Текст книги "Уроки, Которые не Выучивают Никогда (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Внезапно меня окружили десятки крошечных огоньков. Вокруг нас взметнулись бумажные фонарики, натыкаясь на цепь. Некоторые из них дрогнули и погасли, упав обратно на землю, в то время как другие продолжали всплывать, подхваченные ветром. Я хихикнула. Возможно, ты никогда не слышал, чтобы кто-то хихикает, дрожа от холода до мозга костей. Звук далеко не радостный, скорее жуткий, словно призрак насмехается над живыми.

Сквозь вой ветра я услышала крик сзади. Это был стон, за которым последовал крик ужаса. Какой-то инстинкт подавил мое желание оглянуться и посмотреть, что происходит. Вместо этого я прижалась к цепи и обхватила ее руками и ногами, обнимая ее так крепко, как только могла. Затем веревка натянулась, и Хардт с Тамурой попытались сорвать меня с цепи, увлекая за собой вниз, навстречу смерти.

Глава 13

Мир погрузился во тьму от криков ужаса. Боль удерживала меня на месте. Боль от того, что двое взрослых мужчин пытались сорвать меня с цепи, их вес давил на мои руки и грудь. Боль от того, что мои собственные ногти ломались о металл, вырываясь со своих мест. Мои руки обхватили сталь, такую холодную, что холод просачивался внутрь, ослабляя хватку. Я вцепилась в звено изо всех сил, какие у меня были. Этого было явно недостаточно. Мы могли упасть и погибнуть. Я это знала. Они это знали. Мы все должны были умереть.

Ты так легко сдалась?

Я была напугана. Мы все были напуганы, нас переполнял ужас, порожденный абсолютной уверенностью, что мы все умрем. Сила, которую давал мне Сссеракис, позволяла мне держаться, но даже ее было недостаточно. Я чувствовала, что соскальзываю.

– Не отпускай! – Голос Имико перекрикивал вой ветра. В моей голове промелькнула сотня язвительных замечаний, но я едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы сказать девушке, насколько глупым был этот приказ. Я прекрасно понимала, что подо мной роковая пропасть, и опускать руки было последним, что я намеревалась сделать. Я бы скорее позволил напряжению вырвать мои руки из суставов, чем отпустила бы металл.

– Что нам делать? – Голос Хардта, полный страха. Я видела Хардта с ножом у шеи, уже окровавленного после драки, и в нем не было страха. Вместе мы сражались с монстрами, созданными из ночных кошмаров, и он ни разу не дрогнул. Он провел месяцы на дыбе палача и не сломался. Но, вися там, я могла слышать его ужас. Я могла его чувствовать. Он пульсировал волнами, густыми зловонными волнами. Это должно было вызвать у меня отвращение, но я чувствовала, как внутри меня разливается тепло. Я наслаждалась страхом. Я приветствовала его. Страх делал меня сильной и цельной.

Он мой! Я позволяю тебе только попробовать его на вкус.

– Освободи себя. – В голосе Имико послышались панические нотки.

– Что? – Честно говоря, я и не подозревала, что голос Хардта может достигать такой высокой октавы.

– Отрежь веревку, или она упадет вместе с тобой. – Даже тогда от меня не ускользнуло, что Имико не упомянула себя в этом заявлении. Она перерезала веревку, связывавшую нас, в тот момент, когда услышала крик Хардта. Полагаю, мне не стоит ее винить, ведь мы были знакомы всего пару дней. У нее не было той связи, которая установилась между нами за месяцы, проведенные в Яме, за те трудности, от которых страдали, за те потери, которые мы пережили.

– Не смей, Тамура! – Хардт, снова, кряхтя от напряжения.

Я вцепилась в цепь и крепко зажмурила глаза. От первоначального потрясения у меня перехватило дыхание, и сейчас я дышала короткими вдохами, тело одеревенело от напряжения и боли. Я думаю, что, возможно, я плакала, слезы текли по жирным щекам, замерзая еще до того, как они успели покинуть мою кожу. В конце концов, я висела между небом и землей, мои руки и ноги обвивали холодный металл, лицо прижималось к нему. В меня просачивался холод звена, и я оцепенела. Напряжение было слишком велико. Я почувствовала, что хватка ослабевает, силы покидают меня. И тогда этот вездесущий зов пустоты зазвучал сильнее. Самая коварная работа Лесрей Алдерсон, пытавшаяся заставить меня покончить с болью, страданиями и муками. Обещание, что это будет так просто. Но я бы осудила на смерть не только себя. И не только Хардта и Тамуру. Я бы осудила жизнь, которую я лелеяла внутри себя. Жизнь, которую создали мы с Изеном. Я не могла позволить своему ребенку умереть, не дав ему даже шанса на жизнь.

Я пришла к пониманию, что существует момент, когда смерть становится настолько неизбежной, что страх перед ней исчезает. Я держалась за эту цепь, крепко обхватив ее руками и ногами, мое лицо было покрыто жиром, а вес моих друзей тянул меня вниз… Я перестала бояться. Мы должны были умереть. Я знала, что это невозможно остановить. И страх просто исчез. Вслед за этим я увидела, что Изен смотрит на меня из темноты. Страх, который Изен испытал в городе Джиннов, был настоящим и довел его почти до безумия. Теперь я это увидела. Я думаю, именно поэтому Сссеракис выбрал его лицо, разбитое и окровавленное, и я увидела на нем гнев. Древний ужас разгневался, потому что страх исчез. Я почувствовала в своих руках новую силу, достаточную, чтобы сжать металл чуть крепче. Но сила сама по себе не могла нас спасти, а сила – это все, что мог дать мне Сссеракис. Решимость, упрямый отказ сдаваться – все это было моим.

– Освободитесь, или вы все умрете, – снова закричала Имико. Она была так близко, что от звука ее голоса у меня заложило уши.

– Все мужчины – лестница для своих сыновей, – сказал Тамура, и я услышала напряжение в его голосе.

– Что? – крикнул Хардт в ответ старику.

– ЛЕЗЬ!

Я услышала хрюканье, рычание и время от времени проклятия, которые мог издавать только Хардт. Напряжение в груди и руках превратилось в постоянный рывок. Я не могла дышать. Перед моим взором не было ничего, кроме темноты, я крепко зажмурила глаза, но даже это начало исчезать. Я почувствовала, как чьи-то руки обхватили меня. Они нежно коснулись моего лица. Потом это было уже слишком. Мои руки просто разжались, и я почувствовала, что падаю.

Иногда люди отправляются в одно место, где нет ни снов, ни мыслей. Это пустота, место без. Я была там. Я ничего не чувствовала. Я ни о чем не думала. Мне ничего не снилось. Я ничего не помнила.

Когда я проснулась, мой разум не сразу пришел в себя. Я увидела над собой камень, обтесанный и обработанный. На какой-то ужасный миг мне показалось, что я снова в Яме. Ты никуда не уходила, прошептал Сссеракис в моем сознании, ложь и правда одновременно. Иногда я спрашиваю себя, где находился древний ужас, когда меня не было. Когда я исчезла и отправилась в это никуда, занял ли Сссеракис мое место? Я спрашивала себя, не так ли ужас овладел моим телом и чуть не убил Джозефа. Издевательский смех, который я услышала у себя в голове при этой мысли, мало что прояснил, как ни посмотреть.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что цепи больше нет. Я больше не висела над смертельным обрывом. Не было ни ветра, ни покрытого жиром металла подо мной. Хотя я лежала на чем-то довольно остром и неудобном, впивающемся мне в спину. Я попыталась пошевелиться, но мои руки словно налились свинцом, они были как мертвый груз, и едва шевелились, сколько бы я ни прилагала к ним усилий. Кажется, я застонала или, может быть, хрюкнула. Надо мной возникло лицо Имико, она смотрела прямо мне в глаза.

– Ведьма проснулась, – сказала девушка. Она рассмеялась, но я уловила в ее глазах что-то, чего раньше там не было. Тогда я не была уверена, что именно, но теперь я это знаю. Уважение. То, что зарабатывается действием и дается неохотно. Мы не нравились друг другу, но я только что сделала невозможное, и этого было достаточно, чтобы заработать хоть какое-то уважение.

Следующим появился Тамура, на его смуглом лице отражалось беспокойство. Мне удалось кашлянуть в его сторону, хотя любые слова, которые я пыталась произнести, ни к чему не приводили. Когда появилось лицо Хардта, я почувствовала, как тяжесть спала с моей груди, и обнаружила, что снова могу дышать, хотя это было больно. Тогда я поняла, что готовилась к плохим новостям. Часть моего сознания отступила и ожесточилась перед ударом, который так и не последовал. Хардт что-то сказал, но я не расслышала слов. Я была слишком занята, наслаждаясь облегчением, словно поток радостных криков звучал только в моей голове. Они были живы. Хардт и Тамура были живы. Мы все каким-то образом выжили. Никаких потерь. Никто не погиб.

Пока. Я бы велела этому ужасу заткнуться и дать мне насладиться моментом победы, но, как я уже сказала, слова были за пределами моих сил.

Большие руки поднырнули под меня, и Хардт помог мне сесть. Если тебе когда-нибудь требовалась помощь, чтобы сесть, ты поймешь в каком я была состоянии. Мои руки и ноги покалывало, и я почти ничего не чувствовала. Когда мне, наконец, удалось пошевелить ими – просто сжать пальцы в кулак, – на меня набросилась сильнейшая боль и распространилась по всей руке. Не думаю, что я когда-либо чувствовала себя такой беспомощной, даже прикованная к столу с ножом в груди.

Мы находились в пещере, массивной, темной и явно искусственной. Стены и потолок были слишком плоскими, и я едва могла разглядеть ступени, вырубленные в самой скале. Я услышала неподалеку ветер, тот самый свистящий вой, который вселял в меня надежду там, в Яме. Было холодно. Я задрожала, и это вызвало целый ряд новых болевых ощущений в моем теле. Боль – постоянный спутник человека на протяжении всей жизни. К ней можно привыкнуть, если она возникает достаточно часто, но редко доставляет тебе удовольствие. Я заметила, что, чем старше становится человек, тем больше он жалуется на боль, как будто с возрастом терпимость к ней ослабевает. Может быть, это потому, что с годами боль приходит легче, а, может быть, потому, что боль служит нам хорошим напоминанием о том, что со временем мы распадемся на части. Мгновение за мгновением мы мчимся навстречу неизбежной смерти.

К моим губам поднесли бурдюк с водой, и я отхлебнула так жадно, как только позволил Хардт. Когда он убрал бурдюк, я, кажется, посмотрела на него испепеляющим взглядом. Он отодвинулся от меня, бросив осторожный взгляд на Тамуру.

Имико вскочила на ноги, выглядя испуганной.

– Видите, с ней все в порядке. Нам действительно нужно идти, пока один из големов не пришел проверить цепь.

– Что случилось? – Прошло некоторое время, прежде чем память о цепи вернулась ко мне. Я попыталась вспомнить, но все было пусто. Только что мы ползли к Ро'шану, а в следующее мгновение я очнулась, терзаемая болью, на твердой земле.

– Ты нас спасла. – Голос Хардта был полон уважения. Я почувствовала странное смущение от этого. – Не знаю, как ты продержалась так долго, но ты продержалась. Достаточно долго, чтобы мы с Тамурой смогли взобраться по веревке. После этого мы вытащили тебя обратно и несли остаток пути.

Я знала в точности, как я сумела продержаться, откуда взялись силы. Я подумывала рассказать им о Сссеракисе. Довольно сложно рассказать дорогим тебе людям, что ты одержима древним ужасом, который использует тебя, чтобы напугать их, чтобы питаться их страхом. Честно говоря, даже по сей день я понятия не имею, как бы я подошла к этому разговору. За все время, что мы провели вместе, в наших путешествиях и испытаниях, это, возможно, единственный секрет, который я никогда никому не раскрывала. Отчасти потому, что мне было стыдно, отчасти потому, что я всегда боялась их реакции, боялась их потерять.

Наконец, убедив свои конечности снова начать двигаться, я быстро осмотрела себя. Трудно было сказать наверняка, но я чувствовала синяки на руках и груди в тех местах, где веревка врезалась в мою плоть. Несмотря на то, что Сссеракис придал мне сил, есть предел тому, что может выдержать тело. Наступает момент, когда мышцы просто не выдерживают. Я достигла этой точки, и мне потребовались недели, чтобы полностью восстановиться.

– Мы действительно не хотим оказаться здесь, когда появится голем. Они не прощают безбилетников. Я слышала истории о том, как людей выбрасывали наружу, и мы только что доказали, что никто из нас не умеет летать. – Голос Имико звучал обеспокоенно, и я вполне могла ее понять. Големомантия – могущественная школа магии. Големы не спорят с приказами и не колеблются. У них нет ни морали, ни совести. Со стороны может показаться, что магия ограничена в своем назначении, но ее можно использовать для гораздо большего, чем для создания полуразумных конструктов. Железный легион был мастером в этой конкретной школе, но, с другой стороны, он был мастером во всех школах магии Источников, которые практиковал.

– Она права, – сказала я. Я не сомневалась, что Хардт останется и будет защищать меня столько, сколько потребуется, но мне также не нравились его шансы против каменного голема. – Помогите мне встать.

Тамура поднял меня на ноги и поддерживал, пока мои ноги не пришли в себя. Я бы солгала, если бы сказала, что мне не было больно, но я захромала к лестнице. Я бы также солгала, если бы сказала, что Тамура не помогал мне на каждом шагу. Нам пришлось пригнуться под цепью, и я сначала посмотрел направо, чтобы увидеть, как она исчезает в ночном небе, а затем налево, чтобы увидеть огромный механизм, который заводил цепь обратно внутрь горы, когда приходило время улетать.

Ступени вели все выше и выше, и к тому времени, как мы добрались до вершины, я была вся в поту и измотана. Они вели в здание, расположенное у самого края горы. Небо уже начинало светлеть, первые лучи солнца еще не появились, и в этом свете я смогла разглядеть дюжину големов в здании. Шестеро были огромными чудовищами с четырьмя ногами и таким же количеством рук. Они были в полтора раза выше Хардта и выглядели так, словно были сделаны из того же металла, что и цепь под нами. Остальные шестеро были маленькими, примерно в половину моего роста, и выглядели так, словно были сделаны из камня. Они выглядели почти как земляне, хотя и без каких-либо отличительных черт. Все двенадцать големов стояли, дремля, в этом здании, наблюдая за нами, но не двигаясь.

Ты когда-нибудь видела, что голем может сделать с плотью? Шепот Сссеракиса вызвал в воображении тревожные образы.

– Ты не можешь просто оставить меня в покое? – прошептала я, мой голос срывался от изнеможения.

Я проголодался. Голос Сссеракиса звучал так же устало, как и мой.

Хардт странно смотрел на меня. Я не могу его винить, я просто шептала себе под нос. «Что нам делать?» Он говорил шепотом, как будто этого было достаточно, чтобы не разбудить дремлющих конструктов.

– Мы должны уйти до того, как кто-нибудь из них проснется, – сказала Имико. – Я уже бывала здесь раньше. В таком состоянии они не обращают на нас внимания, но, если они начнут двигаться, нам конец. Итак, давайте уберемся отсюда.

Хардт посмотрел на меня, и я кивнула. Ни Орран, ни Террелан никогда не использовали големы, и в юности я часто спрашивала себя, почему. Позже я узнала, что это редкая школа магии, которой стремились завладеть обе империи. Я также узнала, что в Полазии множество големомантов, и наряду с демонокораблями они представляют собой военную силу, с которой следует считаться.

Мы осторожно выбрались из здания, стараясь не потревожить спящих големов и надеясь, что поблизости нет более разумных часовых. Когда мы прошли через дверной проем и оказались на открытом воздухе, окруженные со всех сторон деревьями, из-за горизонта показались первые лучи солнца. Только тогда до меня дошло, что я наконец-то оказалась в Ро'шане, летучем доме Ранд.

Глава 14

Прежде чем мы направились вглубь страны, к городу, я подобралась поближе к краю горы, где земля становилась каменистой и неровной, а на горизонте не было ничего, кроме неба. Тамура держал меня, моя правая рука лежала у него на плече. Мы простояли там несколько минут, наблюдая, как далеко внизу, над океаном, поднимается солнце. Трудно оценить, как высоко парит Ро'шан, пока не окажешься там и не посмотришь на мир сверху вниз. Это высокое положение – одна из многих причин, по которым Ранд и Джинны считают себя выше других жителей Оваэриса. С буквальной точки зрения, так оно и есть.

Тогда я поняла, насколько здесь спокойно. Взбираясь по цепи, мы сталкивались с порывами ветра, которые грозили утащить нас в пропасть. Но стоя там, наверху, и глядя вниз, я не почувствовала ничего, кроме тихого ветерка. Это казалось таким странным. Температура воздуха тоже была умеренной, хотя на земле уже начиналась зима. Даже при ярком солнце и ясном небе над головой, в Юне было прохладно. И все же, поднявшись на Ро'шан, я впервые за долгое время почувствовала тепло. Это могло бы быть почти приятно, если бы не волнение ужаса при виде солнца.

Внутри тебя все горит. Тебе следует вернуться под землю.

– Думаю, я еще немного постою на солнце, – сказала я с усмешкой. В ответ на это я не услышала ничего, кроме угрюмого молчания.

Хардт присоединился к нам, глядя на край горы. Он улыбался, искренне и заразительно. Мне показалось, что прошло много времени с тех пор, как я видела на его лице настоящее добродушие.

– Да, это чудесный вид, – нетерпеливо сказала Имико. – Но нам действительно пора идти. Нам нужно найти место в городе, где мы могли бы спрятаться.

– Спрятаться? – Я отвернулась от этого зрелища и почувствовала, что мое настроение немного упало. Я увидела фигуру, стоящую прямо за линией деревьев впереди. Сначала я приняла ее за призрак Изена или одного из тех, кого я убила. Затем фигура повернулась и исчезла за деревьями. – Нас уже заметили.

– Что ж, теперь все станет еще интереснее. – Имико одарила меня лукавой улыбкой. – Можете оставаться здесь, но я собираюсь найти место, где можно спрятаться прежде, чем нас сбросят вниз.

Мы добрались до линии деревьев и последовали за Имико. Воровка, казалось, знала дорогу, но продвигалась медленно. Не раз мы останавливались и ждали, когда Имико казалось, что она слышит, как кто-то движется по лесу. Может показаться удивительным, что на вершине горы есть лес; многие люди считают, что там находится просто город, но это далеко от истины. Я исследовала лес и плавала в озере. Я также обошла все улицы города и побывала в каждой таверне. Я видела его сверху донизу, и долгое время называла этот город своим домом. Однако мне там больше не рады, потому что Ро'шан – это владения Ранд, и я ей не очень нравлюсь. Уверяю тебя, это чувство взаимно. Я больше не в хороших отношениях ни с одним из наших богов.

Была уже середина утра, когда мы вышли из леса. Возможно, мы могли бы пересечь лес быстрее, но мы держались подальше от проторенных дорог. Когда мы вышли из-за последней полосы деревьев и я увидела перед собой город, признаюсь, я немного забылась. Мы были здесь нелегально и должны были прятаться, а не объявлять о своем присутствии, но я проигнорировала отчаянные попытки Имико оттащить меня назад и направилась прямиком к великолепному зрелищу.

Все здания в Ро'шане белые, отполированные почти до блеска. Издалека они выглядят как мраморные, но только подойдя поближе, понимаешь, что на самом деле они сделаны из костей. Город простирается широким кольцом вокруг дворца в центре и является серией гигантских арок, которые проходят над, под и через друг друга. Сначала он выглядит как хаос, бессистемная череда архитектурного безумия. Но я изучила этот лабиринт арок и, хотя я не могу его уловить, я уверена, что узор существует. Теперь я знаю, что в Ро'шане нет ничего случайного, все это задумано Ранд.

Со временем я узнала, что в центре Ро'шана спит чудовище. Гигантское чудовище, и никто, кроме Ранд, никогда его не видел. Его кости вырастают из кожи, пробиваются сквозь скалу наверху и приобретают очертания зданий. Я часто думаю, что могла бы я спуститься к нему и, может быть, даже поговорить с великаном, но существо такого размера, вероятно, даже не заметило бы меня. В конце концов, я никогда не находила времени поговорить с муравьем, а если бы и нашла, сомневаюсь, что он мог бы сказать что-нибудь интересное.

Наше появление не осталось незамеченным. Дюжины таренов заполняли близлежащие здания, каждый из них держал в руках тряпку и полировал кости. Они всегда были хранителями мира; тарены так же стремятся сохранить его, как мы, земляне, – разрушить. У них есть библиотека, самая большая в мире. Некоторые говорят, что в ней можно найти все когда-либо написанные книги. Я бы поспорила с этим утверждением и точно бы выиграла. Я была в библиотеке таренов и украла несколько избранных томов с бесконечных книжных полок.

Один из таренов остановился и повернул голову в нашу сторону, прислушиваясь. Это был первый раз, когда я увидела тарена, первый раз, когда я увидела кого-то из народов Оваэриса, кроме землян. Не думаю, что поначалу они произвели на меня впечатление, но потом у меня голова пошла кругом от потрясения, вызванного таким зрелищем. У них нет глаз, но они видят яснее, чем любой из тех, у кого они есть. Тарены маленькие, даже самые крупные из них всего в половину моего роста. У них маленькие головы и большие уши, и они с головы до ног покрыты лохматой шерстью. Я видела, как земляне принимали таренов за животных, считая их неразумными и послушными. Я также видела, как земляне теряли пальцы за попытку погладить тарена по голове, как собаку. Как правило, тарены умны, невероятно горды и быстро впадают в ярость. И, как правило, земляне отличаются самомнением, находчивостью и воинственностью. Мне нравится думать, что я нарушаю хотя бы одно из этих правил, но, если подумать об этом сейчас, возможно, я не так уж сильно отличаюсь от других, как мне хотелось бы верить.

– Ух. – Моя первая реакция на то, что я увидела тарена, была не особенно внятной. Но это было все, на что я была способна.

Остальные, я думаю, справились лучше. Имико уже бывала на Ро'шане и знала, чего ожидать. Хардт плавал по морям и нападал на представителей многих других рас; я думаю, он больше беспокоился, что кто-нибудь может узнать его за его преступления. Тамура… Что ж, было трудно предугадать реакцию Тамуры. Возможно, он видел все это раньше. Возможно, ему было все равно. Он продолжал бормотать Это словно вернуться домой, но я не понимала, насколько это было правдой. В мире нет такого места, как Ро'шан. Больше нет. Почти шесть столетий.

Я продолжала брести по городу, и все больше и больше прохожих останавливались, чтобы понаблюдать за нами. Ну, пахты останавливались, чтобы понаблюдать. Тарены останавливались, и их головы, конечно, следовали за нами, но, полагаю, они больше слушали, чем смотрели. Честно говоря, я никогда не спрашивала никого из них об отсутствии у них глаз; думаю, это показалось бы грубым даже по меркам землян, а они и так считают нас неотесанными.

Большинство из находившихся поблизости пахтов были детьми. Они, казалось, гонялись друг за другом вокруг дерева, пока взрослый наблюдал за ними, хотя все они остановились и уставились на нас, как будто увидеть землянина, разгуливающего по городу, было такой же редкостью, как аббана с крыльями. Пахты внешне похожи на кошек, хотя я по опыту знаю, что так их называть не стоит. Это считается оскорблением, независимо от того, насколько точным может быть мнение большинства землян. У них кошачья морда и кошачий мех, но, стоя на двух ногах, они такие же высокие, как я. Я думаю, что, возможно, слишком пристально смотрела на них; взрослый быстро собрал детей и увел их прочь.

Никто из тех, кто наблюдал за нами, не сделал попытки приблизиться, но мертвая тишина, которая нас окружала, была более чем угрожающей.

– Что происходит? – спросила я. – Они наверняка видели землян раньше?

Имико пожала плечами:

– Может, и нет. Одна вещь, которую вы скоро узнаете о Ро'шане, заключается в том, что землян на самом деле не так уж много, а те, кто есть, обычно не могут выходить из доков, где они торгуют, а затем уезжают.

– Почему?

– Из-за Террелана. – Голос Хардта прозвучал печально. – Из-за таких людей, как я и Изен, и из-за того, что нам было приказано делать.

Внизу, в разрушенном городе, Хардт признался, что когда-то они с Изеном были пиратами, которым Терреланская империя приказала брать на абордаж корабли других рас, красть все, что можно, и не оставлять в живых никого, кто мог бы рассказать об этом. Проблема, как я обнаружила, заключается в том, что, сколько бы свидетелей ни осталось в живых, история всегда будет известна. Особенно это касается зверств, а Хардт совершил их почти столько же, сколько и я. Интересно, они так же тяжело лежат на его совести, как на моей? Держу пари, Хардт тащит свою вину за собой и носит ее, как петлю на собственной шее.

– Нам, наверное, лучше уйти. – Голос Имико прозвучал немного обеспокоенно. Я тогда подумала, что она глупая, и мысленно посмеялась над ней. – Может быть, стоит вернуться в лес. Я думаю, совершенно очевидно, что мы здесь нелегально.

– Из чего сделаны эти здания? – Я проигнорировала Имико и подошла к ближайшему зданию, но тут один из таренов, сидевших на нем, спрыгнул на землю и встал перед ним, глядя на меня без глаз.

– Назад, – рявкнул маленький тарен высоким голосом с акцентом, который я никогда раньше не слышала.

Я могла бы рассердиться на этот приказ, но любопытство взяло верх. Я освободилась от поддержки Тамуры и сделала еще один шаг вперед. «Из чего сделаны здания?» – спросила я тарена.

Рядом с первым приземлился еще один тарен, и, подняв голову, я увидела еще троих, застывших в позах на соседней крыше. Они не казались опасными, пока не открыли пасти, обнажив два ряда острых зубов. Признаюсь, я отступила на шаг, осторожность наконец взяла верх над любопытством.

– Это просто вопрос. – В жизни бывают моменты, когда впечатление уступает место реальности. Я смотрела на Ро'шан как на чудо, диковинку, нечто новое, о существовании чего я даже не подозревала. Я видел в таренах безобидных существ, покорно присматривающих за городом. Но для них Ро'шан не был каким-то зрелищем, это был их дом, а я была чужаком и землянином. Для них я была опасна. Я думаю, что осознание этого в какой-то степени затмило для меня Ро'шан.

– Эска, я думаю, Имико права. Нам пора идти. – Хардт всегда был голосом разума. К сожалению, я не очень-то умею отступать.

– Я уйду, когда они ответят на мой вопрос. – Я смерила тарена тяжелым взглядом. У меня всегда был довольно пронзительный взгляд, дикая напряженность в сочетании с глазами цвета голубого льда. Однако, каким бы пристальным ни был взгляд, он в совершенно бесполезен для существа, которое не видит.

Хардт положил свою большую руку мне на плечо. Он не хотел меня обидеть, но я поморщилась от боли. Он мягко отвел меня подальше от места столкновения, и у меня не было сил сопротивляться. Тут я заметила, что вокруг нас собралась большая толпа. Без сомнения, жители ближайших домов Ро'шана посчитали меня просто еще одним жителем Террелана. В конце концов, я была на грани того, чтобы из-за такого пустяка затеять драку с таренами, с которыми только что познакомилась. Как я уже говорила, обычно я произвожу на других не самое лучшее первое впечатление. Как правило. Назовем это одним из моих многочисленных недостатков.

Хардт хватался за ребра, когда оттаскивал меня, и я думаю, мы поддерживали друг друга, пока шли по этой улице дальше, в самое сердце Ро'шана. Бой с Хорралейном отнял у него больше сил, чем он хотел признать, и наше испытание на великой цепи было далеко не легким. Правда заключалась в том, что все мы были невыразимо уставшими и грязными после нашего восхождения. Я не думаю, что мы привлекали столько внимания потому, что были землянами: просто мы выглядели как бродяги и наш взъерошенный вид вызывал у жителей инстинктивный страх. Детей убирали с нашего пути, а торговцы с опаской поглядывали на свои товары. Думаю, я бы разозлилась на них на это, но у меня просто не было сил злиться. Мои оставшиеся силы уходили на то, чтобы переставлять ноги.

Город промелькнул как в тумане, но я помню фрагменты нашего первого утра там. Тарены усердно убирали здания, остальные занимались повседневными делами городской жизни вместе с пахтами и даже несколькими землянами. Несмотря на все свое величие и чудеса, Ро'шан – такой же город, как и любой другой. В нем есть мясники и пекари, кузнецы и резчики по дереву, городская стража и воры, которым есть чем заняться. Мы видели, как играют дети, а другие учатся ремеслам своих родителей. Мы видели, как жители смеялись вместе с другими, коротали день за трудоемкими делами или прятались от солнца, чтобы выпить прохладительный напиток в тени таверны. Город, похожий на любой другой, хотя, возможно, немного более космополитичный, чем большинство других. Я даже мельком увидела гарна, когда мы брели дальше по городу без всякой цели. Огромное неуклюжее существо, скользящее по земле, как змея. Гарны – опасные существа, но при этом невероятно вежливые. Если, конечно, ты не другой гарн; в этом случае они так же вероятно разрежут тебя пополам, как и пожелают доброго утра. Я полагаю, мир должен быть благодарен гарнам за то, что они постоянно воюют друг с другом, иначе они бы захватили нас в течение нескольких месяцев. Они размножаются в огромных количествах и имеют привычку восстанавливаться после ран, вместо того чтобы умирать.

Я не могу сказать, когда исчезла Имико, но только что мы все были вместе, а в следующий момент я огляделась и обнаружила, что она пропала. Маленькая воровка всегда была такой. Она исчезает бесследно и не оставляет никаких указаний на причину.

По мере приближения к дворцу его размеры становились все более впечатляющими. Арки поднимались из разных частей города и пересекались ближе к центру. Я взглянула вверх, туда, где они встречались, и меня охватил благоговейный трепет при мысли о том, как такое огромное сооружение может висеть над городом.

Я полагаю, мы направлялись ко дворцу не потому, что у кого-то из нас были какие-то грандиозные планы по поводу встречи с Ранд, а потому, что нам некуда было идти, и все мы были слишком измучены, чтобы думать об этом. Мы просто направились к центру города и продолжали идти. Даже Тамура, обычно такой жизнерадостный, держался сдержанно. Сумасшедший старик даже перестал на время бормотать и хихикать.

Тогда я впервые встретила Сильву. Случайная встреча, которая во многом изменила мою жизнь. Женщина остановила нас, подняв руку и держа в другой небольшую книгу. Она была красива. Я не имею в виду привлекательна или миловидна, но красива таким образом, как бывают некоторые люди. Таким образом, что это требует внимания. Понимания. Такая красота исходит как изнутри, так и снаружи. У нее были светло-зеленые глаза, и она смотрела на тебя так, словно заглядывала тебе в душу. Ее золотистые волосы, даже собранные на затылке, заставляли ее бледную кожу казаться почти сияющей. Она была выше меня, хотя и не такая высокая, как Тамура, и в ней чувствовалась легкость, грация, которая лилась из ее тела при каждом движении и при каждом мгновении неподвижности. Возможно, это была усталость, но при виде нее я остолбенела.