Текст книги "Венецианский альбом"

Автор книги: Риз Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Не знаем, – согласилась Каролина. – Можем только предполагать, что все дело в войне. Может, вашим предкам было выгодно, чтобы там кто-то жил.

– Такое вполне вероятно, – сказал граф. – И что вы планируете делать с этой квартирой? Сохраните и устроите там гнездышко для отпусков?

– Я пока еще не решила, – призналась Каролина. – Вся эта история меня совершенно потрясла. Понимаете, мы ни о чем даже не догадывались. Моя двоюродная бабушка была скрытным человеком и никогда не упоминала никому из родственников, что когда-то жила в Венеции. И для начала я узнала, что унаследовала ключ от ее банковского сейфа.

Услышав приятный хлопок – это Лука открыл бутылку просекко, – Каролина подняла глаза.

– Она была из тех женщин, которые любят перемены? Такая светская путешественница? – спросил граф.

Каролина улыбнулась.

– Наоборот, полная противоположность этому, сколько я ее знала. Она была спокойной, сдержанной – типичная британская старая дева. Потому-то я до сих пор так удивляюсь. Мы тут гадали… – она сделала паузу, посмотрела на Луку, который приближался к ней с бокалом, – не могла ли она работать у вас в семье няней, присматривать за ребенком. Хотя она, скорее всего, покинула Венецию, когда вы были еще младенцем. Вы помните свою няню?

Лицо графа осветилось, внезапно став гораздо моложе.

– Да-да. Вышло так, что я прекрасно ее помню, сказал он. – Она была очень славная. Душевная. Не как мать, которая редко заглядывала в детскую.

– А как звали вашу няню? Вы это знаете?

– Дайте подумать. Я-то, конечно, всегда так ее и звал – няня. Да. А ее звали… Джул…

– Джулиет?

– Нет-нет, Джулиана. Крупная такая женщина, руки как стволы деревьев. – Он засмеялся. – Она обнимала меня, и все сразу становилось хорошо. А еще она разговаривала со мной по-венециански.

– Ага, – кивнула Каролина, – выходит, это не моя двоюродная бабушка.

– Но у Каролины есть рисунки с младенцем, который очень на тебя похож – вернее, на тот твой старый портрет, который висел на стене в детской. Что с ним потом случилось? – спросил Лука.

– Понятия не имею. Он исчез много лет назад. – Граф поднял глаза. – О-о, хорошо, вот наконец и ужин.

Вошла горничная, у нее на подносе лежали креветки, оливки, брускетты и то, что на них можно намазывать. Во время еды разговоры стихли. Потом их пригласили в столовую. Разговор коснулся поездки Луки в Соединенные Штаты к родственникам со стороны матери и того, как отличается жизнь в разных странах.

– У всех моих кузенов и кузин машины появились в шестнадцать лет. Можете себе представить? – сказал Лука – Мне пришлось ждать до двадцати!

– А куда в Венеции ездить? – спросил его отец, и все засмеялись.

Графиня расспрашивала Каролину о её жизни, и та сама не заметила, как рассказала кое-что о Тедди, застрявшем в Нью-Йорке после взрыва башен – близнецов.

– Вы наверняка ужасно по нему скучаете, – сказала графиня. – Уверена, он уже скоро сможет летать.

– По-моему, Каролине нужно просто лететь туда самой и забрать его, я ей уже говорил, – заявил Лука. – Ну какой ребенок не захочет полететь домой вместе с мамой?

– Я просто молюсь, чтобы они там не настроили его против меня, – проговорила Каролина. – Мой бывший муж отлично манипулирует людьми. Но вам наверняка не хочется беседовать о моих тревогах. Я здесь, чтобы выяснить что-нибудь насчет своей двоюродной бабушки, но, думаю, мы не узнаем о ней ничего нового.

– Так вы говорите, ваша бабушка рисовала Анджело в младенчестве? – спросила графиня.

Анджело. Каролина до сих пор не слышала имени графа, и ее мысли мгновенно перенеслись к картине, которая висела на стене у нее дома. Анджело. Маленький ангелок. Это был он. Подняв глаза, она обнаружила, что граф смотрит прямо на нее. Что-то в этом взгляде лишило ее покоя. Что-то в его глазах. Потом она поняла, в чем дело. Он смотрел на нее в точности как бабушка Летти до того, как ослепла. Голова чуть склонена набок, брови чуть приподняты. Теперь Каролине все стало ясно. Бабушка Летти не была его няней. Она была его матерью.

Глава 33

Каролина. Венеция, октябрь 2001 года

В голове кружились тысячи мыслей, поэтому дождаться конца ужина и поддерживать легкий разговор было тяжело. Раз подметив сходство, Каролина находила в графе все новые знакомые черты: линия верхней губы, длинные пальцы, намек на каштановый оттенок в поседевших волосах. Так значит, у бабушки Летти был внебрачный сын, предположительно – от покойного деда Луки. Что же получается, эта семья его узаконила? Неужели старуха в доме престарелых приняла его как собственного ребенка? Каролина вспомнила, как Анджело упомянул мать, которая, по его словам, редко заглядывала в детскую.

Кое-как она продержалась остаток вечера. Кофе был подан в крохотных чашечках, а лимончелло – в маленьких хрустальных рюмочках. Не привыкшая к алкоголю Каролина обнаружила, что чувствует себя приятно расслабленной и даже сонной, пока ее не вернул к реальности резкий звук сирены.

– О нет, – мать Луки встала и подошла к окну, – не может быть, что уже аква альта, еще же слишком рано, правда?

– С каждым годом они начинаются все раньше, заметили? – сказал Анджело. – Климат меняется. Об этом постоянно повсюду кричат.

– Что случилось? – нервно спросила Каролина.

– Когда во время прилива идет сильный дождь, у нас бывают наводнения, – объяснил отец Луки. – А тут, в сестьере Сан-Марко, ситуация в этом плане очень неблагополучная. Лука, наверно, тебе следует отвезти эту молодую даму домой, иначе ей придется добираться туда вплавь, а? – Он засмеялся и похлопал Каролину по колену.

– Ой, нет, все будет в порядке. Лука не обязан… – начала Каролина, поднимая на него взгляд.

Но ее перебила графиня.

– Конечно же, он отвезет вас домой. У него есть катер, хотя, может, в пути вас слегка и покачает.

Лука тут же поднялся.

– Вы готовы? Мои родители совершенно правы. Надо выдвигаться, если мы не хотим идти по воде.

– Идти вброд, Лука, – сказала его мать. – Так это правильно говорится.

Лука покосился на Каролину и закатил глаза, заставив ее улыбнуться.

– Она всегда поправляет мои ошибки в английском. Пойдемте, Кара.

Каролина отметила, что он использовал краткую форму ее имени. Так до сих пор называл ее только Джош. Она поблагодарила графа с графиней, последняя тепло обняла гостью на прощанье и сказала:

– Приятно было с вами познакомиться, дорогая. Если вы собираетесь пробыть тут еще какое-то время, нужно будет снова встретиться, вот только вечерок лучше выбрать посуше.

Каролина позволила Луке подать ей все еще влажноватое пальто, а потом они вместе направились к лифту.

– У вас очень милые родители, – сказала она по пути вниз. – Я совсем иначе представляла графов и графинь.

– И каким, по-вашему, должен быть граф? – явно забавляясь, поинтересовался Лука.

– Чопорным. Аристократичным.

Лука рассмеялся.

– Я когда-нибудь и сам стану графом, но чопорным становиться вовсе не собираюсь. А вот отцу скатиться в чопорность вечно не давала мама. Она сторонница равенства и, если бы не вышла за него, изучала бы. юриспруденцию, потому что происходит из нью-йоркской династии юристов. На самом деле, она даже уехала домой и собиралась там вернуться в университет, но отец отправился следом за ней. Он не давал ей прохода и твердил, что жить без нее не может, поэтому она все бросила и вышла за него. Мой отец – мужчина очень пылкий. Но вообще большинство итальянцев такие. – И он быстро улыбнулся озорной улыбкой.

– Какая романтическая история, – сказала Каролина.

Оказавшись на улице, они обнаружили, что дождь хлещет изо всех сил, а вода уже плещется на мостовой.

– Боюсь, мы немного промокнем, – проговорил Лука. – Идите ко мне под зонтик. Моя лодка недалеко.

Он обвил рукой ее талию, словно ничего естественнее и быть не может, и повел по узкому проходу меж зданиями, пока не добрался до пришвартованного к столбу катера. Идеально балансируя, он ступил на нос, а потом подтащил судно ближе к берегу, чтобы Каролине было удобнее в него сойти.

– Извините, в этот раз мы не сможем ехать быстро, – сказал Лука. – На Гранд-канале запрещено разгоняться, чтобы не повредить здания. Зато в кабине вы сможете худо-бедно укрыться от дождя.

– Но вы промокнете.

Он пожал плечами.

– Да неважно. Видите, дождь уже не такой сильный. И скоро мы снова будем в Дорсодуро.

– Я буду держать над вами зонтик, – заявила Каролина.

– Незачем. Мне нравится, когда дождь в лицо. К тому же ветер мигом вывернет зонт.

Лука завел мотор и направил катер в Гранд-канал. Там почти не было судов. Каролина встала рядом с ним, глядя вперед. Дождь и ветер хлестали ее по лицу.

– Не хотите сесть там, где сухо? – предложил Лука.

Она мотнула головой, гадая, как рассказать ему о своих подозрениях.

– Что не так? – спросил Лука, посмотрев на нее. – Я заметил, что вечером вы выглядели озабоченной и расстроенной.

Каролина колебалась.

– Не знаю, надо ли вам это рассказывать, – сказала она. – И уж точно не нужно говорить этого вашему отцу, но я думаю, что моя двоюродная бабушка Джулиет была его матерью.

Лука ошарашенно посмотрел на нее, а потом покачал головой и принужденно рассмеялся.

– Ну нет, такого не может быть. У него есть мать, и это моя бабушка. Вы с ней виделись.

– Мать, которая редко заходила в детскую. Так сказал ваш отец. Мать, которая ужасно разозлилась, когда увидела меня. Она заметила фамильное сходство, в точности как и я. Ваш отец, Лука, посмотрел на меня один в один так же, как смотрела двоюродная бабушка. Есть что-то такое у него в глазах. До чего это жутко! Вот почему бабушка так часто рисовала его младенцем – ее ведь вынудили от него отказаться.

Лука смущенно закашлялся.

– Каролина, вам не кажется, что вы зашли чересчур далеко? Может быть, вам просто хочется, чтобы вы оказались правы? Я знаю свою бабушку, помню ее еще до того, как она стала такой вот несчастной старухой. Да, я согласен, душевным теплом она никогда не славилась. Никогда не демонстрировала никаких привязанностей. Она была человеком, которому нравится, чтобы его обожали. В дни ее рождения мы должны были собираться вокруг нее и дарить дорогие подарки. Она всегда была полностью сосредоточена на себе любимой. Вы можете вообразить, чтобы такая особа приняла ребенка другой женщины? Женщины, которая обманывала ее вместе с ее же мужем?

– Согласна, это сложно понять. Но в наши дни всегда можно выяснить такие вещи при помощи анализа ДНК. Он безошибочно указывает на родство. Если мы добудем образцы ДНК ваших бабушки и отца, то сможем все узнать.

– И как это сделать, чтобы они ничего не заподозрили? – спросил Лука. – На это уж точно понадобятся недели, если не месяцы. Сомневаюсь, что такие тесты делают на каждом углу. – Он замолчал, глядя на нее. – Кроме того, я не знаю, нужна ли мне правда.

Их катер поднимался по Гранд-каналу, потом свернул в другой, боковой, миновал пансион «Академия», где останавливалась Каролина. Навстречу шла одинокая гондола с откормленным пожилым коротышкой. Гондольер с несчастным видом держал весло, и воротник его черного непромокаемого костюма был поднят в попытке защититься от дождя. «А ты совсем иначе представляла гондольеров», – подумала Каролина, и вдруг ее осенило. Может, у нее есть доказательство. Нужно будет показать его Луке. Они добрались до противоположного берега Дорсодуро, и Лука отвел катер к причалу, от которого было ближе всего до ее дома. Это далось ему не без труда, потому что волны все еще захлестывали набережную. Он привязал свое судно и, когда Каролина выходила на берег, поддержал ее. Стоило ей только сделать шаг, как набежала волна, катер сильно накренился, и Каролина практически оказалась в объятиях Луки.

– Не бойтесь, я вас поймал, – сказал он, дыша теплом ей в щеку.

– Спасибо. – Она со смущенной улыбкой выпрямилась. Вдвоем они направились к большой двери в подъезд. – Лука, я думаю, что у меня есть доказательство моей версии. Или, может, не доказательство, а подтверждение того, что я на правильном пути.

– О чем это вы?

– Если вы подниметесь ко мне, я вам покажу.

На лице у него мелькнуло изумление пополам с весельем. Каролина видела, как сверкнули в свете фонаря его глаза.

– Это не тот случай, когда вы, англичане, зовете к себе, чтобы посмотреть гравюры?

Она вспыхнула от неловкости.

– Конечно, нет. Я только хотела…

Он коснулся ее руки.

– Не переживайте, я просто вас дразню. Не сомневаюсь, у вас самые чистые мотивы. Хотя… – не договорив и по-прежнему держа Каролину под руку, Лука повел ее к входной двери.

В такой поздний час та оказалась на замке. Каролина рылась в сумочке, а ветер тем временем теребил ей пальто и юбку. Наконец она выудила ключ и вручила Луке, а тот вставил его в замочную скважину и отпер дверь. Потом они вошли в полнейшую тьму.

– Мерда! – пробормотал Лука, запнувшись о порог. – И где этот проклятый свет? Только не говорите мне, что электричество вырубили.

– У меня в квартире свет был, – сказала Каролина.

Лука пошарил вокруг, но не нашел выключателя.

– Моменто. – Он полез в карман, вытащил зажигалку и щелкнул ею. – Все равно я его не вижу. Лучше нам подняться. Идите вперед.

Лука поднял зажигалку и следом за Каролиной двинулся вверх по лестнице. Добравшись до первой площадки, Каролина повернулась; чтобы посмотреть на следующий пролет, вскрикнула, отступила и врезалась в Луку, да так, что они оба чуть не скатились обратно вниз. Слева от них в дверном проеме висела белая фигура. Каролина вцепилась в своего спутника.

– Смотрите, привидение! Вон там.

– Все о’кей, я вас от него спасу, – отозвался Лука, придерживая ее.

Его собственный голос тоже звучал неуверенно. Он поднял зажигалку выше и засмеялся:

– Маляр повесил на стремянке свой белый халат.

Потом Лука без всякого предупреждения щелкнул зажигалкой, дав ей погаснуть, обнял Каролину и поцеловал. Та настолько растерялась, что даже не знала, как реагировать, лишь чувствовала, как его холодные губы жадно прижимаются к ее собственным губам. А еще она к собственной неловкости обнаружила, что отвечает на его поцелуй.

– Простите, – сказал он, когда поцелуй прервался, – но когда посторонняя женщина второй раз за вечер бросается тебе в объятия, устоять довольно трудно.

– Не извиняйтесь, – возразила Каролина, – я ведь действительно на вас бросилась, правда? – Она смущенно засмеялась. – Тем более что мне даже понравилось.

Лука снова щелкнул зажигалкой и обнаружил на стене выключатель. Лестничную клетку залил резкий свет лампочки без абажура. Стал отчетливо виден не таящий в себе никакой угрозы белый халат маляра, брошенный на стремянку. Они миновали очередной пролет, прошли через кладовку, и Каролина открыла дверь, ведущую к ее квартире. После того, что проскочило между ними, она толком не знала, как вести себя в присутствии Луки. Ей подумалось, что все это безумие, но намерение показать Луке недавнюю находку оставалось твердым. Возможно, тогда будет легче довериться инстинкту.

Они вошли в квартиру, Каролина сняла макинтош.

– И вы снимите мокрый плащ, – сказала она. – Сделать какого-нибудь горячего питья? Давайте вы сядете, а я пока найду альбом, который хотела вам показать.

Она сообразила, что говорит слишком быстро. Нервно. Теперь, когда Лука был тут, ей было неловко.

– А как насчет того, чтобы вначале выпить бокал вина? Все эти лестницы вызывают во мне жажду, – ответил он, немедленно зашагал в кухню, нашел там открытую бутылку и налил вино в два бокала. – Вам нужен холодильник. Хотя оно и так достаточно холодное.

Лука вручил ей бокал, они чокнулись, и его глаза с вызовом заглянули в ее.

– Я тут думал, – проговорил он, – если вы правы, тогда, выходит, мы троюродные брат и сестра. Какая жалость!

– Вы не хотите быть моим троюродным братом?

– Не знаю, что за законы у вас в Англии, но у нас тут троюродные…

Каролина сообразила, к чему он ведет, и снова почувствовала радостное возбуждение.

– Ну, все-таки троюродные не двоюродные, – ответила она. – Я внучатая племянница Джулиет Браунинг, а не родная.

– Ах да, это радует. – Он сделал долгий глоток и скорчил гримасу. – Вы пьете дешевое вино. Нужно будет заняться вашим образованием.

– Мы пьем то, что нам по средствам, – отметила Каролина. – Но образование мне, конечно, не помешает. До сих пор я пила в своей жизни только то, что мы иногда называем бормотухой.

– Бормотуха. – Лука хохотнул. – Странные слова есть у вас в английском языке.

– Наверно, – начала Каролина, направляясь через комнату к окну, – если мы с вами родственники, то можем и сами сделать тест ДНК. И ваша бабушка нам вовсе не понадобится.

– Может, вы и правы, – ответил он, – но такие тесты вроде бы делаются неделями. И в любом случае я до сих пор не могу поверить, что вы не ошибаетесь.

– Подождите, сейчас вы все увидите.

Она открыла ящик письменного стола и вытащила первый альбом двоюродной бабушки Летти. Лука сел в одно из кресел, Каролина примостилась на его подлокотнике и сказала:

– Вот альбом моей двоюродной бабушки, в котором она рисовала во время первой поездки в Венецию. Ей было восемнадцать. Это все написано на первой странице. – Она перевернула несколько листов, показала на портрет молодого человека, которого всегда считала гондольером, и проговорила, суя альбом в руки Луки: – Вот. Он очень на вас похож, согласны?

Ей было слышно, как он с усилием втянул в себя воздух, а потом наконец сказал:

– Да. Это мой дед, я уверен. Я видел его фотографии. Все говорят, что я его копия.

– Значит, я не ошибаюсь?

– Вы говорите, ей тогда было восемнадцать? Выходит, это тысяча девятьсот двадцать восьмой год? А мой отец родился только в сороковом. Получается, она долгие годы была любовницей деда, – медленно проговорил Лука. – Он подарил ей эту квартиру, чтобы они могли встречаться.

Все в Каролине сопротивлялось мысли о двоюродной бабушке Летти, лелеемой в любовном гнездышке в качестве чьей-то пассии.

– Ну уж точно не когда ей было восемнадцать, – сказала она. – Тогда она приезжала совсем ненадолго.

– Однако они познакомились, и после этого дед ее не забыл. Возможно, они оставались на связи, и она нашла способ приехать и навестить его. Поводом была школьная экскурсия, но на самом деле она хотела с ним повидаться. У них был роман. – Лука поднял взгляд, и их глаза встретились.

– Тогда почему он на ней не женился? Почему он женился на вашей бабушке? – спросила Каролина.

Лука слегка погладил ладонью ее предплечье. От этого стало как-то беспокойно.

– В таких семьях, как моя, браки заключаются ради связей. Бабушка происходит из очень могущественного рода. Богатого рода. Это была выгодная партия. Скорее всего, о ней договорились, когда жених и невеста еще были в пеленках.

– Значит, он женился на нелюбимой исключительно из деловых соображений?

– Так уж у нас заведено.

– Но теперь-то уже наверняка нет? Вы ведь не женились по каким-то там экономическим причинам?

– Как раз так я и женился, и это было частью проблемы, – тихо проговорил он. – Вряд ли я хоть когда-то любил ее по-настоящему. Все говорили: она так тебе подходит, такая образованная, состоявшаяся, она станет для тебя хорошей женой. Но этого не случилось. Она слишком много пила даже в свои двадцать четыре года. Мы все время были в каком-то кризисе. Сейчас это прозвучит ужасно, но в какой-то смысле даже хорошо, что она погибла.

– Я так вам сочувствую, Лука.

– Уже незачем. Я довольно долго переживал, но теперь готов двигаться дальше.

– Собираетесь искать очередную подходящую невесту? – спросила, поддразнивая его, Каролина.

Он покачал головой.

– Отец осмелился пойти наперекор семье и жениться на маме. Правда, ее родня не без денег и связей, но все-таки. И мы уже не насколько могущественны, как до войны. Поэтому не думаю, что это имеет теперь такое уж большое значение.

Ливень с новой силой ударил в окно. Лука поднял взгляд.

– Похоже, дождь зарядил на всю ночь. И аква альта вдобавок. Что-то мне не хочется в такую погоду пилить весь этот путь до Лидо, – сказал он. – На самом деле, это было бы просто глупо и опасно. – Его голос стал мягче. Вы же не выгоните меня в такую бурю, правда? – Скользнув рукой вниз, он провел пальцем по линии на ее ладони. – А еще мне бы хотелось переспать с вами. Вы же не считаете, что это будет очень неправильно? Даже если я ваш кузен.

– А разумно ли это затевать? – спросила Каролина, которая, впрочем, вынуждена была признать, что трепещет от возбуждения. – Посмотрите хотя бы, что случилось с двоюродной бабушкой Летти.

– Обещаю, с вами этого не произойдет, – с вызовом посмотрел на нее Лука. – И у вас же не хватит жестокости выставить меня во время аква альта, да? – Он продолжал гладить пальцем ее ладонь. – Но только если вам тоже этого хочется. А вам, мне кажется, хочется.

Каролина улыбнулась ему в ответ.

– Почему бы и нет? – сказала она.

Глава 34

Джулиет. Венеция, 26 декабря 1939 года

Мое первое Рождество вдали от родины. Оно показалось мне странным и пустым, но кое-что хорошее все-таки тоже произошло. Я переехала на новую квартиру – в свой собственный дом, который будет принадлежать мне ближайшие девяносто девять лет, – шестнадцатого декабря и обнаружила на полу новые ковры, новую колонку в ванной (вроде той, что была на прежнем месте, только не склонную ко взрывам) и новую кровать, застеленную чистым бельем и громадным пуховым стеганым одеялом. На окнах висели бархатные шторы. В квартире было тепло, у печки лежал уголь. День стоял солнечный, все сверкало, и я смотрела в окно, впервые за долгие месяцы чувствуя себя по-настоящему счастливой. Это было замечательно.

В тот же день, но попозже, я познакомилась с Франческой. Нельзя назвать ее самым добросердечным человеком на свете, но к тяжелой работе она явно привыкла. Она говорит с таким сильным венецианским акцентом, что я с трудом разбираю ее речь, но зато ей понятен мой итальянский. В первый же вечер она приготовила мне отличное грибное ризотто – сытное, густое. Я заранее сделала покупки и отправилась в постель с горячим шоколадом и печеньем, ощущая себя очень довольной. В следующие дни я прикупила еще кое-что, чтобы тут стало уютнее – подушки, шерстяной плед, вазу (и апельсины, чтобы положить их туда) и настольную лампу для письменного стола. В этот стол я просто влюбилась. Он инкрустирован вставками из лимонного дерева, выращенного на юге Италии, и до сих пор, после всех этих лет, пахнет лимончиками. А еще у него множество всяких отделений и секций, включая потайной ящичек, который привел меня в полный восторг. До него можно добраться, только целиком вытащив одну из полок и открыв его маленьким ключом. Не то чтобы у меня много вещей, которые нужно прятать, да и Франческа даже по-итальянски читает через пень-колоду, чего уж говорить об английском, но приятно знать, что такой ящичек есть.

В академии начались каникулы. Имельда поехала домой, к родителям, которые перебрались ближе к испанской границе на случай, если Германия оккупирует Францию. Я купила на рынке подарки маме и тете Гортензии: отделанные кружевом носовые платки, которые делают на острове Торчелло, крошечные елочные украшения и коробку нуги. Добавила к этому рождественскую открытку, долго думала, что бы написать им достаточно убедительное, и решила, конечно же, обратиться к теме денег. «Причины, по которым я решила остаться в Венеции, исключительно финансовые, – писала я. – Как вы знаете, в этом году я получаю щедрую стипендию, которая перекрывает мое учительское жалованье. Если я вернусь, стипендии не будет, а школа наверняка уже наняла временную учительницу, поэтому совершенно неизвестно, на что нам всем в таком случае жить. Так что я временно остаюсь тут ради нашего общего благополучия, но обещаю принять разумное решение, когда возникнет необходимость уехать». Конечно, я чувствовала, что плутую, но мне не хотелось никого огорчать. В свою очередь накануне Рождества я получила от мамы посылку с рождественским пудингом, несколькими кусочками торта и шарфом, который она сама связала. Это меня тронуло.

Я некоторое время не могла решить, не купить ли небольшой подарок для Генри, и в конце концов остановилась на стеклянном песике из муранского стекла с умилительно грустной мордочкой. От одного взгляда на него хотелось смеяться, даже если до этого настроение было подавленное. А еще был Лео. Что подарить человеку, который очень богат и может купить все, что ему заблагорассудится? Потом я решила в кои-то веки повести себя смело. Встретила на рынке простой серебряный медальон, приобрела его, отрезала завиток своих волос и перевязала розовой ленточкой. Во всяком случае, когда мы расстанемся, у Лео будет память обо мне.

Я запаслась панеттоне, традиционным рождественским кексом, который сейчас есть во всех булочных, купила цыпленка, чтобы его пожарить, и решила днем пригласить к себе Генри. Профессор передал мне от графини Фьорито приглашение прийти к ней на ежегодную вечеринку, которую она устраивала во второй день праздников. Это меня удивило, ведь я думала, что, будучи еврейкой, графиня вообще не отмечает Рождество. После долгих и тяжелых раздумий я решила подарить ей купленный на рынке горшок с подснежниками – вид цветов всегда бодрит, а эти напомнили мне о первых признаках весны у нас в Англии.

Зная, что Рождество – важный семейный праздник, я не ожидала увидеть Лео, но в рождественский сочельник, едва только стемнело, услышала стук в свою дверь. Франческа уже несколько часов как ушла, приготовив мне к ужину традиционное рыбное рагу. Я дала ей щедрые чаевые и впервые увидела улыбку на ее лице. Открыв дверь, я очень удивилась, потому что увидела запыхавшегося Лео с большой коробкой в руках.

– Я пробежал три пролета, – сказал он, заходя в квартиру и целуя меня в щеку, – и вообще-то должен уже быть на семейном ужине, но не мог не увидеть тебя в праздник. И принес тебе подарок. – Он поставил коробку на стол, с радостным предвкушением глядя, как я ее открываю.

– Ой, – воскликнула я, удивленная и восхищенная, – это же радио! Как здорово!

– Хочу, чтобы ты знала, что творится в мире, – проговорил он.

– У меня тоже есть для тебя маленький подарок, – сказала я и вручила ему перевязанную лентой кожаную коробочку.

Лео поднял на меня вопрошающий взгляд и открыл ее. Когда он увидел медальон, на его лице появилась широкая улыбка. Вытащив медальон, Лео раскрыл его и подержал на ладони.

– Это твой локон? – спросил он. – Прядь твоих волос?

Я кивнула.

– Хотела, чтобы у тебя было что-то на память обо мне, когда я уеду.

– На эту тему, – начал он, – у меня есть к тебе предложение.

Лео сделал несколько шагов, потом уселся в одно из кресел. Тяжелые шторы были задернуты, чтобы тепло от печи не уходило.

– Хочешь бокальчик вина? – предложила я.

Он покачал головой.

– У меня нет времени, кара. Прости. Но я долго думал, как лучше всего будет поступить с тобой и с ребенком, и хочу предложить тебе один вариант. Ты говоришь, что намерена отдать ребенка в хорошую семью, так вот, я ее нашел.

– Нашел? – Я сама услышала, как дрожит мой голос, потому что его слова прозвучали окончательно, как приговор.

Он кивнул.

– Я бы хотел усыновить ребенка и растить у себя как законного отпрыска. Когда-нибудь он унаследует все, включая титул. За ним будут хорошо присматривать, его будут любить. Ты это одобряешь?

Я была так потрясена услышанным, что некоторое время не могла вымолвить ни слова, пытаясь понять, о чем это он.

– Но как же Бьянка? – теперь мой голос стал каким-то визгливым – слишком силен оказался шок. – Ей же наверняка не захочется жить под одной крышей с ребенком другой женщины, особенно если она выяснит, что он родился в результате нашей с тобой связи?

Лео пожал плечами.

– Похоже, что Бьянка не может иметь детей. А выяснилось это только после того, как мы поженились. То есть это ее врач говорит, что не может. Не исключено, что она просто не хочет, чтобы они были, и все. Так или иначе, у меня не будет наследника, если я не признаю нашего сына по закону.

– Ты так уверен, что это будет мальчик!

Он самонадеянно улыбнулся.

– На мужчин нашей семьи в этом плане вполне можно положиться. У нас рождаются сыновья.

– А если все-таки родится девочка, ты ее не примешь?

– Не родится. – Он наклонился впереди взял обе моих руки. – Так что ты об этом думаешь? Это хорошее решение, правда? Для нас обоих.

– Откуда мне знать, что Бьянка будет хорошо обращаться с малышом? Может, она начнет ревновать. Я не хочу подвергать своего ребенка опасности.

– Уверяю тебя, Бьянка не интересуется младенцами настолько, что меньше просто некуда. Мы наймем лучшую няньку, которая будет любить его и баловать.

– А как ты объяснишь внезапное появление ребенка? Я уже знаю, какой силой обладают в этом городе сплетни.

– Я и об этом тоже подумал. Это будет якобы ребенок какой-нибудь деревенской родственницы. Допустим, она доблестно родила сына, но потом умерла. А я пообещал вырастить его в нашей семье и поэтому забрал.

Пока он говорил, я пыталась переварить всю эту информацию. В сознание, как серебряный лучик надежды, прокралась одна мысль.

– Лео, но если Бьянка не может иметь детей и женила тебя на себе обманом, разве это не основание для расторжения брака?

– Конечно, основание, – сказал он, – в любой другой семье. Но мой брак – это деловое соглашение, контракт. Если он будет расторгнут, нашему партнерству с отцом Бьянки придет конец, а он – человек гордый и мстительный. Он нас уничтожит. И это не все – я подозреваю, что у него есть связи с мафией. Если я задену чем-то его дочь, то, подозреваю, вскоре мой труп найдут на дне лагуны.

– Боже, – сказала я, – как все сложно.

– Так и есть, – подтвердил он. – Думаю, у вас к семейным обязательствам относятся иначе, не так, как у нас тут. Это священный долг – всегда ставить семью превыше всего.

Он посмотрел на свои часы и поднялся.

– Прости, мне очень жаль, но сейчас я должен тебя покинуть. Придется бежать всю дорогу. Счастье еще, что сегодня нет аква альта и не придется идти к полуночной мессе по колено в воде. Спаси тебя Боже, кара миа. Буон натале^[21].

Он послал мне воздушный поцелуй и ушел, оставив меня с вихрем мыслей и узлом боли в животе.

Генри пришел ко мне в рождественское утро с бутылкой просекко и красивым кожаным портфелем – «чтобы носить и хранить твои работы». Я была тронута и несколько смущена, щеки тут же запылали.

– Генри, как это мило с твоей стороны, – сказала я ему. – У меня тоже есть для тебя маленький подарок.

Когда он увидел песика, то засмеялся.

– До чего же грустная морда! Это, наверно, тот самый пес, которому идет все под хвост.

– Мне хотелось, чтобы он веселил тебя, если вдруг нападет тоска по дому, – объяснила я. – Но, думаю, рождественский ужин развеселит нас обоих.