Текст книги "Уроки, Которые не Выучивают Никогда (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Глава 23

Джозеф

Ро'шан вернулся. Смерть получила сообщение, что он пролетает над западным Терреланом, и мы последуем за ним. Мы наняли порталоманта, чтобы добраться туда до того, как он улетит. И как только мы будем там, Смерть поднимется на борт Ро'шана и вернет Эску. Я все еще не могу поверить, что у нее будет ребенок. Или, я полагаю, у нее уже есть ребенок. Эска – мать? Это просто звучит неправильно. Ребенок, должно быть, от Изена. Они всегда наблюдали друг за другом в Яме, всегда находили причины быть ближе. Она заискивала перед ним. Она защищала его, даже когда оттолкнула меня. И я его убил. Я убил отца ее ребенка. Я спрашиваю себя, ненавидит ли она меня за это? Мне должно быть все равно. И мне действительно все равно. Она может ненавидеть меня. Скоро мы ее найдем, и Смерть бросит ее обратно в Яму. Пусть она проведет остаток своей жизни там, где оставила меня умирать.

Даже по прошествии нескольких месяцев я не нравлюсь другим. Я слышу, как они смеются надо мной, издавая хриплые звуки, имитирующие мои собственные. Жаль, что я не могу говорить, чтобы высказать им все, что я о них думаю. Уркол – грубиян. Он уродлив, как прыщавая задница. Я могу написать это здесь. Я знаю, что он не умеет читать. Я оставил несколько страниц рядом с ним для проверки. Он едва взглянул на них, прежде чем бросить в огонь. Жаль было тратить такую хорошую бумагу только на топливо, но теперь я знаю, что могу написать все, что захочу, и этот тупой, уродливый, грязный ублюдок ничего не узнает. Если только Тайн не прочтет ему их. Но я не думаю, что он это сделает. Тайн умеет читать, я это точно знаю, но у него нет времени. Как только мы останавливаемся на ночлег, он снимает чехол со своего щита и полирует его. Он полирует его часами напролет. Он спит всего несколько часов в сутки, и я вижу, как тяжело это ему дается.

В книгах из библиотеки академии было довольно подробно рассказано о последствиях недосыпания. Это плохо для большинства людей, но еще хуже для Хранителей Источников. У Тайна проявляются все признаки: затуманенный взгляд, внезапные приступы, бормотание себе под нос. Любой мог бы подумать, что он сумасшедший. Кроме того, он не следит за собой так, как раньше. Я не помню, когда в последний раз видел его бреющимся, и от него пахнет еще хуже, чем от меня в Яме. Смерть должна что-то сказать. Я знаю, она это заметила, но каждый раз, когда я вижу, как она наблюдает за ним, у нее просто грустный вид.

Несколько дней назад я мельком увидел щит Тайна. Он ревниво охраняет его, прячет, когда кто-то приближается, и смотрит на них, пока они не отойдут. Но я умею передвигаться бесшумно и подобрался поближе. Я увидел… Я не уверен, что увидел в этом отражении. Это был я, но это было похоже на сон. Я посмотрел в зеркальную поверхность и увидел свет, исходящий из моего живота. Я не знаю, что это значило, но Тайн поймал мой взгляд и ударил меня тыльной стороной ладони с такой силой, что у меня несколько дней шатались зубы. Я думаю, он пошел бы дальше, пнул бы меня, может быть, даже схватился бы за топор, но Смерть оказалась рядом в одно мгновение, сказала одно слово, и Тайн остановился. Я увидел страх за его безумием, всего на мгновение, а затем он отвернулся, прикрывая щит и прижимая его к себе.

Уркол только рассмеялся, но не над Тайном, а надо мной, распростертым на полу. Он относится к своему молоту почти с таким же уважением, с каким Тайн относится к своему щиту. И Смерть к ее мечу. В этом есть что-то странное. Может быть, они думают, что я слишком глуп, чтобы понять это, но я был с ними несколько месяцев и по крупицам разобрался в правде. Все трое – Лунные рыцари. Обладатели трех из десяти видов оружия, которые упали при столкновении наших лун тысячелетия назад. До меня доходили слухи, даже там, в Яме, что император Террелана собрал десять видов оружия впервые с тех пор, как их нашли. Теперь я верю, что это правда. Император воссоздал Лунных рыцарей, и я путешествую с тремя из них. Интересно, где остальные семеро?

Все это обретает смысл, когда я обдумаю это. Щит Тайна – это не обычный каплеобразный щит; это Безумие, названный так из-за эффекта, который он оказал на первого императора Оррана, Тануса Пер Оррана. Этот дурак был первым, кто начал войну со своими соседями, когда Иша была разделена на сотню маленьких королевств, и первым, кто провозгласил себя императором. Для этого он использовал щит. Не только на поле боя, гипнотизируя своих врагов видениями их будущего, а затем нанося смертельный удар. Он также бесконечно изучал видения, которые щит показывал ему, всегда в поисках следующего места для удара, следующего хода, который нужно сделать. Но этот щит – и будущее, которое он показывает, – такое же проклятие, как и дар. Видения сводили его с ума, показывая врагов на каждом шагу и заставляя его снова и снова видеть свою смерть: от рук врагов, от рук союзников. Некоторые говорят, что он даже видел, как его снова и снова убивает собственный сын. Но ни одно из этих будущих событий не было правдой. Он сделал их ложными. Тануса парализовали возможности, которые он видел в этом щите. Раньше щит указывал ему путь, но теперь он показал ему столько путей, что Танус не мог выбрать ни один. Чем больше путей щит ему показывал, тем больше он вглядывался в щит, пытаясь найти правильный. В конце концов, сын Тануса нашел своего отца мертвым, с перерезанными запястьями и залитым кровью щитом. Вот почему он был заперт в Академии Магии Оррана, за запертой дверью без замка. И его проклятие снова действует.

Тайн проявляет все признаки безумия, в честь которого назван щит. Как скоро он начнет думать, что кто-то из нас пытается его убить? Как скоро он начнет действовать? Может быть, я смогу избежать его подозрений. Может быть, я недостаточно важен. В конце концов, только Смерть по-настоящему говорит со мной, и она обращается со мной как со слугой. Я был одним из самых могущественных Хранителей Источников в армии Оррана, а теперь я ношу воду, ухаживаю за лошадями и помешиваю рагу. Думаю, мне так больше нравится. Жизнь без постоянных тренировок и войны. Без убийств. Но я думаю, что отдал бы все это обратно за Источник, который остался бы у меня в желудке и избавил бы меня от неутолимого, грызущего голода.

Остальные зашевелились. Я уже собрал свои вещи и вижу лошадь порталоманта на тропе позади нас. Мы скоро уедем. Я иду, Эска. Вслед за Смертью я приду за тобой.

Глава 24

В Ро'шане есть район, известный как Крэгхолд, где куски горы давным-давно начали крошиться и отваливаться. В скалу были вбиты металлические стойки и построен массивный деревянный пирс. Именно на этом пирсе находились флаеры, собственный маленький флот летающих кораблей Ро'шана; это единственный настоящий путь к поверхности мира внизу и обратно. Я, конечно, не считаю восхождение на великую цепь, и на то есть веская причина: только по-настоящему глупые люди решаются на такое. Я и раньше видела доки, поскольку провела там довольно много времени, пытаясь понять, как работают флаеры, но я никогда не была на пирсе и на борту одного из флаеров. Это упущение я собиралась исправить. На этот раз мне не придется карабкаться по цепи.

Сильва ждала нас у флаера, одетая в более удобную одежду, чем я когда-либо видела на ней, но все еще ослепительную и элегантную по сравнению со всем, что я когда-либо носила. Несколько пахтов погрузили ящики на флаер и затем поднялись на борт. Оказалось, что мы полетим вниз не одни. Рядом с Сильвой стояла высокая женщина-землянин, и вид у нее был кислый, как у вина, которое слишком долго настаивали. Она была такой же смуглой, как Тамура, с глазами более голубыми, чем у меня, и с толстыми косами, спускавшимися до поясницы. Я никогда раньше ее не видела, но она, казалось, хорошо знала Сильву. Я осторожно подошла.

– Эска, Хардт, Тамура, – Сильва поприветствовала нас всех улыбкой, а затем указала на женщину рядом с собой. – Это моя сестра, Коби.

Честно говоря, я была немного смущена. Я однажды встречалась с Коби. Я была заперта в камере и бредила от боли и истощения, не говоря уже о кровоточащей ране в плече, но моя память служила мне достаточно хорошо, чтобы помнить, что Коби была пахт, а не землянином. Думаю, шок и замешательство на моем лице были очевидны. Коби издала дикий смешок, повернулась и зашагала по трапу на борт флаера.

Тамура, который никогда не упускал возможности посмеяться, присоединился к ней и поднялся вслед за Коби на флаер, как будто это было не чудо из дерева, металла и магии. «Я могу носить много одежды, но я остаюсь самим собой», – сказал он, хихикнув.

Хардта, похоже, было не так легко убедить:

– Кто она такая?

Сильва пожала плечами.

– Коби – это Коби. Отведи от нее взгляд на мгновение, и она станет кем-то другим, но все равно останется Коби. Я объясню по дороге, у нас будет час или около того, прежде чем мы доберемся до окраин города.

– Ты идешь с нами? – И снова в моем голосе послышалось нетерпение, которое я не смогла сдержать.

Как же еще она может тебя предать? Ей нужно быть рядом, чтобы вогнать нож тебе между ребер. Или, возможно, это всего лишь уловка, чтобы вернуть тебя на землю, где она сможет оставить тебя на растерзание твоим врагам.

Я изо всех сил старалась не обращать внимания на Сссеракиса, но это все равно что игнорировать саму себя. Ужас был неумолим и всегда точно знал, куда ткнуть, чтобы пробудить мои страхи.

– Только до земли, – сказала Сильва. – Скоро сюда приедут торговцы, и все торговые сделки должны заключаться в присутствии городского чиновника.

– Только так Ранд может быть уверена, что получит свою долю сполна, – сказал богато одетый пахт, проходя мимо нас и поднимаясь по трапу. Пахты говорят на земном языке так, что их речь звучит почти музыкально, и этот не стал исключением.

– Должна ли я напомнить тебе, что Ранд – моя мать, Айвфул?

– Как я мог забыть, великолепнейшая Сильва? В конце концов, у тебя ее глаза, хотя, к счастью, их не так много. – Айвфул оскалил зубы в выражении, которое, как я впоследствии поняла, является эквивалентом улыбки для пахтов.

Рядом готовился второй флаер, и я увидела, как несколько таранов поднялись на борт, и даже гарн проскользнул по трапу и спустился в трюм. Несмотря на месяцы, проведенные на Ро'шане, я очень мало общалась с кем-либо из гарнов. Они по-прежнему оставались для меня загадкой. Внешне гарны напоминают слизняков, но у них не столько руки, сколько мясистые щупальца, которые могут вытягиваться или втягиваться обратно в тело. У них есть глаза, хотя они представляют собой не более чем блестящие впадины на том, что я считаю лицом, и рты, которые больше похожи на зияющие дыры, ведущие вглубь их тел. Они такие же чуждые и удивительные, как муры. И они пахнут. Я не хочу проявить неуважение, но выделения, которые они оставляют – а они оставляют много выделений – оскорбительны для меня. Мне сказали, что довольно оскорбительно указывать им на это.

– Может быть, мы отправимся в путь? Коби станет настоящей колючкой в заднице, если мы еще немного задержимся, – сказала Сильва, указывая на флаер.

– Думаю, я предпочитаю настоящую лодку, – сказал Хардт, поднимаясь по трапу. – Это лучше, чем карабкаться по цепи.

Сильва остановила меня, когда я поднималась на борт, протянув ко мне руку. В этой руке было что-то, что-то маленькое и почти сферическое. Что-то, что отражало свет и намекало на силу. Новый источник. Я почувствовала непреодолимое желание схватить его, запихнуть в рот и проглотить. У меня в желудке уже был один источник, и он во многом утолял голод, но сила вызывает зависимость. Она всегда приводит к желанию большего, а большее приводит к еще большему. Сила – это дорога без конца. Для меня, по крайней мере.

– Источник дугомантии. – Сильва взяла меня за руку, ее прикосновение было теплым и нежным и вызвало во мне трепет, который не имел ничего общего с магией, которой я сейчас владела. – Это от моей матери. Она просто одолжила его тебе, так что не потеряй.

– На это мало шансов. – Я, не теряя времени, отправила Источник в рот и проглотила его. Он был больше, чем я привыкла использовать, и я едва сдержала рвоту, но жажда силы взяла верх. Я почувствовала внутри себя новую энергию, ее было почти слишком много, как будто мои конечности изо всех сил пытались остаться в покое. Я подняла руку и потерла пальцы друг о друга, между ними засверкали искры. – Как ты узнала о моих настройках?

– Я не узнала. Но моя мать знала их с того мгновение, когда тебя увидела. Учитывая состояние руин внизу, она подумала, что эта особая магия может быть тебе полезна.

Сильва снова взяла меня за руку и даже не вздрогнула от искры, которая проскочила между нами обеими. Она повела меня по трапу к флаеру, где ждала Коби с суровым выражением в глазах. Через несколько мгновений причальные канаты отвязали, и пропеллер наверху заработал так громко, что я почти ничего не слышала, кроме него. Затем флаер оттолкнули от Ро'шана, и на какой-то ужасный миг мы резко накренились, но вскоре он выровнялся, плавно кружась, как листья на ветру.

Я немного постояла на палубе, на носу, чтобы не мешать Коби, которая управляла флаером. Я называю флаеры маленькими, но на самом деле, они довольно большие, намного больше нашего маленького дома на Ро'шане. Флаеры рассчитаны на перевозку грузов и имеют большие корпуса. На самой палубе часто полно тех, кто следит за тем, чтобы все прошло гладко. Я хотела посмотреть на систему, которая вращала пропеллер, и выяснить, что заставляет его работать, но я не осмеливалась приблизиться или вмешаться, не тогда, когда мы были так высоко, что даже мгновение без силы могло привести нас к падению навстречу смерти. В конце концов шум пропеллера стал слишком сильным, и я спустилась в трюм, где нашла Хардта, Тамуру и Сильву, и, что еще более удивительно, Имико.

Воровка проскользнула на корабль, и никто этого не заметил. Она улыбнулась мне из темноты, и я поняла, как она довольна собой из-за моего потрясения. Я попыталась скрыть его и проигнорировать ее, отказавшись спрашивать, как она попала на борт и почему. На самом деле это была мелкая победа, но Имико часто демонстрировала мою мелочность. Мне говорили, что сестры часто бывают такими, и я начала считать ее младшей сестрой, которую никогда не хотела. Я подошла к Сильве и села рядом с ней, прислонившись спиной к стене. Я ощущала дрожь пропеллера. Это одновременно успокаивало и приводило в замешательство.

– Кто ты такая? На самом деле? – спросила я Сильву. Возможно, было не самое подходящее время для этого; на борту флаера невозможно уединиться, и, хотя многие пахты были на палубе, я видела, что некоторые из них находились внизу, в трюме, вместе с нами. Но шум флаера был невыносимым, и я надеялась, что наш разговор не выйдет далеко за пределы ушей друг друга. – Я слышала, что люди называли тебя Аспектом.

В нашем маленьком флаере не было ни кроватей, ни стульев, и мы с Сильвой сидели на полу, прислонившись друг к другу плечом к плечу. Это было удобно и волнующе одновременно.

– Людям следует быть более осмотрительными. – В ее голосе слышались колебания, но меня уже тошнило от колебаний и заблуждений. Я хотела знать правду.

Сссеракис рассмеялся над этим мстительным смехом, полным издевки. Это существо – Ранд. Ранд не знают, как говорить правду.

– Это не ответ, – сказала я, игнорируя ужас внутри меня.

– Разве недостаточно того, что я выгляжу как землянин? Я говорю как землянин. Я чувствую себя землянином.

– Нет, недостаточно. Как если бы бард сыграл первые две ноты песни, а потом встал и ушел. – Я услышала ее улыбку. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы увидеть ее, я и так точно знала, как она будет выглядеть. Я сделала глубокий вдох и приготовилась задать опасный вопрос. – Ты Ранд?

– Да. – При ее признании я почему-то почувствовала, как у меня екнуло сердце. – Нет. Немного. Может быть.

Когда ты задаешь кому-то прямой вопрос, тот самый вопрос, который задавала ему дюжины раз до этого, и ответы намеренно, невыносимо расплывчаты, это начинает немного утомлять. Я напряглась и слегка отодвинулась от нее, и она вздохнула. Я надеялась, обманывая себя, что Сильва уклоняется от ответа на мой вопрос, потому что рядом были другие. Потому что это было то, что она могла сказать мне, и только мне одной.

Или потому, что она не хочет, чтобы ты знала правду. Потому что это слишком ужасно. Потому что, если бы ты знала, с кем сидишь рядом, ты бы боялась ее даже больше, чем меня.

– Я родилась не так, как ты, Эска, – сказала Сильва. Я взглянула на нее и увидела, что она смотрит на меня, и быстро отвернулась, чтобы мой очевидный интерес не заставил ее остановиться. – Я была… создана. Моя мать взяла частичку себя, один из ее аспектов, и с его помощью создала меня. Она называет нас своими детьми, а мы называем ее матерью, но мы – часть ее. Отдельные, индивидуализированные, но все же части ее. Некоторые из нас – земляне. Некоторые из нас – пахты. Коби – это нечто иное, хотя ей, безусловно, нравится выглядеть как землянин бо́льшую часть времени. Я думаю, это из-за меня. Мы, в некотором роде, близнецы, созданные вместе. У каждого из нас было детство. Мы росли, нас воспитывали. У каждого из нас было время познать себя; кто мы такие. Кто я. Чего я хочу от жизни.

Сильва замолчала, и я услышала, как она тихо вздохнула. Я откинулась назад, снова прижавшись плечом к ее плечу, чтобы обеспечить ей как можно более комфортное положение. Даже тогда у меня возникло ощущение, что ей было гораздо труднее раскрыть свою истинную натуру, чем казалось на первый взгляд. У меня все еще оставались вопросы, дюжины вопросов, а может, и больше. Я не совсем поняла. Я не смогла увидеть цель, стоящую за этими Аспектами. Но ведь трудно увидеть правду за ложью, когда так много фактов скрыто. И она солгала мне, хотя и сказала правду.

– Ты Аспект чего? – Я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было узнать больше.

– Не знаю. Это часть моей цели – узнать, кто я такая. Когда я умру, все, чем я являюсь, снова станет частью моей матери. Поэтому, раскрывая, кто я такая, я помогаю ей лучше понять себя.

Я почувствовала, что стала ближе к истине и в то же время дальше от нее:

– Итак, Ранд удалила часть себя и превратила ее в тебя, но она понятия не имеет, какую часть себя она удалила?

Снова молчание. На этот раз я подождала. Требуется время, чтобы придумать правдоподобную ложь.

– Да.

– Она контролирует тебя?

– Нет. – Сильва издала прерывистый смешок. Я подумала, что она, возможно, плачет, но я не хотела этого видеть; я знала, что, если бы я это сделала, то не смогла бы продолжать ее расспрашивать. Ее слезы сломили бы меня. – Но она просит нас о многом, и никто из нас никогда ей не отказывал. Ну… Она наша мать, а мы – ее часть. С чего бы нам ей отказывать?

Я могла бы придумать сотню причин. Сейчас я могу придумать еще больше. Я уже упоминала, как сильно ненавижу Ранд? Поверь мне, когда я говорю, что у меня есть на то веские причины. Я подумала, что лучше немного сменить тему, чем спорить. Я не хотела спорить с Сильвой. Я хотела, чтобы наши отношения оставались такими, какими были: близкими и комфортными.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что Коби – это нечто другое? – Я увидела, как заблестели глаза Тамуры, наблюдавшего за нами. Я заметила, что Хардт тоже уставился на нас. Услышали ли они нас из-за шума пропеллера наверху и скрежета шестеренок, я не знаю.

Сильва застонала.

– Она возненавидит меня еще больше за то, что я рассказала это тебе. Каждый из нас получает дар, когда наша мать нас создает; что-то уникальное, что есть только у нас или что мы можем сделать, силу нашей матери, данную одному из нас. Коби была наделена даром быть одновременно всеми и никем. Это своего рода чары. Когда ты смотришь на нее, ты видишь то, что она хочет, чтобы ты видел. Она может выглядеть как мужчина или женщина, пахт, землянин или тарен. Я никогда не видела, чтобы она принимала облик гарна, но, должно быть, это возможно. Но сколько бы ее лиц ты ни видела, она не может показать тебе свое настоящее, и все же каждый раз, когда она смотрится в зеркало, она не видит ничего другого.

– Звучит как проклятие, а не как дар.

Я почувствовал, как Сильва кивнула.

– Эска, все дары – это еще и проклятия. Я дала тебе Источник дугомантии, и все же, если ты будешь хранить его слишком долго, он тебя убьет.

Мы обе замолчали. Возможно, мне следовало оставить все как есть. Возможно, если бы мне позволило мое любопытство, я бы не стала настаивать на остальной части правды. Возможно, если бы я не знала о даре Сильвы, все могло бы сложиться по-другому для всех нас. Но нет смысла заглядывать так далеко в прошлое. Я такая, какая я есть, и я спросила то, что спросила. И я сделала то, что сделала.

– В чем твой дар?

– Когда я смотрю на кого-нибудь, я иногда вижу, кто он на самом деле, под всеми масками, которые мы носим, и всей ложью, которой мы себя окутываем, – без колебаний ответила Сильва.

Нельзя доверять тому, кто видит тебя такой, какая ты есть на самом деле. Возможно, тебе стоит спросить ее, видит ли она тебя или себя.

Некоторые ответы только усиливают вопросы, и иногда казалось, что Сильва дает только такие ответы. В любом случае, это меня заинтриговало.

– Что ты увидела в Имико? – Маленькая воровка снова исчезла, хотя я не знала, прячется ли она в тени трюма или находится на палубе, раздражая Коби. Я надеялась на последнее.

Сильва рассмеялась:

– Эска, я не твой личный хрустальный шар в сознании твоих друзей.

Есть способы, которыми кто-то может сказать нет, хотя на самом деле он имеет в виду, чтобы я спросила еще раз. Сильва знала, какой любопытной я могу быть, и я знала, что в конце концов она ответит мне. Мы танцевали, хотя я и не знала фигур танца.

– А что, если я вежливо спрошу?

– Ты хоть знаешь, как спросить вежливо?

– Нет. Но в академии мои наставники говорили, что слово пожалуйста имеет к этому какое-то отношение. – Я одарила ее улыбкой. – Пожалуйста?

Сильва снова рассмеялась и на мгновение замолчала, прежде чем ответить:

– В Имико я вижу девушку, одержимую духом приключений, ее имя всегда написано на горизонте. Она всегда ищет неприятности, из которых невозможно выбраться, и заставляет себя двигаться дальше прежде, чем наступит состояние комфорта. Для нее большинство людей в ее жизни просто тени, в которых можно спрятаться прежде, чем двигаться дальше.

– Так вот кем мы для нее являемся? Просто защитой от неприятностей, в которые она сама себя втягивает? – Я знала, что есть причина, по которой я никогда не любила Имико. Жаль только, что это была не вся правда, но Сильва никогда не говорила всей правды.

– Я не знаю. Тебе следовало бы спросить об этом ее саму. Я вижу только то, что вижу, Эска. Иногда видения ясны, иногда нет.

Я разозлилась, напрягшись при мысли, что Имико, возможно, нас использует. И я заплясала вокруг настоящего вопроса, который хотела задать Сильве.

– Что ты видишь в Хардте? – Я знала, что он наблюдает за нами, слушает. Я почти ожидала, что он не даст Сильве ответить, но иногда нам нужно, чтобы кто-то другой заглянул в нашу душу и пролил свет на то, что долго скрывалось. Иногда другие могут увидеть в нас то, чего мы не видим. Или не хотим.

– Я вижу мужчину, окруженного бурей. Он стоит в оке, цепляясь за его спокойствие, отказываясь двигаться, чтобы его не унесло потоком. Но буря надвигается, око движется, и чем больше он остается неподвижным, тем ближе становится хаос.

Я подняла глаза на Хардта и увидела, что он смотрит не на Сильву, а на меня. Взгляд у него был суровый, лицо изборождено глубокими морщинами. Я думаю, Хардт устал изо всех сил сопротивляться буре. Я спросила себя, почему он отказался сопротивляться. Я видела его в разрушенном городе Джиннов. Я видела, на что он был способен, что́ он сделал с Про́клятыми. Я также видела, что́ насилие сделало с ним. Про́клятые – монстры, мало чем отличающиеся от бездушных зверей, и их убийство причинило Хардту столько горя. Иногда я спрашиваю себя, не забыла ли Сильва упомянуть о женщине, стоявшей рядом с Хардтом в эпицентре этой бури и медленно подталкивавшей его к краю.

– В Тамуре я вижу человека, окруженного зеркалами, в каждом из которых отражается только он сам. Каждое из зеркал треснуло, и в этих трещинах видны отражения того, кем он был раньше, его прошлое просачивается по линиям разлома. Но он застрял там, пойманный в ловушку зеркалами. Они каким-то образом более реальны, чем все остальное в нем. И тень, нечто великое и ужасное, умершее раньше, чем кто-либо из нас появился на свет.

Я почти ожидала, что Тамура скажет что-нибудь, какую-нибудь жемчужину мудрости, скрытую за безумием. Но он ничего не сказал, просто смотрел на нас с улыбкой на губах и в уголках глаз. Я снова попыталась набраться смелости и спросить Сильву, что она увидела во мне, и снова потерпела неудачу. Я не уверена, потому ли это, что я слишком боялась узнать, или слишком боялась попросить ее посмотреть. После этого мы погрузились в уютное молчание и так провели остаток поездки. Я редко чувствовала себя более довольной.