Текст книги "Дьявол сказал "бах" (ЛП)"

Автор книги: Ричард Кадри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Она не безмозглая, так что, да, знает. Я уже говорила тебе, что мы с Ринко не женаты. Она знает, что у нас с тобой что-то есть, и ты знаешь, что у нас с ней что-то есть. Никто не обязан быть здесь, кто этого не хочет. Я имею в виду, что ничто не мешает тебе встречаться с кем-то ещё.

– Меня не интересует кто-то ещё.

– В самом деле? Так вот почему Саша Грей[148]148
  Известная американская порноактриса.


[Закрыть] вчера вечером засунула свой язык тебе в глотку?

– Бриджит? Это был пустяк. Просто пара старых истребителей зомби, которые несколько месяцев не видели друг друга.

– Ещё месяц, и вы двое уже занимались бы петтингом на барной стойке.

– И разлить наши напитки? Прижавшись к барной стойке, ещё может быть, но не на ней.

– Продолжай в том же духе, и я не вернусь с тобой в твой люкс.

– Ты это начала.

– Я? Не помню. Домой, Дживс[149]149
  «Дживс и Вустер» (1990–1993) – британский комедийный телесериал о молодом английском аристократе Бертраме Вустере и его камердинере Реджинальде Дживсе.


[Закрыть].

– Я разворачиваюсь через четыре полосы движения и направляюсь на автостраду. Когда мы проезжаем мимо гаража, Иван со своим приятелем всё ещё борются.

Мы находимся на автостраде минут пять, когда я замечаю пикап. Это несложно. Он висел у нас на хвосте с тех пор, как мы выехали на дорогу. Он белый, как прокатный, но окна имеют матово-чёрную тонировку. Мало какие прокатные компании делают это, и под «мало какие» я имею в виду никакие.

– За нами следят.

Кэнди оборачивается и смотрит в заднее окно.

– Которая из них?

– Белый пикап.

– Уверен?

– Давай выясним.

Я вдавливаю акселератор, и «Порше» пробивает брешь в потоке машин впереди. Я втискиваюсь между двумя внедорожниками, когда те меняют полосу движения, и подрезаю пытающийся объехать по обочине эвакуатор грузовик кабельной компании. Кэнди оборачивается и смотрит назад.

– Пикап всё ещё здесь.

– Пристегнись.

– Ты всегда такой серьёзный, когда думаешь, что мы умрём.

– У меня аллергия на то, чтобы быть мёртвым.

– Я не сказала, что я против. Мне нравится, когда ты говоришь как мачо.

– Здорово. Заткнись и присматривай за грузовиком вместо меня.

– Да, сэр.

Конечно, этот грузовик поспевает за «Порше». Это кто-то из команды короля Каира на пикапе, оснащённом технологиями Золотой Стражи Аэлиты. Оторваться от этого мудака – не вариант. Единственное, что я могу сделать, это держаться от него на расстоянии, пока у одного из нас либо не вырастут крылья, либо не кончится бензин.

Я пропускаю эвакуатор, и когда поток машин на секунду редеет, дёргаю руль, унося «Порше» через все шесть полос на противоположную сторону дороги. Секунду спустя грузовик следует за нами. Я смещаюсь на пару полос.

– Они всё ещё за нами, – говорит Кэнди.

Без шансов, что они считают меня святым Джеймсом. Может, первое нападение и было ошибкой, но сейчас это прямое попадание.

Я пытаюсь вернуться обратно на свою полосу, но мы заперты между грузовиком с едой и «Камаро» гаражной сборки: кузов покрыт грунтовкой, а все двери разного цвета. Пикап ускоряется и таранит нас. Мне не удаётся удержать руль. Чиркаю по борту грузовика с едой, отскакиваю и салю «Камаро», прежде чем получается вернуть контроль. Вжимаю педаль в пол, и «Порше» вырывается вперёд в окно в потоке машин.

– Всё ещё здесь, – говорит Кэнди.

Я бросаю «Порше» по всей дороге, меняя полосы, словно я бухой, с морской болезнью и снежной слепотой. Чёртов пикап держится у нас на хвосте. Я перестраиваюсь обратно на медленную полосу и втискиваюсь между двумя шестнадцатиколёсниками, повисая у первого на хвосте. Плохая идея. Пикап пристраивается рядом с нами, и передние и задние стёкла опускаются. Я знаю, что последует, и не хочу этого видеть.

Дёргаю руль вправо, абсолютно вслепую. Целясь на обочину. К счастью для нас, там никого нет. Хотя для дальнобойщиков это говёная новость. Стрелки в пикапе открывают огонь из модифицированных винтовок. Промахиваются и попадают в борт заднего грузовика. Задние и передние шины лопаются. Выстрелы попадают в кабину. Не могу сказать, попадают ли в водителя. Грузовик начинает смещаться на полосу пикапа, а его прицеп скользит в противоположном направлении, разворачивая заднюю часть грузовика на повреждённых шинах. Получаются «ножницы», перекрывающие пять из шести полос движения. Я давлю акселератор, пытаясь вырваться вперёд из этого хаоса. У меня получается, как и у пикапа. Он ещё раз таранит нас. И ещё. Маленький «Порше» не создан для такого рода издевательств. Сзади раздаётся металлический скрежет, словно задняя ось вот-вот оторвётся.

Впереди эстакада. Я смотрю на Кэнди.

– Ты мне доверяешь?

– Мне не нравится этот вопрос.

– Ты мне доверяешь?

– Да.

– Тогда отстегни ремень и пригни голову к коленям.

– Мне не нравится, как это звучит.

– Не беспокойся. Всё ещё хуже.

Пикап приближается, чтобы снова протаранить нас. Я держусь впереди до самой эстакады. И жму на тормоза, одновременно дёргая ручной тормоз. Пикап не может затормозить и врезается в нас на полном ходу, подлетая на задней части машины и перелетая через крышу, словно мы «лежачий полицейский». Я падаю на Кэнди сверху. Обхватываю её руками. Крыша машины обрушивается мне на спину, но останавливается, столкнувшись с доспехом. Внезапно тяжесть грузовика исчезает, и мы начинаем замедляться. Снизу я слышу звук сминающегося металла и взрывающегося стекла. «Порше» замедляет ход и останавливается, скрежеща об отбойник.

Я несколько раз сильно ударяю спиной о крышу и умудряюсь приподнять смятый металл на несколько сантиметров. Когда у меня появляется достаточно места, чтобы пошевелить ногами, я выбиваю дверь со стороны водителя, выскальзываю наружу и бегу к стороне Кэнди. Её дверь заклинило так сильно, что я даже не могу как следует ухватиться. Я забираюсь наверх и вонзаю чёрный клинок в крышу, разрезая её и вскрывая, как устрицу за шестьдесят тысяч долларов. Кэнди смотрит на меня снизу через дыру.

– Вот что ты имел в виду под «ты мне доверяешь»?

– Ты жива, не так ли?

– Угу, но у меня начинает развиваться то, что называют проблемами с доверием.

– Уверен, Аллегра знает несколько хороших мозгоправов. Протяни вверх руку, и я вытащу тебя оттуда.

Мы едем в Голливуд на микроавтобусе с семьёй из Хьюстона. Я согласен с ними, что нам чертовски повезло, что мы отделались после такой аварии всего несколькими царапинами. Повезло больше, чем пикапу, который слетел с эстакады и рухнул на улицу внизу. Они высаживают нас на Голливудском бульваре рядом с клиникой Аллегры, и когда я пытаюсь дать отцу семейства немного денег, он отмахивается.

– Уверен, вы сделали бы то же самое для кого-то, оказавшегося в затруднительном положении. Просто передайте везение дальше.

Мы с Кэнди смотрим друг на друга, и я знаю, что мы думаем об одном и том же. Кто знал, что всё ещё существуют люди, не гребущие под себя и не делающие на всём деньги. Я думал, они вымерли вместе с трицератопсами. Теперь я чувствую себя неловко. Слегка подлым. Словно мог заразить их машину невезением. Интересно, подвезли бы они нас, если бы знали, что я Владыка Подземного мира? Что самое забавное, думаю, всё равно бы подвезли.

Хорошие люди пиздец какие странные.

Карлос сидит на пластиковом стуле в приёмной клиники. Его рука и плечо всё ещё забинтованы и пахнут ароматическими маслами и зельями.

Я сажусь рядом с ним.

– Эй, чувак. Мне действительно жаль, что я впутал тебя в своё дерьмо.

Он смеётся, похлопывая себя по карманам.

– Когда это я не был замешан в твоём дерьме? Помнишь, я повстречал тебя в тот день, когда ты вернулся из Ада?

– Кажется так.

– Так и есть. Я знал, что нечто подобное может случиться. Это называется просчитанным риском. И вот это случилось, и я уцелел. Словно получил прививку от кори. Теперь у меня иммунитет. Больше со мной никогда не случится ничего плохого.

– Не уверен, что это так работает.

– Конечно, работает.

Он бросает хлопать себя по карманам.

– У тебя есть сигареты? Мне до смерти хочется закурить. Простите за каламбур.

– Я думал, ты не куришь.

– Только после хирургического вмешательства.

– Извини, но я отдал последнюю парню, который продал душу Дьяволу.

Он выпрямляется на стуле.

– Полагаю, есть вещи похуже, чем быть подстреленным.

– Не так много. В любом случае, я слышал, этот парень такой долбоёб, что получит свою душу обратно. Даже Дьявол её не хочет.

– Должно быть, я пропустил тот день в католической школе. Сёстры никогда не говорили нам, что быть дебилом – оружие против Дьявола.

– Теперь ты знаешь.

Он наклоняется вперёд, опираясь здоровым локтем о колени.

– Ни в чём не извиняйся. Помнишь, когда ты со своей хорошенькой подружкой перебили всех тех зомби в баре? После этого бизнес удвоился. С твоим возвращением и ниндзя, устроившими Дикий Запад, я сделаю целое состояние.

– Пока никто не выстрелит в музыкальный автомат.

– Я убью любого хуесоса, который прикоснётся к моему музыкальному автомату.

– Есть кому отвезти тебя домой?

– Мой шурин собирается подвезти меня.

– Ты никогда не говорил мне, что женат.

– Я и не женат. На самом деле он мой бывший шурин, но он нравится мне гораздо больше, чем моя бывшая жена.

Я встаю и оглядываюсь в поисках Аллегры.

– Береги себя. Подлечись, прежде чем снова откроешь бар.

– Я собираюсь заработать столько денег, что куплю «Кадиллак», чтобы доезжать до своего «Лексуса», на котором буду доезжать до другого своего «Кадиллака», чтобы ездить на работу.

– Увидимся позже, чувак.

– До встречи.

Кэнди скрылась в задней части клиники, как только мы вошли сюда, но Аллегра прибирается в процедурном кабинете.

– Добро пожаловать домой. Кэнди говорит, у вас двоих сегодня было приключение.

– Приключение было у тех других парней. Мы попали в автокатастрофу.

– И отделались парой царапин. Завидую. Помнишь, когда ты взял меня с собой на встречу с мертвецом Джонни Сандерсом? Я скучаю по таким вещам.

– Возможно, тебе следует обучить кого-нибудь, чтобы брали на себя часть твоих смен.

– Уже. Ты на днях познакомился с Файрузой, той милой Людере. Она моя главная ученица.

– Круто. Я прихвачу с собой вас с Видоком, когда подвернётся подходящий дурдом.

Она улыбается и заворачивает два куска чего-то похожего на жемчужные камешки в тёмно-синий шёлк. Стекла божественного света с самого начала времён. Бог разбил звезду и уронил стекла на Землю. Один из его изначальных проёбов. Всё было не так плохо. Выяснилось, что они исцеляют множество ран. Док Кински однажды использовал их на Аллегре.

– Ничего не знаешь о другом Старке? Ты же доктор. Может, он говорил тебе что-то, что не сказал бы другим людям.

– Нет. Извини. Он никогда ничего мне не рассказывал.

– К тебе сюда попадал кто-нибудь с ножевыми ранениями?

– Ты говоришь о той девочке? Нет. Никаких ножевых ранений. Из того, что я слышала, если она тебя порежет – ты умрёшь. Я лечу людей. Она убивает. Мне нет смысла лечить мёртвых.

Кэнди входит и показывает большим пальцем себе через плечо.

– Могу я поговорить с тобой минутку?

– Конечно.

Мы выходим наружу в прохладный бодрящий лос-анджелесский полдень. Небо выглядит немного странно. Облака быстро катятся, и кажется, что свет позади них мерцает, как стробоскоп.

– Мне придётся в другой раз посетить твой люкс. Вчера вечером Ринко почувствовала вкус крови, и теперь у неё что-то вроде ломки. Мне нужно отвезти её домой.

– Понимаю.

– Прости. Я продолжаю встречаться с тобой и убегать.

Я пожимаю плечами.

– Возможно, я этого заслуживаю. Я первым убежал. В любом случае, тебе нужно поступать правильно по отношению к своей подруге.

– Поступать правильно обычно отстой.

– Практически всегда.

Она целует меня и возвращается обратно. Через стекло я вижу, как она даёт Ринко зелье и ведёт её в процедурный кабинет.

В стекле ещё одно отражение. Призрак. Я поворачиваюсь, и там стоит маленькая девочка. Синее вечернее платье с оборками и нож размером с её ногу. Она смотрит на меня так, словно я крыса на её торте ко дню рождения.

– Кто ты? – спрашиваю я.

Она ничего не отвечает.

– Что, чёрт возьми, с тобой не так? Почему ты убиваешь людей? Тебя разозлили? Ты голодная?

По-прежнему ничего. Я делаю шаг к ней. Она делает шаг назад. Я делаю ещё один. Земля дрожит, словно при небольшом землетрясении. Я смотрю вниз на ноги. Когда снова поднимаю взгляд, девочки уже нет. Я подхожу туда, где она стояла. Затем к дальней стене. Опускаюсь на колени, чтобы заглянуть под все машины. Земля уходит из-под ног, и я плашмя приземляюсь на спину. Примерно тридцать минут назад меня переехал пикап. Это было больно. Падение с двух метров на больную спину ещё болезненнее. Я лежу в свежей грязи, пытаясь перевести дыхание.

– Привет, Старк.

Голос хриплый. Слабый шёпот, едва слышный на фоне шума уличного движения.

Я лежу в глубокой как могила дыре. Тут есть ещё одна дыра, похожая на ведущий в темноту туннель. Голос доносится оттуда.

– Что происходит?

Высушенный труп с серой пергаментной кожей, натянутой, как папиросная бумага, высовывает голову из дыры, словно черепаха, и втягивает обратно, едва её касается свет.

– Не узнаёшь меня? – спрашивает труп.

– Ты грёбаный скелет. Как я должен тебя узнать?

– Когда-то давным-давно ты хотел убить меня. Затем хотел спасти меня. Не сделал ни то, ни другое. Ты позволил Паркеру убить меня.

– Черри? Это ты?

Черри Мун была членом моего старого Магического Круга. Одной из тех, кто просто стоял и позволил Мейсону отправить меня в Ад. За то, что она оставалась в стороне, Мейсон наградил её даром юности. Бросающей в дрожь юности. Кэнди увлекается японскими мультфильмами, но Черри Мун хотела быть мультяшкой. Вечно препубертатная игрушка для взрослых Сейлор Мун в школьной форме. Знаете, каково это, когда с тобой заигрывает тридцатипятилетняя женщина, которая выглядит так, словно ей двенадцать? Нет. Не знаете. Это странно и неприятно на стольких уровнях, что я не могу начать их считать.

– Это ты уронила меня в дыру в «Бамбуковом доме»?

– За тобой повсюду следует множество копающих туннели мёртвых девушек?

– Ты не дала меня подстрелить.

– Да. Ты у меня в долгу. Ты не спас меня, когда я была жива. Я хочу, чтобы ты спас меня теперь.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Убей эту маленькую девочку.

Когда я в первый раз увидел её, то подумал, что Черри – призрак, проклятый оставаться на Земле, и эта дыра была всего лишь призрачной проекцией из её разума. Видя её скелет, втиснутый в узкий туннель, я понимаю, что ошибался. Черри сама это сделала.

– Эта девочка обижает вас?

– Она убивает нас. Всех других призраков и духов в Лос-Анджелесе. Когда не убивает вас, она прячется с нами в Тенебре[150]150
  (лат.) Темнота, потёмки, мрак.


[Закрыть]. Убивает нас точно так же, как убивает живых, и мы не знаем почему.

Когда Черри умерла, она так боялась двигаться дальше, что превратила себя в Трещотку. Трещотки – это призраки, настолько травмированные смертью, что даже не могут преследовать людей или появляться в определённых местах, как нормальные призраки. Они плотно прилипли к своим телам. Буквально преследуют свои трупы и прокладывают ими туннели из одного места в другое. Они не выходят на поверхность, потому что у них хрупкие тела, и боятся, что их по ошибке примут за зомби. Трещотки, пожалуй, самая жалкая вещь в мире.

– Я не знаю, чего ты хочешь, чтобы я сделал. Я не могу приблизиться к этому ребёнку.

– Ты путешествуешь между мирами. Я видела, как ты прибыл сюда из Ада. Отправляйся в Тенебре и останови её.

– Я не знаю как.

– Выясни.

Я подхожу ближе к дыре. На этот раз Черри не отступает. Я протягиваю руку. Она медленно протягивает вперёд свою, пока наши пальцы едва касаются друг друга. Я был прав. Она реальная. Призрак, прячущийся в своих собственных костях.

– Боже, Черри, всё, что тебе нужно сделать, это просто расстаться. Выберись из этого тела. Выберись из царства призраков. Отправляйся туда, куда тебе предначертано идти.

– Нет! – отвечает она. – Думаешь, Небеса ждут меня с распростёртыми объятиями? Мы оба знаем, куда я отправлюсь, и пока эти кости держатся вместе, я останусь прямо здесь.

– Я смогу помочь, когда ты попадёшь в Ад. Как ты сказала, я не смог спасти тебя, когда ты была жива. Возможно, я смогу помочь теперь, когда ты мертва. Но тебе нужно расстаться.

Она подползает ближе к отверстию туннеля. Я вижу её безгубую улыбку и глазницы, полные земли и сухих корней растений. Мне хочется отвернуться, но я этого не делаю.

– Где ты держишься, когда не преследуешь меня?

– Я перебралась на старое кладбище на поле старых кладбищ. Это самое странное место. Полное эфирных призраков и физических призраков вроде меня.

Она издаёт звук, почти похожий на смех.

– Там практически пробка из нас, туннелистов. Нам приходится копать осторожно, иначе можем провалиться в камеры друг друга.

– Что ты имеешь в виду под полем кладбищ? Что это за хрень?

– Это как кладбище для кладбищ. Или сад, где какая-то добрая душа насадила мертвецов, и где мы живём. Ступай поговори с Тедди Остербергом. Он тот, кто собирает кладбища. Я всего лишь один из цветов в его саду.

– Итак, эта маленькая девочка убивает Саб Роза, гражданских, а теперь и призраков. Она пыталась убить другого Старка, так что она пыталась убить ангела. Тебе известно что-нибудь о нём?

– О другом Старке? Он симпатичнее тебя. Как ты в былые времена. Теперь на тебя жалко смотреть. Девушке нравится несколько шрамов. Они придают мужчине характер. Но у тебя, дорогой, больше никаких шансов со мной.

– Кто-нибудь называет Тенебре Голубыми Небесами?

– Боюсь, мы просто старые Тенебре. Скажи, что поможешь нам.

Я лезу в карманы за «Проклятием» и вспоминаю, что отдал последнюю. В любом случае, Черри не хотела бы, чтобы я курил. Высушенные трупы – идеальная растопка.

– Если Тедди Остерберг коллекционирует покойников, он мог быть связан с девочкой, а я знаю, что девочка связана со святым Джеймсом. Я проверю его. Возможно, я смогу помочь нам обоим.

– Спасибо.

– Не прослезись. В основном, я делаю это для себя. Если я смогу добраться до короля Каира первым, то отправлюсь за ним. Я собираюсь причинить ему смертельную боль. Я устал от тех, кто пытается меня убить. В Даунтауне. Здесь. Это начинает раздражать.

Она издаёт шепчущий звук, который мог быть смехом.

– Знаешь, как говорят? Все птицы возвращаются в родное гнездо. Прошлое настигает нас. А у тебя неплохое прошлое, Сэндмен Слим.

– Философия из уст трупа. Уверена, что ты не гречанка?

Она по-черепашьи убирает голову обратно в дыру.

– Скоро увидимся. Не забывай меня.

– Это вряд ли.

Черри скрывается в темноте. Слышится шорох и потрескивание старых костей, пока она разворачивается и ползёт обратно тем же путём, которым пришла. Бездомный труп, живущий в захваченном гробу. До какого отчаяния нужно дойти, чтобы так жить?

Я ловлю такси на углу Голливуда и Сансет, и оно везёт меня в «Шато Мармон», традиционную ночлежку звёзд шоу-бизнеса и состоятельных мудаков со всего мира. Джон Белуши[151]151
  Джон Адам Белуши (1949–1982) – американский комедийный актёр, сценарист, певец. Старший брат Джеймса Белуши.


[Закрыть] скончался там от передоза. Джим Моррисон[152]152
  Джим Моррисон (1943–1971) американский поэт, певец, автор песен, лидер и вокалист группы “The Doors”.


[Закрыть] выпадал из окон под кислотой. Хантер Томпсон[153]153
  Хантер Стоктон Томпсон (1937–2005) – американский писатель и журналист.


[Закрыть] пил возле бассейна, а несколько месяцев назад я играл роль телохранителя другого Люцифера, пока тот находился в своём тайном люксе наверху. Теперь, когда я этот чёрный лесной зверь, номер мой. Полагаю.

Водила начинает ныть, когда я протягиваю ему сотню, но расплывается в улыбке, когда я оставляю полсотни ему на чаевые. Я не отвечаю, когда он спрашивает, нужна ли мне квитанция.

Внутри лицо портье испещрено множеством грехов, но ничего особенного. Он смотрит на меня так, словно я здесь для того, чтобы опустошить мусорные урны в вестибюле. Если что-то пойдёт не так, у меня всё ещё в кармане «Глок».

– Привет. У меня постоянная бронь. На имя мистера Макхита. Я бы хотел получить свой особенный номер.

Он хмурится и что-то набирает на компьютере.

– У нас нет записи, что вы заедете, а согласно примечанию, вы даже не похожи на мистера Макхита.

– Я маню его пальцем. На его бейджике имя «ЧАРЛЬЗ».

– Ты когда-нибудь слышал о концепции неприметности?

Он оглядывает меня с ног до головы.

– Это чересчур неприметно.

Я наклоняюсь ближе. Меня уже тошнит от общения с ничтожествами.

– Слушай меня, маленький ублюдок. Когда я был здесь в последний раз, кое-кто меня расстроил. Прямо как ты делаешь это сейчас. Я запер их в своём люксе с ордой зомби. Не знаю, на что было похоже это место после моего ухода – и лучше бы там было чисто, когда я туда поднимусь – но, держу пари, выглядело не очень. Знакомо звучит, Чак? Потому что если нет, то мы можем прямо здесь сыграть в ролевую игру. Я буду зомби, вытаскивающим твои внутренности, а ты будешь смотреть. Тогда, и только тогда, когда ты хорошенько разглядишь свои кишки, развешенные по вестибюлю, словно рождественские украшения, только тогда я тебя убью.

Чтобы скрепить сделку, я снимаю перчатку и кладу руку Кисси поверх его ладони. Он отдёргивает её. Клянусь, эта рука калеки становится лучшим фокусом в истории. Лучше, чем гоняться за девочками, когда тебе пять, чтобы заставить их потрогать твои струпья.

Чарльз наклоняется к компьютеру и что-то набирает.

– Очень хорошо, мистер Макхит. И как долго вы пробудете у нас?

– Пока не съеду.

– Конечно. Помните дорогу к номеру?

– Вторая звезда направо, затем прямо до утра.

– Прошу прощения?

Верхний этаж. Дедушкины часы[154]154
  Напольные часы. Высокие, отдельно стоящие маятниковые часы. Часы этого стиля обычно имеют высоту около двух метров.


[Закрыть].

Я поднимаюсь на лифте наверх. Я слегка удивлён, увидев коридор точно таким же, каким увидел его в первый раз. С той ночи, когда я запер здесь Коралин Гействальд с её кланом, я всегда представлял это место как бойню в Особняке Плейбоя. Я задерживаю дыхание, открываю дверку дедушкиных часов и прохожу через них.

Номер в идеальном состоянии. Как будто вообще ничего не было. Чистый, светлый и обставлен новой мебелью из «Архитектурного Дайджеста». Из той, что при любых других обстоятельствах отвергла бы меня, как спина миллиардера почку из дешёвой лавки. Полагаю, они отказались от попыток очистить старую мебель от мозгов и глазных яблок и привезли новую. И, пока сюда не прибудет Аманда со своими дьявольскими подхалимами, это место в полном моём распоряжении. Сказать, что это место является шагом вперёд по сравнению с отелем «Бит», это всё равно что сказать, что Джин Сиберг[155]155
  Джин Дороти Сиберг (1938–1979) – американская актриса.


[Закрыть] была хорошенькой. Нужно сделать несколько снимков на телефон и послать Касабяну. СПАСИБО, ЧТО ВЫШВЫРНУЛ МЕНЯ. НЕ ВОЛНУЙСЯ. Я УДАЧНО УСТРОИЛСЯ. Но даже я не настолько ублюдок.

Когда Самаэль был здесь в последний раз, он много времени проводил один. Не знаю, как ему это удавалось. Это место такое огромное, что, когда я хожу по нему, оно отдаётся эхом. Мне нужно вести себя так же, как в той библиотеке в Даунтауне. Выстроить себе маленькую дачу в одной части номера и оставаться там. Вон там, у гигантского плоского экрана. Готов поспорить на свои копыта и рога, в этом месте есть все каналы и все выходившие в прокат фильмы. С небольшими перестановками, я смог бы к нему привыкнуть. Возможно, в конце концов, есть какие-то земные привилегии в том, чтобы быть Люцифером.

Интересно, в Аду ещё по мне не скучают? И достаточно ли посвящённых, чтобы это имело значение. Семиаза может контролировать ситуацию, и, если его солдаты заняты облавами на красноногих, они будут слишком заняты, чтобы думать о том, как покончить с собой. Или со мной. Мне всё ещё хочется узнать, кто делал эти телефонные розыгрыши. Но я не беспокоюсь. Будут ещё. Возможно, отель может поставить мой телефон на прослушку, чтобы я смог отследить их. Надо не забыть спросить.

Я устал соблюдать осторожность. Хочу найти святошу Джеймса, хочу убить Короля Каира и Аэлиту. Необязательно в таком порядке. После стрельбы в Карлоса, пролития хорошего виски и сегодняшних кульбитов на автостраде, мне как никогда хочется от всей души отметелить кого-нибудь. Включая святошу Джеймса. Добавлю ещё Блэкбёрна в том случае, если он перекинул заказ со святоши Джеймса на меня.

Делаю пару фоток телефоном и отправляю их по электронной почте Кэнди. Пусть посмотрит, что упускает. Ну, чтобы не быть сволочью.

Набираю Травена.

– Эй, Отец, при всей той дьявольщине, что изучали, вам когда-нибудь встречались самые что ни на есть реальные дьяволопоклонники?

– Нет. Не думаю.

– Вам нужно приехать. Ко мне кое-кто зайдёт. Увидите, какие убогие эти приспешники Дьявола. Может, вам полегчает со всем этим Адом и тому подобное.

– Не уверен в этом, но было бы неплохо поговорить о том, что ты показал мне в баре. Я имею в виду твою руку.

– Я пришлю за вами такси. Когда доберётесь до отеля, позвоните мне из вестибюля и поднимитесь на лифте на верхний этаж. Я выйду и встречу вас.

– Хорошо.

Я снимаю трубку домашнего телефона и набираю обслуживание номеров.

– Да, мистер Макхит?

– Привет. Я бы хотел, чтобы мне прислали какой-нибудь еды.

– Конечно, сэр. Что предпочитаете?

– Не знаю. Что у вас есть?

– У нас очень хорошие стейки. И сегодня у нас фирменный лосось от шефа. Он обжарен на гриле и натёрт…

– Звучит заманчиво. Вот что я вам скажу. Я не знаю, чего захочется моим гостям, так что пришлите всего понемногу. Всё, что вам кажется хорошим. И не нужно слишком много вычурных блюд с чёртовой глазировкой манговым чатни или диарейными чили. Не нужно издеваться над мясом, чтобы сделать его вкусным. Позаботьтесь, чтобы было несколько рёбрышек и бифштекс средней прожарки. И десерты. Пришлите их целую кучу. И чёрный кофе.

– Что-нибудь ещё?

– Да, бутылку Царской водки, – говорю я, опьянённый властью.

– Только одну?

Я подношу трубку к другому уху, чтобы убедиться, что верно расслышал его.

– У вас есть Царская водка?

– У нас осталось несколько бутылок из вашего личного запаса.

Чёртов Самаэль был умён. Мне ещё многое нужно узнать об этой игре в зло.

– Сейчас только одну бутылку, но будьте готовы к возможному запою.

– Да, сэр. Первые блюда начнут поступать в течение тридцати-сорока минут.

– Ты мой герой.

Чёрт, да, здорово быть королём.

Отец Травен и первая партия еды прибывают примерно в одно и то же время. Всё, что он произносит, когда я провожу его через дедушкины часы, это: «Ого». Затем: «О, Боже», с другой стороны.

– Добро пожаловать на тёмную сторону, Отец.

Официанты вкатывают тележку с едой за тележкой и аккуратно расставляют их вдоль стены, словно сатанинский шведский стол.

Я беру свиное рёбрышко в техасском красном соусе и откусываю большой кусок. Это не тамале Карлоса, но сойдёт.

– Поешьте. Христиане говорили, что такое обилие пищи – это обжорство, а греки говорили, что это признак скудоумия. Тоже можете угощаться, потому что нам уже пиздец.

Он улыбается, но приближается к еде осторожно, словно где-то там может быть спрятана самодельная бомба в форме тирамису. Травен берёт несколько красных виноградин и кладёт одну в рот. Улыбается и кивает.

– Слабо, Отец. Очень слабо.

Он подходит и садится на подлокотник роскошного голубого дивана. Он улыбается как Мерихим. Вне собственного пространства всё, что ему остаётся, – это бродить и присаживаться.

– Вы когда-нибудь слышали о Голубых Небесах? – спрашиваю я.

– Это старая песня.

– А помимо этого?

– Боюсь, нет. Как бы то ни было, ты уверен, что это настоящее название?

– Вы правы. Голубые Небеса звучит слегка беззаботно для внепространственного места силы.

– Я займусь этим, если хочешь.

– Благодарю.

Он срывает пару виноградин с кисти, кладёт себе на тарелку, но не ест.

– Хотел попросить тебя об одолжении, – говорит он.

– У меня всего вдоволь. Чего вам нужно?

– Я плохо отреагировал, когда ты вчера вечером показал мне свою руку. Не покажешь мне её снова?

– Конечно.

Я стягиваю перчатку и закатываю рукав. Сажусь на диван рядом с ним, чтобы он мог хорошенько рассмотреть.

– Знаете, это просто рука. Довольно уродливая, но всё равно это просто рука.

– Как ты потерял свою настоящую?

– В бою. Я раньше был гладиатором, но слегка подрастерял практику. Адовец, с которым я дрался, снёс её с одного маха.

– Боже мой.

– Я убил его, так что у этой истории счастливый конец.

– Рад за тебя.

Он бросает свои виноградины в пепельницу и с растерянным видом садится на диван.

– Слушай, чувак, я твержу тебе, что не уверен, что отлучение от церкви больше имеет какое-либо значение. Когда я говорю, что знаком с Богом, то не шучу. Я знаю этого парня, и нравлюсь как минимум одной Его части.

– Что значит, одной части?

– Я не сказал тебе? У Бога был нервный срыв, и он разделился на пять маленьких Богов. Но, как я уже сказал, я довольно хорошо знаком с одним из них.

– В самом деле?

Он качает головой. Поднимает руки и роняет их на колени.

– Если что-то из сказанного должно было меня утешить, боюсь, это не сработало.

Я подхожу к шведскому столу и беру бутылку Царской водки и два стакана.

– Спрашивай меня о том, что у тебя на уме.

Он делает вдох.

– Предположим, что я действительно отправлюсь в Ад без всякой надежды на спасение. Ты сказал, что мог бы помочь мне. Это значит, что ты знаком с кем-то во власти? Наверное, я имею в виду… ты видел когда-нибудь Люцифера? И он действительно так сильно, как я слышал, ненавидит духовенство?

Я ставлю бутылку и стаканы на столик между нами.

– Отец, я и есть Люцифер.

Он смотрит на меня, ожидая, что я скажу, что это шутка. Не дождавшись, он откидывается на спинку дивана и смеётся своим смехом усталого старого солдата.

– А я-то считал тебя своим другом. Вот уж верно, принц лжи.

– Я твой друг, и я не лгал тебе. Я не всегда был Люцифером. Уж поверь. Я не просился на эту работу. Предыдущий Люцифер всучил её мне. Вот откуда я знаю, что, если ты окажешься в Аду, о тебе позаботятся. Я управляю этим чёртовым местом.

Он встаёт и подходит к шведскому столу. Накладывает фрукты и сыр на тарелку, и несёт её обратно.

– Бог разделился на части, а ты – Дьявол. Ты прав. Можно и мне поесть.

– Вот это я понимаю.

Я возвращаюсь и накладываю ложкой на тарелку чёрную икру и сметану.

– Знаешь, если кто тут и должен быть напуган, так это я. Ты вроде как третий человек, которому я рассказываю об этом люциферстве, и все восприняли это довольно неплохо. Я имею в виду, что мне бы хотелось из вежливости хоть чуть-чуть шока и ужаса, когда я говорю людям, что я король зла.

Травен с заботой и вниманием скульптора намазывает Бри на крекер.

– Если люди не кажутся шокированными, возможно, это потому, что такое сложно разом переварить. И у тебя в самом деле колоритная история.

– Так вот что люди говорят у меня за спиной. Что я колоритный.

– Ты бы предпочёл быть скучным?

– Запиши меня.

Нет в этом мире ничего печальнее преданного сатаниста. Я не имею в виду тех, кто одевается в чёрное, слушает Ронни Дио[156]156
  Ронни Джеймс Дио (1942–2010) – американский рок-музыкант, певец и автор песен, наиболее известен как вокалист групп Rainbow, Black Sabbath и лидер собственного проекта Dio.


[Закрыть] и использует Дьявола в качестве предлога, чтобы устраивать на кладбище ключные вечеринки[157]157
  Вечеринка для пар, где все мужчины кладут ключи от своих машин в миску или сумку, а в конце вечеринки женщины вслепую выбирают связку ключей, чтобы определить, с кем она пойдёт домой для секса.


[Закрыть]. Я имею в виду тех, кто купился на ту чушь, что если они будут молиться худшему из худших, тот начнёт весь день напролёт одаривать их дублонами, удачей и цыпочками, а затем, когда они умрут, то получат собственные замки и вилы, и смогут присоединиться к бесконечной БДСМ-вечеринке. Именно их мне жаль. Неужели они так и не поняли, что Люцифер заботится о своей пастве ещё меньше, чем Бог о Своей? Некоторые из этих олухов в самом деле встречались с Люцифером, и он обращался с ними как с просроченным мясом.