Текст книги "Дьявол сказал "бах" (ЛП)"

Автор книги: Ричард Кадри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Счастливой охоты, Железный Дровосек.

Я мельком замечаю Касабяна в окне у стола. В стекле его лицо обычное и чистое, но сидящий в кресле парень – грязное месиво. Что ж, вот и всё. У Дьявола особенные глаза. Он может видеть грех. Интересно, что видел Самаэль, когда смотрел на меня?

Я сажусь на мотоцикл и еду закоулками с совершенно разумной скоростью в клинику Аллегры. Подаю сигналы руками и всё такое. Взгляни на меня, Мамочка. Наконец-то, законопослушный гражданин.

То, что раньше было клиникой дока Кински, а в настоящее время является клиникой Аллегры, находится в торговом центре рядом с местом пересечения бульваров Сансет и Голливудского. С одной стороны торгового центра располагается франшиза жареных цыплят, с другой местная пиццерия, а между ними вьетнамский маникюрный салон и клиника. На парковке пахнет, как в школьной столовой, и это одно из последних десяти мест, куда заглянул бы любой, охотящийся за тяжёлой ангельской магией.

На всех окнах клиники опущены жалюзи. На двери золотыми самоклеящимися буквами написано «ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ». Я берусь за ручку и тяну. Заперто. Я поднимаю руку, чтобы постучать, и опускаю её. Одно дело повидаться с Касабяном – мы оба самые большие известные друг другу уроды – но здесь будет совсем другое. Здесь обычные люди. Не нормальные обычные, а те, кто действует и ощущает себя как обычные люди.

Я не знаю, что сказать Кэнди. Три месяца назад я сказал ей, что вернусь через три дня. И Аллегре. Я даже не попрощался с Аллегрой перед тем, как уйти. Она психанула, когда я недолго поработал телохранителем Самаэля, и с тех пор между нами какой-то напряг. Если Видок внутри, это ещё одно конкретное осложнение. Старик ближе всех из тех, кто у меня когда-либо был, к настоящему отцу. Но ещё он француз и шумный, когда возбуждён. Прямо сейчас я не знаю, смогу ли выдержать одного из них, тем более обоих. И всё же.

Я стучу в дверь. Та приоткрывается, и через щель на меня смотрит грузная блондинка с голубой кожей и рожками. Она Людере[101]101
  Играть (лат.).


[Закрыть]. Вид Таящихся. Всё племя – заядлые игроки. Наверное, единственная причина, почему женщина работает здесь, заключается в том, что она может принимать бегущие ставки[102]102
  Линия ставок на бейсбол, изменяемая по ходу игры.


[Закрыть] на то, какие пациенты поправятся, а какие умрут.

– Вам назначено?

– Все считают меня мёртвым, так что, наверное, нет.

Она протягивает руку через открытую дверь и суёт мне в руку визитную карточку.

– Позвоните, и доктор Аллегра примет вас, когда сможет.

Она начинает закрывать дверь. Я хватаюсь за край.

– Кэнди внутри?

– Вам зачем знать?

– Это значит, что она внутри?

Она указывает на визитку.

– Позвоните и назначьте встречу.

– Почему бы мне не организовать её прямо сейчас? Меня зовут Старк, и через тридцать секунд я войду внутрь. У тебя есть десять секунд, чтобы записать это в свою книгу, и двадцать секунд, чтобы убраться с дороги, прежде чем я вышибу дверь.

Она отклоняется в сторону, чтобы свет из вестибюля клиники падал мне на лицо.

– Ты это он, или тот зануда?

– Мы знакомы?

– Раньше я тусовалась в «Бамбуковом доме кукол». До того, как он появился.

– Принцесса, станет занудно ходить и вышибать двери?

– Звучит похоже на тебя. Жди здесь.

– Двадцать секунд.

Двадцать секунд наступают и проходят. Очень плохо. Мне всегда нравилась эта дверь с отслаивающимися золотыми буквами. Но никогда не высказывай угрозу, которую не готов исполнить. Я отступаю на расстояние для хорошего удара ногой. Дверь выглядит не очень, так что не нужно драматизировать. Просто поднять ногу, чтобы выбить замок. Я подтягиваю её вверх и секунду стою на улице, словно кожаный фламинго. Дверь распахивается, и на пороге стоит Кэнди. Она смотрит на меня, стоящего на одной ноге, в грязной коже и пальто со следами асфальтовой болезни. Я смотрю на неё. Те же рваные джинсы и Чак Тейлоры. На ней футболка с японскими иероглифами. Вид словно для женской рок-группы, о которой я никогда не слышал. Мы оба смотрим друг на друга. Потом мне приходит в голову опустить ногу.

– Привет, – говорит она.

– Привет.

Она смотрит на меня так, словно я призрак или обман. Должно быть, святоша Джеймс изрядно поработал с этими людьми, если никто не верит своим глазам. Минуту спустя на её лице расплывается улыбка. Она выходит и обнимает меня за плечи. Подпрыгивает и обхватывает ногами мою талию. С минуту остаётся в таком положении, прежде чем слезть. И Джон Уэйн с разворота бьёт меня в лицо. Я поднимаю руки и отклоняюсь назад на тот случай, если она решит снова ударить. Она так и делает, каждую пару слов нанося резкие удары мне по корпусу.

– Мудак. Глупый чёртов тупой ублюдок. Я, блядь, ненавижу тебя, и то, насколько ты, блядь, тупой.

Секунда тишины и затем полное боли: «Оу». Она лезет мне под пальто и поднимает рубашку. Смотрит на доспех, а затем на меня.

– Что это за хрень?

– Защита от сумасшедших девчонок, приветствующих тебя кулаками.

– Я даже ещё не начинала надирать тебе задницу. Ты удираешь на выходные в Ад и не возвращаешься, и мы ничего не слышим. Затем кто же объявляется, какая-то хипповая версия тебя с детским личиком, которая скорее будет спасать китов, чем выпьет со мной?

– Итак, ты встретила блудного мудака.

– А затем мы догадываемся. Он какой-то адовский розыгрыш. Монстр, посланный сюда, чтобы занять твоё место. Это даёт нам понять, что ты мёртв.

Я пытаюсь положить руки ей на плечи, но она отбрасывает их.

– Прости за всё, но это я, и я не мёртв.

– Ну, пошёл ты и твои хорошие новости. Скорее всего, ты просто ещё один глупый монстр, которого они послали наверх. Какой у тебя трюк? Собираешься делать с нами макраме во имя мира во всём мире?

– Я сам себе монстр, и я отправил себя наверх.

– Зачем?

– Чтобы найти тебя.

Она отводит взгляд. Тычем носком своего Чака Тейлора в раздавленный кусок жвачки у двери, пытаясь отодрать его. Внутри Людере с парой пациентов наблюдают за нами, словно за реалити-шоу из плоти и крови.

– Я отпустила Старка, потому что он был таким благородным, и я тоже хотела быть благородной, чтобы он вспомнил меня, когда найдёт Элис. Самая большая глупость, которую я когда-либо сделала.

Я приближаюсь.

– Как я мог забыть о тебе и о том, как ты пытала меня теми глупыми очками-роботом? Если ты думаешь, что всё это время я играл в семью с Элис, то ошибаешься. Я отправил её домой в тот же день, как нашёл. Это я здесь. Не тот другой парень. С Элис, Адом и всем остальным покончено.

Она скрещивает руки на груди.

– Откуда мне знать, что это ты?

– Когда я сказал, что вернулся, чтобы найти тебя? Я солгал. Я вернулся за ножом, который одолжил тебе. Давай его сюда.

Она смотрит на меня и морщит лоб. Её глаза немного краснеют. Не в смысле «О, Боже мой. Годзилла собирается наступить на меня». Скорее, как красные от слёз. Но на самом деле она не плачет. Она такой же монстр и убийца, как и я. Иногда нас распирает, но мы оставляем плач тем неудачникам, которых убиваем. Она подходит и кладёт руку мне на грудь. Затем скользит ею, чтобы обнять меня. Я через доспех чувствую её тело, когда она кладёт голову мне на грудь. Она тычет мне кулаком в бок. На этот раз слегка, так что это вообще едва ли удар.

– Если ты ещё раз так уйдёшь, то возьмёшь меня с собой.

– Договорились.

Она отступает на шаг, рассматривая доспех.

– Что за история с экипировкой Железного Человека? – Затем улыбается. – Боже мой. Старк. В этом есть смысл. Ты действительно Тони Старк[103]103
  Персонаж из вселенной «Марвел», широко известный под псевдонимом «Железный человек».


[Закрыть]. Ты с самого начала был Железным Человеком.

– О, Боже. Вижу, эта шутка нескоро умрёт.

– Можешь на это рассчитывать.

Я обнимаю её и просто держу так.

– В Даунтауне всё стало ещё более странным, чем я вообще рассчитывал. Я довольно сильно пострадал. Тот клон Пэта Буна[104]104
  Пэт Бун (род. 1934) – американский певец, единственный из поп-исполнителей 1950-х годов, соперничавший в США по популярности с Элвисом Пресли. Обладая бархатистым голосом и мягкой манерой пения, Пэт Бун не раз возглавлял американские поп-чарты. Примерный семьянин и христианин.


[Закрыть], с которым ты познакомилась, – это сбежавшая часть меня. И он забрал с собой часть моей силы. Доспех принадлежит Люциферу и содержит частицу его.

Она смотрит на меня снизу вверх.

– Как именно пострадал?

– Если ты не уверена, с каким Старком разговариваешь, попроси его показать тебе свою руку.

Я закатываю рукав.

Людере и пациенты, выглядывающие из-за плеча Кэнди, негромко ахают. Кэнди единственная, кто не выглядит так, будто её вот-вот стошнит. Она касается моей руки робота-насекомого и проводит пальцами по всей длине гладкой чёрной руки до того места, где та прикреплена к плечу.

– Ебать, как круто.

Если вам когда-нибудь понадобится подтвердить, что девушка стоит того, чтобы ради неё вернуться из Ада, покажите ей свою руку монстра и посмотрите, что она скажет.

Из процедурного кабинета с букетом фиолетовых луковиц в руках выходит Аллегра. Увидев меня, она как-то печально улыбается, подходит и обнимает. В отличие от остальных, она сразу знает, что это я.

– Я сожалею о том, что случилось раньше. Пожалуйста, скажи, что ты не в обиде. Я просто рада видеть тебя живым.

– Совсем никаких обид. Я просто счастлив вернуться. Знаешь, по пути сюда я собирался попросить тебя посмотреть мою челюсть, потому что она болит. Затем я вспомнил, что уже три месяца говорил только на адовском.

– У тебя будет много практики в общении с людьми, когда расскажешь нам всё, что произошло.

Я ни с кем не говорю обо всём, что произошло, но всё равно остаётся много о чём рассказать. Кэнди поворачивается и отходит от меня. Я слышу, как подскакивает её сердечный ритм. Чувствую слабый запах пота возникновения напряжённости.

– Старт, это Ринко.

Ринко на пять сантиметров выше Кэнди. Как и она, Ринко хорошенькая, с тёмными миндалевидными глазами и чёрными волосами до талии. На правом плече у неё татуировка в виде радужно-полосатого Они[105]105
  В японской мифологии – большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада. Европейские аналоги они – черти и бесы.


[Закрыть]. Ниже Астробой[106]106
  Робот, персонаж анимэ.


[Закрыть] в кожаной байкерской фуражке и чапах[107]107
  Чапы – кожаные гамаши, рабочая одежда ковбоя, которые надеваются поверх обычных штанов, чтобы защитить ноги всадника.


[Закрыть].

По крайней мере, Кэнди не была одна всё это время.

Кэнди жестом подзывает Ринко, и я пожимаю той руку. В её коже есть определённая прохлада.

– Ты нефрит, – говорю я.

Её глаза становятся жёсткими.

– С этим есть какая-то проблема?

– Нет. Я просто никогда не встречал никого, кроме Кэнди. Забавно наконец встретить ещё одного.

– Гм-м.

Если бы Ринко могла выдыхать огонь, я бы уже был хрустящим беконом. Эта девушка не может выносить моего вида. Наверное, я также бы вёл себя с некоторыми из бывших Элис. Кэнди берёт Ринко под руку и отводит в дальний конец приёмной. У них происходит быстрый интенсивный разговор. Все стадии перешёптывания и размахивания руками.

Внутри клиники всё одновременно и знакомо, и нет. Всё те же дешёвые пластиковые стулья в приёмной, но стены выкрашены в бледно-голубой цвет. Тот же переполненный книжный шкаф. Старый шаткий письменный стол заменили на блестящий из ИКЕА.

Разговор Кэнди заканчивается тем, что Ринко вскидывает руки и уходит в заднюю комнату, опустив глаза и отвернув от меня взгляд. Кэнди берёт куртку с рабочего кресла и говорит Аллегре:

– Я ухожу до конца вечера. Нормально?

– Ничего, – отвечает Аллегра. Она слегка машет нам на прощание.

– Идём, – говорит Кэнди. – Они всё ещё держат для тебя номер в отеле «Бит»?

– Сомневаюсь, но наличные – это та магия, которая доступна любому, и сегодня вечером я Гудини.

Она останавливается, когда видит адовский супербайк.

– Твой?

– Ага. Нравится?

– Почти так же крут, как рука.

Девушка, ради которой стоит вернуться из Ада.

Выясняется, что Касабян был прав, и дежурит Поуп Джоан. Снять старый номер стоит $200, но я предпочитаю попасть внутрь, чем торговаться, так что даю ей деньги и беру ключ.

Внутри Кэнди толкает меня на кровать и забирается сверху.

– По дороге сюда я не была уверена, что собираюсь трахать тебя, но затем подумала, что Ринко всё равно будет злиться на меня, так что пусть лучше меня обвиняют в том, что я что-то делаю, чем в том, что ничего не делаю.

Она сбрасывает с себя куртку и рубашку, и расстёгивает молнию у меня на брюках. Я стягиваю с себя рубашку, брюки и ботинки, но не доспех.

– Э-э. Ты это не снимешь?

– Я не уверен, что произойдёт, если я его сниму. Я знаю, что буду просто обычным смертным и умру, если кто-нибудь проскользнёт сюда и пырнёт меня, пока я сплю. А может захлебнусь блевотиной из-за всей той адовской дряни, которую ел и которой дышал.

Она легонько стучит костяшками пальцев по доспеху, берёт мои руки и прижимает их к кровати.

– Круто. Я в косплее. С этим доспехом и рукой ты можешь быть обоими братьями из «Стального алхимика»[108]108
  Манга, действие сюжета которой происходит в стране Аместрис, где алхимия широко распространена как точная наука. Два главных героя, братья Эдвард и Альфонс Элрики, ищут легендарный философский камень, чтобы вернуть руку и ногу Эдварда и тело Альфонса, утраченные в ходе неудачной трансмутации.


[Закрыть].

– То есть, у нас тройничок, но только на двоих.

– Заткнись и поцелуй меня.

Когда мы с Кэнди оставались наедине, у нас была привычка громить комнаты. Однажды мы практически снесли здесь стены. Сегодня всё не так. Медленнее и гораздо осторожнее, словно Кэнди всё ещё пытается убедить себя, что я настоящий.

Позже, когда мы лежим, и пот остывает у меня под доспехом, Кэнди говорит:

– Так странно.

– Снова спать с парнем?

– Не будь глупым. Я всё жду, что кто-нибудь крикнет «С Первым апреля», и ты исчезнешь.

– Единственной шуткой во всём этом был мой уход. Я не сожалею о том, почему ушёл, но мне жаль, что я не вернулся. Прежде чем уйти, мне следовало подумать о том, как дать тебе знать, что со мной всё в порядке.

– Что есть, то есть. Так как было там внизу?

– Убого, печально и странно. И оканчивается тем, что меня коронуют королевой выпускного бала Ада.

– Разумеется.

Она приподнимается на локте и смотрит на радиочасы.

– Дерьмо. Мне нужно возвращаться. Ринко будет ждать меня. Ты же знаешь, какие эти девушки.

– Не заставляй её ждать. Это никому не нравится.

Она проводит рукой по своим растрёпанным волосам.

– Слушай, Ринко моя старая подруга…

– Тебе не нужно ничего мне объяснять. Ни сейчас, ни когда-либо. Что бы ты ни делала, я не против.

Она улыбается, встаёт и одевается. У двери задирает штанину и вытаскивает из ножен сбоку ботинка мой чёрный костяной нож.

– Ты дал мне это, чтобы я сохранила для тебя. Теперь, когда ты дома, полагаю, ты захочешь получить его обратно.

– Я стащил Мейсоновский. Почему бы тебе не продолжить, и не оставить этот себе.

Она улыбается.

– Серьёзно? Никаких попыток переиграть?

– Никаких попыток переиграть.

Она суёт нож обратно в ножны и опускает штанину.

– Я тебе завтра позвоню.

– Тогда и поговорим.

На выходе она посылает мне лёгкий воздушный поцелуй.

Однажды я спас мир и потерял девушку. Затем я спас Ад и потерял другую девушку. Это становится плохой привычкой.

Звонит телефон отеля.

– Кэнди?

Треск на линии.

– Это было то ещё отбытие, лорд Люцифер. Не был уверен, что у тебя получится.

Голос мужской.

– Ты испытал облегчение или разочарование?

– Облегчение. Даже восторг. Миры внизу и наверху были бы гораздо скучнее без тебя.

– Кто это?

– Не Ветис. Но ты это знаешь.

– Ты говоришь не на адовском. Ты либо одержимый смертный, либо проклятая душа. Не думаю, что какая-нибудь душа смогла бы позвонить сюда даже с использованием мощного худу, так что моё предположение – смертный.

– Слежу за ходом твоих мыслей, Дип Блю[109]109
  Шахматный суперкомпьютер, разработанный компанией IBM, который 11 мая 1997 года выиграл матч из 6 партий у чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова.


[Закрыть].

– Гончие нормально вернулись?

– Те, что не последовали за тобой через край. Ещё больше крови на твоих руках. Ты как смерть в запое.

– У тебя знакомый голос, но и что с того? В следующий раз ты будешь кем-то другим.

– Скорее всего.

– Тогда о чём нам говорить? Отъебись.

Я бросаю трубку и выдёргиваю шнур из стены.

Я должен был догадаться в тот момент, как решил не возвращаться в Даунтаун. Мне и не нужно. Ад последует за мной сюда.

Утром, выходя из номера, я тянусь за пистолетом и вспоминаю, что всё, что у меня есть, – это «Глок». Блестящий мужественный пистолет. Парни, которые любят «Глоки», любят «Корветы», потому что у Папочки был такой, и они всё ещё пытаются выбраться из тени старика. «Глоки»: единственные пистолеты, идущие в комплекте с проблемой отцов и детей. Ненавижу «Глоки». Но всё равно беру его.

Я провожу день, просто гуляя, вдыхая аромат автомобильных выхлопов, сухого кондиционированного воздуха и жирной мексиканской еды. Покупаю в уличном фургоне рыбное тако. Оно выглядит как «Мона Лиза» и на вкус как Ланч самого Бога.

Я всё ещё привыкаю к небу. И к потерянным и безумным гражданским, скапливающимся на углах улиц и ёрзающим в ожидании зелёного сигнала. Перебегающим в неподходящее время на красный и едва не попадающим под автобус. Они хватают воздух, как будто их ударили в живот, и не способны отдышаться от бесконечного бега. Интересно, если бы они знали, что их ждёт миллиард миллиардов лет на Небесах или в Аду после их жалких восьмидесяти лет на Земле, они бы замедлились или стали ещё более нервозными?

Никто не думает, что в Лос-Анджелесе может быть холодно, но, когда наступает зима и набегают облака, а температура опускается до пятнадцати градусов или ниже, может показаться, что прямо-таки холодно. Но доспех этого не замечает. У него датчик нагрева, установленный на температуру тела. Наверное, я мог бы отправиться в Антарктиду кормить пингвинов в одних шлёпанцах и серапе[110]110
  Серапе – длинная, похожая на одеяло шаль/плащ, часто ярко окрашенная и бахромчатая на концах, которую носят в Мексике, особенно мужчины.


[Закрыть] и ни разу не поёжиться.

На умирающем краю Голливудского бульвара ещё одна ловушка для туриста «выходит из бизнеса». Я покупаю пару чёрных рубашек на пуговицах с надписью пальмами «ГОЛЛИВУД» вокруг нагрудного кармана. Они достаточно свободные, чтобы скрыть доспех, не делая меня при этом похожем на человечка «Мишлен».

Вернувшись в отель «Бит», я беру из контейнера с физраствором единственную гляделку, которую прихватил с собой, и вставляю вместо своего глаза. Ничего не происходит. Я не могу заглянуть в Ад. Ни на библиотеку, ни на территорию вокруг дворца, ни через гляделки, которые я вставил в адских гончих. Люцифер здесь слеп. Кое-что ещё, что Самаэль придержал для себя. Я вытаскиваю безделушку и вставляю обратно глаз.

Когда Самаэль был в Лос-Анджелесе, а я играл роль телохранителя, он говорил мне, что на Земле у него мало власти. Наверное, вот почему он дал Касабяну доступ к Демоническому Кодексу. Люцифер не может видеть его отсюда, а полутруп Касабян может.

Я провожу остаток дня, развлекаясь с доспехом, прикидывая, какие трюки Люцифера я могу проделать здесь. Я нашёл несколько, но ничего такого, что принесло бы мне Нобелевскую премию. Как обычно, я идеально рассчитал время. Я достаточно долго проторчал в Аду, чтобы получить всю силу Люцифера, а затем возвращаюсь домой и теряю большую её часть.

Днём звонит Кэнди. Она хочет встретиться около десяти в «Бамбуковом доме кукол». Почему бы и нет? Или это, или ещё раз смотреть «Семейку Брэди»[111]111
  Американский комедийный телесериал (1969–1974). У семейки Брэди шестеро детей: три девочки и трое мальчиков. Семейка настолько хорошая, порядочная, добрая, приличная, умильная, что даже немножко воротит.


[Закрыть], а это чертовски депрессивно для Повелителя Подземного мира, пусть даже он работает лишь на половинной скорости.

Прежде чем уйти, я откручиваю десятицентовиком решётку вентиляции. Что вы думаете? Касабян не просто трындел. Внутри карнавальный рулон из двадцати сотенных купюр. День прямо на глазах становится ярче. Что смешно, так это как легко от меня откупиться. Две штуки из двухсот, и мне хочется целовать небо? Не распространяйтесь на эту тему, но выясняется, что Люцифер – самое дешёвое в Аду свидание.

Вот, это кое-что твёрдое и реальное. Оно пахнет пивом и виски, потом посетителей и сигаретным дымом, затягиваемым сквозь двери задним краем «Санта-Аны»[112]112
  Ветер в Южной Калифорнии.


[Закрыть], – всё, как и должно быть. Это задача бара – быть однозначным. В море проблем можно держаться бара. «Бамбуковый дом кукол» – это моя Скала Веков[113]113
  Одно из иносказательных имён Христа – «Скала веков», источник вечной жизни. Неисчерпаемый источник силы или поддержки.


[Закрыть].

Всё находится там, где и должно быть. Старина Игги и “Stooges”[114]114
  “The Stooges” – американская рок-группа, фронтменом которой является Игги Поп.


[Закрыть], а также постеры лос-анджелесской панк-группы из старых добрых времён. За стойкой сплошные пальмовые листья, пластиковые танцовщицы хулы и кокосовые миски для арахиса. Музыкальный автомат шипит и воркует, пока Има Сумак[115]115
  Има Сумак (1922–2008) – перуанская и американская певица. Владела уникальным диапазоном почти в пять октав.


[Закрыть] выводит трели зловещей «Чунчо»[116]116
  Это не передать. Просто включите и послушайте эту песню. Я бы назвал данную композицию «Доброй ночи, соседи».


[Закрыть]. Бармен Карлос наливает всем сидящим в баре шоты «Джека», лучшие на мой вкус, потому что бесплатные. Я в третий раз за вечер поднимаю бокал, предлагая выпить за него, и он в ответ поднимает свой. Это такой вечер. Я в баре с друзьями. Теперь я действительно дома.

Видок обнимает меня за плечи. Он практически не снимает руку с тех пор, как пришёл сюда, словно если он отпустит, меня сдует бризом.

– На этот раз хотя бы не одиннадцать лет. У тебя получается лучше, – говорит он.

– Возможно тебе стоит попробовать вообще не возвращаться, – говорит Аллегра.

– Я записался в «Анонимные Монстры», – говорю я им. – Пытаюсь за один день бросить привычку к Аду.

– За это я выпью, – говорит Видок.

Он поднимает пустой бокал, и Карлос подходит и вновь наполняет его.

– Я не был уверен, что это был ты, когда ты вошёл. Даже с этой ебанутой рожей я не уверен на сто процентов, – говорит Карлос.

Он начинает наливать мне шестого «Джека» за вечер. Я кладу руку сверху на бокал.

– Давай всех удивим. Почему бы не угостить меня чашечкой кофе?

– Видишь? Я знал, что это был не ты. Взгляни на это место. Словно поминки по кому-то, кого все не любили. Твой брат пендехо[117]117
  Мудак (исп.).


[Закрыть] едва не лишил меня бизнеса.

Он прав. Бар заполнен, может, на треть. Раньше до моего отбытия он был каждый вечер переполнен. Гражданским и Таящимся нравится зависать в заведениях с преступниками, даже если нескольких из них загрызут, как в ту ночь, когда сюда забрела горстка зомби. Самое смешное, что именно поэтому люди приходят в подобные места. Они хотят приблизиться к смерти достаточно, чтобы почувствовать запах кладбищенской пыли, при условии, что на надгробии высечено чьё-то другое имя.

– Я три месяца почти ничего не пил, кроме Царской водки. Я хочу чего-нибудь такого, что может пить человеческое существо. И тот голубок с моим лицом мне не брат.

Карлос кивает. Оглядывает толпу.

– Может, всё наладится, когда люди услышать, что настоящий ты вернулся.

– Если это поможет, ты можешь налить кофе в шесть бокалов для виски.

– Отличная идея.

Он уходит, чтобы принести кофе и бокалы. Кэнди входит как раз в тот момент, когда он ставит их на стойку. Она берёт один, опрокидывает и корчит гримасу.

– Что это за хрень?

– Кофе.

Она с грохотом опускает бокал.

– Ты такая тряпка.

– Да? Если сегодня вечером ты останешься на ночь, можешь выбрать любого случайного незнакомца, и я врежу ему,

Её поза меняется. Она напрягается. Оглядывается через плечо на столик, за которым одиноко сидит Ринко.

– Не надо. Я не могу. Это сложно.

– Извини. Это было глупо.

– Нет. Всё в порядке.

Кэнди замечает, что я смотрю на Ринко.

– Она сказала, что хочет пойти.

– Она хочет присматривать за тобой.

– Скорее, она хочет присматривать за тобой. Полагаю, я много болтала о тебе. Знаешь, когда думала, что ты не вернёшься.

– Вы говорили обо мне?

Карлос приносит Кэнди шот.

– Де нада[118]118
  Пустяки (исп.).


[Закрыть], – говорит она и опрокидывает его. – Я рассказала ей, какой ты старый пердун и какой у тебя отвратительный музыкальный вкус.

– «Убийство овец в Скул-Вэлли» лучшая на сегодня группа Лос-Анджелеса.

– Если только ты старый пердун. Любому, кто не пьёт на завтрак «Геритол»[119]119
  Фирменное название лекарственного препарата, содержащего большое количество железа. Предназначен для людей пожилого возраста.


[Закрыть], известно, что единственная стоящая группа – это «Асаруту Гарузу»[120]120
  Штурмовые девушки (яп.).


[Закрыть].

На ней другая футболка с той же группой и японскими иероглифами.

– Если я старый пердун, то ты рисовая королева[121]121
  На сленге – гей, которому нравятся мужчины-азиаты.


[Закрыть].

Она надевает солнцезащитные очки-робот. Те самые, на оправе которых картинки из аниме-сериала, о котором я никогда не слышал. Когда она нажимает кнопку между линзами, очки жестяным голосом поют музыкальную тему из этого сериала.

– С чего ты решил?

У всех гражданских грязные лица, испещрённые грехом, но у Таящихся чистые. Полагаю, Люцифер не заведует ими. Когда дело доходит до знаков греха, мои друзья не исключение. Большинство их лиц размазаны, но не как у Касабяна. Аллегра и Карлос не так уж и плохи. Видок самый чумазый среди моих друзей. Его знаки тянутся от лица к рукам, но я не удивлён. Я знаю, что он убил нескольких парней во Франции сотню лет назад. Так говорит полиция Лос-Анджелеса, а у убийства нет срока давности, даже если кто-то этого заслуживает. Я проверял свое лицо в зеркале отеля. Ничего. Это потому, что я Люцифер, или потому, что я не совсем человек?

– Знаешь, я скучал. Я писал тебе записки и оставлял повсюду, надеясь, что Касабян сможет их увидеть и сказать тебе.

Она оглядывается на Ринко.

– Ага. Я тоже скучала по тебе. Четверть годовой нормы.

Она изрядно зла на меня. Не так, как Ринко, но зла. Я не могу винить её. Я обещал ей три дня, а дал сотню. Чтобы отойти, потребуется какое-то время. Если это вообще когда-нибудь случится после того, как она ушла к другому. И всё же, она пошла со мной в отель вчера вечером. Было это по случаю возвращения или прощальным трахом? Полагаю, я это узнаю. Я охуенно хорош в терпении.

– Мне нужно пойти взглянуть, как там Ринко, – говорит она.

Она берёт свои напитки и направляется обратно к столику. Останавливается и поворачивается.

– Вчера вечером ты собирался рассказать мне что-то о Люцифере. Что именно?

– Ничего важного. Ступай к Ринко, пока она не прикончила взглядом нас обоих.

Она уходит, и Аллегра следует за ней. Видок с Отцом Травеном вместе в конце стойки, так что я направляюсь в ту сторону. Когда я оказываюсь там, Видок снова роняет руку мне на плечи. Чёртов француз.

– Эй, Отец! Когда вы пришли?

Я протягиваю руку. Когда Травен пожимает её, то кладёт поверх другую руку, словно я Папа или Литл Ричард[122]122
  Литл Ричард (1932–2020) – американский певец, пианист и композитор, который стоял у истоков рок-н-ролла.


[Закрыть]. Лиам Травен – мой любимый священник. Отчасти потому, что он был отлучён от церкви, что означает, что он не верит в это корпоративное дерьмо, и отчасти потому, что он чокнутый. Он читает, пишет, ест и дышит древними языками, о которых никто никогда не слышал. Он знает больше имён древних богов, чем Ватикан и любой игрок в «Подземелья и Драконы» в мире.

– Только что вошёл, – отвечает он. – Когда Эжен позвонил, я не был уверен, верить ему или нет. И вот ты здесь.

– Если вас это утешит, я тоже не уверен, что я здесь. Я чувствую себя как плохой ксерокс, который кто-то пропустил через шредер.

– Уверен, что это пройдёт.

– Жаль вашу машину. Вам её вернули?

По пути обратно в Ад мне пришлось оставить машину Травена на улице рядом с телом мёртвого копа. Это была безобразная сцена, но это была вина Йозефа, а не моя, и я ничего не мог с этим поделать.

– В конце концов. Полиция несколько недель удерживала её. Мне неловко спрашивать тебя об этом прямо сейчас, но я должен.

– Нет. Я не убивал того копа. Но, как бы то ни было, я убил парня, который это сделал. – И спал как младенец. Но эту часть я ему не говорю. – Рад, что застал вас двоих вместе. Есть кое-что, о чём я хочу с вами поговорить. О том, что случилось со мной в Аду. О переменах, в которых я всё ещё пытаюсь разобраться.

– Тех, из-за которых эта перчатка? – спрашивает Травен.

Я смотрю вниз, радуясь, что не забыл надеть её.

– Это? Нет. Я просто потерял руку, а новая довольно уродлива.

– Ты потерял руку? Бог мой.

– Не парьтесь, Отец. Теперь я могу получить номерные знаки для инвалидов.

– Что ты имеешь в виду под словом уродлива? – спрашивает Видок.

Я обвожу взглядом помещение. Никто не смотрит, так что я стягиваю перчатку и даю им хорошенько рассмотреть мою демоническую пятерню. И сразу понимаю, что это была ошибка. Травен бледнеет.

– Аллегра пыталась описать, но даже близко не подошла к тому, чтобы запечатлеть ла орор экски[123]123
  Очаровательная жуть. (фр.).


[Закрыть].

Травен таращится на меня. Если бы глаза смогли закричать, убежать домой и спрятаться под одеялами, он бы уже ослеп.

– Так вот на что похож Ад? Что ещё они с тобой сделали? Я бы психологически не смог пережить нечто подобное.

Отец Травен раньше переводил старинные книги для Церкви. Затем перевёл не ту. Греховный «Некрономикон». Библию Ангра Ом Йа. Богов до Бога. За прегрешение его отлучили от церкви, а в игре в священника отлучение – это билет в один конец в Ад. Травен – самый чумазый парень в баре. Его знаки греха насыщенные и ужасные. Почти каждый открытый сантиметр кожи чёрный. Его руки выглядят так, будто он окунул их в смолу. Затем я вспомнил. Травен – пожиратель грехов из длинной линии пожирателей грехов. Он проглотил больше грехов, чем тысяча худших убийц и ублюдков, о которых только можно подумать. Должно быть, их вес сломал ему спину. И он говорит, что не смог бы пережить, если получил такую руку, как у меня. Думаю, он себя недооценивает, но у всех нас собственное понимание ужаса.

– Не парьтесь, Отец. Я познакомился с Богом. Он не такой, как вы о Нём думаете. Я также довольно хорошо знаю Дьявола. Он тоже не такой, как вы думаете. Поверьте, Небеса или Ад о вас позаботятся.

– Я знаю, что это должно меня успокоить, но почему-то наоборот.

– Тогда давайте ещё выпьем, – говорит Видок.

Я зову Карлоса принести выпивку. Мы чокаемся и опрокидываем бокалы.

Видок поднимает бровь, глядя на Травена.

– Вы рассказали ему о Виа Долороза[124]124
  Виа Долороза – улица в Старом городе Иерусалима длиной около 650 метров, по которой, согласно христианской традиции, пролегал путь Иисуса Христа к месту распятия.


[Закрыть]?

– Нет ещё.

– Виа Долорес? Что это?

Травен переминается с ноги на ногу. Тема ему неприятна.

– Виа Долороза, – говорит Видок, – «Путь скорби». Это то, что изучал Отец, пока тебя не было.

– Полагаю, ты меня вдохновил, – говорит Травен. – Я всю жизнь провёл, сидя в одиночестве среди книг. Я считал работу, которую выполнял, важной, и что я сам важен. Грех гордыни. Затем я увидел, как ты в одиночку отправляешься в Ад, и понял, что чтения старинных книг больше недостаточно.

– И это именно то, что такое Долорес?

– Можно и так сказать.

– Это трюк или что-то в этом роде? Покажите.

Травен качает головой и смотрит на редкие кучки гражданских и Таящихся. Он не привык видеть, как люди смешиваются с теми, кого он, наверное, считает монстрами. Но он хорошо справляется с этим.

– В нужное время и в нужном месте. Когда расскажешь мне больше о том, что случилось в Аду, я расскажу тебе о Долороза.

– Договорились.

Мои ноги дрожат так слабо, что это едва заметно.

– Вы почувствовали что-нибудь только что? Слабое землетрясение?

– Нет, – отвечает Видок. – Отец?

Травен качает головой.

– Не берите в голову. Видимо, это я. Всё ещё привыкаю к суше.

Двери бара открываются, и там стоит моя любимая профессиональная охотница на зомби, Бриджит Бардо. Бывшая профессионалка. Не то, чтобы она вышла из бизнеса, но, когда не осталось зомби, трудно оставаться профессионалом. Она также была порнозвездой в Европе. Многие Таящиеся и занимающиеся оккультной работой гражданские становятся секс-работниками, потому что деньги хорошие, а им не до обычной работы. С Бриджит связано ещё кое-что, не очень приятное, что вспоминается мне каждый раз, когда я думаю о ней. Её укусил зомби, когда мы охотились вместе. Мы нашли лекарство, и Видок дал его ей, но это из-за моей небрежности она едва не превратилась в возможно худшую в мире тварь.

Когда Бриджит видит меня, то улыбается и подходит, истинная во всех отношениях старлетка, каковой она сейчас является. Мы потеряли связь, когда она бросила меня ради одного кинопродюсера, который мог помочь её карьере, и потому, что я магнит для дерьма. Рад видеть, что она не держит зла.

Она быстро обнимает меня и целует в щёку.

– Привет, Джимми, – говорит она с хриплым чешским акцентом.

– Что ты здесь делаешь?

– Зашла поздороваться. Ты же не против, правда? Слышала, ты отсутствовал в поисках приключений.