Текст книги "Уроки, Которые не Выучивают Никогда (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Глава 43

Шок может сотворить с человеком ужасные вещи. Он отключает рациональный ум и заставляет принимать неверные решения. Я уже была достаточно опытна в принятии неверных решений даже без шока, так что ты, наверное, можешь себе представить, как я отреагировала, увидев, как умирают мои друзья. Более мудрая женщина, возможно, побежала бы в их сторону, чтобы найти выживших, взять ситуацию в свои руки и сплотить тех, кто у нас остался. Вместо этого я повернулась к Иштар и схватила ее за воротник.

– Ты сказала, что высадка безопасна! – крикнула я своей наставнице по фехтованию.

Обвинять – дурацкая игра. В ней нет победителей, кроме тех, кто не играет. Дружба, длившаяся всю жизнь, может быть потеряна из-за одного-единственного обвинения. Хуже того, тебе даже не нужно соглашаться играть, любой может втянуть тебя в раздачу даже против твоей воли. Не думаю, что я могла бы выбрать худшего противника для игры, чем Иштар.

– Ты сказала, что уничтожила все ринганы! – Я толкала Иштар назад, пока она не оказалась на краю крыши.

Очень медленно Иштар протянула свои когтистые лапы и схватила меня за руку. Какое-то мгновение мы боролись друг с другом, но она была сильнее меня и гораздо лучше знала, как разорвать хватку человека. Через несколько мгновений я отпустила ее воротник и обнаружила, что обе мои руки неестественно вывернуты. Еще мгновение спустя Иштар поставила меня на колени, шипящую от боли.

– Не принимай мою симпатию к тебе за слепоту, Эскара. Твои большие питомцы-земляне могут позволить тебе изливать на них свою злость, но не я. Никогда. – Иштар не стала указывать на то, что моя вина была не меньше ее – мы не смогли обезвредить все военные машины. Мы все были виноваты. И абсолютная истина состоит в том, что нужно брать вину на себя. Независимо от того, кого ты втягиваешь в раздачу, в итоге ты всегда играешь против самого себя.

Иштар отпустила меня, и я вскочила на ноги, глядя в ее сияющие глаза. Несмотря на свою силу и волю, даже Иштар долго боролась с бурей в моих глазах. Она покачала головой и отвернулась, уже высматривая выход на улицу.

– Эска? – Снизу донесся голос Хардта. Я подошла к краю крыши и увидела, что у моего друга странно свирепый вид. Его лицо было вытянутым и осунувшимся, но в чертах его лица не было печали, только решимость. Я заметила, что его руки были в красных пятнах вокруг металлических кастетов, которые он носил. – Что случилось?

– Второй флаер разбился, – сказала я, указывая в направлении столкновения. – Мы не смогли обезвредить все ринганы. – У меня закончились слова, и я покачала головой. Они были мертвы. Погибли из-за моей ошибки.

– Ужасная ученица, – сказала Иштар, уже спустившаяся на землю. – Прекрати хандрить. Это правильное слово? Хандрить?

Хардт кивнул, а затем обратил свое внимание на меня:

– Кто-нибудь выжил?

– Как мы узнаем отсюда? – спросила Иштар. – Пойдем. Кто-то должен взять на себя ответственность, а эта ужасная ученица слишком занята тем, что плачет и пытается сбросить меня с крыши.

Я посмотрела на пыль, поднимающуюся над местом крушения, и попыталась оценить расстояние. Вероятно, мы могли бы быстро добраться до него бегом, если бы нас не ждали в засаде. Конечно, я могла бы добраться до него гораздо быстрее, воспользовавшись несколькими порталами. Я распахнула один из них перед собой, ведущий на другую крышу, видневшуюся вдалеке. Как раз в тот момент, когда я собиралась пройти, портал замерцал и на мгновение показал не ту крышу, к которой я стремился, а что-то еще. Что-то темное и чужое. И все же я собиралась рискнуть.

Нет! Ты не утащишь меня с собой в небытие, Эскара.

У меня в голове промелькнула мысль о Тамуре и Имико, лежащих ранеными во флаере. Перед глазами возник образ Сильвы, лежащей там, в синяках и крови, заваленной обломками, умирающей в одиночестве. Портал снова замерцал, показывая то, другое место. Есть места, где магия действует странным образом, обычно это места разрушительных сражений, где когда-то сталкивались непостижимые силы. До'шан – одно из таких мест. Или, возможно, это просто потому, что я привлекла внимание того, кто смотрел сквозь великий разрыв.

– Это стоит того, чтобы рискнуть. – Я не уверена, сказала ли я это для себя или для Сссеракиса. Думаю, я пыталась убедить нас обоих или, может быть, просто пыталась оправдать свои действия. Я бросила себя в портал, прежде чем кто-либо успел меня остановить.

Время зависит от восприятия. Оно не линейно, а полностью зависит от наблюдений тех, кто его испытывает. С одной стороны, время продолжается, пока ты спишь, и все же часы могут пролететь, как мгновение. Я потеряла время в этом портале. Луны стояли высоко в ночном небе, когда я вошла, но, когда я вышла, они были всего лишь бледными тенями на ярко-голубом небе, солнце поднималось над восточным горизонтом. Я остановилась на крыше и почувствовала, что дрожу, но не от холода, а от чувства, от которого не могла избавиться. Мое пребывание в этом портале было похоже на сон, который исчез, как только я проснулась, но он оставил после себя впечатление, чувство. Страх, я думаю. Не тот страх, который Сссеракису нравилось внушать мне, а какой-то другой страх. Определенное знание о том, что должно произойти что-то великое и ужасное, или, возможно, уже происходило. Я стояла перед этим порталом, изо всех сил пытаясь осознать то, что я только что пережила, изо всех сил стараясь это запомнить. Затем я почувствовала, как что-то позади меня тянется из портала, вырываясь из какой-то пустоты, которая поймала его в ловушку. Я захлопнула портал, повернулась и споткнулась; упав на задницу, я поползла к краю крыши. Но там ничего не было.

– Что только что произошло? – спросила я Сссеракиса. – Где мы были? Как долго мы там пробыли? – Не знаю, почему я предположила, что у ужаса будут ответы, когда их не было у меня. Меня приветствовала тишина. Это была ненастоящая тишина, меня окружали звуки города. Ветер завывал на улицах, неся с собой обрывки слов или звуков, которые я не могла разобрать. Но внутри меня царила тишина. Сссеракиса там не было. Я не чувствовала ужаса.

Странно ли, что отсутствие ужаса испугало меня больше, чем что-либо еще, что я помню? Сссеракис ежедневно внушал мне страх, играя с моими снами и вселяя сомнения в мой разум, но в том, что он говорил, всегда была доля правды. Я поняла, что привыкла полагаться не только на силу, которую он давал моим конечностям, но и на его советы. Я полагалась на его предупреждения и его мнение. Но больше всего я полагалась на компанию, которую предлагал Сссеракис. С тех пор как я обнаружила ужас, бродящий в самых темных глубинах Ямы, я никогда не была одинока. И как бы сильно Сссеракису ни нравилось пугать меня, я обнаружила, что гораздо больше боюсь этого одиночества.

Отсутствие ужаса напугало меня больше, чем что-либо еще, что я помню. Странно ли это? Сссеракис ежедневно внушал мне страх, играя с моими снами и вселяя сомнения в мой разум, но в том, что он мне говорил, всегда была доля правды. Я поняла, что привыкла полагаться не только на силу, которую он давал моим конечностям, но и на его советы. Я полагалась на его предупреждения и его мнение. Но больше всего я полагалась на компанию, которую предлагал Сссеракис. С тех пор как я обнаружила ужас, бродящий в самых темных глубинах Ямы, я никогда не была одинока. И как бы сильно Сссеракису ни нравилось пугать меня, я обнаружила, что боюсь этого одиночества гораздо больше.

– Сссеракис? – Мой голос прозвучал тихо и жалко даже для моих собственных ушей. Я вдруг почувствовала, что за считанные минуты у меня отняли все. Во-первых, Сильву, Тамуру и Имико, их смерть была почти неизбежна. Хардт, Иштар и даже Хорралейн, по-видимому, исчезли. Прошло по меньшей мере несколько часов, и никто не мог сказать, где они могут быть в городе, и даже живы ли они еще. И теперь мой древний ужас исчез. Мой пассажир. Мой мучитель. Мой напарник. – Сссеракис, где ты? – попробовала я еще раз. Я не могла справиться с заданием без ужаса. У меня ничего не получится.

Меня охватила паника. Мне стыдно в этом признаваться, но так оно и было. Как я могу описать, каково это – так долго чувствовать уверенность в компании, в буквальном смысле никогда не оставаться одной, а потом эта уверенность пропадает? Я полагаю, что, в некотором роде, это похоже на то, как если бы ребенок был разлучен со своей матерью. Ребенок привыкает к тому, что его мать всегда рядом, всегда в его распоряжении, всегда на расстоянии слова или звука. Часто – я это видела, – когда они разлучены, ребенок просто стоит и плачет о том, что он потерял. Эта форма паники вызывает такую реакцию, и именно эту панику я испытывала. В своем состоянии паники я приняла еще одно глупое решение. Я призвала магию, таящуюся в моем животе, и открыла новый портал. Я не указала ему направление. Я просто открыла дыру в мире.

Что-то пробудилось к жизни внутри меня.

Закрой его!

Я захлопнула портал как раз в тот момент, когда чувство страха начало возвращаться. Сссеракис снова был со мной, обвиваясь вокруг моей души. Я почувствовала панику древнего ужаса, копию моей собственной. Долгое время никто из нас не произносил ни слова, наслаждаясь обществом друг друга, облегчением от того, что мы больше не одни. Мой ужас вернулся.

– Что случилось? – спросила я, как только мое собственное бешено колотящееся сердце успокоилось.

Ты оставила меня там. В голосе ужаса смешались паника и обвинение. Если бы это был землянин, я бы сказала, что он был на грани слез.

– Как?

Это существо не давало мне уйти. Оно пыталось разобрать меня на части, понять меня.

– Кто это был?

Монстр.

Справедливости ради стоит отметить, что, когда монстр называет кого-то еще подобным образом, это предупреждение, к которому стоит прислушаться. Я решила, что было бы разумно больше не использовать порталы. Сссеракис полностью согласился.

В конце концов, я встала и взяла себя в руки, чувствуя себя гораздо лучше, теперь, когда древний ужас снова был со мной. Мы все еще были далеко от места крушения, и мне казалось, что лучше всего встретиться с кем-нибудь из остальных. Даже если большинство моих друзей не выжили в катастрофе, я должна была верить, что Хардт и Иштар отправятся туда, чтобы их проведать. Я должна была верить, что некоторые из них выжили после нашего злополучного нападения на До'шан.

Из окон и из переулков за мной наблюдали чьи-то глаза. Я чувствовала их, по моей коже пробегали мурашки, но каждый раз, когда я оборачивалась, там никого не было. Сначала я подумала, что это мое воображение, последствие того, что произошло за время нашего пребывания в портале, но Сссеракис заверил меня, что это не пустая фантазия. За мной наблюдали Дикие. На всякий случай я создала в руке источникоклинок и продолжала идти. Я была готова к нападению любого из существ, но это не означало, что я должна была быть агрессором. Не в этот раз. Если они оставят меня в покое, я буду более чем счастлива.

Наверное, я выглядела сумасшедшей, когда бродила по этим улицам с мерцающим фиолетовым клинком в руках и разговаривала с древним ужасом, который овладел мной. Очевидно, я никогда не была по-настоящему одинока, пока Сссеракис все еще был внутри меня, но так же, как когда Вейнфолд заключил мое сознание в корону, существо из портала заперло Сссеракиса в своем мире. Ужас либо не мог, либо не хотел многое рассказать мне о своем переживании, за исключением того, что ему казалось, будто какая-то огромная рука постоянно теребит его, пытаясь оторвать от ужаса нити сознания. Из этого следует извлечь урок. Сссеракис был одним из самых влиятельных монстров в Другом Мире – все его боялись – и правителем собственного города-государства. В Оваэрисе он был просто еще один монстром, которого следовало бояться и держать на расстоянии. Внутри портала древний ужас был не более чем диковинкой, которую можно было потрогать, изучить, препарировать. Каким бы могущественным ты себя ни считаешь, всегда найдутся те, кто окажется сильнее.

Здания очень походили на здания разрушенного города Джиннов, только стены изгибались в обратном порядке. Когда я шла по подземным залам, стены были наклонены сначала наружу, а затем обратно внутрь, но здесь внешние стены были наклонены сначала от меня, а затем ко мне. Когда я шла по этим улицам, я невольно вспоминала свое пребывание там. Когда Изен и Джозеф еще были живы. Словно по сигналу, я обнаружила, что призрак Изена наблюдает за мной из тени неподалеку. Я послала своего бывшего любовника к черту, но если он и услышал меня, то никак не подал виду. Тогда до меня дошло, что другие мои друзья не явились мне в виде призраков, и я спросила себя, означало ли это, что они все еще живы. Хардт, вероятно, был слишком вежлив, чтобы преследовать меня, но я не сомневалась, что Имико посвятит свою нежизнь тому, чтобы сделать мою оставшуюся жизнь как можно более несчастной. Слабая надежда, но я за нее цеплялась.

К тому времени, как я добралась до места крушения, у меня уже были попутчики, как живые, так и мертвые. К Изену присоединились двое охотников из Леса Десяти, и моя жуткая аудитория наблюдала за мной из разных теней. Из живых за мной следовали несколько диких пахтов. Они не проявляли агрессивности, и я была рада оставить все как есть, но они, казалось, были полны решимости наблюдать за мной издалека, болтая друг с другом на каком-то неизвестном мне языке. Достаточно странно, что Дикие ходили на четвереньках, крадясь за мной, как бродячие собаки, но когда они останавливались, то вставали на задние лапы.

Место крушения представляло собой груду обломков. Флаер снес здания и превратил часть улицы в руины. Он также почти развалился от удара. Я увидела, что половина пропеллера застряла в ближайшей стене, а куски корпуса валялись повсюду. Бочки и ящики были вскрыты, еда, которую мы привезли с собой, разбросана по пыльным улицам. Несколько Диких пробирались между обломками, хватая все, что попадалось им под руку, и либо запихивали это в рот, либо прижимали к себе, ревниво охраняя, как будто еда была ценнее самой жизни. Там тоже было несколько тел, и я их узнала. Я нашла Элига и Гена, помощников Иштар, и еще два тела, которые не смогла опознать. Они были раздавлены обломками корпуса, и у меня не хватило смелости их откопать, но это были пахты, еще двое наемников Иштар. Оператор флаера тоже был мертв, я нашла его тело, насаженное на обломок поручня. Шесть тел, и ни одно из них не принадлежало моим друзьям. Не нашла я и тело Сильвы. Тяжесть в моей груди немного спала. Они выжили. Она выжила. На данный момент.

– Где они? – крикнула я Диким, которые теперь окружали меня. Они переговаривались между собой, некоторые из них слегка переминались с ноги на ногу. В своих рваных одеждах, туго натянутых из-за холодного воздуха, они выглядели жалко. И все же эти существа управляли ринганами. Они сбили флаер и убили по меньшей мере шесть человек. Я снова закричала на них, отчасти потому, что надеялась, что кто-нибудь из моих друзей может оказаться поблизости и услышать меня. Отчасти просто потому, что я хотела выплеснуть свое раздражение, а находившиеся поблизости Дикие были самыми легкими мишенями.

Они мертвы, Эскара. Нам следует направиться к центру города. К сфере.

– Нет, пока не буду знать наверняка. – Я цеплялась за веру в то, что они все еще живы, иначе ко мне явились бы их призраки. Они могут быть ранены, даже умирать, но пока я не увижу их призраки, я не позволю себе поверить, что они мертвы.

Ты не будешь счастлива, пока не найдешь их трупы? Ты действительно хочешь увидеть своих друзей мертвыми? Искалеченными, как тот дурак, в темноте.

Я невольно представила себе Сильву такой же разбитой, как Изен. Ее прекрасное лицо было изуродовано, нога распорота и кровоточит…

– Прекрати!

Сссеракис рассмеялся. У тебя новый призрак, Эскара.

В этом ужас был прав. Ген стоял в стороне от остальных, глядя на свой труп. При жизни он всегда был добрым, всегда шутил, скалил зубы и не скупился на деньги. Не раз я напивалась за его счет. Теперь он был мертв и стал еще одной фигурой в моей жуткой свите. Я все еще не понимала, как вызываю призраков, как тащу их за собой даже спустя годы после их смерти. Но, если бы я могла, я бы с радостью отпустила Гена, чтобы он обрел хоть какой-то покой в своей загробной жизни. Он был более оживленным, чем другие мои призраки, и я спросила себя, не потому ли это, что он был, за неимением лучшего термина, более свежим. Я не уверена, насколько призраки сохранили чувствительность, но я подошла к Гену и встала рядом с ним, пока он смотрел на это тело.

– Мне жаль. – Пустые слова, но я все равно их произнесла. И я не шутила.

Сссеракис снова рассмеялся. Ты извиняешься перед мертвыми, но не перед живыми. Они твои. Ты убила их, ты ими владеешь. Используй их, Эскара.

– Как? Они призраки. Как я могу их использовать? Как они могут мне помочь?

Тогда Ген посмотрел на меня, но, в отличие от Изена, в его глазах не было обвинения. Он обнажил зубы в улыбке, которую я так хорошо у него знала. Затем он указал на соседнее здание.

– Что там внутри? – спросила я. Конечно, я не получила ответа. За годы учения я узнала о призраках одно: они не могут говорить. Большинство из них едва ли обладают разумом.

Вероятно, это ловушка. Твои призраки стремятся заманить тебя в опасную ситуацию.

– В один момент ты говоришь мне использовать их, а в следующий, что они замышляют что-то против меня. – Сссеракис сделал то, что делал всегда, сея сомнения и страх в моем сознании.

Я сформировала источникоклинок в руке и подошла к дверному проему, Ген последовал за мной. Дверь была заперта, но запертые двери мало что могут сделать против обученного взломщика. Возможно, я могла бы действовать мягче, используя кинемантию, чтобы открыть замок, но хитрость никогда не была моей сильной стороной. Я ударила по двери взрывом кинемантической энергии, который отбросил ее в комнату за ней. Дикие позади меня начали переговариваться, как я предполагаю, взволнованными голосами.

– Ты можешь прикрыть мне спину? – спросила я Сссеракиса. По правде говоря, я понятия не имела, как ужас смотрит на мир. Мог ли он видеть только то, что видела я, или он существовал в моей тени? Раньше это не казалось мне уместным, но теперь, когда я была почти одна, я поняла, насколько полезно было бы знать ограничения ужаса. К сожалению, в ответ на свой вопрос я получила только угрожающий смешок.

Большинству людей требуется время, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению, но благодаря моей связи с Сссеракисом я отлично видела даже в самых темных местах. В тот день это спасло мне жизнь. Не успела я переступить порог, как на меня набросился Дикий в потрепанной одежде и с грубым ножом в руках. Было тесно, и я выбрала короткий источникоклинок. Я отвела удар в сторону, а затем проделала зияющую дыру в груди нападавшего. На Диком не было доспехов, клинок глубоко вонзился в тело, и дикарь упал на пол, скуля и испуская последние вздохи. Другой Дикий бросился на меня с другого конца комнаты, и я подняла руку, вызывая выброс огня. Дикий вылетел из здания, крича от боли, пока сгорал заживо. Не самый приятный способ умереть. В тот момент я не чувствовала вины. Это пришло позже.

Для полуразрушенных зданий на почти брошенных улицах, и населения, которое, казалось, состояло из одичавших пахтов, мало чем отличавшихся от зверей, внутри здания было на удивление чисто. Там была мебель, хотя и незнакомого мне типа, и стопка горшков в одном углу. Даже когда ветер задувал в дверь, пыль не поднималась. Думаю, тогда я поняла, что До'шан – вовсе не руины. Это был живой город, совершенно непохожий на Ро'шан, почти за пределами узнавания родства, но все же это был город.

Ген вплыл в здание, не обращая внимания на окровавленного Дикого на полу, и остановился в центре комнаты. Затем призрак посмотрел прямо вниз, на маленький деревянный люк. Я поняла намек. В скалу под зданием были встроены каменные ступени, которые вели вниз, в темноту, так далеко, что даже мое ночное зрение не могло проникнуть сквозь нее. Я заколебалась.

Нечего бояться темноты.

– Меня пугает то, что может скрываться в темноте.

Сссеракис усмехнулся. Мы скрываемся в темноту, Эскара. Они должны бояться нас.

С этим чувством в голове я начала спускаться в глубины До'шана.

Глава 44

Истина легко приходит в темноте. Я думаю, возможно, это потому, что нас почти ничто не отвлекает.

Что-то не давало мне покоя, когда я спускалась по лестнице. Это был вопрос, который я игнорировала с тех пор, как мы спустились по лестнице. Теперь я знала, что у Сссеракиса есть ответ на этот вопрос.

– Ты сказал, что Джинны были архитекторами вашего мира. Что они построили в нем все.

Да. Они придают всему форму, соответствующую их замыслу. Даже здесь, на лестнице, ведущей в темноту, видна эстетика Джиннов. Сссеракис был прав насчет этого. Стены были выгнуты наружу, а затем снова внутрь – отличительная черта дизайна Джиннов, хотя я не могла понять его предназначения.

– А это означает, что они посетили твой мир и изменили его по своему замыслу, точно так же, как и мой. Но это не вся правда, так? Они не просто построили ваши города и придали форму вашим ландшафтам. Джинны создали Другой Мир, так?

Сссеракис некоторое время молчал. Достаточно долго, чтобы лестница закончилась, и я оказалась в коридоре, похожем на те, по которым я спускалась в разрушенном городе Джиннов. Я задействовала свой Источник пиромантии и зажгла в левой руке яркое желтое пламя, и драгоценные камни на стенах начали светиться изнутри. Это было знакомо и мне, и Сссеракису.

Джинны хотели создать что-то, что они могли бы полностью контролировать. Несмотря на всю свою мощь и целеустремленность, они обнаружили, что все еще связаны законами этого мира. Поэтому они стремились создать нечто, неподвластное никаким законам, кроме их собственных. Они построили мой дом. Реальность, которая могла подчиняться их воле. И в этой реальности они создали мир, такой же большой, как этот, но без законов, управляющих его существованием. Солнца нет, но есть тепло и свет, и все вокруг продолжает расти. Погоды нет, но ветер все еще воет, а вода все еще течет.

Объединив свои силы и создав мир, который подчинялся их воле, Джинны воздвигли города, гораздо более величественные, чем те, что они могли бы построить здесь. Они играли с силами природы, такими как гравитация, и заставляли свой новый мир создавать странности и чудеса. Они создали целый мир и превратили его в свою личную игровую площадку. Сссеракис на некоторое время замолчал. По крайней мере, так нам сказали.

– Потому что тебя там не было. – Я продолжала следовать за призраком Гена, пока он плыл по коридору. В отличие от разрушенного города Джиннов, этот не был пустынным. Я заглядывала в комнаты, мимо которых проходила, и видела, как изнутри на меня смотрят глаза Диких, изучая меня. От запаха готовящегося мяса у меня защипало в носу. – Вас не существовало. Ужасов не существовало. Другой Мир был пуст.

Тебе потребовалось достаточно много времени, чтобы понять это.

– Джинны создали ваш мир, но вас создали Ранд.

Сссеракис издевательски рассмеялся. Ты так близка к истине, Эскара.

– Тогда скажи мне.

Ранды придали нам форму, но создали нас не они, а вы.

– Что? – Справедливости ради стоит сказать, что это было ошеломляющее откровение. Хотя и правдивое, по-своему.

Возможно, ты заметила, что и Ранд, и Джиннам не хватает воображения? Сила у них есть. И желание ее использовать. И все же все они только имитируют то, что было раньше. Джинны создали целую реальность и сделали ее настолько похожей на эту, насколько смогли, изменив лишь мелкие детали здесь и там. Ранд могут создавать детей в любой форме, какую пожелают, но все их Аспекты принимают форму землян, пахтов или таренов. Даже формы, которые они принимают. Мезула выглядит так, словно все народы вашего мира объединились в одно целое. Вейнфолд принимает форму огня.

– Джагран принял форму молнии. Но какое это имеет отношение к тому, кто вас создал?

Это имеет отношение к причине, по которой началась война между Ранд и Джиннами, Эскара.

– Почему? Из-за чего началась война?

Моя тень шевельнулась у меня под ногами, и на мгновение передо мной возник Сссеракис, сочащийся чернильной тьмой. Ужас смеялся надо мной, как в моем сознании, так и из моей тени. Перестань спрашивать у меня ответы на все вопросы и найди их сама.

– Но ты же знаешь ответы, так почему бы просто не сказать мне?

Потому что так веселее.

Разочарование редко приводит к ясности мысли. Сссеракис дал мне достаточно информации, чтобы заставить меня усомниться во всем, что я знала о Ранд, Джиннах и войне между ними. Войне, которая во всех отношениях сформировала Оваэрис. Войне, в результате которой были уничтожены оба народа. Я пыталась разобраться в этом, основываясь на всем, что я узнала, но нашла только разочарование, и, судя по издевательскому смеху Сссеракиса, ему это нравилось. Сейчас я оглядываюсь назад и думаю, что вижу в этом другую правду. Сссеракис отвлекал меня, заставляя задуматься о последствиях его разоблачения, а не воображать смерть моих друзей. Честно говоря, ужас знал меня слишком хорошо.

Для меня было неожиданностью, когда призрак Гена остановился перед открытой дверью. Он повернулся ко мне и кивнул, но не исчез. Я оглянулась и увидела поблизости других своих призраков, а за ними – блеск глаз Диких, наблюдающих из мрака. Как ни странно, но я была этому рада. Я всегда лучше действовала перед аудиторией.

За дверным проемом находилась огромная пещера, очень похожая на те, что были в разрушенном городе Джиннов, но в то же время сильно отличающаяся от них. Вместо дюжины светящихся колонн, тянущихся от пола до потолка, в центре помещения возвышалась одна-единственная колонна. Голубые каменные прожилки змеились от основания, но не соединялись с крышей, а заканчивались как раз на одном уровне с коридором, из которого я вышла. Эта колонна была такой большой, что на ее вершине находилось плато с палатками и ветхими зданиями. К небу поднимались струйки дыма, и я почувствовала какой-то запах, даже издалека. Готовящееся мясо.

Они мертвы. Эти существа убили твоих друзей и готовят их на ужин.

– Нет. – Я не могла в это поверить. И не поверю. Никто не был таким жестоким. В моей голове промелькнул образ Про́клятых, пожирающих своих же, и слова Иштар: Дикие для пахтов то же, что Про́клятые для землян.

Во мне снова вспыхнула искра гнева. Только это был не просто гнев, это была ярость. Ослепляющая, пылающая ярость, порожденная страхом, которому я не могла позволить стать реальностью. Если бы я так поступила, это бы меня сломало.

Пещеру пересекали дюжины веревочных мостов. Некоторые из них вели на вершину колонны в центре, а другие соединялись с дверными проемами на другой стороне пещеры. К дверному проему, в котором стояла я, вели три моста, и я выбрала тот, что вел на плато, и двинулась вперед.

Твои друзья мертвы, Эскара. Эти существа убили их. Заставь их бояться нас!

Дугошторм с треском вернулся к жизни. Не думаю, что я его вызвала, во всяком случае, сознательно, но он отреагировал на мою ярость. Молния заискрилась между моими пальцами и побежала вверх по рукам, но на этот раз она не обожгла меня. На этот раз это была моя молния, мой шторм.

В академии нас учили никогда не черпать из двух Источников одновременно. Магия, смешивающаяся внутри тела, может вызвать непредсказуемые реакции и ускорить отторжение. Но я уже давно забыла о своей учебе в академии, о тех уроках, которые не смогли преподать мне наставники, и перестала беспокоиться о последствиях. Я вызвала огонь внутри себя и позволила ему смешаться с молнией.

Веревочный мост был широким, на нем легко могли разместиться три человека в ряд, и он немного опускался, прежде чем подняться на плато. Не самый устойчивый мост, и по бокам у него не было направляющих канатов. Он представлял собой всего лишь несколько деревянных досок, связанных вместе. Я преодолела четверть пути, когда ко мне подскочил первый Дикий. Он бежал на четвереньках и вскочил, когда приблизился. Честно говоря, я не помню, было ли у него оружие или нет, но тогда я не обратила на это особого внимания. Левой рукой, окутанной огнем и молниями, я схватила Дикого за горло. Я – оружие. Он дернулся, когда молния ударила в его тело, и его спутанный мех мгновенно загорелся. Существо закричало, когда я сбросила его с веревочного моста на пол пещеры. Там, внизу, были и другие Дикие, поселение на земле, такое же, как и наверху, на плато. В воздухе стоял сильный запах готовящегося мяса. Привкус страха был еще сильнее.

Еще больше Диких ворвались на мост. Одни с плато, другие сзади. У этих определенно было оружие; я хорошо помню, как металл отражал мой огонь. Я стала оружием. Кульминацией десятилетия тренировок по работе с Источниками, нескольких лет спаррингов с Хардтом и Тамурой и месяцев жестокой опеки Иштар. Некоторых монстров я убивала огнем или молнией, поджигая их и отправляя в смертельное падение, а других – своим мечом, отработанными ударами и хорошо рассчитанными выпадами. Есть кое-что, что можно сказать об источникоклинках: они не затупляются, если ты им этого не позволяешь. В тот день я проверила этот факт.

Как только одни твари падали, их место занимали другие. Я – оружие. Мост опасно раскачивался, и я стала медленно пробираться по нему, переступая через тела, которые оставляла за собой. Я увидела, что еще несколько Диких карабкаются по стене колонны передо мной, и, бросив взгляд назад, поняла, что они и там делают то же самое. Сотни их поднялись со дна пещеры и окружили меня. Вскоре я обнаружила, что окружена, и отчаянно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, чтобы не упускать из виду всех своих врагов. У некоторых существ было оружие, у других – только зубы и когти. Позволь мне заверить тебя, что дикое животное так же смертоносно со своим природным оружием, как ты или я с клинком. Тем не менее, я продвигалась к плато, и каждый шаг приносил еще одну смерть. Еще один призрак присоединился к моей свите. Я была штормом, его яростью и неистовством. Моей молнией, моим клинком. Моим огнем и громом, и красный дождь падал вокруг меня.

Сссеракис наслаждался резней и страхом, который мы вызывали. Я вызывала. С каждым мгновением ужас становился все сильнее, подпитываемый моими действиями. Но Дикие не прекращали наступать, несмотря на свой страх. И даже с той силой, которую давал мне Сссеракис, я почувствовала усталость. Истощение наступило, когда я потеряла счет смертям, вызванным моими руками. Возможно, в тот день моя совесть пострадала больше, чем тело.