Текст книги "Книга первая. Сон про не сон (СИ)"

Автор книги: Рина Роззо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Что же тогда получается: я не могу добраться только до узкопрофессиональных знаний? Нормально. И чем же я буду заниматься, когда мы вернемся? До пенсии мне о-го-го сколько времени ещё пахать! Да и не хочу я на пенсию…

Вариант, что мы можем никогда не вернуться, я даже рассматривать не буду. Если уж нас сюда закинуло, то и обратно как-нибудь выкинет. Обязательно.

Так, с оптимизмом у меня все в порядке, хорошо бы теперь у остальных аккуратно выяснить: не позабыли ли они чего-нибудь важного?..

Тут рядом со мной нарисовался озабоченный чем-то Гришка, пытающийся зачем-то пройти в конец нашей живой цепочки. Ага, значит, ему и быть первым подопытным.

– Гришенька, – мой голос прямо сочился медовой патокой, и Рябкин с готовностью тормознул, – ты мне не напомнишь… – Э-э-э… Что бы у него такое спросить? О, придумала! – Площадь круга, а?

Гришку перекосило. Да, похоже, я выбрала не тот вопрос…

– Анна Сергеевна! – взвился на дыбы наш ретивый вождь и командир. – Вы издеваетесь?! Чего это вас на опрос потянуло? Маринка!

Наш караван замер на месте, а к нам бодро прискакали Маринка и Томочка, причем в последней бодрости явно было маловато.

– Чего тебе? – буркнула недовольно Светлякова. Да, как-то её физическая активность не очень совпадает с моральной.

– Анне Сергеевне плохо, – нагло выдал Рябкин, напрочь игнорируя мою гневно перекошенную физиономию. – Она задает мне странные вопросы в странном месте и в странное время. Я подозреваю, что…

– Так, Рябкин, прекрати, – я наконец-то обрела дар речи. – Я согласна, что время выбрано неудачно, но вопрос вполне корректный. Просто признай, что ты тоже забыл эту формулу, и я от тебя отстану.

– Я забыл? – от Рябкина можно было прикуривать. – Площадь круга равна ‘пи эр квадрат’. Ещё что-то хотите уточнить, Анна Сергеевна? Или мы можем двигаться дальше?..

Я вздохнула и улыбнулась. Похоже, выборочный склероз поразил только меня. Надо успокоить ребят и возобновить движение – рассвет уже близко, а нам ещё устраиваться надо на новом месте.

Не тут-то было… Дотошная Светлякова заметила мою оговорку.

– Гриша, стой, где стоишь, – рявкнула она на Рябкина. Тот даже не дернулся. Вот это реакция… – Анна Сергеевна, что значит ‘тоже забыл’? У вас провалы в памяти? И как давно? А что ж вы раньше не сказали? То-то я смотрю, что вы ‘Фезам’ купили. Надо было вас показать специалистам. У дяди Фернана однокурсник – известный невропатолог, мировая знаменитость. Мы могли организовать консультацию. А теперь…

– Стоп-стоп-стоп, – я честно попыталась приостановить этот словесный поток, – признаю – у меня возникли некоторые проблемы с памятью, но это ничего не значит. Возможно, что это последствия нашего неожиданного переноса. И я более чем уверена, что это временное явление. Тем более что забыла я только кое-что из специальных знаний.

– Т-а-а-а-а-к, – нехорошо прищурившись, протянул Григорий, – и когда вы это заметили?

Я вздохнула:

– Часа полтора назад. И ‘Фезам’ я покупала для соседки. На Земле у меня ничего из памяти не пропадало. Да и сейчас там много лишнего обнаружилось, чего я никак не могла добровольно себе в голову запихнуть.

– И вы все это время молчали?! – завопила дурным голосом Маринка. – Надо же что-то делать!

– А мне петь запретили, чтобы нас не демаскировать, – рядом нарисовался Колокольчиков, – а сами полчаса орут друг на друга и ничего – враги пока не атакуют.

Мы устыдились, кое-как успокоили Маринку и пошли дальше. Гриша сказал, что через триста метров они нашли подходящее место для дневной стоянки. Камней там, правда, нет, но место тихое и уединенное – небольшой пятачок выхода скальной породы – плоский, но слегка возвышающийся над остальной поверхностью. Гриша, похоже, реально опасается оставаться дневать просто на песке. И я его понимаю.

Пока шли, Маринка ко всем приставала с требованием перешерстить память и сообщить: кто что забыл. Так что к моменту нашей остановки выяснилось, что у всех все в порядке, провал в памяти только у меня. Даже Петров, который пострадал вместе со мной, легко оперирует формулами и доказательствами. Да и приобретенные за время учебы прикладные и теоретические знания по другим дисциплинам тоже никуда не делись. И языки не забылись, и практические навыки присутствуют в полном объеме.

Вот и замечательно, а то было бы чертовски обидно, если бы мои ученики растеряли весь багаж знаний, который мы в них впихнули. А мои потери… Да пусть они будут самыми большими в нашей эпопее. Вернемся – все наверстаю. Тем более что Ириша уверена, что это так называемая ‘травматическая амнезия’, которая обычно имеет временный характер.

Вот так мы и расположились на новом месте со старыми проблемами…

Глава 8.

А потом потянулись мутные, жаркие, изматывающие дни и ночи, наполненные изнуряющей жарой и выматывающими душу маршами через бесконечные красные пески под этими чужими желто-оранжевыми небесами. Хотя по ночам небо не желтое, а вполне себе земное – черное и звездное. Но даже так иллюзия Земли не возникает, хоть ты тресни!

Я думаю, что именно монотонность тех ужасных в своей обреченности дней и стала тем самым крайне необходимым якорем, что удержал нас на поверхности сознания. Мы действовали практически как роботы: шли, разворачивали временный лагерь, делили крохи еды и жалкие глотки воды, забывались беспокойным сном, а потом снова брели в неизвестность.

Наверное, если бы я была одна, то сдалась бы уже на четвертый или пятый день, но мои дети вынуждали меня собирать остатки сил и цепляться за жизнь уже практически зубами.

На восьмой день, на рассвете мы увидели впереди на горизонте горный массив. Честно сказать, я так отупела от жажды и усталости, что никаких эмоций эти изменения в окружающем пейзаже у меня не вызвали. Ну, горы и горы, что теперь плясать от радости?.. Но мои спутники отреагировали иначе.

– Анна Сергеевна! Смотрите! – бросился ко мне радостный Севочка.

Ну, ‘бросился’ это слишком громко сказано. Так, проковылял чуть живее, чем брел до этого. Остальные уже давно нас обогнали и ушли вперед, наверное, скоро уже привал, а Колокольчиков сегодня оставлен меня караулить, чтобы я раньше времени не скопытилась.

Последние дни я все чаще стала отставать. Поэтому каждый раз возле меня кто-то дежурит, помогая вставать, когда ноги цепляются за песок, и я падаю, или просто развлекая меня, чтобы дорога казалась короче. Вещей у нас стало меньше, и женщин, молодых и не очень, освободили от ношения тяжестей. Мальчики все берут на себя. Хотя им тоже тяжело и также хочется пить и есть, но они мужчины и ведут себя соответственно, подбадривая и заставляя идти дальше.

Вот и сейчас надо реагировать на Севочку. Я пожала плечами, но выдавила из себя некое подобие улыбки. Кто я такая, чтобы красть у моих детей эти крохи радости? Севочка правильно расшифровал мою мимику, потому что вздохнул и очень терпеливо мне пояснил:

– В горах больше вероятность наткнуться на источники воды. Особенно, если мы найдем там хоть какую-нибудь растительность. Да и водосборники можно будет устраивать ещё и на ветках. И тогда можно будет напиться почти вволю. Даже просто пережидать дневную жару в пещерах гораздо комфортнее, чем в нашей палатке.

Севочка так при этом счастливо прижмурился, что я прямо воочию узрела огромную пещеру, посреди которой нас ждал резервуар со свежей, холодной водой, и сглотнула в предвкушении. Колокольчиков тут же распахнул свои глазищи и требовательно потянул меня за руку:

– Идемте, тут уже совсем близко. Сегодня ещё днюем на песке, а завтра доберемся и до гор. Ну, или послезавтра, но это крайний срок. Там ребята палатки уже развернули, и девочки завтрак делают. Томка обещала выделить остатки джема. Почти по целой ложке каждому достанется. Хлеба жалко нет, но найдем воду и тогда испечем мучные лепешки на всех, сварим суп и потушим овощи. А ещё в горах могут водиться птицы и звери. Мяса наберем, – Севочка облизнулся и сглотнул. – Пойдемте.

Да иду я, иду…

…На песке ребята уже устанавливали наши дневные чумы. В последние дни мы отказались от практики установки общей двойной палатки. Большая часть железок тихо-мирно осталась на месте одной из наших прошлых стоянок. Просто однажды вечером, собираясь в дорогу, мы отчетливо поняли, что нести груз в прежнем объеме не сможет никто. Так к чему себя гробить? Найдем воду – вернемся и за оставленным имуществом. Так на песке остались оба коротких сидения, почти все короткие и гнутые железки, кое-что из бытовой химии, портфель с большей частью содержимого (несколько брошюрок с самой рыхлой и мягкой бумагой взяли для бытовых нужд), кошачья переноска и что-то ещё такое же нужное, но не необходимое.

Все это барахло тщательно упаковали вместе, слегка прикопали песком, чтобы не унесло ветром, и рядом укрепили длинную железку с яркой тряпкой на конце. Называется ‘не проходите мимо!’

Идти стало легче, но зато спим мы теперь по четверо в трех чумах. Тесно, жарко, неудобно… В моем жилище теснится пять человек – я, Севочка, близнецы и Танюша. Можно было малышню раскидать по другим палаткам, но ни детей, ни Колокольчикова я никому не отдам. Сама буду их пасти. А Танюша просто прилепилась ко мне и ни на шаг не отпускает. Ещё одна странность последних дней. Раньше она была самым самостоятельным и независимым человечком в моем классе. Ну, не считая Рябкина, конечно… И не принимая во внимание её болезненную тягу к Михаилу. Но в последнее время она и его в упор не замечает.

Ещё мы ставим маленькую палатку для дневального. Гриша установил режим дневных дежурств для нашей пущей сохранности, и теперь мальчики дежурят там по очереди. Только Севочку к этим вахтам не допускают. Он обижается, но пока молчит. И я молчу, потому что полностью согласна с Рябкиным – Севочка хоть и кричит, что он здоров, но выглядит не очень хорошо. Господи, не допусти! Неужели этот ребенок не заслужил счастья, хотя бы и на такой мертвой планете.

А то что планета мертва и не обитаема уже не вызывает никаких сомнений. Нам даже насекомые не попадались ни разу, не говоря уже о более крупных животных. И ни одной травинки… Жуткое зрелище!

Кстати, в связи с этой всеобщей безжизненностью, странным выглядит и сам факт дневных дежурств, но, наверное, таким образом Гриша заставляет ребят хоть как-то держать себя в руках и не раскисать. Хорошо бы их запала хватило до конца… Чего? Нашего путешествия, наших сил или нашего упрямства?.. Нет, об этом лучше не думать.

В самом начале у меня теплилась безумная надежда, что может быть это все-таки Земля. Ну, перенесло нас куда-то в пустыню. Мало ли у нас неисследованных мест на планете? Да, телефоны связь не ловят и спутники не обнаруживают, а по ночам небо не те звезды усыпают, но может это какая-то природная аномалия, типа Бермудского треугольника, а вот пройдем ещё чуть-чуть, и все странности закончатся, и все вернется на круги своя. Не вернулось…

Чужое небо, чужая земля, чужие солнца… То, что мы приняли за планету-соседку, оказалось двойной звездной парой. То есть планета, на которую мы так внезапно свалились, вращается в тройной звездной системе. Миша утверждает, что двойная пара – это оранжевые звезды, а меньшее из светил и наше непосредственное солнце – красный карлик.

Интересно, откуда он это взял? У нас же даже примитивного телескопа нет, не говоря о более сложном оборудовании. Но Петров не колется, отмалчивается с таинственным видом, говорит, что для полного рассказа у него мало данных, когда накопит материал, тогда и расскажет. Ладно, подождем…

В последнее время у меня выработался странный пофигизм и прямо-таки буддийское спокойствие накатило. То ли от нехватки еды и воды, то ли все окружающее достало, но чувствую, как прямо-таки сливаюсь с окружающим миром – стала такой же ленивой, обжигающе горячей и флегматичной.

Ребята заметили, что я их перестала шпынять и воспитывать, и сильно обеспокоились. Теперь пытаются меня хоть как-то расшевелить. Сегодня Петров даже материться при мне взялся. Глупыш! Разве теперь это имеет значение? Если ему так легче – пусть, ни слова не скажу против. Закончился у меня завод – выдохлась и, скорее всего, морально надорвалась. Старая я для таких кульбитов…

– Анна Сергеевна, ваша палатка уже готова, можете отдыхать.

Сереженька, как всегда, раньше всех торопится меня устроить поудобнее. Он каждый вечер, перед началом движения, всегда проверяет мою обувь и мой груз. Хотя, что там проверять?.. Я несу только свою сумочку и одну железку мне выделили в качестве посоха. Сереженька укрепил на нем полоски ткани, чтобы рука не скользила, и внизу приспособил что-то типа небольшого круга с перемычками, как у лыжных палок, только без острия, чтобы сильно в песок не проваливаться, так я и волокусь через эти чертовы пески, помогая себе этой опорой. Она, признаться честно, тяжелая получилась, но с ней легче.

А нашу обувь ребята ещё на прошлой неделе укрепили кусочками кожи, срезанными с сумочек. Вот уж когда мы с девчонками порадовались, что не экономили на вещах. Если бы сумки были из синтетики, то и накладки на обувь долго не продержались. Эльвира поменяла свои новомодные шлепанцы на кроссовки, которые раньше носила Лафи. Ей единственной они подошли по размеру…

Да, я санкционировала мародерство. И что из этого? Лафи уже ничего не надо, а Элька хоть ноги перестала натирать. Ей даже мини-портянки соорудили из носовых платков.

Вот такие у нас дела…

Воды не хватает катастрофически, даже есть не так хочется, как пить. Мы подъели почти все продукты, остались такие жалкие крохи, что и говорить не о чем. Здорово выручают водосборники. Теперь ребята делают кроме большого, ещё и по два-три маленьких. С них воды не так много, но хоть что-то.

Последние два дня девочки стали смешивать масло с мукой и какао. Пытались запечь это на солнце, но безуспешно – жир течет и получается невкусно. А вот после ночной прохлады лепятся такие шарики, которые можно проглотить. Не бог весть что, но все-таки хоть какие-то калории… Чтобы заесть этот вкус, Томочка делит джем по чуть-чуть. Севочка свою порцию сладкого смешивает с жиро-мучным шариком и утверждает, что у этой смеси получается вкус домашнего печенья. По-моему, он выдумывает, потому что ничего такого я не почувствовала, но близнецы собезьянничали и тоже остались довольны.

Мы все очень сильно похудели. Пришлось штаны укреплять на поясе дополнительными веревочками, а мальчишки проделали в поясных ремнях новые дырки. А ещё мы загорели. Все. Даже Севочка. Только загар у нас красно-оранжевый. Ребята шутят, что мы теперь племя краснокожих, а Гришка – типичный вождь-индеец. Этот загар тоже странный. Мы ведь днем почти не вылезаем из палаток, на открытом воздухе бываем только ночью и на рассвете, но загар прилип намертво.

На грязь мы уже не обращаем внимания, даже Маринка смирилась с такой антисанитарией. Но что уж тут поделаешь – салфетки не способны полноценно очистить кожу, а размазывать грязь надоело примерно на третий день.

Ещё очень противно от нечищеных зубов. И тут делать нечего – паста есть, зубные щетки тоже, а вот воды лишней нет и пока не предвидится. Так что… Воняем все одинаково.

С ужасом жду начала следующей недели. У меня как раз подступают сроки ‘извечных женских радостей’. Вот тогда-то и будет полный Армагеддон вони и грязи, никакие средства гигиены не спасут. А у нас в отряде ещё пять девочек с подобной проблемой. Да, какое-то у нас вонючее ‘попаданство’ получается…

Единственная надежда, что перенос что-нибудь нарушил в моей физиологии, а вкупе с жарой и другой планетой вообще её изменил в лучшую сторону.

Да, дожилась, чёрт-те что уже призвать на свою голову готова. И что дальше будет? Мрак.

…Следующие двое суток прошли в обычном полусонном состоянии – я также плелась, что-то жевала, с наслаждением растягивала крохи воды, забывалась мутным сном, а потом опять все повторялось.

А потом на рассвете мы уткнулись в горы. Нет, нет так. В ГОРЫ. Я бы даже сказала: ‘В ГОРИЩИ’, настолько они подавляли своими размерами и величием.

Именно этот скальный массив четко указывал на древность нашей планеты. Время, ветра и прочие внешние воздействия сгладили вершины и выдавили на теле гор глубокие морщины-ущелья.

Гриша нас вывел к одному из них. Привал решили делать не снаружи, а пройти немного внутрь. По-хорошему – нужна разведка, но туда никого не пустят. Рябкинский девиз последних дней: ‘Только все вместе. Никого нигде не оставляем и никого никуда не посылаем’.

За ночь горы не успевают остыть, поэтому от них исходит приятное сейчас тепло. Наверное, днем это будет совсем неприятно, но ночи здесь холодные. Причем с каждым днем все холоднее. Петров утверждает, что орбита у нашей планеты расположена слишком близко к местному солнцу. И по его предположениям сейчас местная осень. Причем дело явно близится к зиме.

Мишка темнит, но в последние дни выдал на-гора больше информации, чем за последние полторы недели. Его относительная осведомленность зиждется на тех статьях из интернета, которые он прочитал незадолго до нашего ‘путешествия’.

В созвездии Скорпиона астрономы уже давненько нашли систему Глизе 667. Она состоит из двух крупных оранжевых и небольшого красного карлика (прямо как в нашем случае!). И вокруг этого самого красного ‘малыша’ вращается шесть планет. Причем орбитальные периоды у них маленькие – от семи до девяноста двух суток.

Если допустить, что мы шмякнулись в эту самую Глизе, то, ориентировочно, можем находиться то ли на второй, то ли на четвертой планете. Точно сказать Мишка не может. Разница между этими планетами существенная: вторая тяжелее нашей Земли почти в пять раз, а четвертая – в два с половиной. Поскольку никаких особых проблем с силой тяжести мы не испытываем, то вероятность ‘четвертой планеты’ выше. За неё же говорит и тот факт, что у нас регулярно происходит смена дня и ночи.

Вторая планета расположена вполовину ближе к своей звезде, поэтому на неё явно должен действовать орбитальный резонанс, при котором планета всегда будет обращена к своему светилу только одной стороной, то есть вариант ‘планеты-терминатора’.

Не факт, что в этот резонанс не могло не затянуть и четвертую планету, но тут уж деваться некуда – или мы принимаем тот факт, что все-таки болтаемся в Глизе, или верим, что попали в другое место. Мне больше нравится хоть какая-то определенность, поэтому я голосую за Глизе.

Тем более что земные астрономы могут только теоретизировать, а нам на месте виднее. И очень хорошо, что ученые могут ошибаться. Мне совсем не светит ещё и на терминаторе пожить, что, согласитесь, вообще проблематично. На освещенной стороне вмиг сгоришь, а на темной – в ледышку смерзнешься.

Вот, к примеру, наш Меркурий. Он находится так же близко от Солнца, орбитальный период всего восемьдесят восемь дней, но, тем не менее, ученые выяснили, что у Меркурия все-таки присутствует смена дня и ночи. Пусть сутки длятся почти две трети меркурианского года, но они там есть. Почему и нашей планете не обзавестись ими же? Да, длительность суток здесь всего лишь тридцать часов, а не дней, но это другая звездная система. Может, тут и правила другие…

Мишка такой подход высмеял, но и сам хочет верить, что мы хоть в каком-то ‘знакомом’ месте. Он нам целую лекцию прочитал по этим красным карликам.

Жизнь на их планетах-спутниках в принципе возможна, но с громадным количеством ограничений. Высший разум, в случае его зарождения, вероятней всего будет растительного происхождения. Петров нам даже какого-то американского фантаста цитировал. Там вообще цивилизация разумных морковок фигурировала.

Маринка тут же уточнила, что по цвету мы точь-в-точь, как они, и так же перемазаны в грязи. Остальные бурно запротестовали, потому что ничего ‘морковного’ в себе не чувствовали. Дети…

Севочка тут же вылез со своим предложением присвоить планете собственное имя, а то гадать – это Глизе Цэ Цэ или Глизе Цэ Е, неинтересно, а так будем обзываться вполне конкретно.

После долгих споров название придумали, но какое-то несерьезное. Решили обозвать планету ПРИСОСКА. Это аббревиатура от ‘Присваивающая Регулярно Имущество Соседей, что Оскорбительно, Самонадеянно, Кошмарно и Аморально’.

Жуть, а не название, но мои детишки довольны. Утверждают, что такому гадостному месту ничего лучше не светит. Теперь перебирают варианты того, как будут обзываться аборигены: присоскане, присосконяне или ещё как-то. По-моему, звучит как-то не так, но вряд ли местные нас поймут и обидятся?.. Тем более что обнаруживаться они не торопятся.

А ещё в этом созвездии есть двойная звезда, один из компонентов которой является вероятным кандидатом на черную дыру. Только этого нам и не хватало. Вдруг эта самая дыра к нам слишком близко? Затянет ещё ненароком. А это вообще полный абзац будет…

Глава 9.

Ущелье неожиданно быстро закончилось вполне приличной долиной, хоть и узкой, как кишка. Растительностью она нас не побаловала – в видимых пределах, но грунт здесь отличается от надоевшего всем песка. Теперь под ногами попадаются и черные камни – от мелких булыжников до крупных валунов. Идти стало не в пример тяжелее. Приходится постоянно контролировать – куда ставить ногу, потому что вывихи и переломы нам совершенно ни к чему.

Гарик утверждает, что местный пейзаж сильно смахивает на черную пустыню в Сахаре. Его туда родители пару лет назад возили. Засушливое и мрачное место, но и там оазисы попадаются, не говоря уже о всяких жуках и колючках. Наверное, это только нам не повезло попасть в этот гиблый сушняк.

Но, с другой стороны, влага в почве есть, иначе наши водосборники вообще бы ничего не давали. Так почему нам ни разу не попалось никакой жизни – ни растительной, ни животной? Ещё одна загадка в копилку наших тайн.

Кстати, удовлетворила свое любопытство по поводу того, как мы вообще сюда могли попасть. Петров во время грозы активировал свой спутниковый телефон и не успел сбросить вызов, когда полусумасшедший бомж перехватил у него аппарат (это место я ещё помню). В тот момент наш вагон как раз проезжал мостовое перекрытие, рядом с которым ударила молния. И – то ли в пространстве создалось слишком мощное поле, то ли следующая молния шарахнула прямо по метромосту – не знаю, но что-то такое в мире сдвинулось, и мы рухнули в неизвестность, при этом бомж с нами не перенесся, телефон Мишка потом так и не нашел, а место, где это псих сидел, полностью выгорело.

Ребята полагают, что это всё, в совокупности, каким-то образом активировало межпространственный портал и нас перебросило. Вопрос спорный. Вряд ли метромост построили на месте какой-то природной или рукотворной аномалии. Тем более что проходит он над текущей водой, а значит, если следовать мистической логике, то никакое зло его преодолеть не может. Таким образом, там негде взяться никакому порталу. Не могло же нас затянуть просто так в воздух? Наверняка, кроме приемного терминала должен присутствовать и передаточный. Вот если бы все это произошло в Стоунхендже или древнем Аркаиме, то другое дело, а так…

Пока я размышляла, мои ребятишки уже раскинули наш лагерь, и Гриша организовал поисковую партию из трех человек – он сам, Гарик и Миша. Остальные ребята остаются на охране и хозработах. В последний момент с разведчиками напросился и Вениамин.

Вот уж не ожидала от него такой прыти. Всё последнее время он ведет себя тихо и незаметно: безропотно тащит свой груз, добросовестно выполняет все порученные работы и почти совсем не разговаривает. Странное поведение для ещё недавнего бузотера и лидера отморозков. Может это на него так голод подействовал или Мишка воспитательную работу не прекращает? Не знаю, я со стороны Петрова ничего такого не замечала, но я вообще почти ничего вокруг не замечала. Нет, надо брать себя в руки и перестать хандрить. Тем более что у нас столько дел!

Разведка далеко пробежаться не успела, потому что солнце бодренько вылезло на небосклон и принялось наверстывать ночной простой. Температура опять резко полезла вверх, и мы залезли на свои спальные места, но ещё долго по палаткам шуршали тихие разговоры и рождались смелые предположения о местных достопримечательностях.

Ребята только успели наметить наш завтрашний маршрут и приметили пару перспективных склонов. На одном из них заманчиво темнеет зев пещеры. Общим голосованием решили сегодня встать пораньше и попробовать залезть туда. Надо успеть справиться до наступления полной темноты, а то потом и фонарики не спасут. Наверное, здесь будет темнеть ещё быстрее, чем на открытом пространстве. Все-таки горы дают устойчивую тень.

Водосборники сегодня копать было тяжело – все время мешали камни. Амир даже хотел по-быстрому вернуться в пустыню и выкопать ямы там, но дело неожиданно пошло веселее и Севочка даже докопался до почти ‘мокрого’ слоя. Нет, влага там проступать не начала, но вынутая почва обнадеживающе слипалась и мялась. Тьфу-тьфу-тьфу…

…Побудка у нас наступила неожиданная. Очень даже неожиданная. Сквозь жаркое марево послеполуденного сна я аж подскочила на месте от дикого рева где-то поблизости. Вместе со мной наружу выбрались и ребята. В нашей палатке удалось задержать только близнецов и Танюшу, чтобы за ними присмотрела. Все трое остались недовольны.

– Ансергевна, как вы думаете – что это такое? – спросила меня Маришка, отпихивая недовольного Рябкина, крепко сжимающего в руке свое копье. Ага, одеться не успел, а вооружиться не забыл.

– Светлякова, быстро вернись внутрь! – не успокоился тот, пытаясь перехватить девчонку за руку. Маришка увернулась и шустро переместилась ко мне поближе.

– Не знаю, – пожала я плечами, озираясь. – Но что бы это ни было – размеры у него должны быть впечатляющими.

– Не факт, – не согласился со мной Гришка, – это может быть такой акустический эффект. Вот, например, залез некрупный зверь в пещеру с хорошим эхом и заорал там от души. А мы представили себе крупного монстра с луженой глоткой.

– Не похоже, – вылез вперед Петров. И тоже вооруженный! – Ты что по звуку не почувствовал, что этот динозавр на свежем воздухе голосил. В пещере был бы более глухой звук…

– Люди, – Севочка от возбуждения аж подпрыгивает, – а если это просто ветер?

– С ветром был бы идеальный вариант, – Гришка почесал затылок, – но наше везение не бесконечно. Так, поскольку внеплановая побудка уже имеет место быть, то разведку начнем прямо сейчас. Миха, готовь снарягу. Гарик, займись светом и прочим барахлом. Рассчитывай на то, что мы можем задержаться там с ночевкой, то есть с дневкой. Веня, на тебе еда и вода. Серега, твое дежурство затягивается на неопределенное время. Амир, проверь с ребятами водосборник и на тебе, как всегда, лагерь.

– Вот, как всегда, все самое интересное другим достается, а на мне сплошная бытовуха, – недовольно проворчал Амирчик. – Севка, не спи на ходу, нам ещё воду добывать.

И ребята разбежались во все стороны. Мы на них посмотрели и тоже потянулись работать: Томочка выделять запасы для разведчиков, Элька и Иришка готовить наш ужин, Маришка занялась формированием походной аптечки, а мы с Танюшей пошли выпасать Сашку и Шурочку.

Собрались мальчишки быстро, по мне так слишком быстро. Я ещё не успела переварить новость об их возможно длительном отсутствии, а они уже готовы к походу.

Из подручных средств, найденных в Гришкиных карманах, Петров и Рябкин соорудили что-то типа альпинистского снаряжения. Примитивного конечно, но, вроде, крепкого на вид. Гришка так триста раз проверил его прочность – тянули с Гариком во все стороны. С собой они брали два покрывала на случай ночевки, баллон с водой и последнюю пачку печенья, которую Томочка берегла, как зеницу ока. С водой нам сегодня повезло – все три водосборника дали почти полтора литра! Небывалая удача! Так что ребята забирают с собой половину. Нам ещё накапает.

Провожали их все табором. Глаза у девчонок испуганные, мальчишки храбрятся. Жуть! Я бы с ними пошла, но даже заикаться об этом не стала. Куда мне по горам карабкаться, когда я на ровном месте спотыкаюсь?..

Но их подъем вверх мы наблюдали всем коллективом. Видимость здесь хорошая, ничего не закрывает обзор.

У меня, честно сказать, сердце пару раз нехорошо екнуло, когда сначала Гарик, а потом и Веня опасно так оступились почти у самого верха, но все обошлось. Гришка страховал вверху, а Петров внизу. Наверное, они самые опытные скалолазы…

– Да, это не на Кавказе по горам шастать, – скептически протянул Амирчик, наблюдая неуклюжие попытки Гарика карабкаться самостоятельно.

– А когда это вы там по горам лазили? – удивилась я. Вроде все время на глазах…

– Ой, – осекся Дюбуа, – Ансергевна, вы ничего не слышали, а то Гришка меня прибьет…

– Да ладно тебе плакаться, раз начал, то колись уж до конца, – хмыкнула я. Как же ‘прибьют’ его…

– Ну… это мы… – замямлил Амирчик, но Элька пихнула его локтем в бок и рассказ пошел живее. – Прошлым летом Гришка нас потащил на море, помните? – Ещё бы! Это там Рябкин Мишкину ориентацию проверял. Ох, грехи мои тяжкие! – Так вот мы там не только на пляже валялись и загорали, но и почти все побережье изъездили. Почти до Сухуми добрались…

Амирчик что-то продолжал рассказывать дальше, но я его уже не слушала. Мне поплохело по-настоящему. Это ж Кавказ! Там же все воюют со всеми. И тут мои дети нарисовываются… А там ещё и рабов ловят. Ой!

– Так, Амир, погоди, – прервала я это устное сочинение ‘Как я провел прошлое лето’. – А кто вас выпустил за границу? Вы ж несовершеннолетние. Да и с вами кто-то из взрослых был, да?

– Ага, с нами Гришкин двоюродный брат ездил. Он как раз в том районе срочную служил. В погранвойсках. У него куча завязок среди местных осталась. Вот Гришка его и уломал нас на экскурсию свозить. Мужики знакомые подогнали ‘Уазик’ с наворотами, вот мы и поехали. Здорово было! – Амирчик довольно прижмурился. Так, а мне надо будет потом в зеркало обязательно посмотреться, чувствую, что седина у меня прямо на глазах во все стороны прет. – Так мы там свернули немножко в сторону, и Степа, Гришкин брательник, нас в лагерь альпинистов завез. Ребята там классные – веселые, общительные. Особенно, девчонки! – Тут Амирчику повторно прилетело от Эльки, он несколько стушевался и стал закругляться. – Так они нам по-быстрому мастер-класс провели и сводили на простенький маршрут. Мишку хвалили, сказали, что он прирожденный альпинист, а Гарик высоты боится.

– Как боится? – опешила я. – У него же самое большое количество прыжков с парашютом. Ты ничего не перепутал?

– Не-а, – ухмыльнулся Амирчик. – Это он так со своими страхами борется. И сегодня на эту гору полез, чтобы самого себя проверить. – Амир пожал плечами. – Да это нормально. Все так делают.