Текст книги "Порезы (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Что же мне делать?

– Это зависит от тебя. Я бы на твоем месте сказал ей об этом сам. Причем попытался бы вести себя как можно мягче. Нужно сказать ей что-то вроде того, как важны для тебя были эти отношения, и как ты всегда будешь лелеять воспоминаниями о ней.

Он увидел, как по лицу Чарльза расползлась улыбка.

– И ведь это не будет ложью, – сказал мальчик. – Я уверен, что никогда ее не забуду.

– Но только не допускай того, чтобы у нее осталось хоть какое-то сомнение в том, что все кончено.

– Думаю, что смогу попробовать это сделать. Может быть... Боже, иногда ситуации превращаются в настоящий бардак...

– Именно для таких случаев Господь и выдает нам швабры.

Чарльз тихонько и горько хихикнул.

– Да, – сказал он. – Я понимаю. Спасибо за то, что выслушали меня. И за совет.

– Надеюсь, он тебе поможет. Ты ведь будешь держать меня в курсе событий, да?

– Конечно. Можете выписать мне пропуск для возвращения в класс?

Ян выписал пропуск.

16. Возможности трудоустройства

Проснувшись в четверг утром, Джанет уже не искала под боком Дэйва.

Ветерок колыхал занавески над головой и овевал лицо прохладой. Она натянула одеяло до самых ушей и свернулась калачиком.

Как приятно было прошлым утром, проснувшись, понежиться некоторое время в постели, поскольку большой причины вставать не было. Одна из величайших роскошей жизни. Но сегодня все было иначе. Сегодня ей нужно поехать в отдел кадров Университета Южной Калифорнии. Нельзя же устроиться на работу, валяясь в постели.

Хотя, некоторым это удается.

Она тихо хихикнула под одеялом.

Проститутки. А что насчет домохозяек? Конечно. Все феминистки пытаются это доказать: стоит только тебе выйти замуж, как ты сразу же становишься привязанной к дому шлюхой.

А я совсем не против этого.

Она перевернулась на живот. Лицо уткнулось в теплую ткань подушки.

Только как мне найти мужчину, который захочет привязать меня к своему дому? – Подумала она.

Ждать, пока его ниспошлет судьба?

Потереть кроличью лапку?

Ладно, нужно поторопиться.

Она присела на краю кровати и задрожала. Ее легкая ночная сорочка была идеальным вариантом для летних ночей, проводимых с Дэйвом. Но просыпаться в ней одной холодным октябрьским утром...

Она поспешила в ванную, сняла ночнушку и включила душ. Ожидая, пока струя нагреется, она посмотрела на себя в зеркало.

Неужели она начинает набирать вес?

Ну, может быть совсем немного. Не настолько, чтобы кто-то это заметил.

Она откинула с глаз прядь каштановых волос.

А что, не такие уж и плохие глаза. Но взгляд совсем не "мечтательный", как у того парня на вчерашнем футбольном матче.

Я до сих пор о нем думаю?

Красивый, загадочный незнакомец.

Представив его рядом с собой, Джанет почувствовала внутри живота приятное тепло. В отражении зеркала она увидела, что тело покрылось легким румянцем. Соски затвердели.

Спокойствие, подумала она. Насколько я знаю, он вполне может оказаться полнейшим придурком.

Но все-же я очень хотела бы узнать его получше.

– Интересно, кто он, – прошептала она, наблюдая за движением своих губ в отражении зеркала.

Мэг его не узнала, а уж ей-то должны быть знакомы все сотрудники Городского Колледжа.

Он может быть чьим-то отцом.

Но он не выглядел настолько взрослым для того, чтобы иметь ребенка, учащегося в колледже.

Может он просто очень любит футбол.

Нужно продолжать ходить на матчи, решила Дженис. Возможно, там я смогу увидеть его снова.

Мечтая узнать о нем побольше, она шагнула под душ.

Накладывая на губы помаду, Джанет немного волновалась.

Да ладно, было бы из-за чего переживать, – подумала она. Либо у них есть свободная вакансия, либо нет. Если нет, поищу что-нибудь другое.

Она взяла со столика кошелек и ключи от машины. Выходя из дома Мэг, она взглянула на часы. Поездка до Университета должна занять около получаса. Если, конечно, какой-нибудь идиот не влетит в нее на автостраде. И не убьет.

Такое может случиться в любой момент. И она всегда старалась избегать этих автострад, особенно в Лос-Анджелесе.

Но как можно жить, не рискуя?

Дольше, вот как.

– Ну, – сказала Мэг, наливая из бутылки «Бургундское», – как прошла поездка? Нашлись ли горячие вакансии?

– Ты о мужчинах или рабочих местах? – Спросила Джанет.

– И о том и о другом. – Мэг заткнула бутылку пробкой и передала Джанет один из бокалов.

– Ну, на бирже труда нашлось много горящих рабочих мест, но все они подбирались с учетом того, что мне будет все равно, чем заниматься.

Они вошли в гостиную. Джанет сбросила на пол стопку газет и присела на край дивана. Она сделала глоток вина. То было освежающим и приятным на вкус.

– Эх, если бы все они относились к стенографии, – сказала она, – передо мной бы раскрылся весь мир.

– Но ведь наверняка там было хоть что-нибудь интересное.

– Ну, поскольку в моих водительских документах нет никаких экстраординарных пометок, я прекрасно подошла бы на должность по доставке фармацевтики от компании "Энсино". Или в "Пиццу Мен".

Мэг хихикнула.

– Тебе смешно, – сказала Джанет, – но я не хочу работать в доставке. Помимо этого, у меня имеется еще небольшой выбор других вариантов. Например, Международный Аэропорт Лос-Анджелеса ищет сотрудников для работы на рентгеновских сканерах. Ну ты понимаешь, для обеспечения безопасности? Стоишь там и смотришь в маленький экранчик, чтобы убедиться, что никто не пытается сесть в самолет с пистолетом или гранатой, спрятанными в ручной клади. Поначалу это даже показалось мне интересным. А затем я задумалась об излучении.

– Это точно не пойдет тебе на пользу.

– Да, черт возьми. Даже будучи там самым младшим сотрудником, я не хотела-бы портить свои хромосомы. Поэтому пришлось отказаться и от этой вакансии. Тем более, что у меня в рукаве все-же имеется кое-какой туз.

– Опять что-нибудь насчет самого младшего сотрудника?

Джанет еле сдержала смешок, чтобы не разлить находящееся во рту вино. Когда она проглотила его, приступ смеха отошел.

– Нет, – сказала она. – Просто такое выражение. Туз в рукаве. Вроде...

– Вроде Красного Барона в заднице?

Джанет усмехнулась и покачала головой:

– Ты городишь какую-то чушь. Сколько ты уже выпила?

– Не много. И чувствую себя абсолютно нормально. Итак, что ты там говорила об этом тузе в своей дыре?

– Не в дыре.

– Ну конечно.

– Хватит путать наш разговор.

– Ладно, больше не буду.

– Спасибо. – Джанет допила свой бокал вина и с наслаждением вздохнула. – Может повторим?

– Почему нет?

Она откупорила огромную бутылку и снова наполнила оба бокала.

– Мой туз в рукаве – именно в рукаве, и попрошу больше безо всяких каламбуров, – заключается в моем профессиональном навыке скоростного печатания на машинке.

– Скоростного печатания на машинке?

– Я очень быстрый и точный стенограф.

– А! Так вот что ты имела в виду?

– Именно это, – сказала Джанет. – Разве ты не знала, что я профессиональная машинистка?

– Даже не подозревала.

– Шесть лет обучения в колледже все-же не прошли зря. Курсовые, кандидатская диссертация... После всего этого я с уверенностью могу заявить, что стала настоящим профессионалом в скоростном печатании.

– Гуру печатных машинок, да?

– Точно.

– В таком случае, голодной ты точно не останешься, – сказала Мэг и почесала одну из своих густых бровей.

– Но и преподавать тоже не буду. По крайней мере не в этом году точно.

– Ни одной вакансии?

– Ни одной. Ну, несколько у них конечно есть. Но только для узких специалистов. Логопедия, психология, и подобные вещи. Ничего для учителя с дипломом магистра в области Английской литературы.

– И ребенком в животе.

– О, об этом я пока решила умолчать.

– Ну и каков же окончательный вердикт? – Спросила Мэг, странно ухмыльнувшись, будто сказав какую-то шутку.

– Окончательного вердикта пока нет, – сказала Джанет, не обращая на усмешку никакого внимания. – Но думаю, что если ничего другого не выйдет, придется согласиться на одну из вакансий по стенографии. Ну а что касается другой части твоего вопроса, завтра вечером я иду на свидание.

– Серьезно? Замечательно! Я его знаю?

– Я и сама-то его практически не знаю. Его зовут Моисей.

– Ты меня разыгрываешь.

– Моисей Голдштейн, но все почему-то называют его Мосби. Уж не знаю, почему, но это вроде как-то связано с Гражданской Войной. Он очень странный, но в то же время весьма забавный.

– Похоже, свидание будет непростым.

– Как знать.

– И как же вы с ним познакомились?

– Он работает на бирже труда. Он сказал мне: "Поскольку на данный момент вы безработная, то наверняка не откажетесь от вкусного ужина. Как насчет завтрашнего вечера?"

– Охренеть. И как он выглядит?

– Натуральный козел.

Прекратив, наконец, смеяться, Мэг спросила:

– Зачем же тогда ты согласилась с ним встретиться?

– Внешность часто бывает обманчива.

– Тебе легко так говорить.

– Он производит очень хорошее впечатление. Кроме того, благодаря ему я смогу отвлечься от мыслей о Дэйве и все такое.

– Или, – добавила Мэг, – тебе попросту не могло не симпатизировать то, что он на тебя запал.

Джанет покачала головой:

– Дело совсем не в этом. На меня постоянно западают парни и уж в этом-то я недостатка не испытываю. Но в основном это самодовольные мудаки... и в последние дни я только больше в этом убеждаюсь.

– Ну-ка остановись! На этом моменте я хотела бы прервать тебя и предложить тост.

– Тост? За кого или за что?

– Терпение, – сказала Мэг и потянулась к бутылке.

– Я конечно понимаю, что терпение является одной из добродетелей, тем не менее, это вовсе не причина, чтобы испытывать его.

– Я вовсе не собираюсь испытывать твое терпение, дорогая. Я просто хочу, чтобы ты подождала, пока я наполню бокалы.

– Мне пока поприседать? Или поотжиматься? Может попрыгать?

– О, да ты, кажется, пьяна.

– Кто, я? – Спросила Джанет.

Мэг поставила бутылку и сказала:

– Ладно, попробую объяснить покороче: Сегодня ко мне в книжный магазин заглянул за ежегодной картой сам Джон Лоуренс.

– Надеюсь, ты хорошо его обслужила?

– Ты хоть знаешь, кто такой Джон Лоуренс? – Спросила Мэг.

– Боюсь, что нет.

– Он ассистент директора школ округа, офис которого находится через дорогу от колледжа. Поэтому он частенько появляется в моем магазине. В течении последних нескольких лет нам удалось довольно хорошо познакомиться и сдружиться. Так вот, Джон следит за рабочими кадрами во всем округе. Сегодня мы с ним немного поболтали и я обмолвилась словечком об одной своей очень умной и ответственной подруге, то есть о тебе...

– Умной и ответственной?

– Ну и кто здесь кого перебивает?

– Извини.

– Так вот, я рассказала ему о тебе все...

– Я надеюсь, что не совсем все?

– Ну, естественно, я говорила только о твоих хороших чертах.

– Как долго это длилось?

– На самом деле не так уж и долго, всего несколько секунд.

– И ты сказала ему, что я умная и ответственная?

Мэг сделала еще один глоток вина, а затем сказала:

– Как бы то ни было, дорогуша, дела обстоят так: если в понедельник утром ты зайдешь в офис Джона, то он внесет тебя в список учителей на подмену.

– Ты шутишь! – Выпалила Джанет.

Улыбаясь, Мэг покачала головой:

– Сорок восемь баксов за каждый урок.

– Вау!

– Да. – Она подняла бокал с вином. – За твою будущую работу учителем на подмену.

– За тебя!

17. Сладкая Шарлин

Альберт проснулся в Канзас-Сити, все еще находясь в доме Шарлин и ее родителей. Кровать, на которой он лежал, была двуспальной. Даже раскинув руки в стороны, он не мог одновременно коснуться обоих ее краев. Вот это кровать! Он был бы совсем не против того, чтобы просыпаться в такой каждое утро.

А какое это по счету утро здесь?

Третье. Третье фантастическое утро.

Перекинувшись на бок, он свернулся калачиком и зарылся лицом в подушку. Просачивающийся в окно утренний воздух холодил плечо. Он прикрыл его электрическим одеялом с нагревом.

Как тепло и уютно... Он готов был пролежать так целую вечность, если бы не желание отлить.

Присев на краю кровати, он протянул руку и взял халат. А затем отбросил в сторону одеяло и задрожал. Фланелевый халат помог унять дрожь, но недостаточно. Он побежал по покрытому ковром полу в ванную. Щелчок выключателя, и над его головой зажглась лампа. Пока он стоял над унитазом, ему казалось будто его волос и плеч касаются теплые руки.

Один из рукавов халата развернулся. Манжета повисла над костяшками пальцев. Да уж, этот Амберкомб был и вправду большим парнем.

Альберт улыбнулся, вспоминая, с какой легкостью ему удалось убить его.

Если я смог убить такого большого мужика, значит смогу убить любого.

Он закатал манжету, спустил в туалете воду, и завязал халат ремешком. После этого он раздвинул дверцу душа.

Шарлин посмотрела на него со дна ванной. Ее ноги находились в вертикальном положении, подвязанные веревками, крепящимися к верхушке держателя для душа. Связанные руки, протянутые между бедер, крепились к крану. Под обнаженной спиной на дне ванной было расстелено красное одеяло. Голову подпирала подушка.

– Доброе утро, – сказал Альберт. – Замерзла?

Она моргнула, но не показала на лице ни единой эмоции.

Присев на коврик для ванной, Альберт сорвал с ее губ клейкую ленту.

– Замерзла? – Повторил он.

– Нет, – пробормотала она, и отвернулась.

– Может хочешь принять горячий душ? Он согреет тебя.

– Нет.

– Что? Повтори.

– Нет!

– Двух уже было достаточно, да?

Наклонившись, он провел рукой по одной из ее грудей. Холодная кожа была сплошь покрыта мурашками. Его ноготь остановился на краю повязки. Поняв, что этого лучше не делать, он остановился. Ему не хотелось, чтобы из нее снова пошла кровь. По крайней мере сейчас.

Он вцепился в грудь ладонью и сжал ту.

– У твоей матери сиськи гораздо больше, – сказал он.

Он наблюдал за своим пальцем, следующим вдоль засохшего кровавого подтека вниз по груди, затем по животу, а затем исчезнувшим под скрещенными запястьями.

Небольшие порезы совсем ей не повредили.

Но они не смогли принести ему тех-же ощущений, что те порезы и удары, какие он наносил предыдущим жертвам.

Конечно, это убило их.

А Шарлин он хотел сохранить как можно дольше, и вдоволь насладиться ей за все это время. Насладиться предвкушением последнего, самого глубокого пореза.

Когда-нибудь он сделает его.

Может быть, даже сегодня.

– Я голоден, – сказал Альберт. – А как насчет тебя?

Шарлин ничего не ответила.

– Кажется я говорю с тобой, – сказал он. Протянув руку за ее подвешенные ноги, он схватился за вентиль горячей воды.

– Я не хочу есть, – сказала она едва различимым для слуха голосом.

Альберт отпустил ручку и скользнул пальцами по задней части ее бедра.

– Ты уже давно должна была проголодаться. Ты не ела ничего, кроме двух кусочков стейка вчера вечером. – Он улыбнулся. – Не то чтобы я виню тебя за это. Он и в самом деле был ужасен.

Она повернула голову и посмотрела на него.

– Ты неправильно его приготовил, – сказала она. Впервые с того момента, как она узнала о смерти матери, в ее голосе послышалась хоть какая-то живая нотка. – Ты все приготовил неправильно.

Он и сам уже думал об этом.

– Ты умеешь готовить? – Спросил он.

– Гораздо лучше, чем ты.

– Яичницу сделать сможешь?

– Смогу.

– Ладно.

Следующие несколько минут он провел, развязывая Шарлин.

Она не могла двигаться, поэтому он вытащил ее из ванны и подвел к унитазу.

Усевшись на сидение, она согнулась, опустила голову между колен, свесив к полу темно-рыжие волосы и прижавшись грудями к бедрам, и принялась растирать и массировать лодыжки.

Ожидая, пока она немного придет в себя, Альберт поглаживал ее по спине. Та была теплой. В нескольких местах кожа была покрыта корочкой запекшейся крови, вытекшей из открывшихся ночью порезов. Самые глубокие из них были перевязаны. Совсем старые, сделанные еще два дня назад уже покрылись толстой коростой и начинали заживать. Когда он с силой надавил на одну из таких ран на правой лопатке, все ее мышцы напряглись. Медленно, из открывшейся раны начала сочиться кровь, собираясь в большую каплю. Он окунул в нее палец и облизал его.

– Обожаю вкус крови, – сказал он.

Она ничего не ответила.

– Ладно, – сказал Альберт. – Время не ждет. – Он встал перед Шарлин, схватил ее под руки и поднял на унитазом. Затем прислонил спиной к стене. – Не шевелись, – сказал он.

Он отпустил ее. Она слегка пошатнулась, но удержалась на ногах.

Он отвернулся, присел на краешек ванны и вытащил веревку около шести футов длиной. Встав возле ее ног на колени, он привязал один конец веревки к ее левой лодыжке.

Убедившись, что узел вышел надежным, он поднял голову. Промежность Шарлин находилась прямо перед его глазами, гладкая и выбритая, лишь с парочкой небольших царапин от лезвия.

После завтрака нужно будет побрить ее еще раз, подумал он.

Он наклонился пониже и лизнул.

Так гладко.

Почувствовав на себе его язык, она вздрогнула. И тихо застонала. Но никакого сопротивления не оказывала.

Она хорошо запоминает уроки.

– Ням-ням, – сказал Альберт, и улыбнулся ей.

С мрачным выражением лица, она смотрела в одну точку прямо перед собой.

– Ладно, – сказал он, – нам нужно позавтракать. – Взяв в руку свободный конец веревки, он поднялся на ноги.

– Можно я что-нибудь надену? – Спросила Шарлин. – Я замерзла.

– Я могу тебя согреть.

– Разве ты не хочешь позавтракать?

– Да. Давай сначала позавтракаем.

Ее яркий, стеганый халат висел на крючке на двери ванной. Альберт протянул ей его. Она накинула тот на плечи продела руки в рукава и начала медленно застегивать пуговицы.

– Иди первая, – сказал он ей.

Держась за веревку, он вышел вслед за ней из ванной.

Непонятно почему, но в халате она казалась совсем маленькой и хрупкой. Кожа ног под подолом была покрыта мурашками.

Она шла медленно, сильно прихрамывая, сначала вдоль по коридору, затем вниз по лестнице и, наконец по другому коридору к кухне.

Альберт с удовольствием наблюдал за тем, как она идет. Он часто смотрел на женщин сзади: кто-то из них носил юбки, причем иногда настолько короткие, что он практически видел то место, где срастаются их бедра; кто-то юбки-брюки, которые с виду были очень похожи на обычные юбки, но между бедрами были сшиты на манер штанов; на ком-то попадались мужские мешковатые шорты, через которые, при желании, можно было увидеть все, стоило лишь наклониться под правильным углом; некоторые женщины одевались в узкие шортики, плотно обтягивающие ягодицы и образующие тем самым у их основания упругие полумесяцы; некоторые ходили в свободно сидящих вельветовых брюках или джинсах, некоторые в строгих узких брюках, сквозь которые частенько проступали контуры нижнего белья, а если не проступали, то это выглядело еще лучше. Это означало, что никакого белья под ними попросту нет. И он постоянно сгорал от желания запустить руку под юбку или просунуть ее вниз под талию брюк. Но это было лишь желание, никогда не переходящее в возможность.

Никогда раньше.

Альберт потянул за веревку.

Шарлин дернулась назад. Чтобы не упасть, она схватилась за ручку холодильника,.

– Стой, – сказал Альберт.

Он позволил веревке упасть на пол, почти вплотную подошел к девушке сзади, присел и скользнул рукой под заднюю часть ее халата. Воздух там был теплее. Он опустил ладонь на гладкую внутреннюю поверхность ее левого бедра.

Шарлин не двигалась. Она просто стояла, затаив дыхание.

В том месте, где ее бедра сходились, Альберт почувствовал тепло по обеим сторонам ладони.

Он поднял ее чуть выше.

Шарлин слегка дернулась, и словно закоченела, даже не пытаясь сопротивляться.

– Ты понимаешь, как нужно себя вести, – прошептал Альберт.

– А?

– Не сопротивляешься.

Поглаживая ладонью между ее ног, он встал и прижался к ее спине.

Другой рукой он приобнял ее спереди, и, расстегнув пуговицу, скользнул под халат и сжал одну из грудей.

Шарлин прижалась лицом к холодильнику.

– Сопротивляться нет никакого смысла, – пробормотала она усталым голосом.

– Ты ведь могла бы попытаться сбежать, – предложил Альберт. – Дверь совсем рядом.

– Я не смогу убежать, – сказала она.

– Я знаю.

Лаская обеими руками тело Шарлин, Альберт чувствовал тяжесть ножа в кармане своего халата.

Я мог бы сделать это прямо сейчас.

Но я хочу сохранить ее. Я не хочу чтобы все это закончилось. Я хочу, чтобы это не заканчивалось никогда.

В конце-концов, кто кроме нее сможет приготовить мне завтрак?

Он отпустил Шарлин, отступил на шаг назад и поднял конец бельевой веревки. Затем подошел к столу для завтраков. Выдвинул стул и сел.

Шарлин стояла между ним и кухонной дверью.

На верхней половине двери имелись четыре оконных стекла, сквозь которые пробивался солнечный свет и резал глаза, когда он пытался смотреть на Шарлин. Он жалел, что не прихватил с собой солнцезащитные очки.

– Я не хочу, чтобы бекон подгорел, – сказал он. – Нет ничего хуже подгоревшего бекона.

Она подняла голову и открыла дверцу холодильника.

– Думаю, что ты должна готовить на слабом огне, – сказал он, и прищурился, глядя на то, как она достала из холодильника плоскую коробку и закрыла дверцу. Затем она открыла ее и подошла к столу. Теперь он мог смотреть на нее, не боясь солнечного света.

Так-то лучше.

Она присела и достала из шкафа небольшую сковороду. Затем вытащила из коробки тонкие ломтики бекона и разложила на нее.

– Если огонь будет слишком сильным, – сказал Альберт, – бекон сгорит. И на вкус получится, как опилки. Терпеть не могу пережаренный бекон. Пускай лучше будет слегка недожаренным, чем горелым.

– Сделаю огонь минимальным, – сказала Шарлин тихим голосом. – Но это займет больше времени.

– Я никуда не тороплюсь. – Он повернулся на стуле и скрестил ноги в лодыжках. – У нас целая куча времени, и мне абсолютно плевать на то, сколько будет готовиться завтрак.

– Сколько ты хочешь ломтиков?

– А сколько помещается на сковороду?

– Шесть. Но потом они ужарятся и станут меньше. – Она подняла сковороду и понесла к плите. – Можно положить еще пару кусочков.

– Сделай, как говоришь. – Альберт взмахнул ладонью, пустив по веревке волну, которая дошла до самой лодыжки девушки. – Шесть мне, два тебе.

– Спасибо, – сказала она.

Он дернул за веревку. Та резко натянулась, подняв ее ногу над полом. Она выронила сковороду. Та с грохотом упала на плиту, в то время, как она взмахнула руками, чтобы удержать равновесие.

Альберт ослабил натяжение веревки. Нога девушки опустилась на линолеум.

– В следующий раз, – сказал он, – не умничай.

– В любом случае ты меня убьешь.

– Возможно, а возможно и нет. Все зависит...

Она повернулась к лежащей на плите сковороде.

– Зависит от чего? – Спросила она.

– Я не знаю. Думаю, что от того, как ты будешь себя вести.

– Я стараюсь вести себя хорошо. Я же делаю все, что ты мне говоришь, не так ли?

– Ну в общем-то да, – признался он.

– Я совсем не пытаюсь сопротивляться.

– Пока нет, – сказал он, а затем, улыбнувшись, добавил: – В любом случае, сопротивляться было бы бесполезно.

– Я даже ни на что не жалуюсь.

– Ну практически.

– Я позволяю тебе делать... все, что ты захочешь. Я ведь делаю все, что ты скажешь, не так ли?

– Почему бы тебе не снять халат? – Сказал Альберт.

Она посмотрела на него через плечо:

– Но мне холодно.

– Черт возьми, что звучит почти как жалоба.

Шарлин сделала глубокий вдох, а затем отошла от плиты и начала расстегивать пуговицы. Она сняла халат, и, держа его в одной руке, подошла к Альберту.

Он наблюдал, как ее грудь слегка покачивается вверх и вниз в такт шагам. Соски, розовые и твердые, торчали прямо, словно ластики на совершенно новых карандашах.

Он перевел взгляд к животу и ниже, вплоть до выбритого треугольника с обнаженной и кажущейся такой незащищенной промежности.

Она передала ему халат:

– Вот.

Он взял его и отбросил в сторону.

– Теперь вернемся к нашему бекону, – сказал он.

Она повернулась. Когда она шла обратно к плите, Альберт смотрел на ее гладкую, голую спину и упругие ягодицы.

Он глубоко вздохнул, втягивая ноздрями аромат жарящегося бекона.

– О, да, – сказал он, – лучшего в жизни быть просто не может.

– Ой! – Внезапно воскликнула Шарлин, отскочив от плиты.

– Что?

– Он шкворчит!

– И что из того?

– Это больно.

– Если бекон подгорит, тебе будет гораздо больнее.

Она посмотрела на себя, покачала головой, затем, нахмурившись, перевела взгляд на Альберта:

– Разреши мне надеть халат?

– Нет.

– Фартук?

– Я хочу чтобы ты была такой, какая есть.

– Эти брызги меня обжигают.

Альберт улыбнулся:

– Зато тебе больше не холодно. Возвращайся к плите.

Она повернулась обратно. Вздрагивая и морщась, от попадающих на голую кожу капель раскаленного жира, она взяла в руки лопатку и принялась переворачивать бекон. Через несколько секунд она покачала головой.

– В чем дело? – Спросил Альберт.

– Я не могу перевернуть бекон этой штукой. Мне нужна вилка.

– Переворачивай лопаткой.

Внезапно она швырнула лопатку в стену, развернулась и топнула голой ногой по полу. Обе ее груди в этот момент подпрыгнули.

– Ей не получается! – Выкрикнула она.

– Ладно, ладно. Возьми вилку.

– Спасибо.

Она пересекла кухню, распахнула ящик рядом с раковиной и достала из него вилку с длинной ручкой. Затем, вместе с ней, вернулась к плите. Взявшись одной рукой за ручку сковороды, другой она начала переворачивать ломтики бекона.

– Только даже не пытайся выкинуть при помощи этой вилки какой-нибудь фокус, – предупредил ее Альберт.

Она проигнорировала его слова, продолжая переворачивать ломтики.

– У меня с собой нож, – сказал он. Сунув руку в карман халата, он достал нож с выкидным лезвием и нажал кнопку. С тихим щелчком лезвие выскочило. – Только попробуй проделать что-нибудь с этой вилкой, и я вонжу его тебе в...

Шарлин отшвырнула сковороду. Раскаленный жир попал на огонь плиты и вспыхнул, обдав всю сковороду пламенем.

Что за...?

Она резко схватила пылающую сковородку.

– Получай свой гребаный бекон! – Прокричала Шарлин.

Альберт дернул за бельевую веревку. Нога резко приподнялась над полом и девушка рухнула назад, но не раньше, чем сковорода вылетела из ее руки разбрызгивая горящий жир на потолок, на стены, на него...

18. Ловушка!

Тревожно вскрикнув, Альберт упал со стула. Он помчался в столовую. Халат распахнулся настежь. Огня на себе он не видел. Однако, опасаясь, что сам халат вполне может гореть, он стянул его и кинул перед собой.

Оказалось, что тот не горит.

Она промазала!

Альберт развернулся и посмотрел в сторону пылающей кухни. Сквозь стену огня и черного дыма он увидел Шарлин.

На ногах.

Она смотрела на него через плечо, вцепившись в ведущую на задний двор дверь.

Она собирается сбежать!

Внезапно внутренности Альберта пронзила острая боль.

– Сука! – Выкрикнул он.

Есть только один способ не дать ей убежать: проскочить прямо через центр кухни.

И спалить свою задницу? Нет, спасибо.

Дверь распахнулась, и Шарлин выбежала на улицу.

Альберт прикинул свои шансы на возможность выскочить через парадную дверь и догнать ее на заднем дворе.

Даже не пытайся!

Даже если ему и удастся ее схватить, скоро здесь будет куча пожарных и полиции.

Я должен убираться отсюда!

Ключи от машины наверху!

Времени нет!

Альберт схватил лежащий на полу выкидной нож и зажал его между зубов. Затем поднял халат и бросился к входной двери. Он распахнул ее и через передний двор помчался к соседскому дому.

Слишком близко!

Он пробежал мимо него, и, запахивая на ходу халат, свернул к углу дома, стоящего на конце улицы. Шатаясь, он остановился возле его крыльца.

Вот теперь, кажется, достаточно далеко, подумал он. По крайней мере на данный момент.

Подвязав халат поясом, он вдруг понял, что до сих пор держит в зубах нож.

Просто чудесно.

Радоваться, что смог убежать подальше, но носиться по всему городу с ножом в своем поганом рту!

Однако, вокруг он никого не видел. Скорее всего, никто его не заметил.

Челюсть, в которой был зажат нож, уже немного побаливала.

Он вытащил его изо рта,. убрал лезвие и положил в правый карман халата.

Хорошенько осмотрев себя и убедившись, что халат плотно закрыт, он постучался в дверь.

– Помогите! – Прокричал он. – Пожар!

Он подождал несколько секунд, затем постучал снова.

– Пожар! – Крикнул он.

Дверь распахнулась. На пороге стояла худощавая женщина в бигуди и розовом халате. В ее глазах, скрытых за стеклами очков в проволочной оправе, застыло выражение тревоги.

Прежде, чем она успела что-то сказать, Альберт бросился на нее и повалил на спину. Оказавшись на женщине сверху, он зажал ее рот рукой.

– Не кричи, – выдохнул он.

Ее глаза за круглыми линзами очков буквально вылезли от ужаса из орбит.

– Тебе ясно?

Она кивнула, елозя губами по его ладони.

– Хорошо. – Альберт отпустил ее рот.

Она закричала.

– Прекрати!

Крик лишь усилился.

Что делать, если в доме есть кто-то еще?

– Заткнись! – Предупредил он.

Она не послушалась, и он ударил ее кулаком в подбородок. Звонко клацнув зубами, рот захлопнулся. Крик прекратился.

– Спасибо, – сказал Альберт.

Вдруг она начала задыхаться и удушья.

Альберт встал с нее.

Она перевернулась на бок, обхватила колени руками и начала сплевывать на бежевый ковер кровь и осколки зубов.

– Не провоцируй меня больше, – предупредил Альберт.

На мгновение она прекратила плеваться, и пробормотала:

– Ублюдок.

– Заткнись.

– Скотина.

– Прекращай это дерьмо, иначе я тебя убью. – Он вспомнил о Шарлин и пробормотал: – Гребаная сука.

– Тварь!

Он шлепнул ее по затылку. Розовый бигуди слетел с головы и покатился по коридору.

– С сегодняшнего дня, ты будешь делать все, что я говорю, или я тебя убью. Вырежу из тебя твою жалкую жизнь. А теперь вставай.

Она не предприняла никаких попыток подняться. Только повернула голову и посмотрела на него.

Но не на лицо.

Пояс халата развязался и тот распахнулся.

– Смотри внимательнее, – сказал он. – Это может оказаться последней вещью, которую ты когда-либо видела. А теперь вставай.

Она медленно встала, прижимая руку к окровавленному рту.

– Давай-ка пойдем и посмотрим кухню, – сказал Альберт.

Она пошла впереди него.

Медленно. Слишком медленно. Альберт толкнул ее и сказал:

– Пошевеливайся побыстрее.

Когда они вошли в кухню, он заметил деревянную стойку, стоящую возле раковины. В ней находились пять ножей различных форм и размеров. Он выбрал длинный, разделочный нож с тонким лезвием.

– Красивый, – сказал он.

Намного лучше, чем тот, что лежал в кармане. Лезвие этого, по крайней мере раза в два длиннее.

Он почти чувствовал, как это лезвие входит в плоть.

В ее плоть?

– О, Боже, – услышал он ее тихий стон.

– Спокойствие, – сказал Альберт.

Она покачала головой. Затем перевела взгляд с ножа на пенис, а потом обратно на нож, глядя и на тот и на другой с одинаковым выражением ужаса в глазах.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – сказал он. – Или трахать тебя. Как вообще можно трахать такую страшную ведьму, как ты?

Ее глаза сузились.

– Что там находится? – Спросил Альберт, указывая ножом на дверь за своей спиной. – Гараж?