Текст книги "Тайны морских катастроф"

Автор книги: Роман Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

ТРАГЕДИЯ НА МОРЕ, или КРОВАВАЯ САГА «БАТАВИИ»

ОПАСНОЕ ПЛАВАНИЕ

Некоронованной владычицей заморских земель в XVII веке была нидерландская Ост-Индская компания. Ей подчинялись тропические острова и архипелаги, откуда вывозили товар, ценимый дороже золота: корицу и перец, гвоздику и мускатный орех, имбирь и сандаловое дерево. Компания возникла в 1602 году – через год после плавания адмирала Оливера ван Ноорта к Островам пряностей. Это было первое голландское и четвертое по счету (после Магеллана, Дрейка и Кавендиша) морское кругосветное плавание. Ван Ноорт вернулся в Роттердам в 1601 году. И сразу же по его следам устремились купцы Ост-Индской компании. Одна из их баз, где были созданы фактории, находилась на острове Ява в городе Батавия (нынешняя Джакарта, столица Индонезии). Очень скоро голландские корабли освоили маршрут от Амстердама до Батавии. Сюда из Европы доставляли, помимо товаров для продажи и обмена, оружие и деньги. И то и другое необходимо было, чтобы успешно вести борьбу за новые земли с конкурентами – англичанами, португальцами и испанцами.

Именно такой груз должна была доставить на Яву «Батавия» – один из самых больших кораблей Ост-Индской компании. Судно имело 40 с лишним метров в длину, 12 в ширину, столько же в высоту, от верхней палубы до киля. На борту было свыше 500 человек – экипаж, солдаты, пассажиры. А в трюмах, помимо пушек и оружия, находились ткани, вино и прочие «мелочи» – всего шестьсот тонн. В том числе и деньги для выплаты жалованья служащим компании и на покупку пряностей. Двенадцать больших сундуков, полных серебряными монетами на общую сумму 250 тысяч гульденов. И еще – сундучок с драгоценностями. Среди них две особо ценные: камея из агата, когда-то принадлежавшая Константину, византийскому императору IV века нашей эры, и агатовая чаша той же эпохи. Еще недавно она была собственностью великого художника Рубенса, и он, видимо, продал ее компании. Все это содержимое сундучка с драгоценностями предназначалось для индийского султана Джахангира и других восточных владык. Среди пассажиров «Батавии» были чиновники, купцы, служащие компании, их семьи и дети.

В конце октября 1628 года корабль вышел из Амстердама. Это было его первое плавание и, как окажется, последнее. Капитаном на «Батавии» был Ариен Якобс, но возглавлял плавание командор Франциск Пельсерт – доверенное лицо Ост-Индской компании, один из ее высших чинов. Несмотря на сравнительно молодой возраст – тридцать пять лет, ему поручили командовать экспедицией и доверили ценный груз. Пельсерт был спокоен за ценности на корабле. За те тридцать лет, что прошли со дня основания Ост-Индской компании, на ее кораблях ни разу еще не было случая, чтобы кто-то попытался поднять бунт и захватить груз. Что касается «внешнего врага» – пиратов, то «Батавия» вполне могла постоять за себя. Ее грозное вооружение гарантировало безопасность. И тем не менее, как окажется, путешественникам было чего опасаться. Угроза притаилась на самом судне.

Надо сказать, что капитан Якобс был опытным мореходом, но человеком, наделенным многими пороками. Был дебоширом; когда выпивал – а это он любил – становился своенравным и драчливым. По отзывам современников, джин – то есть «можжевеловая водка казалась ему нектаром, а от выражений, слетавших с его уст, приходили в смущение даже колониальные солдаты».

Неудивительно, что вскоре между капитаном и Пельсертом возникла взаимная неприязнь. Тем более что очень скоро после того, как вышли в море, Пельсерт начал подозревать капитана в коварных замыслах. И, как окажется, был прав. Капитан замыслил недоброе. Однако прямых улик у Пельсерта пока что не было. Рассчитывать на преданность всей команды он не мог. Положиться можно было только на тридцать солдат и нескольких служащих компании. За капитаном пошли бы, как предполагал Пельсерт, часть матросов и Иероним Корнелис – старший представитель компании, третий по рангу на «Батавии», человек щуплый, с тихим голосом и вообще малоприметный.

Здесь необходимо сказать о том, что на корабле нашлось и «яблоко раздора» – золотоволосая красавица аристократка Лукреция Янс, ехавшая к мужу на Яву в сопровождении служанки Жанте. Капитан Якобс, бывший к тому же и ловеласом, обратил на нее внимание, но дама отвергла его ухаживания. Она явно симпатизировала галантному Пельсерту и не обращала внимания на грубого капитана. Тем самым разжигала его ревность. Еще меньше она замечала Иеронима Корнелиса.

Плавание продолжалось, и угроза бунта на судне все возрастала. Мысль захватить корабль с ценным грузом возникла у капитана и его сообщников еще в начале плавания. Они рассчитывали, завладев судном, перейти на службу к португальцам, то есть к тому же совершить измену. Можно предположить, что пренебрежение Лукреции, то, что она отвергла домогательства капитана (он вскоре утешился с ее служанкой) и с явным презрением относилась к Иерониму Корнелису, только ускорило намерение заговорщиков захватить корабль. Причем коварный Корнелис распустил слух среди экипажа, что Лукреция ведьма, и подговаривал матросов вымазать ее дегтем и обвалять в перьях. А капитан даже предложил порезать ей лицо бритвой. Все это они затеяли для того, чтобы спровоцировать Пельсерта и тот был бы вынужден принять суровые меры против матросов, которым поручили эту операцию. Если бы это произошло, то, как рассчитывали организаторы провокации, за матросов вступились бы остальные члены экипажа и тогда перевес в живой силе окажется на их стороне.

«Батавия» обогнула мыс Доброй Надежды. Здесь ее и корабли сопровождения застал жестокий шторм. Он раскидал суда, и они потеряли друг друга. Дальше «Батавия» плыла, как говорится, в гордом одиночестве. Минуло восемь месяцев со дня ее отплытия из Амстердама. Цель плавания – город Батавия – была близка. Заговорщики, понимая, что время работает против них, решили действовать. Вечером, когда Пельсерт ушел к себе в каюту, матросы, по наущению главарей, ворвались в каюту Лукреции (дверь им открыла Жанте) и, надругавшись над ней, вымазали дегтем и пухом. А дальше произошло вот что. О случившемся Пельсерту доложил священник. Пельсерт был в этот момент болен и лежал у себя в каюте. Но он встал с постели и вызвал стражу. Пока он дошел до палубы, солдаты уже разогнали матросов, а женщины пассажирки помогли Лукреции вернуться в каюту.

Пельсерту было ясно, что зачинщиком всей этой истории был сам капитан, хотя он и категорически отрицал свою причастность к происшедшему. Он заявил также, что плыть осталось еще шестьсот миль и нет надобности впередсмотрящему сидеть на фок-мачте – впереди безбрежный океан. События той же ночи показали, как глубоко ошибался капитан.

А пока что Пельсерт в своей каюте обсуждал с верными ему офицерами, как быть дальше. На палубе с требованием утопить ведьму собрались матросы. Что было делать? Взять всех под стражу – значило сыграть на руку капитану. Сделать вид, что ничего не происходит и оставить виновных безнаказанными, – расписаться в собственном бессилии и тем самым поощрить заговорщиков.

Между тем «Батавия» подошла к рифам около небольшого архипелага. Но никто об этом не догадывался. Была ночь, а расчеты капитана оказались неверными. То ли он сознательно сошел с курса, чтобы не попасть на Яву, то ли это была роковая ошибка. Но как бы то ни было, «Батавия» налетела на страшные рифы у архипелага Аброльюс, а точнее, на скалы Хаутмена, открытые за десять лет до того голландским капитаном Фредериком Хаутменом. Архипелаг находился в нескольких десятках миль от северного берега Австралии.

Случилось это в ночь на 4 июня 1629 года. Острова и скалы скрывала тьма, ветер заглушал грохот прибоя, буруны не были видны в обманчивом лунном свете. Казалось, рифы поджидали несчастную «Батавию».

Когда судно налетело на риф, раздался треск, скрежет, «Батавия» накренилась на правый борт; послышались крики людей, понявших, что корабль тонет. Но капитан доложил Пельсерту, что прямой опасности нет и судно продержится на поверхности, по крайней мере, до утра. Однако предложил переправить на остров пассажиров и солдат. Первую спущенную шлюпку разбило волнами о борт, за места в других началась драка. Наконец удалось спустить шлюпку, в которую сели Пельсерт и его офицеры. Они захватили с собой часть драгоценностей. Вслед за ними в шлюпке на берег отправился капитан. Старшим на тонущем корабле оставался Корнелис.

Те, кому не хватило места в шлюпках, привязались к обломкам мачт, к деревянным ящикам, некоторые пытались добраться до берега вплавь. Матросы вели себя достойно, успокаивали обезумевших от страха пассажиров, пытались спасти хотя бы часть продовольствия, бочонки с пресной водой. Но самое трудное было погрузить в шлюпку, которая плясала на волнах, сундуки с монетами. В конце концов это так и не удалось сделать и пришлось отказаться от мысли спасти их.

Группа матросов, разбив бочки с вином, устроила в одной из кают настоящую попойку. А тем временем Корнелис спустился в кладовую, взломал сундучок с сокровищами и надел на шею золотую цепь, хранившуюся там среди других драгоценностей. После чего позвал пьяных матросов и предложил им набить карманы серебряными монетами. Теперь они стали соучастниками ограбления.

Не успела первая шлюпка с Пельсертом причалить к островку, как «Батавия» резко накренилась на правый борт и пошли ко дну. Оставшиеся в живых с ужасом наблюдали картину гибели корабля и людей.

Добравшись до островка, обследовали его и убедились, что ни воды на нем, ни тем более какой-либо живности нет. Таким же безводным оказался и соседний клочок земли.

До города Батавии было полторы тысячи миль. И надо было думать о том, как добраться туда. Для начала решили попытаться найти землю, где была бы вода. Якобс предложил Пельсерту вместе с ним отправиться на ее поиски на боте. Коварный капитан вновь задумал недоброе. Он рассчитывал покончить с Пельсертом, как только островок скроется из виду, а сам бы поплыл на боте на Яву. Там он сообщил бы, что «Батавия» погибла, а Пельсерт остался на островке сторожить спасенный ценный груз. Наверняка ему бы предоставили корабль для того, чтобы плыть к месту катастрофы, где, по его словам, ждал Пельсерт. Прибыв туда, он вместе с Корнелисом захватил бы судно, забрал бы все золото и был таков – отправился бы в плавание, став, по существу, пиратом. Пельсерт чувствовал неладное. Ему не понравилась команда бота, которую подобрал капитан. Но делать было нечего – главное не поиск воды, главное – добраться до Батавии. Что касается капитана и возможного с его стороны злого умысла, то Пельсерт на всякий случай взял с собой двух верных офицеров и пятерых солдат. У капитана же на боте находилось пятнадцать верных ему матросов. Неизвестно, как обернулись бы события и кто победил в предстоящей схватке, если бы, на счастье Пельсерта, по пути им не встретился плот с десятью солдатами. Они возвращались с большого острова, куда плавали на разведку. Пельсерт приказал солдатам пересесть в бот, несмотря на возражения капитана. После чего поплыли на север, к Яве.

С великими трудностями бот, полный людей, открытый солнцу и всем ветрам, преодолев полторы тысячи миль, доплыл до Батавии. В пути ничего исключительного не случилось. Капитан не рискнул осуществить свой злодейский план.

В Батавии Пельсерт доложил губернатору о том, что произошло, и рассказал о своих подозрениях. Матросов, причастных к нападению на Лукрецию, арестовали, а капитану объявили, что он подозревается в подготовке мятежа и захвате корабля. Было организовано следствие. Однако доказать тогда это не было возможным – отсутствовали свидетели, кроме Пельсерта. По распоряжению губернатора снарядили спасательную экспедицию с Пельсертом во главе. Но капитана Якобса в нее не включили из-за опасения новых с его стороны интриг и заговоров, да и следствие по его делу не было еще закрыто.

Корабль, который должен был отправиться к месту катастрофы, назывался «Саардам». В его команду включили водолазов для подъема груза и отряд солдат.

КРОВАВАЯ ОРГИЯ

Что же произошло тем временем на острове, где осталась часть потерпевших кораблекрушение?

С того рокового дня прошло три с небольшим месяца. Поначалу «робинзоны» перевезли с обломков «Батавии» кое-что из уцелевшего на ней, затем занялись постройкой жилищ. Был избран совет во главе с Иеронимом Корнелисом. И тотчас же человек этот преобразился. Из тихого и неприметного он превратился в маленького диктатора. Тогда никому не была еще известна его прошлая жизнь. А тем более жизненные принципы, которые он исповедовал. Знали лишь, что это был скромный, деликатный тридцатилетний аптекарь из голландского города Харлема. Когда-то он занимался живописью, был учеником художника Торренциуса и от него воспринял взгляд на мир, где нет якобы деления на хорошее и плохое, ибо все, и хорошее и плохое, исходит от единственного всемилостивейшего Бога. Отсюда следовал вывод: «В этом мире все дозволено». Учитель стал воплощать свои воззрения на практике, в его доме начались оргии, после чего художника обвинили в растлении молодежи. Ему самому удалось бежать, но многие его приверженцы угодили в тюрьму. Скромному аптекарю повезло – его не тронули, вероятно, потому, что он не был самым фанатичным из последователей «учения». Тогда-то он и решил поступить на службу в Ост-Индскую компанию и, как говорится, от греха подальше исчезнуть где-нибудь на далеких островах. Но, как увидим, идеи учителя прочно засели в его голове.

Теперь, когда угроза ареста над ним уже больше не висела, он осмелел и начал действовать. Во время плавания он только приглядывался, осматривался. Одинаково с почтением относился и к Пельсерту и к Якобсу. Не мог он не заметить и того, что оба они невзлюбили друг друга. Причиной тому, как он вскоре догадался, была Лукреция. Сейчас, когда Пельсерт и Якобс бежали, спасая свои шкуры, он, Корнелис, возглавит лагерь потерпевших кораблекрушение. Под его началом оказалось более двухсот человек. Он распоряжался на острове как полновластный хозяин. Приказал соорудить палатки из парусины, собрать все продовольствие, какое удалось спасти, в одном месте. Туда же снести все вино, которого оказалось в достатке. Но пресной воды в бочонках почти не осталось. Очень скоро люди были вынуждены пить морскую воду и даже собственную мочу. Один из солдат выкрал бочонок вина и напился пьяным. Так и осталось неизвестным, сделал ли он это, чтобы утолить жажду или из-за приверженности к спиртному. Как бы то ни было, Корнелис потребовал для солдата смертной казни. Но совет воспротивился этому предложению. Тогда Корнелис разогнал его и созвал новый, из своих приверженцев. И солдата казнили.

Проблема воды между тем стала главной. Голод «робинзонам» не грозил: на острове гнездились птицы, в прибрежных водах водилась рыба, попадались тюлени. Но пресной воды не было. Ее надо было искать на соседних островках. Корнелис отправил туда плот с десятью верными ему матросами и четырьмя солдатами, которым не доверял. Когда плот вернулся, матросы рассказали, что все солдаты утонули. Так началась борьба за выживание, за то, чтобы на острове не оставалось лишних ртов и инакомыслящих. Дальше последовали новые убийства. То и дело в лагере узнавали, что кто-то будто бы сорвался со скалы или утонул в море. Но это были одиночные случаи исчезновения людей. Корнелису необходимо было избавиться от солдат, к тому же вооруженных. И он придумал, как это сделать. Послал двадцать человек во главе с солдатом Хейсом на соседний, самый большой, остров якобы за пресной водой. Для этого надо соорудить плот, погрузить на него пустые бочонки – и в путь. Оружие брать с собою не стоит – и без него плот будет тяжелым. Если найдут воду, пусть подадут дымовой сигнал, им вышлют на подмогу людей. Хейс отплыл на остров, тем самым развязав руки Корнелису.

С этого момента люди стали исчезать все чаще. Тонули во время рыбалки, на охоте, якобы от болезней (здесь пригодились знания бывшего аптекаря, ставшего отравителем). Исчезали даже целые семьи. Наконец душегубы Корнелиса настолько осмелели, что перестали таиться и творили свои кровавые дела средь бела дня и на глазах у свидетелей. Так убийства стали повседневной работой. Только в один день 4 июля 1629 года (через месяц после гибели «Батавии») было убито сорок человек.

Пока бесчинствовали головорезы Корнелиса, он приказал привести к нему в палатку Лукрецию. Она наотрез отказалась стать его любовницей. И повторяла это несколько дней. Тогда он велел притащить в палатку сына одного из солдат и, на глазах у Лукреции перерезав ему горло, заявил, что и ее ждет та же участь, если она и дальше будет сопротивляться его желанию. После чего садист вышел из палатки и преспокойно отправился ужинать с родителями только что зарезанного им мальчика, поднял тост за его здоровье.

Не выдержав столь изощренной пытки, Лукреция в конце концов сдалась.

Вскоре с дальнего острова подали дымовой сигнал. Это означало, что солдаты во главе с Хейсом нашли воду. И почти в то же время из лагеря бежал один матрос по имени Хендрик Клаас, которому, как и другим, грозила смерть от рук приспешников Корнелиса. Матросу удалось доплыть до острова, где находился Хейс, и рассказать о тех кровавых бесчинствах, что творились в лагере. Надо ли говорить, что для Корнелиса такой очевидец его зверств, как Клаас, как, впрочем, и все те, кто был с Хейсом и узнали от матроса об убийствах, были очень опасными свидетелями. Ведь если придет с Явы корабль, чтобы спасти тех, кто был на «Батавии», и на нем узнают о преступлениях, то Корнелису несдобровать.

Когда Хейс выслушал страшный рассказ матроса, он решил не возвращаться в лагерь. Оружие у Хейса и солдат, которые находились с ним, Корнелис предусмотрительно отобрал. Хейс приказал изготовить из дерева пики, устроить завалы, замаскировать их.

А тем временем на острове, где находился Хейс, появились новые беглецы. Рискуя, они переплывали кто на чем через пролив, чтобы избежать участи несчастных, убитых в лагере. Скоро вокруг Хейса собралось более тридцати человек. Терять им было нечего, все были полны решимости драться. Полон решимости покончить с «мятежниками» был и Корнелис. Он снарядил отряд и отплыл на остров, где обосновались непокорные.

В первой же стычке отряд Корнелиса, потеряв несколько человек, отступил. Надо сказать, что сам генерал-капитан, как теперь называл себя Корнелис, в сражении не участвовал. Но после неудачи ему пришлось лично возглавить штурм острова. Но прежде он решил прибегнуть к хитрости. Через своего посланца предложил Хейсу перейти на свою сторону, обещая сохранить жизнь ему и всем, кто был с ним. Хейс категорически отверг это предложение. Тогда Корнелис приказал одному из своих бандитов застрелить Хейса. Но не успел тот вскинуть мушкет, как появились люди Хейса. Причем некоторые тоже были с мушкетами, захваченными в предыдущем бою. Корнелис струсил, стал уверять, что он пошутил и не желает ничего плохого Хейсу. Но ему никто не поверил. Солдаты перебили бандитов, а их главаря Корнелиса взяли в плен. Однако в лагере на острове еще Оставалось достаточно бандитов, чтобы вновь атаковать Хейса. Неизвестно, чем кончилась бы эта война, если бы на горизонте не показался корабль. Это был «Саардам», тот самый, что отправился к месту, где потерпела катастрофу «Батавия». Это было 16 сентября 1629 года.

Как только Хейс увидел корабль, он бросился в волны и поплыл к нему – был отличным пловцом. Благополучно достиг судна и поднялся на борт. Его встретил Пельсерт, которому он и рассказал о том, что происходило в лагере, пока тот отсутствовал.

А в это время бандиты, тоже заметив корабль, решили его захватить. Они направили к нему плот с двадцатью вооруженными головорезами. Когда плот приблизился к «Саардаму», Пельсерт велел Хейсу спрятаться, а сам подошел к борту и спросил, где остальные, живы ли они? Ему ответили, что все живы-здоровы и находятся на дальнем острове, где обнаружили воду и разбили новый лагерь. Пока Пельсерт беседовал, на «Саардаме» приготовились к бою, о чем подали знак Пельсерту. Тогда он неожиданно для бандитов предложил им сложить оружие и сдаться. Последовал предупредительный залп, бандиты побросали оружие. Всех их связали и посадили под замок в трюме. Затем «Саардам» подошел к острову, где все еще оставался кое-кто из бандитов. Они также легко были захвачены в плен. Стали искать, кто же остался в живых из пассажиров «Батавии». Удалось найти сорок человек. Они-то и рассказали, какой ужас пришлось им пережить и что творили головорезы с Корнелисом во главе.

Всех мятежников, как теперь их называли, содержали в тюрьме, сооруженной прямо тут же на острове из твердых коралловых плит. Надежно охраняли, хотя бежать было некуда – кругом океан. Корнелиса поместили с «комфортом» – в отдельной темнице. Началось дознание. В ходе его выяснились многие ужасные обстоятельства. Большинство мятежников не отрицали своей вины и быстро признались во всех кровавых злодеяниях, не дожидаясь пытки. Дело в том, что по голландским законам виновным в совершенном преступлении считался лишь тот, кто признавался добровольно. Но… при допросе разрешалась пытка. «Добровольно признался» и Корнелис, правда, пытался запутать следствие, сбить с пути, валил вину то на капитана Якобса, то на Пельсерта, обвинял их в дезертирстве, каялся и тут же отрекался от сказанного. Несмотря на уловки и увертки, избежать наказания ему не удалось. Он и перед смертью, пытаясь оттянуть ее, просил казнить его последним. Корнелиса четвертовали, а потом повесили. Вместе с ним вздернули еще семерых. Остальных – кого протащили под килем «Саардама», кого выпороли плетьми, а двоих высадили без пищи и воды на необитаемом австралийском берегу.

Во время пребывания на острове Пельсерт искал и нашел сундучок с драгоценностями, а в нем агатовую камею императора Константина (ныне она хранится в Гааге) и чашу Рубенса (сейчас находится в картинной галерее американского города Балтимора). Правда, из шкатулки пропали две вещицы: кольцо и золотая цепь. Они оказались среди личных вещей Лукреции. Неужели она согласилась принять их в подарок от Корнелиса?

Но главные ценности с «Батавии» лежали в ее трюме на дне морском. Пельсерт вознамерился поднять эти сокровища. Он предусмотрительно захватил с собой с Явы четырех ныряльщиков и сразу же приступил к поискам. От «Батавии» мало что сохранилось, волны сделали свое дело – разбросали ее части по дну. Но тяжелые сундуки с серебряными монетами морю было не под силу утащить. И действительно, вскоре ныряльщики наткнулись на них. Удалось поднять десять из двенадцати сундуков.

Теперь можно было покинуть останки «Батавии» и распрощаться со зловещим островом.

В начале декабря 1629 года «Саардам» вернулся на Яву. Когда доложили губернатору о том, что произошло, он пересмотрел приговор и в свою очередь приказал кое-кого из мятежников повесить, а некоторых четвертовать и отсечь голову. А Хейса и его солдат наградить. Их чествовали как героев, Хейса произвели в офицеры. Что касается капитана Якобса, то он уцелел – вина его не была доказана, но тюрьмы не избежал. Два года он провел в заключении по обвинению в том, что бросил корабль, когда тот еще не погрузился под воду. Лукреция, муж которой, не дождавшись жены, умер, вышла замуж снова. А Пельсерт неожиданно скончался или, по другим данным, погиб в сражении год спустя.

МОГИЛА «БАТАВИИ»

В XVII столетии в Голландии была издана книга «Несчастливое плавание «Батавии». В ней подробно рассказывалось о трагедии на море, о том, что пережили те, кто оказался на острове, о зверских убийствах и спасении уцелевших. Приводились выдержки из дневников очевидцев о том, какие сокровища были на корабле. Не было только указано точное место, где он погиб. Знали лишь, что это случилось около островов Аброльюс. В подтверждение этого здесь то и дело находили на берегу старинные бутылки, посуду из латуни, а то и человеческие кости. Эти «реликвии» можно было увидеть в музее австралийского города Перта. А на карте появились названия: бухта «Рейд «Батавии», «Остров Пельсерта» и даже остров «Кладбище «Батавии». Однако, как мы помним, капитан Якобс ошибся при определении координат. Впоследствии он попытался исправить неточность. По его данным, «Батавия» погибла в южной части архипелага Аброльюс, у западных берегов Австралии. Но где именно?

Минуло три столетия. И однажды, 4 июня 1963 года, по австралийскому радио прозвучало сообщение о том, что аквалангистами на островах Аброльюс обнаружено место гибели голландского судна Ост-Индской компании «Батавия». Это было все равно что чудо: погибшее судно было найдено в тот самый день, в который ровно 334 года назад оно погибло.

Поиск организовала Генриетта Дрюйк-Брокман из города Перта. А нашел под водой корабль молодой журналист и аквалангист-любитель Хью Эдвардс из того же города.

Нельзя сказать, что до этого «Батавию» не пытались найти. Но все попытки оканчивались неудачей – ведь точные координаты места гибели не были известны. И никто не догадался заглянуть в дневник Пельсерта. Генриетта выписала из Гааги копию этого дневника, сделала точный его перевод на английский и углубилась в чтение. Ее интересовали даже самые мельчайшие детали. В итоге, сопоставив многие факты, ей удалось установить место гибели «Батавии» – в 54 милях к северу от «Острова Пельсерта». На это у нее ушло полтора десятка лет.

О своем открытии она написала книгу. И хотя кое-кто над нею посмеивался, называл «сухопутной морячкой», Хью Эдвардс поверил в ее расчеты и доводы и начал поиски. На них ушло целых три года. Можно было отчаяться, плюнуть на все и свернуть снаряжение. Но Хью был упорным малым.

И вот настал день, когда по радио прозвучало то самое сообщение. Сперва была найдена пушка. Когда счистили слой кораллов, обнаружили трехметровый ствол с выбитым на нем словом «Роттердам» и дату – «1616». Ясно было, что это «Батавия». Дальнейшие подводные раскопки показали, что корпус корабля за три столетия, как ни странно, хорошо сохранился. Это объяснялось тем, что корабль лежал в углублении, будто в могиле. Море позаботилось, чтобы она была удобной и как раз впору кораблю. Со временем она приобрела очертания самой «Батавии», которую надежно защищала от волн расщелина. Рядом на дне нашли бронзовые и чугунные орудия, огромные якоря и множество других предметов. Уцелел даже деревянный киль. Его покрывал тонкий слой кораллов, которые и защитили дерево от разрушения. Нашли много пушечных ядер и даже медные пороховницы, которые, когда их вытащили на поверхность, еще пахли порохом.

Конечно, поднимать огромные тяжелые пушки непросто и даже опасно. Надо было подвести под ствол трос, обвязать его, рискуя отдавить пальцы. После чего поднять наверх сигнал, что можно, мол, поднимать. Там, наверху, люди на плоту, специально сооруженном, начинали с силой крутить лебедку, чтобы вырвать добычу из цепких лап коралловых наростов. Когда орудие достигало поверхности, плот с уловом подтаскивали к буксиру, а от него к главному судну. Однажды многотонное оружие сорвалось и чуть не убило всех, кто был в воде, как и тех, кто находился около лебедки, – ее с корнем вырвало. Приходилось терпеть неприятности и от волн, когда они достигали опасной высоты. Кроме пушек и якорей, на дне обнаружили многие предметы: нож, куски промасленных веревок, много навигационных приборов. Это была редкостная удача: угломер, часть глобуса, два штурманских циркуля – все в отличном состоянии. Но главная находка и самая неожиданная – астролябия, инструмент, которым в старину определяли угол звезды, предшественник секстана. И еще одна находка – медная аптекарская ступка, возможно, та, которой пользовался сам злодей Корнелис.

А где же сокровища? Ведь из сундуков с серебряными монетами (всего на огромную сумму в 6 миллионов 800 тысяч гульденов) еще, по крайней мере, один оставался на дне.

И вот настал день, когда ныряльщик вернулся со дна и, едва ступив на палубу, закричал: «Я нашел!» В руках у него зеленел какой-то кружок, похожий на печенье. Когда его очистили от плесени, прочли надпись: «1626». Это был пиастр, отчеканенный в том году.

А дальше пиастры посыпались в лодку как из рога изобилия, хотя вырвать их из коралловых лап было очень трудно. Некоторые тут же разламывались или, еще хуже, рассыпались на мелкие части. Приходилось выламывать кусок коралла, поднимать его на поверхность и уже здесь осторожно высвобождать монеты. Все они оказались очень тяжелыми, с большим содержанием серебра – около 94 процентов, помеченные годами 1626, 1609, 1575.

Стоит сказать еще вот о чем. Когда закончились находки под водой, приступили к поискам на суше. На тех самых островах, где бесчинствовал Корнелис и его подручные. На маленьком островке размером с футбольное поле обнаружили целое кладбище – неглубокие, наспех вырытые могилы со скелетами. Остров прозвали Островом мертвецов. Такие же могилы были найдены на других островах. На одном нашли даже что-то вроде темницы из коралловых плит. Неужели та самая, в которой содержали перед казнью Корнелиса, тихого аптекаря из Харлема?