Текст книги "Джандо"

Автор книги: Роман Канушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

14. Некоторые способности Доры

Заканчивался четвертый килограмм яблок плюс те, что были в холодильнике. Все яблоки оказались не такими, они не хотели с ней играть.

– Ну что же это такое! – рассердилась Дора. – Опять спит… Может, это от нитратов и этих дурацких гербицидов?!

Дора вздохнула и разрезала пополам еще одно большое яблоко гольден. Весь стол перед ней был завален половинками яблок. Доре повезло – дома опять никого не было, иначе на этот раз ей бы точно устроили взбучку. Ну конечно, а что с них взять? Они же ничего не понимают – только дай позанудствовать…

Дора взяла разрезанное пополам яблоко и стала его пристально рассматривать. Потом она вздохнула и бросила обе половинки на стол. Яблоки гольден почему-то всегда сочные и спелые, как будто их только сорвали с дерева. Вот и сейчас пораненная ножом мякоть яблока переливалась и искрилась сахарными хрусталиками сочной влаги. Но Дора знала, что так оно выглядит только на поверхности. Потому что на самом деле и это яблоко спит. Могучие соки далекой Яблони-Мамы, вода (о которой кое-что знала Дора), соединенная с солнцем, бушующий море-океан и солнечные ветры утихли, успокоились в этом сонном яблоке. И уж если яблоко не хочет с тобой играть, то его никак не раскачаешь. То ли дело раньше, когда они всей семьей ездили на дачу, хотя на самом деле это была настоящая деревня – глухомань. Там был сад, где росла кривая черемуха, а к осени поспевали, наливались соком самые яблочные на свете антоновские яблоки. И чуть ли не с каждым вторым можно было играть. Дора тогда и не знала, что чем-то отличается от других детей. Она думала, что все девочки могут вот так играть со спелыми яблоками. Что любая девочка может найти нужное яблоко, немного повозиться с ним и увидеть далекую Яблоню-Маму, а может быть, и кое-что еще… Но Яблоня-Мама сказала, что это не так, и запретила о себе рассказывать. Потому что не очень много людей в мире похожи на Дору, и она научится их узнавать.

Они всей семьей жили тогда в деревне, и Дора часто играла со спелыми яблоками. А Катька говорила: «Во придурошная, сама с собой разговаривает…» А потом Катька заболела, а Яблоня-Мама сказала, что через несколько дней над их домом пронесется Осенний Ветер, и главное – не смотреть ему в глаза. Потому что того, кто посмотрит ему в глаза, Осенний Ветер забирает с собой. Как когда-то, когда Дора была еще совсем маленькой, он забрал с собой их дедушку.

«А что, Катька тоже умрет?» – спросила Дора. Она еще не понимала, что это значит, но так говорили взрослые, а теперь она вдруг впервые испугалась и расплакалась. Но ту страшную ночь, когда пришел Осенний Ветер, когда он стучался к ним в окно и над домом кружила глубокая тьма, Дора провела у постели Катьки. Мама тогда была в соседней комнате и иногда тихо плакала, потому что доктор назвал какую-то странную болезнь и сказал, что Катьку нельзя сейчас везти в Москву и в эту ночь все решится. Дора сидела спиной к окошку, чтобы Катька туда не посмотрела, и рассказывала сестре свою любимую книжку о Винни-Пухе. А Осенний Ветер бил в их окно кулаками, он выл голодным волком во дворе, и Дора чувствовала на спине холод его зовущего взгляда. И несколько раз бледная как полотно, уставшая Катька пыталась посмотреть за плечо сестры. Но Дора только ниже склонялась к ее угасающим глазам и громче рассказывала о том, как Винни-Пух и Пятачок пытались накормить Тигру медом и желудями. И от злости и бессилия Осенний Ветер вырвал с корнями молодую яблоньку во дворе и ушел ни с чем. И Дора перестала рассказывать истории о Винни-Пухе, потому что она всмотрелась в глаза сестры и поняла, что никакого Осеннего Ветра там больше нет. Катька вдруг попросила поесть, и мама от счастья расплакалась в полный голос, а через несколько дней Катька полностью выздоровела. Потом родители очень долго благодарили доктора, и, конечно, они правильно делали, только Дора благодарила далекую Яблоню-Маму. И еще она знала, что та молодая яблонька ночью во дворе была одной из ее многочисленных дочек. Они с папой вкопали деревце на место, но яблонька почему-то все равно погибла.

Перед самым отъездом в Москву, когда уже заканчивалось лето, Яблоня-Мама сказала, что больше они никогда не вернутся в эту деревню. Только один раз, через много-много лет, когда Дора уже не будет маленькой девочкой, когда ей будет столько же лет, сколько сейчас маме, и все вокруг изменится. Но причина, по которой она окажется здесь, будет не из приятных, поэтому не стоит об этом говорить…

– Ну пожалуйста, скажи, – попросила Дора.

– К тому времени ты будешь уже давно взрослой, как и множество других детей, – сказала далекая Яблоня-Мама, – а взрослые привыкают многое терять…

– Я не хочу здесь ничего терять, – не поняла Дора. Потом она спросила: – Скажи, а что происходит с детьми, когда они становятся взрослыми?

Яблоня-Мама какое-то время молчала, потом она сказала то, что Дора запомнила слово в слово:

– А что происходит с мелодией, когда ее не играют, с шелестом ветерка, когда нет ветра?

Как-то Дора прочитала очень хорошую книжку о Питере Пэне, мальчике, который не хотел взрослеть, и поняла, что имела в виду тем летом далекая Яблоня-Мама.

– Но ведь мелодию надо просто взять и сыграть, а ветры… всегда возвращаются, – заявила Дора, войдя в кухню с книжкой о Питере Пэне в руках. – Я, конечно, стану взрослой, но я вовсе не собираюсь что-либо терять!

Катька от удивления раскрыла рот, посмотрела на папу, хихикнула и проговорила:

– Во дает! По-моему, она у нас начала писать прокламации…

…Сейчас Дора взяла со стола предпоследнее яблоко и улыбнулась. Она вспомнила, как подозрительно на нее смотрела продавщица в небольшом магазине напротив, когда в течение двадцати минут она спустилась уже за четвертым килограммом яблок.

– А тебя родители не заругают, девочка? Зачем тебе столько?

– Я уже вполне самостоятельный человек, – невозмутимо ответила Дора, – и трачу свои личные сбережения.

Продавщица даже несколько растерялась и, как бы в знак примирения, выбрала Доре самые крупные и красивые яблоки.

– Гольдены, конечно, хороши, – улыбнулась она.

– Нет-нет, – произнесла Дора, – мне дайте, пожалуйста, помельче, самые мелкие, какие у вас есть. Чтоб их в килограмме было побольше, а то никаких денег не хватит.

У Доры, конечно, есть личные сбережения, но если и эти яблоки будут спать, то от личных сбережений скоро ничего не останется. И вообще не очень хорошо, когда тебя принимают за ребенка; может, конечно, так оно и есть, но только ты понимаешь кое в чем гораздо больше, чем эти умники-взрослые.

И сейчас, разрезая предпоследнее яблоко, она сразу поняла – вот оно! И не просто «вот оно»!.. Такого еще не было. Дора не могла припомнить, чтобы ей попадалось настолько сильное яблоко. Она взяла свое зеркальце, старенькое, привезенное с дачи и бережно хранимое под коробками с игрушками, и вышла с ним в холл. Холл был просторным – лишь низкий полукруглый диван, установленный напротив огромного, в треть стены, зеркала, и пара таких же низких кресел. Для того чтобы увидеть далекую Яблоню-Маму, надо было пользоваться двумя зеркалами. То, что побольше, следовало установить за спиной, и, когда они жили в деревне, Дора выносила большое зеркало из умывальника и играла с ним в саду. Но потом всегда кому-нибудь надо было срочно побриться или почистить зубы, или кто-то просто соскучился по своему изображению, словом, Доре ни за что попадало. Да уж, такая вот жизнь! Ну да ладно… Маленькое зеркальце надо было поднять на уровень глаз, чтобы в нем отразилось большое. И тогда ты наблюдаешь себя со спины держащим в руках маленькое зеркальце, отрегулированное таким образом, что видишь в нем только свои собственные глаза. В другую руку надо взять разрезанное пополам яблоко, конечно, то самое, неспящее, и долго и пристально на него смотреть, негромко повторяя:

– Зеркало-зеркало – далекая Яблоня-Мама…

Эту фразу надо повторить 37 раз, все пристальнее вглядываясь в яблоко и одновременно как бы боковым зрением наблюдая за своими глазами, отраженными в маленьком зеркальце. Если после 37-го раза далекая Яблоня-Мама все-таки не появляется, то всю процедуру следует повторить еще раз. Потом – еще. Если же после третьего обращения далекая Яблоня-Мама все же не покажется, значит, она очень занята. Тогда следует извиниться перед ней за причиненное беспокойство, сказав, что закрываешь дверцу на три палочки, так как, называя ее имя, ты сделал 111 повторений, и отложить все до следующего раза. Но чаще всего Яблоня-Мама появлялась после первого обращения. И вот тут-то и начиналось самое важное. Потому что если далекая Яблоня-Мама собирается появиться, то после 37-го раза наступает один момент, когда вместо своих глаз в маленьком зеркальце ты вдруг видишь что-то очень страшное. На тебя смотрят чужие, сидящие глубоко в морщинистой старческой коже злобные глаза; они словно пытаются прожечь тебя своей ненавистью, и что-то плещется в них, грозное, бескрайнее и бездонное… Доре всегда было интересно, чьи же это глаза появлялись там, где только что отражались твои. И ты не имеешь права смотреть в эти глаза, и каждый лишний миг очень опасен, надо быстро сказать: «Не вижу, не вижу – сгинь! Далекая Яблоня-Мама, приди!» И тогда вместо кошмарного провала тебе открывается чудный, залитый солнцем и светом распустившихся цветов сад, и в нем – добрая и могущественная Яблоня-Мама. И она может ответить на любые вопросы и показать все, что ты попросишь.

…Сейчас из маленького зеркальца струился свет далекого сада и Дора задавала свои вопросы…

Через три с половиной часа она должна будет подняться к Профессору Киму. Возможно, им придется принять очень важные решения. Все, что еще можно узнать, она должна узнать сейчас. Вчера поздно вечером в центре Москвы кое-что случилось… Что некоторым образом изменило мир. Семнадцать часов назад мир стал несколько иным. Дора задавала свои вопросы, она должна была знать, сколько у них осталось времени.

15. Спираль раскручивается

– Просыпайся, пьяница. – Алка трясла его за плечо.

– Фу, черт… – Студент пробубнил что-то еще и перевернулся на другой бок.

– Просыпайся, я тебе говорю… Звонил Дядя Витя.

– Кто звонил? Куда звонил?

– Просыпайся… Он сказал, что скоро будет, скоро вернется.

– Ой, ну, Алка, дай поспать…

– Он сказал, что у него очень много денег, намного больше, чем вчера! Он сказал, что ты даже не представляешь, насколько больше… Еще он сказал, что половина– твоя…

– Что за чушь?! – Студент поднялся в постели, тряхнул головой. – Он что – совсем с ума сошел?

– Не знаю, возможно. Он сказал также, что сейчас едет в «Норе»…

– В «Норе»?! Один?

– Да, один! А потом будет у нас. Поднимайся, нам надо серьезно поговорить.

Блонди сняла трубку. Звонил Хотаб из «Норе. Операции с недвижимостью». Блонди не знала его настоящего имени и, в общем, не хотела знать. Хотаб ей очень не нравился. В списке тех, с кем должен был говорить в это утро Юлик, Хотаб не значился, а Блонди хорошо знала свою работу.

Она уже собиралась повесить трубку, когда услышала:

– Слушай, ты, дура белобрысая, дай немедленно Ашкенази! Тут, мать твою, такое творится…

Блонди, конечно, не очень хорошо относилась к Хотабу и вполне могла предположить, что он законченный хам. Но такое Блонди слышала впервые. В следующую секунду она соединила Хотаба с Юликом.

Егор убегал. Он не знал, куда, зачем и каким образом он должен убегать и есть ли теперь вообще такое место, куда можно сбежать, спастись от… От кого? От своего лучшего друга, который успел сказать: «Егор, беги, не смотри на меня», прежде чем с ним случилось это?.. А потом, поздно вечером, Егора привезли домой – похоже, ребята столкнулись с шаровой молнией, очень странно для такого времени года. Вашему сыну еще повезло, двое парнишек находятся в реанимации, врачи борются за их жизнь… Крайне редкий случай, и сейчас еще трудно что-либо сказать, но мальчику нужен покой. И как волновалась мама– ведь он не пришел ни в десять, как обещал, ни в одиннадцать, ни в час ночи… и родители обзванивали сначала всех знакомых, потом милицию, а потом, и это было самое страшное, отец сказал, что надо звонить в больницы… И мама упала без сознания, когда им сообщили, что на Алтуфьевском шоссе был сбит мальчик, так похожий на Егора, но подожди, может, это еще не он, подожди, прошу тебя, и нет, слава Богу, нет у него на шее двух симметричных родинок, слава Богу, мой мальчик… А потом они дозвонились в Русаковку, и Егор оказался там, а через двадцать минут там уже был отец, и он привез Егора домой. Ну, малыш, перепугал ты нас! А мама гладила его по голове, и Егор слышал ее голос, тот голос, который всегда был самой надежной защитой: «Ну ничего, все пройдет, все успокоится, главное, что ты дома, слава Богу, все пройдет, малыш!»

Но ничего не проходило. Сначала под утро ему приснился кошмарный сон, который он тут же забыл, как только проснулся, а потом, когда он умывался, в ванной вдруг неожиданно погас свет, и Егор совершенно четко ощутил, что находится в комнате не один, что в этой темноте кто-то ищет его, пока еще полуслепой, но, как только темноты станет больше, Егору уже не спастись. Никогда не спастись. Егор закричал и мокрый выбежал из ванной. Отец с матерью тревожно переглянулись– нет, никакой школы, ему сегодня лучше побыть дома.

– Мама, – проговорил Егор, – это была не молния. Это был Денис. С ним что-то случилось…

– Мальчик, успокойся. – Мама взяла Егора за руки и посмотрела прямо в глаза. – Послушай меня – все в порядке. Тебе просто показалось. Ты сильно перепугался, и тебе это просто показалось. Но любой мальчик на твоем месте испугался бы еще больше. Так что ты молодец, и запомни – мы с папой гордимся тобой. А Денис звонил – он в школе. Иди отдохни, я приготовлю тебе чего-нибудь вкусненького…

– Что обычно подают после шаровых молний?! – попробовал пошутить Егор.

– Нет, что обычно готовят для смелых мальчиков те, кто их любит. Чего бы ты хотел на обед? А?

– Ну уж, конечно, не макароны. – И Егор улыбнулся. – Ладно, я действительно попробую поспать.

А потом, через пару часов, он вдруг услышал, что мама открывает входную дверь ключом.

– Мам, ты куда? – спросил сонный Егор.

– Ой, мальчик, ты проснулся? Я старалась не шуметь. Я спущусь в магазин. – И мама вышла в коридор. – Скоро буду. Кстати, тебе звонил Денис, он очень беспокоится, в школе уже все известно. Он придет тебя навестить минут через двадцать. Я как раз покормлю вас обедом.

Дверь захлопнулась. И тогда Егор понял, что надо бежать.

Куда? Куда можно бежать? Все, что он успел прихватить, – это сменный свитер, пара рубашек (зачем?) в рюкзаке «Фау-де» и немного денег. Совсем немного. Но куда, куда бежать? Г&е можно спрятаться от того, что он увидел? Что-то случилось с его другом, что-то произошло… Возможно, что его уже нет… Что он мертв. А то, что было вчера ночью, это, конечно, не Денис. Не могло быть Денисом… Хотя подожди, это все паника… Нужно постараться рассуждать спокойно. Ведь это вчера не тронуло Егора, оно пощадило его… Ты же помнишь, что закричал Денис или то, что когда-то было Денисом: «Егор, беги…», прежде чем загорелись его глаза, прежде чем… Но подожди, необходимо разобраться, и паника здесь не поможет… Ты очень напуган, и с любым было бы так, но надо разобраться, ты же не можешь вот так неизвестно куда бежать… день, месяц, год… всю жизнь. Ну а что делать?! Найти Дениса и выспросить его обо всем? О чем?! А если это уже не Денис?! Вчера какая-то часть его друга еще была, она сопротивлялась (чему? Господи, чему она сопротивлялась?!)… Ну хорошо, не важно, чему она сопротивлялась, пока и это можно отбросить, но она еще была… А если сегодня Дениса уже нет?! Если полчаса назад его собиралось навестить – и, следовательно, уже ищет по Москве – то, что Егор вчера видел? Что, что это могло быть?

Стоп! По-моему… Стоп. Ну конечно, вчера ты разговаривал только с Логиновым и не обратил внимания на одну фразу… Одну фразу, брошенную кем-то из логиновских дружков. А ведь фраза была! Перед тем как этот маленький гнусный провокатор, Лопоухий Толик, начал подначивать, мерзко подзадоривать Логинова, кто-то обронил, что… Дружок-то твой, долговязый, уже огреб свое, валяется под мамкиным подъездом с мордой – распухшей сливой… Точно, именно так или почти так… Такая была фраза. Они сначала избили Дениса, а потом отправились за ним. И что-то такое уже было… Или это все фантазии? Или он только что все это выдумал? Ни черта, ни черта он не выдумал! Они сначала избили Дениса, потом нашли его, и все это уже было. И было вот где: тогда, на кухне у Дениса, в его день рождения! Что-то белое… И сейчас еще непонятно как, но эти вещи связываются…

Сердце Егора вдруг подпрыгнуло в груди, потому что он обнаружил, что их может связывать. Он отчетливо увидел эту связь. Суперкомпьютерные игры… вход платный… время работы… Егор обнаружил эту связь. «Старик, ты только не подумай, что у нас вся семейка немного чокнутая», – говорил тогда Денис. Конечно, Егор так и не думает, Егор помнит весь их разговор на кухне, слово в слово, и про кастет Логинова, и про дырочку в голове, и про опасения Дениса, но главное– про… Что-то белое… Так, значит, Дениска был прав, и все его опасения оказались верными, и никто не смог ему помочь. Никто не поверил и не понял его… Даже ты! Даже ты, Егор, не смог помочь своему другу. Даже ты считал все это глупостями (конечно, Денис же очень любит все фантастическое – просто начитался книг; конечно, конечно, так считать легче; именно поэтому тебя не оказалось с ним, когда ему было тяжело и он так нуждался в помощи; и, может быть, именно поэтому так все случилось… А, Егор?).

…Суперкомпьютерные игры. Вчера вечером Денис был там. И что-то с ним произошло. А потом он пришел мстить. А может быть, защитить Егора от Логинова. Его лучший друг, превратившийся в… Чудовище?! Вот черт! Егор сел на припорошенную снегом лавку. Он не знал, что ему делать.

Он не может всю жизнь бежать. И он не может всю жизнь бояться. Именно сейчас надо остановить маятник, пока тот не раскачался до неудержимой силы. И не стал тем, чего больше всего боятся люди. Взрослые люди. Егор хорошо знал, чего они больше всего боятся. Больше всего на свете взрослые боялись Времени. А он еще сможет удержать маятник. Если сможет отнестись к этому спокойно. И рассуждать в этой новой, расширившейся системе координат здраво. Если… Слишком много «если»! Но он должен попробовать. Просто нет другого выхода. Потому что он не может всю жизнь бежать.

Друг, лучший друг, вчера пытался ему помочь, защитить от Логинова и, быть может, от самого себя. По крайней мере от того, что с ним стало. «Беги, Егор, и не смотри на меня…» А сегодня Денис, несчастный Дениска, возможно, перепуганный и сам не знающий, что с ним происходит, хотел прийти и попробовать объясниться, сделать попытку… И может быть, Денису сейчас просто необходима его помощь. А он лишил Дениса этого шанса… Потому что струсил и убежал. Разве может трус быть другом? Егор не раз думал, что многие люди просто боятся быть до конца искренними и верными друг другу. Они боятся быть самими собой, играя не поймешь кого. И в итоге обрекая себя на одиночество. Он так думал и вот сам оказался точно таким же. Да, то, что он вчера видел, может шокировать и испугать до полусмерти кого угодно. Но – «беги, Егор, и не смотри на меня» – разве может трус быть другом?! Тебя вчера пытались защитить, а сегодня кто-то сам нуждается в твоей защите. А ты– бежишь… У тебя есть только один шанс остановиться– сейчас. Иначе так и будешь бежать. Сейчас… И если ты мужчина– от слова «мужество», а не оттого, что писаешь стоя, – то сейчас. Ты сейчас должен вернуться к своему другу, и, как бы ни было страшно, ты обязан ему помочь. Он сделал шаг, теперь шаг должен сделать ты. Он… Это… не сможет уничтожить тебя, не сможет уничтожить вас, потому что Денис – твой друг и это… еще не сожрало его полностью. Понимаешь?! Ведь что-то подсказывает тебе, что это так… Что-то, чему только и можно верить, что только одно не ошибается… И надо попытаться рассуждать здраво. Быть может, сейчас Денис еще у него дома или мама сможет сообщить что-то важное. Давай рассуждать здраво; несколько дней назад в павильоне суперкомпьютерных игр что-то начало происходить с Денисом. И он пытался об этом сообщить. Уберем в сторону эмоциональные оценки черствости и глупости Егора – да, он этого тогда не понял. И по большому счету, без самобичевания, здесь нет ничего странного – очень уж все это смахивало на научно-фантастические романы. Книжке можно верить; предположить нечто подобное на самом деле – это уж увольте, таким невероятным вещам место в фильмах ужасов. Оказалось, что не всегда так… Еще оказалось, что это непосредственно касается тебя. Как говорится: хочешь – верь, хочешь – не верь. Это уж твои личные проблемы. Хорошо, идем дальше. Какое отношение ко всему этому имеет Логинов? Не ясно. Логинов нанес Денису травму… И что? Но вчера они избили Дениса и… с ним случилось это. И… Нет, просто необходимо немедленно встретиться с Денисом. Ведь что-то происходит, что-то происходит сейчас вокруг него, и, помогая своему другу, ты так или иначе помогаешь себе самому. Вот так – все очень просто. Действительно, нет другого выхода. Единственный, кто что-то знает, – это Денис. Уклониться не дано – либо безостановочно бежать, либо найти Дениса. Третий – лишний, помнишь такую детскую игру?

Егор поднялся с лавки – снег под ним растаял, и он почувствовал, что джинсы под коротким пуховиком промокли. Егор спустился в метро и купил в кассах телефонный жетончик. Потом набрал свой домашний номер. Он немедленно разыщет Дениса и прямо сейчас назначит ему встречу. Сейчас, пока еще… светло.

Трубку сняли. Сердце Егора бешено колотилось. Это была мама:

– Ну, где ты бегаешь? Обед на столе, пришел Денис…

Вот и хорошо. Значит, он его нашел, так будет лучше. Все решилось само собой.

– Я выходил за газетами и немного прошелся. – Егору пришлось соврать.

– Давай приходи, мы тебя ждем. Денис тебя ждет. Очень ждет.

Конечно же, это была мама, только… что-то странное было в ее голосе, какая-то… шальная веселость. И в следующую секунду этот голос проговорил то, от чего у Егора волосы встали дыбом и холодный озноб прошел по всему телу:

– Приходи-приходи, возможно, Денис тебя убьет… или спалит, как вчера этого дурака Логинова…

Дядя Витя поднял голову – большая стеклянная дверь, за ней охранник в камуфляже; странно, конечно, но все же лучше, чем милиционер-неряха в неказистом кителе; по бокам несколько табличек. На одной написано: «Норе. Операции с недвижимостью». Дядя Витя уже знал, что это не головной офис и своего вчерашнего знакомого ему здесь не найти. Но он ему был и не нужен. Каждый должен отвечать сам за себя. Вчера было весело, и забавный молодой богач не сделал ему ничего дурного. Скорее наоборот. Но вот эти симпатичные и чистенькие молодые люди лишили его дома. Своего дома. А у каждого человека должен быть свой дом. Иначе он может быть опасен. Для тех, у кого есть дом. Бомжи на вокзалах могут принести много заразных болезней. И это, конечно, очень опасно. Но если человека лишили дома, а он не стал бомжем? Что тогда?.. Тогда, ребята, вы согласились бы целовать бомжей в их гноящиеся язвы, лишь бы не узнать, что тогда… Поэтому лучше вернуть человеку его дом, лучше для всех, и, возможно, человек попытается сделать все от него зависящее, чтобы не быть опасным. Он попытается, он очень бы этого не хотел. Теперь Дядя Витя знал намного больше, чем пару часов назад. Потому что пару часов назад он в последний раз посетил павильон суперкомпьютерных игр и больше ему этого делать не надо. Но если только зайти побеседовать с одним своим знакомым, маленьким и коренастым, которого тоже когда-то, очень давно, так давно, что сквозь эту толщу Времени трудно что-либо различить, лишили своего дома. И поэтому теперь он тоже очень опасен. Дядя Витя холодно усмехнулся, но потом улыбка сошла с его губ. Где-то в глубине души Дядя Витя надеялся, что если ему сейчас удастся вернуть свой дом, то, может быть, все, что с ним произошло пару часов назад, окажется просто сном… Сном, о котором потом он будет тосковать, но частью которого он быть не хочет. Нет, нет, очень не хочет.

Дядя Витя прошел мимо охранника. Потом остановился и поздоровался. Охранник ответил тем же. Он был вежлив. А Дядя Витя был богат. Охранник это видел. Вся проблема заключалась в том, что если Дяде Вите удастся вернуть свой дом, то он снова станет беден, если же нет… то понятия «богат», «беден» просто потеряют смысл.

– Мне нужно в «Норе», – сказал Дядя Витя.

– А, недвижимость… Три последние двери справа по коридору.

И двое симпатичных маклеров из «Норса», и даже усмехающийся нотариус были здесь – надо же, какое совпадение…

А я как раз проходил мимо и подумал, а не вернут ли мне ребята квартиру, мою захламленную квартиру алкаша, которую вы, конечно, можете отремонтировать и привести в порядок, а потом продать таким же чистеньким и симпатичным людям, как и сами. Только мне-то придется сдохнуть на вокзале. И возможно, в тот момент, когда я буду издыхать, закусанный вшами и прочей заразой, вы наведете в моем доме абсолютную, сияющую чистоту… Да, в интересные, ребята, мы играем шашки. Хорошая игра, славная и честная. Только надо разобраться, кто играет черными, а кто – белыми! Вы ничего не путаете?! Где у нас здесь чисто?..

Его не узнали. С ним поздоровались вежливо и приветливо. Пододвинули пепельницу, предложили курить.

– Что бы вы хотели?

Черт, а что бы он хотел?!

– Квартиру, – выговорил Дядя Витя. Он вдруг снова почувствовал себя растерянным и беспомощным. Алкаш, которого нарядили, как обезьяну, а что делать, не сказали. – Свою квартиру! Мне очень нужна моя квартира…

Милая улыбка. Понимание и сочувствие.

– Сейчас, одну секундочку… Вы нам скажете, что вас интересует, а мы покажем наш каталог…

– Так вы ж знаете! Вы прекрасно знаете, что мне нужно. Как вам не стыдно?

Некоторая растерянность, удивление – кто только с утра не заявится… Может, просто шутит?

– Мы действительно знаем, что надо нашим клиентам! Но, простите, вы слишком буквально поняли нашу рекламу. Мы же не экстрасенсы. Минуточку…

Во дед дает! Нет, такого еще никто не видел!..

– Так я вот…

Дядя Витя вдруг почувствовал себя зажатым в угол. Что за чепуха? Вошла очень милая девушка. Она одарила Дядю Витю улыбкой и таким же лучистым и добрым взглядом, каким на него смотрела Валери.

– Может, кофе? – поинтересовалась девушка.

– Нет, мне нужна квартира, – сказал Дядя Витя и беспокойно оглянулся.

Девушка еще более приветливо улыбнулась – клиент крупный, сразу видно, а ко всяким причудам мы люди привычные. Мужичонка-то скорее всего с приличного бодуна.

«Встань и немедленно уходи, – с трудом дошел до Дяди Вити ослабевший голос Стержня, – скажи, что ты ошибся, и уходи».

Дядя Витя посмотрел в большое зеркало напротив: только что были полный порядок, везение, уверенность в себе. Он опять выиграл много денег… И вдруг вся энергия покинула его. Черт, ну что же делать?! Беззащитен?! Это я-то?! Кто конкретно виноват? Покажите мне, и я сотру его в порошок! Кто мой враг? Ну не эта же милая девушка, предложившая кофе.

«Встань и уходи… Иди к Студенту, и постарайтесь вернуть свой дом, но не так… Не так, как тебя подталкивают… Ты же не хочешь быть частью этого сна…» – шептал Стержень.

«У тебя теперь здесь нет дома! – услышал Дядя Витя тот самый мощный новый голос. – Ты это прекрасно знаешь! У тебя его отобрали, и тебе, алкашу, его никто не вернет. Сила подчиняется только большей силе, тебе же это показали пару часов назад. Пора делать выбор…

Да-да-да, ему это показали. Два часа назад перед Дядей Витей стали открываться огромные пласты знаний, знаний о мире и о себе, скорее даже так: о Себе и о Мире… Но перед этим что-то белое завладело им, что-то белое открыло ему это новое зрение. И теперь с каждой минутой он ощущал себя все более знающим и более могущественным, но… он боялся этого. Он не хотел, он бежал от этого чарующего сна, потому что у него был Стержень. И каким-то странным образом это белое еще не убило Стержень, и он успел шепнуть Дяде Вите, что это все запретно… Нельзя, иначе уже ничего не вернуть. Иначе ты станешь таким же опасным, как и эта злая опухоль, расположившаяся в самом центре Москвы, где теперь сидит твой новый друг Робкоп и с очаровательной улыбкой раздает всем компакт-диски. Ты станешь гораздо опаснее, чем эти милые ребята из «Норса»…

«Ну да, конечно, так и будет, – насмешливо подтвердил новый голос. – Тебя учили в школе: «Минус на минус дает плюс»?! Тебе причинили зло. На него можно ответить только большим злом. В итоге получается добро. Или помойная яма. Выбирай…

– Вы меня узнаете? – спросил Дядя Витя сидящих перед ним маклеров.

– Нет! – Те улыбались хорошими открытыми улыбками.

Потом в глазах у одного мелькнула какая-то догадка, удивление, сомнение… Он потряс головой:

– Фу, мне показалось… вы мне напомнили одного…

– Вам правильно показалось.

– Ну вы же не…

– Да-да, именно – Дядя Витя…