Текст книги "Железная звезда"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 58 страниц)

Ловушка Венеры
© Перевод А. Орлова.

Да, они принесли это ко мне. Считается, что я дипломат, к тому же начальник отдела. Куда, если не ко мне?

Вот так все и началось, прямо в моем офисе. Я, видите ли, представляю интересы землян при венерианском посольстве в Нью-Йорке. Есть, правда, один нюанс: венерианцы не знают, чем занимается парень по имени Март Робинсон.

Итак, моя задача – присматривать за синекожими братьями по разуму. Обманывают ли они нас? Несомненно. Главное, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Что может случиться в любую секунду, насколько я знаю своих подопечных.

Венерианское посольство находится на Манхэттене. Обычное офисное здание тянется к небу, как и соседи. Только в другие офисы попасть, полагаю, достаточно легко – но не сюда. Со дня подписания договора ни один землянин не переступил порога посольства.

Впрочем, один как раз и переступал, причем неоднократно. Хилари Боуи. Обыкновенный коротышка с необыкновенным талантом проникать туда, куда проникать не положено. Именно он связывал меня с венерианским посольством.

Хилари появился в офисе, с трудом волоча зловещего вида деревянный ящик. Поставив его передо мной, предоставил возможность поразмыслить минуту-другую.

– Подарок для папы.

Наконец я дождался его улыбки. Этот посетитель умеет улыбаться так, что становится совсем тошно.

Ящик как ящик: кубической формы со стороной примерно два фута, с дырками для вентиляции.

– Домашний любимец, надо полагать?

– Просто прелесть,– кивнул Хилари.– Лапушка.

Он постучал по ящику, в ответ послышался неприятный звук, что-то вроде шуршания. Так может шуршать корзина с крабами.

– Хватит тянуть!.. У меня дела. Через месяц нам подписывать новый договор, и я должен...

– Само собой,– кивнул Хилари, продолжая безмятежно улыбаться.

Честное слово, от его улыбки плакать хочется.

– Договор будет действительно новый. Достаточно посмотреть на то, что я принес.– Хилари зябко поежился.– Нет, я сам себе не верю... и как мне удалось вынести эту тварь?..

Вскрывать ящик собственноручно не хотелось.

– Давай, давай! Долго мне еще ждать?

– Нужна клетка,– невозмутимо пояснил Хилари.

– Что?

– Птичья.

И он потянулся к ящику.

– Подожди,– поспешно сказал я, нетвердой рукой нашаривая клавишу интеркома.– Синди? Нужна птичья клетка два фута высотой или около того. Я хотел бы видеть ее через пять минут, можно раньше.

– Очень хорошо, мистер Робинсон.

В голосе Синди проскочила нотка удивления, но я знал, что клетка будет вовремя.

Так оно и вышло. Нет, есть в моей работе и светлая сторона: когда я приказываю, мои требования выполняют. Через три минуты в офисе появилась Синди со сверкающей новизной клеткой.

– Пожалуйста, сэр.

Можно подумать, будто срочная доставка птичьих клеток относилась к ее повседневным обязанностям.

– Умница! Оставь, пожалуйста, на столе,– сказал я.

Смерив взглядом Хилари, девушка направилась к выходу;

на секунду задержалась в дверях, слегка пожала плечами, так, чтобы я заметил. Из моих людей мистер Боуи никому не нравится, но ценность его для меня вполне сопоставима с плутонием.

– Вот тебе клетка. Давай!

Я посмотрел на часы. Хилари уже отнял у меня пятнадцать минут. Что ему до моих шестидесяти двух проектов и до начальства, которое в любое мгновение может поинтересоваться, как обстоят дела по каждому.

– Домашняя птица, Март... не то чтобы крупная. Сегодня утром из посольства. Насколько я знаю, еще не хватились.

Пристроив ящик радом с клеткой, Хилари сдвинул крышку. Мелькнули белоснежные крылья – и тут же, закрываясь, стукнула дверца клетки.

Прошло десять секунд, а я все смотрел, не в силах произнести ни слова.

– Ладно... Ладно, Хилари. Ты действительно молодец. Но кто это?

– Неужели не видишь, Март? Голубь, ясное дело.

– Ну, разумеется. Голубь. Как я сразу не догадался? Только вот лишняя голова и когти...

– А это, мой друг, ваши проблемы.

Разумеется, наши. Мои, точнее сказать.

Я мрачно уставился на птицу. В основе своей это, правда, был самый обыкновенный голубь. Только кто-то его основательно переделал, добавив еще одну голову, заострив клювы. И не только их – пальцы крепких лапок оканчивались стальными когтями, острыми как бритва. Бойцовый голубь. А еще казалось, что обе пары ясных глаз принадлежат разумному существу.

– Оттуда? – Я указал в сторону неприступного венерианского посольства с непрозрачными окнами.

– Оттуда,– кивнул Хилари.– Из лаборатории на сорок втором, нет, на сорок третьем этаже. Это было непросто – дьявольски непросто! – но я решил, что тебе понравится. Там остались другие пушистики: кошка о шести лапах, собака с тремя головами – Цербер, да и только... Еще кошка с дивными зубками – шесть дюймов, острые как иглы. Целая лаборатория, один зверь другого краше.

– И каждый из них – разновидность земного животного?

– Совершенно верно. Взяли наших зверей и переделали. Вот как этого,– Хилари ткнул пальцем в голубя.

В этот момент зажужжал интерком.

– Да, Синди?

– Вас хочет видеть мистер Гарви, сэр.

Я нахмурился. Гарви – ученый. Кроме того, он был женат на моей сестре и полагал, что это дает право отнимать у меня время для очередного идиотского проекта... С точки зрения Гарви, мое политическое влияние окажется как нельзя кстати, чтобы протолкнуть его.

– Скажи ему, Синди, что я на совете директоров,– ответит я, наблюдая, как улучшенный голубь пробует выбраться из клетки, чтобы приняться за нас.– Скажи, что, если у него есть время, он может подождать, пока я освобожусь.

– Хорошо, мистер Робинсон.

Я повернулся к Боуи.

– Выходит, венерианцы всерьез экспериментируют с земными животными?

– Получается так, Март. По части генетики они сильны, как известно. Один из опытов перед нами.

– А нет ли у тебя предположений... Зачем это им?

– Никаких, Март. Разве что из любви к науке. Почему бы нет? Мне кажется убедительным.

– В самом деле. Что может быть естественнее?

Подойдя к окну, я выглянул наружу. Офис мой находится прямо напротив посольства, и можно часами смотреть в тонированные стекла, размышляя о том, что за ними происходит.

Отношения с Венерой у нас дружественные вот уже скоро пятнадцать лет. Ну, почти дружественные. Наше посольство там, их здесь – вот, пожалуй, и все. Дружба дружбой, но теплоты в ней не слишком много. Обе стороны, правда, озабочены Марсианским союзом – признаться честно, боятся его, как огня. Публично мы ничего подобного не признаем.

Венерианцы похожи на людей, если не обращать внимания на синюю кожу и лишнюю пару рук. Тем не менее мы им не слишком доверяем: не гуманоиды все-таки. Логика тут бессильна – нельзя предположить, что им придет в голову завтра или через час.

Если бы не столь же неприятное, сколь и бесспорное обстоятельство, то у меня не было бы этой работы. Кто-то должен следить за венерианцами; вот я и следил – или пытался следить. С течением времени мне удалось создать агентурную сеть,

Я протестующе поднял руку:

– У меня есть о чем подумать, кроме больших помидоров.– Пошарив под столом, я вытащил клетку.– Посмотри, Фрэнк. Что скажешь?

Гарви молчал, наверное, минуту.

– Когда-то был голубь,– наконец произнес он.– Венерианцы сделали – кто же еще?.. Наша генная инженерия до этого не доросла. На Земле таких специалистов нет.

– Ты уверен, Фрэнк?

– А как же! Это, в конце концов, по моей части. Голубя сделали специалисты. То есть не любители. Спорю на мою репутацию как генетика, что эта птица – венерианский продукт.

Фрэнк, может, и утомительный пустозвон, но дело свое знает. Я кивнул.

– Какие-нибудь соображения?

– Соображения? Разве это не твоя работа? Могу только сказать: вмешательство в генетический код, причем очень грамотное.– Приблизившись ко мне, он продолжал шепотом: – Скажи – твои люди смогли что-нибудь выудить из синекожих? Биотехнологии? Они о генной инженерии знают больше, чем...

– Знаю. Мы делали и делаем все, что возможно. Они тоже воруют у нас ядерные технологии, только раза в два успешнее. Увы... Как ты думаешь, он будет нормально размножаться?

– Не сомневаюсь, Март. Это мутация, а не изменение фенотипа. Экая гадость.

– Действительно, скверная история. А насчет помидоров... заходи через недельку.– Я скосил глаза на дверь.

– Уже иду, Март! Вовсе не хотел тебе мешать...

– Что ты, рад был тебя видеть! Заходи, не стесняйся – и привет Джеки.

– Само собой.

Начальство отреагировало как полагается, то есть без сюрпризов. Сначала я показал птицу Питману, моему непосредственному руководителю. На разъяснение концепции генетических манипуляций ушло около получаса. Втолковать что бы то ни было Питману вообще непросто; к тому же мне и самому не так много известно о генах и хромосомах. Ответ я получил простой и предсказуемый:

– Дело серьезное, Робинсон. Думаю, тебе лучше показать голубя полковнику Кеннерли. Потом посмотрим.

Кеннерли отправил меня ступенькой выше, к Мэдисону; Мэдисон – к шефу, который мог бы отправить к архангелу Гавриилу, но почему-то не стал этого делать. Даже удивительно.

– Говоришь, твои люди видели в посольстве несколько десятков экспериментальных образцов? – угрюмо уточнил шеф.

Я кивнул.

– Ммм... Дело серьезное, Робинсон. Это надо прекратить до подписания договора.

Он сверкнул глазами: «Тебе что, особое приглашение нужно?»

Мне ничего не оставалось, как исчезнуть.

Прекратить. Ну разумеется. Явиться в посольство, куда самому шефу хода нет, и потребовать: «Прекратите ваши сомнительные генетические эксперименты!» Ага.

Или лучше так: «Один из моих шпионов установил, что венерианское посольство занимается незаконными экспериментами. От имени моего правительства я требую, чтобы вы прекратили подрывную деятельность, иначе...»

Просто здорово, не так ли?

Гибче, гибче надо быть, изобретательнее. Надо, чтобы венерианцы испугались и сами свернули работы.

Но как испугать венерианца?

Тем же вечером я отправился на Венеру специальным рейсом, рассудив, что проблему надо решать у ее источника. Кроме того, мне всегда хотелось там побывать.

На Венере оказалось жарко и душно. Рикша доставил меня к нашему посольству – грязноватому трехэтажному зданию на окраине какой-то деревни.

С зачехленной клеткой в руке, я замер на пороге.

– Здравствуйте. Меня зовут Робинсон.

– Рад вас видеть,– отозвался посол.

Янсена недавно назначили на эту должность. В две тысячи сто шестидесятом году, когда я видел его последний раз, он был младшим регистратором.

Загорелый, невысокий, коренастый, с озабоченным выражением лица, он мало походил на посла, так как сидел передо мной в боксерских трусах. Не берусь его упрекать: в обычном костюме я чувствовал себя отвратительно. На Венере действительно жарко.

– Мы знакомы,– напомнил я.– Вы работали в Межпланетном департаменте, там же, где и я...

– Да-да, ты обслуживал копировальную машину! – обрадовался Янсен.– Что привело тебя сюда?

– Неприятности. Большие неприятности.

Сняв чехол с клетки, я рассказал все по порядку. Про то, как венерианцы экспериментируют с нашей живностью, и про то, как нам это не нравится.

– Какая прелесть,– отозвался Янсен, глядя, как голубь терзает прутья клетки.– Здесь они занимаются тем же самым.

– У тебя есть сведения?

– Да в джунглях от них деваться некуда! Подопытных кроликов просто выпускают. Это надо видеть! Здешняя фауна и без того своеобразная, а уж после генной инженерии...

Янсен нажал на кнопку интеркома; появился еще один землянин.

– Извини...– Посол повернулся к вошедшему: – Принесите, пожалуйста, мяса. Время кормления.

– Пушистик проголодался? – На лице секретаря расцвела улыбка.

– Еще как. Я забыл покормить его вчера.

Мы снова остались одни.

– И что же это за пушистик?

– Местная разновидность. В офисе с ним веселее.– Янсен беспокойно заходил по комнате,– Говоришь, новый договор будем подписывать?

– Ты не знал?

– Мне никогда ничего не говорят! – Янсен кисло улыбнулся.– Я до сих пор регистратор с золотой цепью на шее. Если бы не их посольство на Земле, меня бы здесь просто не было. Мы не должны ни в чем пропускать их вперед. Не забывай об этом!

– Да, конечно,– Я не стал спорить.– Мне надлежит добиться прекращения недозволенных экспериментов на Земле прежде; чем дело дойдет до подписания договора. Иначе.,.

– Вот как? – ухмыльнулся посол.– Желаю успехов. Венерианцы – народ болтливый, почти как устрицы. Чтобы они приняли тебя всерьез, их надо действительно запугать.

– Знаю,– кивнул я, думая о невозмутимых синекожих монстрах. Запугаешь такого...

Вернулся секретарь с мисочкой, наполненной сырым мясом.

– Смотри,– сказал Янсен, отодвигая занавеску.– Тебе понравится.

Из глиняного горшка на меня смотрело гадкое и злобное, как гиена, растение. Ничего подобного мне видеть не приходилось. Поставив мисочку, Янсен торопливо отдернул руку.

Два тугих зеленых щупальца опустились вниз; два красных куска быстро описали дугу, чтобы немедленно исчезнуть в широко разинутом отверстии посреди спутанной массы листьев.

Последовал утробный звук, и щупальца опустились снова.

– Что это? – с трудом выдавил я.

– Местное растение,– ответил Янсен.– Распространено в местных джунглях. Плотоядное.

– Я так и понял...

– Питается мелкими животными; венерианцы с ним не борются, даже содержат в горшках.

– Пушистик, значит.– Я содрогнулся.– Посмотреть бы на крупный экземпляр...

– Лучше не надо. Такой кустик в самый раз, чтобы отвлечься от текущих проблем.

– Да, конечно.– Перед моими глазами засветился тусклый луч надежды.– Можно связаться с Землей? Надо кое с кем поговорить – немедленно!

Фрэнк прибыл ближайшим рейсом, сбитый с толку и рассерженный. Оборвав поток жалоб, я объяснил ему, что нужно сделать. Недовольно кивнув, Фрэнк принялся за осуществление дьявольского плана.

И у него таки получилось. Ах, как у него получилось!

Верховный правитель Венеры посетил нас, приняв мое приглашение, на следующий день по окончании работ. Принимал я его в костюме, отчаянно потея: мне еще только предстоит научиться выглядеть солидно в трусах.

Представив меня как чрезвычайного посланника с Земли, Янсен вежливо удалился.

В течение пяти минут мы присматривались друг к другу, обмениваясь любезностями. Даже в набедренных повязках синекожие выглядят одетыми, не то что я. Семь футов росту, и плечи под стать: такие плечи не роскошь, они служат опорой для двух пар рук.

Понемногу разговор перешел к вопросу о генной инженерии.

– Нам известно, что в посольстве Венеры на Земле проводятся разнообразные эксперименты над земными животными,– деликатно объяснил я.

О том, что мы несколько обеспокоены происходящим, распространяться не стал.

– Действующий договор никоим образом не запрещает работникам посольства проводить генетические эксперименты,– возразил синекожий.– В стенах посольства нам безоговорочно разрешена любая деятельность.

Верховный правитель говорил отчетливо и правильно. Выучил или подучил язык специально для нашей встречи?

– Разумеется! Сложность в том, что лабораторные животные представляют собой потенциальную опасность для нашей планеты, если они случайно окажутся на свободе. Один такой эпизод уже имел место.

Я снял чехол с клетки. Вещдок номер один.

– Данный экземпляр был пойман близ вашего посольства,– не моргнув соврал я.– Несомненно, вы понимаете, насколько эта птица опасна.

Верховный нахмурился, поднеся руку ко лбу. Этот жест у венерианцев означает раздражение.

– Да, конечно. Не сомневаюсь, однако, что мы имеем дело с единичным происшествием. Во избежание повторения подобных инцидентов будут приняты необходимые меры. Но вы понимаете, что о прекращении научных исследований в области генетики не может быть и речи. Для нас эта сфера не менее важна, чем для Земли ядерная энергетика. Вы веда не пойдете на свертывание ваших работ?

В глазах верховного что-то мелькнуло. Скорее всего, он не отказался бы обсудить натуральный обмен: пару генетиков на пару физиков-ядерщиков. Идея, пожалуй, неплохая, но выходит за пределы моих полномочий. Этим пусть занимаются высокие договаривающиеся стороны.

– Лично я отношусь к вашей позиции с полным пониманием.– В этот момент я остро ненавидел искусство дипломатии.– Земля снимет свои возражения, если Венера предоставит гарантии того, что утечка... гм... генетического материала более не повторится.

Улыбаясь до ушей, верховный ухватил мою руку нижней парой своих:

– Замечательно! Рад, что досадное недоразумение более не будет омрачать отношения между нашими мирами!

Выпрямившись, я осторожно высвободил руку.

– Кстати: на Земле существует своя генно-инженерная программа, пусть и не столь амбициозная. До блестящих успехов Венеры нам, разумеется, далеко, но это только начало...

Я нажал кнопку интеркома; появился Янсен.

– Время кормления, не так ли?.. Один из наших первых опытов,– объяснил я озадаченному венерианцу.– Выстрел наудачу, можно сказать. Кстати мы, в отличие от вас, решили начать с флоры.

Отодвинув занавеску, я продемонстрировал венерианский плотоядный куст. Только теперь он достигал в высоту десяти футов – сравнимо с медведем на задних лапах. Тошнотворные щупальца медленно раскачивались, пробуя воздух.

Венерианец пискнул от удивления; готов поклясться, кожа его приобрела зеленоватый оттенок.

Вновь появился Янсен, ведя на привязи венерианское животное из породы особо невезучих. Крупное, почти с человека.

Как только «пища» приблизилась, щупальца атаковали ее. Я чувствовал полное удовлетворение, изо всех сил борясь с тошнотой.

Куст ел, громко чавкая.

– Отличная работа, Фрэнк! – искренне похвалил я.– Хилари сообщает, что венерианцы в посольстве готовы идти на любые уступки, если только мы согласимся уничтожить нашего хищника прежде, чем он даст семена. Они даже передадут нам кое-какую информацию по научной части.

Я замолчал. Прекрасно понимаю венерианцев, самого трясет... Готовы на все, лишь бы мы уничтожили этого растительного монстра. Вытащив бластер, я щелкнул предохранителем.

– Ты... чего? – пробормотал Гарви, бледнея.

Уважение, которое Фрэнк заслужил в моих глазах отличной работой, немедленно испарилось. За пределами лаборатории он по-прежнему остается идиотом. Решил, что я сейчас его застрелю.

– Собираюсь ликвидировать твоего пушистика.

– Зачем?..

– Затем, идиот, что он представляет угрозу для населения Венеры; затем, что мы уже согласились уничтожить растение, прежде чем оно даст семена. Представь, если прямо сейчас...

Гарви внезапно развеселился. Казалось, он сейчас лопнет от смеха.

– Что смешного?

– Вот что значит не интересоваться наукой, а, Март? Не было никакой генетической модификации: я просто накачал венерианский образчик гормонами, как тот помидор. Это не мутация! Гигантского потомства не будет – ведь у крысы с обрубленным хвостом не родятся бесхвостые крысята. Кустики из семян вырастут маленькие, безобидные... ну, если не подходить слишком близко.

– Предосторожность не помешает!

– Это пустяки...– произнес Фрэнк мечтательно.

Я посмотрел на него с подозрением.

– Ты в порядке?

– Вот, подумал... Когда венерианцы передадут нам генетические технологии...

– Что тогда?

– Только представь, какие получатся помидоры! И размер будет передаваться по наследству!

Я улыбнулся. Что мне еще оставалось?

  Слабак
© Перевод В. Вебера.

Фосс стоял перед коттеджем коменданта колонии, чувствуя, как гигантская лапа тяготения чужой планеты прижимает его к земле. Из последних сил он старался не сутулиться и держаться прямо. На планете земного типа его мускулистое тело весило сто семьдесят фунтов, на Сандовале-IX они обратились в триста шесть.

Адапты, кучкой стоявшие на другой стороне широкой улицы, насмешливо улыбались. С крепкими сухожилиями, ширококостные, они не испытывали никаких неудобств от чуть ли не двойной силы тяжести Сандовала-IX. Наоборот, они родились, чтобы жить на этой планете, именно здесь они чувствовали себя как рыба в воде. И открыто наслаждались дискомфортом, который испытывал Фосс.

Тот вновь постучал в дверь.

Ему ответила тишина. Фосс повернулся к адаптам.

– Эй, вы! Где Холдейн? Мне он нужен.

– Он там, землянин,– после долгой паузы лениво ответил один из них.– Стучи громче. В конце концов он услышит,– И адапт расхохотался.

Фосс сердито забарабанил кулаками в дверь. Каких трудов ему это стоило! Казалось, руки движутся сквозь густую патоку.

На этот раз дверь отворилась. Появившийся на пороге комендант Холдейн недовольно уставился на Фосса. Как и все адапты на Сандовале-IX, Холдейн был невысок ростом, пять футов и четыре дюйма, но непомерно широк в плечах и бедpax. Шея его напоминала толстую колонну, ляжки казались необъятными. Генная инженерия создала такой тип людей специально для планет с повышенной гравитацией вроде Сандовала-IX.

– В чем дело? – прогремел Холдейн.– Ты туг новичок; землянин? Что-то я не видел тебя раньше.

– Я только что прилетел.– Фосс махнул рукой в сторону высящейся на поле космодрома золотистой иглы двухместного звездолета.– С Эгри-пять. Я ищу одного человека. Может, вы мне поможете?

По лицу Фосса стекали ручейки пота. Кроме всего прочего, на Сандовале-IX было еще и жарко.

– Это вряд ли,– ответил Ходдейн – У нас тут не бюро находок.

– Я хочу лишь кое-что узнать,– настаивал Фосс,– О другой помощи я и не прошу.

Адапт пожал плечами.

– Никто и не собирается помогать тебе, землянин, попросишь ты об этом или нет.

– Я сказал, что ничего не прошу,– отрезал Фосс.

– Отлично. Проходи в дом, и я тебя выслушаю.

В гостиной им встретилась женщина с широченными бедрами, большой грудью, плоским лицом. Фоссу она показалась отвратительной, но адапты придерживались иных эталонов красоты. Ее телосложение идеально подходило для рождения детей на тяжелых планетах. И, судя по двум крепеньким карапузам, игравшим на полу, она успешно реализовывала предоставленные ей возможности.

– Моя жена,– не останавливаясь, буркнул Холдейн.– И мои дети.

Фосс механически улыбнулся и последовал за комендантом. Тот прошел в маленькую, обшарпанную комнатенку, вероятно его кабинет, и плюхнулся в пневмокресло, даже не предложив Фоссу сесть. Но Фосс без приглашения уселся на небольшой стул, достаточно прочный, чтобы выдержать слона. Ему сразу стало легче. Пневматика взяла на себя увеличенное тяготение Сандовала-IХ.

– Как тебя зовут и что тебе здесь нужно? – недружелюбно спросил Ходдейн.

– Уэб Фосс. Я – землянин, советник гражданского предательства Эгри-пять. Две недели назад моя жена... сбежала от меня на эту планету. Я хочу отвезти ее назад.

– Откуда ты знаешь, что она здесь?

– Знаю. Пусть вас это не беспокоит. Я подумал, что вы можете оказать содействие в ее поисках.

– Я?! – насмешливо воскликнул Холдейн.– Я всего лишь чиновник, местный администратор. Она может быть где угодно. На Сандовале-девять больше двадцати поселений.

– «Двадцать» не такое уж большое число,– заметил Фосс.– Если понадобится, я побываю во всех.

По липу Холдейна пробежала улыбка. Из ящика стола он достал бутылку, налил полстакана, глотнул розоватой жидкости.

– Мистер Фосс, адапты не очень жалуют землян. На обычных планетах на нас смотрят как на людей второго сорта. Дешевые отели, плохое обслуживание и тому подобное. «Посмотрите, вон идет адапт. Какой же он смешной». Ты знаешь, что я имею в виду?

– Знаю. И, как могу, борюсь с невежеством. Многие не понимают, что адапты – такие же люди и без них десятки миров остались бы неосвоенными. Но...

– Довольно проповедей. Нам хорошо известно, что мы происходим от землян, но у вас об этом почему-то забыли. Черт побери, мы такие же люди и даже лучше вас, мягкотелых землян, которые не протянули бы и года на такой планете, как Сандовал-девять!

– При чем тут лучше или хуже? – пожал плечами Фосс.– Вы приспособлены для жизни при повышенной силе тяжести. В конце концов, для этого вам изменили гены. На планетах земного типа мы чувствуем себя более уверенно. Все относительно. Но моя жена...

– Твоя жена здесь. Не в этой колонии, но на Сандовале-девять.

– Где она?

– Это твои трудности.

Фосс поднялся на нога, преодолевая тяготение планеты.

– Вы знаете, где она. Почему бы не сказать мне об этом?

– Ты – землянин,– спокойно ответил Холдейн.– Супермен. Вот и ищи ее сам.

Фосс молча повернулся и, пройдя через гостиную мимо жены и детей Холдейна, вышел на улицу. Он старался держаться прямо и, превозмогая боль в икрах, не подволакивать ноги, а идти пружинистой походкой, словно и не давила на него почти удвоенная сила тяжести Сандовала-IX.

От Холдейна он и не ожидал ничего иного. Слишком редко адапт получал возможность посчитаться с землянином. Обычно объектом насмешек становился именно он, испуганный, ничего не понимающий, пытающийся приспособиться к значительно меньшему тяготению или пьянящей кислородной атмосфере. Адапты осваивали планеты, в атмосфере которых содержалось восемь или десять процентов кислорода. Двадцать процентов пьянили их почище вина.

Теперь роли переменились, и адапты брали свое. В кои веки землянин решился сунуться в их мир. Они не собирались облегчать ему жизнь.

Но Кэрол здесь... И он ее найдет. Несмотря ни на что.

Адапты так и стояли на другой стороне улицы. Фосс пересек мостовую, но при его приближении они разошлись в разные стороны, словно не желая иметь ничего общего с худым, насупившимся землянином.

– Постойте! – крикнул Фосс.– Я хочу поговорить с вами.

Они не сбавили шага.

– Постойте!

Из последних сил Фосс рванулся вперед и схватил за воротник рубашки одного из адаптов. Тот был на голову ниже Фосса.

– Я же просил вас подождать. Я хочу с вами поговорить.

– Отпусти меня, землянин,– процедил адапт.

– Я сказал, что хочу поговорить с вами!

Адапт вырвался и ударил Фосса. Тот видел приближающийся кулак, направленный ему в лицо, но ничего не мог поделать.

Придавленное гравитацией тело отказывалось подчиниться. Попытка отклониться ни к чему не привела, и в следующее мгновение Фосс покатился по земле.

Осторожно ощупав челюсть, он с удивлением обнаружил, что она цела. Фосс понял, что адапт лишь слегка толкнул его. Не сдержи он удара, исход был бы смертельным.

Фосс медленно поднялся. Челюсть у него онемела. Адапт стоял, воинственно расставив ноги.

– Хочешь еще?

– Нет, одного раза достаточно. Я просто хотел кое-что узнать.

Адапт повернулся и неторопливо пошел по широкой пустынной улице. Фосс с тоской смотрел ему вслед. Он понял, что ошибся, попытавшись прибегнуть к силе. Самый слабый из колонистов мог превратить его в лепешку, а Фосс никак не мог считаться дохляком.

Но этот мир был для него чужим. Он принадлежал адаптам, для них он стал родным домом, а ему с трудом давались каждый шаг и вдох. Фосс взглянул на теплую голубизну далекого Сандовала и криво усмехнулся. Вряд ли он мог винить во всем только адаптов.

Потомки людей, они становились объектом осмеяния, появляясь на планетах земного типа. Теперь они всего лишь сводили с ним счеты.

Фосс яростно сжал кулаки. Я им покажу, подумал он. Я найду Кэрол – без их помощи.

Разведывательный звездолет почти три столетия назад обследовал Сандовал-IX, определив силу тяжести, состав атмосферы, температуру и влажность. Примерно в то же время началась программа адаптации человека к жизни на планетах, где условия резко отличны от Земли. И теперь в двадцати колониях, разбросанных по Сандовалу-IX, жило чуть больше десяти тысяч адаптов. Со временем они должны были заселить всю планету. Со временем.

А еще через несколько тысячелетий человечество распространилось бы по всей Галактике, от края до края. И на самых страшных планетах жили бы существа, которые могли бы называться людьми.

Фосс зашагал по улице. Он думал о Кэрол, о Кэрол и их последней ссоре на Эгри-V. Он уже не помнил, с чего она началась, но знал, что никогда ее не забудет.

Да и как забыть горящие гневом глаза Кэрол, когда она говорила: «С меня хватит, Уэб. И тебя, и этой планеты. Вечером я улетаю».

Он не поверил Кэрол. До тех пор пока не обнаружил, что она сняла половину вклада с их общего банковского счета. В течение трех недель на Эгри-V не прилетал ни один рейсовый звездолет, и какое-то время Фосс надеялся, что она где-то на планете.

Но потом выяснил, что Кэрол наняла частный корабль. Фоссу удалось поговорить с капитаном, когда тот возвратился на Эгри-V.

– Вы отвезли ее на Сандовал-девять?

– Совершенно верно.

– Но там же повышенное тяготение. Она долго не выдержит.

Капитан пожал плечами.

– Она спешила убраться с Эгри-пять. Я сказал ей, куда лечу, и она тут же оплатила проезд. Не задавая никаких вопросов. Я доставил ее туда неделю назад.

– Понятно,– кивнул Фосс.

Затем он договорился в министерстве о двухместном звездолете и полетел вслед за Кэрол. Она не годилась в первопроходцы. И никогда не полетела бы на Сандовал-IX, если б знала, что это за планета. Она оказалась там от отчаяния и теперь наверняка сожалела о содеянном.

Фосс добрался до угла и остановился. Ему навстречу шел один из адаптов.

– Ты – землянин, который ищет свою женщину?

– Да,– ответил Фосс.

– Она в соседнем поселении. К востоку отсюда. Примерно в десяти милях. Я видел ее там четыре или пять дней назад.

Фосс удивленно мигнул.

– Вы меня не обманываете?

Адапт плюнул на землю.

– Я никогда не унижусь до того, чтобы врать землянину.

– Почему вы сказали мне о ее местонахождении? Я думал, что уже не дождусь здесь помощи.

Его взгляд встретился с черными, глубоко посаженными глазами адапта.

– Мы как раз говорили об этом,– процедил тот.– И решили, что проще сказать тебе, где она. Тогда ты не будешь болтаться здесь и беспокоить нас попусту. Иди за своей женщиной. Ты нам не нужен. От землян плохо пахнет. От твоего присутствия чахнут растения.

Фосс облизал губы, сдерживая закипающую злость.

– Хорошо, я не пробуду здесь и лишней минуты. Так вы говорите, десять миль на восток?

– Да.

– Я уже иду.

Он было двинулся к звездолету, но остановился, не пройдя и двух шагов,– вспомнил о топливе. Его оставалось не так уж много, а скорость отрыва от тяжелой планеты была весьма велика. Он, конечно, может попасть в соседнее поселение, взлетев, выйдя на орбиту и вновь приземлившись в десяти милях к востоку. Но на эти маневры уйдет столько топлива, что его не хватит потом, когда он найдет Кэрол, чтобы вторично преодолеть тяготение. Да, придется оставить звездолет здесь и добираться до поселения другим способом.

Фосс достал бумажник.

– Не могли бы вы одолжить мне машину, если она у вас есть?! Я верну ее через час-полтора. За десять кредиток?

– Нет.

– Пятнадцать?

– Не сотрясай понапрасну воздух. Я не дам тебе машину.

– Возьмите сотню! – в отчаянии воскликнул Фосс.

– Повторяю, не сотрясай воздух.

– Если вы не дадите мне машину, я обращусь к кому-нибудь еще.– Он обошел адапта и направился к бару.

– Напрасно тратишь силы! – крикнул вслед адапт.– Они понадобятся тебе, чтобы дойти до восточного поселения.