Текст книги "Железная звезда"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 58 страниц)

– Что? – обернулся Фосс.

Адапт презрительно усмехнулся.

– Никто не даст тебе машину, приятель. Топливо слишком дорого, чтобы тратить его на тебя. Идти-то всего десять миль. Придется тебе прогуляться, землянин.

«Всего десять миль. Придется тебе прогуляться».

Вновь и вновь отдавались в ушах Фосса слова адапта. Он вошел в бар. Десять или двенадцать адаптов, сидевших за стойкой и столиками, встретили его холодными взглядами.

– Мы не обслуживаем землян,– сказал бармен.– Этот бар только для местных жителей.

Фосс сжал кулаки.

– Я пришел сюда не для того, чтобы выпить. Я хочу одолжить у кого-нибудь машину.– Он огляделся.– Моя жена в соседнем поселении. Мне нужно поехать к ней. Кто даст мне машину на час?

Ему ответило молчание. Фосс вытащил из бумажника сотенную купюру.

– Предлагаю сто кредиток за часовой прокат машины. Кто первый?

– Это бар, землянин, а не рынок,– заметил бармен.– Люди приходят сюда отдохнуть. Делами надо заниматься в другом месте.

Фосс, казалось, не слышал его.

– Ну? Сто кредиток,– повторил он.

Кто-то из адаптов хохотнул.

– Убери деньги, землянин. Машину ты не получишь. До поселения всего десять миль. Отправляйся-ка в путь.

Фосс опустил голову. Всего десять миль. Для адапта – приятная двухчасовая прогулка на теплом солнышке. Для землянина – целый день мучений. Они толкают его на это. Они хотят увидеть, как он умрет, не выдержав испытания.

Нет, он не доставит им этого удовольствия.

– Хорошо,– тихо ответил Фосс.– Я дойду туда и вернусь назад– Завтра я буду здесь, чтобы показать вам, на что способен землянин.

Адапты отвернулись. Никто не удостоил его даже взглядом.

– Я вернусь, – повторил Фосс.

Он вышел из бара и направился к звездолету. Болели мышцы, гулко стучало сердце, перекачивающее кровь, ставшую чуть ли не вдвое тяжелее. Люди, привыкшие к земным условиям, не могли жить на Сандовале-IX. Несколько недель, возможно, месяц-другой при такой гравитации, и усталое сердце остановится.

Когда Фосс добрался до звездолета, в горле у него пересохло, глаза слезились от ярких лучей голубого солнца. Он положил в вещмешок самое необходимое: компас, фляжку, питательные таблетки... Всего набралось пять фунтов, пустяковый вес на Земле, на который не стоит обращать внимания. Но на Сандовале-IX пять фунтов превращались в девять, и, закидывая вещмешок за спину, Фосс думал о том, что с каждой пройденной милей они будут становиться все тяжелее и тяжелее.

Чтобы передохнуть, он сел в пневмокресло, затем со вздохом поднялся и вновь вышел на поле космодрома.

Солнце стояло в зените.

«Десять миль,—думал Фосс.– Сколько времени понадобится ему, чтобы преодолеть их?»

Сейчас тринадцать ноль-ноль. Если проходить по две мили в час, он будет у цели еще до наступления сумерек.

Адапты наблюдали за ним. Что-то крикнули ему вслед. Фосс не расслышал слов, но мог поспорить, что они не собирались подбодрить его.

Он шагал по уходящей вдаль равнине, по плодородной, щедро согретой солнцем земле. Вдали виднелись невысокие иззубренные горы, скорее даже холмы. Воздух, пропитанный незнакомыми ароматами. Проселочная дорога, извивающаяся среди лугов и полей, вела в поселение, где была Кэрол... Прекрасная планета. Она не могла пропасть попусту. И измененные гены позволили людям заселить ее, приспособиться к условиям жизни, столь отличным от земных. Но для Фосса этот мир был чужим.

Он заставлял себя идти вперед. Мышцы, привыкшие нести сто семьдесят фунтов, стонали под тяжестью трехсот шести. Отказывали суставы. Пот ручьями струился по телу.

Вскоре Фосс остановился, чтобы вырезать трость из ветви придорожного дерева. Это, казалось бы, легкое дело потребовало невероятных усилий. Он с трудом перевел дыхание и двинулся дальше, отталкиваясь тростью от земли.

За первый час Фосс прошел две с половиной мили, то есть больше намеченного, но далось ему это дорогой ценой. Второй час принес гораздо худшие результаты: его шагомер отмерил лишь четыре мили плюс две сотни ярдов. Скорость падала и падала.

Но оставалось еще шесть миль...

Фосс механически переставлял ноги, уже не заботясь о походке, не думая ни о чем, кроме необходимости сделать еще один шаг, приближающий его к цели.

«Каждый шаг приближает меня к Кэрол»,– думал Фосс.

Эту фразу он превратил в марш: «Каждый шаг приближает меня к Кэрол».

На каждое слово он выносил вперед то правую, то левую ногу.

«Каждый шаг приближает меня к Кэрол»,– снова и снова повторял он себе.

Но интервалы между словами все увеличивались.

«Каждый... шаг... приближает... меня...»

Наконец ноги его подогнулись и Фосс опустился на дорогу. Он едва дышал. Сердце билось так сильно, что от его ударов сотрясалось все тело. Но тут он подумал о хихикающих адаптах, ждущих где-то позади, возможно, даже следующих за ним в ожидании того мига, когда он упадет без сил. Фосс оперся на трость, поднялся, шагнул вперед.

«Подумаешь – один и восемь десятых g,– подбадривал он себя – Черт, в звездолете я выдерживал пяти-, а то и шестикратную перегрузку».

Да, но не дольше десяти секунд, тут же скептически замечала память.

Фосс взглянул на часы, затем на шагомер. Он покинул колонию три с половиной часа назад и прошел чуть больше пяти миль. Отставание от намеченного графика все увеличивалось.

«Каждый... шаг... приближает... меня... к Кэрол».

Он поднимал левую ногу, тащил ее вперед, ставил на землю, проделывал то же самое с правой, вновь с левой, с правой...

Он потерял счет времени, расстоянию, всему на свете. Изредка он посматривал на часы, но мелькающие на диске цифры ничего не значили для него. Если он вспоминал о еде, то доставал из вещмешка питательную таблетку и проглатывал ее. Таблетка прибавляла сил, чтобы пройти еще немного, еще чуть-чуть.

Небо потемнело, солнце скатилось за холмы, жара сменилась вечерней прохладой. Фосс продолжал идти.

Только десять миль. Посмотрим, как ты их пройдешь.

Показались дома. Улицы. Люди.

Нет, не люди. Адапты, низкорослые, ширококостные, нелепые. И вот уже Фосс сверху вниз смотрел на загорелое лицо одного из них. Он опирался на палку, стараясь отдышаться.

– Я – Уэбб Фосс,– представился он.– Я ищу женщину с Земли. Миссис Кэрол Фосс. Она здесь?

На какое-то мгновение ему показалось, что адапт сейчас рассмеется и скажет, что он заблудился и пришел в то же поселение, откуда и начал свой долгий путь.

Но адапт кивнул.

– Женщина с Земли здесь, у нас. Я отведу тебя к ней.

– Вы не шутите? Она действительно здесь?

– Конечно,– нетерпеливо ответил адапт. И как-то странно посмотрел на Фосса.– Где твой звездолет?

– В десяти милях отсюда. Я пришел пешком.

– Ты... пришел пешком? – изумился адапт.

Фосс кивнул.

– Отведите меня к жене.

Усталость от пройденных миль, казалось, исчезла. Впервые за день Фосс выпрямился и расправил плечи.

Они поместили Кэрол в темную кладовку одного из домов. Когда Фосс вошел, она спала на грубо сколоченной койке. Окон не было, от спертого воздуха запершило в горле. На полу валялись три пустые бутылки: две – из-под джина, одна – из-под местного напитка.

Фосс подошел к кровати и взглянул на жену.

Гравитация поработала над ее лицом. Челюстные мышцьг затвердели, губы растянулись, их уголки уползли вниз, потянув за собой глаза. Она похудела фунтов на двадцать. Лицо стало угловатым, костистым.

– О господи! – воскликнул Фосс.– Вот как выглядит человеческое существо, пробыв здесь две недели!

Кэрол шевельнулась. Фосс обернулся и увидел двух адаптов, с любопытством наблюдающих за ними.

– Выйдите отсюда,– попросил он.– Оставьте нас одних.

– Уэб,– прошептала Кэрол.– Уэб...

Она еще не открыла глаз.

Фосс наклонился над ней и дрожащими пальцами коснулся ее щеки. Кожа была сухой, даже шелушащейся.

– Просыпайся, Кэрол. Просыпайся.

Кэрол недоверчиво открыла глаза; увидев мужа, приподнялась и тут же рухнула на койку.

– Уэб,– выдохнула она.

– Я прилетел сегодня утром. Капитан корабля сказал мне, где ты, и я решил, что тебя надо вытаскивать отсюда, да побыстрее. Думаю, тебе не хотелось бы остаться навсегда на этой планете.

Кэрол с трудом удалось сесть.

– Это ужасно. Как только я почувствовала здешнюю гравитацию, я поняла, что это место не для меня, но корабль уже ушел, а связаться с тобой не было возможности. Да и адапты не слишком спешили на помощь.

– Они хоть отвели тебе комнату. Я не получил и этого.

– Я жила как в кошмарном сне.– По телу Кэрол пробежала дрожь.– Я могла пройти десять, ну двадцать шагов, а потом падала без сил. А адапты... Они стояли вокруг и смеялись, во всяком случае, первые два часа. Когда же я потеряла сознание, они стали вести себя поприличнее. У меня были деньги. Они покупали мне спиртное, и я пила... только так я смогла вытерпеть это тяготение.

Фосс сжал ее ледяную руку.

– Наверно, я пробыла здесь неделю или две,– продолжала Кэрол.– Я почти все время спала. Они кормили меня. Они обращались со мной как с больной зверушкой. Уэб?

– Да?

– Уэб, мы можем улететь домой? Мы оба?

– Поэтому я здесь, Кэрол.

– Какая же я идиотка... Убежать от тебя, попасть сюда. Вот я и получила по заслугам.

– Мы улетим завтра,– успокоил ее Фосс.– У меня звездолет.

«В десяти милях отсюда»,– добавил он про себя.

Кэрол не отрывала от него взгляда.

– Посмотри на себя в зеркало,– внезапно сказала она.– Вон там.

Он встал, пересек комнатку, взглянул на свое изображение. На него глянуло страшное лицо: заросший щетиной подбородок, горящие глаза, бледные запавшие щеки, бескровные губы. Десятимильное путешествие оставило свой след. Он походил на собственный призрак. Фоссу удалось выдавить из себя смешок.

– Ужасно? Ты тоже не многим лучше. Но ничего, на Эгри-пять все придет в норму.

– Иди сюда,– позвала Кэрол.– Ляг рядом.

Фосс осторожно присел на край койки, снял вещмешок и вытянулся рядом с ней, полуживой от усталости. Несколько секунд спустя он крепко спал.

Всего десять миль. Посмотрим, как ты их пройдешь.

Десять миль туда, десять обратно. Но на второй половине ему предстояло не только заставлять себя идти вперед, но и помогать Кэрол.

Солнце едва поднялось, когда они тронулись в путь, но его лучи становились все жарче. Они шли словно автоматы, не замечая ни времени, ни пройденных миль.

– Нам повезло,– в какой-то момент сказал Фосс.– Я мог посадить звездолет где угодно. В двадцати милях, а то и в двухстах. А так до него только десять миль.

– Только десять,– эхом отозвалась Кэрол.

– Только десять.

Они часто отдыхали. Текли часы, но Фоссу казалось, что сил у него прибавляется, словно его тело приспосабливалось, адаптировалось к повышенной гравитации. Он понимал, что это иллюзия, но все же идти назад было неизмеримо легче.

Солнце прошло зенит и покатилось вниз. Где-то впереди лежала колония, там находился и звездолет.

Где-то впереди.

Они пришли туда еще засветло.

Адапты встречали их у дороги.

– Выпрямись,– прошептал Фосс.– Не сутулься. Притворись, что ты возвращаешься с легкой прогулки.

– Постараюсь,– отозвалась Кэрол.– Но мне так тяжело.

– Потерпи. Еще несколько минут, и мы подойдем к звездолету.

Он узнал некоторые лица. Вот комендант Холдейн, его жена, адапт, который сбил его с ног, другие насмешники. Они молча смотрели на него.

– Я вернулся,– сказал Фосс, когда они подошли поближе.– Вместе с женой.

– Вижу,– холодно процедил Ходдейн.

– Я просто подумал, что вы должны знать об этом. Я не хочу, чтобы вы понапрасну беспокоились обо мне.

– Мы не беспокоились,– пожал плечами Холдейн.– Нам это безразлично.

Но Фосс понимал – это ложь. По их нахмуренным лицам и горящим глазам он мог судить, что его возвращение задело их за живое.

Его, слабака, они послали умирать в пустыню, а он вернулся живым. Он побил их всех. Один землянин.

– Извините,—сказал Фосс,—но вы загораживаете мне дорогу. Я хочу пройти к звездолету.

Трое адаптов, стоящих на пути, не сдвинулись с места. Фосс почувствовал, как напряглась рука Кэрол. Неужели их беды еще не кончились, в отчаянии подумал он.

– Отойдите! – крикнул Фосс.—Дайте нам пройти.

Повисла напряженная тишина.

– Пропустите его,– сказал Холдейн.

Насупившись, адапты расступились. Фосс и Кэрол направились к звездолету. Они едва переставляли нош, но Фосс уже не сомневался, что худшее позади.

Пройдя двадцать шагов, он обернулся. Адапты смотрели ему вслед.

– Спасибо за все,– усмехнулся Фосс.– За вашу «добрую» помощь.

Он встретился взглядом с Ходдейном, и тот отвел глаза. Этого и ждал Фосс. Землянин схватился с адаптом в его мире и победил. Об этом сказал Фоссу взгляд Холдейна.

Он втолкнул Кэрол в звездолет, влез сам. Прежде чем захлопнуть люк, Фосс еще раз взглянул на адаптов. Они все еще смотрели на него, словно не могли поверить, что он действительно вернулся живым.

Фосс широко улыбнулся. В следующий раз, когда какой-нибудь землянин окажется на Сандовале-IX, к нему отнесутся с большим уважением.

– Счастливо оставаться! – крикнул он на прощание, задраил люк и прошел в рубку, чтобы ввести в компьютер программу взлета.

Нейтральная планета
© Перевод В. Вебера.

На переднем обзорном экране земного звездолета «Пеккэбл» появились планеты-близнецы Фейсолт и Фафнир – необитаемая Фейсолт, фиолетовый диск размером с монету в четверть кредитки, прямо по курсу, и Фафнир, населенная гнорфами, яркая красная точка по правую сторону, над изгибом мощного крыла звездолета.

Безымянная маленькая голубая звезда, вокруг которой обращались обе планеты, стояла высоко над ними, ровно тридцать шесть градусов над плоскостью эклиптики. А королевское великолепие Антареса служило гигантским алым задником для всей сцены.

– Фейсолт прямо по курсу,– сообщили навигаторы.– Приготовиться к торможению.

Восемнадцать землян, посланцев к гнорфам Фафнира, поспешили занять противоперегрузочные кресла. Они не нуждались в дальнейших указаниях. Им поручена важная миссия, и их подготовка не оставляла сомнений в том, что они ее исполнят.

Командир звездолета Див Харскин как раз усаживался в свое кресло в рубке, когда раздался голос Сноллгрена, наблюдателя первого ранга.

– Шеф? Это Сноллгрен. Слышите меня?

– Говори, дружище,– отозвался капитан.– Что случилось?

– Этот корабль с Ригеля... который мы вчера видели. Я сейчас вновь обнаружил его. В десяти световых секундах по правому борту. Ставлю кредитку против дохлой камбалы, он выходит на орбиту вокруг Фейсолта.

Харскин сжал ручки кресла.

– Ты уверен, что они направляются не на Фафнир? Какова глубина восприятия?

– А-один. Этот корабль летит туда же, куда и мы, шеф.

– Пожалуй, могло быть и хуже,– вздохнул Харскин и включил общую связь.– Господа, наша задача несколько усложнилась. Наблюдатель Сноллгрен обнаружил, что курс звездолета с Ригеля лежит к Фейсолту, то есть, возможно, у них возникла идея, аналогичная нашей. Что ж, пусть это будет проверкой нашего характера. У нас есть шанс вырвать фафнир прямо у них из-под носа.

– А почему бы просто не разложить ригелиан на молекулы? – раздался чей-то голос.– Они наши враги, не так ли?

Харскин узнал голос Лифмана, превосходного лингвиста, но абсолютного невежды по части межзвездной этики. Ему даже не пришлось отвечать. Вмешался Ромос, военный атташе.

– Это нейтральная система, Лифман,– прохрипел он – Военные действия между Землей и Ригелем временно прекращены, пока не закончатся переговоры с торфами. Когда-нибудь вы наконец поймете, что и война имеет свои законы чести.

Капитан Харскин улыбнулся. У него подобралась отличная команда. Возможно, каждый из них слишком узкий специалист, но всем вместе по плечу любые задачи. А присутствие ригелиан создаст немало дополнительных трудностей. Что же, капитан Харскин обожал их преодолевать.

Под ногами ровно гудели двигатели. Да, капитан мог гордиться своей командой. Звездолет вошел в смертоносную атмосферу Фейсолта, плавно снижаясь по широким спиралям. Ригелиане летели следом. В ожидании посадки Харскин откинулся в кресле, практически не ощущая перегрузки.

Фейсолт представлял собой голые скалы, если не считать океаны плавиковой кислоты и водородную атмосферу. Малопривлекательная планета.

Надев скафандры, земляне сбросили трап, быстро поставили купол и надули его воздухом, пригодным для дыхания.

– Домишко вдали от дома,– заметил Харскин.

Биохимик Карвер бросил недобрый взгляд на неспокойную гладь плавиковой кислоты.

– Чудная планета! Благо наш аквариум не из стекла. Предупредите людей, капитан, чтобы они с особой осторожностью пользовались воздушным шлюзом. Если кислород вырвется в здешнюю атмосферу, возникнет такой смерч, что нам придется наблюдать за ним с тысячефутовой высоты.

Харскин кивнул.

– Да, война – удовольствие маленькое.

Он посмотрел на мрачное небо. Широкий красный диск Фафнира светился лишь в миллионе миль от них. Довершало картину сияние голубой звезды, вокруг которой обращались обе планеты, а вся система являла собой аккуратный равносторонний треугольник, неспешно огибающий огромный Антарес.

Появился Сноллгрен. Остроглазый наблюдатель оставался на корабле и, похоже, расстояние до купола, несмотря на полуторную силу тяжести на Фейсолте, преодолел бегом.

– Что случилось? – спросил Харскин. Сноллгрен откинул шлем скафандра и глубоко вдохнул насыщенный кислородом воздух купола.

– Ригелиане! Они сели. Я видел их на орбите.

– Где?

– По моим расчетам, в пятистах милях к западу. Наверняка на этом же континенте.

Харскин взглянул на хронометр, впаянный в запястье скафандра Сноллгрена.

– Дадим им час на разбивку лагеря. Затем свяжемся с ними.

Капитана звездолета ригелиан звали Четырнадцатый-Бессмертный. На галактическом языке он говорил отрывисто, с лающими интонациями, связанными, как полагал Харскин, с его медведеподобными предками.

– Какое совпадение, капитан Харскин. Мы оба оказались здесь практически одновременно. Неисповедимы пути направляющих сил.

– Это точно,– ответил Харскин. Он смотрел на зажатый в руке микрофон и жалел, что у него нет видеоэкрана и он не может видеть самодовольное выражение на волосатой физиономии ригелианина. Очевидно, кто-то перехватил секретный приказ, направленный Харскину, внимательно изучил его содержание и лишь потом передал получателю.

В мезжвездных войнах совпадений не бывало. Ригелиане прилетели сюда только потому, что узнали о намерениях землян.

– Перед нами сложная этическая проблема,– продолжил Четырнадцатый-Бессмертный.– Мы оба прибыли с одной целью – на переговоры с гнорфами о торговых правах. Теперь... э-э... кто-то из нас должен первым связаться с ними.

– Вероятно,– ответил Харскин,– корабль, первым опустившийся на Фейсолт, имеет право быть первым и на Фафнире.

– Нас это устроит,– согласился ригелианин.

– Тогда мы взлетаем немедленно. Раз «Пеккэбл» оказался на Фейсолте по меньшей мере на полчаса раньше вас, значит, мы можем первыми вступить в контакт с гнорфами.

– Однако,– удивился Четырнадцатый-Бессмертный. – Как вы высчитали, что прибыли раньше нас? Наши приборы зафиксировали обратное.

Харскин чуть не взорвался от возмущения, но успел взять себя в руки.

– Это невозможно! – воскликнул он.

– О? Сообщите, пожалуйста, время вашей посадки, соотнесенное с абсолютным галактическим.

– Мы сели...– Харскин осекся на полуслове.– Нет. Сначала скажите мне, когда вы опустились на Фейсолт, а потом я сообщу вам время нашей посадки.

– Едва ли это будет справедливо,– возразил ригелианин.– Можем ли мы быть уверенными, что вы не измените время вашей посадки, чтобы утвердить свой приоритет?

– А как же мы узнаем...

– Так не пойдет...– прервал его Четырнадцатый-Бессмергный.– Ни один из нас не пропустит вперед другого.

Пожав плечами, Харскин не мог не согласиться с инопланетянином. Ригелиане никогда не признали бы, что «Пеккэбл» первым коснулся поверхности Фейсолта, хотя так оно и было на самом деле. В действие вступали законы относительности.

В отсутствие беспристрастного стороннего наблюдателя слово Четырнадцатого-Бессмертного имело такой же вес, как и его собственное. Доказать, что ригелианин лжет, не представлялось возможным. Следовательно, он не лгал.

– Хорошо,—смирился Харскин —Тут мы зашли в тупик Давайте вместе вылетим на Фафнир, и пусть они сами сделают выбор.

– Согласны,– после долгой паузы ответил Четырнадцатый-Бессмертный.– Разумеется, необходимо уважать права нейтральных звездных систем.

– Разумеется. И пока эта система не приняла окончательного решения, мы также сохраняем нейтралитет. Вы помните об этом?

– Естественно,– ответил ригелианин.

«Да,– вздохнул Харскин,– найденный компромисс нельзя признать удовлетворительным».

Но другого пока не предвиделось.

Война между Землей и Ригелем велась по очень строгим правилам, согласно которым звездная система считалась нейтральной до тех пор, пока большинство планет с разумной жизнью не принимало ту или иную сторону.

В случае Антареса большинство состояло из одного голоса. Одиннадцать самых разнообразных планет обращались вокруг гигантской красной звезды, но лишь на Фафнире возникла цивилизация. Гнорфы, двуногие гуманоиды, представляли собой классическую форму разумных существ. Земляне вели свой род от обезьяноподобных предков, древние ригелиане напоминали земных медведей. На Фафнире эволюция пошла другим путем: прямые и бесхвостые, гнорфы тем не менее были ближе к рептилиям. Условия на Фафнире не благоприятствовали жизни млекопитающих организмов.

Харскин задумчиво смотрел на обзорный экран, где медленно разрастались кроваво-красные моря Фафнира. Он не видел ригелианского звездолета, но понимал, что тот где-то неподалеку, и отметил про себя, что надо сообщить в Управление по разведке о перехвате секретного приказа верховного командования.

Это была странная война, в которой сражение велось с помощью бумаг, а не оружия. Но состязание в силе между галактическими цивилизациями давно кануло в Лету: изобретение антиэкранов, впитывающих в себя каждый мегаватт освобожденной энергии с тем, чтобы отразить ее обратно с утроенной интенсивностью, быстро положило конец прямым боевым действиям.

И теперь война велась на другом уровне, в экономической сфере. Ригель и Земля старались обойти друг друга в заключении договоров о предоставлении исключительных прав на торговлю с обитателями различных звездных систем. И бесконечность пространства, во всяком случае достаточная близость к бесконечности, указывала, что дел и тем и другим хватит не на одно тысячелетие.

Харскин пожал плечами. Разведчики с Земли, побывавшие на Фафнире, доложили, что гнорфы не стремятся к активному участию в межгалактической жизни. На Ригеле-IV обошлись без полета к Антаресу: копия отчета земной разведки обошлась им дешевле.

И вот теперь соперники сошлись лицом к лицу.

– Готовимся к посадке, сэр,– доложил навигатор Доминик,– Будут какие-нибудь указания?

– Да,– кивнул Харскин.– Мы должны сесть на сушу.

Посадка прошла отлично. Звездолет мягко опустился на центральном острове одного из архипелагов, которые главным образом и составляли твердую поверхность Фафнира. Харскин и двенадцать членов экипажа – пятеро остались на Фейсолте – вышли из звездолета. Купол им не понадобился: атмосфера Фафнира с некоторой натяжкой годилась для дыхания. В ней содержалось одиннадцать процентов кислорода, восемьдесят шесть азота, остальные три приходились на инертные газы, и достаточно простое фильтрующее устройство позволяло задержать лишние азот и аргон и добавить недостающий кислород.

В дыхательных масках, с портативными транслейторами на груди, тринадцать землян двинулись в глубь острова. Позади в тусклом свете Антареса поблескивала гладь красного океана.

– А вон и наблюдатель ригелиан! – крикнул Сноллгрен.

– Как обычно, крутятся поблизости и выжидают,– пробурчал Харскин.– Ладно, пусть ждут. Воспользуемся тем, что мы вырвались вперед.

Деревня гнорфов находилась милях в пяти от побережья, но земляне не прошли и двух, как их встретила толпа местных жителей.

Они двигались плотным клином, острие которого было направлено на пришельцев. Неспешность торфов вроде бы свидетельствовала об умеренности их воинского пыла, но все-таки Харскину стало не по себе. Сотня рассвирепевших туземцев могла в мгновение ока расправиться с тринадцатью землянами, захватившими с собой лишь легкое оружие.

Харскин повернулся к Моули, специалисту первого ранга по контактам.

– Выйди вперед. Приблизившись к ним, скажи, что мы имеем дружеские намерения.

Высокий рыжеволосый Моули на мгновение задумался, затем кивнул, проверил, работает ли его транслейтор, и, подняв руку, вышел вперед.

– Добрый день! – громко крикнул он.– Мы прибыли с миром.

Гнорфы рассыпались полукругом, глядя прямо перед собой. Харскин, ожидая, пока Моули наладит контакт с туземцами, с любопытством разглядывал их.

Невысокие, около пяти с половиной футов, не более, и очень широкие в торсе. Коричново-шоколадная блестящая чешуйчатая кожа спадает широкими складками. Толстые щупальца попарно торчат по обе стороны лысой головы. Мясистые наросты свисают с челюстей. Глаза Харскин рассмотреть не смог. Они прятались в глубокой тени глазных впадин, окруженных наростами. Не слишком симпатичные ребята.

Три торфа выступили из толпы, средний из них сделал на шаг больше соседей. Из его рта вырвались резкие гортанные звуки.

– Чего вы хотите? – перевел их транслейтор.

Моули незамедлительно дал ответ:

– Дружбы. Мира. Взаимного процветания наших миров.

– Откуда вы?

Моули показал на небо.

– Оттуда. Со звезд. Издалека.

Гнорф скептически склонил голову.

– Плыли много дней?

– Мною дней,– подтвердил Моули.– Много-много дней.

– Тогда зачем вы пришли к нам?

– Чтобы заложить основы нашей дружбы,– ответил Моули.– Соединить ваш мир и наш.

После этих слов гнорф резко повернулся к своим спутникам и начал обсуждать с ними услышанное. Харскин с беспокойством поглядывал на дротики, подрагивающие в руках инопланетян.

Совещание затягивалось. Моули взглянул на Харскина, как бы спрашивая, что делать дальше, но капитан лишь улыбнулся и ободряюще кивнул.

Наконец гнорфы пришли к какому-то решению, и их предводитель вновь обернулся к землянам.

– Мы думаем, что вам следует покинуть нас,– объявил он.– Уходите. Немедля.

В практике Моули такой случай выдался впервые. Он несколько раз открыл и закрыл рот, не произнеся ни слова Гнорфы повернулись к ним спинами и направились к деревне.

На этом и закончился первый контакт. Землянам не осталось ничего другого, как вернуться на «Пеккэбл».

– Да, придется проявить предельную осторожность,– сказал Харскин.– Как там ригелиане?

– Они сели в восьми милях отсюда, – ответил Сноллгрен.

– Гмм. Значит, им идти до деревни дольше, чем нам.– Харскин потер виски.– Гнорфы явно не выказывают радости по поводу подписания договора с нами, это уж точно. Главное для нас – не перегнуть палку, а то они разозлятся и подпишут договор с Ригелем.

– Я в этом сомневаюсь,– вмешался социолог Янг.– Похоже, они не хотят иметь дела ни с нами, ни с ними. Они сохраняют нейтралитет и не стремятся менять свой статус.

– Такого еще не бывало,– покачал головой Харскин.– Ни одна из известных нам планет не придерживалась изоляционистской политики. Что же нам делать? Собирать вещички и улетать?

Садилось голубое солнце. Антарес все еще парил над горизонтом – бесформенная светло-красная клякса, распластавшаяся на пол-небосклона.

– Следует послать человека, чтобы следить за ригелианами. Пойдешь ты, Арчер.

Арчер встал.

– Есть, сэр.

– Не спускай с них глаз, наблюдай за их встречей с гнорфами и прими все меры, чтобы они тебя не заметали.– Тут капитана осенило.– Ллойд?

– Да, сэр?

– Скорее всего, ригелиане следят за нами. Ты у нас контрразведчик – тебе и карты в руки. Осмотри окрестности и постарайся найти шпиона.

Арчер и Ллойд ушли. Харскин повернулся к социологу.

– Янг, должен же быть какой-нибудь способ заставить торфов принять ту или иную сторону?!

– Наверняка. Но прежде чем я смогу чем-то помочь, мне нужно еще кое в чем разобраться.

Харскин кивнул.

– Мы снова пойдем к торфам, но после возвращения Арчера, когда будем знать о действиях ригелиан. Будем учиться на их ошибках.

Антарес опустился до самой нижней точки, когда над горизонтом виднелась лишь четверть его гигантского диска. Голубое солнце поползло к зениту. И тут тишину Фафнира разорвал оглушительный взрыв.

Члены экипажа «Пеккэбла» мгновенно проснулись, во всяком случае те из восьмерых, кто спал. Двое несли вахту, Харскин размышлял в своей рубке, а Арчер и Ллойд все еще находились на задании.

Почти одновременно со взрывом застрекотал сигнал тревога: кто-то хотел войти в звездолет. И тут же на связь вышел наблюдатель первого ранга Сноллгрен, в возбуждении он выкрикивал какую-то бессмыслицу.

Харскин включил общую связь.

– Прекратить! Тихо! Молчать! – крикнул он и, когда наступила тишина, добавил: – Клайд, посмотри, кто там в воздушном шлюзе. Сноллгрен, успокойся и доложи, что ты видел.

– Это был ригелианский корабль, сэр! – воскликнул наблюдатель.– Они только что улетели. Мы слышали рев их двигателей,

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно. Они улетели в страшной спешке. Я заметил их, когда они уже выходили на орбиту.

– Ясно. Клайд, что там со шлюзом?

– Это Ллойд, сэр. Он вернулся и привел с собой пленного.

– Пленного? Какого черта... Ну ладно, пусть оба идут сюда.

Затем пришла очередь радиста Клейристенфилда.

– Сэр, сообщение с базы на Фейсолте. Они подтверждают взлет звездолета с Фафнира. Они думали, что это мы.

– Передай этим идиотам, что они ошиблись! – рявкнул Харскин.– И пусть они не спускают глаз с ригелианского корабля. Вероятно, он вернется на Фейсолт.

Звякнул дверной сигнал, Харскин нажал кнопку «Открыть», дверь скользнула в стену, появился Ллойд с бластером в руке, держа на мушке рассерженного ригелианина.

– Где ты его нашел? – спросил Харскин.

– Болтался возле звездолета,– ответил бледный и взволнованный Ллойд – Я патрулировал окружающую территорию, когда раздался страшный грохот. Подняв голову, я увидел набирающий высоту ригелианский корабль. Тут из кустов вываливается этот тип и начинает костить всех и вся по-ригелиански. Он не заметил меня, пока я не поднес бластер к его носу.

Харскин взглянул на ригелианина.

– Твое имя и должность?

– Триста-девяносто-седьмой-Неукротимый,– ответил огромный детина ростом в семь футов, весь заросший жесткими черными волосами. Его тело перетягивала светло-желтая кожаная портупея. Глаза ригелианина блестели холодным огнем. Видно было, что он очень рассержен.– Разведчик первого класса.

– Тогда ясно, как ты оказался возле нашего звездолета, Триста-девяносто-седьмой-Неукротимый,– продолжил Харскин – Что ты можешь сказать о столь поспешном взлете вашего корабля?

– Ничего. Я узнал, что они взлетели, когда увидел их в воздухе. Они бросили меня! Они оставили меня здесь! – Ригелианин перешел с галактического языка на родной и, судя по всему, проклинал всех улетевших, а также их дальних и ближних родственников.