Текст книги "Книга первая. Сон про не сон (СИ)"

Автор книги: Рина Роззо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Кто проворонил? – Ага, а это уже Рябкин подключился. – Кто б говорил! Сами ушами прохлопали, а кто-то у них виноват.

– Ты не очень-то наезжай, – Маринка… – Мы точно знаем, что в ванной она побывала, а потом непонятно куда делась. Если бы вы озаботились освещением этого погреба, а то пожрали и спать завалились, а там трава не расти. Эгоисты!

– Кто это эгоист? – опять Петров. – Да я, между прочим…

– Вы бы лучше вместо того, чтобы собачиться, следы проверили, а то трещать про свои охотничьи трофеи – все горазды, а как до дела доходит – результат нулевой, – бурчит Элька.

– Да тут же затоптали уже все, – ревет раненой белугой Гарик, наш штатный следопыт-охотник. – Никаких следов после вас не осталось. Просил же, по-человечески, из спальни ни ногой, а вы?

Прошлой зимой его отец брал с собой на охоту. В области расплодились волки, и власти выдали лицензии на отстрел. Так Гарик потом до лета трофеями хвалился. Видно сейчас его навыки и подвергли сомнению.

– Ой, люди, а вдруг Ансергевну ящер сожрал? – ужас в голосе Иришки можно черпать ведрами.

– Ты что? – О, и Севочка тут как тут. – Он же разумный! Да ещё и говорящий. Нет, он не мог.

Эх, наивный мой мальчик, этот ‘разумный’ нас всех схарчит за милую душу и не поморщится. Но хорошо, что вы так громко галдите, искать дорогу легко и просто.

– Та-а-а-а-к, – выруливаю я из-за угла. Ого, это я в потемках умудрилась не в ту сторону свернуть. Хорошо это меня развернуло… – Чего шумим и не отдыхаем?

– Анна Сергеевна! – кинулись ко мне обниматься девчонки. – Вы куда пропали? Чего не предупредили? Мы же волновались.

Мальчишки обниматься не бежали, но на мордочках явно читалось облегчение.

– Да я тут с Шесом пообщалась, пока никто не мешал.

– А нам расскажете? – Севочкиному любопытству даже ночь не помеха.

– Обязательно, но только утром. А сейчас – живо по постелям. Кстати, а где близнецы?

– Мы тут, – мрачно буркнул Сашка, высовываясь из спальни. – Нам Гриша запретил выходить.

– Ага, сказал, что не хватало, чтобы ещё и мы потерялись, – тут же наябедничала Шурочка, – а мы тоже хотели вас искать.

– Спасибо, мои хорошие, но поскольку я уже нашлась, то можно и спать отправляться. Завтра у нас много работы, – приобняв девчонок, я увлекла их в сторону вожделенной спальни. Как же хочется лечь…

Гришка оттер боком Эльку и пристроился рядом.

– А чего он от вас хотел? – вполголоса прошипел он.

– Кто?

– Ящер этот, распрекрасный, – буркнул Рябкин.

Я пожала плечами.

– Да, в общем, ничего такого: излил душу и немножко просветил насчет своего пребывания на Присоске.

– И все?

– Ну, да. А что ещё-то?

– Не приставал? – Гришка подозрительно прищурился.

– В каком смысле?

– В том самом.

От неожиданности я даже споткнулась.

– Григорий, ты в своем уме?! Ты на солнце перегрелся, или это у тебя от сытости мозги переклинило?! Что ты несешь?

– А что? Кто их, этих монстров, знает? Тем более что реакция у него на вас однозначная. Я сам видел.

– Гриша, не мудри! Ничего ты не видел и никто ко мне не приставал. И больше мы на эту тему не разговариваем, а то рассержусь.

Гришка фыркнул и независимо дернул правым плечом. Да, как мне знакомы эти жесты и эти намеки. А ведь все начиналось так мирно и даже местами забавно…

Глава 4.

Лорка, подруга моя закадычная, эмигрировав в Германию, быстро устроила свою личную жизнь, выйдя замуж за толстенького адвоката Клауса Пфальца и родив ему двух близнецов – Томаса и Карла. И так её эта семейная идиллия вдохновила, что подруга решила форсировать и мою личную жизнь. Ну, типа, не наслаждаться же ей счастьем в одиночку?..

Нельзя сказать, что у меня этой самой ‘личной жизни’ совсем не было – периодически, время от времени, на моем горизонте возникали мужчины, с некоторыми у меня даже случались романчики – краткие или чуть подольше. Но, как правило, заканчивались эти отношения всегда одинаково – меня начинали сначала упрекать в безразличии (я, видите ли, совершенно не рвалась выяснять отношения!), потом совершенно безосновательно ревновать, заодно обвиняя в легкомыслии, затем выкатывать какие-то дикие претензии и громко хлопать дверью на прощанье. Причем последнее действие злило меня больше всего – от таких хлопков штукатурка с потолка сыпалась. Они ушли, а убирать-то мне.

Так что на свое одиночество я смотрела философски: не моё это и нечего лезть. А тут Лорка с её энтузиазмом и бабушку мою ещё приплела. Типа, Матильда Станиславовна ей завещала заботиться обо мне и опекать одинокую дурочку, не понимающую своей ущербности.

Поэтому подруга ринулась устраивать чужое счастье, если своё уже через край выливается. Для этого она опубликовала мои данные с фотографией на нескольких немецких сайтах для одиноких людей, указав свои координаты для связи, так как я напрочь отказалась участвовать в этом балагане. А ещё в конторе своего мужа она повесила мои портреты из далекой юности, когда меня снимал заезжий иностранец. Он тогда на прощанье подарил мне по экземпляру всех снимков, что нащелкал. Почти целый альбом получился. Подруга на прощание три штуки выцыганила.

Кстати, портреты получились классные – Лорка увеличила в специальной мастерской фотографии обычного размера до плакатного формата, причём изображение сделали слегка размытым, как на картине. Мне понравилось – она с оказией переслала несколько штук и мне, наказав повесить на видных местах. Каковые места она такими считает, я уточнять не стала, чтобы не нарываться на скандал. Забрала их в раму под стекло и повесила у себя в гостиной и спальне по одному и хватит, а ещё один у меня выцыганил Рябкин и я, как последняя идиотка, подарила ему на память с автографом. Если бы я тогда лучше знала этого прохиндея – ни за что бы не повелась…

Так вот, использовав на полную катушку все, что подвернулось ей под руку, Лорка села ждать результат, немало не сомневаясь, что женихи валом повалят на такое счастье, как я.

Такой поворот событий меня напряг – я переживала, что не смогу адекватно отреагировать на поток потенциальных женихов и окончательно разругаюсь с единственной подругой. Но беспокоилась я напрасно.

Обращений на мою анкету было много, но как только женихи узнавали, что невеста отказывается переезжать из ‘дикой’ России в цивилизованную Европу, то практически сразу брали тайм-аут и больше не возникали. Я потихоньку злорадствовала, а Лорка злилась и ругала трусливых мужиков, разучившихся совершать безумства ради понравившейся женщины.

Со временем я даже стала забывать, что где-то там, в далекой Германии, меня кто-то оценивает с точки зрения потенциальной жены.

И вот однажды поздно вечером, когда мои детишки уже учились в восьмом классе, и как раз была в разгаре вторая четверть, мне позвонила взволнованная подруга и сообщила, что к нам в Нижний едет мой будущий муж и через десять дней его надо встретить в аэропорту. Рейс она сообщит дополнительно.

Я рухнула мимо стула, но на мой вопль Лорка совершенно спокойно сказала, что Вилли Крайнце – нормальный парень, увлекается альпинизмом, владеет сетью заводиков, специализирующихся на производстве стройматериалов, и является давним клиентом её Клауса. Поэтому с такими распрекрасными рекомендациями он то, что мне надо. На мои портреты он облизывается уже давно, но только в этом году овдовел и решил двигать бизнес на восток, поэтому я ему подхожу и по внешним данным, и по месту жительства, так как наш город он тоже рассматривает с точки зрения увеличения личного капитала.

– Лорик, а как же любовь? – устало вякнула я, смиряясь с тем, что пару дней придется потерпеть этого немчика, а потом можно будет сказать Лорке, что ему не подошла моя квартира под офис.

– Тебе уже скоро сорок лет, – твердо припечатала подруга, – пора трезво смотреть на жизнь и не выделываться, как соплюха пубертатного периода. Вильгельм обеспеченный, надежный, солидный и спокойный. В свои пятьдесят два выглядит максимум на сорок – ни живота, ни лысины. И рост, как ты любишь, почти метр девяносто без нескольких сантиметров. Так что не перебирай харчами и молча ешь, что дают. Сама бы такого мужика подобрала, но я мужу верна, да и не хочу от добра добра искать. Думаешь, я своего колобка сразу оценила? Как же, год на него кривилась, а потом как Томасика и Карлушку на руки взяла, так и Клаус мне душкой показался. Так что не спорь и делай генеральную уборку тела и дома. Будем показывать товар лицом. Эх, жалко сама приехать не смогу, но я на тебя надеюсь. Упустишь Вилли – считай, что у тебя нет больше подруги. Пока! – и повесила трубку.

Я сидела на полу и с тоской понимала, что моей спокойной жизни пришел каюк.

Сначала я решила плюнуть на рекомендации Лорки и показать ‘товар’ таким, каким его задумала природа, то есть без лишних наворотов и украшательств, тем более, что свободного времени катастрофически не хватало на самое необходимое, не то что на всякие глупости. Но сглупила, потому что поделилась с Эстелой Грушиной своими претензиями на излишнюю активность подруги.

Эстела приняла всё близко к сердцу и прониклась Лоркиными наставлениями, подключив к этому делу ещё и Марию, Мишкину маму. Вдвоем эти интриганки решили меня укатать окончательно: Маша пригнала бригаду уборщиков, которые вылизали мою квартиру до зеркального блеска, а Тэла загнала меня в свой салон красоты на комплекс мероприятий для подачи ‘товара’ лицом. В общем, в день ‘Х’ мы с квартирой были готовы на все сто.

В аэропорт за мной увязались Гришка и Мишка, которые прохиндейским образом разузнали, чего это я такая расфуфыренная хожу, и предложили свои услуги в качестве переводчиков. Я подумала и согласилась, потому что действительно не озаботилась этим вопросом. А вдруг этот расчудесный Вилли по-русски ни в зуб ногой и что тогда – жестами общаться?..

Машину нам выделил Стас Петров, чтобы мы по такси не шлялись, а то меня, такую красивую, ещё упрут раньше времени, тем более что мальчишки тоже пришли при полном параде: в костюмчиках и белых рубашках. Гришка даже осеннее пальто у Гарика одолжил, а Мишка новенькую кожаную куртку напялил. Куртка, правда, зимняя и ему было жарко, но ради поддержания ‘престижа страны’ можно немного и пострадать.

И вот стоим мы все из себя такие расфуфыренные, Мишка держит плакат с фамилией немца, старательно выписанной накануне вечером и проверенной на предмет ошибок школьной ‘немкой’ сегодня утром, а Гришка заботливо припас пластиковую коробку с бутербродами и термос с кофе, а то вдруг немец проголодался по дороге?.. Ну, а я тяну шею и высматриваю двухметровую белокурую бестию, обещанную мне Лоркой.

– Фройлен Анна? – раздается сбоку несколько писклявый голос.

Мы синхронно опускаем глаза вниз. Перед нами стоит пожилой мужчина, лет шестидесяти пяти на вид, то есть к заявленному Лоркой возрасту надо прибавлять, а не вычитать; без живота и лысины, но с пышными рыжими бакенбардами на пол-лица; и ростом до двух метров не дотягивает как минимум сантиметров сорок, то есть его макушка маячит где-то на уровне моего подбородка. Зашибись!

Мы все трое переглянулись – на моем лице проступила тоска, а мордочки мальчишек выражали такой скептицизм, что мне стало стыдно за подругу и наивную меня.

Герр Крайнце по-русски действительно знал только три слова: водка, спасибо и ‘льюбофь’ (небось Лорка подсуетилась!), поэтому его тут же перехватил Мишка, и мы поплелись в сторону стоянки машин.

По пути я рассматривала Вильгельма Крайнце, вышагивающего впереди с гордо задранным носом и поглядывающего свысока на окружающих, и сомневалась, что с такой фигурой, как у него можно увлекаться альпинизмом: узкие плечи, тонкие ручки, кривые ножки, здоровенная задница. В общем, эталоном арийца герр точно не является.

Так, стоп! Может быть у него сердце – большое и доброе, а душа тонкая и чистая. Нельзя же так реагировать на человека, которого видишь первый раз в жизни! Хотя… Что подходит для общения – для семейной идиллии может оказаться неприемлемым.

Когда мы разместились в машине, и шофер поинтересовался – куда нас везти, то выяснилось, что герр Крайнце не озаботился заказом гостиницы, так как рассчитывает остановиться у меня. Фрау Лариса обещала ему полный пансион на все время пребывания в нашем городе.

Я стала медленно, но неудержимо закипать. Лорка мне за все ответит…

Ну, что я могу сказать про визит потенциального жениха из Германии – все было не просто плохо, а катастрофически ужасно!

Вилли Крайнце, попав ко мне в дом, пробежался по всем комнатам и выбрал себе для проживания мою спальню, охарактеризовав её, как самую уютную и теплую, а также максимально удаленную от входной двери и, значит, самую безопасную. А то герр наслышан о нашей преступности и не хочет попасть в криминальную статистику.

Угу, то есть по умолчанию подразумевается, что в случае атаки на мою входную дверь злобных преступников, я займу оборону и буду отстреливаться до последнего патрона, оберегая покой герра. Сейчас, только шнурки поглажу…

Потом немец проверил содержимое моего холодильника и всё забраковал, потому что я не озаботилась закупкой спаржи, зеленой фасоли, манго и авокадо, а без этих продуктов он не может нормально жить. Ага, нажрется фасоли и устроит мне салют наций!

Мишка переводил и с сочувствием косился на меня, а Гришка сжимал кулаки и готов был отомстить всем немцам за все унижения нашего народа прямо здесь и сейчас. Тем более что вредный старикашка слопал в машине все бутерброды с бужениной и свиным балыком, а теперь распинался, что он ведет здоровый образ жизни и не употребляет красного мяса и жирных блюд.

То есть мой заботливо приготовленный обед из супа с фрикадельками, говядины, запеченной в красном вине, и ‘наполеона’ на десерт, он есть не будет?.. Прекрасно, вызову такси и пусть отправляется в ресторан.

Ага, аж два раза. Все сожрал вместе с добавкой, а потом потащил нас в город на экскурсию. Кстати, за обедом выяснилось, что он увлекается не альпинизмом, а велотуризмом, и рассчитывает на велосипедную экскурсию по окрестностям. Надо же – и криминала не боится, а вдруг его кто-нибудь уворует?

Весь остаток дня мы протаскались по историческим местам Нижнего Новгорода. Мои ребята стиснули зубы и провели иностранцу добротную экскурсию, особо упирая на то, что наш город старше многих европейских столиц и историю имеет не менее древнюю и достойную, чем города ‘великой’ Германии.

Герр кивал головой с умным видом, но скептически кривился, когда мои мальчики сыпали датами и ссылками на исторические документы. Да, ‘душой’ и ‘сердцем’ тут и не пахнет…

Поужинал немец остатками говядины и двумя кусками торта, а потом так храпел на всю квартиру, что я полночи проворочалась на диване в гостиной и строила грандиозные планы моей мести Лорке.

Утром я готовила омлет с красной рыбой, выжимала морковный сок, варила свежемолотый кофе и бегала в булочную за наисвежайшим хлебом, потому что немец отказался потреблять вчерашний батон. Потом я вызвала ему такси, и мы разбежались по своим делам, но днем герр мне прислал SMS-ку, что через час прибудет на обед.

Сообщение мне перевел Гришка, и он же предложил накормить герра, потому что у меня были ещё уроки. Я с радостью согласилась. Через полтора часа Григорий отрапортовал, что немец накормлен и выпровожен из дома до вечера. Подробностей Рябкин сообщать не стал.

Вечером недовольный герр Крайнце прочел мне лекцию на тему: ‘О вреде употребления в пищу блюд, приготовленных накануне и разогретых в микроволновке’, поэтому впредь мне надо озаботиться свежей едой для вышеупомянутого герра.

Переводившего этот спич Гришку, от себя добавившего, что он собственноручно пожарил немцу сковородку жареной картошки, так что пусть не врет насчет одной только разогретой еды, я затолкала себе за спину, чтобы чего не вышло, и поинтересовалась у Вилли Крайнце, когда он собирается оплачивать свое проживание и питание в моем доме.

Герр впал в ступор от такой наглости и с перекошенной мордой сообщил, что, как жених, он рассчитывал на полностью бесплатный пансион на всю неделю его пребывания в этом городе. И когда я прибуду в Мюнхен для знакомства с его родителями, то он обязуется оплатить мое проживание в гостинице со шведским столом, как минимум, за три дня, потому что у них в Германии всё очень дорого.

Из всего этого я вычленила главное – он собирается здесь жить ещё НЕДЕЛЮ! Нет, столько я не продержусь. О чём и сообщила вышеупомянутому ‘жениху’.

Когда герр кинулся собирать свои вещи, Гришка рванул за ним, прокричав на ходу, что проконтролирует, как бы немчик чего не спёр.

В общем, Лоркины усилия канули в лету – я ни за что не согласилась бы выйти замуж за этого типа, даже не выясняя – каким капиталом располагает потенциальный жених.

Кстати, из всей этой истории больше всего выиграл Петров-старший, потому что заключил с нашим немцем выгодный контракт на поставку строительной химии.

А Лорка мне перезвонила только спустя месяц после знаменательного визита, когда уже я немного остыла. Сначала она попыталась на меня наехать с претензиями, но быстро сдулась под тяжестью фактов. Заодно я выяснила, что герр Крайнце не только любимый клиент Лоркиного мужа, но и отец его одноклассника. То есть подруга мне наврала по всем вопросам, связанным с Вилли Крайнцем, начиная от его возраста и заканчивая его характером.

Эта информация доброты и снисхождения мне не прибавила, поэтому мы разругались с подругой почти на год. Потом помирились, но осадок остался, хотя Лорка торжественно поклялась никогда больше не влезать в мою личную жизнь. Но это ещё не конец истории с моими ‘женихами’…

Близился конец зимних каникул, и в понедельник должна была начаться третья четверть. История с ‘женихом из Германии’ уже подернулась дымкой забвения, и я наслаждалась последними свободными днями.

Скоро опять круговерть школьной жизни затянет меня в водоворот повседневных дел, а пока я тихо-смирно спала в своей постели в раннее воскресное утро, когда тишину и покой разорвал наглый звонок в дверь.

С трудом выбравшись из объятий сна, я посмотрела на будильник – полвосьмого утра. За окном только-только развиднелось. Звонок повторился. Кого ещё там несёт?

Набросив на теплую пижаму любимый байковый халат, я поплелась открывать. На вопрос: ‘Кто там?’ последовал бодрый ответ: ‘Свои. Рябкины мы’. Не поняла – чего Гришке с Захаром от меня надо? Может, что случилось?

Я заволновалась и подрагивающими руками отперла замки и открыла дверь. Что за черт? Мои брови поползли вверх – на пороге стоял сияющий Гришка с трехлитровым баллоном пива наперевес, а за ним возвышался громадный краснолицый мужик с объемным животом, с тортом и каким-то бумажным кульком в руках, зажатым на манер букета.

– Здрасьте, Ансергевна, – бодро отрапортовал Григорий, протискиваясь мимо меня в прихожую. – Дядь Проша, проходи, чувствуй себя, как дома. Сейчас чайник поставлю и будем завтракать, – скомандовал он мужику, сноровисто вытягивая гостевые тапочки на них двоих.

Не поняла – я ошарашено крутила головой с Гришки на мужика. Это ещё что за наваждение? Гришка сообразил, что дело пахнет керосином, поэтому радостно сообщил:

– Ансергевна, это мой дядя Прохор Петрович Рябкин, батин старший брательник. Мы познакомиться пришли.

Дядя пропихнулся в дверь, отчего моя прихожая стала невозможно тесной, смущенно кашлянул и поздоровался. Я кивнула в ответ. Да, а выхлоп у мужика не слабый такой. Пивной баллон, наверное, для него, потому что Гришке рано, а я пиво терпеть не могу.

– Гриша, – окликнула я мальчишку, который уже помыл руки и шуровал на моей кухне, – а чего вы в такую рань пришли?

Спрашивать, чего собственно они вообще приперлись, я не рискнула – само всплывет.

– Так вы ж могли куда уйти, а нам надо было вас обязательно дома застать.

– Зачем?

– Ну, как же, – удивился Рябкин-младший, – вы ж вяленую рыбу на завтрак любите, с печеной картошкой. Я знаю.

– Какую рыбу?

– Дядь Проша, а ты что не отдал? – возопил Григорий, метнувшись в прихожую, где его дядя воевал с тапочками.

– Не успел, – буркнул Прохор Петрович.

– Вот, – торжественно вручил мне таинственный бумажный кулек Гришка, пристраивая торт на столе, – дядя сам вялил. Он у нас спец, с самого Дальнего Востока вез, специально для вас. Я когда ему сказал, как вы любите вяленую рыбу, так он пообещал вас самой лучшей угостить, правда? – повернулся он к смущенно мявшемуся Прохору.

– Да, ладно, тебе, – пробурчал тот, неловко переминаясь на пороге кухни. – У нас там многие вялить умеют, невелика хитрость. А мы вас разбудили? – решился наконец-то обратиться ко мне напрямую Рябкин-старший.

Ой, я сообразила, что до сих пор шляюсь в старом халате и даже не причесанная. Нехорошо! Тем более что мне такое лакомство принесли. Обожаю вяленую рыбу и именно с печеной картошкой. Раньше у нас на рынке многие торговали настоящими вялеными деликатесами, а теперь гонят сплошной ширпотреб. Летом, на даче, мы вялим потихоньку, но не много, мне надолго не хватает. А тут такая удача! Я даже готова простить им ранний визит ради такого угощения.

Пока я приводила себя в порядок и убирала в спальне, мужчины на кухне освоились: Гришка уже поставил печься картошку и заваривал чай, а Прохор сноровисто чистил рыбу, вожделенно поглядывая на баллон с пивом.

Я аж слюной подавилась, когда увидела на столе это богатство – десять рыбешек среднего размера, толстомясые, жирненькие, аж прозрачные на просвет. А как пахнут?.. Мням-с!

Но мое счастье длилось не долго, пока пеклась картошка, Прохор откупорил пиво, набулькал себе полный стакан и тяпнул за наше здоровье, смачно закусывая МОЕЙ рыбой. Так что через полтора часа, когда картошка наконец-то поспела, на столе сиротливо ютилась одна единственная уцелевшая рыбешка, которую спас Гришка, нагло уведя её из-под загребущей руки дяди Проши, оприходовавшего уже почти все пиво под МОЮ рыбку. Хотелось рвать и метать!

И тем обиднее, что стол буквально ломился от всяческих закусок, которые Григорий приготовил на скорую руку и натаскал из холодильника, кладовки и балкона: сыр, брынза, балыки, соленые гренки из черного хлеба, копченое сало, квашеная капуста, маринованные корнишоны, грибы и прочие соленья из летней консервации. В общем, глаза разбегались на такое изобилие. Так нет, его на рыбу потянуло…

Под пиво выяснилась и причина столь раннего и странного визита – Гришка решил меня выдать замуж в ‘свои’ руки. Для этого был выбран удачно приехавший в отпуск родственник. Прохор работал боцманом на рыболовецком сейнере на тихоокеанском флоте, был в свои сорок восемь лет холостяком и, с точки зрения Григория, идеально подходил на роль моего мужа. Зашибись!

Причем, похоже, что самому Прохору жениться совершенно не хотелось и ко мне в гости Гришка привел его, как осла на морковку, роль которой играло пиво, потому что после вчерашних возлияний с Захаром мужик был готов на всё ради опохмела, а ‘жён’ ему хватало в портах, там даже дети имелись.

Но у меня ему понравилось, и когда Гришка смылся по ‘срочным делам’, оставив нас вдвоем, Прохор намеков на уход не понял, а перебазировался в гостиную, посмотреть новости.

Когда я, убрав на кухне и проветрив помещение от стойкой пивной вони, зашла посмотреть, что он там делает, то обнаружила его уютно спящим на моем диване перед выключенным телевизором. Пришлось задергивать шторы, подсовывать ему подушку и накрывать пледом.

В общем, обосновался он у меня до самого вечера: я накормила его обедом, поговорила ‘за жизнь’ и категорически отвергла поползновения на мое тело, чем, по-моему, ничуть его не расстроила. С тем мы и распрощались, а с Гришкой я потом почти всю третью четверть общалась исключительно только по делу, чтобы не зарывался. Он немного подулся, потом проникся и заглядывал мне в глаза своим щенячье-умильным взглядом, выпрашивая прощение, но я стойко продержалась до начала весны.

Кстати, Прохор мне до сих пор вяленую рыбу с оказией передаёт… или Гришка врет, не теряя надежды пристроить меня в ‘надежные’ руки.

Так что эти его намеки с дерганьем разными конечностями мне о-о-о-о-чень знакомы, но тут совсем не тот случай…

Глава 5.

Эх, хорошо-то как!.. Я потянулась, растягивая и разминая затекшие за ночь мышцы. Приятно спать в надежном убежище, или, по крайней мере, если ты его таковым считаешь. За столько ночевок во времянках и хлипких палатках, эти стены внушают уважение и какую-никакую защиту, пусть даже и эфемерную.

Через потолочное отверстие в пещеру падал солнечный свет, весело играя на мелких песчинках, подхваченных легким сквознячком. Приятно глазу, но песок уже скрипит не только в волосах, но и в зубах. Эх, выкупаться бы ещё раз, но моющие надо экономить, перебьюсь.

В спальной пещере было пусто. Даже покрывал лишних не было – только то, на котором я сейчас валялась и простыня, которой укрывалась. Заволноваться я не успела, потому что из коридора донесся стук – что-то уронили, и тут же раздался гневный шёпот Томочки:

– Тише ты, растяпа, Анну Сергеевну разбудишь.

– Я уже не сплю, – отозвалась я, натягивая штаны и высовываясь в коридор.

Картина маслом – Гарик, Севочка и Веня пристраивают светящиеся шары в стены, Томочка руководит процессом, а Шес аккуратно проковыривает когтями углубления для светильников. Именно на него и наехала наша завхоз – видимо, ящер не достаточно ловко перехватил каменную крошку, и она просыпалась на пол.

– Доброе утро, а что это вы делаете? – Чем они занимаются – я вижу, но надо же разговор завязать.

– Освещение, – буркнул чем-то недовольный Гарик, – чтобы некоторые по ночам не терялись. – И косится ехидно на меня. Да, ладно, подумаешь…

– А где остальные?

– За оставленным барахлом пошли, – докладывает Томочка. – Рябкин, Петров, Сережа, Амирчик и Маринка с Элькой с ними увязались. Воду и еду они с собой взяли.

– А чего ж они по жаре пошли?

– Не, Гришка их ещё затемно поднял, Шес их вывел коротким путем к самой внешней границе пустыни, а там они по-быстрому мотнутся. Рябкин обещал, что к завтрашнему утру они обязательно назад будут. Да вы не волнуйтесь, – не дала она мне вставить и слова, – это, правда, всё быстро. Вон, Шес с Севкой не только их проводили, но и за шарами куда-то смотались.

Ой, и что мне с ними делать? Не успела расслабиться, как они уже самостоятельность на полную катушку проявляют.

– А меня чего не разбудили? – ворчу недовольно.

– А чего вас будить? – удивляется Томочка. – За столько времени хоть нормально отдохнули. Нечего вам скакать в таком состоянии, вы и так на себя не похожи – кожа да кости.

Да, сбылась мечта идиотки – похудела, да так, что бриджи подвязывать приходится, а то сваливаются. Надо будет мышцы подкачать, а то кожа так и будет обвисать уродливыми складками. Но это может и подождать, а сейчас…

– А который час?

– Полпервого, – отзывается Севочка. У него часы нормально идут. Он перед сном их обязательно выставляет с учетом длительности местных суток.

Вот что значит старая механика – никакой перенос на них не подействовал, а кварцевые и электронные сдохли или сразу, или чуть погодя. Кстати, Гришкины ‘командирские’ тоже выдержали испытание, а вот Rolex Петрова приказал долго жить.

– Вам помочь?

– Не, сами управимся, – отказывается ‘главный работник’ Томочка, – вы умывайтесь, завтракайте, а потом решим, что вам дальше делать. Там Танюха вам суп в казанке оставила возле плиты, чтобы не выкипел, а чай в банке из-под сгущенки.

– Спасибо, – вздыхаю и плетусь на комплекс утренних процедур. Ого, уже весь путь до туалета осветили, теперь заблудиться сложно, а перед входом в ванную появились два светильника с обеих сторон входа. Сейчас оба открыты, но перед каждым пристроено по шторке из кусочков кожи.

– Ансергевна, – высовывается из кухни Танюша, – вы умываться? – Я киваю. – Там теплая вода для вас в крайнем бассейне. Полотенце, щетка и паста рядом лежат. Не хватит, я ещё воды нагрею. И будете заходить – правый фонарь завесьте. Ребята придумали, чтобы знать, когда можно врываться в ванну, а когда стоит подождать. А то с утра Веня вломился, когда Ирка мылась, так Гарик его чуть не прибил на месте. Теперь мальчишки занавешивают левый фонарь, а девочки – правый, а если оба не закрыты, то ванна свободна. Вам чай погорячее, а то он остыл?

– Не надо, пить хочется, лучше я теплое выпью.

– А просто воды дать? Я целый баллон накипятила, чтобы сырую не глушили, а то Маринка с утра уже три таблетки сульгина нашим скормить успела и всех дизентерией запугала до самой ус… в общем, пить сырую воду запретила. Так принести?

– Потом, сейчас просто вымыться хочу.

– Ага, – понятливо кивает Танюша. – Ой, я ж вам пакетик захватила, – и сует мне заветное средство гигиены. Ура! Живем! – Белье надо?

– Обойдусь, а все постиранное вчера высохло?

– Да, мы уже и новое повесили. Ирка затеяла грандиозную стирку постельного белья. Мы у неё только успели покрывала перехватить. Они ж до вечера не высохнут. Что нам теперь мерзнуть? Будем их по одному стирать, чтобы не так резко. Ладно, идите, остальное потом расскажу, когда завтракать будете.

Мытье я растянула минут на тридцать – никак не могла себя заставить расстаться с водой. Нет, тому кто придумал ванну надо было памятник при жизни поставить. Подушка, зубная щетка и ванна – лучшие изобретения человечества за все время его существования.

Выходя, привела шторку в первоначальное состояние. На правой, девчачьей, какой-то умелец намалевал здоровенную букву ‘Д’, чтобы сразу всем все понятно было. Интересно, чем рисовали?

И ещё интересно, а как Шес будет знать – можно ему заходить в ванну или нельзя? Или он существо среднего рода и эти правила на него не распространяются? У кого узнать? Я задумчиво проследила взглядом за ковыляющим в отдалении ящером и решила, что у него интересоваться точно не стану. Вдруг он мнит себя крутым самцом, а я его так огорчу… Потом разберусь.

Сегодня суп мне понравился чуть меньше, чем вчера. Хочется чего-то горячего, жареного и побольше. Отбивная с гарниром вспоминается как сладкие грёзы. Эх, не ценили мы нашего счастья на Земле. Вот уж точно: ‘Большое видится на расстоянии…’. Хоть и не совсем по теме, но актуально.

К чаю в столовую примчались близнецы, обрадовано ткнулись в меня мордашками и пристроились рядом. Танюша им выдала по импровизированной кружке с отваром ромашки. Детишки понюхали, дружно скривились, но безропотно выпили. Видать, Маринка хорошо просветила насчёт пользы этой травки.

Танюша трещала языком обо всяких мелочах, не переставая готовить обед, близнецы уютно сопели под боком, и я стала погружаться в какой-то медитативный транс, когда Зверенко вдруг спросила:

– Ансергевна, а чего там вчера такого случилось, когда мальчишки мылись, что вы все из ванной, как ошпаренные вывалились?