Текст книги "Уроки, Которые не Выучивают Никогда (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Я шагнула вперед, минуя пузырь застывшего времени, прочь от Башни хвастунов. Прена наблюдала за мной, ее глаза превратились в щелочки, и она то и дело поглядывала на моих друзей. Она не верила, что они не вернутся, чтобы попытаться спасти меня. Спасти меня было невозможно. Двое ее миньонов рассредоточились, окружая меня. Сссеракис наблюдал за мной глазами Джозефа. Ужас бормотал что-то, чего я не могла расслышать, на его ненавистном лице была написана жалость. Из всех личин, которые Сссеракис мог носить, он выбрал лицо Джозефа. Я ненавидела его за это, но все же это казалось мне подходящим.

– Ты согласна с твоим приговором? – спросила Прена, держа меч наготове длинными тонкими пальцами.

Я покачала головой и продолжала тащиться вперед, делая один мучительный шаг за другим, безумные смешки срывались с моих потрескавшихся губ.

– Сегодня ты умрешь, Эскара Хелсене, – сказала Прена, принимая боевую стойку. Ее броня была зачарована против магии, она была предназначена для поглощения и отражения силы самых разных Источников. Но я не могла использовать Источники, находящиеся у меня в желудке. У меня оставалась только одна карта. Я могла только надеть корону и надеяться, что ее сила позволит мне сражаться.

Мое хихиканье перешло в раскатистый смех, кровь брызнула из моих губ. Без сомнения, все они сочли меня сумасшедшей. Но, думаю, носитель щита меня превзошел. Он зашел мне за спину, и даже сквозь мой смех я услышала, как он что-то бормочет.

– Вот оно. Вот оно! Конец. Всему конец.

Прена запнулась, взглянув мимо меня на своего миньона:

– Какой конец, Тайн? Возьми себя в руки.

Я остановилась и обернулась, стараясь не упускать из виду ни Прену, ни великана, и оглянулась на человека со щитом. Это была тяжелая работа, учитывая, что они окружили меня, и каждый раз, когда я двигала шеей, я чувствовал, как на моей коже открываются свежие раны, из которых сочится что-то более мерзкое, чем кровь.

– Конец. Всему конец. – Старик со щитом бесновался, его глаза были безумными. – После этого момента нет будущего. Никакого. Все варианты будущего ведут сюда и потом… Я покажу тебе. – Он потянулся к своему щиту, схватился за ткань, прикрывавшую его, и сдернул ее.

Я уже видели этот щит раньше, в запертой комнате академии. Вместе с короной, которую я держала, и мечом, которым владела Прена. Я видела в этом щите разные вещи, видения будущего. Некоторые из них сбылись, другие – нет. Но сейчас я увидела другое видение. Все, что потребовалось, – это мгновение, короткий взгляд на зеркальную поверхность щита, когда старик сдернул ткань.

Я увидела себя во главе огромной армии. Люди и монстры вместе, стоящие бок о бок против бесчисленного множества врагов. Я стояла прямо и сильно, ветер развевал пальто, черное, как тень, в моих руках были очертания мечей, обвитых потрескивающими зелеными молниями. Огонь обрушился дождем на поле боя, которое исказилось от столкновения всей магии, бушевавшей там.

Я оторвала взгляд от щита как раз вовремя, чтобы увидеть, как великан бегом приближается ко мне, занеся молот для удара. Я увидела, как глаза Прены расширились, но она смотрела не на меня. Она смотрела мимо меня, на старика со щитом. Хотя ее гигант был совсем близко от меня, Прена бросилась от меня бежать.

Не делай этого! Сссеракис знал о моих намерениях, и ужас умолял меня изменить решение.

Я подняла Корону Вейнфолда своими потрескавшимися, почерневшими руками и водрузила танцующие языки пламени себе на голову.

Глава 29

Я оставила свое тело позади и была этому очень рада. Оставила Ишу, Террелан, Пикарр, сражение, мое тело и мою боль. Я оставила все это позади и нашла себя в другом месте. Передо мной расстилался открытый ландшафт, черный и красный, как кожа на моих руках. Голые скалы, изрытые пузырящейся лавой, и языки пламени, взмывавшие в воздух только для того, чтобы снова обрушиться на землю. Слева от себя я увидела возвышающуюся гору, вулкан, извергающий магму и дым. Справа от себя я увидела замок, светящийся красным, как будто созданный из огня. Но это было не так, он был сделан из стекла, за стенами пульсировала лава. Надо мной было оранжевое небо, мрачное, но хорошо освещенное. Не было ни облаков, ни солнца, но мир был достаточно светлым, чтобы его можно было разглядеть. Обернувшись, я увидела пятно пламени, горящее в форме человека, оно наблюдало за мной. По крайней мере, я думаю, что оно наблюдало за мной. У него не было глаз, не было никаких черт, кроме безумной пляски пламени.

– Привет? – прохрипела я. Мой голос все еще звучал так, словно я провела языком по лезвию бритвы.

Пламя слегка дрогнуло, и голос, донесшийся до моих ушей, прозвучал так, словно пламя в большом камине жарко пылает в канун зимы. «Должно быть, ты носишь мою корону. Добро пожаловать в мой маленький мир. Боюсь, он не очень гостеприимен к таким, как ты». Языки пламени опали, и у меня сложилось отчетливое впечатление, что они отвлеклись.

– Где я?

– Я только что тебе сказал. В моем мире. Он не такой большой, как тот, к которому ты привыкла. Ты видишь значительную его часть.

Раздражающий и расплывчатый ответ.

– Я внутри короны?

Языки пламени переместились, подбираясь чуть ближе ко мне. Я почувствовала их жар и поняла, что и мне стало тепло. Не только моей разбитой, покрытой волдырями коже, но и всему телу. Я почувствовала тепло, какого не испытывала с тех пор, как Сссеракис впервые овладел мной.

– Да и нет. Нет и да. Тебе этого не понять. У вас, творений, такой примитивный интеллект, даже после того, как они вас изменили.

Я ощетинилась, как всегда, когда кто-то сомневался в моем интеллекте:

– Испытай меня.

– Очень хорошо. Ты находишься в том, что я называю карманной реальностью. Она существует как внутри, так и за пределами известного вам мира. Эта реальность полностью принадлежит мне. Каждая ее частица была разработана и воплощена в жизнь по моей воле. Она существует внутри моей короны, но также и полностью за пределами всего, что вы, творения, называете миром.

Пламя было право. Я не поняла. Я предположила, что корона была чем-то вроде портала, но это было далеко от истины. И это не дало ответа на вопрос, где я была на самом деле.

– Ты Вейнфолд?

– Да. – Пламя изогнулось в то, что, как я предположила, было луком – странная насмешка.

Я воспользовалась возможностью, чтобы осмотреть свое тело. Это не было похоже на посещение Другого Мира; мое тело было там. Я могла двигаться и прикасаться к себе; я чувствовала боль, когда щипала себя за щеку. Мои ожоги все еще болели, но боль казалась чем-то далеким и неважным. Я не была ни бесплотной, ни спящей. Я заглянула внутрь себя в поисках Сссеракиса и не нашла ничего, кроме пустоты там, где должен был быть ужас. Он не откликнулся, когда я его позвала, и я не чувствовала его присутствия. Я была одна, опустошенная, напуганная. Я так привыкла к присутствию ужаса, к его компании. Он мучил меня, да, он был проклятием, но он всегда был со мной. Я полагалась на него. Я ненавижу одиночество. Я всегда ненавидела одиночество. Сссеракис избавил меня от этого чувства. Это был мой тайный пассажир. Моя компания, когда все остальные меня покидали. И теперь он ушел. Я почувствовала себя покинутой.

– Кто ты? – спросила я, пытаясь отвлечься от пустоты.

Пламя сердито вспыхнуло:

– Как быстро вы, создания, забываете своих повелителей. Я Джинн.

Я покачала головой, полная уверенности в себе:

– Все Джинны мертвы.

– Неужели?

Я пожала плечами:

– Это общепризнанный факт.

Пламя засмеялось надо мной.

– И этим ты доказываешь ваше невежество, создание. Это не может быть фактом, потому что это неправда. Факт должен быть истиной, подкрепленной разумом, логикой и доказательствами. То, что вы считаете общепринятым фактом, на самом деле является широко распространенным слухом, предположением. Ложью. Джинны не могут все быть мертвы, потому что я не мертв. – Пламя снова приблизилось, его жар опалил мою и без того почерневшую кожу. – И я не единственный. На самом деле, нас осталось больше, чем Ранд. Я верю: это означает, что мы победили.

Я не поверила пламени. Все, чему нас учили в академии об истории, говорило о том, что все Джинны были мертвы, и единственной выжившей в их войне с Ранд, войне между богами, была мать Сильвы:

– Ты слишком мал для Джинна.

Снова смех.

– А ты бы предпочла, чтобы бушевало огромное адское пламя? – Языки пламени выросли, закручиваясь все сильнее и сильнее, пока огромный огненный вихрь не взорвал землю у нас под ногами. Было так жарко, что я ничего не могла с собой поделать и попятилась, закрыв лицо почерневшими руками. Две огненные руки вытянулись из этого сводящего с ума огненного вихря. В одной руке пузырилась и текла лава, открывая гигантский меч, красный, как кровь, с которого капало что-то грязное и черное. Другая рука держала вернувшийся к жизни огненный молот, в центре которого пылал такой яркий свет, что я не могла на него смотреть. – Теперь я произвожу на тебя впечатление, маленький землянин? – Голос больше не походил на треск очага, а, скорее, на лесной пожар, дикий и неконтролируемый, завораживающий своей опасностью. Я бы солгала, если бы сказала, что не была впечатлена. Я также была совершенно убеждена, что это существо действительно было Джинном.

Джинн высоко поднял меч и молот, а затем ударил ими о землю вокруг меня. От удара молота из земли взметнулись куски камня, и под ним начала образовываться расплавленная магма. Меч вонзился в землю острием вперед и остался там дымиться. Я отступила еще на шаг, благоговение и страх боролись во мне. С годами я поняла, что, когда имеешь дело с Джиннами или Ранд, важно их не злить. Даже ослабленные, они ужасные существа, обладающие невероятной силой. К сожалению, у меня есть привычка не прислушиваться к собственным советам, и я еще ни разу не встречала Ранд или Джинна, которых бы я в итоге не сделала своим врагом. У меня действительно неплохо получается вывести из себя любого.

Из глубины вихря, там, где огонь касался земли, выступила огненная фигура поменьше. Вихрь замедлился и исчез, словно подхваченный сильным ветром, и небольшое пламя направилось ко мне. Молот и меч остались лежать, воткнутые в землю. «На вас, маленькие создания, так легко произвести впечатление». Голос, полный добродушия, вернулся к теплому потрескиванию камина.

– Итак, если ты все еще жив, почему бы тебе не показать себя, как Ранд? Зачем позволять всем думать, что ты мертв?

– Потому что я в ловушке. Полагаю, я мог бы просветить тебя, пока ты здесь. Скажи мне, маленький землянин. Что ты знаешь о войне между Ранд и Джиннами? – В вопросе чувствовалась напряженность. Джинн просто ждал, когда я в очередной раз докажу свое невежество. Я его не разочаровала.

– Когда-то вы были подобны богам, живущим в гармонии…

Пламя засмеялось надо мной, очевидно прерывая. Я начала понимать, что этому Джинну нравится звук собственного голоса. Более того, я думаю, ему нравилось иметь восхищенную аудиторию.

– У вас, маленьких созданий, странное представление о гармонии. Живет ли море в гармонии с сушей? Живет ли огонь в гармонии с водой? Живет ли свет в гармонии с тьмой? Мы терпели Ранд, а они ставили нас в неловкое положение, обманывали нас. Они пытались разрушить то, что мы создавали. Они стремились засеять наш мир паразитами. И, в конце концов, даже после того, как мы попытались заключить мир, они сделали из нас посмешище. Гармония? Ненависть! Противостояние! Война! – С каждым словом пламя разгоралось все ярче и жарче, пока мне не пришлось отступить и прикрыть лицо.

– Но вы же создали мир вместе?

Раздавшийся смех был подобен извержению вулкана. Огромные языки пламени взметнулись в воздух.

– Мир, который вы знаете, существовал задолго до Джиннов и Ранд, и мы так же подчиняемся его законам, как и вы. Законы разные, да, но они все равно существуют. Именно эти законы обрекли на гибель наши народы.

– Что это значит? – Мне пришлось кричать, чтобы меня услышали сквозь рев пламени, исходящий от существа.

Пламя снова съежилось, гнев в нем закипел жгучей ненавистью:

– Продолжай свой рассказ, маленький землянин.

Я вспомнила все книги по истории, которые читала, все рассказы бардов о хитроумных воинах, обманывающих Джиннов, и принцах, выпрашивающих милости у Ранд. Все они казались такими неадекватными теперь, когда я столкнулась лицом к лицу с существом, которое все они считали давно умершим. Но, с другой стороны, слухи есть всегда. Еще в академии я слышала, что Железный легион нашел Джинна и каким-то образом его победил. Я не могла не спросить себя, был ли этот Джинн Вейнфолдом? Надевал ли принц Лоран корону раньше меня? Стоял ли он в тот момент там же, где и я, сражаясь умами с богом? Если да, то как ему удалось победить?

– Вы начали войну. – Я замолчала, ожидая, что Джинн начнет спорить и снова придет в ярость, но существо хранило молчание, только языки пламени заплясали чаще. – Никто не знает почему. Я слышала, это было сделано ради мести за потерянную жизнь. Некоторые люди говорят, что это было сделано для того, чтобы захватить контроль над миром в свои руки. Другие говорят, что это была война за жизни всех нас: землян, пахтов, гарнов. Единственное, в чем сходятся все истории, это в том, что Джинны начали войну и проиграли ее.

Джинн некоторое время молчал, и у меня возникло ощущение, что его внимание сосредоточено на чем-то другом. Я спросила себя, что еще это может быть, учитывая, что он заперт внутри короны вместе со мной.

– Мы нанесли первый удар, – в конце концов сказало пламя. – Но войну начали Ранд. Мы попросили их об одолжении, а они превратили это в оскорбление. Это был наш способ достижения мира, попытка создать что-то вместе. Что-то, что могло бы соперничать с рождением вашего мира. Что-то новое. Что-то необычное. Что-то, что принадлежало бы нам обоим, Джиннам и Ранд. Они высмеяли наш проект и оскорбили нас. Тогда мы поняли, что между нами не будет мира. Гармонии быть не могло. Началась война. Мы нанесли удар первыми, убив одну из них. Ее звали Юэстетан, Свет, и до ее смерти мы даже не знали, можем ли мы умереть.

Я почувствовала зуд глубоко в груди, как будто что-то скреблось у меня под ребрами, но я проигнорировала это, решив узнать правду о войне Джиннов с Ранд. Это было любопытство, но также и что-то еще. Я хотела узнать тайну. Я хотела узнать то, чего не знал никто в мире. Правду, которая была бы моей и только моей, если бы я не решила ею поделиться.

– На каждого из них, кого мы убивали, падал один из нас. Они наносили ответный удар, убивая нас, как и мы убивали их. Для таких, как вы, с вашими бессмысленными жизнями, сменялись поколения. Земляне прятались за своими каменными стенами, пока земля сотрясалась от нашей войны.

– Я видела шрамы, которые ваша война оставила в мире, – сказала я.

Пламя засмеялось, горько потрескивая умирающими углями:

– Нет, не видела. Наша война не оставила шрамов. Она изменила Оваэрис. В конце концов, некоторые из нас начали уставать от войны. Мы видели, чем она должна закончиться – взаимным уничтожением. Ранд, конечно, тоже это заметили и составили свои собственные планы. Что касается нас, то некоторые из нас попытались вырваться из этого замкнутого круга. Вот так и появилась моя корона. Я создал это место, реальность за пределами этого мира, чтобы избежать законов, которые навязал нам ваш мир. Я бежал сюда, спасаясь от сражений и коварных махинаций Ранд. Я был не единственным. Кератолл, Ученый, поселился в книге. Генеус, Путеводный свет, убежал в лампу. Аэролис, Изменчивый, был самым смелым из нас и поселился в самом сердце До'шана, подчинив город своей прихоти.

– А ты, Вейнфолд, выбрал корону из огня?

Языки пламени засмеялись и превратились в ослепительное сияние:

– Вейнфолд, Вечный. И корона была сделана из дерева до того, как я сделал ее домом для своей реальности.

– И все же война закончилась. Столетия назад. Все верят, что Джинны проиграли. Все думают, что вы все мертвы. Так почему бы тебе не выйти? – Я снова кричала, перекрывая рев пламени.

– Потому что не могу. Я здесь в ловушке. Все мы разделяем между собой силу Джиннов. По мере того, как все больше нас погибало, наша сила ослабевала. Я попытался уйти, как только закончилась война, но у меня больше нет сил вырваться из этой тюрьмы, которую я сам создал. Я застрял здесь навечно. – Пламя повернулось ко мне и стало сильнее. – Но, благодаря тебе, я снова обрел свою меру свободы. С твоим телом я закончу то, что мы начали так давно, и сотру с лица земли последнюю Ранд.

Я почувствовала, что зуд усиливается, и схватилась за грудь, морщась от дискомфорта и боли:

– Что ты имеешь в виду?

Пламя засмеялось, как будто в ревущий костер подбросили слишком много топлива:

– Твой разум здесь, маленький землянин, но твое тело все еще там, моя корона находится на твоей голове. Теперь оно принадлежит мне. Я должен не забывать его кормить. Последнее тело умерло всего через несколько дней, потому что сильно ослабло.

Я попыталась проснуться. Я хотела вернуться в свое тело, но не могла. Я не знала как. Меня охватила паника. Думаю, это можно простить, по крайней мере, до некоторой степени. Может быть, я была ранена за гранью исцеления и находилась на пороге смерти, но мое тело принадлежало мне. Мысль о том, что Джинн разгуливает в моей шкуре, вызывала у меня дурноту. Какие разрушения он может вызвать от моего имени? Какой ущерб он может нанести тем, кого я люблю? Не только моим друзьям: Хардту, Тамуре, Имико. Сильве. Нет, не только им. Джинн намеревался перенести войну в Ро'шан, убить Ранд. И Кенто была где-то в этом городе. Моя дочь, хоть она и была потеряна для меня, все равно оставалась моей дочерью, и я не собиралась позволить Джинну причинить ей вред. Я не могла. Я не могла умереть, зная, что бог использует мое тело, чтобы уничтожить того, кого я любила больше всего. Я должна была это остановить. Каким-то образом я должна была вернуть себе контроль над телом.

Зуд стал еще сильнее, превратившись в холодное копье боли. Я, шатаясь, двинулась вперед, приближаясь к пламени Джинна, несмотря на жар. «Нет! – закричала я ему, схватившись за грудь. – Я не позволю тебе…» Боль стала такой сильной, что я рухнула на колени, пытаясь вздохнуть. У меня ничего не вышло. Я умирала.

Моя тень росла подо мной, становясь черной, как смоль, и растекаясь, словно вода, вокруг моих ног. Затем боль ослабла, когда этот сгусток тени отделился от меня и превратился во что-то древнее и ужасное.

Глава 30

– Кошмар! – Джинн каким-то образом превратил это слово в убийственное обвинение.

Сссеракис поднялся из тени, черный бесформенный силуэт, казавшийся таким неуместным на фоне огненного пейзажа. Ужас не столько обретал форму, сколько содрогался, словно не мог определиться со своим внешним видом. Признаюсь, я испытала облегчение и радость, увидев Сссеракиса. Ужас безжалостно терзал меня, питался моими страхами, вызывал у меня гнев, чтобы напугать других, но мне его не хватало. Мне не хватало его общества, его холодной уверенности. Его силы.

Пламя Джинна становилось все ярче, пока я не почувствовала его жар даже за полдюжины шагов от себя:

– Лживая мерзость, тебе здесь не рады. Покинь это место.

Сссеракис, казалось, бурлил, и я ощущала его гнев, как свой собственный. Мы снова соединились, наши тени слились в одну чернильную субстанцию, которая казалась слишком реальной, чтобы быть тенью. Это тело принадлежит мне, Джинн. Я предъявил на него права. Тебе здесь не рады.

Джинн начал кружиться и снова превратился в огненный вихрь. «Я уничтожу твою сущность, как мы должны были сделать в момент вашего сотворения». Его голос становился громче по мере того, как вихрь увеличивался в размерах. Пламя. Ревущий ад. Огонь, с которым давно уже не было никакой надежды справиться.

Сссеракис рассмеялся, холодный как лед и несущий в себе всю угрозу клинка убийцы. Ты стал слабее, Джинн, а я стал сильнее, чем когда-либо снилось любой Ранд.

У меня никогда не получалось стоять в стороне, пока другие решают мою судьбу. Я шагнула вперед, вставая между двумя монстрами. «Это мое тело! И никому из вас в нем не рады. Может, я и на грани смерти, но я скорее увижу, как вас обоих изгонят, чем позволю вам причинить кому-нибудь вред моими руками». Должна признаться, я понятия не имела, как подкрепить свою угрозу. Запертая в короне, я не имела доступа к источникам внутри своего желудка, и я сомневалась, что удар по огненному торнадо принесет хоть какой-то эффект, кроме того, что обожженные руки станут еще хуже. Кроме того, какой толк от того, что я побью Джинна здесь? Нам нужно было найти способ вернуться в мое тело.

Из Джинна высунулась огромная рука и схватила меч, все еще воткнутый в землю. В следующее мгновение вырвалась другая и схватила молот. Сссеракис повернулся ко мне, чернильная тень, бурлящая в ожидании.

Ты была вытеснена из твоего тела, Эскара. Джинн наполнил твое тело огнем и охватил весь мир пламенем. Внезапно я увидела свое тело в короне Вейнфолда, окруженное горящими руинами Пикарра. Пламя распространялось, с каждым мгновением становясь все сильнее и жарче, по мере того как Джинн вливал все больше и больше своей силы в мое слабеющее тело. Но я – то, что тебе нужно. Я пробил себе дорогу сквозь его защиту. Никто из нас не сможет вернуть твое тело в одиночку, но вместе…

Ужас был прав. Даже направляя бо́льшую часть своей силы через мое настоящее тело, Джинн был слишком силен для нас. В конце концов, это был бог. Ослабленный бог, но все же бог. Он выдернул свой огненный меч из земли, готовясь взмахнуть им и прикончить нас обоих.

Сссеракис понял, в какой момент я согласилась, даже без слов. Чернильная тень накрыла меня, проникла в меня, заполнив и окружив чернотой, которая никоим образом не была естественной. В тот момент, когда меч Джинна ударил, из моей правой руки вырвались щупальца, обвились вокруг лезвия и затвердели, остановив меч, и в этот момент я увидела что-то в огненном вихре. Я не знаю, как именно, но я увидела, что он заколебался. Я увидела, как Джинн усомнился в себе. Бог проявил слабость.

Тень продолжала клубиться вокруг меня, вытекая из моей кожи, окружая меня и поднимая ввысь. Я обнаружила, что нахожусь в коконе тьмы, который подчинялся моей воле. И более того, я снова почувствовала силу Источников внутри себя. Мост, который Сссеракис построил между моим миром и этим, позволил моей силе пересечь барьер между мирами. Дугомантия, кинемантия и леденящие тени – все это подпитывалось страхом, которым я кормила Сссеракиса в течение нескольких месяцев. Я не знала, хватит ли этого, чтобы победить Джинна, но я точно знала, что у меня не было другого выбора. Не было другой возможности. Чтобы вернуть то, что осталось от моего тела, чтобы защитить Ро'шан и ребенка, которого я там оставила, мне придется сразиться с богом огня. И я не могла позволить себе проиграть. Ради Кенто я должна была изгнать бога из себя.

Джинн отдернул меч, вырывая лезвие из наших теневых рук, и в то же время высоко поднял молот. Теневая фигура двигалась неуклюже, медленно и неповоротливо, поэтому мы подняли руку, создав щит из кинемантической энергии как раз вовремя, чтобы отразить удар молота. Насколько нам было известно, раньше такого никогда не удавалось никому из кинемантов – создать физический энергетический щит, за которым мы могли бы держаться. Но у нас не было времени оценить это открытие. Другой рукой мы посылали зазубренные черные шипы, вылетающие из бурлящего теневого бассейна под нами. Они проникали в самое сердце огненного шторма, и мы призвали Источник дугомантии, чтобы послать вслед за ними молнию. Нанесла ли атака какой-либо урон Джинну, мы не могли сказать. Вихрящийся огонь пожирал темные шипы, пока они не растворились в свете, а магма, капающая с молота, разъедала кинемантический щит.

Джинн нанес удар своим мечом, и мы отскочили в сторону, уходя от удара, теневой кокон вокруг нас поглотил силу и, обернувшись вокруг клинка, крепко его удержал. Но это тоже сыграло на руку Джинну. Огненный вихрь приближался, разгораясь ярче и жарче, чем раньше. Пламя разорвало наши тени на части, сорвало с нас форму, рассеяло и превратило в ничто. Мы закричали от жгучей боли, вызванной пламенем, и желали, чтобы ледяные тени изверглись вокруг нас, оттесняя вихрь и замораживая магму, формирующуюся под нами.

Подобно сотням цепких рук, мы заставили тени высунуться из черного озера, схватить Джинна, вцепиться в его руки и оружие, заморозить все, что они могли. Мы услышали вой Джинна, и он на мгновение отступил, вырвал меч из нашей хватки, а затем одним молниеносным ударом рассек все тени. Молот последовал за мечом и снова обрушился на нас. Мы подняли обе руки как раз вовремя и окутали оружие массой чернильной тьмы, замедляя удар как раз перед тем, как он обрушился на наше тело в центре тени. Я чувствовала, как из молота сочится жар магмы, пожирая наши тени, даже когда мы пытались его заморозить.

Позволь мне заняться защитой. Делай то, что у тебя получается лучше всего, Эскара. Будь оружием. Атакуй!

Я приняла совет Сссеракиса близко к сердцу. Раньше мы действовали как единое целое, и вся мощь ужаса была передана в мое распоряжение. Но я все еще изучала эту силу, стараясь понять, что я могу с ней делать и как. У меня было мало времени, чтобы чему-то научиться, поскольку бо́льшая часть моего внимания была сосредоточена на том, чтобы помешать Джинну превратить нас в горящие угли. Я перестала защищаться и позволила Сссеракису прикрывать нас, как только он мог. Я атаковала!

Я приказала зазубренным темным шипам высунуться из бассейна под нами и пронзить вихрь в сотне мест, затем послала кинемантический заряд в каждый шип и взорвала их все. Тысячи ледяных осколков разорвали массу кружащегося огня. Я не была уверена, находился ли Джинн внутри вихря или он и был вихрем, но я не видела другой цели, поэтому направила туда всю свою силу, какую только могла собрать. Джинн снова замахнулся на нас, меч испускал такой яркий свет, что на него было больно смотреть. Я проигнорировала удар и доверила Сссеракису защищать нас, и древний ужас выполнил свою часть сделки, блокируя удар меча, даже когда я посылал ледяные молнии в сердце вихря.

Джинн пошатнулся, вихрь отступил, и я увидела, как он замедлился. На мгновение, всего на одно мгновение, я позволила себе поверить, что мы побеждаем. В битве такие моменты – самое опасное, что может испытать воин. Ужас от падающего меча, боль от рассеченного ребра, гордость от хорошо нанесенного удара – это то, что воин может позволить себе почувствовать. Бояться хорошо, потому что это помогает нам переступать границы дозволенного. Боль полезна, она позволяет нам понять, где наши слабые места. Гордость подталкивает нас к тому же, к вечной погоне за следующим удачным ударом. Но вера в то, что ты побеждаешь… В тот момент, когда ты позволяешь себе так думать, ты забываешь ожидать следующей атаки. И чаще всего именно эта атака решает исход битвы.

Я почувствовала, как земля задрожала под нами, и кокон тьмы вокруг меня затвердел всего за мгновение до того, как вокруг нас взметнулись столбы расплавленной магмы. Крик был не мой. Хотела бы я, чтобы это был мой крик. Какая-то часть меня всегда верила, что Сссеракис непобедим, что он неподвластен боли и поражению. Крик ужаса, полный агонии, доказал обратное, и моя вера в то, что мы можем победить, превратилась в убийственную уверенность в том, что мы проиграем. Наше теневое тело сгорело в порыве огня. В панике я приказала массе теней распространиться позади нас и оттащить наше тело подальше от извергающегося столба пламени. Я и не знала, что умею это делать; я считала наше черное тело неуклюжим, но, по правде говоря, я просто понятия не имела, как им пользоваться. Оно было неуклюжим, это правда – темный сгусток пульсирующей тени, – но оно было быстрым, когда нам это было нужно, хотя оно могло двигаться только вдоль теней, которые мы посылали. Я решила не попадаться на ту же атаку во второй раз и разослала теневые щупальца во все стороны, выжидая момента, когда нам нужно будет передислоцироваться на более выгодную позицию.

Джинн снова набросился на нас, и мы снова обменялись ударами. Я не могу сказать, причинила ли я хоть какой-то вред этому существу; каждый раз, когда я разрушала вихрь, пусть даже совсем немного, он вспыхивал еще сильнее и кружился еще быстрее, чем раньше. Я чувствовала, что мы, со своей стороны, слабеем. И дело было не только в Сссеракисе; есть предел тому количеству энергии, которое Хранитель может извлекать из Источника до того, как тело начнет отвергать Источник, и я черпала силу из тела, которое находилось в другом мире. Мы уклонялись от атак Джинна так же часто, как и блокировали их, и дважды я отступала, а затем бросала дальнобойные теневые дротики в вихрь, пытаясь проникнуть в самое сердце бури.

Что ты делаешь, Эскара? Нас побеждают. Мы не можем надеяться убить эту тварь здесь, а ты слишком быстро истощаешь мои силы. Нас удерживает здесь воля Джинна, однажды я прорвался сквозь нее, когда он отвлекся, но его стены стали крепче. Отвлеки его снова, и я перенесу нас обоих обратно в твое настоящее тело. Я услышала усталое разочарование в словах Сссеракиса и почувствовала, как каждое движение становится все тяжелее и медленнее. Мы быстро терпели неудачу, а Джинн, казалось, становился только сильнее.

Сссеракис был прав. Все мои атаки только заставляли Джинна сильнее сосредотачиваться на нас, тогда как на самом деле мне нужно было его отвлечь. Мы не могли надеяться победить такое существо в мире, который оно само создало, там, где сам мир вокруг нас подчинялся его воле. Мне в голову пришла мысль, в голове сформировался план, и я посмотрела назад, на замок из стекла и огня. Дом Джинна внутри его дома. Ухмылка, которую я позволила себе, была злорадной, как у ребенка, радующегося мысли о том, чтобы опрокинуть чужую башню из кубиков. Я выпустила множество щупалец, извивающихся по растрескавшейся земле, пока они не достигли жилища Джинна, а затем потащили нас за собой. Так быстро передвигаться довольно сложно, и я на мгновение почувствовала головокружение.

Джинн на мгновение замер в нерешительности. Возможно, он решил, что я расставляю какую-то ловушку. Этого колебания мне было достаточно. Я выпустила сотни густых темных плетей в сторону замка, хватаясь за каждую его частичку, за какую только могла. Жар, пульсирующий в жилах здания, заставил Сссеракиса зашипеть от боли, но ледяная тень устояла. Я увеличила силу ужаса с помощью собственной кинемантии, и мы потянули за кости замка.