Текст книги "Танцы с королями"

Автор книги: Розалинда Лейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 61 страниц)

– Что толкнуло ее на этот поступок? Be должна быть какая-то причина… – В голову Жасмин постепенно закрадывалось подозрение. – Может быть, кто-то подтолкнул ее?

Мадам Говен вскинула голову, вызывающе уставившись на свою оппонентку:

– Вина за все в первую очередь лежит на вас мадам! Вы совсем запугали своими разговорами о том, что ее могут заточить в монастырь, и всякими прочими бедами в случае, если ее обнаружит ваш муж. Это мучило ее, не давало ни минуты покоя. С ней и до этого было не так-то легко сладить, но потом она стала в десять раз упрямей и несговорчивей. Вы довели дело до того, что у нее не оставалось иного выхода, как бежать!

– Я думаю, что вы просто стремитесь сделать из меня козла отпущения за свои грехи. Вы не старались воспитать девочку дисциплинированной и потакали ей во всем.

– Не оскорбляйте меня! Неужели вы полагаете, что я испытываю хоть какое-то уважение к такой женщине, как вы? Да вы хоть понимаете, сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз Виолетта видела вас? Неудивительно, что девочка чувствовала себя покинутой и думала, что вы уже никогда не приедете снова!

– Она никогда не могла так подумать, если внимательно читала все письма, которые я ей посылала.

– Это все ваши уловки! – На лице мадам Говен появилось насмешливое выражение.

– А может быть, это вы внушили ей такие мысли?

– Женщина пожала плечами:

– Кто знает, о чем она думала в эти месяцы…

– Вы хотите сказать, что она во многом изменилась?

– Я уже сказала, что из-за вас она стала совершенно непослушной, и никогда нельзя было знать наперед, что она может выкинуть в следующую минуту.

– Мне кажется, вы о чем-то не договариваете. – Подозрения, возникшие ранее у Жасмин, окрепли и превратились в уверенность.

– Ну что ж, я все расскажу вам. Мне нечего бояться. Я сама придумала, как спасти Виолетту от гнева и мести вашего мужа.

– Каким образом?

Женщина выпрямила плечи и вызывающе подбоченилась:

– Я объяснила ей, что брак с племянником моего мужа избавит ее от всех возможных несчастий.

Гневное возмущение исказили изящные черты лица Жасмин:

– И тогда она осталась бы под вашей крышей на всю жизнь! Но ведь она терпеть не могла этого неотесанного парня. И вы еще удивляетесь, почему Виолетта убежала отсюда! – Пытаясь взять себя в руки и успокоиться, Жасмин села в ближайшее кресло и провела ладонью по лбу, как бы проясняя мысли. – Присядьте, мадам Говен! Сколько бы мы ни спорили и ни ссорились, это не поможет нам найти Виолетту. Возможно, каждая минута, которую мы проводим здесь, препираясь, уносит ее от нас все дальше. Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, до самых мельчайших подробностей, какими бы незначительными на первый взгляд они ни могли вам показаться. Мне нужно знать все, чтобы получить хоть какую-то зацепку – где следует искать ее.

Прибыв домой, Жасмин первым делом связалась с бригадиром Клокетом. Также, как когда-то она намеревалась довериться Фредерику, теперь она доверилась ему и рассказала обо всем без утайки, зная, что этот честный и прямодушный офицер никогда не выдаст ее. Она вручила ему небольшой портрет Виолетты, который висел в гостиной мадам Жерар, и бригадир сразу же отправился организовывать поиски девушки, пообещав отрядить самых толковых из числа своих подчиненных. Жасмин просила его не скупиться на расходы. Упоминание несчастной матери о том, что приемный отец Виолетты наводил о ней справки среди маркитанток и девиц легкого поведения, следующих обычно за армейскими частями, находящимися на маневрах, натолкнуло бригадира на мысль начать поиски именно оттуда. Портрет был показан всем офицерам и солдатам, однако это не дало никаких результатов.

В самый разгар тревожных поисков Жасмин получила письмо из Версаля, отправленное одним из министров по поручению короля. В нем не только содержался категорический отказ в ответ на ее просьбу о возвращении из ссылки, но и напоминалось об очень суровых наказаниях, ожидавших тех, кто вздумает нарушить королевский указ. Удар с той стороны, с которой она его менее всего ожидала, Поверг Жасмин в полное уныние. Бедная женщина, отчаявшись, подумала, что либо Людовик и в глаза не видел ее петиции, либо, что еще хуже, он не мог простить ей брака с герцогом де Вальверде, хотя она была не в силах противодействовать хитроумному и жестокому замыслу герцога Бурбонского. Отчаяние, в которое погрузилась Жасмин, не поддавалось никакому описанию.

И все же в деле с исчезновением Виолетты существовало одно обстоятельство (его можно было даже назвать ключом к разгадке всей тайны), на которое никто не обратил внимания. Совершенно упустили из виду то, что небольшое подразделение швейцарских алебардщиков, приданных остальным войскам на период маневров, снялось с места своего расквартирования и убыло в Версаль, так как являлось частью тамошней швейцарской гвардии. Очень важно отметить, что случилось это еще до того, как бригадир Клокет приступил к поискам. Среди этих славных вояк находился некий лихой черноволосый капитан с глазами цвета оникса, взгляд которых бил без промаха в сердце любой деревенской красотки. Следует еще добавить, что лет ему было не более двадцати пяти и каждый здравомыслящий человек без особого труда мог бы предугадать то впечатление, которое произвела неотразимая внешность бравого офицера в красивом военном мундире на неопытную Виолетту. Именно этот капитан и мог исчерпывающе ответить на вопросы о том, что приключилось с дочкой Жасмин и где она находится в настоящее время. Но сказать, что он мог ответить на этот вопрос, – на значит сказать, что он горел желанием сделать это. Скорее наоборот, потому что капитан принадлежал к породе людей, которых, как правило, не очень мучают угрызения совести по какому бы то ни было поводу. Что касается его сотоварищей, то они хорошо умели держать язык за зубами, представляя собой крепко спаянную круговой порукой общность иностранных наемников одной и той же национальности. Они жили вместе в одной казарме, маршировали рядом на смотрах и воевали бок о бок, будь то маневры или настоящая война. И если капитану Леонарду Ванно вздумалось поселить у себя в квартире смазливую девчонку, то это никого не касалось, и меньше всего французов, к которым эти вояки не испытывали совершенно никаких симпатий, несмотря на то, что служили их королю и, следовательно, кормились за их счет.

Леонард Ванно случайно наткнулся на Виолетту, проезжая на коне по лесной тропинке. Девушка собирала в лесу хворост для печки, но на руках у нее были изящные перчатки кремового цвета из хорошо выделанной замши, которые сразу же изобличали в ней отнюдь не крестьянскую дочь. Тонкие черты лица, грациозная фигура и особая манера держаться с большой долей вероятности свидетельствовали о благородном происхождении. Кружевная и шелковая лента, окаймлявшая подол ее ситцевого платья, подкрепляли это предположение. Капитан принял ее за дочь какого-нибудь зажиточного владельца большой молочной фермы или мелкопоместного дворянина, живущего неподалеку. В этой неожиданной встрече он увидел возможность поразвлечься, потому что его чутье ловеласа безошибочно определило в характере девушки склонность к авантюрным, безрассудным поступкам, что было сродни его страсти к приключениям, заставившей его покинуть маленький городок в Швейцарии, где он родился, и избрать скользкий путь ландскнехта, на котором, скорее, можно потерять здоровье или даже голову, чем разжиться большими деньгами.

– Как вас зовут, мадемуазель? – спросил он с ухмылкой, поворачивая своего серого в яблоках коня, чтобы загородить ей тропинку. Девушка лукаво посмотрела на швейцарца из-под удивительно длинных ресниц, и у того сразу же забилось сердце при виде ее пухлых алых губок и гибкой фигуры с высокой, уже сформировавшейся грудью и тонкой осиной талией.

– Сначала скажите мне свое имя, – с кокетливым видом произнесла девушка.

Он сказал, но взамен не получил обещанного ответа. Она нырнула в густые заросли высокого кустарника, не оставляя ему иного выбора, кроме как спешиться и пуститься за ней вдогонку, нагибаясь под низкими сучьями деревьев и получая удары гибких веток, которые больно хлестали его по лицу и телу. В игре, которую эта дерзкая девчонка затеяла с капитаном, он безнадежно проиграл и не понял, что его обвели вокруг пальца, пока не услышал топот копыт своего коня: кто-то уводил его прочь.

Леонард перестал ориентироваться в этой чаще. Со всех сторон на него наступал хмурый, темный лес, и тогда он выругался и стал звать на помощь, тщетно пытаясь найти хоть какую-нибудь тропинку, которая могла вывести его отсюда на ближайшую дорогу или к селению. К вечеру он совсем выбился из сил и, отчаявшись, смирился было с мыслью о ночевке в лесу под деревом, как вдруг его глаза уловили в темноте мерцание фонаря. С радостным воплем капитан бросился в том направлении, спотыкаясь о корни деревьев и не переставая кричать в надежде, что владелец фонаря, заслышав его голос, не скроется во мгле. К счастью, кто бы это ни был, он оставался на месте. И только когда Леонарда отделяло от фонаря всего лишь несколько шагов, он увидел, что светильник висел на суку, а рядом никого не было. Девчонка опять одурачила его. И еще раз в бессильной ярости швейцарец изрыгнул поток проклятий и, рассвирепев, ударил кулаком по стволу дерева. В этот миг послышалось хихиканье девушки.

К немалому собственному удивлению, он тоже начал смеяться:

– Кто ты? Ну и шутку ты сыграла со мной! А теперь прояви хоть немного жалости!

Вняв его просьбе, она выступила из тени в круг света, исходившего от фонаря. На ней было платье из рубинового бархата, сшитое в Париже или Лионе. Лицо с покрасневшими от возбуждения щеками излучало веселье.

– В следующий раз не попадайтесь так легко в ловушку, капитан Ванно! Если бы я была вражеским шпионом, то вы не вышли бы из этого леса живым!

– Кто ты? – переспросил еще раз капитан тихим голосом. Эта девушка одновременно и очаровала, и заинтриговала его.

– Виолетта Пикард. А теперь я отведу вас туда, где стоит ваш конь. Это превосходный жеребец. Мне доставило большое удовольствие проехаться на нем.

– Не так быстро.– Он поймал ее за запястье и привлек к себе. – Я заслуживаю некоторого вознаграждения за то неудобство, которое мне пришлось претерпеть.

Сразу же после этих слов он вынужден был, завопив от боли, отпустить Виолетту, так как она вонзила ему в ладонь кончик кухонного ножа, и на месте укола появилась капелька крови. В свете фонаря она казалась такой же ярко-красной, как платье Виолетты. Леонард лизнул ее языком, обозленно поглядывая на девушку:

– Ах ты, маленькая ведьма! Где ты научилась этим дьявольским проделкам?

Виолетта вздернула подбородок:

– Жизнь научит всему. У моих приемных родителей есть племянник, стоеросовая дубина, за которого они хотят выдать меня замуж. Они принимают его за невинного увальня, но не знают, что мне приходится каждый день отражать его наскоки, если ему случится встретиться со мной один на один. К счастью, он побаивается моей приемной матери не меньше, чем этого ножа, иначе мне пришлось бы совсем худо.

– Так, стало быть, ты еще девственница?

Она посмотрела на Леонарда таким выразительным взглядом, что внутри у него все загорелось.

– Я принадлежу сама себе. Люди болтали со мной, распоряжались мной, осыпали меня роскошными подарками и хотели превратить меня в безвольное, послушное создание, годное лишь на то, чтобы стать женой того, кого им заблагорассудится подобрать. Но я всегда желала для себя лучшей участи. Даже когда моя родная мать завела речь об удачном браке, я поняла, что он будет для меня тюрьмой. Нет! Я хочу свободы, а брак – это узы, которые будут связывать меня по рукам и ногам всю жизнь. – Она сняла фонарь с дерева. – Пошли. Не отставай, а то опять потеряешься!

Ухмыльнувшись, он покачал головой и последовал за Виолеттой. В этой обстановке нетрудно было принять ее за колдунью: она уже заворожила его своей бесовской красотой. Когда они добрались до того места, где стоял конь, капитан увидел своего скакуна ухоженным и преобразившимся. Его грива была аккуратно расчесана и переплетена красивыми ленточками. Леонард мигом вскочил в седло и посмотрел на девушку восхищенными глазами.

– Из меня ты сделала в лесу пленника, а из моего боевого коня – настоящего франта. Что у тебя еще припасено, какие хитрости?

Ее улыбка, загадочная и пленительная, выдавала истинную кокотку, прирожденную соблазнительницу мужчин. Не мудрено, что кровь у швейцарца заструилась по жилам с утроенной быстротой.

– А это узнает тот, кто рискнет подружиться со мной.

– Я хочу увидеть тебя снова.

Виолетта беззаботно пожала плечами, словно для нее это не имело никакого значения, а затем подала ему фонарь:

– На, возьми, и следуй шагом по тропе в том направлении…, – она махнула рукой вперед. – Отсюда не так уж далеко до вашего лагеря.

Не теряя лишних слов, девушка повернулась, и пошла в противоположную сторону. Капитан крикнул ей вслед:

– Завтра! Приходи сюда к дубу. В то же время.

Она, однако, даже не оглянулась, и тогда Леонард привстал в стременах и, приложив руки рупором ко рту, заорал что было мочи:

– Виолетта! Не огорчай меня!

Девушка скрылась в темноте. Тяжело вздохнув, поскольку он пребывал в неуверенности: а вдруг ей вздумается и завтра подразнить его? – капитан развернул своего серого и пустил его шагом по тропинке, которая вскоре вывела на большую лесную дорогу. Проголодавшийся как волк, Леонард оказался в том самом месте, где ему утром встретилась девушка.

Виолетта, весело бежавшая домой, даже захлопала в ладоши, празднуя победу, и рассмеялась. Она никогда не думала, что вскружить голову светскому человеку и повести его за собой, как быка за кольцо, продетое в носу, окажется таким же простым делом, как поманить пальцем деревенского парня, а затем посмеяться над ним. Какой мужчина! Суровое, мужественное лицо, тревожащие душу глаза, мощные мускулистые бедра и бугристые плечи… Конечно же, завтра она обязательно явится, но спрячется и будет выжидать, пока Леонард не придет в отчаяние.

На следующий день Виолетта пришла к месту свидания заблаговременно и укрылась за толстым стволом сосны. Ожидание в действительности оказалось для нее не менее томительным, чем для него. Виолетта стояла, прижавшись спиной к стволу дерева, а капитан ходил взад-вперед по пыльной тропинке. Его конь с путами на ногах пасся рядом на маленькой лужайке, мирно пощипывая траву. Затем, выбрав подходящий момент, когда Леонард встал к ней спиной, она бесшумно выскользнула из-за дерева, и когда он снова повернулся, то обнаружил девушку прямо перед собой. Оторопев от неожиданности, он в следующую секунду, казалось, опьянел от радости. Виолетте стало ясно, что тактика, применяемая ею, дала отличный результат. Мужчину нужно изводить нетерпением, всегда держать на расстоянии, – решила она перед тем, как капитан заключил ее в свои объятия и стал добиваться ее поцелуя столь же пылко, как и в первую встречу. В этот раз Виолетта не только не сопротивлялась, но и ответила Леонарду с не меньшей пылкостью. Когда их уста слились, она вцепилась ему в парик и изо всех сил прижала его голову к себе, пока не стала задыхаться, и лишь тогда оттолкнула его. Озорные огоньки, плясавшие в ее глазах, говорили о том, что эта девушка не потерпит, чтобы ею кто-то распоряжался, даже при поцелуе.

– Расскажи мне о себе, – упрашивал капитан, когда во второй раз она увернулась от любовных объятий. – Кто твои приемные родители? Где же ты живешь? Мне очень хочется знать о тебе все.

Виолетта взяла его за руку и повела в заросшую травой рощу, где было много лесных цветов. Там она устроила нечто вроде пикника, разложив на куске полотна домашнее печенье, сыр, хлеб, фрукты и поставив глиняную бутыль с вином.

– Садись! – властно приказала Виолетта. Этого тона Леонард ни за что не потерпел бы ни от одной женщины, но в ее манере поведения было что-то особенное, что заставило его промолчать.

– Я вовсе не хочу, чтобы ты из-за меня опять умирал с голоду, как это было вчера. Но теперь твоя очередь говорить. После этого, может быть, я расскажу тебе кое-что о себе. Это зависит от того, скажешь ли ты мне правду или нет. Мне уже ясно, что ты не француз, а если и француз, то, во всяком случае, не из этих мест. Я могу судить об этом по твоему акценту. Откуда ты родом? – Виолетта уселась на траву и скромно расправила юбку: сегодня она надела дорогое платье из шелка с узорами из роз. – Из Прованса? Или откуда-нибудь с севера, где рукой подать до Голландии?

– Я из Швейцарии, из города Берна. – Капитан уселся напротив так, что их разделяла скатерть с закусками, и наблюдал, как она ловко налила ему стаканчик вина. Затем совершенно случайно он обронил слова, которым суждено было изменить весь ход жизни Виолетты. – В конце этого месяца мы отбываем отсюда в Версаль, где будем служить в королевской гвардии.

– Ах! Версаль! – Голос Виолетты задрожал от возбуждения. – Вы в самом деле отправитесь туда?

Увидев, что наконец-то ему удалось хоть чем-то поразить эту девушку, капитан с деланной небрежностью махнул рукой:

– Мы, швейцарцы, охраняем двух самых могущественных людей в мире – папу и французского короля.

Но Виолетта уже пришла в свое обычное состояние и скорчила насмешливую гримасу.

– Это всего лишь традиция. Как солдаты вы нисколько не лучше других.

Капитан оскорбился:

– Да если бы ты была мужчиной…

Виолетта весело рассмеялась, подавая ему стакан с вином:

– Если бы это было так, то ты сейчас не сидел бы здесь со мной! Попробуй вино. Оно очень приятное на вкус. Я выбрала самое лучшее, что было в погребе. Это вино мой приемный отец приобрел на праздник.

Он не мог долго сердиться ка нее и, улыбнувшись в ответ, принял стаканчик, и, подняв его в знак того, что пьет за здоровье Виолетты, пригубил вино. Одобрительно кивнув, Леонард затем растянулся на траве и, облокотившись о землю, с восхищением посмотрел на девушку:

– Из тебя вышел бы великолепный наемник: мародерству, как я вижу, ты уже обучена.

Эта шутка развеселила Виолетту, оценившую ее по достоинству, и их беседа протекала дальше в том ключе – беззаботно и легко. Капитан рассказал ей о своем доме, семье, путешествиях и прошлых походах. Достаточно поведала о себе и Виолетта, умолчав, однако, о страхе, который вызывал у нее муж ее матери. Ей не хотелось, чтобы Леонард узнал, как она боится того неизвестного человека. Тетушка Говен ясно дала понять, что ее мать лишь изобретает предлог, чтобы пореже навещать ее. И все-таки Виолетта чувствовала, что здесь дело обстоит сложнее: она уже умела читать между строк. Страх удерживал Жасмин от поездок. Ее муж теперь не отпускал ее ни на шаг, наблюдая и подслушивая через слуг, вынюхивая, как бы ему нанести сокрушительный удар. Возможно, у него уже возникли какие-то подозрения. Все это мешало Виолетте написать матери о вздорной затее тетушке Говен, желавшей выдать ее за этого несносного чурбана, которому должна была достаться в наследство ферма. Изложить все это на бумаге означало многократно увеличить опасность попасть в лапы этого чудовища – мужа матери.

Пикник закончился. Упаковав в корзину остатки еды, Виолетта не стала противиться, когда Леонард опрокинул ее на траву и снова стал целовать. Она вела себя сдержанно, в то время как он ласкал ее груди, засунув руку за корсаж. Большего ему не было позволено: Виолетта прекрасно понимала, что именно сейчас ей ни в коем случае нельзя было терять голову. Леонард, сам того не подозревая, подсказал ей путь к спасению. Виолетта твердо решила ехать с ним в Версаль. Во всем мире не существовало более интересного и привлекательного места, средоточия утонченных наслаждений, моды и любовных приключений. Именно туда ее тянуло с тех пор, как мать впервые упомянула о Версале, а теперь шанс попасть туда был велик.

Виолетта встречалась со своим кавалером каждый день. Леонард никак не мог взять в толк, почему ее так трудно соблазнить. Он сходил с ума от неудовлетворенного желания. Временами у него возникало отчетливое ощущение ответной страсти, он чувствовал, как тело Виолетты содрогается в его объятиях, и все же она оставалась недоступной, а те маленькие шалости, которые она позволяла проделывать со своим телом, заставляли его испытывать бешеные муки похоти. Время быстро истекало. Даже находясь в лагере или на маневрах, Леонард никак не мог избавиться от ее образа, который заполнял его мысли, словно он был юношей, влюбившимся впервые. В иступленной ярости он давал себе слово при следующей встрече взять верх и добиться-таки своего, но каждый раз его постигала неудача.

В последний перед отъездом вечер ему стало все понятно. Когда он задрал ей юбку и впервые увидел стройные, без излишней полноты ляжки, и хотел уже было расстегнуть штаны, чтобы воспользоваться благоприятным моментом, как вдруг Виолетта прижалась к его груди и нижние юбки опустились на место.

– Возьми меня завтра с собой! Я хочу поехать в Версаль! Ты не пожалеешь об этом, я обещаю!

Леонард запустил руку ей в волосы и рывком запрокинул голову Виолетты назад, всматриваюсь в ее глаза:

– Так вот чего ты добивалась все это время. Почему же ты сразу не сказала об этом? Я бы заключил с тобой эту сделку.

Виолетта скрыла свои мысли за радостным блеском глаз. Конечно, ему нельзя было доверять, потому что он мог наобещать с три короба, лишь бы добиться своего, а потом бросить ее. Но теперь он был у нее на крючке, и она могла удерживать его ровно столько, сколько это будет необходимо. В Версале и без него хватает красивых и молодых вельмож.

– Мы можем заключить эту сделку сейчас. Так я еду с тобой или нет?

– Ты и сама знаешь ответ. – В его голосе одновременно смешались и нежные чувства к Виолетте, и искреннее восхищение ловкостью, с которой ей удалось провести его. – Жди завтра ранним утром в конце этой тропы. Я командую ротой и устрою так, чтобы тебя посадили в фургон. Будет лучше, если никто тебя не увидит. – Он поцеловал ее, а затем многозначительно посмотрел в глаза. – Но я жду от тебя очень много в обмен на эту услугу…

– Ты получишь все, что захочешь.

Капитан сгреб Виолетту в объятия, буквально пожирая ее чувственный рот своими губами, но она выдержала этот натиск. Их сделка начинала действовать с завтрашнего утра, а пока ему придется подождать: Виолетте вовсе не хотелось оказаться обманутой в последнюю минуту.

Леонарду не пришлось раскаиваться и сожалеть о решении взять с собой эту девушку. Она явилась для него настоящим откровением: он совершенно не ожидал от нее столь бурной страсти. В постели Виолетта вела себя как дикая кошка. Капитан Ванно и его друзья-сослуживцы считали, что после всех тягот службы, связанных с трудными маневрами и лишениями бивуачной жизни они заслужили полное право проводить ночи с комфортом. Квартирьеры, высылаемые вперед, обычно подыскивали им для ночлега лучшее жилье из того, что имелось в данном населенном пункте: иногда это был удобный постоялый двор, а чаще – замок, хозяин которого с удовольствием оказывал гостеприимный прием господам из Швейцарии, охранявшим жизнь самого короля.

В таких случаях Леонард выдавал Виолетту за свою невесту и никто не подозревал обмана, потому что она взяла с собой лучшие платья. Везде, где они останавливались, Виолетте давали в услужение горничную, как и полагалось благородной даме. Она знала, что производит именно такое впечатление, и пользовалась этим. Особенно эффектно выглядела спутница капитана швейцарцев, торжественно шествуя к почетному ужину рука об руку с хозяином замка. За ними следовали Леонард и жена хозяина, а замыкали процессию остальные офицеры. Если из-за незнания застольных обычаев Виолетта испытывала затруднение, туг же ей на помощь приходил капитан, подсказывая взглядом или незаметным жестом, и вскоре она совершенно освоилась с новой для себя ролью, наслаждаясь роскошной жизнью, которая всегда притягивала ее.

Виолетту постигло некоторое разочарование, когда она узнала, что рота швейцарцев проследует в Версаль кружным путем. Ей так не терпелось попасть туда, но Леонард обязан был пройти по строго определенному маршруту, в трех пунктах которого к ним должны были присоединиться другие отряды алебардщиков, и лишь после этого объединенное подразделение следовало в Версаль. В пути возникали непредвиденные задержки, и хотя первоначально он был рассчитан на неделю, но затем растянулся на две, а швейцарцы еще не достигли цели. К концу третьей недели они добрались только до Орлеана, а оттуда до Версаля было еще весьма далеко.

Из всех остановок, что они делали в пути, последняя перед Версалем показалась Виолетте наименее приятной. Разместиться им довелось на переполненном, шумном постоялом дворе, где постоянно сновали взад-вперед приезжие: одни из них прибывали, а другие убывали. Леонард, которому наскучило ждать подхода последнего отряда швейцарцев, принялся играть в карты с заядлыми игроками из числа своих товарищей по оружию. Частенько к ним присоединялся и кто-нибудь из постояльцев, не знавших другого способа убить время. Виолетте стало известно, что ее капитану не везет в карты, и запас денег в карманах его армейских рейтуз стремительно тает. Однажды ночью, когда он стал ложиться в постель, явившись прямиком из-за карточного стола и изрядно навеселе, Виолетта принялась бранить его за глупое и вредное для личных финансов пристрастие. Причины для такого недовольства были чисто эгоистичными, ибо у нее не было ни одного собственного су и она не хотела, чтобы Леонард залез в долги, предчувствуя серьезные и неприятные последствия для себя.

Капитан выслушал нотации своей подруги с неприязненным выражением лица.

– Перестань пилить меня! – предупредил он грозным тоном. – Ты мне не жена!

– Я и не собираюсь быть ею! – огрызнулась. Виолетта.

И в этот миг им обоим стало ясно, сколь мало симпатии они в действительности питают друг к другу. По мнению капитана, она была куда более сварлива и капризна, нежели ему первоначально казалось, а Виолетта, в свою очередь, презирала слабые стороны характера своего сожителя – безволие и непомерно раздутое тщеславие, которые прежде всего выражались в его расточительности. Между ними не было ничего общего, но Виолетта обладала невероятной притягательностью, и он до сих пор не мог досыта насладиться ее телом, и здесь ее никак нельзя было упрекнуть в нарушении их уговора.

Когда, наконец, прибыл последний отряд швейцарских алебардщиков, офицеры на радостях устроили грандиозную попойку. Позднее несколько вояк, включая Леонарда, сели играть. К ним присоединились несколько состоятельных молодых путешественников и процветающий торговец шелками, направлявшийся в Руан. От оглушительных песен, исполнявшихся пьяными голосами, у Виолетты разболелась голова. Кроме того, ей наскучило наблюдать за картежниками. Сама она была еще слишком неопытна, чтобы играть с ними на равных, да и ставки были очень высоки. Леонард начал было выигрывать и возликовал. Виллетта положила руку ему на плечо, и, наклонившись к его уху, сказала, что устала и пойдет спать. Он взял ее пальцы и, поднеся ко рту, запечатлел поцелуй на ее ладони.

– Я разбужу тебя утром ливнем из золотых монет, который прольется на твою постель, моя дорогая! – возбужденно похвастался он.

Когда кто-то услужливо отворил ей дверь, она с порога оглянулась назад, и ее глазам предстала живописная сцена: шумная комната с низкими прокопченными балками, заполненная густым табачным дымом и красивыми мундирами с яркими золотыми и серебряными позументами. Все кругом было пропитано тяжелыми запахами эля и вина. Виолетта уходила в хорошем настроении: наконец-то удача повернулась к Леонарду лицом. Она знала, что в случае выигрыша капитан щедро одарит ее. Резкие, неровные черты его лица, словно высеченные из камня, казались сглаженными в золотистой ауре, исходившей от канделябра с тремя свечами, стоявшего на ломберном столике. В азарте игры Леонард резким движением ослабил галстук с кружевными краями, слишком плотно облегавший его высокую, мускулистую шею, и при этом на среднем пальце его руки заискрился рубиновый перстень. Разрезая новую пачку карт, Леонард, очевидно, почувствовал на себе оценивающий взгляд Виолетты, выделявший среди всей остальной мужской компании именно его как воплощение всех черт истинного мужчины, настоящего самца, потому что он резко повернул голову, на его лице появилась прежняя заразительная ухмылка в ответ на ее загадочно-снисходительную улыбку. В этот момент казалось, что между ними после напряжения последних дней опять восстановились мир и согласие.

В этот вечер Виолетта в последний раз видела своего первого любовника. Незадолго до рассвета она сонно зашевелилась в постели, разбуженная топотом и какими-то странными звуками, судя по которым можно было предположить, что из комнаты выволакивают багаж капитана, давно уже упакованный и готовый к отъезду. Однако все это происходило в полусне, и Виолетта, скорее всего, опять заснула бы, если бы не послышался щелчок задвигаемого засова и в ее памяти не всплыли события предыдущего вечера.

– Леонард… – сонно пробормотала она, – сколько же ты выиграл?

– Он не выиграл ничего, – ответил незнакомый голос.

Эта новость заставила ее охнуть и мгновенно подскочить в постели. Убрав сбившиеся на глаза волосы, Виолетта ошеломленно уставилась на торговца шелком, который еще совсем недавно сидел внизу за ломберным столиком – коренастого мужчину с угрюмым лицом и в коричневом парике.

– Убирайтесь вон! – в ярости завизжала Виолетта. Торговец уже был в одной рубашке, его парчовый камзол висел на спинке кресла. – Как вы посмели войти сюда?!

– Я имею на это полное право, – сухо ответил он, расстегивая серебряные пуговицы шелкового жилета. – Удача повернулась спиной к вашему офицеру-швейцарцу. Он все проиграл мне, в том числе и вас. Теперь вы – моя, мадемуазель!

Виолетта даже не закричала, а завыла, как раненая волчица, отчего у торговца заледенела кровь. Затем, истерически рыдая, она стала бешено метаться в постели и рвать в клочья простыни.

Глава 16

Жасмин не переставала надеяться разузнать хоть что-нибудь о Виолетте. Ничего не могло рассеять тревогу за судьбу пропавшей без вести дочери – тревогу, которая тяжким грузом лежала на ее сердце. Предпринятые розыски не дали никаких результатов. Особенно болезненно отзывались в душе Жасмин дни рождения Виолетты, и когда их миновало пять, в ее жизни случилось странное событие. Это произошло, когда Жасмин спешила пройти через одну из небольших гостиных. Находясь в саду, она забыла о времени, и теперь ей нужно было срочно переодеться перед тем, как отправиться в свою веерную мастерскую. В одном из зеркал, висевшем впереди над двойными дверями, вдруг промелькнуло отражение, в котором она мгновенно узнала Генриэтту.