Текст книги "Дом Зверя (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Дженис оказалась внизу. Перекатилась. Поймала отбивающую девочку за руки и прижала их к полу. Несмотря на то, что девочка отчаянно извивалась, она уселась ей на грудь и придавила ее руки коленями.

– Слазь с меня, – потребовала девочка. – Слазь! – oна взмахнула ногами, задев Дженис коленом по спине. – Сука!

Дженис подняла кулак. В тусклом, льющемся из коридора голубом свете лицо девочки казалось перекошенным от ярости. Но очень юным. Скорее всего, ей было не больше тринадцати-четырнадцати. Тем не менее, она соучастница. С ней нужно разобраться. Дженис с силой опустила кулак. Тело под нею дернулось. Свет погас. Буквально через мгновение после того, как ее кулак врезался в искаженное презрительной усмешкой девичье лицо, дверь с грохотом захлопнулась.

Она снова оказалась в кромешной темноте.

Она яростно била вслепую, сбивая костяшки пальцев, каждый удар болью отдавался от запястья до локтя. Девочка рыдала.

– Нет. Хватит. Пожалуйста!

– Заткнись. Не двигайся, или убью. Клянусь, я тебя убью.

И в доказательство она вцепилась девочке в глотку.

– Обещаю, не буду.

– Хорошо, – oна ослабила хватку, но продолжала держать пальцы на ее горле. – Как мне выбраться отсюда?

– Не получится.

– Просто покажи мне.

– Не получится, – всхлипнула девочка. – Дверь заперта.

– Ты ее открыла.

– Так то, чтоб… войти. Я ее ногой задела, она и захлопнулась. Сама попробуй… если не веришь.

– Где ключ?

– В коридоре. Я его в коридоре выронила.

– Хочешь сказать, мы тут вдвоем заперты?

– Ага, и лучше больше меня не бить, не то пожалеешь.

Дженис залепила ей пощечину:

– Кто еще находится в доме?

– Сама узнаешь.

Она отвесила еще одну:

– Плохой ответ, говнюшка мелкая. Кто в доме?

Девочка шмыгнула носом:

– Мэгги, – пробормотала она. – И Вик. И Агнес. И еще мои мама и брат.

– Я слышала плач ребенка.

– Это мой брат, Джад. Ему шесть месяцев.

– А зверь?

Девочка колебалась.

– Его тоже здесь держат?

– Никто его здесь не держит. Это его дом.

– И он шастает по всей округе?

– Конечно.

– Ну здорово.

– Они пойдут меня искать. Когда я не вернусь…

– Вот и хорошо. Я буду наготове.

– Тебе отсюда не выбраться. Это невозможно. Думаешь, мама не сбежала бы, если б могла? Она пыталась, раз за разом, и мы всякий раз ее ловили.

– Мы?! Хочешь сказать, что помогаешь им держать в плену собственную мать?

– Мы не можем отпустить ее. Она все порушит.

– Да что ты за дочь такая?

Она промолчала.

– Тебя как звать-то?

– Сэнди. Сэнди Хайс.

– Ну, Сэнди Хайс, я собираюсь отсюда вырваться и «все порушить», и все тут у вас полетит к ебеням, уж будь покойна.

– Угу, разбежалась.

Дженис вновь сдавила ей горло.

– Во, так и лежи. Даже не думай рыпаться.

С этими словами она слезла с Сэнди. Стоя рядом с нею на коленях, она провела рукой по ее футболке до ремня. Нащупав пряжку, вытянула его, повесила на шею, чтобы не потерять в темноте, и похлопала Сэнди по карманам. Те оказались пусты. Она расстегнула пуговицу на талии, потом молнию, и потянула штаны вниз по ногам. Помешали ботинки. Дженис сняла их, поставила рядом и сдернула с Сэнди штаны.

Она попыталась надеть их. Оказались слишком малы. Повоевав с ними некоторое время, она сдалась.

Она скользнула руками по ногам Сэнди и ухватилась за резинку трусиков.

– Эй!

– Заткнись.

Она стянула трусики и примерила. Тонкая ткань оказалась достаточно эластичной, чтобы налезть на нее в обтяжку. Она вцепилась Сэнди в бедро:

– Отлично. Теперь садись и снимай футболку.

Подождала немного.

– На.

Дженис протянула руку и взяла одежду. Едва попытавшись ее надеть, она поняла, что футболка тоже слишком мала. Тесно прилегающая ткань раздражала бы раны. Она схватила футболку за горловину и резко дернула, разорвав сверху донизу, после чего накинула задом наперед.

При помощи ремня она связала Сэнди ноги.

Но руки-то у нее свободны. Впрочем, чтобы их связать, вполне подойдет и бюстгальтер. Она провела рукой вдоль живота девочки и остановилась, нащупав бинт.

– Ты перевязана?

– Я поранилась.

Она исследовала кожу Сэнди и нащупала еще две повязки: сбоку и на груди. Лифчика девочка не носила.

– Как ты поранилась? – спросила Дженис.

– Так же, как и ты.

– Что?

– Сама знаешь.

– Зверь?

– Да, зверь. Иногда, когда мы занимаемся любовью, он бывает очень груб.

– Ты ему сама даешь?!

Дженис вдруг почувствовала, как ее запястье сжали в темноте.

– Ты ему тоже дашь. Погоди, вот сама увидишь. Потом мечтать будешь только о том, чтобы он к тебе еще пришел.

Дженис вырвала ладонь из хватки девочки:

– Ты спятила, – сказала она.

– Вот увидишь. Его даже мама любит. Не хочет признаваться, но любит.

– То-то она все время сбежать пытается.

– Это ради ребенка. Она боится, что они могут убить его, но они этого не сделают. Они боятся, что она покончит с собой, если с Джадом что-то случится. А она нужна им живой.

– Для чего?

– Для того же, для чего и ты. Ты им нужна. Ты ему нужна. Чтоб деток делать.

Дженис почувствовала, как по внутренности сковало холодом.

– Деток? – пробормотала она. – От кого деток? От Вика?

– Не прикидывайся дурочкой. Вику не позволено и пальцем нас тронуть. Раз он пытался мне присунуть, так Мэгги из него все дерьмо вышибла. Никто не имеет права нас трогать, кроме Сифа или Ясона^[29].

– Кто это такие?

– Сыновья Мэгги и Ксанаду.

– Ксанаду? – холодок пробежал по спине Дженис, когда она узнала имя из дневника Лили Торн.

– В прошлом году его убили. Мамин дружок убил его, и Царта, и Ахиллеса. Но он за это ответил. Мэгги его прикончила.

– Боже мой, – пробормотала Дженис. – И все они были… звери?

– Царта родила Мэгги, Ахиллеса – Агнес. Отцом обоих был Ксанаду. Ракер убил всех троих, но Мэгги пришила его прежде, чем он добрался до Сифа или Ясона.

– Так… в доме, значит, два зверя? Раньше ты говорила, что всего один.

– Это ты говорила, что один.

– А ты меня не поправила.

– А с чего я должна?

– Ну ты и дерьмо.

– Слушай, почему бы тебе не отпустить меня? Мы можем стать друзьями. Тебе придется жить здесь очень долго, и будет гораздо легче, если мы с тобой поладим. Я могу приносить тебе что-нибудь вкусненькое.

– Как мне отсюда выбраться?

– Я же сказала, это невозможно.

– Почему?

– Они тебя схватят.

– Мы наверху?

– Да, но…

– Как добраться до лестницы?

– Я-то знаю, а ты – нет!

Дженис вновь взгромоздилась на девочку и прижала ее руки к полу.

– Ты сказала, что они скоро сюда придут. Не ответишь – найдут тебя мертвой. Итак, как добраться до лестницы?

– Это не важно. Все равно тебе не выбраться.

– Отвечай, черт возьми!

– Все равно дверь заперта снаружи. Даже если ты…

– Где ключ?

– Не скажу.

Дженис со всей силы ударила ее. Девочка вскрикнула от боли и заелозила под ней.

– Бей, – рыдала Сэнди. – Делай, что хочешь. Я ничего не скажу.

Дженис задумалась, где она могла оставить разбитую лампочку. Наверное, где-то рядом. Но она сомневалась, что сможет резать девочку. Она подумала, не сорвать ли с Сэнди бинты, чтобы хорошенько поковыряться в ранах. От этой мысли ей стало дурно.

– Ключ, с которым ты вошла сюда, – сказала она. – Им можно открыть входную дверь?

– Нет, – буркнула Сэнди.

– Он точно должен быть у Мэгги.

Девочка только фыркнула в ответ. Дженис поняла, что скорее всего угадала. В поисках Мэгги, точнее ее ключа, придется обыскать весь дом. Это казалось невыполнимым.

– Звери, – спросила она. – Они в доме?

– Возможно.

– А если не в доме, то где?

– Иногда…– она всхлипнула, – иногда они бродят по Дому Зверя.

– Как они попадают в него отсюда?

Сэнди не ответила.

– Как они туда пробираются? Не могут же они шастать по улице?

– Еще как могут, – торопливо сказала Сэнди.

И Дженис вдруг поняла.

Это казалось безумием, но являло собой единственно возможный вариант. Согласно дневнику Лили Торн, прародитель зверей, Ксанаду, прорыл нору в ее подвал с холмов. Почему бы не быть и второму туннелю, соединяющему оба дома? Да, он должен быть около пары сотен метров в длину, но почему бы нет? Туннель, ведущий из одного подвала в другой. Как бы еще звери могли свободно перемещаться между двумя домами? Не могут же они беззаботно разгуливать по Фронт-Стрит – рано или поздно кто-то бы заметил. Значит, должен быть туннель.

И она его найдет.

Она не хотела, чтобы Сэнди догадалась о ее плане.

– Думаю, придется забрать у Мэгги ключ, – сказала она.

– У тебя нет шансов.

– Посмотрим.

Она слезла с Сэнди, перевернула ее на живот и уселась ей на задницу. Сняв футболку, нащупала бинт, которым к ее груди и плечу был привязан марлевый тампон. Концы на груди отклеивались. Схватившись за них, она сорвала повязку с разодранной плоти. Потом повернулась и сдернула еще одну со спины. Теперь у нее в руках были три ленты, каждая почти в фут длиной. Она подергала их, проверяя на прочность. Вроде достаточно крепкие.

Она свела запястья Сэнди вместе и стянула всеми тремя полосками. Проверила надежность узлов. Потом перекатила Сэнди на спину.

– Открой рот.

Та, наоборот, плотнее сжала губы. Пришлось Дженис зажать девочке нос. Сэнди извивалась и стонала, но, в конце концов, сдалась и разинула рот. Дженис запихнула туда марлевый тампон. Потом сорвала с живота еще одну клейкую повязку, захлестнула ею рот Сэнди и крепко пришлепнула концы к ее щекам.

– И чтоб без шума, – предупредила она. – Хоть звук услышу – вернусь и дух вышибу.

Стоны прекратились. Теперь Сэнди лишь громко сопела.

Дженис снова надела футболку и, накинув на плечо брюки, медленно поползла в сторону, ощупывая рукой ковер в поисках лампочки. Она нашла ее. Зазубренное стекло впилось в ладонь. Она осторожно подняла лампочку. Та валялась возле двери, примерно там, где они с Сэнди упали.

Она осторожно подошла к двери и подергала ручку. Та не шелохнулась. Сэнди не соврала, замок был заблокирован снаружи. Хотя Дженис была совершенно уверена, что ключ остался в коридоре, она все-таки потратила немало времени на поиски.

Наконец, она сдалась. Уселась возле двери, привалившись спиной к стене. Расправила брюки на коленях и положила на них лампочку. Потом нащупала банку, с которой Сэнди вошла в комнату. Банка была прохладной и довольно увесистой. Внутри что-то плескалось.

Похоже на содовую.

Она открыла рот и коснулась ее кончиком языка.

Сэнди здорово врезала ей этой банкой. Дженис, кстати, намеревалась сделать с первым же, кто войдет, то же самое.

Главное – не пить содержимое.

Она облизнула губы и принялась ждать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– А что, если поехать всем вместе, – сказала Нора, – и мы просто подождем вас в машине?

– Как по мне – нормалек, – сказал Джек.

Он задрал толстовку и засунул свой полуавтоматический «Кольт» 45 калибра под ремень джинсов.

– Думаю, будет лучше, – возразил Эйб, – если вы с Тайлер останетесь. Я пока не знаю, где мы поставим машину, но если мимо будут проходить копы и заметят, что вы кого-то ждете, они насторожатся.

– Да, – согласилась Тайлер. – Резонно.

– Почему бы вам не подождать нас в «Карьяж Хаусе»? – предложил Джек. – Закажете себе несколько коктейлей. А мы вернемся – моргнуть не успеете.

Эйб закончил складывать толстое синее одеяло со своей постели.

Джек накинул на плечо ремешок фотоаппарата Харди.

– Выходи, – сказал ему Эйб. – Я скоро догоню.

Как только они оказались одни, Тайлер шагнула в его объятия. Он осторожно положил руки ей на плечи.

– Просто постарайся как можно меньше об этом думать, – сказал он.

– О, конечно.

– Идите и выпейте пока с Норой по паре коктейлей. Заодно расскажешь ей о наших планах на завтра. Не успеете прикончить вторую порцию, как мы уже будем на пути назад.

– Хорошо бы.

– Будь уверена, – oн поцеловал Тайлер, и она неистово прижалась к нему. Его руки нежно скользнули ей под свитер, лаская ее теплую мягкую спину. – Как же я тебя люблю, – шепнул он.

– И я люблю тебя, Эйб.

Она посмотрела на него. Ее глаза блестели от слез.

– Не позволяй какому-нибудь парню себя отбить, пока меня не будет.

Она почти смогла улыбнуться.

Одарив ее последним коротким поцелуем, он разжал объятия, взял одеяло и открыл дверь. Джек стоял возле «Мустанга», положив руки на бедра Норы.

– Поехали, – сказал Эйб, открыл водительскую дверь, бросил одеяло на заднее сиденье и повернулся к Тайлер.

– Скоро увидимся, – сказал он.

Она кивнула и вытерла нос тыльной стороной ладони. Нора подошла к ней, и так они и стояли бок о бок: два темных силуэта, резко очерченных на фоне освещенного крыльца.

– Если через час не вернетесь, – сказала Нора, – мы вызовем морскую пехоту.

– Говно вопрос, – сказал Джек. – Мы и есть морская мехота.

Она показала ему большой палец, а Тайлер помахала рукой. Эйб завел двигатель и машина тронулась. Он открыл окно, помахал на прощание и включил фары, прежде чем вырулить на дорогу.

– Все будет хорошо, – сказал Джек.

– Жаль только, что мы не смогли сделать этого без ведома девчонок.

– Скажи спасибо нашему Гормачмошнику – это он поднял тему при них.

– Какой же он, все-таки, мудак.

– И очкун в придачу. Блин, да если б я вознамерился накатать об этом доме книгу, то хотел бы лично пробраться туда ночью и сам на все посмотреть. Прочувствовать атмосферу, понимаешь?

– Потом еще, наверное, захочет взять у нас интервью об этом, – сказал Эйб, выруливая налево.

– Захочет – еще накинем. Он сорит деньгами, будто конфетти, – Джек опустил окно и высунул локоть. – Еще проверить бы, не фальшивый ли чек.

– Не, тебя бы он надуть не посмел.

– Если завтра я не смогу обналичить его в банке, я этого Гормана из-под земли достану.

– А я насчет этого совершенно не переживаю.

– Лучше бы переживал. Половина же твоя.

– Я с тобой только за компанию.

– Хрена ли! Пятьдесят на пятьдесят.

– Просто купишь мне выпивку, когда вернемся в мотель, и считай, что мы квиты.

– За что я тебя люблю, так это за неприхотливость.

Как только они въехали в деловую часть города, Эйб слегка сбавил скорость. Кафе, в котором они обедали, все еще было открыто. Через дорогу от него располагался винный магазин, а в соседнем квартале – бар. Остальные заведения в городе закрылись на ночь. Не считая нескольких автомобилей и пикапов, припаркованных вдоль тротуара, дорога была пустынна.

– Кстати, – сказал Эйб, – как ты относишься к тому, чтобы взять завтра с собой девушек?

– Ты имеешь в виду, в Лоджию?

– Я имею в виду, в Лоджию.

– Ну так и лады!

– Возражений нет?

– Шутишь?

– Сегодня Тайлер пообещала поговорить об этом с Норой.

– Нора точно согласится. Она сохнет по моему телу. Да и можно ли ее винить?

– Я заметил.

Он рассмеялся:

– Серьезно? Как умудрился? Ну а ты с самого начала глаз не сводишь с Тайлер. И это у вас взаимно. Чувак, я видел, как вы друг на друга смотрите. Когда свадьба?

– Мы так далеко еще не зашли.

– Правда что ли? Вот так сюрприз.

– Я хочу провести с ней еще несколько дней, прежде чем…

– Понял, понял. Чтоб дать ей остыть. Только не выжидай слишком долго, иначе она сама тебе предложение сделает.

– Я буду только рад. А что насчет вас с Норой?

– Девчонка-то она охренительная, но об узах брака мне думать неохота. Черт, я и так уже с морской пехотой двенадцать лет женихался. Мне бы сейчас расслабиться, понимаешь? Но я, конечно, не против позависать с ней еще чуток. Сказать по-честному, мне ни с кем и никогда еще не было так здорово.

Эйб снизил скорость и посмотрел налево, когда они проезжали мимо Дома Зверя. Билетная будка была закрыта, за забором темнел газон.

– Выглядит пустым, – сказал он.

– Надеюсь, Бобо там.

– Я бы не надеялся.

Дорога, петляя, вела к лесистым холмам. Эйб убрал ногу с педали газа и, отыскав на обочине подходящее место, припарковался. Он погасил фары и выключил двигатель. В наступившей тишине Джек спросил:

– Думаешь, такая тварь и впрямь может существовать?

– Как Бобо?

– Да.

– Не очень-то верится. Но никогда не знаешь наверняка.

Он протянул руку, открыл бардачок и достал «Ruger Black Hawk» 44-го калибра. Оттуда же прихватил коробку патронов и кинул в карман нейлоновой ветровки. На полу под сиденьем он нащупал фонарик.

Они вышли из машины.

Эйб достал с заднего сиденья одеяло и сунул подмышку, потом затолкал револьвер под ремень джинсов сзади. Фонарик он держал в руке, но не включал.

Они пересекли дорогу, вышли в подлесок, перескочили через канаву и шли вверх по склону, пока дорога не скрылась из виду за деревьями. Тогда они двинулись вниз. Палая листва и хвоя громко хрустели под их ботинками.

Джек сказал полушепотом:

– Ты меня знаешь, я не суеверен.

– Если не считать кроличьей лапки, с которой ты не расставался во Вьетнаме.

– Не, это другое. Я хочу сказать, я, наверное, последний человек, который может поверить во всяких призраков, монстров и прочую хрень, верно?

– Как скажешь.

– Но понимаешь, этого Бобо якобы привезли с острова возле Австралии. Вот смотри, Австралия: там же целая куча животных, напоминающих шутку природы: кенгуру, валлаби, вомбаты, утконосы. Так кто сказал, что Фрэнков батяня не мог привезти оттуда какую-то невиданную тварь?

– Вполне мог.

– И у нас есть возможность это проверить.

– Мне бы хотелось.

– Надо попробовать поймать этого засранца.

– Надо попробовать войти, по-быстрому сделать фотки и вернуться к девчонкам. Не скажу за Нору, но Тайлер была на грани срыва.

– Гормачмошник платит тыщу баксов за пару фоток, прикинь, сколько отвалит за тушу? – Джек тихонько засмеялся. – Захочет, небось, набить из проклятой твари чучело… ну и хер с ним.

– А почему бы нам самим не сделать из зверя чучело и не поставить в вестибюле Лоджии? – предложил Эйб.

– Точно! Скажем, что это снежный человек.

– С другой стороны, Тайлер не одобрит.

– Видишь? Пожениться еще не успели, а ты уже подкаблучник.

Эйб пихнул его локтем. И тут, сквозь просвет между стоящими впереди деревьями, он увидел ограду Дома Зверя. Он указал направо, и они двинулись вдоль нее вверх по склону.

– Толканем труп Гормачмошнику, – прошептал Джек. – Деньги нам пригодятся. Как приедем в Лоджию – купим классную яхту.

– Заметано, – согласился Эйб. – Если, конечно, этот зверь существует, и если он нам покажется.

– Навряд ли – с нашим-то везением!

Дальше шли молча. Эйб по дороге внимательно изучал сам дом и его ограду. Двор выглядел пустынным. Темнели окна. Он был уверен, что находись внутри уборщик или сторож, хоть в одном бы, да горел свет.

– Если там окажется охранник, – сказал он, – все отменяем.

– Правильно, – согласился Джек.

– Но судя по прошлому лету, там ни сигнализации, ни охраны…

– Только зверь.

– Ну раз они до сих пор не заморачивались с охраной, влезем без проблем.

Наконец, склон пошел вниз, к оврагу. Спустившись, Эйб пригнулся, шмыгнул к заднему углу ограды и пошел вдоль него, наблюдая за дорогой, пока она окончательно не скрылась за домом. Глянув на Джека через плечо, он сказал:

– В случае, если нагрянут копы, пушки припрячем. Если не успеем смыться, пускай шьют взлом и незаконное вторжение. Это ерунда в сравнении с сопротивлением полиции и незаконными стволами.

– А потом заберем, – сказал Джек.

Эйб остановился неподалеку от центра забора и перекинул через пики одеяло. Оно беззвучно плюхнулось на траву с другой стороны.

– Будь осторожен с этими штуками, – сказал Джек. – Если напорешься – запоешь сопрано.

Они одновременно вскарабкались на ограду, ухватились за пики руками, аккуратно перекинули через них ноги и спрыгнули вниз. Подхватив с земли одеяло, Эйб бросился через двор, мимо беседки, призрачно белеющей в тени залитого лунным светом дома. Вместе со следующим по пятам Джеком он поднялся по ступеням крыльца.

Дощатый пол заскрипел под его весом, когда он осторожно направился к задней двери. Он заглянул в одну из ее стеклянных панелей. Не считая падавшего через окна лунного света, помещение было погружено во мрак. Он отошел в сторону.

– Это твоя игра, – прошептал он. – Хочешь сделать это сам?

Джек ударил в нижнюю правую панель локтем. Тишина взорвалась звоном разбитого стекла. Осколки с треском посыпались внутрь.

– До чего изящно, – сказал Эйб.

– Зато сработано по высшему разряду, – ответил Джек и сунулся было рукой в дыру.

– Погодь. Давай выждем пару минут, убедимся, что никто не слышал.

Эйб вглядывался в дверное окно, прислушиваясь. Свет в доме не зажегся, а слышал он лишь шелест ветра, стрекот сверчков, да пение какой-то ночной птицы. А еще – стук собственного сердца. Громкий и учащенный. Он облизнул губы. Желудок словно свернуло узлом, а мышцы ног слегка дрожали. Больше всего на свете он не любил ждать.

– Добро, – сказал он наконец.

Джек протянул руку через разбитую панель. Несколько секунд он шарил по двери, потом Эйб услышал сухой щелчок затвора. Джек убрал руку, повернул ручку и открыл дверь. Нижний край проскрежетал по битому стеклу. Джек протер ручку, удаляя отпечатки пальцев.

Эйб последовал за ним в комнату. Включив фонарик, провел лучом по шкафам, стойке с раковиной и старой дровяной печи.

– А кухню фоткать? – прошептал Джек.

– Давай начнем сверху, а затем спустимся вниз. Сфоткаешь перед уходом, если захочешь.

Эйб выключил фонарик и двинулся по коридору между лестницей и стеной. Остановившись в фойе, он взглянул на кабинет, прихожую и коридорчик, ведущий в сувенирную лавку. Всюду было темно и тихо.

Борясь с желанием взяться за перила, он начал подниматься по лестнице. Как ни старался он ступать мягко, каждая ступенька под его ногами скрипела и стонала. Если никто не слышал, как разбилось окно, убеждал он себя, то скрипа не услышат и подавно. И тут ему пришло в голову, что звон стекла очень даже могли услышать. Только вместо того, чтобы пойти и разобраться, оно решило устроить засаду.

Оно.

Здесь кроме нас – никого.

Добравшись до площадки, он посмотрел налево. Лунный свет падал в окно, заливая холл бледным сиянием. Ничто не двигалось. Правая часть коридора была полностью погружена во тьму. Он вспомнил, что окна в конце закрывает занавес вокруг экспозиции с Дженсоном.

– Давай начнем с детской, – сказал он. – Идем вперед.

Кивнув, Джек быстро пошел по коридору. Эйб шел за ним и видел, как друг отодвинул занавес, чтобы пройти. Занавес качнулся, и у Эйба возникло жуткое ощущение, что за ним кто-то есть. По коже побежали мурашки, и Эйб поспешно проскочил в зазор.

Обернулся через плечо. Штора все еще покачивалась, словно от ветра. Он переложил фонарик в левую руку, а правую сунул за спину и вытащил револьвер. Ореховая ручка тут же стала скользкой от пота, но вес оружия придавал уверенности. С пистолетом в руке он вошел в спальню.

Он толкнул дверь локтем. Та закрылась не до конца, поэтому он уперся в нее задом, и замок щелкнул, встав на место.

Джек нащупал шнур и потянул. Шторы раздвинулись.

– Постарайся все сделать по-быстрому, – прошептал Эйб.

Он убрал фонарик в карман ветровки и сунул револьвер в передний карман джинсов.

В комнате было два окна: первое выходило на городскую улицу, второе – на задний двор и холмы. Перешагнув через восковые фигуры убитых сыновей Лили Торн, Эйб поспешил к дальнему и посмотрел на крыши домов по Фронт-Стрит. Одинокий автомобиль ехал на север. Он развернул одеяло и прикрыл окно.

– Отлично, – сказал он и закрыл глаза.

Даже сквозь веки он почувствовал яркую вспышку и услышал гул автоматической смены кадра.

– Улыбочку, мальчики, – прошептал Джек и сделал еще один снимок. Затем еще один. – Готово, – сказал он.

Эйб закинул одеяло на плечо, вытащил свой револьвер и подошел к двери, в то время, как Джек закрывал шторы. Поняв, что сейчас ему придется открывать дверь, он пожалел о том, что закрыл ее. Ладонь, которой он держался за ручку, задрожала.

Успокойся, – сказал он себе.

Затем крепче сжал револьвер и дернул ручку.

Когда из коридора на него никто не кинулся, он с дрожью выдохнул. Поднял взведенный револьвер и вышел в коридор.

– Отпечатки пальцев! – послышался сзади жизнерадостный голос Джека – как показалось Эйбу, чересчур громкий. – Пойду сотру.

Эйб услышал, как загремела ручка. Затем Джек прошел мимо него, пересек холл и подошел к запертой двери в детскую. Подергал ручку.

– Как у тебя со взломом замков? – спросил он.

– Забудь об этом, – ответил ему Эйб.

– Я мог бы ее выбить.

– Да сфоткай закрытую дверь. А Харди какую-нибудь таинственную подпись придумает. Погоди, окно прикрою, – он вновь убрал револьвер в карман и направился в конец коридора.

Прижав к окну одеяло, он зажмурился и подождал, пока Джек сделает снимок. Затем снова накинул одеяло на плечо и обернулся.

Джека не было.

Занавес вокруг экспозиции с Дженсоном слегка покачивался.

У Эйба свело желудок.

– Джек? – позвал он.

Ответа не последовало.

Он вслушивался, пытаясь уловить звуки борьбы, но слышал лишь стук собственного сердца.

Он быстрыми шагами подошел к занавесу. Стараясь не выдавать голосом тревоги, спросил:

– Джек, ты где?

Взметнулся нижний край шторы. Эйб судорожно взвел курок. Высокая темная фигура поднялась из-за занавеса.

– Что случилось? – спросил Джек.

– Ты что, специально решил меня напугать?

Джек рассмеялся:

– Вот не думал, что ты такой пугливый.

Он поднял занавес, пропуская внутрь Эйба.

– Давай просто будем держаться вместе. Я не смогу прикрыть твою задницу, если не буду ее видеть.

Джек отпустил занавес.

Эйб достал фонарик и включил его. Со всех сторон их окружала красная ткань. Воздух казался тяжелым и теплым, и в этой отгороженной части коридора Эйб почему-то чувствовал себя особенно уязвимым.

Джек шагнул назад, задев спиной занавес, и поднес фотоаппарат к глазам.

– Секундочку.

– Что?

Эйб направил луч на восковую фигуру Дэна Дженсона. Тело лежало на спине возле фигур Зиглера с сыном, горло разворочено, глаза блестят на свету.

– Он не должен попасть в кадр, – сказал Эйб.

Джек кивнул:

– Да. Я должен был об этом подумать.

Нагнувшись, Эйб схватил фигуру за лодыжку и выволок сквозь щель между занавесками. Выключил фонарик, выпрямился, посмотрел в темную глубину коридора. Глубоко вздохнул. Прохладный воздух показался ему невероятно свежим.

У него за спиной сверкнула вспышка. Щелчок. Он услышал гул камеры. Затем шаги Джека, выбирающего новый ракурс, и еще один щелчок.

Он вспомнил, как ахнула Тайлер, как все краски схлынули с ее лица, как закатились ее глаза и подломились колени. Он вновь ощутил ее вес, когда подхватил ее. Он вспомнил ее отсутствующий взгляд потом, как спустившись по лестнице, она бросилась на улицу, и ее вырвало.

Он занес ногу. Он с силой обрушил ее на лицо манекена, чувствуя, как проминается и крошится под ногой воск.

Тут подоспел Джек:

– Боже правый! Ты что?

– Что нужно, – сказал Эйб, и еще раз припечатал голову ногой. – Пускай проклятые туристы глазеют на кого-нибудь другого.

Закончив, он посветил вниз. От головы практически ничего не осталось, кроме каши из воска, искусственных волос и двух разбитых стеклянных глаз.

Он выключил фонарик.

– Давай поскорее закончим со всем этим, – сказал он. – Девочки уже заждались.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Воля Дженис оказалась бессильна против банки газировки. Она залпом проглотила половину. Оставшуюся часть пила медленными глотками, смакуя прохладную сладость. Пила, чувствуя себя виноватой. Полная банка могла бы послужить неплохим оружием. Но она нашла себе оправдание: жажда сводила с ума, а питье придало сил, необходимых для побега, да и рук у нее всего две. Одну она использует для ударов лампочкой, а другой – пихнет в лицо вошедшему штаны Сэнди.

Кем бы этот вошедший не оказался.

Конечно, она могла бы использовать вместо штанов и банку. Ею можно было бы здорово треснуть вошедшего по башке. Но штаны казались надежнее. С их помощью она сможет выиграть какое-то время, ослепив и ошарашив противника.

Когда в рот упала последняя капля, она задумалась, правильный ли сделала выбор. Впрочем, беспокоиться об этом уже поздно.

Она крепко сжала в руке банку, и та с треском смялась, оцарапав ладонь. Она ощупала ее поверхность кончиками пальцев и обнаружила, что в одном из уголков алюминий сломался, образовав острые края. Схватив банку обеими руками за верхний и нижний концы, она принялась сгибать ее взад-вперед, пока та не переломилась пополам. Она прижала края каждой половинки к обнаженным бедрам. Острющие!

Едва она задумалась, как использовать это новое оружие, в коридоре послышался тихий скрип. Сердце бешено заколотилось. Ей захотелось проверить Сэнди, убедиться, что девочка по-прежнему лежит связанная с кляпом во рту, но времени уже не было.

Она зажала патрон лампочки между губ. На вкус тот оказался горьковатым. Присев на колени, она закинула штаны на спину так, чтобы штанины лежали на правом плече, после чего сжала в каждой руке по половине банки, острыми краями наружу.

Из коридора доносились медленные шаги. Стук обуви по деревянному полу. Обуви.

Значит, идет человек. Слава тебе, Господи.

Она прижалась к стене. Сердце неистово колотилось. Она отступила от двери на пару шагов.

Шаги остановились. Она услышала тихое «Хм?», а следом – шорох сминаемой бумаги.

Пакет с едой, который выронила Сэнди.

С тихим скрежетом ключ вошел в замок. Загремела ручка. Дверь приоткрылась. В льющемся из коридора голубом свете Дженис увидела на ручке руку. Предплечье. Через мгновение грузная тетка протиснулась в проем и принялась вглядываться в темноту.

– Сэнди? – спросила она.

Это прозвучало скорее, как «Зэнди». Голос был хриплый, незнакомый. Кем бы ни была вошедшая – это точно не Мэгги Катч. Сэнди упоминала еще одну женщину, Агнес.

– Зэнди, а чего такая темень?

Дверь еще чуть-чуть приоткрылась. Агнес шагнула в комнату и слегка наклонилась, пытаясь хоть что-то разглядеть.

– Че-его тут тва-арится-то? – спросила она.

Голос ее звучал скорее смущенно, чем встревожено. Она наклонилась ниже и уперлась рукою в колено. В другой руке болтался бумажный пакет.

Сэнди закряхтела.

Агнес резко распрямилась.

Дженис молча накинулась на нее и ударила половинками металлической банки по щекам. Рев боли разорвал тишину. Агнес схватилась за лицо и обернулась. Дженис выдернула одну половину банки из ее щеки и полоснула по тыльной стороне ладони. Завывая, Агнес потянулась вперед и, выбив у Дженис одну из половинок, облапила ее обеими руками. От нее несло гнилью и кислятиной. Тело ее было горячим, а одежда влажной.

У нее перехватило дух, когда Дженис врезала ей коленом в живот. Хватка ослабла. Дженис снова вбила колено в мягкое пузо. Агнес согнулась пополам, угодив лицом в лампочку, которую Дженис сжимала в зубах. Заверещав, женщина рухнула на колени.

Дженис отскочила от нее.

Дверь все еще была открыта.

Она бросилась к двери и выглянула в коридор – никого. Выскочив в коридор, захлопнула дверь и тут же выдернула из замка ключ. Сэнди сказала, что входную дверь этим ключом не открыть, но какое может быть доверие к Сэнди?

Сразу за дверью ее темницы коридор заканчивался тупиком. Вдоль стен было еще несколько дверей. В основном – закрытых. В дальнем конце коридора виднелись перила лестницы, ведущей вниз. Дженис достала лампочку изо рта и затрусила к лестнице. Она была совершенно уверена, что на этом этаже больше нет ни души. Иначе бы кто-нибудь наверняка отреагировал на этот переполох.