Текст книги "Порезы (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Точно. Захвати и мне одно, ладно?

Джанет вернулась в гостиную с двумя банками "Хаммс". Передав одну из них Мэг, она уселась в плетеное кресло и откупорила свою.

– Ты застукала его за изменой? – Спросила Мэг.

– Ха-ха. – Джанет глотнула пива. То было холодным и горьким со слегка сладковатым привкусом. Она выдохнула и сделала еще один небольшой глоток. – Он не хочет оставлять ребенка, – сказала она наконец.

– Ребенка?

Джанет улыбнулась и кивнула.

– Потрясающее! И на каком ты сроке?

– Около семи недель.

– Ничего себе! Это просто чудо! И как ты себя чувствуешь?

Она приложила холодную, влажную банку ко лбу:

– В данный момент совсем неплохо.

– Ты знаешь, о чем я.

– Ну по утрам иногда бывает не по себе. Случаются приступы непойми откуда взявшейся грусти. Ну а в остальном я чувствую себя просто прекрасно.

– Ребенок. Вау!

– Ребенок без отца, – сказала Джанет. – Я рассталась с Дэйвом. Он хотел убить его. Как будто это какая-нибудь муха или комар, которого можно запросто прихлопнуть и забыть об этом.

– Может быть, он передумает.

– Да пошел он к черту.

– Он не позволит тебе уйти так просто, милая.

– Да ему абсолютно на меня плевать.

– Даже если это и так, – сказала Мэг, – это как минимум сильно затронет его самолюбие. Он слишком самовлюблен, чтобы позволить тебе так легко соскочить с крючка.

– Надеюсь, что он сгорит в аду.

– Но пока такого не случилось, ты хочешь остаться здесь?

– Это было бы здорово. А я тебе не помешаю?

– Ни в коем случае. Уверена, что мы чудно проведем время.

– Спасибо тебе. Огромное спасибо.

5. Социальный Комитет

Кучка пьяниц, подумал Лестер.

Ну, может быть, не все из них.

Однако, по большей части, социальный комитет Средней Школы Гранд Бич казался группой, на уме у которой была одна лишь выпивка, шуточки, самовлюбленное позерство и флирт.

Лестер уже был наслышан об этих встречах от Хелен, но это был первый первый раз, когда он сам присутствовал на одной из них.

И то только потому, что Хелен решила провести ее в их доме.

Огромное спасибо за испорченный субботний вечер, подумал он.

Проведя пару часов в обсуждениях планов на грядущий Хеллоуин, чему и была посвящена встреча, все разошлись по кучкам и начали пить и всячески резвиться.

Казалось, конца этому не наступит никогда.

Пожалуй пора валить отсюда, подумал Лестер. Со мной здесь даже никто не разговаривает. Я просто никому не нужный неудачник. И по совместительству муж Хелен. Я ведь не учитель.

Среди этой компании почему-то считается, что или ты учитель, или самое обыкновенное дерьмо.

Целое сборище претенциозных ублюдков.

Пьяные, претенциозные ублюдки.

Решив отсидеться в спальне, пока веселье не поутихнет, Лестер начал пробираться через гостиную. Но кто-то схватил его сзади за руку. Раздраженный, он нахмурился и обернулся через плечо.

За спиной стояла Эмили Жан Боннер и улыбалась ему.

Эмили Жан была стареющей дамочкой, почему-то считающей себя одной из самых красивых сотрудников Школы Гранд Бич. Эдакий Грузинский персик. Ей было около пятидесяти, а то и шестидесяти лет, но это совершенно не мешало ей носить яркий спортивный блейзер и огненно-рыжую прическу.

– О, вы именно тот, кого я искала, мистер Брайант, – сказала она мягким, мурлыкающим голосом, немного растягивая слова.

Даже не немного, подумал он. А виной всему мартини, бокал с которым и сейчас находился в ее руке.

– Что вы думаете о наших планах на Хэллоуин?

– По-моему все неплохо.

– Я тоже так считаю. Единственное, я предпочла бы, чтобы костюмы были обязательной атрибутикой праздника, а не зависели от желания гостей. Мне кажется, что в костюме должен прийти каждый. Тогда атмосфера будет более праздничной. Более Хеллоуиновской. Вы так не считаете?

– Да, пожалуй, вы правы, – сказал Лестер.

– Вы ведь придете в костюме, верно?

Если я вообще приду на всю эту чертовщину.

– О, наверное да, – сказал он.

– А я вот никак не могу придумать, что надеть. Может у вас есть какие-то идеи?

– Ну, может быть вам стоит нарядится Грузинским персиком?

Смеясь, она похлопала его по плечу:

– А вы тот еще тип, мистер Брайант. Возможно я действительно последую вашему совету. – Опустив левую руку ему на плечо, она подняла правую, в которой держала бокал с мартини и сделала глоток. – А какой костюм будет у вас?

– Наверное я оденусь в Человека-невидимку.

– Ах! Это было бы... очень необычно. – Она убрала руку с его плеча и осмотрелась вокруг, как будто кого-то выискивая.

– Ладно, – сказал Лестер, – еще увидимся. Приятно было поговорить с вами, Эмили...

Она протянула руку и схватил его запястье:

– О, прошу вас, не уходите. Мне так понравился ваш дом. Здесь и в самом деле очень мило.

– Спасибо, – сказал Лестер, а сам подумал, что вряд-ли бы ему удалось приобрести такой дом самому. Это был подарок от родителей Хелен. Точнее, не совсем подарок: они дали ей взаймы первоначальный взнос за него. Да впрочем, какая разница?.

– Хелен очень комфортно здесь, – пояснил Лестер. – Да и до Храма Пресвятой Богородицы отсюда всего двадцать минут ходьбы.

– Вы работаете там библиотекарем?

Лестер понял, что именно так и преподносила его Хелен всем своим дружкам-педагогам, чтобы сохранить лицо.

– Нет, на самом деле, я библиотечный секретарь. Прежде чем стать настоящим библиотекарем, я должен получить степень магистра.

– Неужели для этого требуется степень магистра?

– Ну да. Пока я прослушал лишь около тридцати семестровых часов.

– В Калифорнийском Университете Лос-Анджелеса?

– Университет Южной Калифорнии.

– А, Троянское Сообщество.

Для Лестера словосочетание Троянское Сообщество всегда ассоциировалось с названием какой-нибудь марки презервативов. Однако, Эмили Жан он об этом говорить не стал.

– И как скоро вы получите эту степень? – Спросила она.

– Наверное года через два.

Еще два года ему придется терпеть то, что Хелен зарабатывает денег в три раза больше, чем он. И даже получив степень магистра, откуда у него может быть гарантия, что он найдет нормальную работу библиотекарем?

– Наверное так интересно работать со всеми этими книгами, – сказала Эмили Жан.

– Да, не плохо, – ответил он. А почему бы не сказать ей, что все книги, с которыми он работал последнее время, это регистры бухгалтерского учета?

– Я люблю книги, – сказала Эмили Жан. – А вы, мистер Брайант?

– Некоторые.

– Я просто обожаю Теннесси Уильямса^[2]. Вы знакомы с его работами? Я нахожу их настолько великими и трагическими... и лиричными.

– Да, они такие. Но мне уже в самом деле нужно идти. Еще увидимся, ладно?

– Ох. – Она моргнула и, казалось, немного озадачилась, когда убрала руку с его запястья. – Конечно. Уверена, что еще обязательно увидимся.

Вытянув на лице подобие улыбки, Лестер отвернулся и направился в ванную.

Как же он был рад, что отвязался от нее.

В ванной он запер дверь и подошел к унитазу.

Не нужно было быть с ней таким прямолинейным, подумал он, расстегивая брюки. По крайней мере, она нормально ко мне относится.

В отличии от всех остальных.

Ну, может быть, еще кроме Яна. Он тоже казался ему довольно неплохим парнем.

Все остальные же были настоящими снобами, абсолютно игнорирующими Лестера.

И все это только из-за того, что я работаю за гроши на плохой работе.

Кучка придурков.

Лестер закончил свои дела и спустил воду. Перед тем, как открыть дверь, он убедился, что молния на брюках застегнута.

Это единственное, чего мне сейчас не хватает, подумал он. Разгуливать среди них с расстегнутой ширинкой.

Хотя, даже это вряд-ли бы кто заметил. Я человек-невидимка.

Войдя в гостиную, он начал искать взглядом Яна. Он увидел его в углу – высокий мужчина, с важным видом разговаривающий о чем-то с Хелен и Рональдом.

Хелен выглядела просто потрясающе. Дерзкая стрижка в стиле Питера Пена в сочетании узкой юбкой и водолазкой делали ее невероятно сексуальной. Водолазка плотно обтягивала грудь, демонстрируя чуть ли не каждую деталь.

Она стояла так близко к Яну, что ее правая грудь едва не касалась его руки.

Она делает так специально?

Конечно специально, подумал Лестер.

Но, казалось, Ян совсем не обращал на это внимания.

Или просто делал вид.

А вот Рональд как-раз таки обращал. Он работал учителем английского, но не в школе. Несколько лет назад, после женитьбы на Дейл, он переквалифицировался из школьного учителя в преподавателя колледжа. Тем не менее, это не мешало ему продолжать нести почетное членство в Социальном Комитете и присутствовать на каждом собрании. Веселиться он, судя по всему, любил так-же, как преподавать. Точнее, даже не преподавать, а поучать всех и всему. Он считал себя экспертом во всех областях, и постоянно о чем-нибудь разглагольствовал. Сейчас, глядя на него, Лестер видел, как тот, кивая с умным видом, слушая Яна и вставляя свои комментарии, тайком поглядывает на груди Хелен.

Кажется, он так и хочет сорвать с нее эту водолазку, подумал Лестер.

Удачи, приятель.

Потому что под водолазкой он обнаружит большой, толстый бюстгальтер с четырьмя крючками на спине, а под бюстгальтером пару прекрасных, но ледяных айсбергов.

А может быть и нет, подумал Лестер. Возможно эта сучка так холодна только со мной.

Чувствуя, как внутри что-то сжалось, он отвернулся от супруги и беседующих с ней мужчин. Он увидел Эмили Жан. Та сидела на диване, потягивая мартини и рассказывала что-то Дейл.

Дейл, сидящая к Рональду спиной, наверняка даже и не подозревала о том, как он пялится на грудь Хелен.

А может ей просто все равно.

Она сидела, слушая Эмили Жан, с самодовольной улыбкой на лице, держа в одной руке бокал виски, а в другой сигарету. Как и обычно, сигарета была вставлена в длинный, тонкий, кажется даже позолоченный мундштук.

Высокая, стройная и элегантная, Дейл была почти красивой. Но твердой, как скала.

Как и все они, подумал Лестер.

Нет, на самом деле твердыми были не все. Эмили Жан, например. Она, наоборот, казалась утонченной и уязвимой, но уж никак не твердой.

А вот Хелен была именно такой. И Дейл тоже. Таковыми были большинство из них, особенно женщины.

Наверное, это у них профессиональное.

Чувствуя себя невероятно подавленным, Лестер подошел к столу с напитками. Наполнив стакан льдом, он налил в него водки с апельсиновым соком из пластикового кувшина и уселся в кресло неподалеку. Он сделал глоток.

Да ну их всех к черту, подумал он. Пускай уже поскорее проваливают по домам.

6. Тост

– Проблема начинается с младших классов, – сказала Хелен. Она сказала это как факт, а не как мнение.

Яну очень не понравилось это высказывание но он лишь стиснул зубы и промолчал. Он был знаком с Хелен Брайант уже три года, с тех самых пор, как она устроилась работать в Среднюю Школу Гранд Бич, и все это время она была жесткой, циничной особой, без каких-либо проявлений чувства юмора, и он знал, что вступать с ней в спор лучше не стоит.

– Ты просто пытаешься переложить ответственность, – сказал ей Рональд, ухмыльнувшись и кивнув, только для того, чтобы лишний раз взглянуть на грудь, обтянутую узкой белой водолазкой.

Зачем она так одевается? – Задавался вопросом Ян. Если на ней была не водолазка, а блузка, то она всегда была сделана из самой тончайшей ткани, а юбки постоянно были настолько короткими, что едва прикрывали бедра.

Причем одевалась она так не только на их собрания но и в школу.

Яну казалось нелогичным то, что такая холодная и твердая особа, как Хелен, постоянно пытается выставить себя напоказ.

А может, не такая уж она и чопорная, как кажется, подумал он.

Ну или она просто забывает о том, как реагируют мужчины на подобную одежду. Просто живет в своем собственном мирке, заполненном планировкой уроков, подготовкой тестов и проверкой домашних заданий.

– Я просто объясняю, – сказала Хелен, – что большинство детей, поступая к нам, не умеют ни читать, ни писать. Они настолько отсталы, что...

– Хелен, то, что ты говоришь, похоже на слова врача, который жалуется на то, что нему приходят больные пациенты. Позволь мне сказать о том, что эта ситуация полностью в твоих руках. Ты сама можешь взяться за проблему и исправить ее.

– Это легче сказать, чем...

– В мой класс порой приходят ученики, не умеющие отличить существительное от глагола. Слово период они считают лишь иным названием женского месячного цикла. А ведь это не Средняя Школа, а колледж!

– Это колледж нашего городка, – съязвила Хелен. – Те, кто умеет читать, отправляются учиться в другое место.

– Точно! – Выпалил Рональд, рассмеявшись.

– Кроме того, – продолжила Хелен, – все это происходит лишь последние три года.

– Всего три? – С сарказмом спросил Рональд.

Хелен взглянула на него с прищуром:

– Не думаю, что за какие-то три года мы можем преодолеть десятки лет невежества.

– О, пожалуйста.

– Особенно, когда половина детей даже не говорят нормально по-английски у себя дома.

– Умоляю тебя.

Хелен подтолкнула руку Яна одной из своих грудей. Жесткая чашка лифчика, казалось, немного прогнулась и он почувствовал под ней мягкую упругость.

– Ты же понимаешь, о чем я. Скажи ему.

Ян почувствовал, что его лицо налилось краской.

Зачем она это сделала?

Он пожал плечами и сказал:

– Другого оправдания такой эпидемии безграмотности я не вижу.

– Браво! – Воскликнул Рональд.

– Спасибо за поддержку, – сказала Хелен.

– А с этими новыми экзаменационными тестами, – сказал Ян, – мы вообще вряд-ли сможем кого-нибудь нормально выпустить.

Проходящая мимо Эмили Жан Боннер, элегантно держа в руке бокал с мартини, невзначай присоединилась к беседе. Ян приветственно кивнул ей, и она улыбнулась в ответ, будто удивляясь, что на нее обратили внимание.

– Я, например считаю, – сказал Рональд, – что вы должны уделять больше времени на разборку структур предложения, чем на чтение произведений Шекспира. Литературу лучше оставить для колледжа.

– Мне кажется, что как ты ни протестуй, такого не произойдет никогда, – заявила Эмили Жан, улыбнувшись Рональду и приподняв брови. Ее Грузинская манера говорить, слегка растягивая слова, всегда навевала на Яна какую-то грусть. Она невольно напоминала ему стареющую Скарлетт О'Хару, не желающую мириться с фактом старения и перекрасившуюся из-за этого в ярко-огненный цвет.

– Как шестнадцатилетний ребенок, – спросил Рональд Хелен, – может понять смысл фразы «жить в гнилом поту засаленной постели, варясь в разврате, нежась и любясь на куче грязи»^[3]?

– Изумительно! – Выпалила Эмили Жан. – Вы наизусть знаете Шекспира, мистер Харви.

– Издержки профессии, – сказал он ей и подмигнул.

Эмили Жан рассмеялась.

– А вы знаете, что я как-то исполняла роль Линды Ломан в Уилширском театре? У меня до сих пор слезы наворачиваются на глаза, когда я слышу что-либо о похоронах Уилли. Это так печально...

– Так ты считаешь, – прервала ее Хелен, окинув Рональда косым взглядом, – что мы должны полностью отказаться от преподавания литературы?

На какое-то мгновение Эмили Жан застыла с обиженным выражением лица, а затем, странно улыбнувшись, медленно направилась в сторону задней двери.

– Ну, возможно, не полностью, – сказал Рональд. – Тем не менее, программу можно изменить в лучшую сторону, убрав из нее литературу, больше подходящую для студентов.

– Прошу меня извинить, – сказал Ян, и, не дожидаясь ответа, отошел к задней двери, открыл ее и вышел в освещенный внутренний дворик.

Находящийся слева от него стол для пикников был загроможден бумажными пакетами, одноразовыми ложками и стопками пластиковых бокалов. Среди всего этого хлама стояли бутылки с ликерами и коктейлями, банки из-под майонеза и кувшины с напитками домашнего приготовления. На бетонном полу стоял контейнер со льдом.

Возле него, на коленях стояла Эмили Жан, и, прижимая к груди пластиковый бокал, возилась с замком. Ян наблюдал за тем, как он поставила бокал на стол. Белая блузка в этот момент натянулась на ее спине так, что сквозь ее ткань проступили тоненькие бретельки лифчика и костяшки позвоночника. Она казалась невероятно хрупкой. Он положил руку ей на плечо.

– Позвольте мне помочь вам, – сказал он.

– О, спасибо, мистер Коллинз.

– Не за что. – Он открыл контейнер со льдом.– Сколько вам нужно?

– Думаю, что вполне хватит трех кубиков.

Он бросил три кубика льда в ее пластиковый бокал и закрыл крышку контейнера.

Они встали. Кроме них во дворике никого не было.

– Могу я приготовить вам коктейль? – Спросил Ян.

– Спасибо за предложение, мистер Коллинз, но я уже сделала свой выбор. – Она постучала ногтем по крышке наполовину пустой банки из-под майонеза. – Мое любимое домашнее мартини. Думаю, что могу позволить себе еще небольшую капельку. Я сегодня очень непослушная девочка, верно? Или нет?

– О да, я не могу этого отрицать, – ответил ей Ян, наполняя свой бокал водкой, в то время, как она отвинчивала крышку банки.

– Я и в самом деле не должна бы этого делать. Джин для меня – маленький грех, но зато реальное утешение. Такому человеку, преисполненному талантом и энергией, как вы, мистер Коллинз, это может показаться немного странным, но я преподаю уже в течении двадцати восьми лет, и понимаю, что потратила всю свою жизнь зря.

Гордый и одновременно несчастный взгляд ее глаз отбил в Яне всякое желание говорить что-либо поперек ее слов.

– Я могла бы сделать так много вещей. Могла бы остаться на сцене. Могла бы начать писать книги. Может быть, подалась бы в бизнес. Так много вещей, так много возможностей... Все брошено, все потеряно.

– Педагогика – не самое плохое занятие, – сказал Ян.

– Как банально бы не прозвучала эта аналогия, мистер Коллинз, но посвятить свою жизнь преподаванию, это все равно, что кататься на одном и том-же аттракционе в огромном парке развлечений. Учитель взбирается на лошадку и катит на ней по кругу, раз за разом, из года в год. Каллиопа^[4] создает чарующую музыку, но она всегда повторяется. Она играет одни и те же мелодии снова и снова.

– Декорации тоже никогда не меняются. Меняются лишь лица. Да, к сожалению, лица меняются. И это тоже часть трагедии. Ведь некоторые из них так очаровательны, а некоторые настолько полны боли и мольбы... Некоторых можно даже успеть полюбить. Но спустя какое-то время все они уходят, а ты так и остаешься на своей лошадке, ездя по кругу. Уже без них.

На какое-то время она словно застыла, глядя на свой напиток.

– Все кажущиеся золотыми кольца, мистер Коллинз, на поверку оказываются обычной латунью. И со временем ты понимаешь, что нет на этой карусели никакого веселья. – Она издала грустный смешок. – Получилась рифма, да? Как забавно.

– Неужели вы никогда не думали о том, чтобы слезть с лошадки? – Спросил Ян.

– И что мне тогда делать? – Внезапно ее улыбка стала менее грустной. – У меня есть дочь. Вы знали об этом? У меня есть очень стройная, красивая, талантливая дочь. И вы знаете о том, что она выступает на сцене? Она очень даже неплохая актриса. Может быть вы о ней слышали? Мэй Бет Боннер? Может вы даже видели ее выступления, она играет Лору...

Лора!

Это имя словно резануло по его сердцу, наполнив то болью и тоской.

– ...в постановке "Стеклянного Зверинца"^[5]?

– Боюсь, что нет, – сказал он, заставив себя улыбнуться. – Но когда-нибудь с удовольствием посмотрел бы на ее выступление.

– Я была бы очень рада. Я всегда рада любому ее новому зрителю. Но, к сожалению, показ пьесы закончился на прошлой неделе. Если вы в самом деле хотите увидеть ее в роли Лоры...

И снова это имя ужалило его прямо в сердце.

В мыслях вспыхнул образ лица Лоры, склоненного над его собственным. Она улыбается ему, а ее мягкие, темно-каштановые волосы спадают на лицо, скрывая то от всего остального мира, словно некие шторы.

Смирись с этим, сказал он себе.

Нет. Ее место не занимал и никогда не займет никто другой. В жизни выпадает лишь один шанс на настоящую любовь и я упустил его.

А может быть и нет, подумал он. Ничего нельзя знать наверняка. Прямо завтра я могу повстречать кого-нибудь...

Но все равно она не будет такой, как Лора.

Хватит.

Эмили Жан открыла сумочку, достала кошелек, и пролистала несколько фотографий, скрытых под матовым пластиком.

– Разве она не прекрасна?

Ян посмотрел на снимок. Оттуда на него глядела хрупкая и симпатичная рыжеволосая девушка, лет двадцати на вид.

– Она прекрасна, – сказал он. – И очень похожа на вас.

Эмили Жан усмехнулась:

– О, мистер Коллинз. И кто сказал, что рыцарей больше не осталось? Хотя, если сказать, положа руку на сердце, будучи такой-же молодой я и правда была очень похожа Мэй Бет. Думаю нас можно было бы принять за сестер-близняшек. Но это было так давно...

– Ну, вы обе очень яркие женщины.

– Не знаю, как насчет обоих, но уж Мэй Бет точно. Естественно, эта фотография не может показать многого. А можете ли вы представить себе, как бы великолепно она смотрелась на большом экране?

– Даже в этом не сомневаюсь.

– Когда нибудь я увижу ее там. Мы все это увидим.

– Неужели у нее уже имеется роль в каком-то кинопроекте?

– О, насколько мне известно – нет. Я знаю, насколько трудно этого добиться. Чертовски трудно.

– Да, я тоже об этом слышал, – сказал Ян.

– Но в один прекрасный день она обязательно получит роль в фильме. Я в этом уверена.

– Я тоже в этом уверен.

– Как вы считаете, буду ли я горда этим?

– Ну конечно. – Он нахмурился и уставился в свой напиток.

– Что-то случилось?

– Я... просто немного задумался. У меня есть несколько знакомых в кинобизнесе. Если хотите, можете оставить мне номер телефона Мэй Бет...

Улыбаясь, Эмили Жан протянула руку и пожала его ладонь:

– Ну зачем же, мистер Коллинз! К чему вам кривить душой? Я же только искренне рада тому, что вам просто захотелось позвонить моей дочери.

– Я и обман – настоящие враги, – сказал он.

– Ха! Я тоже ненавижу ложь.

– Но я и в самом деле знаком с людьми, которые могли бы помочь вашей дочери попасть на киноплощадку. Я посмотрю, что смогу для этого сделать. Вполне возможно, что ничего и не выйдет, но... – Он пожал плечами.

– Я буду признательна вам за любые усилия в этом направлении, мистер Коллинз.

– Постараюсь сделать все, что смогу, – сказал он, а затем достал из кармана рубашки блокнот и ручку. – Вы помните номер ее телефона? – Спросил он.

– Ну да, естественно я его помню. Она живет вместе со мной. Не думаю, что я уже докатилась до того, чтобы забыть собственный телефонный номер. – Она тихонько хихикнула. – Если, конечно, демон джина еще не полностью поглотил мой разум.

Она продиктовала Яну номер телефона и он записал его.

– Ее зовут Мэй Бет Боннер? – Спросил он.

– Верно. Именно так. Может поднимем тост за ее успех?

– Давайте, – сказал Ян.

Они подняли бокалы.

– За Мэй Бет, – сказала Эмили Жан. – За то, чтобы она стала настоящей звездой киноэкрана.

– За Мэй Бет, – сказал Ян.

Они чокнулись краешками пластиковых бокалов и выпили.

7. Ночная вылазка

Альберт жалел, что не может взять автомобиль своего отца, но включение мотора в гараже могло бы создать слишком много шума. Вместо этого он взял свой велосипед. Он вывез тот из гаража, забрался на сиденье и покатил по шоссе.

Поначалу без куртки было холодно. Водолазка лишь немного защищала тело от промозглого ночного ветра. Но куртку одевать было опасно: она была ярко-желтого цвета, и даже в ночи бросилась бы в глаза любому встречному.

Но вскоре он привык к холоду и тот уже не беспокоил его. Он даже наслаждался ощущением обдувающего лицо ветра. Он пах чистотой и свежестью – как волосы Бетти

– У меня есть двадцатка, – сказал он ей по телефону во второй половине дня.

– Ты уверен?

– Да, уверен. Если бы я не был уверен, то и не говорил бы этого.

– Просто хотела тебе напомнить, что не занимаюсь этим в кредит. Если ты думаешь, что можешь заплатить только первоначальный взнос, а затем ежемесячно выплачивать небольшую сумму...

– Ха-ха. Очень смешно.

– Я серьезно.

– У меня есть двадцать долларов.

– В таком случае все окей. Как насчет восьми часов?

– Завтра вечером.

– Завтра? – Переспросила Бетти. – А почему не сегодня?

– На сегодня у меня уже запланировано одно небольшое дельце со старой знакомой.

– Со старой знакомой, да? – В ее голосе прозвучали нотки подозрения. – А можно поинтересоваться с кем конкретно?

– Тебя это не касается.

– Если со Сьюзи Хайден, то можешь сразу об этом забыть. Она свинья. А помимо прочего, насколько мне известно, она носит заразную болезнь.

– Ты не очень то дружелюбна к своим конкуренткам.

– Конкуренткам? Это Сьюзи Хайден-то моя конкурентка? О, дорогой, как же ты меня насмешил. Эта конкурентка мне даже в подметки не годится.

Альберт свернул на Джефферс Лейн и усиленно закрутил педали, поднимаясь вверх по склону. Возле четвертого от угла дома, он остановился и слез с велосипеда. Положив тот на траву, он подбежал к крыльцу. На двери висел номер 3212. Следующий дом по левую сторону должен принадлежать Брокстонам.

В нем горел свет.

Крадучись, Альберт вошел в пространство между двумя домами. Возле стены он опустился на колени. Прямо над ним было окно. На какое-то мгновение он замер, переводя дыхание и дожидаясь, пока сердце немного успокоится. А затем приподнялся.

Он посмотрел в окно.

Гостиная. По обоим концам длинного, синего дивана стоят лампы. Экран телевизора зияет зеленовато-черной пустотой. Людей не видно.

Может быть, никого нет дома.

Он пробежал вдоль боковой стены дома, и, миновав дворик, поднялся на крыльцо. Там он заглянул в дверное окошко.

Кухня. Свет выключен.

Он спустился с крыльца и побежал к гаражу. На его входных дверях имелись окна. Он прижался лицом к стеклу. К тусклом лунном свете ему удалось разглядеть довольно большое пустое пространство. Казалось, что предназначенный для двух машин гараж был пуст.

Это хорошо.

Альберт быстро вернулся к кухонной двери. Натянув на правую руку толстую рукавицу, быстрым, резким ударом, он ударил кулаком по углу стекла. Через образовавшуюся дыру он нащупал ручку и открыл дверь.

Битое стекло хрустело под подошвами его ботинок и царапало кафель, когда он шел по кухонному полу. Он подумал о том, чтобы снять обувь. Однако, это сможет значительно затруднить ситуацию, если вдруг придется бежать.

Так и не разувшись, он вошел в освещенную прихожую.

Входная дверь в дом находилась прямо перед ним.

Стоя возле нее, со стеной с одной стороны и лестницей с другой, он чувствовал себя так, словно находится в ловушке в узком каньоне. И ему это не нравилось. Иного выбора, кроме как пойти наверх у него не было. Он мог бы подняться по туда бегом, но это создаст много лишнего шума. Стараясь действовать как можно тише, он медленно направился к лестнице, не сводя глаз с двери и ожидая, что в любой момент та может распахнуться.

Дойдя до подножия, ему пришлось присесть на корточки, чтобы унять судорогу в кишечнике.

Что со мной творится? – Подумал он.

Наверное это из-за жареной курицы, которую он съел на ужин.

Хотя, более вероятно, что эти судороги вызваны страхом. Раньше он уже испытывал подобные ощущения, когда сильно волновался.

Опасаться нечего, сказал он себе. Здесь никого нет.

По крайней мере, он очень на это надеялся.

Все-таки он незаконно проник в чужой дом впервые, поэтому расстройство желудка на нервной почве вполне естественно в такой ситуации.

Почувствовав себя немного получше, Альберт начал подниматься по лестнице.

На верхнем этаже, справа от него располагалась спальня с подвешенными к потолку моделями самолетов. Кровать была пуста. Он начал было входить в комнату, как вдруг остановился, почувствовав новую, еще более сильную судорогу.

Задрожав, он прислонился к дверному косяку.

Мне еще хуже! Что же делать?

Обделаться в штаны...

Обернувшись, он увидел находящуюся всего в нескольких метров от лестницы дверь в ванную. Поспешив туда, он ударил ладонью по выключателю, и, сдергивая на пути джинсы, бросился к унитазу и рухнул на сиденье. Как раз вовремя.

Когда все закончилось, он почувствовал себя гораздо лучше.

Он вытер зад. А затем смахнул выступивший на лице пот. Глядя на испачканный унитаз, он задумался, стоит ли сливать воду.

Пожалуй, лучше подождать. Если в доме все-таки кто-то есть, то он обязательно услышит шум сливаемой воды.

Он натянул джинсы и застегнул их. Затем вымыл в раковине руки и продолжил осмотр дома.

Пройдя дальше по коридору, он обнаружил еще две спальни. По всей видимости, одна из них предназначалась для гостей, а другая для хозяев. Никого не обнаружив ни в одной из них, Альберт вернулся в ванную, смыл в унитазе воду и пшикнул освежителем воздуха с хвойным ароматом.

После этого он вошел в спальню мальчика. Воспользовавшись фонариком, он обыскал комод. Денег в нем не оказалось. Он проверил выдвижные ящики. Затем осмотрел полки, заставленные книгами, моделями кораблей и сувенирами из индии, среди которых был там-там, головной убор, украшенный яркими перьями и томогавк с резиновым наконечником.

Он взял томагавк.

Жаль, что не настоящий.

На его ручке он прочел надпись: "Висконсин Деллс – Страна Чудес".

Альберт положил томагавк на место и продолжил обыск комнаты.

Все, что ему удалось найти из денег – так это только пепельницу, наполненную какими-то иностранными монетами.

На прикроватной тумбочке, возле пустого стакана лежал раскрытый бойскаутский нож.

Отлично!

Он взял его и подошел к письменному столу. На его поверхности были раскиданы карандаши, ластик, старая ручка и двухцентовая монетка. Он дернул за ручку верхнего выдвижного ящика. Закрыто.

– Посмотрим, что у нас тут... – прошептал он.

При помощи бойскаутского ножа, он с легкостью взломал замок и открыв ящик, обнаружил в нем изрядно потрепанный выпуск "Плейбоя". Он отложил нож в сторону и достал журнал. Выпуск был датирован сентябрем 1973 года. На обложке была изображена голая девчонка, сидящая на корточках. Ее правая грудь была видна очень хорошо. Даже сосок.

Дрожащими руками Альберт принялся листать журнал. Мисс Сентябрь оказалась просто потрясающего вида блондинкой.

Вот это да!

Он прочел ее имя, написанное мелким шрифтом: Джери Гласс.

Глядя на ее фото, он почувствовал, как его член начал расти и напрягаться.

Заберу этот журнал с собой, решил он. В любом случае, маленькие бойскауты не должны хранить у себя дома подобных вещичек. Можно сказать, тем самым я даже оказываю ему услугу.

Усмехнувшись, Альберт оторвал взгляд от Джери и принялся листать журнал дальше, в поисках еще чего-нибудь интересненького.

Уже ближе к концу он обнаружил статью о фильме под названием "Голая Обезьяна". Рядом была напечатана фотография обнаженной Джони Кроуфорд.

Та самая малышка из сериала "Стрелок"?

Святое дерьмо, это и в самом деле она! И я смотрю прямо на ее сейф!

Перевернув страницу, Альберт увидел еще одну статью, посвященную другой кинозвезде, брюнетке по имени Виктория Принципал.

Неплохо, подумал он.

Хотя Мисс Сентябрь ему понравилась больше. Что-то в ней его по настоящему зацепило.