Текст книги "Дьявол сказал "бах" (ЛП)"

Автор книги: Ричард Кадри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Профессиональные дьяволопоклонники – те же фрики Dungeons & Dragons, которые так и не повзрослели и всё ещё верят, что если бы у них была хотя бы одна суперспособность, то они были бы красавицами бала, либо королями бала. С одной стороны, мне хочется послать им Федексом горячий шоколад и стопку книг по саморазвитию. А с другой стороны, хочется безжалостно использовать их для всего, что смогу выжать из их тушек с рабочими задницами. Может быть, когда у меня будет больше времени, я поиграю в доктора Фила[158]158
  Американское ток-шоу, созданное Опрой Уинфри и ведущим Филом Макгроу. После выступлений Макгроу на Шоу Опры Уинфри доктор Фил дебютировал 16 сентября 2002 года. В обоих шоу Макгроу даёт советы в форме «жизненных стратегий», основываясь на своём жизненном опыте клинического и судебного психолога.


[Закрыть] и заставлю их честно проанализировать свои коллективные психозы. Однако прямо сейчас у меня плотный график, и у меня нет времени на чай и сострадание. Возможно лучшее, что я могу сделать, – это показать им, что на самом деле представляет из себя Ад. Заставить их скопировать весь Оксфордский словарь английского языка на карточки 7x12 см. Проштамповать. Проставить дату. Поместить каждое слово в отдельную папку и сшить их. Затем достать все слова, сжечь, и начать заново. Заниматься этим, пока я не скажу «стоп», чего я, конечно, никогда не сделаю. Они переведут все чернила в мире и всю бумагу в западном полушарии. Некоторые покромсают себе запястья тысячью бумажных порезов. Другие заработают рак от испарений чернил, либо ослепнут от сканера. Добро пожаловать в Ад. Это в точности как в старшей школе, только больше скуки и кишок.

Я не знаю, Самаэль поместил их сюда или отель, но шкаф в спальне полон костюмов, дорогих рубашек и обуви. Я бросаю на кровать свою изодранную рубашку и выбираю фиолетовую, настолько тёмную, что почти чёрную. Самаэль носил подобные рубашки, потому что их цвет скрывал сочащуюся из старой раны кровь. Греки и римляне считали его цветом величия, и конечно это не льстило тщеславию Самаэля. Нет. Ни капельки.

Кто-то стучит в дедушкины часы. Травен ставит тарелку на стол. Он выглядит так, будто ждёт, что из часов явятся семь последних бедствий.

Входят три человека. Троица. Молись за нас, грешных, сейчас и в час нашей скуки. Здесь Аманда Фишер, великосветская малышка с лицом юной женщины и руками старой карги. Пластическая хирургия или худу? Можно только гадать. С ней мужчина примерно её возраста с портфелем в руках. Он лысеет и, по-видимому, компенсирует это, отращивая густые бакенбарды. Он выглядит как её муж. Возможно, качок или стареющий скинхед. Третий – темноволосый молодой парень с банальным смазливым личиком и так безупречно одетый в «Хьюго Босс», что, наверное, на память может цитировать старые номера GQ. Все трое густо покрыты чёрными знаками греха, словно пробирались сюда по одному из туннелей Черри Мун.

Разочарование на их лицах впечатляет. Самаэль – красавчик Рудольф Валентино[159]159
  Рудольф Валентино (1895–1926) – американский киноактёр итальянского происхождения, секс-символ эпохи немого кино.


[Закрыть]. При виде моей покрытой шрамами рожи им кажется, что они ошиблись номером. Возможно, прошли не через те волшебные часы.

– Привет, – говорит Аманда, – Мы здесь, чтобы встретиться с нашим хозяином, Люцифером.

– Ты на него смотришь, Бренда Старр[160]160
  Героиня одноимённого фильма. Молодой талантливый художник создаёт комикс о красивой девушке Бренде Старр для одного из журналов. Бренда оживает в комиксе и видит, насколько она недооценена своим создателем. Поэтому она решает уйти из комикса в настоящую жизнь.


[Закрыть].

– Я видела тебя раньше. Ты его телохранитель.

Я откусываю кусочек рёбрышка и слизываю с пальцев соус барбекю.

– Ты полагаешь, у Люцифера есть доступ только к одному телу? Посмотри мне в глаза. Разве ты не чувствуешь мою силу, славу и всё то прочее дерьмо, от которого кончает твоя тусовка?

– Ты знаешь, с кем разговариваешь? Следи за языком, – произносят бакенбарды. У него ярко выраженный британский акцент. Из тех, которые говорят: «Я за всю свою жизнь ни разу не открывал сам себе дверь».

– Какое мне дело до того, кто она, раз она не знает, кто я? Тот факт, что я здесь со множеством вкусных закусок ни о чём вам не говорит?

– Говорит, – отвечают бакенбарды. – Что ты достаточно умный самозванец, чтобы одурачить отель. Но тебе не одурачить нас.

– Что он здесь делает? – пищит красавчик.

Он указывает на Травена.

– От него так и разит Богом.

– Он мой коллега. Если это проблема, вы все можете спуститься головой вперёд по шахте лифта.

– Вот и доказательство, да, Аманда?

Она кивает.

– Грубая угроза недостойна нашего повелителя. Мы уходим.

Они направляются к двери, когда Травен спрашивает:

– На ком из них меньше всего греха?.

Все трое останавливаются и оборачиваются, словно сомнения в их преданности греху – это оскорбление.

Я оглядываю их.

– Малыш.

Травен подходит к нему и кладёт руку на плечо парня.

– Как тебя зовут, сынок?

Парень отшатывается от него.

– Люк.

– Ты хочешь попасть в Ад, Люк?

Люк в поисках помощи смотрит на остальных. Бакенбарды делает пару шагов в их сторону, но останавливается, когда брошенный мной ему под ноги нож с металлическим «памм» вонзается в кафельный пол.

– Ты хочешь попасть в Ад? – спрашивает Травен.

Люк засовывает руки в карманы пиджака. Выпрямляется, стараясь выглядеть вызывающе.

– Чтобы вечно быть с Лордом Люцифером? Да. Конечно.

– Я прямо сейчас могу помочь тебе с этим.

Травен так сильно толкает Люка к стене, что его голова отскакивает от мрамора. Когда парень открывает рот, чтобы закричать, Травен не даёт тому закрыться и наклоняется, словно собирается поцеловать его. Люк пятится назад, но отступать некуда. Изо рта Травена в рот Люка перетекает чёрный туман. Лёгкий ветерок с пылью. Влажный маслянистый поток жидкости. Жужжащие твари, похожие на микроскопических ос. Пахнет палёными перьями и прогорклым луком. Лицо парня темнеет от греха, пока не становится чёрным, как у Манимала Майка. Когда Травен делает шаг назад, Люк падает на пол, кашляя и пуская слюни на свои дизайнерские лацканы. Аманда и Бакенбарды бросаются к нему.

Травен смотрит на Люка сверху вниз и говорит: «Ты думал, проклятие будет лёгким?».

– Что ты сделал с моим сыном? – кричит Аманда.

– Проклял его на веки вечные. Не так ли, Люцифер?

– Находящийся здесь отец поставил ему клизму из чёрной кармы. Люк нафарширован грехом больше, чем вся НБА.

Я опускаюсь на колени и приподнимаю веки Люка, чтобы взглянуть на его зрачки. Они размером с остриё булавки. Едва различимы.

– Вы понимаете, что в Даунтауне существуют традиции и процедуры? Полагаю, что для настолько раздутого от греха, я мало что могу для него сделать. В конечном итоге он окажется в шлюпке на огненной реке. Или в Пещере Презренных, с острыми как бритва кристаллами и плотоядными пауками. Как полагаете, Мамочка, что он предпочёл бы?

Бакенбарды смотрят на парня. Достает серебряную монету и кладут на язык парня. По её аверсу расползается чёрное пятно. За считанные секунды она приобретает вид столетней. Он глядит на Аманду.

– Он говорит правду. Я никогда прежде не видел столько греха в одном теле.

Он поворачивается ко мне и склоняет голову.

– Простите нас, Люцифер. Ваш внешний вид сделал нас слепыми, и мы не смогли разглядеть настоящего вас.

– У вас будет уйма времени полировать носом мне задницу в Даунтауне. Сейчас же я хочу получить ответы на свои вопросы.

– А мой сын? – спрашивает Аманда.

– Ответьте на мои вопросы, и я посмотрю, что смогу сделать для Маленького Лорда Долбоёба.

– Хвала вам, милорд.

– Он хочет, чтобы к нему обращались только как к Люциферу, – говорит Бакенбардам Аманда.

– Простите меня.

Люк открывает глаза и пытается оттолкнуть Аманду, но он слишком слаб. Она с Бакенбардами помогают ему добраться до дивана и оставляют его обмякшим, словно медуза, в кресле-качалке.

– Вы спрашивали о Голубых Небесах, – говорят Бакенбарды.

Он достаёт из внутреннего кармана пиджака клочок бумаги.

– У этого места много названий, но настоящее переводится приблизительно как «Дневной». Оно не существует в каком-либо определённом месте. Оно существует во времени. Говорят, что в 1582 году, когда папа Григорий перешёл со старого юлианского на христианский календарь, были потеряны пятнадцать дней. Эти пятнадцать дней, существующие вне нашего пространства и времени, и являются тем самым Дневным. Голубыми Небесами.

– И как туда попасть?

– Я не смог этого выяснить, Люцифер.

– Не очень хорошее начало, Лемми[161]161
  Лемми (1945–2015) – британский рок-музыкант, основатель и бессменный участник рок-группы Mot?rhead. Его сценический имидж и грубый голос сделали музыканта одной из самых узнаваемых культовых личностей рока. Обладатель пышных бакенбард.


[Закрыть]. Как насчёт той маленькой девочки?

Аманда касается тыльной стороной руки лба Люка. Откидывает назад прядь волос, упавшую ему на лицо.

– У нас нет её истинного имени, но мы полагаем, что её живым воплощением был ребёнок, известный как Мадридский Бесёнок. На самом деле она жила в Сангре-де-Сан-Жоан, торговой деревне за пределами города. История гласит, что она убивала и калечила странников на близлежащей дороге. Когда люди перестали по ней путешествовать, она убила жителей близлежащего городка. Когда для защиты призвали священников и охотников на волков, она убила их и ополчилась на свой народ. После того, как она убила и искалечила половину деревни, людям удалось загнать её в угол сарая и запереть там. Они сожгли её заживо. Когда нашли её тело, священник расчленил его вплоть до отдельных костей. Они верили, что если оставить тела, в которые вселились злые духи, целыми, то они смогут вернуться к жизни. В теле ребёнка двести восемь костей. Они похоронили каждую в отдельной могиле. Тело Мадридского Бесёнка заняло целое кладбище. Больше там никого и никогда не хоронили, и это место остаётся неосвящённым.

– То есть, типичная девушка из Долины[162]162
  Девушка из долины – социально-экономический, лингвистический и молодёжный субкультурный стереотип и типичный персонаж, возникший в 1980-х годах: любая материалистичная молодая женщина из высшего среднего класса из пригородных сообществ Лос-Анджелеса в долине Сан-Фернандо.


[Закрыть].

Никто не смеётся. Даже Травен не одаривает меня вежливой улыбкой. Стариканы.

– Вы когда-нибудь слышали о том, что называется Комрама Ом Йа.

– Нет, – отвечает Аманда.

– Как насчёт тебя, Россомаха?

Бакенбарды качают головой.

– Мне жаль, Люцифер.

Я подхожу к шведскому столу и беру кусок румаки[163]163
  Закуска, которую готовят из кусочков мяса или морепродуктов (куриной грудки, печёнки, креветок), обёрнутых полоской бекона.


[Закрыть]. Поднимаю его высоко, чтобы все видели.

– Налетайте. Здесь хватит на всех.

Аманда бросает взгляд на Люка.

– Благодарю, но нет.

Я откусываю румаки и говорю с набитым ртом.

– Как насчёт вас, Отец? У вас только что была тренировка.

Травен подходит, наливает минеральной воды и садится у окна.

– Вы слышали когда-нибудь о парне по имени Тедди Остерберг? – спрашиваю я.

Аманда светлеет.

– Да. Тедди часть нашей семьи. То есть, он является частью твоей церкви в Лос-Анджелесе. Не слишком рьяный, но его семья чтит тебя уже три поколения.

– Как насчёт короля Каира? Кто-нибудь из вас знает его?

Люк перекатывается в своём кресле и дрыгает ногами, пытаясь поставить их ровно на пол.

– Каир, – говорит он.

Конечно, этот маленький говнюк его знает. Богатые детишки вроде него обожают якшаться с преступниками. Посещение трущоб для богатеев, это как НАСКАР для любителей жевательного табака.

– Напиши его адрес и номер телефона.

Люк достаёт телефон из внутреннего кармана пиджака. Неуклюже вертит в руках и роняет. Садится ровно и охлопывает карманы в поисках бумаги и ручки. Я выхватываю телефон из его руки и набираю в адресной книге «КОРОЛЬ КАИР». На экране появляется телефонный номер и адрес. Я переписываю их на бланк гостиницы. Бросаю телефон Люку на колени. Он приходит в себя. Всё такой же обсидианово-чёрный. Всё так же заилен грехом.

– Аманда, Тедди знает, кто такой мистер Макхит?

– Я так не думаю, Люцифер.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты сказала Тедди, что мистер Макхит, важная шишка из загородного храма, хочет с ним встретиться, но больше ничего не говори ему обо мне.

– Вам следует знать, что Тедди всегда был немного затворником, и стал ещё большим с тех пор, как его ограбили на улице несколько месяцев назад. Он практически ни с кем не встречается.

– Я обещаю не прикасаться к его игрушкам. Аманда, ты позвонишь ему ради меня?

– Да, Люцифер.

Она улыбается. Наконец-то она может что-то сделать без полной комнаты приспешников.

– Отлично. Ладно. Думаю, на данный момент мы здесь закончили.

– Люцифер, как насчёт Люка? – спрашивает Аманда.

– А что насчёт него? С ним всё будет в порядке.

– А как насчёт его души? После всего, что он сделал во имя тебя, несправедливо, что он должен подвергаться пыткам в Аду, а не стоять подле тебя.

– Какая часть моего резюме навела вас на мысль о моей справедливости?

– Пожалуйста, – умоляет Аманда.

Она закрывает рот руками из-за того, что осмелилась просить Люцифера об одолжении. Я киваю на принесённый бакенбардами атташе-кейс.

– Это оружие?

– Да, – отвечает он.

– Патроны вы тоже принесли?

– Конечно.

Я подхожу к столу и наливаю два стакана Царской водки. Один ставлю на стол, а тот, что поменьше, даю Люку. Он делает глоток и сплёвывает, словно набрал полный рот горячих углей. Он не в восторге, но может стоять, и его зрачки расширились примерно до нормального размера.

– Вот что я вам скажу, – говорю я, – Оставляйте пистолеты, узнайте всё, что сможете о Комраме Ом Йа, и уёбывайте отсюда. Я посмотрю, что смогу сделать, чтобы держать Богатенького Ричи подальше от мясорубки Даунтауна.

– Благодарю тебя, – говорит Аманда, хватая мою руку.

Я отдёргиваю её, когда она подносит её ко рту, словно собирается поцеловать. Она помогает Люку добраться до обратной стороны часов. Бакенбарды, уходя, отвешивают несколько небольших поклонов.

– Хвала тебе, Люцифер.

Я закрываю за ними дверь, беру атташе-кейс и подхожу туда, где сидит Травен. Открываю замки.

– Это то, на что ты надеялся? – спрашивает Травен.

– О, да.

Содержимое кейса слегка напоминает буфет. Настоящий шведский стол огневой мощи. Качественный набор. Не такой роскошный, как я боялся. Здесь есть серебристый «Зиг-Зауэр».45[164]164
  .45 (11,43 мм) – «национальный» калибр США, самый распространённый на Диком Западе.


[Закрыть] и маленький специальный «Дерринджер».38[165]165
  9 миллиметров.


[Закрыть]. Неплохой пистолет, чтобы носить в кармане, когда ты слегка нетрезв. Здесь также «Дезерт Игл».50[166]166
  12,7 миллиметров.


[Закрыть], пистолет, который я ненавижу даже сильнее «Глока». Этот пистолет вы видите в фильмах, потому что он большой, как ножка индейки, и сверкающий, как отполированный до зеркального блеска серебряный доллар. При виде его мы должны восхищаться обладающим им парнем, потому что тот может обращаться с чем-то столь мужественным и мощным. А о чём нам следует думать, так это о том, что, если только он не охотится на китов, единственная причина зачем кому-либо нужна пушка такого размера заключается в том, что он ни черта не умеет целиться, так что ему приходится проделывать повсюду дыры размером с мусорное ведро, в надежде попасть во что-то важное. Я откладываю «Дезерт Игл» в сторону.

Здесь есть совершенно непрактичный, но душевный пистолет «кобылья нога».40[167]167
  Такое имя было дано заказной укороченной винтовке персонажа, исполненного знаменитым американским актером Стивом МакКуином из американского телесериала «Разыскивается: живой или мертвый». Калибр 10 мм.


[Закрыть]. Он напоминает укороченную винтовку с затвором, управляемым рычагом для подачи патрона перед каждым выстрелом. Не знаю, буду ли я носить его с собой, но несомненно оставлю себе. Последний пистолет – складной 9-мм «Свисс». Это самая яркая штучка в кейсе, но всё же не особо практичная. В закрытом виде выглядит как чёрная коробка для ланча, но нажимаешь на кнопку, и пружинный механизм раскрывает его, превращая в 9-мм пистолет с винтовочным прикладом. Кэнди бы умерла и отправилась на Небеса, в Хьюстон и обратно, если бы я дал его ей. Возможно, я так и сделаю, но не уверен, что собираюсь дать ей патроны. Ей может слишком понравиться звук «бах-бах», чтобы доверить. Я возьму Кэнди на стрельбы и посмотрю, как всё пройдёт.

Я достаю «Глок» из сумки и кладу на стол к остальным пистолетам.

– Хотите пистолет, Отец? Настали неспокойные времена.

– Мы всегда живём в неспокойные времена. Вот зачем нам религия.

– Для этого? А я думал для того, чтобы я мог избавиться от всей мелочи, что мне надавали на этой неделе.

– У тебя очень практичный взгляд на божественное.

– Я видел, как делают колбасу.

Травен берёт «Зиг», взвешивает в руки и осторожно кладёт на стол.

– Этого мальчика действительно станут пытать в Аду?

Я пожимаю плечами.

– Я просто давал им пищу для размышлений. Я могу отправить любого куда захочу. И не надо слишком горевать о парне. В Даунтауне всем хреново. Даже Люциферу. Я когда-нибудь расскажу тебе о своём повторяющемся ночном кошмаре о потерянном-тонер-картридже.

Травен небольшими глотками пьёт минеральную воду. Наверное, мне не следовало говорить последнюю часть. Я снова напугал бедолагу.

– Полагаю, я наконец-то увидел знаменитую Виа Долороза.

– Да. После того, как ты вернулся в Ад, я решил, что не могу просто читать обо всех этих тайных знаниях и ничего с этим не делать. Мне нужно было действовать. Мне нужно было научиться ими пользоваться. Как, по-твоему, я это сделал?

– Ты здорово напугал этих дьяволопоклонников, так что хороший выбор способа устрашения. Просто не пробуй его на громящих автозаправку наркошах. Для них он немного медленный.

Травен улыбается своей усталой улыбкой.

– Я запомню это.

– Откуда такой милый учёный, как ты, черпает сведения о вещах, подобных Долорозе?

Он медлит. Проводит рукой по волосам.

– Я нашёл это в книге шестнадцатого века по мрачной магии

Я киваю.

– Ты же знаешь, что это незаконно, верно? Ты преступник. Джесси Джеймс[168]168
  Джесси Вудсон Джеймс (1847–1882) – американский преступник XIX века. Нередко в литературе изображается как своего рода Робин Гуд Дикого Запада, грабивший федеральные банки и компании в пользу бедных и в отместку за поражение Юга в Гражданской войне.


[Закрыть] в «собачьем ошейнике»[169]169
  Жаргонное название воротника епископальных священников.


[Закрыть].

– Благодарю, – говорит он. – Что теперь собираешься делать?

Хотел бы я, чтобы у меня был «Веритас». Он помог бы мне ответить на этот вопрос. Бакенбарды оставил свою потускневшую серебряную монету на кофейном столике. Я поднимаю её своей рукой Кисси.

– Ты поможешь мне принять решение. Убить Короля Каира или поговорить с Тедди Остербергом о девочке и святоше Джеймсе?

Я подбрасываю монету высоко в воздух.

– Выбирай, Отец.

– Орёл, – произносит он.

– Вечный оптимист.

Монета падает на пол, и я наступаю на неё ботинком.

Орёл.

– Ты победил. Что выбираешь?

– Иди поговори с Тедди Остербергом.

Я возвращаюсь к шведскому столу.

– Тебе было всё равно, второй вариант, не так ли? Ты просто не хочешь облегчить мне задачу убить Каира?

Он пожимает плечами.

– Хоть и проклятому, мне всё ещё трудно смириться с убийством.

– Как я и сказал, ты не можешь не быть хорошим парнем.

– Пока нет.

Интересно, Самаэль не оставил внизу «Проклятий»?

– У тебя ведь нет случайно с собой сигареты?

Травен качает головой.

– Я не курю.

– Я надеялся, что ты начал.

Я возвращаюсь к еде и беру Царскую водку. Ставлю обратно и наливаю себе чёрный кофе.

– Увидеть твой мир. Это пугающе, но захватывающе, – говорит Травен.

– Спасибо, но, по правде говоря, я бы предпочёл, чтобы ты расшифровал книги. Мне нужна информация от того, кому я могу доверять. Есть ли путь в Голубые Небеса? И что такое Комрама Ом Йа? Я знаю, что это оружие, и Аэлита хочет завладеть им. Но это всё. Может, ты сможешь выяснить, зачем.

– Если ты полагаешь, что так от меня будет больше всего пользы.

Я подхожу к окну и смотрю в направлении знака Голливуд. Потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что я дома.

– Эй, Отец. Это у меня глюки, или небо позеленело?

Травен подходит к окну.

– Когда это случилось?

– Не знаю. Что за грёбаный яд извергает этот город, чтобы окрасить всё небо в другой цвет?

– Я слышал странную историю по радио по пути сюда. Сказали, что остров Каталина исчез. Землетрясения не было, так что он не затонул. Он просто исчез. И все на нём. Почти четыре тысячи душ пропали без вести.

Призраки-убийцы и пропадающие острова. Звучит ужасно похоже на Аэлиту, но какой прок в уничтожении туристов? Это нисколько не приближает её к тому, чтобы пришить Бога. Разве что только Он под вымышленным именем проводит отпуск у побережья Лос-Анджелеса. Есть у Бога тайная яхта, полная купающихся красавиц?

Забавная мысль, но не думаю, что мистер Мунинн любитель загорать.

Я еду на адском байке по шоссе Тихоокеанского Побережья в холмы над Малибу. Полагаю, что с небом цвета Гамби[170]170
  Персонаж одноимённого телевизионного шоу. Представляет собой человекоподобную зелёную пластилиновую куклу.


[Закрыть] и радио-небылицами о Каталине как о новой Атлантиде, никто не обратит внимания на мой байк. У Манимала Майка есть автомастерская. Спрошу его, не сможет ли он снабдить меня набором номерных знаков. Эти нарисованные фломастером на картоне убедительны только в том случае, если на них на самом деле не смотреть.

Когда я забираюсь на гребень холма, у меня звонит телефон. Я паркую байк и отвечаю. Это Кэнди.

– Чёрт побери. Откуда эти фотки?

– Моя новая берлога. Я решил, что раз уж мне суждено быть Люцифером, то следует жить как он.

– Могу я приехать и взглянуть?

– Позже. Я сейчас в Малибу, навещаю парня, который коллекционирует трупы, как другие коллекционируют комиксы.

– Вы знаете самых интересных людей, мистер Макхит. Позвони, когда вернёшься. Я хочу приехать и сломать что-нибудь из твоих новых вещей.

– Думаю, я смогу выкроить на тебя время. Не ешь перед тем, как приехать. У меня достаточно еды, чтобы накормить крестовые походы.

– До встречи, Брюс Уэйн[171]171
  Бэтмен.


[Закрыть].

– До встречи, майор Кусанаги[172]172
  Главная героиня научно-фантастической киберпанк-манги «Призрак в доспехах». Киборг, работающий в МВД Японии.


[Закрыть].

Резиденция Тедди Остерберга представляет собой утопающее в зелени поместье в самой высокой точке холмов Малибу. Летом эта область любит сохнуть и гореть, даже когда ещё не становится коричневой. Можно утверждать, что в поместье Тедди сто лет не разводили даже костра. Требуется много денег и людских ресурсов, чтобы круглый год поддерживать такую пышную зелень. Многовато компании для отшельника.

Дом представляет собой готическую громаду начала XX века. Больше напоминает банк, чем жилой дом, но с видом на Западный Лос-Анджелес в одну сторону и практически на Японию в другую. На круговой подъездной дорожке стоит белый «Роллс-Ройс Фантом» с откидным верхом. Я стучу в дверь. Несколько секунд спустя слышу шаги, и дверь открывается.

Я тотчас его узнаю. Тедди – тот штатский в синоде в классном костюме и с маникюром от Микеланджело. Он тёмный от знаков греха, но происходит из «старых денег», так что, скорее всего, уже родился запятнанным, и с тех пор поднабрался ещё.

Я оборачиваюсь и указываю вверх.

– Мистер Остерберг, вам не кажется, что небо зелёное?

– Гм-м, – произносит он как парень, видавший гораздо более странные вещи. – Определённо, так и есть. Должно быть, вы мистер Макхит. Пожалуйста зовите меня Тедди.

Он протягивает руку, и я пожимаю её. Дверь открыта ровно настолько, чтобы он мог стоять в проёме, так что я протискиваюсь мимо него и захожу внутрь. Моё раздражение сменяется злостью оттого, что Травен послал меня сюда вместо того, чтобы отправиться за Королём Каиром, и я приготовился выместить её на Тедди. Он не говорит ничего, когда я вхожу внутрь. Просто с минуту стоит у двери, и затем закрывает её, запирая нас в большом фойе, тихом, как могила, и чистым, как операционная.

– Я был удивлён, увидев, что ты сам открыл дверь. У обитателей Малибу обычно есть безработные актёры второго плана, стоящие весь день по стойке смирно, в надежде, что кто-нибудь подъедет по дорожке.

– Уверен, что у некоторых так и есть, но я не держу прислугу. Здесь только я, так что открывание двери – тот навык, который мне пришлось освоить самостоятельно.

В фойе темно, но в других комнатах горит тусклый свет. Мне понадобятся очки ночного видения, если я захочу разглядеть что-нибудь интересное, не разжигая костёр. Всё, что я вижу в полумраке, – это незажжённую люстру над овальным залом. Широкую лестницу на второй этаж. Кусочек столовой и гостиной слева. Столы по краям фойе, уставленные скульптурами из костей. Птицы. Собаки. Цветы. Тедди – своего рода Человек Тик-Так со скотобойни. Приятно видеть, что у него есть чем скоротать долгие дни и ночи полного одиночества.

– Обычно у меня в доме не бывает гостей, – говорит Тедди.

– Я так и слышал.

– Я имею в виду, что с вашей стороны слегка невежливо врываться сюда, пусть даже вы и один из друзей Аманды.

– Я не друг Аманды. Для этого она слишком низко на тотемном столбе. Это не то место, где мне хочется быть сегодня, так что на самом деле мне плевать на твои обиды. К тому же, я не вижу никаких признаков того, что ты являешься частью мира Аманды. Где жертвенные девственницы и перевёрнутые пентаграммы?

Я застал Тедди врасплох. Он нервно смеётся и не отпускает дверную ручку.

– Здесь вы не найдёте ни одной девственницы, а что касается даров Лорду Люциферу, я держу их в своих личных покоях. Иногда они расстраивают тех немногих гостей, которые у меня бывают.

– Могу я увидеть какие-нибудь?

– Ни единой.

– Ни единой? И ты назвал меня невежливым.

Я прогуливаюсь по залу, внимательно разглядывая скульптуры. Это странные маленькие произведения. Одновременно замысловатые и грубые. Мне кажется, некоторые из костей – человечьи.

– Кто ухаживает за территорией, если у тебя нет прислуги?

– Приходящие работники. Я считаю, что, если слишком долго держать рядом какую-либо команду, им становится скучно, и работа становится небрежной. Постоянный приток новых лиц держит всех в тонусе.

Это первое, что он сказал, прозвучавшее как слова богатого мудака, которого я ожидал увидеть. Ему не нравится, что я нахожусь внутри его замка. Это больше, чем невежливость с моей стороны. Его сердцебиение ускорилось, а зрачки сузились от напряжения, вызванного необходимостью сохранять спокойствие.

– По правде говоря, я ценю свою приватность больше, чем идеальный газон. Итак, чем я могу вам помочь, мистер Макхит? Аманда сказала, что вы посещали храмы Калифорнии и у вас есть несколько вопросов по поводу моей коллекции.

Хорошая работа, Аманда. Возможно, я всё-таки уберегу твоего ребёнка от огня.

– Так и есть. Прежде всего, что конкретно она из себя представляет?

– Ах, определения. Всегда хорошо начать с этого. Большинство людей, знающих об этом поместье, говорят, что я – имея в виду семью – коллекционирую кладбища. Это не так. В действительности, всё наоборот. Мы коллекционируем призраков. Мы заповедник призраков, во многом подобно тому, как есть заповедники для волков, тигров и других находящихся под угрозой исчезновения существа. Кладбища – внешняя часть этой работы. Призракам нужно где-то жить, и большинству из них нравятся привычные места.

– Они не бродят по дому?

– Некоторые пробовали. Для этого у меня есть сервисная служба. Раз в месяц приходит команда гватемальских ведьм и возводит барьеры от духов. Они уже пятьсот лет имеют дело с призраками майя, так что, думаю, они знают, что делают. Я люблю своих призраков, но, как и семейные коты, они внешние, а не внутренние друзья.

– Сколько мёртвых друзей живёт здесь с тобой?

– Понятия не имею. Не хотите экскурсию?

– Почему бы и нет.

Он испытывает видимое облегчение от того, что, наконец, может вытащить меня обратно на улицу.

Мы обходим фасад дома и направляемся туда, где в тени припаркован безупречный гольф-кар. Я сажусь рядом с Тедди, и мы направляемся в дебри его поместья. На мне та же рубашка, что и во время визита Аманды. Надеюсь, она достаточно тёмная, чтобы свет не отражался от доспехов. Я не хочу, чтобы пришлось объяснять это. Хотя я и не должен был бы ничего объяснять парню, использующему скелеты в качестве набора для моделирования. Забавное хобби для того, кто с таким благоговением говорит о мёртвых.

– Аманда сказала, что ты большая шишка в местном храме. Как у тебя это получается?

Тедди качает головой.

– Дорогая Аманда. Вся в этих фантазиях о том, как снова вовлечь мой маленький клан в повседневную рутинную работу.

Он быстро поворачивается ко мне.

– Надеюсь, я не проявляю грубость, ведь вы сами из храма.

– Нет. Бог зануда. Дьявол скучный. Хуже только те, кто руководит храмами. Они считают, что все должны на четвереньках драить вместе с ними полы.

– Верно подмечено, – говорит Тедди.

Интересно, как там дела у Деймус. Кто-нибудь уже прикончил её? Не знаю, сколько времени потребуется Буеру, чтобы спроектировать и построить её храм, но, держу пари, это будет не быстро. Мерихим со своей командой будут саботировать проект. Кто-нибудь может взорвать всё строение в день открытия. Это всё, что нужно Аду. Ещё одна мученица. Интересно, рассчитывает ли Деймус на то, что её защитит её крёстная богиня фея? Я бы на это не поставил, но тогда я удивлён, как она и её церковь продержались так долго. Возможно, на их стороне есть какие-то ангелы без хвостов и рогов.

Впереди тесно заставленное подразделение каменных мини-дворцов. На металлических воротах на входе просто написано: «ПРИХОД». Что это за приход, отвалилось давным-давно. Это старое новоорлеанское кладбище, с его надземными гробницами, затащенными на этот холм, как Фицкарральдо[173]173
  Карлос Фермин Фицкарральд Лопес (1862–1897) перуанский каучуковый барон. Разборка и транспортировка Фицкарральдом корабля через гористые джунгли символизирует крайности, возникшие во время каучукового бума. В 1982 году про это был снят фильм «Фицкарральдо».


[Закрыть] тащил свой корабль.

– Итак, ты не проводил время в летних сатанинских лагерях, сжигая Библии и мочась на распятия?

Теперь, когда мы на его территории, кажется, Тедди расслабился. Он достаёт чёрную сигарету «Собрание»[174]174
  Марка сигарет, в настоящее время принадлежащая и производимая дочерней компанией “Japan Tobacco”.


[Закрыть], суёт в рот, затем снова вынимает, не прикуривая.

– Я проводил каждое лето здесь, либо со своим отцом или дедом, исследуя новые места с привидениями, нуждающимися в защите. Я стараюсь быть любезным с Амандой и её компанией, но я уже много лет не был ни на одном из их собраний. Со времён деда никто в семье не воспринимает их всерьёз.

Тедди указывает на кладбища вдалеке, используя сигарету как указку.

– Он собрал коллекцию наших первых кладбищ примерно в то же время, когда разбогател на добыче серебра. Он полагал, что эти два события неразрывно связаны, поэтому считал своим долгом создать рай для призраков. Он присоединился к храму Люцифера потому, что политические связи облегчали ему экономить на налогах с доходов от продажи серебра и доставлять иностранные могилы.

– Кажется, здесь пребывает большое число призраков. Ты не пробовал держать их привязанными к земле?

Тедди качает головой.

– Мои подопечные остаются или уходят, как им заблагорассудится. Возможно, если бы Бог более охотно презентовал Себя, они бы так не страшились того, что ждёт их, когда они, наконец, перейдут в мир иной.

– С этим не поспоришь.

Незажжённая сигарета Тедди сводит меня с ума. У меня до сих пор нет «Проклятий».

– Не возражаешь, если я возьму одну?

– Ничуть.

Он протягивает мне пачку. Я беру одну, отрываю фильтр и бросаю на его лужайку. Тедди даже не дёрнулся, но он видел, как упал бычок, и точно знает, где тот лежит. Позже он придёт сюда со щипчиками и отбеливателем, чтобы убрать за мной.

Я прикуриваю сигарету от зажигалки Мейсона. Без фильтра дым жёсткий и жирный, как стопятидесятикилограммовая медсестра, делающая мне искусственное дыхание. Под нами гектары земли, нарезанные и поделённые между несколькими кладбищами. Целый жилой массив для покойников.

– Кстати о Дьяволе, справа от вас иностранное святилище. Маленькое, из французских Канн.

Это полная котов милая коллекция каменных памятников и гробниц размером с телефонную будку. Похоже, котам нравятся мёртвые французы. Надо будет как-нибудь спросить об этом Видока.

– Тут наш первый импорт из Азии.

Миниатюрные пагоды конфетного цвета и декоративно отделанные каменные плавучие дома заполняют очень старое, очень тесное тайское кладбище. За ним находится воссозданное импровизированное кладбище времён Гражданской войны, в комплекте с крошащимися деревянными табличками.

– Как, чёрт возьми, вы всё это делаете?

Тедди сияет, довольный тем, что я впечатлён.

– Мы держим на постоянной основе группу инженеров-некромантов. Они осматривают кладбище, гробы, надгробия и тела. Всё, что имеет отношение к смерти. Затем наносят на план точную глубину и местонахождение каждого захоронения относительно звёзд. Затем кладбище разбирают и восстанавливают здесь, с точностью до миллиметра воспроизводя первоначальное состояние.