Текст книги "Освободители"

Автор книги: Роберт Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 44 страниц)

Креолы Перу, казалось, вовсе не были склонны к революционным переворотам. Их руки не знали никакой работы. Они просто нанимали индейцев или метисов, принадлежавших к более низким слоям общества, которые численно значительно превосходили креолов. Индейцы и метисы добывали руду в шахтах и убирали урожай на фермах креолов. В Перу не было собственной промышленности. Экономика страны держалась на рабском труде. Так что белые вряд ли хотели что-либо менять в политической системе страны. Они также серьезно опасались любых перемен в существующем положении, которые могли спровоцировать восстания индейцев и метисов и привести к кровопролитию. Матео Пумакауа, индейский вождь, когда-то помогавший подавить восстание Тупака Амару II, возглавил мятежи в Пуно, Ла-Пасе и Арекипе. После этого он был схвачен и в 1815 году казнен. Сан-Мартин тоже понимал эту опасность. Он стремился успокоить привилегированные классы перуанского общества, предложив им свою идею независимого государства, которое будет поддерживать сложившуюся общественную структуру. Рассматривался даже вариант монархического правления.

Перуанская олигархия не доверяла программам социальных реформ и расового равенства, которые обеспечили Боливару поддержку венесуэльских льянерос и метисов. Опасаясь, что он попытается сделать то же самое в Перу, она решительно заявила о своей способности противостоять испанцам в одиночку.

После отъезда Сан-Мартина маркиз де Торре Тагле собрал на совещание представителей аристократии страны. Маркиз приказал только что набранной Сан-Мартином армии приступить к боевым действиям против испанцев. Патриотическая армия, насчитывавшая восемь тысяч человек, была разделена на части. Половина ее под командованием генерала Ареналеса должна была поддерживать порядок в городе Лиме. Другой половине, под командованием генерала Альварадо, было приказано вступить в сражение с превосходящими по численности роялистскими войсками в горах, там, где находились испанские укрепления.

Даже по меркам Южной Америки в Перу ужасный ландшафт. Над узкой полоской прибрежной пустыни – продолжения чилийской пустыни Атакама на север, которая местами не шире десяти миль, – возвышаются крутые безжизненные коричнево-серые горы. Они сменяются ущельями в двенадцать-тринадцать футов глубиной и горными вершинами в пятнадцать – двадцать футов высотой. За ними находятся более или менее плодородные долины высокогорных рек. Одна из самых красивых долин – Апуримак – расположена прямо над древней столицей инков Куско.

Военный план, выработанный генералами для действий в Лиме, заключался в том, чтобы разбить части испанцев по отдельности. Пока огромная армия испанского наместника была рассредоточена во внутренних районах страны, патриотам было довольно легко, собрав силы, нападать на отдельные сторожевые посты противника. Недостаток этого плана заключался в том, что каждый бросок с побережья на плоскогорье предполагал переход по труднопреодолимой местности. Современник описал это так: «Чтобы достичь (испанских укреплений), необходимо было пересечь прибрежную пустыню, в которой людям предстояло мучиться от жажды, нехватки провизии, а дальше – крутые, холодные горы». Такой переход не мог быть быстрым. Подкрепление подходило не спеша.

Все так и было на самом деле. Наместник Ла Серна приказал заместителю главнокомандующего генералу Хосе де Кантераку идти на Куско и поддержать генерала Вальдеса в Арекипе. Патриоты под командованием Альварадо двинулись на Атико по побережью. Оттуда в декабре они начали подниматься в горы. Вальдес со своими войсками напал на них сверху и нанес ошеломляющий удар. Результатом этого поражения патриотов стало восстание в Лиме. В феврале 1823 года власть там захватил предводитель перуанских националистов-креолов – недалекий, грубый и порочный Хосе де Ла Рива Агуэро.

Рива Агуэро обратился к Аргентине, Чили и Колумбии с просьбой помочь ему на последнем этапе борьбы с испанцами. Но аргентинцы были не готовы поддержать даже собственного командующего Сан-Мартина в походе на Перу. Не проявили они желания помогать и перуанским националистам. Чилийцы ответили, что у них для этого недостаточно войск. Рива Агуэро не хотел отдавать контроль над этой операцией Боливару. Он был согласен на помощь колумбийцев только при условии их подчиненного положения. Боливар решил проучить этого выскочку и приказал Сукре, который уже прибыл в Кальяо, не допускать участия его войск «в любых сомнительных политических действиях. Я сказал президенту, что вы не являетесь (представителем Колумбии), а подчиняетесь Освободителю Колумбии и ведете войну в полном соответствии с договоренностью, достигнутой на ассамблее (перуанских) провинций».

Рива Агуэро пригласил Сан-Мартина к себе на службу. Но получил презрительный отказ. Тогда Агуэро решил начать самостоятельные военные действия против испанцев и отправился в поход с большей частью своего войска. Об этом узнал командующий роялистов де Кантерак. Он понял, что Лима практически не защищена, и предпринял смелую атаку города с девятью тысячами солдат. Сукре, обескураженный глупостью Агуэро и руководствуясь инструкциями Боливара, приказал оставшимся в городе войскам патриотов покинуть его. Тем временем городской совет Лимы, возглавляемый де Торре Тагле, сместил Рива Агуэро, воспользовавшись его отсутствием. Де Кантерак захватил Лиму и обложил город данью. Затем, узнав, что Санта-Крус атакует роялистские позиции на юге, отправился к ним на помощь. Теперь у Сукре появилась возможность опять войти в Лиму со своим небольшим отрядом.

Рива Агуэро бежал в Трухильо. Решив отомстить за свое смешение, он вступил в контакт с роялистами и приказал Санта-Крусу не подчиняться Сукре. Но этот приказ опоздал. Санта-Крус с шестью тысячами воинов уже ушел в горы южноамериканской сьерры. Там, однако, его встретили испанцы и заставили отступить. За время этого тяжелого отступления через безжизненные горы и раскаленную пустыню его армия уменьшилась до восьмисот человек, не проведя ни одного боя. Перу не могла позволить себе таких потерь. В отчаянии правительство Лимы умоляло Боливара войти в город, и он наконец сделал это. Жители Лимы устроили ему триумфальную встречу. В его честь зажигали фейерверки, давали балы, оперные спектакли, организовали даже бой быков. Его принимали на комфортабельной вилле Магдалена, принадлежавшей Сан-Мартину. Обед подавали на золотой посуде.

Лима – удивительный по архитектуре город Латинской Америки. Восхитительные дворцы украшали его. Дворец архиепископа стоял рядом с кафедральным собором города и дворцом маркиза де Торре Тагле. Боливар верхом на лошади ехал по улицам города. На искусно сделанных деревянных балконах вторых этажей домов укрылись за резными решетками женщины, которые наблюдали оттуда за происходящим на улице.

Женщины Лимы в то время вовсе не были скромницами. Им было разрешено играть в азартные игры, пить спиртное и курить. Свобода их нравов общеизвестна. Женская мода Лимы буквально шокировала европейцев. Женщины носили белые брюки и прямо на них надевали платья. Их головные уборы были похожи на мужские: маленькие котелки с загнутыми с одной стороны полями или высокие цилиндры. В то время такая одежда была очень модной.

Первое впечатление Боливара о Лиме было благоприятным. Со свойственным ему самолюбованием он записал: «Я спускаюсь вниз по улочкам в толпе прохожих. Мужчины восхищаются мной, женщины любят меня. Еда – превосходная, театр – хороший. Он находится в красивом здании с резной дверью. Экипажи, лошади, прогулки, быки… Слава Богу! Я все успел посмотреть».

В Лиме действительно было восемь тысяч восхитительных экипажей. В городе постоянно бурлили общественные страсти, подогреваемые действием общепринятого здесь наркотика – листьев коки, которые люди постоянно жевали. В отличие от аскетичного Сан-Мартина Боливар был в восторге от Лимы и ее жителей. Самый неукротимый революционер севера пытался выглядеть цивилизованным и аристократичным. Однако Боливар сразу же заявил, что не собирается заменять испанскую монархию какой-либо другой. На официальном банкете в его честь он произнес тост: «Американцы никогда не согласятся, чтобы на их земле был воздвигнут монарший трон. Как Наполеона поглотила бездонная пучина океана (на острове Святой Елены), так и новый император Итурбиде был сброшен с мексиканского трона. И любой узурпатор прав латиноамериканского народа будет повержен. На всей огромной территории Нового Света не останется ни одного узурпатора». Позднее Боливар еще напишет об этом, но уже в более серьезном тоне:

«Эта страна приняла нас с энтузиазмом, но ничего не дала взамен. Нам понадобилось много такта и сдержанности, чтобы спасти эту нацию от реакционеров. Деньги нам очень нужны, но мы не можем и не должны требовать их у этих несчастных людей. Здесь эру самоуправления понимали как свободу грабить и совершать преступления. Люди здесь здоровые, но абсолютно не пригодные для военной службы, поэтому будет очень трудно создать армию. Коренные жители этих мест находятся в первобытном состоянии… Люди настроены патриотично, но не хотят поступать на военную службу. Они добры, но равнодушны. Здесь много продовольствия и транспортных средств, но нет желания развивать их… Трудности колоссальные. Здесь царит беспорядок, который может лишить мужества даже самого решительного человека. Вся Экваториальная Америка стала театром военных действий. Наши враги повсюду. Наши солдаты представляют все части и все страны Америки, ее различные диалекты, цвета кожи, законы и интересы. Только Провидение может привнести порядок в эту страну хаоса».

Бернардо О’Хиггинс впервые встретил Боливара в Лиме. Он произвел на него хорошее впечатление. Однако вскоре стало ясно, что Боливар, вместо того чтобы продвинуться вперед по побережью и одержать окончательную победу над испанцами, подвергает себя и своих людей смертельной опасности. Он в отчаянии обратился к Сантандеру с просьбой дать ему двенадцать тысяч человек в качестве подкрепления. Сантандер не ответил Боливару. Тем временем маркиз де Торре Тагле, возглавлявший временное правительство в Лиме, вел тайные переговоры с роялистами об избавлении от «общего врага». Сам маркиз бросился в Трухильо, чтобы свергнуть «независимое» правительство Рива Агуэро. Командующий гарнизоном в Трухильо сдался сам и сдал незадачливого диктатора Рива Агуэро. Боливар пощадил Агуэро. Он отменил приказ де Торре Тагле о его казни и на корабле отправил в Европу.

Но впереди было еще немало испытаний. Гарнизон аргентинских солдат в порту Кальяо был недоволен удалением от дел своего героя Сан-Мартина. В феврале 1824 года в гарнизоне вспыхнул мятеж. Солдаты освободили из тюрьмы заключенных-роялистов. В это время Боливар, которого уже давно мучили приступы малярии, заболел сыпным тифом. Он был не в состоянии покинуть маленькую деревню на побережье Лимы и там, совершенно разбитый болезнью, узнал о крушении своих надежд.

Де Торре Тагле и большая часть перуанской армии последовали примеру аргентинцев и перешли на сторону испанских роялистов. Это сделали даже аргентинские гренадеры, которых обучал лично Сан-Мартин. Испанской армии в Лиме был оказан еще более торжественный прием, чем Боливару месяц назад. В своей прокламации де Торре Тагле заявил: «Тиран Боливар и его безнравственные сторонники хотели аннексировать Перу и подчинить эту богатую страну Колумбии, но совершили ошибку. Испанцы – единственная сила, способная предотвратить наше крушение».

В распоряжении Боливара было всего пять тысяч колумбийских солдат. Он приказал Сукре немедленно идти со своей армией в Трухильо. Все ружья и боеприпасы, которые они не смогут унести с собой из Лимы и Кальяо, должны быть уничтожены. Боливару теперь подчинялся только анклав вдоль северного побережья Перу. Испанская армия под командованием Кантерака, расположенная на севере в Уанкайо, состояла из восьми тысяч человек. Около тысячи испанских солдат базировалось в Куско. В распоряжении Вальдеса было три тысячи бойцов, находившихся в Арекипе и Пуно. Генерал Оланьета имел четыре тысячи воинов в южных плоскогорьях Перу (теперь это в основном территория современной Боливии). Еще две тысячи человек составляли маневренную армию, передвигавшуюся от одного штаба к другому.

Ни Боливар, ни Рива Агуэро не ожидали помощи ни из Аргентины, ни из Чили, ни из Колумбии. Сантандер колебался. Он не спешил посылать своих людей на защиту того, что, казалось, уже потеряно. Возможно, что втайне он даже хотел поражения Боливара. Тогда он стал бы правителем если не всей Великой Колумбии, то по крайней мере Новой Гранады.

Больного Боливара посетил Москера – его посол в Буэнос-Айресе. Он был одновременно и опечален, и восхищен:

«Я встретился с Освободителем, когда опасность смертельного исхода болезни уже миновала. Худшее осталось позади, но он был так худ и истощен, что больно было на него смотреть. Он сидел на рваной коровьей шкуре напротив стены в маленьком саду. Голова повязана белым шарфом. На нем были короткие бриджи, открывавшие его острые колени и худые икры. Голос его был хриплым и слабым. А сам он больше походил на труп, чем на живого человека.

Я с большим трудом сдерживал слезы, чтобы не показать ему свою боль и страх за его жизнь. „Что Вы собираетесь предпринять?“ – спросил я. Подняв впалые глаза, твердым голосом он ответил: „Побеждать…“ „Каким образом?“ Спокойно и уверенно он произнес: „Я отдал приказ собрать кавалерийское войско в районе Трухильо. А также реквизировать всех хороших лошадей в стране в мою армию и всю люцерну для их пропитания. Как только ко мне вернутся силы, я пойду в Трухильо. Если испанцы спустятся с гор, чтобы напасть на меня, я разобью их своей кавалерией. Если же в течение трех месяцев они не спустятся, у меня будет уже достаточно сил, чтобы атаковать их самому. Я взойду на горный хребет и разобью испанцев, окопавшихся в Хаухе“».

В письме, которое Боливар послал Сантандеру и ответа на которое с таким нетерпением ждал, говорилось, что безопасность Великой Колумбии зависит от того, будет ли разгромлена испанская армия в Перу. Если испанская армия устоит, Колумбия будет захвачена роялистами. Кито и Пасто были наводнены роялистами. Они хотели свергнуть власть патриотов. Требовалось очистить от испанцев весь континент. Когда Сукре и все командующие его войсками предложили ему заключить перемирие с испанцами, он гневно возмутился.

Боливар назначил перуанского генерала Хосе де Ла Мара главнокомандующим и приказал ему собрать новую армию за несколько месяцев: «Нам не стоит обращать внимание на шумиху, поднятую по всему миру. Война зиждется на деспотизме, а не на любви к Богу. Не жалейте себя, проявите жесткий, неумолимый характер. Следите за дисциплиной вверенных вам солдат, кавалеристов и пехотинцев. Не хватает ружей – беритесь за копья. На днях я должен получить три тысячи ружей из Колумбии. Третья и четвертая линии копий не бесполезна в бою. Необходимо восполнить ужасные потери и набрать пополнение для армии. Соберите пять тысяч рекрутов, чтобы впоследствии две-три тысячи остались в живых. Запаситесь большим количеством припасов. Постройте как можно больше укреплений по всему региону. Каждое дерево, каждый человек должен сослужить свою службу. Используйте все, что может помочь защищать Перу до последней капли крови. Ни одна соломинка не должна пропасть даром».

Солдаты Боливара просто силой загоняли всех, кого могли найти, в новую армию. Они реквизировали все продукты и снаряжение, которые обнаруживали. Они уничтожали все, что не могли взять с собой. Это была часть стратегии «выжженной земли», направленной на сдерживание наступления испанцев. Наконец-то пришло подкрепление от Сантандера. Оно было значительно меньшим, чем ожидал Боливар: всего две с половиной тысячи человек под командованием великолепного Хосе Марии Кордовы. Ему едва исполнилось двадцать четыре года. Сантандер знал: если он откажется помочь Боливару, тот его повесит. Сдержанный и педантичный Сантандер не любил Боливара с того самого дня в 1813 году, когда ему, молодому капитану, Освободитель угрожал казнью, а затем обращался с ним как с ничтожеством.

ГЛАВА 15 ТРОПОЙ ИНКОВ

В апреле 1824 года Боливар получил удивившее его известие и решился на последнюю великую авантюру в своей жизни. Армия Верхнего Перу (теперь это территория Боливии) под командованием генерала Оланьеты восстала. Оланьета объявил о своей верности королю Фердинанду VII и отказался служить либеральным конституционалистам, которые в то время пришли к власти в Испании. Конституционалистов поддерживали де Кантерак и Вальдес. В самом высокогорном и отдаленном из всех испанских владений крошечное белое меньшинство сохраняло феодальную преданность короне.

Наместник Ла Серна решил, что бунт в одной из его армий опаснее истощенной армии Боливара, которая к тому же находится далеко на побережье. Боливар действительно был еще слаб и не мог начать военные действия, не получив серьезного подкрепления из Колумбии. Ла Серна послал Вальдеса во главе четырнадцати тысяч солдат на усмирение Оланьеты.

Генерал де Кантерак не подчинился приказу Вальдеса вести его шеститысячную армию в долину Хауха и выступить против Боливара. Де Кантерак со своей армией остался в горах. Де Кантерак считал, что здесь, в горах, он находится в безопасности. Он боялся, что не сможет одолеть Боливара внизу, в долине.

Ответ Боливара был решительным. Он использовал стратегию «выжженной земли», ранее применявшуюся им в оборонительных целях, для наступления на врага. Боливар решил подняться со своими солдатами прямо на горный хребет и атаковать испанцев, пока они разобщены, не дав им возможности перегруппироваться. Это был шанс, который нельзя было упускать. Сукре и другие офицеры Боливара пытались удержать его от столь рискованного шага и дождаться подкрепления из Колумбии. Но напрасно. Боливар понял, что Сантандер, становившийся все более неуправляемым, не пришлет ему ни одного солдата. И решил начать поход в мае, а в июне провести сражение. Если же они не успеют добраться до испанцев к июлю, то отступят в свой прибрежный анклав, чтобы защищать его в Трухильо.

Освободитель вновь стал самим собой. Он еще раз поставил на карту все, что имел. Это была еще одна блестящая импровизация, еще один героический поход в горы. Сложившаяся ситуация сулила выгоды, которые нельзя было упускать.

В Уайласе, по дороге к месту сбора армии в Серро-де-Паско, уже в который раз красивая темнокожая девушка восемнадцати лет, одетая в белое платье, возложила на голову Боливара венок цветов. Освободитель завел страстный, но короткий роман с Мануэлой Мадроньо. Затем отправился в Серро-де-Паско. Именно там находились просторные долины, куда он задумал заманить врага и где предполагал сразиться с ним. Боливар решил выманить испанцев из их укреплений и атаковать кавалерией. Армия Боливара прошла долгий путь. В ней было три тысячи пятьсот колумбийцев под командованием Сукре, три тысячи перуанцев во главе с Ла Маром, полторы тысячи аргентинских кавалеристов под командованием генерала Некочеа и британского генерала из Буэнос-Айреса Уильяма Миллера, а также пятьсот артиллеристов из Чили, которыми командовал Педро Хуан Луна.

Собранные вместе части армии Боливара были похожи на огромный муравейник, передвигающийся к одной цели. Этот поход стал выдающимся примером человеческой выносливости. Дивизия Миллера пешком прошла шестьсот миль по горному хребту, не седлая лошадей, чтобы они не устали перед боем. Вместе с собой они вели шесть тысяч голов скота. Они шли по крутым горам к высокогорной долине, затем взбирались еще выше. Одно восхождение сменялось другим. Горные тропы едва были обозначены на поверхности гор. На всем пути Миллер оставлял небольшие склады припасов.

«Некоторые из этих складов находились на территории, контролируемой роялистами. Склад, расположенный около Пачиа, на берегу Рио-Гранде, был всего в восьми лье от Тармы. Вход в пещеру был на отвесном склоне скалы. Он находился на высоте в пятьдесят – шестьдесят футов от земли. Примерно столько же было от входа в пещеру до вершины скалы. Подняться вверх можно было только по веревке и по зазубринам, выбитым в камне для опоры ног. Кукуруза, соль, чарки (вяленая говядина), картофель и ячмень были подняты вверх на веревке. Для защиты такого склада в пещере достаточно было всего несколько человек. Когда монтанерос (солдаты, сражавшиеся в горах) начинали боевые действия, такие склады даже оставляли без охраны. Роялисты так никогда и не узнали об этой хитрости патриотов. У них не возникло даже догадок о том, что патриоты хранят свои припасы в горах».

А вот как Миллер описывает переход через горы:

«Выступы на неровной поверхности Анд, на которые можно было опираться ступнями, были настолько узкими, что проход по ним был настоящим испытанием. Солдаты могли передвигаться только один за другим. Шеренга солдат иногда вытягивалась на невероятную длину. Это объяснялось „маль пасос“. [3]3
  Трудный переход (исп.). – Примеч. пер.


[Закрыть]Глубокие овраги и расщелины встречались на их пути, выступающие скалы и многочисленные водопады. Такие переходы требовали большой осторожности и занимали много времени. Каждый солдат ехал верхом на муле и вел за собой лошадь, которую мог оседлать только при приближении врага… Солдаты часто и с большой ловкостью пользовались лассо. Его накидывали на шею лошади, укорачивали или удлиняли в зависимости от крутизны пути, по которому шли…

Часто возникала необходимость спешиваться и вести сразу двух животных. Иначе можно было заблудиться или упасть вниз с крутого обрыва. Несмотря на все предосторожности, солдаты часто теряли дорогу. Иногда люди, шедшие во главе батальонов, следовали за течением бурлящих потоков, затем поднимались вверх по каменистым уступам. Солдаты отряда снизу из ущелья кричали своим товарищам, шедшим поверху, узнавая, правильно ли они идут. Но часто случалось и так, что оба отряда теряли дорогу…»

Очень затрудняла этот переход и снежная болезнь: «Глаза людей покрылись волдырями. Глаза будто кололи иголками, настолько пронзительной была боль. Солнце так слепило, что невозможно было даже на мгновение открыть глаза. Солнечный свет причинял людям невыносимые страдания. Единственным облегчением были компрессы из снега, но, когда он таял, боль возвращалась. Во время этого перехода ослепла целая дивизия. Индейские проводники довели до ближайшей деревни вереницы слепых солдат. По дороге туда было потеряно около сотни людей».

Многие страдали и от горной болезни. Гонсало Бульнес описал такой же поход перуанской армии под командованием де Ла Мара:

«Дорогу армии прокладывала колонна индейцев. Они несли на плечах продукты и снаряжение. Кавалеристы ехали верхом на мулах и вели лошадей за собой. Лошадям на копыта надели специальную самодельную обувь… Люди и животные шли по узкой горной тропинке. Другого пути в этих горах не было. Здесь нужно было довериться чутью животных, а не вести их самим. Пехота растянулась в бесконечную цепь.

Во время переходов через ущелья контраст между крутизной высоких гор и глубиной, на которой находились долины, поражал воображение людей. Вершины гор скрывали облака. Горные реки с головокружительной высоты падали вниз. Люди шли по безжизненным камням, где не было никакой растительности, кроме мхов, служивших пропитанием для лам, и лишайников, из которых индейцы делали нитки, где не было ничего живого, кроме кондоров и викуний, с любопытством рассматривавших путешественников. Часто после такого опасного восхождения солдаты обнаруживали, что стоят на краю долины, а вдалеке виднеется маленький белый домик с фруктовым садом. Затем армия покидала долину и поднималась на новую высоту. Так продолжалось бесконечно. Когда уставшие солдаты останавливались, то мерзли от холода. Чтобы не замерзнуть ночью, люди ложились спать поближе к кострам.

Бесконечная вереница людей, карабкавшихся по неровной поверхности, как огромная змея, обвивала горы. Иногда у солдат так сильно кружилась голова, что они не могли идти без посторонней помощи. Разреженный воздух затруднял движение, и порой целые батальоны без сил падали на землю. Переходя с места на место… сигнальщики… освещали тропинки, чтобы растянувшиеся в бесконечную линию люди не сбились с пути».

Дивизия под командованием Сукре, двигавшаяся на юг, прошла триста миль по пустыне Атакама. Люди мерзли по ночам и страдали от жары днем. Во время этого перехода триста человек погибли от истощения. Теперь оставшимся в живых предстояло подняться в горы.

2 августа все дивизии собрались на большом плато под Серро-де-Паско. Плато находилось на высоте около двадцати футов над уровнем моря. Боливар осмотрел свои войска и обратился к ним с таким призывом: «Солдаты! Вы стоите на пороге великого свершения. Судьба поставила перед вами великую задачу. Вы должны спасти мир от рабства… Солдаты! Перу и вся Америка жаждут мира, который принесет ваша победа. Даже свободная Европа смотрит на вас с надеждой, потому что освобождение Нового Света важно для всех…»

Объединенная армия патриотов выступила к Озеру королей (Лаго-де-Хунин), на противоположном берегу которого раскинулась долина, ведущая к Хунинским равнинам.

Появление большой армии повстанцев в непосредственной близости от неприступного штаба де Кантерака, расположенного в горах, застигло того врасплох. Чтобы преградить ей дорогу, де Кантерак направил солдат вниз по левому берегу озера. Когда он обнаружил, что Боливар со своими людьми поднимается вверх по правому берегу озера прямо к долине Хауха, которая теперь оказалась незащищенной, было уже поздно. Де Кантерак отдал приказ идти наперерез армии Боливара, дабы избежать опасности быть отрезанным от своего штаба. Разгадав маневр де Кантерака, Боливар устремился вперед. Испанская пехота обгоняла солдат Боливара, поэтому он послал вдогонку свою кавалерию, чтобы опередить испанцев и не дать им занять удобную для атаки позицию в узком месте, на подходе к долине. Только двум аргентинским кавалерийским бригадам удалось сделать это. В результате они оказались одни против целой вражеской армии.

Де Кантерак был в восторге: аргентинцы были перед ним как на ладони и намного уступали его войску в численности. Он лично повел своих гусар в атаку. В авангарде патриотов из пехотинцев были только аргентинские гренадеры. Испанцы быстро сломили их сопротивление, но полуголые кавалеристы-льянерос никак не хотели сдавать свои позиции. Они отступали, увлекая врага за собой, перегруппировывались и вновь наступали. Так длилось до тех пор, пока остальная часть армии Боливара не подошла к месту боя.

На помощь измотанным кавалеристам подошли колумбийские гусары и гренадеры. Генерал Некочеа, командовавший кавалеристами в этом бою, был ранен и захвачен в плен испанцами. Получив подкрепление, патриоты бросились в атаку и освободили Некочеа.

Кавалерийский резерв испанцев двинулся на позиции патриотов. Миллер же вновь использовал старый прием, которому научился у льянерос. Он приказал кавалеристам отступать к позициям пехоты, находившейся в резерве. Когда роялисты уже не сомневались в своей победе, Миллер скомандовал: «Кругом!» – и его кавалерия, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась в атаку на растерявшихся роялистов. Льянерос пустили в ход свои копья. Ряды испанцев расстроились. Они начали отступать. Боливар, однако, остановил преследование, чтобы отставшие части его армии могли подтянуться.

Перспектива еще одного боя на равнине приводила де Кантерака в ужас. Воспользовавшись наступившей темнотой, де Кантерак совершил, наверное, самое длинное отступление из известных в военной истории. За два дня его войско прошло семьдесят миль до своего штаба в Хаухе, а затем еще триста миль к реке Апуримак.

Это было захватывающее зрелище, похожее на схватку средневековых рыцарей: сражение возле озера на горной равнине. Бой длился не больше часа. И почти без выстрелов. Были слышны только топот копыт, лязг копий и крики раненых. Хорошо экипированные испанские драгуны, шлемы которых сверкали в лучах холодного горного солнца, были наголову разбиты объединенными войсками патриотов, состоявшими из полуголых длинноволосых льянерос, одетых только в набедренные повязки и шапки из шкуры ягуара, аргентинских всадников и перуанских полков в неизменных пончо.

Испанцы потеряли около тысячи человек убитыми и взятыми в плен. Патриоты захватили также семьсот мушкетов и большое количество боеприпасов. Испытанный кавалерийский маневр льянерос не подвел патриотов и в этот раз. Кавалерийская атака, доведенная до совершенства на венесуэльских равнинах, в сражении у Озера королей внесла сумятицу во вражеские ряды и не оставила испанцам шансов на победу.

Де Кантерак отступил в Куско. Ла Серна уже получил известие о его сокрушительном поражении. Утешила только блестящая победа генерала Вальдеса над Оланьетой в Верхнем Перу. Потеря Хунина привела Ла Серну в ужас. Он приказал Вальдесу немедленно возвращаться в Куско. Там он сосредоточил всю испанскую армию, насчитывавшую двадцать тысяч человек.

Узнав об этом, Боливар решил не вступать в бой с испанцами до конца сезона дождей. Оставив Сукре исполнять обязанности главнокомандующего, Боливар отправился на север. В октябре он прибыл в Уайлас, где его встретила страстная молодая подруга Мануэла Мадроньо. Несмотря на победу, одержанную в Хунине, Боливар был настроен пессимистически. Он хотел создать «свободное» государство в Северном Перу, но победить в горах огромную испанскую армию было очень трудно.

Сантандер, фактически управлявший Колумбией, по-прежнему мешал Боливару. Лидеры Новой Гранады были благодарны Боливару за освобождение своей страны, но они не желали объединения с Венесуэлой. Тот факт, что президент Венесуэлы стоял выше президента Новой Гранады, оскорблял их. Боливар убеждал их, что поражение патриотов в Перу станет угрозой существованию Великой Колумбии, но его аргументы не произвели должного впечатления. Колумбийцы вовсе не хотели посылать свою армию на помощь Боливару. Они также опасались, что люди, подобные Сукре, который стал командующим армией Боливара в Перу, по возвращении Освободителя будут назначены на командные посты в Колумбии.

Сантандер обратился к конгрессу с просьбой рассмотреть вопрос о законности получения Боливаром ассигнований для похода в Перу. Как Сантандер и предполагал, конгресс не только признал незаконным требование Боливара об ассигнованиях, но и лишил его самого звания главнокомандующего колумбийскими войсками в Перу. Таким образом президент Колумбии лишился официального военного статуса.