Текст книги "Невервинтер"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Далия неуклонно шла на одиноко стоявшего оппонента, и чтобы вывести его из равновесия снова соединила два своих оружия в длинный шест. Она заметила признание в лице её врага. Этот шадовар узнал ее, признал в Далии воина Силоры.

И ещё он знал, что обречен.

Дриззт отвёл в сторону мечи, лезвия которых мелодично звенели, блокировав сначала удар слева, потом удар справа, затем назад и вперёд.

– Далия! – крикнул он в спину женщине, понимая, что отдаляется.

Воин справа от Дриззта преследовал его, и был застигнут врасплох, когда Далия выбросила шест себе за спину, перехватив его за верхушку и со всей силы ударив назад, протыкая горло шадовара.

Тёмный эльф перестал барабанить по мечу другого своего врага, неожиданно шагнув вперёд и нанеся последний удар, его клинок порезал предплечье шадовара. Меч отлетел в сторону и шадовар упал, схватившись за руку.

Но Дриззт не преследовал его, отпрыгнув вправо, он наотмашь стремительно нанёс удар перед собой, ранив другого потрясённого воина. Последовал его удар справа, немного ниже первого удара, и дроу-рейнджер развернулся, завершая полный оборот. И снова удар влево перед собой, теперь чуть ниже последнего удара, потом удар справа, снова ниже. И по кругу дроу продолжил третий двойной удар.

Дриззт отскочил влево. Другой шадовар вернул свой меч. Справа от дроу последний его противник стоял совершенно неподвижно, раскинув руки в стороны. Этот шадовар тоже опустил оружие, хотя он, очевидно, не знал об этом движении.

Шесть кровавых линий протянулись от его шеи к животу.

Он опустился на землю.

Оставшийся перед ним шадовар развернулся и убежал.

Дриззт взглянул на Далию и поморщился. К этому времени она повалила последнего шадовара, и использовала её шест как копьё против головы падшего воина, снова и снова.

– Далия! – позвал Дриззт. Он никогда не видел, чтобы она была так зла. – Далия!

Наконец, она посмотрела на него, но быстро перевела взгляд мимо, заметив убегающего в лес шадовара.

– Нет, – прорычала эльфийка.

Она бросилась мимо Дриззта, толкнув его плечом в сторону и почти повалив на землю в спешке.

– Отпусти его! – умолял ее Дриззт, но слишком поздно.

Далия бросилась к большому дереву, воткнула шест в землю, и запрыгнула на ветви.

Тёмный эльф следил за её движениями среди шевелившейся и шелестящей листвы, и был поражён ее мастерством в этом деле.

Затем Дриззт увидел бегущего шадовара, совсем недалеко, продирающегося через деревья и спотыкающегося на каждом шагу.

Шадовар двигался прямо, затем наклонился вперед на бегу, но было поздно.

Далия упала на него.

Стряхнув с себя оцепенение наблюдателя, Дриззт быстро огляделся, чтобы убедиться, что четверо шадоваров в лагере были мертвы, и побежал прочь, призывая Далию пощадить того, у кого они смогут добыть информацию.

Он перестал кричать, когда подошел к месту происшествия и увидел склонившуюся Далию, её цепы бешено работали. К тому моменту, когда он встал рядом с ней, ему пришлось отвести взгляд. Она раздробила голову врага, превратив её в месиво из крови.

– Далия, – сказал он громко, но не резко.

Цепы гудели в воздухе, вращаясь и ударяя вниз, измельчая кости.

– Далия! – крикнул он.

Она не слышала его. Дриззт смотрел на происходящее, выискивая способ подойти к ней, не попав под удар, и достаточно быстро, чтобы не дать ей возможность обратить против него своё ударное оружие. Эльфийка, казалось, была за пределами разумного в тот момент, ее лицо было маской гнева, и более того – она хрипела и рычала при каждом жестоком ударе. Дриззт искренне верил, что она может наброситься на него.

Убрав лезвия в ножны, он примерялся к её движениям, распознавал ее ритм. Вниз пошла её левая рука, в другую сторону от него, и вверх пошла её правая.

Дриззт нырнул вдоль её спины, скользя правой рукой под поднятую руку Далии, и зажал руку за её шеей. Так как он находился за её спиной, ведомая в сторону, она инстинктивно попыталась дать ему пощёчину свободной левой, и это дало Дриззту шанс петлёй просунуть левую руку под ее левый локоть.

Он сделал захват, одну её руку высоко вверх, другую оттянул назад, как куриное крыло, и пока она продолжала шататься под весом его нападения, для дроу было достаточно лёгкой задачей проскользнуть левой ногой к ноге Далии и поставить подножку. Смягчив падение, насколько это было возможно, он удерживал её своим весом, потому что эльфийка извивалась и кричала в знак протеста.

– Далия, – продолжал он твердить на ее настойчивое: «Отпусти меня!»

– Он мертв, – заверил её Дриззт. – Они все мертвы.

– Я хочу убить его ещё больше!

Дриззт шокированно моргнул и усилил хватку, полностью лишив женщину возможности двигаться. Он приблизил свои губы к ее уху и прошептал: «Далия».

– Отпусти меня!

– Они мертвы. Ты убила их. Далия!

Он продолжал шептать, и, наконец, спустя много времени, Далия расслабилась в его руках.

Дриззт ослабил захват, сантиметр за сантиметром, затем соскользнул с нее и вскочил на ноги, протянув ей руку как предложение помощи.

Лёжа на животе, Далия подняла на него глаза, но отказалась от руки. Она откатилась в сторону, извернулась, и встала на ноги. Потом гордо прошагала мимо Дриззта, туда, откуда они пришли. Немного помедлив, она плюнула на месиво крови, которое когда-то было головой шадовара.

Дриззт снова вздрогнул, и, ошеломленный, уставился на неё.

Такими были демоны Далии.

Но как, и почему, и к чему это могло привести, он понятия не имел.

Глава 14
Нежеланное сотрудничество

– Чем меньше ты говоришь, тем дольше я смогу терпеть тебя, – предупредил Баррабус Серый спутника по охоте.

Уродливый колдун ответил кривой снисходительной улыбкой. Выражением, которое все больше и больше становилось типичным для молодого тифлинга, и которое очень раздражало Баррабуса.

Убийца никогда не любил магов – священников или волшебников. Он их не понимал, и тем более не любил сражаться с ними. Ему приходилось участвовать в сотнях поединков против воинов, и, как правило, убийца выходил без единой царапины. Но каждая его стычка с волшебником неизменно заканчивалась ранами. Даже самые тщедушные маги обладали хитрыми двеомерами, способными проникнуть через его защиту и причинить вред.

К тому же Баррабус никогда не встречал колдуна, который не страдал бы высокомерием, так же, как не встречал священника, который не стремился бы оправдать самые отвратительные свои поступки, прячась за спиной своего бога.

Серый не питал симпатий ни к тем, ни к другим.

Но всё же он был здесь, в Невервинтерском лесу, рядом с этим Эффроном – существом, чьи странные глаза и мертвая рука, болтавшаяся за спиной и раскачивающаяся, словно лишенный костей хвост, подтверждали все безрассудство смешения разных рас. В довесок к его физическому уродству Эффрон был тифлингом, а Баррабус давно пришел к выводу, что он скорее совокупится с орком, чем с кем-либо из дьявольских отродий. Юнец олицетворял собой всё, что так ненавидел Баррабус. И это лишний раз напомнило Серому о том, что он более не властен над своей судьбой, и этот ужасный меч, который он носил десятилетиями, наивно полагая, что управляет им, будет пытать его до скончания веков.

– Ты боишься, что я предупрежу фанатиков о нашем присутствии? – сказал Эффрон со смешком. – Ах да, как объяснил мне лорд Алегни, ты по-настоящему смертоносен лишь когда застанешь свою жертву врасплох.

Баррабус остановился и повернулся к тифлингу с мрачным выражением лица, но для Эффрона этого было вполне достаточно, чтобы ответить дразнящей улыбкой.

– Полагаю, ты ждёшь, что я нападу на тебя, – сухо сказал убийца.

– Я никогда не остаюсь без защиты, – ответил колдун.

Баррабус холодно засмеялся. Сколько раз он слышал это? Сколько раз подобные заявления были последними словами жертвы?

Как же Баррабус хотел, чтобы сейчас был именно такой момент! Он с удовольствием перерезал бы горло этому созданию.

– Ты в любом случае не можешь напасть на меня, – продолжил Эффрон. – Лорд Алегни не одобрит этого, разве не так?

Далёк ли тот день, когда колдун своими издёвками доведёт его до предела, и безрассудство пересилит разум, спрашивал себя Баррабус. Он осознавал, какие ужасные муки ему предстоит испытать, стоит убить Эффрона. Ужасный меч доступно всё объяснил. Убийца ещё помнил свое беспомощное положение на мосту, мосту Херцго Алегни, и ту ужасную боль, сопровождавшую его на протяжении всего этого унижения.

Но этот тифлинг….

Этот вопрос не раз посещал Баррабуса с того самого утра, когда они впервые встретились в лесу. Алегни специально приставил к нему Эффрона, чтобы спровоцировать. Возможно Алегни, испытывавший такое же отвращение к Эффрону, знал, что убийца не сможет вытерпеть колдуна и, в конце концов, наплюёт на предупреждения. Возможно, Алегни хотел, чтобы Баррабус убил юнца, избавив его от проблемного колдуна. Тогда, в дополнение ко всему, он сможет пытать убийцу до смерти в качестве наказания.

Колдун, казалось, был очень доволен собой, когда раздражал Баррабуса, или Алегни, или любого другого из нетерезского лагеря, если уж на то пошло. Он всегда сверкал своей кривой усмешкой.

Для чего?

Баррабус видел боль на лице молодого тифлинга, но у него не было желания заглядывать глубже.

Внимательно изучая Эффрона, он рассматривал его изувеченное, сильно вывихнутое плечо и нелепую конечность, вяло свисающую за спиной тифлинга. Кто-то мог оказать Эффрону большую услугу, убив его, вне зависимости от причин его нынешних увечий.

В этот момент убийца услышал что-то, шёпот или какой-то звук неподалёку – хруст ветки, возможно. Не обращая на это внимания, Эффрон начал говорить, но Баррабус, призывая к молчанию, махнул рукой с такой силой, что даже упрямый тифлинг замолк.

Серый повернулся и встал за ближайшим деревом, по пути доставая свое оружие. У него вырвался тяжёлый вздох, когда, оглянувшись, он увидел Эффрона, который стоял на том же месте и с любопытством смотрел на него, явно забавляясь.

Так тому и быть, решил Баррабус, и обратил свое внимание в чащу леса. В этот момент он был рад союзу с шадоварами, потому что фанатики, которых он легко заметил, могли становиться невидимыми в тенях, только если были подчинёнными Херцго Алегни.

Убийца снова повернулся к колдуну, взмахнул рукой, привлекая его внимание, затем быстрым жестом руки предупредил его о приближении четырех врагов.

В ответ Эффрон показал свою тупую улыбку и качнулся вперед-назад так быстро, что его искалеченная рука нелепо и жутко качнулась в сторону.

Баррабус прищурился и пожелал, чтобы у него хватило времени добежать и задушить этого идиота. Но, опять же, так тому и быть, решил Серый и почувствовал себя намного лучше, представив, что эти фанатики, возможно, смогут убить молодого тифлинга и избавить его самого от этой проблемы. Наслаждение продлилось недолго. Когда Баррабус повернулся к приближавшемуся патрулю ашмадай, он понял, что они уже заметили Эффрона, и то, что казалось простой засадой, для Баррабуса вдруг превратилось в нечто более сложное.

Огромный ашмадай замахал скипетром, который был темнее обычных и с красными полосами, направляя трех других фанатиков. Первый из этой тройки перекинул лук через плечо и взобрался на небольшое дерево, в то время как двое других начали наступать, передвигаясь в оборонительной манере от дерева к дереву, от куста к кусту. Один шел впереди, нырял в укрытие, жестикулировал своему товарищу, который пробегал мимо него, прячась за следующим укрытием.

Они были хорошо натренированы и подготовлены. По их движениям Баррабус чётко это видел. Он снова оглянулся на Эффрона, сохранявшего свое положение, и покачал головой.

Убийца просчитал движения приближающихся фанатиков, прикинул свои возможности и нашел неплохие варианты. Он всегда предпочитал сначала обезглавить змею. Пока трое продолжали надвигаться, двое по земле и один в деревьях, Баррабус проскользнул в сторону и начал свое собственное наступление, огибая пеших солдат.

Оставшийся позади группы действовал как лидер, поэтому именно он стал основной целью. Решительно, упорно, даже злобно, убийца не позволял мыслям об Эффроне задерживать себя, особенно после того, как глупый колдун оказался настолько равнодушен к своей собственной безопасности.

Серый продолжал наблюдать за приближающейся троицей некоторое время, осторожно продвигаясь мимо них, но вскоре понял, что их целью был Эффрон. Теперь не о чем беспокоиться. Многолетний опыт подсказывал ему, что единожды нацелившись на потенциального противника, эти фанатики становились абсолютно бездумными. Даже если Баррабус пройдет перед ними, распевая песню борделя Калимпорта, эти трое не удостоят его и каплей внимания.

Продолжая наблюдать за их продвижением еще какое-то время, убийца понимал глубоко внутри, что хочет стать свидетелем смерти Эффрона.

Лучник на дереве быстро занял позицию. Баррабус разглядел, как он накладывает стрелу на тетиву. Двое других стояли на краю поляны и могли перейти в нападение в любой момент.

С безразличным видом Серый отвернулся к главе ашмадай, разглядывая довольно любопытный боевой доспех. Покрытые шипами наплечники и круглые металлические шипованные пластины прикрывали различные части тела: одна защищала левую грудь, вторая – живот, малые пластины прикрывали бёдра, ноги и пах. Это одеяние было довольно необычным, особенно для носивших кожаные доспехи ашмадай, но то, что показалось под броней, когда убийца приблизился, озадачило Баррабуса.

Он что-то вроде боевой мумии? Воин был обмотан с головы до ног в ленты сероватого материала, походившего на грязное старое тряпье.

Убийца не знал, что делать, но услышав резкий звук спущенной тетивы за спиной, не задумываясь, выскочил из куста.

Он ожесточённо пошёл на врага, выставив меч для резкого выпада.

Убийца остановился и в прыжке, оттолкнувшись двумя ногами, совершил сальто в воздухе. Воин-ашмадай на удивление быстро заметил выскочившего убийцу и даже сумел выставить свой черно-красный скипетр.

Баррабус с легкостью парировал этот удар и приземлился так, что его меч удобно расположился под оружием ашмадай. Как только он развернулся, ашмадай сразу же двинулся к нему на встречу, даже не думая о том, чтобы выпустить свое оружие. Выбросив вверх меч, Баррабус отвел скипетр, создав явную брешь в защите ашмадай. Серый с радостью воспользовался этим и атаковал, держа нож на уровне бедра. Он уже думал о том, что еще может успеть обернуться и увидеть смерть Эффрона.

Ашмадай вывернулся и попытался отступить, но Баррабус был слишком быстр для него, и в итоге это движение открыло еще лучшую цель: брешь в груди воина рядом с усеянной шипами металлической пластиной.

Острый зачарованный нож, отполированный кровью сотен убитых, настиг отступавшего человека и грузно погрузился в его плоть.

Но не проник внутрь.

Только тогда Баррабус понял, что движение ашмадай было не бесполезным отступлением, а уловкой, при помощи которой странный фанатик вывел Баррабуса из равновесия, что привело их в положение, где ашмадай мог освободить свое оружие. А так как смертельный удар должен был стать завершающим, Баррабус не задумывался о непредвиденных обстоятельствах.

Убийца инстинктивно отпрянул, предчувствуя, как посох-копье беспрепятственно обрушится на его поднятый меч, с силой опуская его вниз. Он знал, какие за этим последуют удары, и бросился в бок, отведя противоположную ногу в сторону. Его невероятно быстрая реакция предотвратила сильный удар скипетром, он отбил скользящий удар и развернулся.

Совершив пол оборота, Серый почувствовал проблему.

Мышцы на его правом бедре, куда ударил скипетр, начали подергиваться и сокращаться, и Баррабус споткнулся.

Баррабус Серый никогда не спотыкался.

Его бедро начала охватывать судорога, кожа вокруг синяка стала отекать, и жгучая боль побежала вниз по бедру. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Это был не яд, а некий магический эффект.

Некромансткая и иссушающая магия

Судороги не утихали, а совсем наоборот. Мышцы на ноге сводило, затем отпускало, а затем снова сводило с невероятной болью. Баррабусу пришлось постараться, чтобы просто устоять на ногах.

Он споткнулся ещё несколько раз, и о том, чтобы нападать или отступать, не могло быть даже мысли.

Воин-ашмадай, ухмыляющаяся мумия, пошёл на него в атаку.

Эффрон небрежно достал кривую деревянную палочку из-за пояса, увидев на повалившемся дереве лучника, и ещё двоих воинов, пробиравшихся в дебрях густого кустарника.

Двое взорвались под кустом, в десяти шагах от них лучик отправился в полет.

Тифлинг постучал палочкой по голове, похудев вдвое, затем постучал ещё раз, превратившись в нечто, похожее на тонкую линию. Бесформенный колдун погрузился в змеиную нору, проскользнув в землю, словно стрела, которая пролетает, никого не задев.

– Колдун! – закричал один из наступавших фанатиков, и его компаньон поспешил остановиться.

Это было весьма предсказуемой ошибкой с точки зрения Эффрона, и он вылез из ямы. Как только его тело вернулось в нормальную форму, он бросил проклятие на воина слева. Двое закричали и яростно помчались на тифлинга, размахивая посохами-копьями и взывая к своему дьявольскому богу.

Магия тифлинга настигла воительницу справа. Он не указывал палочкой на нее, а просто удостоил насмешливой улыбкой. Воздух между заклинателем и целью заколебался и заструился, словно жар от горячего камня. Психическая волна захлестнула женщину. Струящийся воздух почернел и начал сворачиваться подобно змее перед тем, как ударить воительницу.

Она вскрикнула и зашаталась, лицо её искажалось и разрывалось, разум боролся с агонией и обжигающими потоками магии.

Колдун вскинул руку, блокируя удар другого воина – фанатик пригнулся, словно намереваясь перебросить того через себя (а почему бы и нет, подумал колдун, тем более, беря в расчёт вес противника – тот был, как минимум, в два раза тяжелее колдуна).

Воин атаковал колдуна, не подозревая, что его замысел разгадали. Прежде, чем боец смог оттеснить его, Эффрон отправил ашмадай в полет, отбросив туда, откуда тот появился. В полёте воина охватили языки пламени.

Эффрон тоже поднялся в воздух. В подготовленном им круге магии, известном как Прыжок Сайфона, колдун дематериализовался, так что ни одна из выпущенных лучником стрел не могла причинить ему вреда. Пройдя через пространственный портал, он появился прямо за спиной ошеломлённой ашмадай.

Пока воительница стояла в изумлении и растерянности, а другой воин катался по земле, пытаясь сбить упрямое пламя, Эффрон сосредоточился на лучнике. Из наконечника его палочки вылетел черный луч магической энергии. Любой вглядевшийся пристальнее в эту черную энергию мог подумать, что это летящий паук.

Энергия ударила лучника и почти выбила с занятой позиции, но ему удалось удержаться на ветке. Гримасничая и рыча, он попытался выпустить еще одну стрелу.

Ей практически удалось достигнуть цели. Эффрон взглянул на снаряд с большим раздражением, когда он застрял в его одеждах.

Уняв свою злость и отвернувшись от лучника, тифлинг вновь ударил по горящему воину. Черная стрела, призрачное проклятье, вылетела из его палочки и сбила пытавшегося подняться мужчину.

Тифлинг с трудом сдерживал улыбку, слыша крики лучника, корчившегося от боли, и увидев воительницу, воспрявшую духом и готовую ринуться на него с другой стороны. Колдун дивился точности лучника, потому что знал, насколько жесток и коварен был его магический удар, и в какой мучительной агонии находится его противник.

Но все же выстрел лучника достиг цели – стрела вонзилась в затылок Эффрона.

Ашмадай схватил свой скипетр обеими руками и ударил им, словно дубиной, опрометчиво ринувшись в атаку.

В сведенном судорогой бедре мышцы были настолько напряжены, что Баррабус с трудом стоял на ногах, поэтому он не смог воспользоваться очевидной ошибкой противника настолько, насколько ему этого хотелось. Если бы не травма, он с легкостью мог совершить контратаку, но к несчастью она была, и ему пришлось выбирать из того, на что он был сейчас способен.

Скипетр надвигался слева и Баррабус отклонился вправо, выставив меч для блока и направив кинжал в грудь ашмадай. Оставаясь вне досягаемости для скипетра, у него была возможность рубящим ударом рассечь шею противника. Закончив свои кульбиты и увидев, что враг не преследует его, что эта мумия стоит, пошатываясь под силой той атаки, убийца испытал некоторую уверенность.

Он приготовился убить существо, но что-то внутри удержало его ровно на столько, чтобы приблизившись, быть готовым к обороне. К счастью, ловкий фанатик раскрыл свой замысел, невредимым ринувшись в атаку и начав новую серию ужасающих взмахов.

Баррабус отступал и парировал, сохраняя дистанцию и рассматривая шею противника более пристально. Он не повредил бинты, а улыбка и сверкающие глаза мумии говорили о том, что его атака не нанесла никакого реального вреда. Убийца взглянул ниже и обнаружил, что на груди ашмадай не было ни единого следа от его последнего удара кинжалом, а первый, великолепно выполненный удар, в который убийца вложил всю свою силу, оставил едва заметные царапины на сером материале.

Его оружие не могло причинить вред.

Баррабус увернулся и ударил снова. Меч, ловко обойдя вокруг занесенного скипетра, снова нацелился на суставы предплечья ашмадай. Но мужчина не дрогнул. Его хватка нисколько не ослабла. Он ответил ударом слева и вторым яростным боковым ударом, который он немного укоротил, неожиданно превратив замах в быстрый удар, словно давая понять Баррабусу, что его удар по руке не возымел никакого эффекта.

Серый развернулся и побежал, выставляя свою раненную ногу вперед. Он стиснул зубы – не время для боли. Повернув за толстый дуб, он набрал приличную скорость. Убийца задумывался об остановке для внезапной атаки по преследовавшему его противнику, но понимал, что такое движение было слишком предсказуемым.

Однако здесь был второй дуб, незаметный для ашмадай за первым….

Эффрон улыбался ашмадай, стоявшей прямо перед ним, когда стрела прилетела с дерева. Она зарычала, заметив место попадания стрелы и, так же ухмыльнувшись, ударила со всей силы.

Эффрон широко раскинул руки, даже не пытаясь защититься, не обращая внимания на стрелу, торчавшую из задней части его нематериализованной головы. Последнее магическое заклинание, использованное тифлингом, называлось «призрачным» именно благодаря этому эффекту, накладываемому на заклинателя.

Надвигающийся скипетр погрузился в нечто нематериальное, всего лишь туманную оболочку дематериализовавшегося, эфирного колдуна. На лице женщины появился намек на замешательство, всего лишь один восхитительный намек.

Стрела тоже прошла насквозь через Эффрона и угодила прямо в глаз женщины. Последовавший за этим всплеск крови показал, что она не была такой же нематериальной. Женщина упала прямо на землю, рухнув тяжело и неловко, но Эффрон знал, что она ничего не почувствовала.

Перед ним, немного в стороне, другой ашмадай наконец смог собраться и поднять себя с земли. Фанатик, чьи волосы и брови были полностью сожжены и дымились, чья кожа была ярко-красной и местами пузырилась, с ненавистью взглянул на колдуна. Он задыхался от ярости.

Тифлинг направил свою палочку в воздух, и вперед вылетела закручивающаяся темная змея, которая, приблизившись к цели, казалось, растворилась в пустоте. И всё же ашмадай зашатался, словно его ударили кулаком по лицу. Кровь полилась из разбитого носа, он выплюнул зуб, но будучи разъяренным, продолжал наступать.

Лучник позади Эффрона снова закричал, и на этот раз в этом крике было нечто большее, чем просто боль. На сей раз это был крик ужаса.

Колдун не мог не улыбнуться тому, как легко он контролировал бой.

Воин-ашмадай наконец настиг его, и колдун перешел в оборонительную позицию. С виду казалось, что Эффрон бы в очень невыгодном положении, облаченный лишь в мантию, держащий хрупкую деревянную палочку, с бесполезной рукой, безвольно свисавшей за его спиной, но колдун обладал защитной магией, заключенной в его зачарованной мантии, его кольце, амулете, плаще, браслетах и поясе. Тифлингу не приходилось беспокоиться о получении каких-либо ран от этого воина. Ашмадай должен позаботиться о своих собственных.

И действительно, как только воин пытался ударить Эффрона, призрачная змея обвилась, словно невидимый удав, вокруг шеи человека. Он начал задыхаться, глаза полезли на лоб от удивления и грубой силы, сжимавшей магическую удавку.

Фанатик снова упрямо замахнулся, его скипетр прошёлся по изуродованному плечу Эффрона. Удар ужалил колдуна и заставил отступить на шаг назад.

Но призрачный удав снова сдавил жертву, и на этот раз изо рта ашмадай потекла кровь. Воин занёс свой скипетр для очередного удара, но оружие выпало из рук умирающего. В полном смятении мужчина уставился на Эффрона ненавидящим взглядом, а затем опрокинулся на бок и окончательно испустил дух.

Странный мумифицированный воин бесстрашно пробирался сквозь деревья. Он остановился, чтобы посмотреть вперед, влево и вправо, пытаясь найти свою добычу, и когда его голова повернулась вправо, Баррабус вышел из-за дерева слева от него.

Со всей своей силой убийца обрушил меч на затылок воина. В этот раз фанатик шагнул вперед под тяжестью удара, и это не было уловкой. Сразу последовал второй удар Баррабуса, третий, четвертый, и удар по почкам кинжалом.

Когда его гнев утих, а ашмадай отступил на достаточное расстояние, Баррабус не стал его преследовать. В этом беспорядочном безумстве убийца снова ощутил удар ужасного скипетра, в этот раз по левому плечу. Теперь его тоже свело. Кинжал выпал из руки, и боль пронзала каждые несколько секунд.

В паре шагов от него фанатик обернулся, улыбаясь, невредимый после его атак.

Ногу убийцы свело в ужасном спазме, когда он наклонился, чтобы поднять свой нож, и едва не упал на землю. Ему показалось, что он окончательно потерял равновесие, меч тоже выпал из руки.

Ашмадай стал приближаться.

Однако, не смотря на боль, Баррабус не потерял равновесие и не был беспомощным. Он потянулся за мечом, или так казалось, но встал он лишь с горстью земли в руке, которую и запустил в глаза своего преследователя.

Фанатик зарычал и отступил. Убийца взял меч другой рукой. Онемение и боли от судорог не позволили ему подобрать кинжал, так что Серый развернулся и побежал, так быстро, как только мог, выставляя свою правую ногу вперед и сражаясь за свою жизнь, не позволяя онемевшей конечности прогнуться под ним.

Хор криков привлек внимание Баррабуса, и он поморщился от отвращения, заметив лучника, падавшего с дерева. Обезумевший человек царапал и отчаянно хлопал по собственной коже, пока орда крошечных паучков копошилась и пыталась выбраться наружу, прогрызая себе путь через бедного человека.

– Эффрон…. – пробормотал Баррабус и покачал головой от отвращения.

Он вышел на поляну в то самое время, когда другой черный снаряд вылетел из жезла колдуна и угодил в воина, который лежал на земле и казался почти умершим.

– Эффрон! – позвал Баррабус. Он слышал приближающуюся за его спиной мумию. Убийца обернулся, чтобы встретиться с преследователем, и приготовился защищаться. Ему не хотелось еще раз испытать на себе прикосновение скипетра. – Эффрон!

– Я уже убил троих, а ты даже с одним не разделался? – голос колдуна прямо-таки говорил: "Ох, если бы я мог..."

Убийца зарычал и пробормотал поток проклятий себе под нос. Он снова яростно отбивался от крутящегося и колющего скипетра. он отвечал ударом на каждый удар, но видел, как мало у него шансов навредить этому… существу.

– Эффрон! – пытаясь отвлечься от злости на колдуна, Баррабус почти получил удар в голову, который наверняка убил бы его.

Серия черно-фиолетовых снарядов закружилась и затанцевала в воздухе, пролетев мимо Баррабуса и погрузившись в фанатика, силой удара пошатнув мумифицированное существо.

– Еще! – закричал Баррабус и, воспользовавшись случаем, вышел вперед и рубанул мечом по лбу фанатика просто для пущей меры.

– Ах, я совершенно истощен, – ответил Эффрон.

Его голос слышался издалека и продолжал удаляться по мере разговора.

Волна паники почти захлестнула Баррабуса. Хорошей новостью было то, что спазм в левой ноге наконец прошел, но вот левая рука продолжала трястись и дико потягивать.

Ему нужен другой отвлекающий маневр, чтобы оторваться и сбежать….

Только он подумал об этом, как фанатик перед ним взорвался, или так показалось, с черной и фиолетовой энергией, вырывавшейся из его нутра. Эта энергия ударила и Баррабуса, причинив ему больше боли, чем фанатику. По крайней мере, магия ослепила ашмадай, хоть и ненадолго, но достаточно для Баррабуса, чтобы оторваться и сбежать.

Фанатик пустился в погоню, и убийца оглянулся как раз во время, чтобы увидеть, как заряды Эффрона проникли в воина и снова взорвали его, и ашмадай вновь пришлось остановиться, чтобы восстановить чёткость зрения.

К тому времени Баррабус Серый растворился в лесу, и лишь не многие были настолько же искусными в мастерстве скрытия, как он.

Особенно когда от этого зависела его жизнь.

Убийца все еще хромал, когда за час до рассвета он вернулся в лагерь шадовар на западной стороне Невервинтера. Он пронесся мимо охранников, игнорируя их смущенные оклики, и направился прямиком к небольшому домику, который занимал Херцго Алегни. Не удосужившись даже постучаться, мужчина просто прошел в дверь. По крайней мере, собрался.

– Его там нет, – окликнул его страж.

Баррабус повернулся к человеку и почти повалился от стреляющей боли, вызванной резким движением бедра. Он скрыл свою гримасу в хмурую улыбку и двинулся прямо на мужчину.

– Где он?

– Ушел на север, – сказал второй стражник, быстро появившись из-за угла. – Мы обнаружили наш патруль убитым в лесу.

Баррабус скептически посмотрел на него. Шадовары умирали почти каждый день в непрекращающейся войне с тэйцами, так почему же Алегни лично отправился выяснять?

– Это совсем другое, – сказал первый страж.

Баррабус перевёл свой взгляд с одного на другого.

– Где этот несчастный Эффрон? – спросил он.

– С Херцго Алегни, – ответил первый. – Он прибыл два часа назад и заявил, что вы были убиты в битве.

– Пусть мечтает больше, – пробормотал Баррабус.

– Он прибыл сразу же после получения первого отчета о смертях на севере, – пояснил второй.

– Где? – потребовал Баррабус.

– Маршрут четвертого патруля, около северной дороги, – ответил стражник, ссылаясь на место, хорошо известное Баррабусу, так как именно он определял наиболее подходящие маршруты для патрулей.

Убийца отвернулся, но на этот раз он не мог идти пешком. Страдая от боли, он направился обратно в город, ожидая, что это хоть сколько-нибудь ослабит боль его раненного бедра, или ему удастся встретить по пути Эффрона.