Текст книги "Танцы с королями"

Автор книги: Розалинда Лейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 61 страниц)

– Осторожней, мадам! – предупредила горничная. – Не так быстро, пожалуйста!

Роза замедлила шаг. Ей оставалось преодолеть последний пролет, как вдруг снизу послышались шаги. Кто-то поднимался навстречу. Роза остановилась на площадке, потому что разминуться на лестнице не было возможности. Внезапно в свете стеклянного фонаря, освещавшего поворот лестницы, появился Ричард и при виде Розы замер на месте.

– Ах, вот вы где! – радостно воскликнул он и, прыгая сразу через две ступеньки, устремился наверх. Став на ступеньку ниже маленькой площадки, на которой стояла Роза, он протянул ей прелестную алую розу из тех, что, как ей было точно известно, росли в южном цветнике. – Я обегал весь этот лабиринт и нигде не мог вас найти. Мне нужно поговорить с вами.

– В самом деле? – Она вдохнула тонкий аромат розы и недоуменно приподняла брови, выражая крайнее изумление. – Но сейчас это невозможно! Разрешите мне пройти.

– Позвольте вам помочь. – Ричард подал ей руку, а затем, задрав голову, посмотрел на Диану. – Я позабочусь о вашей госпоже.

Роза с деланным раздражением топнула изящной ножкой по деревянному настилу площадки. В действительности эта просьба доставила ей большое удовольствие, но она решила не давать Ричарду командовать собой:

– Не мешайте мне, сир! Если хотите помочь, то спуститесь по этой лестнице и узнайте, не прибыл ли мой портшез.

– Да, он там. Я только что прошел мимо него. А куда вы направляетесь, позвольте поинтересоваться?

– На службу к королеве.

– В качестве кого?

– И все-то вам нужно знать! Вы просто поражаете меня своей настырностью. Я должна присутствовать сегодня вечером на концерте, который будет давать один скрипач для Их величеств в кабинете королевы.

Она не стала пояснять, что скрипач этот был родом из Австрии, и поэтому его выступление не должно было привлекать особого внимания.

В Позолоченный кабинет был приглашен лишь узкий круг лиц. Люди в последнее время с подозрением относились ко всему, что делала или говорила королева, и с ее стороны было бы неблагоразумно афишировать связи со своей родиной, какими бы безобидными они ни казались.

– Ваше присутствие там обязательно?

Роза надменно вздернула подбородок:

– Что за вопрос! Сразу видно, что вы новичок в Версале. А теперь, будьте добры, дайте же мне, наконец, спуститься по лестнице!

Ричард попятился назад, не сводя глаз с ее лица.

– А когда закончится концерт?

– Не знаю. Наверное, не раньше одиннадцати.

– И тогда вы, наконец, освободитесь?

– Нет. Я должна буду еще присутствовать при отходе королевы ко сну.

– Так значит, в полночь?

– Возможно.

– В этот час в городе начинается самое веселье. Во всяком случае, так мне сказали. Давайте сходим куда-нибудь потанцуем.

– Это совершенно исключено! – Если бы это зависело только от Розы, она, не задумываясь, пошла бы с ним куда угодно, чтобы устроить ему какую-нибудь проказу, но ее могли узнать, и любые сплетни о фрейлине неизбежно повредили бы и репутации самой королевы, а этого Роза допустить не могла. – Я никогда не покидаю в этот час пределов Версаля с незнакомцем.

– Но ведь мы уже встречались три раза! Какие же мы незнакомцы? – Он нарочно загородил ей проход, расставив руки в стороны и заставив Розу заглянуть в его смеющиеся глаза, которые говорили гораздо больше, чем все слова, которые он произнес. – Сжальтесь же надо мной! Из-за этих поисков я опоздал на прием в апартаментах одного важного сановника в северном крыле, куда меня пригласили вместе с дядей.

Роза обратила внимание на его руки, которые он с мольбой протянул к ней. У всех этих расфранченных придворных фатов они были вялыми и холодными на ощупь, как мертвая рыба, а руки Ричарда были сильными, с широкими ладонями и длинными, ловкими пальцами. Невольно она представила, как Ричард бережно расправляет ими лепестки цветка или проникает внутрь какого-нибудь растения, и, к своей досаде, почувствовала, как ее щеки залились малиновым румянцем. От смущения ее ответ прозвучал более резко, чем она хотела:

– Тогда вам лучше взять портшез, который доставит вас на прием, а то вы будете плутать до утра, а меня оставьте в покое.

Выражение его лица стало серьезным, но она прочитала на нем удивление, а не обиду. Он повернулся и пошел впереди. Диана, ставшая невольной свидетельницей этой сцены, завистливо подумала, что уж она-то не упустила бы случая развлечься в обществе этого прекрасно сложенного, невероятно привлекательного мужчины, от одного взгляда которого можно было растаять на месте. Следуя за хозяйкой и продолжая поддерживать легкие складки ее платья, она надеялась, что Роза все же смягчит свое сердце и передумает. Ведь и раньше ее госпоже случалось играть с огнем, и всегда она выкручивалась из любого положения. Неужели она боится этого англичанина? Это совсем не похоже на нее…

Они спустились с лестницы. Внизу ждал портшез с гербом маркизы де Шуард на стенках. Роза забралась в него и уселась на сидение, обтянутое, как и все внутри, голубым атласом. Дверца захлопнулась, но вечер был очень теплым, и окна портшеза остались открытыми. Ричард в отчаянии приблизил лицо к окну и быстро проговорил:

– Сегодня! В полночь! В Бальной роще!

В этот момент носильщики подняли портшез.

Роза лукаво улыбнулась Ричарду и закрыла лицо веером. Носильщики быстрым шагом двинулись вперед, оставив изумленного Олдингтона, который долго смотрел на удалявшийся портшез.

– Она придет? – спросил он Диану, не оборачиваясь.

– Трудно сказать. – Ответ был правдивым. – Не прикажете ли кликнуть для вас портшез, сир?

– Что? – Похоже, что он все еще никак не мог собраться с мыслями. – Портшез? Ах, да, сделайте милость!

Диана подошла к двери и крикнула:

– Эй, носильщики!

Почти в ту же секунду появился портшез.

Была как раз полночь, когда Роза покинула опочивальню королевы. Весь вечер она повторяла себе, что не пойдет на свидание, и теперь у нее уже не осталось другого выбора, и не потому, что она немного опоздала бы (Ричард наверняка учел это), а потому, что в своем светлом платье, порхая, как светящийся мотылек в ночи, она привлекла бы к себе внимание. Она увидела Диану, которая ждала с черным домино, висевшим у нее на руке.

– Ты очень заботлива, – сказала Роза Диане, когда та набросила ей на плечи домино. Горничная отозвалась усталым, сонным голосом:

– Да ведь ночи-то холодные, мадам!

Роза натянула на голову капюшон и вышла из дворца с западной стороны. Факелы ярко освещали парк, но нигде не было и следа никаких гуляний и танцев. Она сбежала с крыльца и направилась по дорожке, которая вела мимо водного цветника по проспекту Бахуса и Сатурна к Бальной роще. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела впереди высокую фигуру, закутанную в плащ, которую вел другой закутанный в плащ человек с фонарем в руке. Без сомнения, это был Ричард со слугой, который знал парк. Роза не стала окликать их, не будучи уверенной, что, кроме них, там никого нет, а вместо этого тихо последовала за этими фигурами, благо ее шелковые туфельки позволяли ступать совсем бесшумно. Однако вместо того, чтобы свернуть к Бальной роще, две темные фигуры двинулись в противоположную сторону и Роза, следуя совсем близко, увидела женщину в светлом платье и большой шляпе, столбца у деревьев.

И тут она сообразила, что попала на чужое свидание. Осознав эту ошибку, причиной которой не в последнюю очередь явилась ее собственная непоследовательность, Роза хотела было немедленно уйти, но на ее несчастье слуга отошел в сторону и загородил ей путь к отступлению. У Розы не было иного выбора, кроме как остаться. Заметить ее здесь никак не могли, ибо ее фигура в черном домино полностью сливалась с кустами, рядом с которыми она стояла. Парочка шепталась, и Роза заметила, что слуга прислушивается к тому, что они говорят и, находясь в более выгодном по сравнению с ней положении, вполне мог слышать разговор влюбленных. Затем до слуха Розы долетела одна фраза, произнесенная женщиной:

– Это забыто. Прошлое не повторится.

После ее слов мужчина в плаще, встав на колени, стал целовать ей руки и что-то возбужденно шептать. В этот момент слуга передвинулся ближе, чтобы не упустить ни единого слова, и Роза воспользовалась внезапно появившейся возможностью и незаметно ускользнула. Запыхавшись, она вбежала в Бальную рощу, ожидая, что навстречу ей выйдет Ричард. Единственный горевший факел освещал каскады фонтана, распадавшегося в воздухе мириадами брызг, сквозь которые была видна совершенно пустынная площадка, вымощенная мрамором. Здесь не было ни души. Ей трудно было примириться с мыслью, что Ричард не стал ее ждать. Скорее всего, он и вовсе не приходил. Ведь, в конце концов, она не ответила ему ничего определенного. Вечером он вполне мог встретить хорошенькую женщину, которая с радостью позволила бы ему выйти из рамок обычного легкого флирта.

Мысли Розы вернулись к парочке влюбленных, находившихся в другой роще. Почему она решила, что высокий мужчина в плаще был Ричард? Слова женщины эхом прозвучали у нее в ушах. Он упомянул, что во Франции у него есть друзья. А разве нельзя предположить, что он имел свидание с какой-то француженкой, с которой еще раньше познакомился в Англии? Таинственность этой встречи заставляла думать, что женщина была замужем. Кем бы ни была незнакомка, она явно страдала отсутствием вкуса, иначе не стала бы в полночь надевать шляпку. Эта деталь особенно врезалась Розе в память. А может, это была обычная проститутка!..

Охваченная гневом, Роза бросилась вон из Бальной рощи, но затем любопытство взяло вверх и вновь привело ее к месту тайной встречи. Там уже никого не было, и лишь в траве что-то смутно бледнело. Роза подошла поближе и подняла цветок. Это была роза, точно такая же, как и та, которую ей подарил Ричард несколькими часами ранее. В порыве ярости она отшвырнула её и побежала назад во дворец, на сей раз совершенно исключив любую возможность совпадения. Боль сжимала ее сердце.

А в это время в другой части парка, в колоннаде, все еще ждал и надеялся Ричард. Он находился здесь с одиннадцати часов вечера. Место свидания было выбрано им случайно. Он совсем не знал огромного парка, но однажды, разговаривая с кем-то из придворных, упомянул, что был в месте, окруженном со всех сторон фонтанами, и ему сказали, что это и есть Бальная роща.

Где-то вдали часы пробили половину первого. Он не двинулся с места, но к двум часам ночи стало ясно, что его надеждам не суждено было сбыться. Мечты о том, что они будут переписываться и что он снова увидит Розу, рухнули. Ричард, расстроенный и подавленный, вышел из колоннады через арку. Образ Розы, похожей на красивую колдунью, не давал ему покоя. Вторая роза, пунцово-красная, которую он намеревался подарить ей, так и осталась лежать на мраморной скамейке.

Глава 19

Стояла прекрасная солнечная погода. Роза весело проводила время в Деревушке с королевскими отпрысками и их гувернанткой, герцогиней де Полиньяк. Королева тоже сначала присоединилась к ним, пока, к своему большому сожалению, не была вынуждена возвратиться в малый Трианон, где у нее была назначена аудиенция ее ювелиру, мсье Бемеру, который просил срочно принять его.

Рассчитав, что аудиенция должна уже подойти к концу, Роза тоже отправилась в малый Трианон. Она хотела воспользоваться случаем самой побеседовать с ювелиром. Дело было в том, что у нее из броши выпала и потерялась жемчужина, и теперь ей нужно было заказать точно такую же. Однако случилось то, чего она совсем не ожидала.

Уже на ступеньках крыльца ее встретила мадам Кампан, одна из фрейлин, которую Роза хорошо знала.

– Немедленно идите к королеве! – произнесла она прерывистым голосом. – У нее большие неприятности.

Роза взбежала наверх и в будуаре обнаружила королеву с заплаканными, покрасневшими глазами и пепельно-серым лицом. Она сразу же обратилась к Розе:

– Случилось ужасное несчастье! Я прямо не знаю, что делать и у кого просить совета и помощи. Только что мсье Бемер утверждал на основании какой-то нелепой истории, что я якобы должна ему полтора миллиона ливров за то алмазное ожерелье, которое он несколько раз пытался всучить мне.

В памяти Розы сразу же всплыло это великолепное ожерелье из нескольких нитей бесподобных бриллиантов, блеск которых ослеплял. Не удивительно, что оно стоило бешеных денег.

– Но, Ваше величество, я же сама была с вами в тот последний раз, когда вы наотрез отказались приобрести у мсье Бемера это знаменитое ожерелье!

– Да, я помню. Возможно, мне придется призвать вас как свидетельницу, чтобы подтвердить публично этот факт. – Нервничая, Мария-Антуанетта встала с софы, где она сидела, и принялась ходить по будуару, заламывая руки.

Сначала ей очень хотелось купить ожерелье, но потом стало известно, что оно было заказано покойным королем для мадам дю Барри, которая не успела получить его лишь потому, что Людовик XV скончался еще до того, как мсье Бемер успел завершить работу. Все связанное с этой одиозной женщиной было для Марии-Антуанетты предано анафеме, и поэтому у нее сразу же возникло отвращение к ожерелью. И совсем недавно она с радостью вспомнила о своем отказе, ведь для покупки пришлось бы залезать в долги, а именно сейчас они с королем старались урезать расходы на свои личные нужды в связи с отчаянным финансовым положением, в котором оказалась Франция. Гнев душил королеву, мешая ей говорить. Кое-как справившись с эмоциями, она произнесла:

– Хуже всего то, что, по словам мсье Бемера, кардинал де Роган купил ожерелье по моему поручению и вручил расписку с моей подписью!

Изумленная Роза уставилась на нее, не веря своим ушам:

– Но ведь вы с ним уже несколько лет не разговариваете!

– Совершенно верно, мадам маркиза. Даже когда он осмелился приехать сюда, я отказалась принять его и послала объясняться с кардиналом мадам де Ламбаль. – Королева всплеснула руками. – Я чувствую, что за всем этим стоит кто-то хитрый и весьма искушенный в подлостях. Мне подстроили ловушку, но одно я знаю точно: кардинала арестуют и будут судить за то, что он, прикрывшись моим именем, украл ожерелье. Я докажу, что он лжец и вор!

Это было началом скандала, который потряс всю страну. Известный своей непроходимой тупостью кардинал де Роган дал обвести себя вокруг пальца двум отъявленным мошенникам, которые ловко использовали его желание подольстить королеве и стать самым влиятельным вельможей Франции. Роза с ужасом узнала, что стала невольной свидетельницей трюка, с помощью которого кардинала убедили в том, что он наконец-то завоевал благосклонность королевы. Для этой цели преступники наняли молодую проститутку, которая при плохом освещении запросто могла сойти внешне за Марию-Антуанетту, и та, встретившись с кардиналом ночью в роще Венеры в Версальском парке, умело разыграла спектакль, сказав де Рогану, что она простила ему все его прошлые козни.

– Я видела их… – призналась Роза Жасмин, которая многозначительно изогнула брови, услышав, что ее внучка направлялась на ночное свидание. – Мне это сразу показалось очень странным, однако я и предположить не могла, что та молодая женщина изображала королеву. В то же время я подумала, что ни одна придворная дама не наденет нарядную шляпку в такой поздний час. На ней была широкополая шляпка с лентой вокруг тульи, одна из тех, что вошли в моду после того, как их стала носить королева. Если бы у кардинала было самое элементарное представление о женской моде, он в мгновение ока сообразил бы, что перед ним самозванка!

Жасмин отозвалась репликой в духе того, что самоуверенность мужчин, считающих себя неотразимыми, никогда не приводила их к добру, и в этом и заключается причина падения кардинала. Затем она посмотрела на Розу проницательными глазами:

– И чем же закончилось твое свидание?

Роза сделала постную физиономию:

– Ничем.

Жасмин была слишком тактична, чтобы продолжать дальнейшие расспросы и, погрузившись в молчание, стала размышлять о кардинале, который в это время томился в печально известных казематах Бастилии в ожидании судебного процесса, целью которого было восстановить доброе имя королевы. И все-таки король поступил неправильно, – подумала Жасмин, – арестовав кардинала в зале Зеркал при большом скоплении людей, когда тот в парадной мантии направлялся в королевскую часовню, чтобы отслужить мессу. Этот безумный акт мести шокировал многих знатных дворян, которые считали арест кардинала бессмысленным, поскольку тот никуда не собирался бежать. И опять во всем обвинили королеву и, надо признать откровенно, не без оснований. Король явно испытывал сильное давление со стороны королевы, желавшей побыстрее расквитаться с виновником скандала.

В следующем, 1786 году состоялся процесс, которого все с нетерпением ждали, и в последний день мая кардинал де Роган был полностью оправдан, а оба мошенника получили по заслугам. Что же до главного предмета разговоров, алмазного ожерелья, то его следов так и не было обнаружено: очевидно, преступники еще до ареста успели распродать по одному все бриллианты. Триумф кардинала де Рогана сразил Марию-Антуанетту наповал. В течение всего времени, пока кипели страсти, симпатии большинства были на стороне де Рогана. Люди наивно полагали, что кардинал нарочно хочет взять вину на себя, чтобы обелить королеву, и данный приговор лишь подтвердил их предположения. В этом случае известная всем любовь Марии-Антуанетты к драгоценностям обратилась против нее, так же как и все ее экстравагантные выходки и прошлые долги, которые всегда вызывали в народе ропот и озлобление. Люди совершенно проигнорировали тот факт, что сейчас это уже была не та легкомысленная юная королева, не обремененная детьми и не желавшая обуздывать свои желания, которой она была когда-то.

– Я вижу, вы уже пролили слезы огорчения, искренне переживая за меня, – взволнованно сказала королева Розе, только что узнавшей о приговоре суда. – Да, я заслужила их, потому что меня сделали козлом отпущения за грехи остальных. Я ожидала найти честное, непредвзятое правосудие, но вместо этого судьи постарались сделать все, чтобы опорочить мою репутацию.

Вся эта злобная шумиха приводила Розу в отчаяние. Люди из всех слоев общества, от придворной знати до нищих, обитавших под мостами, почти открыто выражали свою ненависть к «надменной австриячке». Злобные пасквили, поливавшие ее грязью, распространялись на каждом углу, из рук в руки переходили порнографические карикатуры на Марию-Антуанетту, и особенно прискорбно было, что такое случалось даже на вечеринках, устраивавшихся в частных апартаментах самого Версаля, где жили титулованные вельможи. Беда не ходит одна, и королеву постигло новое несчастье – заболел ее любимый старший сын. Мария-Антуанетта потеряла былой блеск и заметно осунулась. Развлечения теперь почти не интересовали ее.

Роза искренне сожалела о том, что на месте кардинала де Рогана тогда в роще не оказался Ричард. Случись это, и скандала с алмазным ожерельем просто не было бы как такового. Теперь она думала, что Ричард не был по-настоящему увлечен ею. Сколько бы она ни старалась выбросить из головы все мысли о нем, заноза в сердце вонзалась еще глубже, и это приводило ее в бешенство. Она злилась на себя за то, что не могла забыть случайного чужестранца, и приписывала свои страдания уязвленному самолюбию.

Однако со временем разыгравшиеся страсти начали утихать, а вскоре случилось событие, принесшее королеве немалую радость и отодвинувшее на задний план все огорчения. У нее родилась еще одна дочь – Софи. Казалось, королева опять воспрянула духом – настолько она преобразилась в эти недолгие месяцы, но увы, не прошло и года, как разразилась новая трагедия – Софи внезапно скончалась. Безутешная королева долго носила белый траур – особый знак скорби по умершей особе королевской крови из династии Бурбонов; казалось, этот траур впитался в поры ее лица, на котором теперь не было заметно ни одной живой краски. Несчастья не переставали обрушиваться на бедную мать: здоровье дофина катастрофически ухудшалось. У него появилось искривление позвоночника и атрофия конечностей. Мальчик стоически переносил страшные боли. Королева и Роза постоянно дежурили у ложа больного и, взяв его за руку, читали разные забавные, увлекательные истории, в то время как он лежал, привязанный к доске. Этим способом придворные врачи тщетно пытались выпрямить его позвоночник.

– Я скоро совсем выздоровею, мамочка, – часто говорил он матери, когда после очередного сеанса лечения она на руках переносила его в постель.

– Обязательно, сердце мое! – преувеличенно, бодрым тоном отвечала она, стараясь скрыть свои тревоги.

Лишь уединившись, Мария-Антуанетта давала волю слезам. Чтобы ни предпринимали лейб-медики, ничего не приносило желаемого результата. Однажды, когда королева, впав в очередной приступ глубокой депрессии, сидела на голубой кушетке в зеркальном алькове своего кабинета, Роза, находившаяся рядом, услышала негромкий стук в дверь и пошла выяснить, в чем дело. Устало подняв голову и все еще утирая слезы насквозь мокрым платком, Мария-Антуанетта увидела в зеркале, как Роза тихо выскользнула из комнаты, оставив дверь открытой. Озадаченная, королева повернула голову. И тут случилось чудо. Лишь один-единственный во всем мире человек мог внести свет в ее жизнь – и он появился, переступив порог кабинета, и простер руки навстречу ей.

– Аксель! – На какое-то мгновение ей показалось, что это галлюцинация.

Граф фон Ферзен оказался у ног королевы прежде, чем она успела двинуться с места;

– Да, я вернулся, и на этот раз надолго, моя любимая!

И еще раз Розе пришлось стать дуэньей королевы, несмотря на то, что такая, с позволения сказать, «должность» явно не соответствовала ее юному возрасту. Она привыкла, еще до появления графа, совершать вдвоем с королевой прогулки верхом. Мария-Антуанетта давно оказывала Розе предпочтение перед остальными фрейлинами за ее добрый, веселый нрав и отзывчивое сердце. Теперь же эти прогулки стали еще более частыми. Королева воспользовалась ими, чтобы встречаться с фон Ферзеном в лесу, потому что у них не было другого способа остаться наедине. Даже когда он посещал в компании немногих избранных малый Трианон, Мария-Антуанетта могла лишь улучить какие-то жалкие несколько минут, чтобы обменяться обычными приветствиями влюбленных, точно так же, как она делала это на различных празднествах в Версале.

Ни Роза, ни Мария-Антуанетта даже не подозревали о том, что за ними следят, когда однажды солнечным днем отправились вместе на верховую прогулку. Королева больше не выбирала лошадей с горячим норовом, помня о том, что у нее есть дети, о которых, если с ней произойдет несчастье, некому будет позаботиться. А вот Роза, наоборот, то и дело испытывала свое искусство верховой езды на малопослушных жеребцах, получая огромное наслаждение от поединка, в который приходилось вступать. В ее поступках зачастую чувствовались озорство и своеволие, которые были так характерны для молодой королевы. В отличие от ее бабушки, самой Розе и в голову не приходило, что глубинными причинами этой погони за острыми ощущениями и удовольствиями являются половая неудовлетворенность или длительное воздержание, которые пришлось испытать в юности и брызжущей энергией Марии-Антуанетте.

Как всегда, их ждал Аксель. Роза повернула лошадь и отъехала в сторону, чтобы не мешать влюбленным предаваться объятиям и поцелуям. Обычно в это время она наслаждалась ездой по тихим лесным тропинкам, пока не приходило время сопровождать королеву назад, во дворец. Иногда откуда-то издалека доносились звуки охотничьих рожков – король выезжал на охоту каждый день и Роза была готова подать влюбленным сигнал тревоги, если вдруг в опасной от них близости появится какой-нибудь всадник, преследующий дичь. Сегодня она пустила свою лошадь легким галопом в направлении длинной, поросшей травой прогалины, оставшейся после прошлогоднего лесного пожара, и через пару минут вдруг услышала за спиной топот копыт другой лошади. Она перешла на шаг, решив дать неизвестному всаднику возможность нагнать ее, но тот поступил аналогичным образом, разгадав замысел Розы.

Она оглянулась через плечо, но не смогла разглядеть лицо преследователя, скрытое полями шляпы, надвинутой на самые глаза. Этот всадник все время соблюдал дистанцию, не отставая и не приближаясь ни на шаг. Роза начала злиться. Что за игру он затеял? Уж не был ли это какой-нибудь не в меру ретивый кавалер из числа придворных, забывший о правилах этикета, строго воспрещающих следовать за королевой и ее фрейлиной, когда они совершали верховую прогулку? Роза сделала еще одну попытку оторваться от навязчивого поклонника, если это был действительно поклонник и, пришпорив лошадь, понеслась во весь опор, рискуя сломать себе шею. Она надеялась, что преследователю эта гонка надоест и он, повернет назад, однако фырканье его лошади по-прежнему доносилось из-за спины. И тогда к сердцу подступил страх, а вместе с ним пришло прозрение: это был шпион, каким-то образом пронюхавший о тайных встречах королевы и решивший разузнать, какую роль в этом играет ее фрейлина. Ну что ж, от нее он ничего не добьется. Пусть попробует!

Зная, что теперь она находится на достаточно безопасном расстоянии от влюбленных, Роза внезапно осадила лошадь и круто развернула ее в противоположную сторону.

– Вы?! – воскликнула она возмущенно.

Прошло уже почти три года с тех пор, как она в последний раз видела этого человека, который осадил своего скакуна так резко, что тот взвился на дыбы. Однако в их сегодняшней встрече не было и намека на приятную атмосферу того теплого летнего дня. На лице Ричарда Олдинггона не осталось и следа прежней заносчивости и нагловатой самоуверенности. Сейчас перед Розой был сдержанный, серьезный мужчина, хранивший в глубине светло-зеленых глаз некую отчужденность, которая показалась ей не менее опасной, чем эта внезапная перемена в его отношении к ней.

– Добрый день, мадам маркиза.

– Как вы посмели преследовать меня! Неужели вы не поняли, что я хочу побыть в одиночестве?

Он ответил без малейшего намека на улыбку:

– Я не удержался от соблазна немного размяться.

– Вижу, что ваши манеры по-прежнему не отличаются особой учтивостью. Похоже, они совсем не изменились.

– Так же, как, увы, и ваш острый язычок. А что до учтивости, то позвольте этот упрек адресовать и вам. Бросить королеву в лесу одну, на произвол судьбы… Не очень-то это вяжется с правилами хорошего тона!

К Розе возвратились прежние опасения. Возможно, он был английским шпионом еще тогда и является им сейчас. Она язвительно возразила:

– Если бы вы были хоть в малейшей степени знакомы с дворцовым этикетом, то вам и в голову не пришло нарушать покой королевы подобный образом. Королева нигде не может найти его и вынуждена скрываться в лесу, чтобы ненадолго отдохнуть от тревог, которых у нее, бедняжки, и так предостаточно.

– По правде говоря, я последовал за вами специально, чтобы предупредить королеву. Возможно, в тот самый момент, когда мы с вами беседу, ем, королю вручают некие документы, весьма серьезно компрометирующие вашу повелительницу…

– Что вы имеете в виду? Король сейчас на охоте!

– К нему только что поскакал курьер со срочным донесением, в котором говорится о том, что королева уже в течение продолжительного времени тайно встречается в лесу с графом фон Ферзеном.

Роза почувствовала, как у нее по спине забегали мурашки:

– Откуда вам это известно?

– Много воды утекло со времени нашей последней встречи. Смерть моего дорогого отца вынудила меня прервать путешествие. Как только были улажены все дела, связанные с моим вступлением в права наследования, я вернулся в Париж и сейчас служу в посольстве Англии. Мой дядя, посол, испытывает некоторую симпатию к вашей королеве – не в последнюю очередь из-за того, что она никогда не делала особого секрета из своего резко отрицательного отношения к поддержке Францией мятежа американских колонистов против их законного властелина, британского короля. Высокое официальное положение посла не позволяет ему предупредить Ее величество лично, и эта миссия была возложена на меня – в качестве первого дипломатического поручения.

– Каким образом Послу стало известно об этих встречах в лесу? – и тут же Роза закусила губу, вспомнив, что всего лишь несколько минут назад подозревала Ричарда в соглядатайстве. Она также вспомнила о том, как королева несколько месяцев назад вдруг заговорила о Ричарде, когда они осматривали теплицу с редкими растениями в малом Трианоне: «Вы помните того юного английского виконта – лорда Олдингтона? Именно так звучал его титул, если я не ошибаюсь? Да, да, того самого, что обещал привезти какие-нибудь интересные ботанические образцы, если ему удастся увидеть их во время своего путешествия? Так вот, недавно я спросила британского посла, почему его племянник так и не появился больше в Париже, и он ответил, что молодому человеку пришлось возвратиться в Англию из-за смерти отца. Будучи старшим среди сыновей, он унаследовал поместье и титул и теперь зовется лорд Истертон».

Оправившись от замешательства, Роза повернулась к своему собеседнику:

– Вам не нужно отвечать на этот вопрос, лорд Истертон. Я рада узнать, что у королевы есть друзья и кроме нас – тех, кто сейчас делит с ней все ее радости и невзгоды.

Очевидно, она правильно назвала его титул, потому что Ричард не стал поправлять ее.

– Я не буду сопровождать вас, когда вы отправитесь к королеве. С моей стороны это будет выглядеть назойливо.

– Тогда от имени Ее величества благодарю вас и английского посла. – Прощаясь, она наклонила голову и галопом поскакала в ту сторону, откуда появилась.

Ричард проводил ее взглядом. Теперь он понял, почему вернулся во Францию, хотя до этого пытался убедить себя и других, что ему нужно было провести несколько месяцев в Париже, чтобы завершить прерванное путешествие. Да, до сих пор он не мог избавиться от раздражения – ведь легкомысленная фрейлина пренебрегла его просьбой о свидании. К тому же во время недавних странствий ему довелось познакомиться со многими красивыми женщинами, но она все время присутствовала в его мыслях и волновала его больше, чем ему хотелось бы.

Все его домочадцы ожидали, что, унаследовав титул отца и став новым хозяином Истертонского поместья, он остепенится и возьмется за дела. Ричард сильно изменился, но причиной этого не были сложные обязанности крупного землевладельца или участие в политической деятельности, поскольку ему досталось и место в парламенте. Огромным потрясением для него явилась смерть отца. Никогда еще его беззаботное доселе существование не омрачалось таким горем. Их с отцом разница в возрасте составляла всего лишь двадцать лет, и поэтому их отношения больше походили на дружбу, а отец был старшим товарищем. Иногда им случалось и крепко повздорить по поводу того, как лучше управлять поместьем, но они тут же мирились. Ричарду было трудно представить, что человек неистощимой энергии и радушия, который охотился вместе со своими арендаторами и считал, что на охоте все равны, – так же, как все красивые женщины созданы лишь для того, чтобы за ними волочиться, – мог угаснуть, как свечка, из-за внезапной болезни легких. Эта смерть заставила его по-новому взглянуть на свои прожитые двадцать пять лет и увидеть, что он, в сущности, еще ничем не обогатил мир, если не считать тех картин и скульптур, которые были привезены им домой из Италии и Греции, и образцов диковинных растений, украшавших его теплицы.