Текст книги "Ночь Охотника"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Трое уже были мертвы, затем еще пятеро, и когда хобгоблин в третьем ряду начал выкрикивать приказания, Реджис применил свой трюк с перемещением в четвертом измерении и быстро заткнул противнику пасть.

Вспомнив этот маневр, Вульфгар бросился вперед еще прежде, чем хафлинг возник в совершенно неожиданном месте, и как только Реджис сделал выпад, а рапира его проткнула череп хобгоблина, варвар схватил хафлинга за плечо и оттащил его назад.

Но в этом уже не было нужды. Теперь, после неожиданной гибели командира, гоблины рассеялись, побежали прочь, спотыкаясь друг о друга, стремясь оказаться подальше от страшных врагов. Некоторые направились обратно к той двери, остальные побежали дальше по коридору, но там наткнулись на Дзирта и Бренора, которые показались слева, из-за угла, в том: месте, где коридор разветвлялся.

Оказавшись меж двух огней, гоблины бросились к единственной открытой двери и сбились в кучу на пороге, стараясь как можно быстрее пролезть внутрь.

Внезапно в коридоре возник огненный шар. Он на мгновение завис над полом и обрушился на столпившихся у двери гоблинов, сжигая их заживо.

С одной стороны на врага устремились Вульфгар и Реджис, с другой – Бренор и Дзирт, следом за ними шла Кэтти-бри, и гоблины оказались в кольце.

Скоро все до единого были перебиты.

– А что это взорвалось? – поинтересовался Дзирт, когда стычка закончилась и они смогли поговорить спокойно.

Вульфгар взглянул на Реджиса, тот лишь пожал плечами:

– Взрывчатое масло. Многовато налил.

– Тут все до основания сотряслось, – сказал Бренор, стараясь говорить суровым тоном; но ему не удалось скрыть ухмылку. – Ты хочешь всему Подземью сообщить, где мы находимся?

Где-то позади взревела Гвенвивар.

Дзирт жестом, велел Вульфгару и Реджису отправляться в погоню за гоблинами, которые отступили за дверь, а сам с Бренором и Кэтти-бри побежал в конец коридора. Добравшись до развилки, они свернули направо.

– Был день, когда я ударил недостаточно сильно, но теперь, боюсь, я перестарался, – пожаловался Реджис.

– Перестарался? – засмеялся Вульфгар. – Ничего подобного, друг мой. Ничего подобного.

И они снова устремились навстречу битве, плечом к плечу, сея смерть и разрушение.

– Ты уверен, что мы их встретим, точно? – спросил Бренор, высоко поднял свой топор, нацепил щит и бросился к следующей по коридору двери.

– Два пути ведут параллельно в тот же самый коридор, – заверил его Дзирт и снял со спины Тулмарил.

– Давай, девочка! – взревел Бренор, и не успел он договорить, как мимо него с шипением пронеслась молния, затрещала, угодила в древнюю деревянную дверь, а за ней сразу же последовала огненная стрела Дзирта и тоже вонзилась в доски.

Мгновение спустя Бренор ударил по двери топором, во все стороны полетели щепки, а затем, опустив плечо, он врезался в дверь всем телом. Вломившись в комнату, он намеренно упал, и два врага, хобгоблины, устремились на казавшегося беспомощным противника.

Однако их опередила Гвенвивар, которая влетела в дверной проем, перепрыгнула через Бренора, на мгновение коснулась лапами пола и, снова подпрыгнув, на сей раз врезалась в морду одного из хобгоблинов. Тварь отлетела назад.

Второй хобгоблин совершил ошибку – оглянулся на своего упавшего товарища. И когда он снова повернулся к двери, то обнаружил следующего врага, который перепрыгнул через тело Бренора. Дроу со смертоносными мечами приземлился всего в шаге от хобгоблина, и тот в последний миг своей жизни увидел два великолепных клинка, скрестившихся у него перед глазами. А затем они разрубили его череп.

– Нет уж, я тоже хочу поучаствовать! – взревел Бренор, пронесся мимо Дзирта и наотмашь ударил топором хобгоблина в бок, для верности. Грохоча сапогами, он подбежал к противоположной от входа двери и пинком распахнул ее. За дверью оказался длинный коридор, по обеим сторонам которого также виднелись многочисленные двери.

– Не нравится мне это! – объявил Бренор. Оглянувшись, он увидел у себя за спиной Кэтти-бри. Она быстро осмотрела коридор, затем начала произносить заклинание, и Бренор отошел в сторону.

В воздухе перед ней возникла стена огня, прошла по коридору, остановилась посредине. Языки пламени ревели, вздымаясь к потолку, но казалось, что их что-то увлекает к правой стене и дверям в ней.

– Отойди влево, – велела Кэтти-бри.

Бренор неохотно сделал несколько шагов, потому что даже несмотря на то, что магическая огненная стена двигалась направленно, в сторону от него, дворф ощущал нестерпимый жар.

– Мне больше нравилось, когда из оружия у тебя был только этот проклятый лук, – пробурчал он и двинулся вдоль левой стены так быстро, как только мог.

Остальные последовали за ним. Одна из дверей открылась; какой-то гоблин пронзительно взвизгнул и отпрянул, увидев пылающую стену, созданную Кэтти-бри.

Дзирт развернулся и выпустил несколько стрел подряд в огненную стену, в направлении, откуда донесся звук. Издалека послышался новый крик, и Дзирт решил, что по крайней мере одна стрела влетела в дверь и поразила жертву.

Они добрались до дальнего конца коридора, где он разветвлялся, и, свернув налево, остановились там.

Кэтти-бри велела огненной стене исчезнуть. Упрямые гоблины выбежали из комнаты, где они прятались, хотя многие из них по глупости побежали в ту сторону, откуда пришли Компаньоны.

Дзирт выпустил несколько стрел в коридор, а Гвенвивар заревела.

Гоблины умирали, не успевая понять, что происходит, – стрелы Тулмарила пронзали сразу двоих или троих.

Некоторые в ярости бросились на Гвенвивар и Бренора, но большинство забилось в боковые комнатки. Один из гоблинов чуть не достал Бренора копьем, но Дзирт вовремя застрелил его.

Почти вовремя.

Клык Защитника пролетел мимо, вращаясь, пробил щит бугбера и прикончил его на месте.

– Они там вовсю сражаются, – сообщил Реджис своему другу.

Вульфгар кивнул, потому что он тоже слышал удары молнии, рев Гвенвивар и магического пламени.

Дзирт подозревал, что путь, которым он поведет друзей, пролегает через густонаселенные части занятого гоблинами комплекса, и именно поэтому он держал основные силы рядом с собой. Они расчищали дорогу Вульфгару и Реджису; большинство гоблинов не бросались в бой, а убегали прочь.

Друзья обошли мертвого бугбера, а Клык Защитника вернулся в руку Вульфгара. Пройдя под какой-то аркой, они очутились в широком коридоре, побежали наискосок, влево, потом вправо, и так, зигзагами, направились к своим друзьям.

Они свернули в правый коридор, но часть стены, находившаяся впереди, отъехала в сторону, и в коридор выбежала кучка хобгоблинов.

Вульфгар, не тратя зря времени, с силой размахнулся и швырнул Клык Защитника в гущу врагов.

– Пусть идут к нам, – предложил Реджис, и когда варвар взглянул на хафлинга, то увидел, что друг уже целится из арбалета.

Хобгоблины перестроились и ринулись в бой, и самый первый получил дротиком в морду. Реджис выронил арбалет и вытащил из кармана керамический сосуд.

– Пусть идут к нам, – повторил он, подождал еще несколько секунд и бросил свой «снаряд». Кувшинчик разбился вдребезги у ног наступавших монстров. Во все стороны полетели осколки, жидкость залила каменные плиты и ноги хобгоблинов.

И эта жидкость – очередная военная хитрость Реджиса – сделала пол скользким, как вода, которую выливаешь на камни в Долине Ледяного Ветра зимней ночью. Хобгоблины, подобно водорослям, подхваченным волной, покачивались, спотыкались, врезались друг в друга, цеплялись друг за друга, и, в конце концов, все разом повалились на пол.

Вульфгар, остановившись на краю скользкой лужи, принялся молотить ошеломленных врагов Клыком Защитника; могучее оружие разносило в щепки щиты и кости, пробивало жалкие доспехи хобгоблинов.

Реджис подбежал к другу и, казалось, растаял в воздухе – он магическим образом перенесся через скользкий участок коридора, очутился на твердой поверхности и начал колоть рапирой изумленных хобгоблинов с другой стороны прежде, чем те сообразили, что происходит.

Он нанес дюжину ударов, в основном одной злополучной твари, и та рухнула на пол, истекая кровью.

Оставшиеся в живых враги бросились бежать, и Реджис собрался уже отправиться в погоню.

Он подумал, что его друзья присоединились к нему, когда заметил, что все хобгоблины затряслись от ужаса, один монстр полетел вверх ногами и врезался в стену, второй вылетел из комнаты, подмял под себя сородичей на середине коридора, всего в нескольких шагах от Реджиса, и задергался в агонии.

Оглянувшись и убедившись, что Вульфгар справляется с врагами, беспомощно скользившими в разлитой по полу жидкости, Реджис двинулся вперед, но сделал всего пару шагов и тут заметил среди толпы хобгоблинов могучего дворфа.

– Бренор! – окликнул он друга, но едва он успел произнести это имя, как понял, что перед ним вовсе не Бренор.

Это был Тибблдорф Пуэнт.

У Бренора был сломан палец – согнулся под неестественным углом.

– Сожми челюсти, – велела Кэтти-бри, и когда дворф стиснул зубы, она резким движением вправила палец, затем сразу же произнесла короткое исцеляющее заклинание, из рукава ее выплыло волшебное синеватое облачко и окутало широкую ладонь дворфа.

– У меня уже силы почти кончились на сегодня, – сказала она Бренору и Дзирту. И магические, и божественные.

– Ба, ну, в прошлой жизни мы как-то обходились без магии, так и на сей раз обойдемся, – ответил Бренор.

Вместо ответа Кэтти-бри слегка нажала на рану на спине дворфа, которую нанес ему копьем бугбер и которую она недавно излечила. Бренор поморщился и отстранился, затем сердито уставился на приемную дочь. Это означало признание ее правоты.

– Отдай ей лук, эльф, – предложил Бренор.

Дзирт кивнул и протянул женщине Тулмарил, но она отпрянула.

– Я даже не знаю, смогу ли я сейчас стрелять из него, – возразила она. – Я ни разу не стреляла из лука в новой жизни. Я не тренировалась…

– Значит, вспоминай, – потребовал Бренор, вырвал лук из пальцев Дзирта и отдал его Кэтти-бри.

– У меня осталось еще несколько магических трюков, – сообщила Кэтти-бри, неуверенно взяла оружие, затем закинула колчан со стрелами за плечо.

– Хорошо, тогда используй свои трюки, как можешь, а если не сможешь, стреляй из лука, – решительно потребовал Бренор. Затем дворф снова двинулся вперед, закинул руку за плечо и взял топор.

Дзирт вопросительно посмотрел на Кэтти-бри, но женщина лишь пожала плечами в ответ. Дроу указал на дверь, висевшую на одной петле.

Кэтти-бри подняла Тулмарил, наложила стрелу, прицелилась. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, натянула тетиву, но затем отпустила ее и бросила на дроу умоляющий взгляд.

– Давай, – уговаривал ее Дзирт. – У тебя неограниченное количество стрел.

Кэтти-бри закрыла глаза, снова натянула тетиву, глубоко вдохнула, задержала дыхание, прицелилась и выстрелила. Огненная стрела вылетела, озарив комнату ослепительной вспышкой, вонзилась прямо в центр двери и разнесла ее в щепки.

– Ну что ж, мне кажется, стрелять ты нисколько не разучилась! – ободряюще воскликнул Бренор и снова побежал вперед. – Прямо в сердце, лук оправдывает свое название!

Дзирт тоже улыбнулся и взглядом поздравил женщину.

Кэтти-бри лишь молча кивнула. Она не стала говорить друзьям, что целилась отнюдь не в середину двери, а в петлю.

Покидая комнату через дальнюю дверь, трое друзей услышали грохот и вопли, разносившиеся по коридорам, и поняли, что их спутники снова занялись гоблинами.

Гвенвивар, которая отправилась в другую сторону, в погоню за оставшимся в живых гоблином, очевидно, тоже услышала шум. Огромная кошка вернулась обратно в злополучную комнату и, перепрыгнув через дворфа, двинулась впереди отряда.

Реджис поморщился от отвращения, глядя, как Пуэнт рвет зубами глотку хобгоблина. Дворф поднял на него взгляд, зловеще ухмыльнулся и, словно тряпку, отшвырнул в сторону дергавшегося в конвульсиях монстра.

Он был наделен огромной силой! Казалось, он лишь слегка пошевелил рукой, но хобгоблин – огромный, тяжелый – пролетел через коридор и врезался в противоположную стену с такой силой, что затрещали все его кости.

– Добрая встреча, Тибблдорф Пуэнт! – объявил Реджис как можно радостнее, хотя у него перехватило дыхание от ужаса.

– А, это ты, маленькая крыса-ворюга, – пробормотал дворф, медленно подходя к хафлингу.

– Пуэнт, это я! – воскликнул Реджис. – Ты что, не узнаешь меня?

– О, я тебя знаю, – ответил дворф, но Реджису показалось, что тот все же не узнаёт его, ведь он, разумеется, считал хафлинга давно умершим.

Вампир приближался. Реджис взялся за рапиру.

– Пуэнт! – крикнул он. – Это я, Реджис!

Едва он успел выговорить свое имя, как немертвый дворф бросился вперед, совершенно внезапно, молниеносно, подобно призраку Темной Душе, как будто перенесся магическим образом сразу на несколько шагов. Реджис закричал и отшатнулся, но противник все равно успел задеть его, и хафлинг споткнулся. Падая, Реджис потянулся за своим кинжалом, чтобы отразить нападение, но латная перчатка дворфа, снабженная шипом, царапнула его по руке, и хафлинг с визгом отдернул ее.

Он встал на колени и пополз прочь от Пуэнта так быстро, как только мог, пытаясь принять оборонительную позицию, хотя понятия не имел, как можно справиться с таким сильным и хорошо вооруженным противником.

Пуэнт прыгнул на него, обнажив клыки, замахнулся кулаками, и Реджис завопил, решив, что ему пришел конец.

Но Пуэнт не успел схватить хафлинга – в тот момент, когда он прыгнул, в него врезался вращавшийся боевой молот, отшвырнул его прочь, и вампир, споткнувшись, очутился в коридоре. Однако он немедленно развернулся, не сводя с Реджиса ненавидящего взгляда. И со звериным рычанием, от которого у Реджиса застыла кровь в жилах, он напал.

Хафлинг снова взвизгнул и швырнул оставшуюся у него змею в вампира. Живая удавка поползла к горлу дворфа, обвила его шею, и ухмыляющийся призрак появился за плечом Пуэнта и с силой потянул его к себе.

Но вампир даже не дрогнул. Казалось, он не обратил на змею ни малейшего внимания.

И снова хафлингу спас жизнь снаряд, на сей раз живой – это Вульфгар прыгнул мимо Реджиса и врезался в Пуэнта. Дворф попытался ударить второго врага левой перчаткой, но Вульфгар схватил его за руку, потом вцепился в правое предплечье, не отпуская его, пытаясь выкрутить руки.

Два могучих противника сцепились, напрягая силы. Сначала Пуэнт, который был ниже ростом, казалось, получил преимущество, и под его натиском Вульфгар отступил.

Вульфгар прорычал имя своего бога и схватился с врагом с удвоенной силой, пытаясь подавить его своим весом.

Пуэнт вырвался, отступил в сторону, и Вульфгар вынужден был развернуться вслед за ним, пытаясь удержать извивающегося дворфа.

Но затем Вульфгар прыгнул, и Пуэнт потерял равновесие. Вульфгар выпустил левую руку дворфа и наотмашь ударил его по лицу, затем, прежде чем дворф сумел нанести ответный удар левой, снова схватил его за обе руки.

Реджис обрадовался было этой небольшой победе друга, но, подобно удавке на шее вампира, удар Вульфгара не причинил Пуэнту никакого вреда. Реджис увидел, что Вульфгар теряет силы; по рукам у него текла кровь, ребристые доспехи дворфа впивались ему в тело.

Пуэнт наклонил голову, нацелив на противника пику, венчающую его шлем, и сделал выпад, и Вульфгар едва успел увернуться, чтобы шип не вонзился ему в лицо. Затем он тоже наклонился, пригнул голову до уровня шлема дворфа, стараясь не выпускать его рук.

Он знал, что отпускать Пуэнта нельзя.

– Пуэнт! Тибблдорф Пуэнт! Это мы, Реджис и Вульфгар! Ты нас знаешь! – кричал хафлинг, пытаясь привести рычавшего вампира в чувство. Он поднялся на ноги и отбежал в сторону. Однако Пуэнт никак не отреагировал на его слова, и Реджис, поморщившись, изо всех сил ткнул его рапирой.

Вампир зарычал, от боли или гнева, и принялся яростно отбиваться от варвара, дергая руками, мотая своей пикой на шлеме. Вульфгар пытался держать его как можно ближе к себе, чтобы тот не смог причинить ему вреда.

– Коли его! – воскликнул варвар, но крик его резко оборвался: дворфу удалось в достаточной степени отклонить голову, чтобы с силой ударить Вульфгара лбом в лицо; челюсть варвара затрещала.

Реджис снова ткнул вампира рапирой, но тот лишь зарычал и резко развернулся, так что Вульфгар оказался между ним и хафлингом, словно живой щит. Вульфгар сразу же исчез с дороги, но не по собственной воле – силы его были на исходе, а вампир никогда не уставал. Внезапно Пуэнт подхватил варвара и швырнул его на Реджиса.

Реджис машинально пригнулся, и Вульфгар врезался в стену у него за спиной.

– Пуэнт! – раздался чей-то крик. На сей раз это был Бренор, который появился в конце коридора. – Ты же знаешь меня, Пуэнт! Ты отдал мне обратно мой шлем!

Эти слова заставили вампира остановиться, к тому же Гвенвивар, пролетев над головой Бренора, устремилась в атаку.

Но Пуэнт превратился в облако какого-то газа, и пантера пролетела сквозь него, мимо Реджиса и Вульфгара, лежавшего позади.

Газ почти сразу же обрел прежнюю форму, но теперь уже появился Дзирт, обогнув Бренора.

– Я оставил тебя в пещере, мой храбрый друг! – закричал дроу.

– Ага, и это была глупость! – крикнул в ответ вампир и бросился на дроу. Град ударов встретили мелькавшие в воздухе мечи.

– Пуэнт! – пронзительно закричал Бренор.

Наконец, казалось, до вампира начало что-то доходить, но крайней мере частично, и он внезапно прекратил атаковать Дзирта и отступил назад, мимо Реджиса, который опустил оружие.

Но Вульфгар не сдавался. Клык Защитника снова появился у него в руке, варвар с боевым кличем швырнул молот, и он врезался Пуэнту в грудь и заставил его отступить на несколько шагов. Вульфгар одним прыжком очутился в середине коридора и потащил за собой Реджиса, загораживая его своим телом.

Подоспел Дзирт, стал плечом к плечу с варваром.

– Пуэнт, ты же нас знаешь, – повторял Бренор, подбежал к Реджису и остановился за спиной Дзирта. – Мы пришли тебе помочь.

Вампир зарычал.

Гвенвивар, находившаяся у него за спиной, тоже зарычала.

– Пуэнт, мой старый друг, вспомни битву возле ямы Предвечного, – уговаривал его Дзирт. – Ты спас нас в тот день. Ты спас всю эту область от нового катаклизма.

Вампир посмотрел на него. В душе его явно происходила борьба, воспоминания боролись с демонами.

– Ага, и сам получил вечное проклятие, – неверным голосом произнес он.

– В пещере, – напомнил ему Дзирт. – Ты собирался выйти на солнце.

– Я не смог… – едва слышно вымолвил Пуэнт и задрожал всем телом, обводя взглядом друзей. Все поняли, что он хочет сбежать, но мысль эта в следующее мгновение оставила его, он закряхтел и снова выпрямился, глядя на спутников с ненавистью – и одновременно, как это ни странно, словно умоляя их о помощи. – Тогда покончите со мной! – заревел он и сделал шаг вперед, словно собираясь возобновить схватку.

Но резко остановился, и на его лице, лице мертвеца, появилось странное выражение. Он посмотрел на спутников, затем куда-то им за спины, и покачал головой.

Этот взгляд заставил всех обернуться, и они увидели Кэтти-бри, стоявшую в коридоре. Одна рука ее была вытянута вперед, ладонью вверх, и на ладони лежал сапфир, а в другой руке женщина держала свиток и негромко произносила нараспев заклинание.

– Нет! – зарычал Пуэнт, и потом показалось, что он пытается напасть на бывших друзей, но это ему не удалось – двеомер Кэтти-бри удерживал его на месте. – Нет, вы, псы!

Он наклонился вперед, к стоявшим перед ним Компаньонам, и, казалось, тело его удлинилось, йотом начало терять форму и превращаться в дым. Внезапно он оторвался от земли, быстро проплыл мимо них в виде длинного бесплотного облака и исчез в филактерии Кэтти-бри.

– Ты его поймала, дочка! – воскликнул Бренор, оборачиваясь к ней, но резко замер на месте.

Кэтти-бри дрожала и качала головой. Видно было, что что-то пошло совсем не так.

А в следующую секунду драгоценный камень взорвался и разлетелся на миллион осколков. Ударная волна отшвырнула Кэтти-бри назад, а коридор наполнился пылью и каменной крошкой.

И посредине коридора, на том самом месте, где только что стояла Кэтти-бри, где находился драгоценный камень, они увидели трясущегося Тибблдорфа Пуэнта.

– У них пленники, – обратился он к Бренору, с трудом выговаривая слова. – Энтрери сидит в клетке в Кузне. И там еще с ним другие, и женщина-дворф в рудниках… – Он сделал шаг влево, затем вправо, а в следующий миг с необыкновенной быстротой бросился к оглушенной Кэтти-бри и схватил ее за горло. – Я не могу тебя убить, – прошептал он ей в ухо, выпустил ее и отскочил в сторону; но не приземлился, а еще в воздухе превратился в летучую мышь. И улетел в ту сторону, откуда появился.

Кэтти-бри поднялась на ноги, прикоснулась к щеке. Лицо ее было в крови, в крошечных порезах от осколков взорвавшегося драгоценного камня.

– Девочка моя! – воскликнул Бренор, подбегая к ней, остальные последовали за ним.

– Со мной все в порядке, – заверила она его, затем взглянула в ту сторону, куда скрылся Пуэнт. – Этот камень оказался слишком хрупким, чтобы удержать его.

– Он чудовище, – прошептал Реджис; он до сих пор не мог прийти в себя от того, что увидел в мертвых глазах Пуэнта.

– Возможно, лишь наполовину, – возразила Кэтти-бри, и тот факт, что она была еще жива, служил доказательством ее слов.

– Уже больше чем наполовину, и дьявольская часть берет верх, – с горечью произнес Бренор. – Он стал гораздо хуже, совсем одичал с того дня, как я видел его в тронном зале, несколько месяцев назад.

– Это проклятие, – согласилась Кэтти-бри. – Он не может сопротивляться ему.

– Они, – прошептал Дзирт, и все изумленно обернулись к нему.

– Пуэнт сказал, что они захватили пленников, – объяснил дроу, увидев озадаченные выражения лиц друзей.

– Значит, дроу удерживают Кузню, да мы это и без него уже знаем, – согласился Бренор. – Возможно, нам понадобится пройти через места, занятые дроу, чтобы снова добраться до Пуэнта.

– И освободить Энтрери, – сказал Дзирт. – Я не оставлю его в плену у темных эльфов.

– Ага, – подбоченившись, кивнул Бренор. – Я так и знал, что ты это скажешь. Проклятый эльф.

– Значит, идем к дроу, – подытожил Вульфгар.

– Как думаешь, может, предупредить их о нашем приходе, чтоб они позвали сюда еще больше своих сородичей? – обратился Бренор к Дзирту. – Тут, наверное, всего несколько сотен, сущая безделица для нас.

Дзирт оглядел своих спутников, и все кивали и улыбались. Они готовы были отправиться навстречу новым трудностям – даже Реджис.

Пусть будет так.

Часть четвертая

Зов героя

Необдуманные слова так часто оказываются правдой.

Они идут от сердца, они выдают истинные чувства прежде, чем говорящий успевает вмешаться и прикусить язык – из благоразумия или из страха. Прежде чем естественные стражи заставят говорящего контролировать свои высказывания, защищая его от конфуза или от опасности. Прежде чем законы вежливости заставят его проглотить слова, чтобы пощадить чувства других, скрыть горькую правду.

Бренор называет эту машинальную реакцию «вывернуть кишки».

Мы все так иногда поступаем. Хотя большинство из нас старается помалкивать и не говорить лишнего, и с точки зрения такта и правил этикета это хорошо.

Но иногда такие слова, сказанные необдуманно, служат словно озарением, своего рода признанием в том, что на самом деле лежит у тебя на сердце, несмотря на сдержанность, которую приобретаешь в обществе воспитанных людей.

Так произошло в тот день в одной из комнат верхнего уровня Гаунтлгрима, когда я сказал, что не оставлю Энтрери в руках тюремщиков-дроу. Я не сомневался в своих дальнейших действиях с того момента, как услышал слова Тибблдорфа Пуэнта. Я твердо намерен был отправиться на поиски Артемиса Энтрери и освободить его – и остальных, если их действительно взяли в плен.

Все было просто.

И все же, мысленно возвращаясь к тому моменту, я понимаю, что положение было совсем не простое. Да, действительно, я сам удивился своей решимости и твердости, и по двум очень разным причинам.

Во-первых, когда я услышал собственные слова, то понял нечто такое, в чем прежде не признавался даже самому себе: что судьба Артемиса Энтрери мне небезразлична. Я путешествовал вместе с ним не только потому, что это было мне удобно, не потому, что мне было одиноко, не из нелепого стремления привести его и других на путь добра. Я шел с ним потому, что он был мне небезразличен; не только Далия была небезразлична мне, но и Энтрери.

За прошедшие годы эта мысль много раз посещала меня. Когда я узнал о дружбе Артемиса Энтрери с Джарлаксом, у меня появилась надежда, что Джарлакс поможет этому человеку избавиться от преследовавших его демонов. Я желал Энтрери добра, то есть надеялся, что он начнет лучшую жизнь и найдет лучший путь. Эта мысль, эта слабая надежда, часто мелькала у меня в мозгу.

Но все же в тот день в Гаунглгриме, когда я выпалил эти слова, я сам поразился тому, как сильно я привязан к этому человеку.

В конце концов, ко мне вернулись мои друзья, Компаньоны из Халла, мои самые дорогие друзья, да, моя семья, единственная семья, которая когда-либо была у меня. Мое неожиданное заявление насчет того, что я отправляюсь спасать Энтрери, было в некотором роде эгоистичным, потому что я понимал: мои любимые спутники обязательно пойдут со мной. Следовательно, ради Артемиса Энтрери я намеренно собирался подвергнуть серьезной опасности самых дорогих друзей, даже Кэтти-бри!

Это немало, как мне кажется, и сейчас, когда я вспоминаю тот момент; он открывает мне нечто большее, нежели мое желание освободить Артемиса Энтрери.

Когда я впервые появился в Долине Ледяного Ветра, окружающие считали меня безрассудным. Даже Бренор, который вскочил на спину снежного дракона с бочонком пылающего масла, привязанным к его собственной спине, часто качал головой и бормотал «проклятый эльф», видя мои выходки в бою!

Я сражался так, словно мне нечего было терять, потому что в душе и в сердце своем я чувствовал, что терять мне действительно нечего. Но потом, совершенно неожиданно, я понял, что могу потерять очень многое: друзей, которых я встретил и полюбил, женщину, которая стала моей женой.

Это не новое открытие – на самом деле я прожил почти столетие, пытаясь освободиться от уз, которыми сам связал себя, и мне показалось, что я освободился от тоски по Бренору, последнему из моих спутников, покинувшему этот мир и отправившемуся в Дом Дворфов. Несмотря на громадное горе, которое я испытал после его смерти, я наконец почувствовал себя свободным.

Но потом мои друзья, моя семья – мои узы? – вернулись ко мне. Что это означало? Разумеется, я был рад, я был в восторге, ликование переполняло меня, но иногда я думал: неужели мне суждено снова испытать тот же вечный страх потери, который преследовал меня прежде?

Но в момент, когда я высказался необдуманно, настойчиво повторяя, что я, все мы должны найти и освободить Энтрери и остальных, я вдруг осознал, что с возвращением любимых друзей мои «узы» не вернулись ко мне. Возможно, дело было в превращении, которому подверглись Компаньоны, в том, что они умерли и снова воскресли; поэтому окрепла и моя вера, решимость и желание идти навстречу приключениям. Возможно, я стал таким смелым потому, что постепенно смирился с потерей друзей, и страх перед новой потерей почему-то не преследовал меня.

Но скорее всего, здесь было нечто другое, нечто, уходящее корнями в мою душу, связанное с моими убеждениями. В жизни ты делаешь то, что считаешь правильным и нужным, и веришь, что подобное поведение приведет к хорошему концу. Да, это и есть мои убеждения, с которыми я ни за что не расстанусь. И каким же трусом я был бы, если бы отказался от этого пути из страха, любого страха, даже из тревоги за своих дорогих Компаньонов.

Услышав новость о пленении Энтрери, я заговорил инстинктивно, я сказал то, что считал правильным, но когда я вернулся мыслями в прошлое и обдумал этот момент, я узнал больше о самом себе.

И намного больше узнал о своих друзьях, потому что, услышав их ответ, я сделал для себя второе открытие. Они не колебались ни секунды и действительно готовы были сражаться – как я. Даже Реджис не испытывал страха. Это был наш путь, верный путь, и мы решили пройти его.

И мы отправились на поиски. У меня уже много десятилетий не было так легко на душе – с того дня, как я потерял Кэтти-бри в результате Магической чумы. Столько раз я желал обрести эту свободу, забыть о Мифрил Халле и о Кэтти-бри, снова и снова пытался обрести радость жизни.

Но сейчас все было иначе. Это было не тщательно взвешенное решение, не обещание, не клятва. Это было то, чего я искал долгие годы, и теперь я совершил круг, вернулся в тот день, когда мы с Вульфгаром вошли в логово великана по имени Биггрин. Этот выбор был сделан спонтанно – возникла проблема, и мы отправились улаживать ее, и мы были абсолютно уверены в себе, верили друг в друга.

«Как думаешь, может, предупредить дроу о нашем приходе, чтоб они позвали сюда еще больше своих сородичей?» – пошутил Бренор, но в тот момент я воспринял эту шутку почти всерьез.

Потому что в глубине души мы были уверены в своей победе.

Потому что иной исход был для нас неприемлем.

Все было просто.

И все же нам предстояло сражаться с темными эльфами, а их было немало, и они уже умудрились каким-то образом одолеть и взять в плен Артемиса Энтрери и его отряд. Поэтому, когда мы начали наш путь, у меня зародились сомнения.

Я сомневался не в правильности выбранного пути, а в том, что нам удастся совершить задуманное.

И в том, что цена, заплаченная за успех, окажется невысока.

Но путь был выбран.

Это наше кредо.

Это девиз Компаньонов из Халла.

Другого пути быть не может.

И поскольку мы знали, что сделали правильный выбор, сомнения и сожаления не могли остановить нас.

И цена победы не имела для нас значения.

Дзирт До’Урден

Глава 20

Когда пришли дроу

– Жила иссякает, – сообщил своим товарищам грязный дворф-рудокоп но имени Минто Серебряный Топор, который утверждал, что состоит в родстве с кланами Боевого Молота и Серебряной Стрелы. Он вылез из бокового туннеля, расположенного в самых глубоких рудниках под Пирамидой Кельвина. – Когда постучал, услышал эхо, так что глубже я не полезу; видать, там неизвестные туннели.

– Тогда кончаем работу, – приказал Джанкулар Камнелом, глава отряда, крепко сложенный дворф, повидавший много зим.

– Что, мало добычи привезем обратно, а, Джанки? – отозвался рудокоп, называя босса привычным именем.

– Лучше добыть меньше руды, чем пробить дыру прямо в Подземье, – сказал Беллоуз, другой рудокоп, и, намереваясь придать больше значимости своим словам, прислонился к тяжелой металлической двери, которую недавно установили здесь, чтобы заблокировать главный туннель, ведущий глубоко под землю, в разветвленную систему коридоров и пещер.