Текст книги "Игры драконов"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 36

Утро Валери начала с приятного завтрака в кафе «Дю монд». На этот раз она была слишком рассеяна, чтобы оценить по достоинству окрестности, хотя вряд ли какие раздумья могли бы заслонить их полностью.

Некоторые привычные глазу исполнители и художники уже поднадоели. Другие чередовались или появлялись редко. С реки доносились звуки каллиопы, смешиваясь странно, но довольно гармонично, с музыкой волынщика на углу Джексон-сквер. По площади вышагивал жонглер на ходулях, снова и снова – по кругу – ходила женщина с шестью маленькими пуделями. Местная или туристка, Валери не знала, однако трудно было не заметить, как прическа дамы напоминает стрижку ее собачек.

Что отвлекало девушку от трапезы и событий вокруг, так это небольшой блокнот и местная газета, которая бесплатно распространялась в барах да кофейнях и сейчас была сложена до колонки «Работа». Валери решила сама избавить себя от тревог.

Раз Гриффен хочет держать ее в неведении, она найдет, чем занять свое время. Блокнот был исписан рекламными объявлениями «Требуются», которые попадались на глаза по всему Кварталу. Встречались и предложения от местных. Валери размышляла над списком, не решаясь сделать выбор, и допивала чашку горячего шоколада.

Официант только забрал пустую тарелку, как ее взгляд зацепился за новое движение. Рядом с дальним углом площади появился человек. Дело было даже не в нем, хотя шел он так изящно и свободно, что Валери невольно засмотрелась.

Внимание привлекла стайка девчонок, обступивших человека со всех сторон. Море улыбок на детских лицах, темно-синие юбочки и накрахмаленные белые блузки. Самой старшей девочке, наверное, не было и десяти. Они галдели и хихикали. Что-то выпрашивая, тормошили его и дергали за брюки. Которые, по наблюдениям Валери, были отлично сшиты, равно как и темно-красная сорочка с рубиновым отливом.

Позади группы, с почти нескрываемой радостью на лице стояла женщина в одеянии монахини и покачивала головой. Видимо, присматривала за этой стайкой.

Человек повернулся, вскинул руки и, сделав зверское лицо, зарычал. Надо ли говорить, что хохотушки тут же брызнули, кто куда, правда, ничуточки не испугавшись. Одна, похрабрее, снова дернула его за штанину, и Валери даже наклонилась чуть вперед, чтобы лучше видеть. Что он ответит?

Человек запрокинул голову и, наверное, возвел глаза к небу. Затем сделал магический пасс… и вдруг – о чудо! – в одной руке появилась бумажная роза на бамбуковом стебельке, та, что продается в Квартале на каждом углу. Девчушка завизжала, хлопая в ладоши. Он низко поклонился и вручил ей розу, посылая воздушные поцелуи мимо щечек. Сжимая приз, она задала стрекача. Остальные бросились ей вдогонку.

Монахиня, сердито сверкнув глазами и погрозив (конечно, понарошку) пальчиком, удалилась собирать воспитанниц. Валери не сдержалась и гортанно хохотнула.

Спина незнакомца напряглась; он развернулся, ища глазами источник смеха. Скрыться Валери было некуда, но она и не пыталась. Что-то в его походке, манере держаться приковало ее взгляд. Мужчина, который знает, чего хочет. Она заметила крепкие плечи, элегантную линию прически и то, как люди уступают ему дорогу. Он пересек улицу, не замечая машин, и остановился в двух шагах от ограждения кафе.

– Повтори, – тихо сказал он, но в голосе, несмотря на шум и суету раннего утра, слышались повелительные нотки.

– Что именно? – довольно холодно спросила Валери.

– Именно? Да тот самый чудесный сочный смех, который заставляет мир умолкнуть и стоит аплодисментов больших, чем от сотни девчонок.

Чувствуя, как по спине побежали мурашки, Валери умело скрыла волнение.

– Ах это… – равнодушно протянула она. – Показываешь фокусы маленьким девочкам, да?

– Обычно даю им леденцы, но сейчас, по какой-то неведомой причине, фраза «Девочка, хочешь конфетку?» отпугивает буквально всех.

Валери улыбнулась, чем дала повод подхватить ее тон и двигаться дальше.

– Ну, если хочешь услышать мой смех, вряд ли тебе поможет очередная бумажная роза.

– Ах, ну конечно. Для дамы – только живые цветы. В тот же миг он уже держал на ладони красную розу – стебелек обрезан, но лепестки бутона яркие и нежные – и протянул ее, не сводя глаз с Валери.

– Ты что, прежде чем выйти из дома, запихиваешь их в рукава – на случай, когда надо ловко закадрить девчонку?

– Думаю, что в другом рукаве у меня жемчужины, если больше нравится.

И она рассмеялась. Просто не могла удержаться.

– Не прошло и пятнадцати минут знакомства, а ты уже норовишь подарить мне жемчужины? Надо бы выяснить твой послужной список сексуального хищника.

– Так, выходит, знакомство состоялось? Вот и ладушки.

– Не слишком ли торопишься? И потом, «ладушки» малым детям говорят, – осадила его Валери.

– Мне показалось, что радость и веселье могли бы ускорить ход событий, – ответил незнакомец.

К откровенным намекам Валери привыкла и обычно не терялась. Тем не менее ее все больше разбирало любопытство. Почувствовав это, он выпрямился и швырнул розу через плечо.

– Ладно, обойдемся без роз и жемчужин. Может, вместе пообедаем? Назови, где и когда, и я там непременно буду.

– Ты даже не спросил, как меня зовут. Да и сам не представился.

– Какую роль предпочитаешь? Может, Дульцинеи? Или Джульетты? «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». [21]21
  В. Шекспир, «Ромео и Джульетта», пер. Б. Пастернака.


[Закрыть]Меня же зовут Натаниэль.

– Натаниэль… а дальше?

– О, мама нам не говорила. Чтобы даже не пытались разыскать отца.

– Ха! Так легко тебе не отделаться.

– Согласен. Однако если хочешь узнать больше, придется со мной отобедать, – ухмыльнулся Натаниэль.

Он вытащил из левого кармана визитку и небрежно бросил ее на стол. Ему еще предстояло поставить точку, но вместо этого Натаниэль отвернулся и, не оглядываясь, пошел к площади.

Валери, поколебавшись, взяла визитку.

ГЛАВА 37

Новоорлеанское лето, во всем своем жарком и влажном великолепии, грянуло в начале августа. Вездесущие строительные бригады начинали работу рано, очень рано утром, чтобы покинуть крыши и закруглиться до двух часов дня, когда самое пекло. Магазины, рестораны и бары гоняли кондиционеры на всю катушку, заманивая туристов, не привыкших к южному лету, в островки спасительной прохлады. Чтобы не сойти с ума и не поубивать друг друга, местные тоже врубали кондиционеры на полную мощь. (Те, кто не мог себе позволить кондиционеры, сходили с ума и убивали друг друга.)

По возможности люди избегали выходить на улицу до захода солнца. Увы, но разница была невелика. Здесь, в отличие от Севера, редкие проливные дожди ничего не охлаждали. Лишь добавляли влажности, да так, что, выходя после них из дома, попадал будто в сауну.

Ранним вечером Гриффен в доме у Мойса получал экспресс-курс по ставкам на спортивном тотализаторе. В перерыве, глядя в окно, он вдруг понял то, что раньше отмечал лишь мимолетно.

Разность температур в доме и на улице была так велика, что капельки влаги образовывались на внешней стороне окна. Прямо противоположно тому, что Гриффен видел на Севере.

Он указал на это Мойсу.

– Знаешь, был у меня там приятель, который носил очки. Зимой, когда он входил в дом с мороза, то минут пять ходил на ощупь, как слепой – запотевали стекла. Здесь же все наоборот. У него бы запотели очки, выйди он, скажем, из бара. Представляешь? Из уютного и безопасного местечка, где-нибудь в трущобах Квартала, да на улицу. В предрассветный час. Не лучшее время, чтобы ослепнуть на целых пять минут. – Гриффен криво усмехнулся и покачал головой. – Не понимаю, как тут живут люди… Я, конечно, и сам так живу, но все равно не понимаю.

– Со временем привыкнешь, – вздохнул Мойс.

– Угу, – хмыкнул Гриффен. – Во время ознакомительной беседы в Университете штата Мичиган новичкам говорили то же самое. «К холодам привыкнете… со временем». Весь фокус в том, что никто так и не свыкся.

– Забавно, – оживился Мойс – Точь-в-точь, что люди здешние говорят о северянах. И как они там живут? Вот скажи, если ты акклиматизироваться не смог, то как-то же спасался от морозов?

– Очень просто, – ответил Гриффен. – Мы в лютый холод не сидим на лужайке перед домом, а мобильно перемещаемся. Из теплых домов – в теплые машины, из машин – в теплые офисы или торгово-развлекательные центры.

– Ну, так и здесь то же самое, – заметил Мойс – Выходим из прохладных квартир, садимся в машины с кондиционером. Дальше – в офис или бар. С кондиционером. Понимаешь, о чем я?

– Ладно. Твоя взяла. И все равно. Кажется, никогда не привыкну к тому, что говорю с акцентом.

Мойс рассмеялся.

– Гриффен, если у тебя не местный выговор, это отнюдь не значит, что у тебя вообще есть акцент. Пощелкай каналами любого телевизора. Девяносто процентов людей на экране произносят слова, как и ты. Язык Среднего Запада общепринят.

– Ну… ты-то, например, говоришь, как и я… почти всегда.

Мойс улыбнулся, и морщинок у глаз стало немного больше.

– Сэр, это потому что я очень упорно тренируюсь.

Гриффен заметил, что акцент старика не похож на обычный, новоорлеанский. Нет, какой-то более древний. Он решил пока не допытываться.

– Опять твоя взяла, – рассмеялся он. – Давай лучше вернемся к уроку. Должен, Мойс, признаться: у меня от всей этой спортивной кухни ум за разум заходит.

– Скажи спасибо, что приехал сюда в июне, когда в спорте затишье, – ответил Мойс. – Летом – разве что бейсбол, на который люди не очень-то ставят. Через месяц начнется футбольный сезон, и жизнь повеселеет. Затем, когда стартует баскетбольная лига, дел уже будет невпроворот. Хотя большую часть прибыли дают, конечно, ставки на футбол.

– Что ж, начнем, – сказал Гриффен. – Эти линии ставок… я смотрю, диапазоны [22]22
  point spread (англ.) – разница (в очках, голах) между фаворитом пары и неудачником.


[Закрыть]возможных исходов угаданы точно. Как ты их определяешь?

– Не бери в голову, – ответил Мойс – За нас это делают эксперты. Твоя первейшая задача – организационная сторона вопроса.

– Ну… расскажи хотя бы вкратце, как вычисляются ставки, – настоял Гриффен. – Даже если это и не касается меня напрямую, то хотелось бы представлять себе процесс.

– В старые времена было куда сложнее, – начал Мойс. – В наши дни, с Интернетом и другими электронными коммуникациями, все намного проще. Мы заключаем соглашения с парой-тройкой сервисных служб, у которых есть стрингеры и информаторы по всей стране. Они отслеживают буквально все, начиная от физической формы и результатов медицинских тестов ключевых игроков, не говоря уже об их любовных и родственных связях, и кончая состоянием полей, прогнозами погоды и историей тренерского штаба обеих команд в предыдущих очных поединках. Все данные загружаются в компьютер, и на выходе мы получаем наиболее вероятные исходы.

– Неужели и вправду они могут точно просчитать такие вещи? – удивился Гриффен.

– Конечно. Другое дело, что разные фирмы используют разные алгоритмы или берут за основу различный набор данных. То есть одни учитывают, кто судьи, их послужной список и проколы, а другие – нет. Поэтому результаты не всегда совпадают. Вот здесь-то над ними и ломают голову наши эксперты вкупе с последними линиями ставок из газет и Вегаса, решая, какой диапазон установить.

– И затем вы принимаете ставки, основанные на этих цифрах? – спросил Гриффен.

– На отдельные игры мы принимаем ставки сами, но большая часть денег поступает от «бар-карт».

– Бар-карты, – повторил Гриффен. – Видел иногда, но никогда не вникал. Как это устроено?

– О, система – просто класс! – воскликнул Мойс. – Кто бы ее ни предложил, он должен что-то получить в награду. Я бы сказал, свою долю, но не контроль.

Что мы делаем? Прежде всего печатаем карточки, заносим туда все игры НФЛ и пятнадцать-двадцать лучших по рейтингу игр между колледжами, вместе со ставками на диапазон. У нас есть курьеры-инкассаторы, которые распространяют их по городу через определенных барменов и у них же забирают. Если кто-то хочет сыграть, то берет карточку, обводит команды, на чью победу ставит, пишет на карте свое имя или прозвище и отдает ее бармену вместе с деньгами. Курьеры собирают карточки и деньги, привозят все нам до начала игр. Как только станут известны результаты, они забирают деньги по выигравшим ставкам и оставляют их в барах для победивших игроков.

Он засмеялся и покачал головой.

– Штука в том, что большинство людей губит жадность. Смотри, на оборотной стороне расписаны шансы на выигрыш. Чем больше игр выбираешь и больше ставишь, тем солидней выплаты. Все нормально – либо при своих, либо немного в плюсе, если останавливаешься на трех играх. Людей, однако, затягивает, и в азарте они выбирают пять, а то и семь позиций, потому что выплаты гораздо выше. Конечно, чтобы сорвать банк, надо угадать результат каждой игры, и чем больше позиций отмечаешь, тем хуже вероятность, что все игры закончатся так, как и предполагаешь. То, кто подобно нам ведет игорный бизнес, просто души не чают в игроках, которые сильно рискуют, пытаясь ставить против вероятного исхода.

Пока Мойс вел рассказ, Гриффен молча встал, чтобы вновь наполнить бокалы. Возвращаясь с кухни, он поставил бокал перед наставником, затем сел на свое место.

– Итак, когда ты говоришь, что мне придется отлаживать менеджмент, – спросил Гриффен, – что конкретно это подразумевает?

– Ну, прежде всего за тобой последнее слово, кого мы берем на работу курьерами, – пояснил Мойс – Задачка может оказаться труднее, чем представляется. Наши кандидаты должны быть надежными и респектабельными, способными находить общий язык с людьми самых разных профессий и уровня доходов. Найти сейчас таких совсем не просто.

– Забыл упомянуть – «честные», – вставил Гриффен. Мойс вздохнул.

– Вот и еще одна сторона менеджмента, – сказал он. – Иногда какой-нибудь курьер да попытается украсть. Тебе придется с этим разобраться и вынести решение.

– Что-то я, похоже, упустил, – нахмурился Гриффен. – Как они могут у нас украсть, если все идет по схеме?

– Чаще всего они просто скрывают доход, – пояснил Мойс – Сам видишь, большинство людей, заполняющих бар-карты, деньги назад не получают, потому что проигрывают. Курьер может эту фишку просечь и несколько карт, вместе с деньгами, попридержать, не передавая нам. Если карточки проигрывают, он спокойно кладет ставки в карман. Все чисто. Конечно, если есть победитель, то выигрыш ему придется возмещать – опять же из своего кармана.

– И как его поймать?

– Подобно игрокам, курьеров одолевает жадность, – сказал Мойс. – Если они начнут придерживать пару карт в неделю, то скорее всего это сойдет им с рук. Дальше – больше. Вот тут-то мы и можем уследить потери. Выручка от курьера – величина от недели к неделе довольно постоянная и меняется незначительно в случае больших игровых дней. Как правило, выходных. Если кто-то начинает всякий раз приносить меньше ожидаемой нами суммы, значит, возможно, греет руки.

– И что вы тогда делаете?

– Что ты должен сделать, так это провести расследование, – улыбнулся Мойс. – Тщательно все проверить и выяснить, действительно ли имело место сокрытие дохода. Если да, значит, виноват курьер. Или бармен. Либо они в сговоре.

– Хорошо, нашли виновного. Что дальше?

– Только не воображай опять сцен из гангстерских фильмов, – сказал Мойс. – Если это курьер, уволим и найдем замену. Если бармен, вычеркнем из нашего списка… или завербуем другого.

– Пожалуй, справедливо, – согласился Гриффен. – Осталось разобраться с недостачей. Мы…

Зазвонил его мобильный телефон.

– Извини, Мойс, одну минутку.

Он взглянул на дисплей: номер вызывающего абонента ни о чем не говорил. Мгновение Гриффен размышлял, не переправить ли звонок на голосовую почту, но решил, что Мойс может неверно оценить прилежность ученика.

– Гриффен слушает, – произнес он в трубку.

– Мистер Гриффен? Это Джамбо. Вы меня не забыли? Не сразу, но Гриффен вспомнил имя, узнал и голос Телохранитель Грис-Гриса.

– Джамбо, я помню. Что у тебя?

– Случилось такое, что я подумал, надо бы вам знать, – сказал Джамбо. – Не хотелось беспокоить, но…

– Не вопрос. Выкладывай, что стряслось, – отозвался Гриффен.

Он слушал несколько минут, покусывая губы.

– Ладно. Кажется, понял, – наконец, сказал он. – Ты на мобильном? Я займусь этим чуть попозже и дам знать. Спасибо за звонок.

Щелкнув крышкой мобильника, Гриффен прервал разговор. Затем откинулся в кресле и призадумался.

– Ты, Мойс, говорил, что мы должны заботиться о наших людях, – сказал он. – Насколько далеко простирается определение слова «наши»?

– А что случилось?

– Я так понял, что полиция схватила Грис-Гриса, причем при довольно странных обстоятельствах, – пояснил Гриффен. – Он считается «нашим»? Должны ли мы что-то делать?

– Вот ты мне сам и скажи, – ответил старик.

– То есть?

– Грис-Грис вышел из нашей Сети, когда руководил я. Затем снова подписался, напрямую с тобой, – сказал Мойс. – С тех пор он привлек в наши ряды массу новых независимых игр. Что важнее, Джамбо позвонил не мне, а тебе. Полагаю, тебе и решать, наш он или нет. Грис-Грис думает, что да. Джамбо – тоже. Вопрос в том, думаешь ли ты, как и они.

Гриффен глубоко вдохнул. Затем медленно выдохнул, надувая щеки.

– В таком случае, наверное, наш.

– В таком случае, – вторил Мойс, – когда наши люди попадают в беду, мы обычно прибегаем к услугам адвоката и залогового поручителя. Подожди, сейчас найду их телефоны.

– Вообще-то, Мойс, – ответил Гриффен, – мне бы сначала хотелось попробовать другой вариант.

Он снова открыл мобильник, пробежался по справочнику и нажал на кнопку.

После четвертого звонка на другом конце ответили.

– Да? – послышался угрюмый голос.

– Добрый вечер, детектив Гаррисон, – сказал Гриффен с улыбкой, хотя, понятное дело, ее на другом конце не видели. – Это Гриффен Маккэндлс.

Последовала короткая пауза. Брови Мойса поползли вверх, и Гриффен снова улыбнулся.

– Привет, Гриффен. Что за вопрос?

– Случилась одна неприятность, и мне хотелось бы узнать: не могли бы вы кое-что проверить?

Еще одна пауза.

– Похоже, одного из наших людей забрали ваши коллеги, – начал Гриффен. – Он известен под кличкой Грис-Грис, но настоящее имя…

– Да, знаю такого, – бросил детектив, включаясь в разговор. – В чем обвиняют?

– Вот как раз это, надеюсь, вы мне и подскажете, – ответил Гриффен. – По информации, которую я получил, ни в чем.

Снова пауза.

– Вообще-то они так могут делать, – пояснил Гаррисон. – По закону имеют право, не предъявляя обвинения, задержать человека на трое суток, для допроса.

– Слышал, – согласился Гриффен. – Однако ситуация здесь особая. Мне передали, что его схватили, потому что он шел по улице рука об руку с моей сестрой. Ее, как ни странно, отпустили.

На другом конце послышался тяжелый вздох.

– Видишь ли, Гриффен. Не знаю, что ты там слышал, но больше мы такой херней не занимаемся. Город живет на долларах туристов, которые быстро улетучатся, если копы в Квартале начнут придираться к каждой парочке смешанной расы.

– Вот и мне так представляется, – сказал Гриффен, подмигивая Мойсу. – К тому же полицейский, задержавший Грис-Гриса, тоже был черным.

– И в чем проблема? – проворчал детектив. – Я что-то упустил?

– Интересно то, что полицейский, насколько я понял – старший брат предыдущей подружки Грис-Гриса.

Молчание в трубке затянулось.

– Знаешь, Гриффен, – наконец откликнулся детектив, – у тебя дурная привычка наступать мне на больные мозоли. Больше, чем игорный бизнес под «крышей» или федералов, сующих нос в мою епархию, я ненавижу копов, которые позорят честь мундира. Ладно, проверю… но это будет стоить тебе кружки пива, а не какой-то там паршивой чашки кофе.

ГЛАВА 38

Никогда еще в ирландском пабе не стоял такой гвалт – притом, что публика вела себя спокойно. Гриффену пока не довелось пережить Марди-Гра, однако выпадали вечера, когда в барах, даже на отшибе, негде было яблоку упасть, и толпа посетителей выжимала его на улицу – искать местечко поукромнее. Поэтому хоть как-то, но он мог мириться с шумом-гамом женщин и мужчин, стремившихся повеселиться от души.

Другое дело – собаки.

В Новом Орлеане, особенно в Квартале, сплошь застроенном домами с крохотными квартирками, сложился весьма странный обычай. Собачники повсюду таскали своих четвероногих любимцев. Повсюду. Зачастую рядом с ресторанами, магазинами и бакалейными лавками можно было видеть собак на привязи. Сидят, ждут хозяина. А вот бары… Бары славились либеральными порядками. Или, на французский лад, «лессе-фер»?

Этим вечером их было в пабе семеро. Мало того, что внутри, так еще и без поводков – резвились, как хотели. Гриффен вошел, и тут же раздался дружный лай. От беспрестанного тяв-тяв-тяв некоего существа, похожего на веревочную швабру, до гулких одиночных раскатов немецкого дога, головой выше бильярдного стола. Оглушительно гавкая, собаки двинулись ему навстречу. Пытаясь успокоить питомцев, подняли крик хозяева. Не остался в стороне и бармен. От невероятной шумихи Гриффен едва не попятился на выход.

Он упрямо, невзирая ни на что, протиснулся к стойке бара, где его поджидал Джером. Мало-помалу животные присмирели, и лишь косматая собачонка-швабра увязалась за ним и села неподалеку на задние лапы. Без конца – тяв да тяв. Глаза Джерома весело блестели, его широкая ухмылка раздражала.

– Что смешного? – бросил Гриффен.

– Просто подумал, Юный Дракон, не пора ли Мойсу выставлять оценки своему студенту, – ответил Джером.

– Ой, заткнись, а?

– На что попугай и говорит: «Давно уже, а то вода соленая».

Рот Джерома растянулся до ушей, просиял и друг. Улыбнулись и те, кто знал пошловатый анекдот. Откуда-то прилетела скомканная салфетка, угодив точно в Гриффена. Собачонка продолжала тявкать.

– Я даже не попытался отогнать собак, – кисло заметил он, когда принесли минералку.

– Разве не ты их утихомирил?

– Даже в мыслях не было. От этой свистопляски думал только, как бы поскорее горло промочить.

– Надо нам усерднее шлифовать твои рефлексы.

Как по заказу, именно в эту минуту и вспыхнула драка. Потасовки в ирландском пабе случались крайне редко, а уж серьезные – и подавно. С чего все началось, неизвестно. За бильярдными столами кто-то вскрикнул, послышался звук удара плоти о плоть. Скрипнули стулья – публика вокруг повскакала на ноги. Спеша к месту событий, бармен только выбрался из-за стойки, а верзила ростом метра два, не меньше, уже замахнулся бильярдным кием. Он явно вознамерился ударить тщедушного оппонента, который – так же явно – ничего не мог поделать.

Верзила почти развернулся. Те, кто поближе, бросились вперед, понимая, что не успеют, Гриффен и Джером, также на йогах, рванулись вместе со всеми, хоть и были слишком далеко. Однако раньше, чем кий набрал инерцию, рука, резко дернувшись, вдруг остановилась. Наверное, весь паб слышал хруст в плече.

Все, как один, замерли, не веря глазам. Верзила, занеся кулак, обернулся, чтобы ударить храбреца, схватившего кий, и оцепенел. Перед ним открылся вид, поразивший и всех остальных. Немецкий дог! Прикусив конец кия зубами, которым позавидовала бы даже лошадь, пес радостно вилял хвостом.

Потом ходили даже слухи, что подмигивал.

Далее случилось то, за что Гриффен так любил этот паб и почему о таких стычках здесь почти не вспоминали. Оба участника драки были не местными в отличие от тех, кто бросился их разнимать. Сообща, под присмотром бармена драчунов вытурили за дверь, без ущерба пабу. Детине уделили особое внимание. Очутившись на улице, тот затеял перебранку снова, но былая злость уже прошла. Ясное дело, тщедушного драться не тянуло, а верзилу убедили идти своей дорогой, пока не вмешалась полиция.

Мало-помалу люди стали возвращаться в бар. Конечно, только и было разговоров, что о прошедших событиях. Вспомнили и о выпивке, заказали по новой. Кое-кто дружески похлопывал дога, который довольно свернулся в уголке и принимал комплименты. Гриффен вернулся за стойку одним из первых. Джером отстал не слишком, собачонка тоже. Усевшись на прежнее место, она вновь затявкала. Гриффен бросил строгий взгляд, и песик, кувыркнувшись на спину и вытянув все четыре лапки, притих.

– Недурно, Гриффен, – похвалил Джером.

– Спасибо.

– Только не зазнавайся. Собаки – это легко. Они сами рады-радешеньки услужить.

– Премного благодарен за напутственные слова. Неожиданно в паб боязливо заглянул тщедушный драчун.

Все притихли. Обычно после подобной ссоры зачинщиков либо не пускали в бар, либо отказывались обслуживать – на вечер. Неисправимых нарушителей или тех, кто сильно раздражал бармена, отлучали навсегда. Бармен и большинство сидевших за стойкой не сводили с него глаз. Наконец, робея, человек заговорил.

– Э-э-э… прошу у всех прощения за беспокойство. Если хотите, уйду сразу. Только… – замялся он.

– Что? – бросил бармен.

– Прежде чем уйти, могу я заказать стаканчик? Для собаки.

Единодушно решили, что на этот раз запрет – в виде исключения – можно снять.

– Должен признать, человек весьма учтив, – усмехнулся Джером.

Гриффен молчал, уставившись на свой стакан. Воды в нем заметно прибавилось.

– Что с тобой, Шулер? – озабоченно спросил Джером. – Выглядишь так, будто увидел призрака. Ну, очередного.

Все так же молча Гриффен пододвинул другу стакан с минералкой. В нем плавал невесть откуда взявшийся кружочек лайма. Мало того, он был наколот на пластмассовую зубочистку в виде шпаги. Надо ли говорить, что пластмассовых шпажек в ирландском пабе сроду не водилось.