Текст книги "Уроки, Которые не Выучивают Никогда (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Глава 38

Мои ночи принадлежали Сссеракису, и ужас отлично поработал над тем, чтобы заставить меня бояться спать. Ночь за ночью он знакомил меня с обитающими в его доме монстрами, о некоторых из которых я знала из Энциклопедии Отерия, но и о многих других никогда даже не слыхала. В настоящее время в моей личной библиотеке хранится несколько экземпляров этого тома. Шестое издание вышло всего за несколько лет до того, как я стала студенткой академии, и у меня есть свой личный экземпляр этой книги. Когда я смотрю на все дополнения, внесенные мной за эти годы, изменения и исправления, я понимаю, что переписала примерно семьдесят процентов энциклопедии, и мой личный экземпляр, без сомнения, является самым полным путеводителем по Другому Миру, который когда-либо видели глаза землян.

Однако не все существа, которые показал мне Сссеракис, повергали меня в ужас. Некоторые из них были скорее интригующими, по крайней мере, для моего пытливого ума. Однажды ужас показал мне колонию существ, живущих на бескрайней каменистой равнине, которые в трещинах между камнями выискивали растения и насекомых. Тот факт, что в том мире существуют насекомые, показался мне достаточно любопытным, и, я полагаю, в этом есть смысл. Как еще существа могли бы процветать там без стабильной экосистемы, поддерживающей их? Еще более любопытным для меня было узнать, что насекомых было так много. Жуки-отшельники и муравьи-падальщики, рогатые осы и гром-мухи – все они так же распространены в Оваэрисе, как и в Другом Мире. Я думаю, что, возможно, если бы я поразмыслила над этим подробнее, я бы поняла, что между этими двумя мирами гораздо больше общего, чем мы когда-либо предполагали.

В колонии, куда привел меня Сссеракис, было много существ, одетых в пестрые одежды. Они жались друг к другу в палатках, и, когда мы подплыли ближе, мне показалось, что я смотрю на землян. На мгновение я подумала, что колония моих соплеменников каким-то образом нашла дорогу в Другой Мир и пережила все ужасы и монстров, которые называют этот мир своим домом. Но нет. Они были чудовищами, больше похожими на Про́клятых, чем на землян. Их лица напоминали перекошенные маски, покрытые бородавками и отвратительные на вид. Зубы торчали у них изо рта под разными углами, острые и желтые, или коричневые. У каждого из существ была рука, заканчивающаяся единственным изогнутым когтем, и еще одна рука, заканчивающаяся кистью с шестью пальцами. И все же они были самыми похожими на землян монстрами из того мира, которых я когда-либо видела, даже больше, чем бесы, которые бесконечно трудились под землей, создавая новые сети туннелей.

В этой колонии была крупная фигура, возвышавшаяся над существами и правившая ими, как король своей маленькой империей. Я мало что могу сказать, потому что в той колонии было всего несколько сотен существ, но Сссеракис заверил меня, что таких колоний дюжины, и все они преклоняются перед своим королем. Он был таким же высоким, как Хардт, но жилистым, в то время как мой друг был мускулистым, и все же в короле чувствовалась сила, которую я никак не могла определить точно. Я, без всяких сомнений, знала, что он превосходит любого смертного, которого я когда-либо знала. Бо́льшая его часть напоминала тело землянина: две руки и ноги, одна голова, совершенно лысая. Но лицо представляло собой искривленную массу плоти, как будто кто-то содрал с него всю кожу и превратил в водоворот изъеденной, бледной плоти. Его глаза-бусинки горели злобным красным светом, а рот представлял собой зияющую пасть, полную зазубренных зубов. Издалека маленький королек мог сойти за землянина, этакого, в коричневом костюме из дубленой кожи, но вблизи нельзя было не опознать монстра.

Мы приблизились, я – босиком, а Сссеракис – чернильная масса рядом со мной, соединенная со мной моей тенью. Ужас принял форму, отдаленно напоминающую землянина, но двигался странно, скорее извиваясь, чем передвигаясь. Не разговаривай, сказал древний ужас, когда мы проходили через маленькую королевскую колонию миньонов.

Я фыркнула:

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-нибудь добился этого от меня?

Я держу свое существование в секрете от твоих друзей. Пришло время тебе отплатить за услугу. В этом шипящем голосе был скрыт гнев. Или бы ты хотела, чтобы Хардт увидел тьму, которую ты носишь в себе? Возможно, мне стоит открыться Имико?

Я стиснула зубы. Сссеракис был прав. По бо́льшей части его существование держалось в секрете – он прятался внутри меня, в темных уголках моего тела и души. Те несколько раз, когда он появлялся, были вызваны моим влиянием, моим гневом, взывавшим к силе, которой мог обладать Сссеракис. То, о чем просил ужас в тот момент, было ответной любезностью, и я не могла ему отказать.

Маленькие монстры в одежде поворачивались к нам, когда мы проходили мимо, склоняли головы и шептали на языке, который я не могла узнать, но который казался таким знакомым. Король наблюдал за нашим приближением. Он стоял перед костром, от горящих в нем дров больше пахло мясом, и я увидела, что тыльные стороны его ладоней усеяны острыми, как бритва, осколками костей. Из всех монстров, ужасов и созданий Иного Мира, которых я видела, этот король был, пожалуй, самым странным, потому что во многих отношениях он был очень похож на землянина.

– Это действительно ты, Сссеракис? – спросил король, и его голос потрескивал, словно ракушки, разбивающиеся под ногами.

Прошло много времени, Кекран.

– Все остальные решили, что ты мертв. Твоя крепость заброшена, твои миньоны разбежались, твои земли не защищены. Ходили слухи, что Бракунус тебя съел.

Меня проигнорировали. Ненавижу, когда меня игнорируют.

Я не съеден и не мертв. Захвачен. Хранителем Источников из другого мира, самым могущественным из всех, кого я когда-либо видел.

Красные, как бусинки, глаза Кекрана метнулись в мою сторону, и я внезапно почувствовала себя маленькой и слабой. В этом взгляде была сила, такая же, какую я чувствовала в Сссеракисе. В этот момент я поняла, что присутствую при разговоре между монстрами, которые были древними, могущественными и обладали знаниями, недоступными пониманию смертных. Взгляд короля вернулся к чернильному облику Сссеракиса.

– Этот? – спросил Кекран.

Нет. Сссеракис рассмеялся. Это мое нынешнее тело. Я ношу его сейчас, потому что оно обещало мне путь домой. Пусть тебя не обманывает его хрупкий вид. Оно сильнее, чем кажется. Вместе мы одолели Вейнфолда. Сссеракис, по-видимому, думал, что на Кекрана это должно произвести впечатление, но монстр промолчал.

Я выполняла свою часть. Я держала свое обещание молчать, я держала рот на замке, но Сссеракис мог слышать мои мысли, и я была чертовски уверена, что ужас услышал, когда я сказала ему, что у меня есть имя.

Тело зовут Эскара.

Судя по раскатистому смеху, вырвавшемуся у Кекрана, монстра что-то позабавило:

– Ты действительно узнал имя одного из своих хозяев? Возможно, другие были правы насчет тебя, Сссеракис. Ты стал слабым.

Тогда я почувствовала гнев. Нет, гнев – не совсем правильный термин. Ярость. Яростная, ослепляющая ярость. Она была такой холодной, что я почувствовала, как мое сердце в груди превратилось в лед. Чернильная тьма Сссеракиса, казалось, сгустилась рядом со мной, втягивая в себя все больше и больше моей тени, она росла, пока не стала нависать надо мной и Кекраном. Маленькие существа в балахонах бросились врассыпную, тревожно повизгивая и прячась в палатках. Но Кекран стоял неподвижно, скрестив руки на груди. Я чувствовала страх вокруг нас, исходящий от монстров и питающий Сссеракиса, но Кекран не испытывал страха. Кем бы на самом деле ни было это существо, я точно знала, что оно никогда не испытывало страха.

Я кажусь тебе слабым, Кекран?

– Да. – Король отвел взгляд от Сссеракиса и, подобрав большую ветку, подбросил ее в огонь. Тогда я поняла, почему в костре пахло горелой плотью. Они кормил огонь не обычным деревом, а костлявыми руками скрипуна. – Тот Сссеракис, которого я знал, не пришел бы ко мне и не стал бы делать вид. Тот окутал бы землю покрывалом тьмы, нагнав страх на всех нас. Твои земли исчезли, захвачены теми, кто считал тебя мертвым. Твои миньоны ушли, рассеялись и попали под новое влияние. Твоя сила иссякла, Сссеракис. И тебя даже нет здесь, на самом деле. Как ты вообще можешь показываться мне?

Я почувствовала, что Сссеракис задумался, и нас обоих охватило мрачное настроение. Это причуда моей хозяйки. Она способна переходить в наш мир даже без Источника. Я всегда думала, что это Сссеракис привел мое сознание туда, но, если ужас говорил правду, он просто руководил мной, пока мы были там. Я этого не понимала, не было никакого способа, которым Хранитель мог бы перейти в Другой Мир без Источника демономантии. Это было неслыханно.

Ты не претендовал ни на одну из моих земель?

– Конечно. Остальные могут верить, что ты мертв, а Бракунус вполне может заявлять, что съел тебя…

Высокомерный гуль! Я покажу ему, как выглядит страх. Я заставлю его умолять меня остановиться.

– Но я всегда верил, что ты вернешься. Кроме того, у меня нет ни малейшего желания вмешиваться в чужие разборки. В последний раз, когда я попытался, змея отняла у меня одну руку. – Кекран сжал правую руку в кулак. Плоть действительно выглядела по-другому, и рука была короче, как будто принадлежала совсем другому существу.

Но ты отнял у нее один глаз.

Кекран кивнул:

– Великая битва. Но я все равно проиграл. Я больше не ввязываюсь в драки, в которых не могу победить.

Значит, ты не поможешь мне вернуть мои земли?

– Да, не помогу. Но я не буду стоять у тебя на пути, Сссеракис. – Кекран фыркнул. – Это все просто слова. Тебя здесь нет. – Он кивнул в мою сторону. – И твоя хозяйка исчезает. – Насчет этого он был прав. Мое тело исчезало из виду. Я становилась бестелесной, как и большинство Хранителей Источников, посещающих Другой Мир. Но дело было не только в этом. Я почувствовала, что возвращаюсь в Оваэрис, сила тяжести моего тела зовет меня.

Я вернусь.

– Этот Хранитель Источников, – сказал Кекран, и его слова отдалились, словно он кричал через бесконечную пропасть. – Тот, кто захватил тебя в плен и перетащил туда. Опасный человек. Он все еще жив?

Да.

Я проснулась в холодном поту, простыни запутались у меня в ногах. Ночь не была холодной, но я почувствовала озноб внутри. Я немного задействовала свой источник пиромантии и позволила его огню меня согреть. Я спала с моими Источниками в животе, со всеми четырьмя. Я пыталась снова привыкнуть к ощущению, что они у меня внутри. Носить с собой Источники неудобно, они тяжело оседают в кишках, и некоторые Хранители говорят, что они вызывают у них газы, хотя я сама никогда не видела доказательств этого. Тем не менее, я сравниваю это со средними сроками беременности. Ты можешь чувствовать, как что-то внутри давит, а иногда и перемещается. Конечно, это не очень удобно, но оно того стоит, учитывая силу, которую дают Источники.

Я чувствовала, что Сссеракис сердится. Странно. Такое могущественное, древнее существо, которое покоряло цивилизации и было достаточно старым, чтобы видеть, как мой народ выползал из темных пещер, которые мы когда-то называли домом, и все же оно дулось, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. В моей комнате, в дальнем углу, стояла фигура, окутанная сгущавшимися там тенями. Несмотря на это, я знала, что это охотник из Леса Десяти. Я даже не знала имени этого человека. Я не могла понять, почему Сссеракис дуется на меня в глубине души и все еще наблюдает за мной глазами мертвеца, но все это было немного слишком. Наше недолгое пребывание в Другом Мире породило столько же вопросов, сколько и дало ответов, и я была не в том настроении, чтобы пугаться привидения только для того, чтобы мой пассажир мог какое-то время чувствовать себя сильным.

– Кто это был? Хранитель Источников, который забрал тебя из Другого Мира? – спросила я вслух. Я знала, что смогу заставить Сссеракиса услышать меня, задав этот вопрос мысленно, но я хотела произнести его вслух. Возможно, это было как-то связано с тем, что звук моего голоса делал разговор более настоящим и менее похожим на выяснение отношений с ужасом, овладевшим мной.

Мужчина. Землянин.

– Ты не знаешь его имени?

Ваши жизни – короткие проблески света во тьме. Они проходят так быстро, что нет смысла отличать одно имя от другого. Он был мужчиной, Хранителем Источников. Он вырвал меня из моего мира и попытался доминировать надо мной, контролировать меня. Он не ожидал, что моя воля будет такой же, как у него. Я вырвался из его тюрьмы и бежал. Я был новичком в этом мире и не был уверен, насколько велика моя сила в этом мире. Конечно, меньше, чем мне хотелось бы. Но ваше ненавистное солнце было слишком ярким. Оно сожгло мое тело дотла.

– Так вот почему ты был в Яме? Ты бежал туда, спасаясь от солнца?

Совпадение, но приятное. Спасаясь от солнца, я сбежал в одного из вас. В землянина, который не мог понять моего существования. Он обвинял других в том, чего не мог видеть, и нападал на тех, кто был ему близок. Он убивал, убивал и убивал. И страх, которым он кормил меня, был восхитителен. Но другие схватили его, заковали в цепи, утащили под землю и забыли о нем. Он продолжал убивать там, внизу, и всегда говорил, что голоса заставляли его это делать. Я никогда не приказывал ему никого убивать. Я чувствовала, что Сссеракис забавляется. Простак, понятия не имеющий, как внушить другим страх без боли, без угрозы, без смерти. Маленький король заметил это и убил моего хозяина, освободив меня. Но это не имело значения. Страх внизу не мог поддерживать меня вечно. И темнота была такой же уютной, как и любое другое место в этом вашем мире.

Но даже там, под землей, свет вашего мира причинял боль. Он повсюду. Он просачивается сквозь камень и сияет в твоих глазах. Я должен вернуться домой. Я должен вернуть то, что было украдено.

Это было самое большее, что Сссеракис когда-либо говорил мне за один раз. Я решила задать ужасу несколько вопросов, пока я была в центре его внимания.

– Могу я снова принять твой облик? Как мы это делали в короне Вейнфолда?

Нет. Там были другие законы, больше похожие на те, что у меня дома. Обретать форму здесь трудно, это напрягает. Но я не бессилен. Мое окно было открыто, и сквозь него лился лунный свет, отбрасывая мою тень на кровать. Затем я увидела, как она движется. Я увидела, как из моей тени выползают щупальца тьмы. Казалось, она изменила консистенцию, стала менее бестелесной и больше походила на густую смолу, растекающуюся неестественно далеко. Безумная ухмылка расплылась на лице моей тени невероятно широко, как будто лунный свет проходил прямо сквозь меня. А потом все вернулось на круги своя, как будто я только что не была свидетелем того, как Сссеракис насмехался над моей тенью.

Я могу выкачать страх и ссудить тебе силу. Я могу лишить тебя тепла и придать форму твоей тени, но я не могу принять свой облик. Не здесь.

По крайней мере, это было хоть что-то. У меня появилось лучшее представление о том, на что я могла бы быть способна, если бы Сссеракис поделился своей силой с моей. Возможно, даже более полезными были бы знания, которые могло бы предоставить такое древнее существо, при условии, что я смогу поддерживать с ним связь.

Но я должен быть накормлен. Я не могу помочь тебе без силы, а для этого мне нужен страх других.

У меня были и другие вопросы, которые я хотела задать, много других, но один не давал мне покоя с тех пор, как мы покинули Яму:

– Почему ты предстаешь передо мной в образе людей, которых я убила? Почему стоишь здесь, наблюдая за мной глазами охотника, и все же говоришь со мной в моей голове?

Несколько мгновений тишины были убийственными. Я не имею никакого отношения к твоим призракам.

Я фыркнула: «Ты хочешь сказать, что не наблюдаешь за мной его глазами? Вон там, в углу. Охотник, которого я убила в Лесу Десяти». Я встала с кровати и подошла к фигуре, стоящей в тени. Это было самое близкое знакомство с одним из призраков, которых я когда-либо видела, и я вздрогнула от чувства вины. Он был высоким и широкоплечим мужчиной. При жизни он был сильным, но после смерти казался каким-то ослабевшим. Его ребра, казалось, были сломаны, а изо рта текла кровь, высыхая и становясь коричневой на заросшем подбородке. В его глазах было осуждение.

Я не твоя совесть, Эскара. Призраки, которые ты видишь, созданы тобой.

Я не знаю, как именно, но я узнала правду, когда услышала ее от Сссеракиса. Древний ужас тоже мог их видеть, но они не были делом его рук. «Тогда как он оказался здесь? Почему они продолжают появляться?» Я потянулась вперед и провела руку через эфирное тело охотника. Моя рука, словно рассеивая туман, потревожила призрак, но тело быстро рассеялась. В этих мертвых глазах не было ничего, кроме боли и ненависти.

Только один из нас – некромант. Я знаю об Источниках так же мало, как ты знаешь о моем доме.

– Я не некромант. Я даже не пробовала Источник некромантии с тех пор, как они определили, что у меня есть к ней установка. В академии даже не учили некромантии.

Отговорки. Эти тени – твоих рук дело, а не моих.

Правда – это тюрьма. Она стоит за нами всю нашу жизнь и только и ждет, когда мы вступим в ее запретную зону. Я слышала, люди говорят, что правда может тебя освободить. Как ни странно, но это чертова ложь. Правда сковывает тебя, определяет образ мышления, чувств, веры. Правда – противоположность свободе. Ложь, с другой стороны, может быть такой, какой мы хотим ее видеть. Ложь может освободить нас от бремени, под которым правда похоронила бы нас. Ложь может облегчить боль, которую правда заставила бы гнить и гноиться. Ложь может иметь смысл там, где правда просто разоблачила бы нас в том, какие мы лицемеры; урок, который хорошо знают все родители. Мир основан на лжи, на лжи и только на лжи. Но правда всегда рядом, она только и ждет возможности разрушить все, что мы построили.

В ту ночь Сссеракис говорил правду, и я не смогла найти ложь, которая избавила бы меня от замешательства и боли. Каким-то образом призраки были делом моих рук. Я сама, совершенно непреднамеренно, навлекла на себя их появление. Я понятия не имела, как я это делаю, и древний ужас был моим единственным доверенным лицом в этом вопросе. Я не могла рассказать никому из остальных о Сссеракисе, и уж точно не могла им сказать, что я некромант, который воскрешает мертвых в виде духов, чтобы они меня преследовали. Как я могла объяснить Хардту, что даже после смерти его брат не нашел покоя, потому что я каким-то образом ответственна за то, что вырастила его в виде призрака, который будет следовать за мной всю мою жизнь? Я уже несла ответственность за смерть Изена, и правда о том, что я также несу ответственность за его продолжающиеся мучения, была невыносима даже для меня.

Я сделала то, что часто делают многие из нас, сталкиваясь с суровой правдой, с которой мы не хотим мириться: я выпрыгнула из ближайшего окна. Конечно, я не могла сбежать от Сссеракиса, но, по крайней мере, на время оставила призрак охотника позади. Мое окно выходило в наш маленький сад, и мне приходилось быть осторожной, чтобы не наступить на свою спайстраву. Дело было не только в том, что я не хотела повредить растения, но и в том, что стебли у них были с острыми шипами, и в спешке покидая свою комнату, я не потрудилась найти свою обувь, да и вообще ничего другого, если уж на то пошло. Я стояла в саду, одетая только в свободную белую рубашку, но, по крайней мере, огонь внутри меня не давал замерзнуть моим рукам и ногам.

Сделав глубокий вдох, я выдохнула через губы и принялась выполнять упражнения на растяжку и стойки, которым научил меня Тамура. По правде говоря, мне хотелось двигаться, и я бы с радостью пустилась наутек, но я была неподходяще одета, и мне не хотелось возвращаться в свою комнату, пока охотник все еще там. Призрак выгнал меня из моего дома. Жаль, что я не могу сказать, что это был последний раз, когда такое случилось.

В этой череде упражнений легко потерять счет времени. Я не знаю, во сколько я проснулась, но к тому времени, как я закончила, небо уже начало светлеть. Когда над Ро'шаном забрезжило утро, город начал сотрясаться. Великую цепь поднимали, и, наконец, пришло время снова оставить Ишу позади. Я надеялась, что в следующий раз, когда мы будем пролетать мимо, у меня будет возможность сразиться с Терреланской империей. На случай, если ты никогда не задумывался о практической стороне осады империи, позволь мне быть предельно честной. Даже учитывая, что это пугающая перспектива. Тогда пределом моего плана была клятва уничтожить Террелан, но я даже не думала о том, как я могу это сделать.

За мной наблюдали. Я поняла это по ползущему ощущению между лопатками – на меня смотрели, хотя я не могла сказать, откуда. Сильва стояла у калитки в наш маленький садик, и на ее лице сияла восхищенная улыбка. Несмотря на ранний час, она выглядела энергичной, ее золотистые волосы почти сияли в первых лучах солнца, а глаза были голодными.

– Не останавливайся из-за меня. Я наслаждаюсь видом, – сказала Сильва.

Я не была уверена, как к этому отнестись. Вывод был очевиден: она наблюдала, как я сгибаюсь и тянусь. И все же я чувствовала себя неловко, как будто меня застали за чем-то запретным. Я скрестила руки на груди и отвернулась от нее. С тех пор, как она поцеловала меня, нам не удавалось поговорить, по крайней мере, по-настоящему. Я снова и снова прокручивала в голове тот разговор, пытаясь понять, что он означал, что чувствовала я и что чувствовала она по отношению ко мне. Как и в то время, когда я была в Другом Мире, все мои мысли вызывали у меня только новые вопросы; вопросы, которые я была полна решимости задать Сильве во время нашей следующей беседы. Но вот она появилась, солнце только начинало всходить, Ро'шан начал просыпаться, и я не могла подобрать слов. Все, что я хотела ей сказать, все вопросы, которые хотела ей задать, – все это исчезло. Сильва знала. Она видела меня, видела меня насквозь и поняла мое разочарование и неловкое смущение даже раньше, чем я сама. Но, конечно, она видела, потому что заглядывать в сердца людей всегда было ее даром.

Она подошла к моему окну, слегка подпрыгнула и села на подоконник. Тут я заметила, что в руке у нее бутылка с длинным горлышком, в которой было что-то розовое. Если не ошибаюсь, это было фруктовое вино с ее любимого виноградника.

– Ты празднуешь? – спросила я, наконец-то набравшись смелости снова взглянуть на нее; я почувствовала, как мое сердце подпрыгнуло от этого зрелища.

– Да, так оно и есть. Шесть дней торговли, – с усмешкой ответил Сильва, – и ни одной неудачной сделки. На самом деле, я завела несколько отличных новых связей и обеспечила Ро'шану нового поставщика железа на треть дешевле, чем мы платим в настоящее время пахтам Итексии. Так что, да, я праздную. И я действительно надеялась, что ты присоединишься ко мне.

Я так и сделала. Мы сидели на подоконнике и разговаривали, распивая бутылку вина и наблюдая, как солнце встает над городом. В компании Сильвы мои нервы и смущение мгновенно улетучились. Я поймала себя на том, что смеюсь, когда она рассказала мне о молодом землянине-торговце, который пытался выучить пахтский, но так сильно коверкал слова, что чуть не сорвал сделку в момент ее завершения. И снова история о толстой женщине-землянине, которая на самом деле предложила Коби руку и сердце. По-видимому, переменчивая Аспект на целый день приняла облик потрясающего мужчины из Полазии, и это сильно возбудило женщину-торговку. Одной мысли о том, что кто-то пытается ухаживать за Коби, было достаточно, чтобы заставить меня хихикать и с трудом дышать из-за вина, которым я подавилась.

Оглядываясь назад, я не могу сказать, когда это произошло и кто из нас сделал первый шаг, помню только, что мы снова поцеловались. Повторяю, в прошлый раз Сильва поцеловала меня, тогда как сейчас мы поцеловали друг друга. Мое сердце бешено колотилось от прикосновения ее губ, в голове было пусто, если не считать ощущения ее присутствия. Никогда еще жизнь не была такой радостной, и все, что было позади и впереди, могло быть только бледной тенью этого мгновения. Чувство и чувственность смешались. Вдыхать запах друг друга, чувствовать друг друга на ощупь, пробовать друг друга на вкус. Я хотела ее так, как никогда и ничего не хотела; и наслаждение от прикосновения ее губ к моим, от того, как ее тело медленно двигалось напротив моего, было почти невыносимым.

Остаток дня мы провели в моей комнате, на самом деле, большую его часть мы провели в моей постели. Все прошло как в тумане: шепот, горячее дыхание и долгие поцелуи. И более. К тому времени, как мы вышли, день уже давно прошел, и ночь снова вступила в свои права. В некотором смысле, можно сказать, что этот день был потрачен впустую, но день, проведенный в объятиях любимого человека, никогда не бывает потрачен впустую. Именно в такие моменты, будучи сплетенной в кем-то другим, даже я могу найти новые причины для того, чтобы идти вперед.