Текст книги "Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Филип Киндред Дик,Гордон Руперт Диксон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Тебе следует иметь в виду, что ты можешь прочесть все разрешенные к публикации документы, но не найти упоминания об этой экспедиции, хотя сведения о ней в архивах имеются, – сообщил ему Адок, когда Джим поведал о своих неудачах.

Они гуляли по подземному саду. При последних словах Адока Джим замер как вкопанный.

– То есть как? Ты хочешь сказать, что мне разрешено просматривать лишь часть материала?

– Прошу прощения, Джим. Конечно, я не знаю, являются ли данные экспедиции секретом, но разве ты можешь поручиться, что это не так?

– Правда, – признал Джим. – Тут моя вина. Я не учел, что некоторые эпизоды истории Мира Владык могут держаться в тайне.

Он помолчал.

– Как бы то ни было, подскажи, кому разрешен доступ к любой, даже секретной, информации?

– Но ведь… – воскликнул Адок с оттенком удивления в голосе, что для Старкина было крайней формой проявления эмоций. – Всем Высокородным разрешен доступ к любой информации. И если ты свободен в передвижениях, можешь отправиться наверх и посетить какой-нибудь учебный центр для детей Высокородных.

Внезапно он осекся.

– Нет, – продолжал он тихо. – Я постоянно забываю… Ты, конечно, можешь посетить центр, но это ничего не даст.

– Думаешь, Высокородные не позволят мне воспользоваться их архивами?

«Ни в чем нельзя быть уверенным здесь, в Мире Владык, – думал Джим, наблюдая за Старкином. – Даже, казалось бы, в неподкупной честности Адока». Если Адок заявит, что ему, Джиму, запрещено пользоваться учебными центрами для Высокородных, это будет вторым запретом, с которым он столкнется в Мире Владык, формально не имеющем ни единого запрета. Первым, насколько он помнил, был запрет наносить визиты Императору по собственной воле.

Но Адок покачал головой.

– Нет, не думаю, чтобы кто-то тебе помешал. Просто техника наземных центров рассчитана на Высокородных – тебе она не по зубам. Скорость чтения у них во много раз больше твоей.

– Ты видел меня за работой, – возразил Джим. – Разве они читают быстрее?

– Намного, – убежденно ответил Адок. – Намного быстрее.

– Это не беда, – сказал Джим. – Отведи меня в наземный центр.

Адок не стал пожимать плечами – трудно было судить, способны ли на подобный жест его могучие плечи – но послушно, перенес Джима в подобие древнегреческого храма. Сплошной лес колонн и ни одной стены. Само собой, имелись пол и крыша. Сквозь колонны проглядывали зеленые лужайки и голубое небо. На равных расстояниях друг от друга, на разложенных подушках сидели дети всех возрастов. Взор каждого был устремлен в персональный экран, повисший в воздухе под углом сорок пять градусов и автоматически менявший положение, едва Высокородный принимал другую позу.

На появление Джима и Адока никто не обратил внимания.

Джим остановился за спиной подростка лет десяти—двенадцати, едва ли не одного с Джимом роста. Впрочем, фигура его была тоньше и изящнее. По экрану с невообразимой скоростью бежали строчки на имперском языке. Попробовав, как обычно, разделять их на отдельные слова, Джим, к своему глубочайшему удивлению, не смог этого сделать.

Его словно ударило током, в нем пробудилась ярость. Он не привык отступать. Более того, был убежден, что дело не в его несовершенстве – ведь он видел текст точно так же, как и дети Высокородных. Скорее, мозг его не был приспособлен к сумасшедшей скорости восприятия.

Джим решился на последнюю отчаянную попытку. Все вокруг – пол, потолок, колонны, даже мальчик перед экраном – перестало существовать. Внимание целиком сконцентрировалось на бегущей строке. От напряжения трещала голова, шум в ушах делался все громче…

Он почти добился своего. На миг показалось, что строчка распалась на гирлянду слов, в мозгу отложился даже смысл нескольких фраз: похоже, речь шла об организации Старкинов.

Потом он расслабился, иначе организм не вынес бы столь чудовищного испытания. Из пустоты мало-помалу выступило окружающее.

Внезапно он ощутил на себе взгляд. Сидящий перед экраном мальчик наконец-то заметил незнакомца и в крайнем изумлении уставился на Джима.

– Ты кто? – спросил он в замешательстве.

Не ответив, Джим коснулся руки Адока и перенес его к себе домой.

В привычной домашней обстановке Джим почувствовал облегчение. Уселся на подушку, сделал знак Адоку сесть рядом. Тот повиновался. Вскоре дыхание Джима стало ровнее, на губах появилось даже некое подобие улыбки.

– Отчего ты не говоришь: «ведь я же предупреждал тебя»? – обратился Джим к Адоку.

Старкин покачал головой, давая понять, что не приучен высказывать вслух подобные вещи.

– Между прочим, ты оказался прав, – признал Джим.

Минуту он поразмыслил, затем продолжал:

– Причина, кстати говоря, несколько иная, чем ты думал. Дело в языке. Просто я не слишком хорошо знаю язык Империи. Окажись текст на каком-нибудь из языков Земли, я читал бы не хуже Высокородных.

Тут он резко повернулся и бросил в пространство:

– Ро!

Ответа не последовало. Впрочем, все было в порядке вещей: все-таки Ро – Высокородная, у нее могли отыскаться занятия поважнее, в отличие от Адока, обязанного являться по первому зову Джима.

Тогда Джим отправился к ней сам. Обнаружив комнату Ро пустой, оставил записку с просьбой прийти к нему сразу, как только она освободится.

Ро появилась два часа спустя.

– Торжество намечается грандиозное, – с порога заявила она. – Будет весь высший свет. Видимо, кто-то прослышал, что банкет будет не простой, а…

Она умолкла на полуслове.

– Джим, я совсем забыла! Ведь ты хотел меня видеть?

– Слушай, – сказал Джим. – Ты не могла бы установить у себя дома один из учебных экранов?

– Что?.. Ну, конечно! Раз тебе нужно… Но почему бы не поставить его здесь?

Джим покачал головой.

– То, что я им пользуюсь, не следует знать никому. А если ты, Высокородная, установишь у себя дома подобный экран, никому в голову не придет заподозрить неладное. Ведь так?

– Разумеется, это в порядке вещей, – согласилась Ро. – Хорошо, я все устрою. Но объясни, в чем дело?

Джим поведал о своей попытке состязаться с юным Высокородным в скорости чтения и о том, что из этого вышло.

– Ты считаешь, что тренировка поможет тебе. – Ро нахмурилась. – Может, не стоит слишком на это надеяться?

– Я и не надеюсь, – отвечал Джим.

Часа через три экран висел в углу одной из пустующих комнат покоев Ро. Отныне все время, ранее посвящаемое занятиям в подземном учебном центре, Джим проводил за персональным экраном.

Успех, достигнутый за неделю напряженных трудов, оказался незначительным. Посему в последующие дни, разочарованный в своих способностях, Джим бродил в сопровождении Адока по городу слуг, наблюдая и изучая Немой Язык.

К тому времени он свободно владел системой знаков, однако увиденное и расшифрованное большей частью являлось слухами и сплетнями. Впрочем, при верном истолковании и сплетни могли сослужить добрую службу.

Из очередной вылазки Джим вернулся приблизительно за час до начала банкета и обнаружил, что дома его ждет Лорава.

– Тебя хочет видеть Вотан, – отрывисто бросил Высокородный, едва завидя Джима.

Джим вдруг очутился в помещении, где никогда раньше не бывал. Лорава находился рядом, по левую руку Лоравы стоял Адок – стало быть, приглашение касалось их обоих.

Вотан сидел за небольшим пультом, на котором располагались разноцветные рукоятки. Небрежно, словно играючи, Вотан двигал ими, а насупленные брови давали понять, что дядя Императора занят важным и безотлагательным делом. Тем не менее едва указанная группа соткалась в воздухе, он немедленно вышел из-за пульта и направился к Джиму.

– Я позову тебя позже, Лорава, – кинул он на ходу.

Юноша исчез.

– Волк, – начал Вотан, хмуря густые желтоватые брови. – На твоем банкете будет присутствовать сам Император.

– Я боюсь поверить, что банкет устраивается в мою честь, – с поклоном ответил Джим. – Скорее, он в честь Словиеля.

Вотан отмел его возражение жестом длинной, как жердь, руки.

– Виновником торжества являешься ты, и никто другой. Ты единственный, ради кого туда явится Его Величество. Он снова хочет с тобой побеседовать.

– Но для этого совсем не нужно затевать банкетов, – заметил Джим. – Я бы сам пришел в любое удобное время…

– В обществе Император предстает в наиболее выгодном свете. Впрочем, это неважно, – произнес Вотан с ноткой недовольства. – Важно, что на банкете Император, безусловно, отведет тебя в сторону и начнет задавать множество вопросов… – Вотан заколебался.

– Буду рад ответить на любой вопрос Его Величества, – сказал Джим.

– Вот именно! – воскликнул Вотан, затем хмуро продолжал: – Он – Самодержец, запомни. Ты обязан ответить на любой его вопрос. И, по возможности, исчерпывающе. Иными словами, ты должен говорить до тех пор, пока не исчерпаешь запас слов на тему беседы, либо пока он сам не остановит тебя. Разумеется, он может не обращать на твою болтовню внимания, но сие ничего не значит. Он – Император! Понятно тебе?

– Я все понял, – ответил Джим.

Глаза их на мгновение встретились.

– Хорошо. – Вотан резко повернулся и зашагал к пульту. Усевшись, сказал: – Это все. Ступай.

Пальцы вновь забегали по пульту.

– Какие отсюда следуют выводы? – спросил Джим Адока, когда они вернулись домой и расположились на подушках.

– Выводы? – переспросил Адок.

– Именно. – Джим пытливо посмотрел на Старкина. – Тебе речь Вотана не показалась странной?

Лицо Адока было совершенно непроницаемо.

– Все, касающееся Императора, не может быть странным, – произнес Адок на удивление слабым голосом. – Вотан велел тебе отвечать на все вопросы Его Величества. Больше он ничего не имел в виду.

– Пусть так. Скажи, Адок, ведь ты приставлен ко мне заместителем. При этом ты принадлежишь Императору?

– Я уже говорил, Джим, – сказал Адок тем же тихим безучастным голосом. – Старкины всегда принадлежат Императору. Вне зависимости от того, где служат.

– Помню, – сухо произнес Джим.

Он стал переодеваться. Вместо серебристых лент Старкинов он надел белоснежный костюм Высокородного, правда, без эмблемы.

Вскоре появилась Ро. Факт, что появилась она именно в тот момент, когда Джим кончил одеваться, укрепил подозрение, что за ним ведется неусыпная слежка Если этим пользовалась Ро, почему не могли воспользоваться прочие Высокородные? Но на разбирательство опять не оставалось времени.

– Вот, – Ро, протянула белую матерчатую ленту. – Надень это…

Джим заколебался. Тогда Ро, не дожидаясь согласия, взяла его левую руку и обернула ленту вокруг запястья.

– Смотри, у меня такая же. – Она протянула руку, и Джим увидел точно такую же ленточку, чуть заметно пульсировавшую на запястье, словно живая.

– Что это? – полюбопытствовал он.

– Ты еще не знаешь. На больших банкетах очень легко потерять друг друга. Если тебе захочется видеть меня, эта штука поможет – достаточно представить мой внешний облик. Где бы я ни находилась, мы тотчас окажемся рядом. Сам увидишь. – И она рассмеялась. Ро была заметно возбуждена, глаза ее сверкали, как два золотистых топаза. – На подобных банкетах всегда такая толпа!

Когда они переместились в Большой Зал Торжеств, Джим понял, что она имела в виду. Помещение напоминало учебный центр Высокородных – ряды колонн, высокий потолок, пол, вымощенный черным, как антрацит, камнем.

По пространству в несколько квадратных миль перемещались, оживленно беседуя, группы Высокородных в традиционных белых одеждах, мелькали фигуры слуг, разносивших подносы с едой и питьем.

Вначале Джиму показалось, что торжество ничем не отличается от обычных собраний Высокородных, но, присмотревшись, заметил, что и Высокородные, и слуги постоянно исчезают и вновь появляются, да так быстро, что рябило в глазах.

Джим поступил, как всегда поступал в подобных случаях: не имея возможности уследить сразу за всем происходящим, поставил перед собой одну цель, отодвинув менее важные на задний план.

– Адок. – Он повернулся к Старкину. – Сделай для меня одну вещь. Постарайся найти слугу, который мне нужен. Я пока не знаю, как он выглядит, но что он будет каким-то образом отличаться от остальных, знаю точно. Во-первых, он должен находиться в одном определенном месте и – ни шага в сторону. Во-вторых, позиция будет занята с таким расчетом, чтобы его мог увидеть любой слуга с любого конца зала. Займись этим прямо сейчас.

– Хорошо, Джим. – Адок растворился в воздухе.

– Зачем тебе это нужно? – полюбопытствовала Ро, тесно прижимаясь к Джиму.

– Потом объясню, – отмахнулся Джим.

Ответ не удовлетворил любопытство девушки, но от дальнейших расспросов Джима избавило появление Императора и Вотана.

– А вот и он, мой друг Волк! – весело воскликнул Император. – Подойди и поговори со мной, Волк!

Сразу после этих слов Ро пропала. Стали пропадать и прочие толпившиеся вблизи Высокородные, пока вокруг Императора и Джима не образовалось подобие круга диаметром около пятидесяти футов. Три фигуры остались стоять в центре круга. Теперь они могли свободно говорить, без опаски быть подслушанными.

– Ступай, – сказал Император Вотану. – Повеселись хоть раз в жизни, старик. Со мной ничего не случится.

Вотан секунду помешкал, потом исчез.

– Ты мне нравишься. Как тебя зовут, Волк?

– Джим, Оран.

– Ты мне определенно нравишься, Волк. Джим.

Император чуть ссутулил свою высоченную фигуру и, вытянув руку, оперся о плечо Джима. Затем принялся расхаживать взад-вперед, увлекая за собой собеседника. Джим покорно шел рядом, стараясь попадать в ногу.

– Мир, откуда ты пришел, – действительно очень дикий? – задал вопрос Император.

– Примерно полвека назад – очень дикий, Оран, – ответил Джим.

– Ты хочешь сказать, что только пятьдесят лет назад вы смогли покорить свой мир?

– Нет, Оран. Свой мир мы покорили давным-давно, но лишь полвека назад мы научились покорять себя.

Оран кивнул, опустив глаза долу.

– Да, – вымолвил он. – Человек – самое трудное. – Он ненадолго замолк, погруженный в мысли. – Знаешь, мой брат Галиан, познакомившись с тобой, сразу подумал, что из вас получились бы неплохие слуги. И может быть, он прав. Но…

Они повернули и зашагали в обратном направлении. Император поднял глаза на Джима.

– Может, он и прав, но я так не считаю. У нас и без того слишком много слуг.

Некоторое время они шли молча.

– У вас есть свой язык? – Лицо Императора склонилось к самому уху Джима. – Свое искусство, музыка, история, легенды?

– Да, Оран.

– В таком случае вы заслуживаете лучшего, нежели участь рабов. По меньшей мере, – тут Император подарил Джиму одну из своих быстрых ослепительных улыбок, – мне известно, что ты-то ее заслуживаешь. В один прекрасный день я с удовольствием подпишу приказ о твоем усыновлении. Тогда ты сделаешься равным нам.

Джим не ответил. Взглянув на Императора, он заметил, что тот выжидающе на него смотрит.

– Джим, ты хочешь этого? – спросил Император.

– Еще не знаю, Оран, – произнес Джим.

– Честный ответ… – шепнул Император. – Честный ответ. Знаешь, Джим, согласно теории вероятностей, любые, даже самые неправдоподобные события когда-нибудь, да происходят.

– Вероятностей? – переспросил Джим.

Но Оран продолжал говорить, точно не слышал вопроса.

– Где-то, – выразительно сказал он, – существует вероятность, что ты, Джим, – Император, а твой народ – Высокородные. Я же Волк, привезенный из захолустья на забаву тебе и твоим придворным…

Император сильно сжал плечо Джима и посмотрел в упор. Не повернув головы, краем глаза Джим заметил, что взгляд Императора стал каким-то отстраненным и рассеянным. Он по-прежнему увлекал Джима за собой, но – как слепой, вцепившийся в поводыря. Словно за короткий срок они действительно успели поменяться ролями.

– Слышал ли ты когда-нибудь о Голубом Звере, Джим?

– Нет, Оран.

– Нет… – шептал Император. – И я не слышал. Я просмотрел записи легенд всех известных нам миров – и нигде не нашел упоминания о Голубом Звере. Но если такого чудища никогда и нигде не существовало, то почему оно мне мерещится, Джим?

Рука Орана, словно тиски, сдавливала плечо Джима, но голос Императора оставался тихим, мягким и неспешным. Никто из наблюдавших за ними Высокородных не мог заподозрить в этой беседе что-либо необычное.

– Не знаю, Оран, – произнес Джим.

– И я не знаю, Джим. И это самое странное. Я видел его уже три раза, и каждый раз – в дверях, заступающего мне дорогу. Знаешь, иногда я ничем не отличаюсь от остальных Высокородных, а порою на меня словно нисходит просветление, и я все вижу и понимаю много лучше, нежели любой из них. Вот почему я знаю, что ты сильно отличаешься от других, Джим. Когда я смотрел на тебя в первый раз, после боя с быком, я внезапно увидел все словно бы в сильный телескоп… Ты был далеко, но я видел очень четко. Я разглядел множество мелких деталей, которых никто, кроме меня, не в силах был разглядеть… Ты можешь быть Высокородным, а можешь и не быть, как хочешь, Джим. Это не имеет значения. Я видел в тебе… Не имеет значения…

Голос его оборвался, но, опершись на плечо Джима, он продолжал тянуть землянина вперед.

– Иногда я вижу все хорошо и ясно, – вновь заговорил он. – Тогда я понимаю, что иду на шаг впереди всех Высокородных. Странно, не находишь? Сколько веков мы стремились быть на шаг впереди Вселенной! Думаю, пока мы не в состоянии принять на себя такую ответственность… Понимаешь, Джим?

– Да, Оран.

– Но порой, – говорил Император, причем Джим так и не понял – слышал тот его ответ или нет, – порой, когда на меня нисходит просветление, стоит лишь пристальнее вглядеться перед собой, и все кругом заволакивает туман. Я теряю свой бесценный дар. Тогда мне начинают сниться всякие сны. И днем, и ночью. Например, уже три раза я видел Голубого Зверя…

Внезапно он замер. Джим решил, что это временная пауза, но рука Императора вдруг соскользнула с его плеча.

Джим повернулся. Оран смотрел на него ясным и осмысленным взглядом и весело улыбался.

– Что ж, я больше не буду тебя задерживать, Джим, – произнес он дружелюбно. – В конце концов, это твой вечер, все здесь принадлежит тебе и никому больше. Отчего бы не поразвлечься, не завести какие-нибудь полезные знакомства? А мне необходимо отыскать Вотана. Он всегда беспокоится, когда меня долго нет рядом.

Император исчез. Джим остался на месте. Пространство вокруг начало мало-помалу заполняться людьми, и вскоре ничто не напоминало о том, что минуту назад здесь ступали августейшие ноги.

Джим огляделся в поисках Ро. Безрезультатно.

– Адок! – негромко позвал он.

Появился Старкин.

– Извини, Джим, – заговорил он. – Я не знал, что Император кончил с тобой беседовать. Но я сделал то, о чем ты просил.

– Тогда веди меня туда, откуда я смогу незаметно понаблюдать.

Они оказались в узком, погруженном в полумрак проходе между колонн. Джим вгляделся в просвет – среди висевших в воздухе подносов с яствами и напитками стоял невысокий темнокожий человек с длинными, до плеч, волосами. Стоял он спиной к проходу, и они видели все, происходившее перед ним. Сейчас там шел слуга с подносом, до отказа нагруженным снедью.

– Отлично.

Джим запомнил место и перенес себя и Адока назад, где только что разговаривал с Императором.

– Адок, я желаю все время быть на виду у Его Величества, то есть не хочу терять его из поля зрения. И еще хочу, чтобы ты постоянно за мной наблюдал. Вот что тебе нужно сделать: как только я исчезну, подойди к Вотану – найдешь его поблизости от Императора – и скажи, что он нужен мне как важный свидетель. Затем перенеси его туда, где мы видели слуху. Понял?

– Да, Джим.

– Прекрасно. А теперь скажи, как мне найти Императора.

– Я могу тебя туда проводить, – произнес Адок. – Каждый Старкин может разыскать своего Императора в любой миг.

Переместившись, Джим огляделся в толпе, и в нескольких футах от себя увидел Императора. Тот смеялся, беседуя с несколькими Высокородными. По правую руку от него хмурил желтоватые брови Вотан.

Адок занял позицию в двадцати шагах поодаль. Джим кивнул, и они стали двигаться вместе с толпой, стараясь не терять из виду Императора.

На протяжении часа тот дважды менял свое местонахождение, и каждый раз Джиму приходилось прибегать к помощи Адока, заново выбирая наблюдательный пункт. К его изумлению, никто из Высокородных не обращал на его маневры ни малейшего внимания. Казалось, его принимали за одного из слуг.

Время тянулось медленно. Миновал час, и Джим начал было сомневаться в своей непоколебимой убежденности, как вдруг увидел то, что должен был увидеть. Император, стоявший к нему вполоборота, словно окаменел и потерял способность двигаться.

Джим торопливо шагнул в сторону, чтобы увидеть лицо Императора. Оран глядел куда-то в пустоту, взгляд был напряженным, на губах застыла бессмысленная улыбка. Знакомая струйка слюны текла по подбородку.

Ни один человек из окружения монарха не заметил перемены. Джим не стал тратить времени на разгадку странного поведения Высокородных – взгляд его устремился на слуг. Хватило одной секунды, чтобы обнаружить искомое: слуга, державший поднос с маленькими пирожками. Как и Император, раб застыл на месте, словно одеревенел.

Посмотрев кругом, Джим увидел еще троих слуг, находившихся в столь же загадочном столбняке. К этому времени даже Высокородные заподозрили неладное. А к какому выводу они пришли – неизвестно, ибо Джим тут же переместился в свой укромный уголок меж колонн.

Человек среди подносов по-прежнему пристально всматривался вдаль.

Низко пригнувшись, Джим подкрался к нему и крепко схватил сзади обеими руками.

– Одно движение, и я тебе сломаю шею, – прошептал Джим.

Человек напрягся, однако не издал ни звука и с места не тронулся.

– А теперь делай то, что я прикажу, – произнес Джим.

Он оглянулся и увидел позади мощную фигуру Адока, наполовину скрытую колонной, и рядом с ним – рослого Высокородного, по всей вероятности Вотана.

Повернувшись к слуге, Джим скомандовал:

– Клади два пальца левой руки на правый бицепс.

Слуга не среагировал. Все еще согнувшись в три погибели, Джим большим пальцем надавил слуге на шею. Тот долго упрямился, но в конце концов нетвердым, вымученным движением исполнил требуемое.

Внезапно фигура одного из застывших слуг, находившегося ближе всех, пришла в движение. Как ни в чем не бывало, слуга продолжал свой путь, а по пятам за ним следовали порядком заинтригованные Высокородные.

Зажав рот плененному заговорщику, Джим приподнял его над полом и оттащил назад.

– А сейчас я… – хмуро начал Вотан.

Но договорить не успел. Слуга, удерживаемый Джимом, вдруг издал странный тонкий вскрик, и тело его обмякло.

– Н-да, – проговорил Вотан, когда Джим опустил труп слуги на пол. – Кто бы ни измыслил все это, несомненно, не мог оставить этого человека в живых. Боюсь, даже мозг его разрушен.

Оторвав взгляд от мертвого, он посмотрел на Джима. Разумеется, Высокородный понял многое из того, что неминуемо осталось бы загадкой для обычного человека. Он уже знал, зачем был приглашен сюда. Тем не менее холод не исчез из его взгляда.

– Ты знаешь, что скрывается за всей этой историей? – спросил он.

Джим покачал головой.

– Все же ты точно знал, что это должно было произойти. И настолько был в этом уверен, что посмел привлечь меня в качестве свидетеля. Кстати, зачем тебе понадобился именно я?

– Ты – единственный Высокородный, который знает, что рассудок Его Величества несколько иного склада, нежели думают. Скажем, – добавил Джим, вспомнив недавнюю беседу, – отчасти превосходит возможности остальных.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Вотан открыл рот. Но заговорил он о другом. В его глотке что-то проскрежетало.

– Как ты узнал об этом?.. Э-э… о том, что задумали слуги?

– Не то чтобы узнал… Я не был абсолютно уверен. Но я изучил Немой Язык слуг и понял, что они что-то затевают. Потом вспомнил о банкете, о своем торжестве и… о рассудке Его Величества, и решил, что ежели что-то и случится, то именно здесь и сейчас. Потому, едва прибыв сюда, отправил Адока искать доказательства своей гипотезы. А когда он их нашел, стал действовать. Вот и все.

При упоминании о рассудке Императора Вотан нахмурился, но, выслушав Джима до конца, заметно успокоился.

– Ты славно поработал, Волк. – Однако голос его оставался мрачен. – Остальным займусь я. Будет лучше, если ты ненадолго покинешь Мир Владык, поручался кто-то за тебя, нет ли…

Вотан постоял молча, о чем-то размышляя.

– Думается, – веско произнес он, – теперь Император может повысить тебя в чине. Раз он утвердил твое поручительство, мы повышаем тебя до должности командира полка из десяти частей. И посылаем на усмирение бунта в одну из наших колоний.

Он повернулся, намереваясь исчезнуть. Но, передумав, остановился,

– Как твое имя? – бросил он через плечо.

– Джим.

– Джим… Ладно. Ты хорошо потрудился, Джим. Император оценит твое усердие. И я тоже.

Он нахмурился напоследок и исчез.

8

Планета Атийя, на которую отправили Джима вместе с Адоком и десятью частями Старкинов под началом Гарна-второго, действительного командира полка и – в данный момент – адъютанта Джима, была одной из великого множества планет, населенных малорослыми людьми с длинными, как пакля, волосами. Коротышка-губернатор не пожелал ничего докладывать, пока не были выполнены все необходимые формальности приветственного ритуала.

Но увильнуть от расспросов ему не удалось. После окончания ритуала Джим, Адок и Гарн в сопровождении губернатора отправились в резиденцию последнего, в столицу Атийи. Губернатор распорядился было, чтобы гостям принесли удобные подушки и прохладительные напитки, но Джим отменил приказ.

– Это совершенно ни к чему. В еде и питье мы не нуждаемся. Мы хотим знать все подробности бунта: где он начался, сколько народу принимает в нем участие, каким оружием располагают восставшие… Итак?

Губернатор тяжело опустился на подушку и неожиданно разрыдался. Джим оторопел и на минуту потерял дар речи; потом до него дошло: из сведений, почерпнутых в Мире Владык, и по собственному опыту он знал, что во всех до единого обитаемых мирах мужчины никогда не позволяют себе плакать на людях, да еще столь безутешно, как это делал сейчас губернатор.

Джим выждал, когда взрыв эмоций губернатора схлынет. Затем отчетливо повторил вопрос.

Всхлипывая, губернатор отер слезы.

– Никогда не думал, что они посмеют прислать мне на смену цветного… – выдавил он, шмыгая носом. – Я готов был сдаться на милость, но ведь ты не Высокородный…

Лицо его скривилось, и он чуть было снова не заплакал, грозя оставить слушателей без разъяснений. Упреждая этот порыв, Джим быстро скомандовал:

– Встать!

Губернатор инстинктивно поднялся.

– Я прибыл сюда не заменять тебя, а командовать Старкинами. Это первое. Второе: заруби себе на носу, у меня есть поручитель. Но не в этом дело. Если Император прислал меня, стало быть, обстановка того заслуживает.

– Но это не так! – Губернатор судорожно закашлялся. – Я… я солгал! Дело в том, что это не просто смута, каких полно на каждом шагу. Это революция! Все семейные кланы планеты объединились, даже Клуф, мой брат, и тот с ними. По чести говоря, он-то и есть главарь бунта. И они все собрались меня убить, а Клуфа посадить на мое место.

– То есть как? – сурово спросил Джим.

Он знал, что иерархия в колониях создана по образу и подобию имперского двора Мира Владык. Всякий провинциальный двор состоял из благородных семейных кланов, управляемых губернатором и членами его семьи. Таким образом, каждый губернатор колонии являлся своеобразным императором, разве что масштабом помельче.

– Почему ты не воспользовался силой оружия, чтобы пресечь мятеж в зародыше? – вступил в разговор Гарн-2. – Почему допустил, чтобы дело зашло так далеко?

– Я… я… – Губернатор в отчаянии всплеснул руками, будучи, очевидно, не в состоянии продолжать.

Джим внимательно следил за ним. Не осталось ни малейшего сомнения, почему губернатор умудрился столь постыдным образом пустить дело на самотек. Несколько недель напряженных занятий дали Джиму возможность досконально изучить имперские нравы. Губернатор бездействовал до тех пор, пока оставался убежден в своих способностях договориться с главарями мятежа и все уладить миром. Он явно переоценил свои силы.

А когда все пошло из рук вон плохо, побоялся известить Мир Владык. Когда же он был вынужден это сделать, то постарался насколько возможно преуменьшить масштабы случившегося. Вероятно, губернатор рассудил, что угроза встречи со Старкинами заставит главарей одуматься.

– Командир… – Гарн-2, трогая Джима за локоть, показал в дальний угол комнаты. Они отошли, дабы не быть услышанными. Адок последовал за ними. Губернатор остался сидеть.

– Командир, – повторил Гарн-2. – Я настоятельно рекомендую ничего не предпринимать, а обратиться в Мир Владык за помощью. Если хотя бы часть из сказанного этим человеком правда, то, по всей вероятности, местные войска находятся во власти восставших. Десять частей Старкинов способны на многое, но от них нельзя требовать побед над целыми армиями. Здесь необходимо по меньшей мере пять-шесть полков. И нет причины терять людей из-за глупости какого-то мошенника.

– Несомненно, – согласился Джим. – Такой причины нет. Но я хотел бы получше разобраться в обстановке, прежде чем взывать о помощи. Пока что мы исходим из утверждений губернатора. Однако на деле все может оказаться иным. Даже если опасения справедливы.

– Командир, я вынужден возразить, – произнес Гарн-2. – Каждый Старкин слишком ценен, чтоб им можно было безнаказанно рисковать. Это нечестно и, если хотите, непростительно. Довожу это до вашего сведения, как бывший командир Старкинов.

– Командир, – вступил Адок. С той поры, как они покинули Мир Владык, Адок обращался к Джиму строго по-военному. – Адъютант совершенно прав.

Джим пристально оглядел обоих. Сказанное лишний раз напомнило, что хоть он и назначен командиром полка, настоящего военного опыта у него маловато.

– Благодарю, Гарн, – отчетливо произнес Джим. – Благодарю. Но все же я хочу увидеть обстановку собственными глазами.

– Слушаю, командир, – бесстрастно ответил Гарн.

Был ли это характерный для Старкинов идеальный самоконтроль, либо Гарн сумел взглянуть на дело с точки зрения своего начальника? Джим не стал ломать голову. Он просто повернулся и двинулся к губернатору, который при его появлении затравленно вскинулся.

– У меня к тебе много вопросов, – заявил Джим. – Вначале скажи – какие методы использовал твой брат или кто-то там еще из главарей, чтобы увлечь за собой людей?

Собравшийся было снова заплакать, губернатор встретил взгляд Джима, и, проглотив слезы, забормотал:

– Я не знаю, нет… Не знаю! Ходили слухи о чьем-то покровительстве, да-да, покровительстве… – Он осекся.

– Продолжай, – спокойно произнес Джим. – Договаривай свою мысль.

– О покровителе… покровителе из Мира Владык… – выдавил губернатор, в ужасе озираясь кругом.