Текст книги "Карта монаха"

Автор книги: Ричард Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Глава 51

Стефан лежал на полу в караульном помещении. Ботинок южанина сдавливал ему горло, и кровь у него холодела при виде оружейного дула. Никогда не мог бы он вообразить, что таким образом закончит свою жизнь. В одиночестве, не имея представления, в какой стране находится. Его тело так и не отыщут; участок на кладбище, рядом с могилами жены и Питера, останется пустым навеки. Стефан подумал о Майкле и о том, что могло бы быть, о сыне, которого считал навеки потерянным, и о надежде на новое начало, которой не суждено осуществиться. Он впал в такое отчаяние, что это подстегнуло его мозг, заставило его лихорадочно работать, решая одну только задачу: уцелеть любой ценой. Руки у него свободны, но вооружиться нечем. Все, что есть, – карта и ручка в кармане.

– Ты ведь американец? – с трудом выталкивая слова из сжатого горла, с руками, пассивно лежащими вдоль тела, просипел Стефан. – По-моему, из Джорджии.

Тот, секунду-другую посмотрев на пленника, склонил голову набок.

– А ты американец?

– Да, из Бостона. – Говоря, Стефан все время смотрел охраннику в глаза.

Правой рукой он медленно вытягивал из кармана ручку.

Охранник смотрел на Стефана. Внутри черепной коробки южанина происходила какая-то деятельность. Может, проснулись воспоминания, а может, заговорило чувство американского братства.

– Из Бостона, говоришь? – Улыбка охранника на глазах трансформировалась в кривую ухмылку. – Чертовы янки. – Он передернул затвор.

Стефан сжимал в руке ручку. Не размышляя, он изо всех сил всадил ее охраннику в икру той ноги, которая передавливала ему трахею. Ручка прошла сквозь штанину, рассекла мышцу и вонзилась в кость. Охранник с воплем отдернул ногу. Стефан, не выпуская застрявшую в кости ручку, перекатился направо, увлекая за собой охранника, который рухнул наземь. Пистолет приглушенно выстрелил. Выкручивая солдату руку с оружием, Стефан заставил его выпустить пистолет. А после этого начал колотить охранника, вкладывая в удары всю свою силу: он бил по лицу, по горлу, по всему телу. В последний раз он так дрался в те времена, когда зарабатывал в боксерском клубе спарринг-партнером. Стефан умел драться, знал, как правильно бить, но, что самое важное, знал, куда бить, чтобы как можно эффективнее вывести противника из строя.

Охранник потерял сознание, но Стефан по инерции ударил еще трижды. Адреналин у него в крови бурлил, и он все не мог успокоиться. Со времен своих подростковых подвигов он забыл, что может быть кровожадным. Стефан пощупал у противника пульс: еще жив.

– И никогда не называй болельщика «Ред сокс» янки. – Схватив солдата под мышки, Стефан оттащил его в кладовку.

Там он снял с него пояс и кобуру и забрал себе, не забыв также рацию и патроны. Порывшись у охранника в карманах, позаимствовал удостоверение личности, ключи от машины, несколько измятых купюр и ответ на свои молитвы: сотовый телефон.

Стефан рассовал добычу по карманам, прикрыл солдата грудой форменных курток и закрыл дверь. Поискав глазами, подобрал револьвер и поспешно сунул в кобуру.

Внезапно над головой оглушительно зарокотало, потрясая до основания и здание, и нервы Стефана. Рокот нарастал, потом стал немного тише, а вскоре снаружи донесся громкий пронзительный звук. Стефан успокоился, когда понял, что это на полевом аэродроме неподалеку приземляется самолет.

Еще раз сверившись с картой, он уточнил свое местонахождение и покинул караульное помещение. Дорожка вела к небольшой парковке, заставленной машинами. Он достал из кармана ключи, направил в сторону парковки и нажал кнопку. В ответ зачирикал и замигал фарами синий «пежо».

Выехав с парковки, Стефан остановился неподалеку от взлетно-посадочной полосы. По полосе рулил тот же «боинг бизнес джет», на котором его доставили сюда. К выходу из пассажирского салона подкатили трап. В дверях показался некто комодообразный, с двумя женщинами и несколькими сопровождающими, на вид военными. Стефан не успел разобрать лиц, поскольку прибывших спешно усадили в ожидающий внедорожник. Однако он рассудил, что, должно быть, это люди Джулиана.

Он выждал, пока прибывшие покинут аэродром в сопровождении эскорта автомашин. Хоть бы их появление не имело отношения к нему! Как только выяснится, что он сбежал, численность охраны утроят.

Не размышляя больше на эту тему, он поехал по территории – мимо серии офисных зданий, а затем жилых домов, которые встречались все реже, пока не выехал на дорогу, с обеих сторон обрамленную темным лесом. На протяжении примерно двух миль дорога серпантином шла вниз. На этом участке отсутствовали уличные фонари, и других машин тоже не встретилось. Мрачность леса усиливала страх быть пойманным.

Через некоторое время показался пропускной пункт с воротами. Это была не какая-то там деревянная калитка, которую легко можно пробить, а надежная заградительная конструкция из металла. Рядом стояли и разговаривали два охранника. Стефан обдумал два имеющихся у него варианта действий: попытаться что-нибудь наплести в надежде, что ему поверят и пропустят, или прямо поехать на ворота. И то и другое сопряжено с опасностью. Он опять в бегах, но при этом понятия не имеет, куда бежит. Где он географически, неизвестно; вполне возможно, что до ближайшего признака цивилизации сотни миль, а может, дела обстоят еще хуже, и он на острове. До пропускного пункта оставалось сто ярдов, и охранники его заметили. Прервав разговор, они переключили свое внимание на него.

Стефан нажал на педаль акселератора. Проверил, в порядке ли пистолет – его он сжимал в руке, держа руку возле дверцы, так оружие нельзя было увидеть снаружи.

До пропускного пункта двадцать ярдов. Один охранник направился в караулку, другой продолжал наблюдать за Стефаном.

К величайшему его удивлению, шлагбаум поднялся. Главный охранник помахал Стефану рукой и направился в помещение. Весь страх, вся тревога Стефана моментально испарились: он помахал в ответ и скрылся в ночи.

Глава 52

«Бомбардье джет», оттолкнувшись от взлетной полосы, возносился в синеющие вечерние небеса, спеша как можно скорей покинуть Россию. Майкл устроился в комфортном кожаном кресле, с пакетами льда на голове и обеих руках. Буш с Симоном на диване распивали «Джек Дэниелс».

– Ненавижу водку! – поморщился Буш, опрокидывая порцию виски со льдом.

– Как голова? – осведомился Симон, обращаясь к Майклу.

– Отлично, – негромко отозвался Майкл, глядя в иллюминатор на раскинувшийся внизу город.

Ему вспомнилась карта, спрятанная внутри холста. Сейчас она у него в сумке. Какие важные фрагменты утраченной истории России она открывает! Майкл подумал, не следует ли передать карту российскому правительству, но затем решил, что будет лучше, если ее существование так и останется скрытым завесой тайны. Пусть секреты России так и остаются секретами многие годы, а может, и целую вечность. Этот мир столь красив, так лучится обещанием прекрасного будущего, но, как это чаще всего бывает, он в руках правительства, и это для него не самая лучшая участь.

Майкл думал о том, что прибыл сюда в надежде спасти отца, а покидает страну, не только не достигнув этой цели, но еще больше отяготив свою совесть. Опасность, исходящая от Джулиана Зиверы, усилилась. Неизвестна судьба не только Женевьевы, но теперь еще и Сьюзен.

Как-то так получилось, что она зацепила его. Взгляд ее темных глаз проник сквозь стену, которую он выстроил вокруг своего сердца. Женщина, которая при первой встрече довела его до белого каления, позже нашла дорогу к его сердцу. После всего, что было, опять открыться женщине… У него уже возникала мысль, что он мог бы начать жить заново, не пятная память Мэри. Но теперь…

В хвосте самолета показался Мартин. Понаблюдав, как адвокат пересек проход и скрылся в кабине, Симон склонился к Майклу.

– Слушай, есть кое-какая информация о Джулиане Зивере.

– Прежде чем ты сообщишь еще какие-нибудь дурные новости, – Майкл через силу улыбнулся, – хочу сказать спасибо за то, что спас меня. Если бы не ты, я уже был бы мертв или разгребал снег в каком-нибудь здешнем ГУЛАГе.

Симон кивнул, давая понять, что принимает благодарность.

– Пожалуйста, – вставил Буш.

– И тебе спасибо! – Майкл во весь рот улыбнулся другу, после чего опять заговорил с Симоном. – Так что же она от меня скрыла?

Симон поудобнее устроился в кресле.

– Мотивы Джулиана Зиверы не таковы, какими ты их представляешь; не за властью и не за деньгами он гонится, и не алчность им движет. Джулиан похитил твоего отца, чтобы спастись самому. – Симон помолчал. – У него неоперабельная опухоль мозга. Он умирает и смотрит на шкатулку как на свою последнюю и единственную надежду. В своих попытках излечиться он испробовал все: самую современную терапию, лекарственные травы, древние средства, экспериментальные препараты. Все его деньги и вся его власть не в состоянии купить ему исцеление. Как и все прочие, он не может получить обратно прожитые годы, не в состоянии откупиться от смерти. То, что он любил в жизни больше всего, – деньги и власть – оказалось бесполезно в его борьбе за выживание. В отчаянии он стал хвататься за соломинки. К сожалению, – Симон опять помолчал, – за эту соломинку есть смысл хвататься.

– Прошу прощения, я возьму еще виски. – Поднявшись, Буш направился в бар и вскоре возвратился с бутылкой. – Это так душещипательно, что у меня пересохло в горле.

Майкл помолчал. Все эти новые сведения, осложнения и откровения повергли его в полное смятение, и он, чтобы восстановить душевное равновесие, попытался вернуться к основам.

– Симон, мой отец и Сьюзен в лапах у Джулиана. Если есть какая-то надежда их спасти, я должен знать все. – Он сделал паузу. – Рассказывай.

– По-моему, мы уже достаточно наслушались историй. – Буш наполнил заново свой стакан. – Я считаю, надо вломиться на территорию комплекса и вызволить их. Разбираться с деталями предоставим властям.

Майкл вздохнул и повернулся к Бушу.

– Не горячись, мы на высоте тридцать пять тысяч футов; сейчас нам некуда вламываться. Я хочу выслушать все.

Симон внимательно посмотрел на него, встал и направился к бару. Там он не спеша добавил в стакан изрядную порцию льда и долил виски. Мертвая тишина в салоне нарушалась лишь глухим подвыванием двигателей. Вернувшись, он уселся, посмотрел на Майкла и продолжил:

– С начала времен человек жаждал вечной жизни. Любой представитель человеческого рода – без исключений – мечтает о том, чтобы жить вечно, в небесном ли царстве или на твердой земле, духовно или физически. Александр Македонский стремился к вечной жизни; именно желая ее, Хуан Понсе де Леон отплыл на поиски Бимини; китайцы изобрели порох, пытаясь открыть эликсир вечной жизни. Это выражается даже в простейших вещах, в нашем ежедневном бытии. Мы заботимся о здоровом питании, занимаемся спортом, принимаем витамины – все ради того, чтобы жить дольше. Единственной целью современной медицины является победа над болезнью, излечение, чтобы человек выздоровел и жил. Жажда бессмертия универсальна и принимает схожие облики. В каждой религии в той или иной форме содержится идея вечной жизни. Не следует забывать, что это один из главных факторов привлекательности религий. Главная тема христианского Писания звучит так: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» [11]11
  От Иоанна, 3, 1-16.


[Закрыть]. Стремление избежать конца – естественно для человека в этом мире. Стремление к выживанию запрограммировано в нас изначально. – Симон помолчал, глядя на Майкла и Поля.

Те, затаив дыхание, ждали продолжения. Симон понизил голос:

– В каждой культуре имеются сказки и мифы о бессмертии. И так же как за множеством разных легенд о всемирном потопе скрывается одна история, так есть и другая история, также фундаментальная для всех мифологий. История о Древе жизни. Эта история является центральной для Каббалы, мистической науки, основанной на еврейской Торе. Мотив дерева жизни снова и снова появляется в ассирийских и ранних греческих религиях. Согласно египетской мифологии, Исида и Осирис связаны с Древом жизни, священным деревом богини Саосис. В Откровении Иоанна Богослова, в двадцать второй главе, говорится, что Древо жизни принесет двенадцать плодов и листья, которые исцелят народы. В скандинавской мифологии его называют Иггдрасиль. В Китае это дерево, на котором вырастает персик раз в три тысячи лет. Те, кто вкусит от него, обретут бессмертие. В арабской мифологии Фонтан жизни окружают деревья, украшенные драгоценностями. И разумеется, о Древе жизни говорится в Бытии. Там оно растет рядом с Древом познания Добра и Зла, от плода которого вкусили Адам и Ева. Вкусивший же плода от Древа жизни должен был стать бессмертным. И Бог счел, что человек не созрел для такого дара, потому что тогда люди станут как боги. И поставил ангелов охранять дерево, чтобы преградить человеку дорогу к этому дару.

– Ангелов? Ты, должно быть, шутишь! – Буш встал и посмотрел на Майкла. – Ты ведь не воспринимаешь это всерьез? Послушай, мы с тобой и в самом деле навидались всякого, но все же не до такой степени, чтобы я мог поверить в это.

– Мне все равно, во что ты можешь поверить, – перебил его Майкл. – Мне важно, во что верит Джулиан, человек, похитивший моего отца, Сьюзен и Женевьеву. Я хочу знать про эту шкатулку все, будь то факты или фантазия. Так что, пожалуйста, сядь и закрой рот.

Буш нехотя вернулся на место.

Этот обмен репликами прошел, по-видимому, мимо сознания Симона, поскольку он продолжал:

– На ангелов была возложена задача охранять Эдем и тайну вечной жизни. Но они утомились и возроптали. В конце концов они спрятали тайну на дне золотой шкатулки и, чтобы запугать человека, окружили ее смертью.

– Мы все еще в царстве легенд? – саркастически осведомился Буш, вопросительно воздев руки. – Это я для ясности интересуюсь.

Майкл буравил Буша взглядом до тех пор, пока тот не откинулся на спинку кресла и не закрыл глаза.

– А саму шкатулку спрятали, – продолжал Симон. – Легенда, окружающая ее, стала предостережением: тот, кто попытается разгадать тайну Бога, погибнет. Много столетий шкатулка находилась в руках священников и королей, тех, кто сознавал таящуюся в ней грозную опасность, – хотя некоторые, кому недостало сил воспротивиться искушению, впоследствии в ужасе наблюдали, как их царство обращается в руины. Шкатулку разыскивали завоеватели с их армиями, императоры и воры. Она становилась военной добычей, а в результате грабителей настигало возмездие за безрассудную алчность, подвигнувшую их на то, чтобы открыть шкатулку. Наконец золотая шкатулка обрела пристанище в Византии. Там о существовании этой удивительной вещи знал только каждый последующий император; правители Византии были мудрыми людьми, понимавшими, что может повлечь за собой уступка желанию. Они внимали предупреждениям и не совершали безумств. И при падении последней из древних империй было решено, что шкатулку следует спрятать как можно дальше от цивилизации. Поэтому ее вместе с византийской Либерией отправили в Россию, а там золотой предмет оказался погребенным под землей, потерянным для истории, для легенд и мифов.

Буш сидел с закрытыми глазами, раздраженно качая ногой.

Майкл придвинулся ближе.

– Я должен знать, Симон. Мне нужны не мифы и не сказки перед сном. Мне необходимо точно знать, что внутри шкатулки.

Симон помедлил, собираясь с духом, обращаясь внутрь себя в поисках сил, нужных для открытия ужасной истины.

– Вечная жизнь для того, кто откроет шкатулку… но за самую высокую цену. Награда обернута в худшее из всех зол. Нельзя допустить, чтобы оно вышло наружу. По пятам за ним всегда шла смерть; не внявшие предостережениям открывали шкатулку, а затем их близкие один за другим умирали, их царства опустошались чумой и мором, войной и засухой и в конце концов гибли. Весь мир вокруг этих людей разваливался, империи становились добычей захватчиков. Последний раз такое зло вырывалось на свободу еще до того, как Иван Грозный устоял перед искушением благодаря своему страху и вере. – Симон помолчал. – Майкл, в шкатулке – нескончаемый мрак.

– Если его выпустить наружу, то потом можно будет как-то сдержать? – с опаской, предчувствуя ответ, спросил Майкл.

– Не знаю.

– Это ты про апокалипсис? – пренебрежительно бросил Буш.

Он все так же сидел, закрыв глаза, и только выразительнее закачал ногой.

– Скажи мне, что это болезнь, чума, редкая форма гриппа, и я пойму. Но какой-то мифический, божественный Армагеддон? Нет уж, уволь.

– Для твоего сведения, просто чтобы ты знал смысл слов, которыми бросаешься: «апокалипсис» переводится как «откровение». – Симон с трудом сдерживал гнев. – Оно происходит от другого, буквально обозначающего «снимать крышку с чего-то». Ты можешь приписывать этому слову какое угодно значение.

– Итак, выбор у нас не слишком велик, – произнес Майкл, стараясь отвлечь и успокоить противников.

Взгляд у него стал рассеянным, мысленно он пытался освоиться с новой информацией, но у него возникло чувство, что реальность превратилась в ледяной склон, по которому он скользит. Против них был человек, который уничтожил свою семью, убил самых близких людей – жену и тестя, чтобы заполучить их дело стоимостью в миллиарды долларов; который, единственно из алчности, эксплуатировал идею Бога; который проповедовал, но в своих поступках лицемерно противоречил каждому слову собственных проповедей. Майкл сгорбился в кресле.

– Нет никаких шансов, что он кого-то отпустит, – уставившись в одну точку, заключил он.

– Такой человек не может себе позволить, чтобы кто-то узнал о его чудовищных деяниях: это разрушит его империю, обратит ее в прах. Он убьет твоего отца, Майкл. И он убьет Сьюзен и Женевьеву.

– А я говорю, мы хватаем Сьюзен и твоего отца, – взвился Буш, – и рвем когти, а там пускай этот умник за нами гоняется. Ха, ищи ветра в поле!

– Хотелось бы, чтобы это было так просто. – Симон покачал головой. – Чтобы выжить, он не остановится ни перед чем. Все его благочестивые слова лживы, за ними он прячет свою злобную и извращенную душу. Джулиан – воплощение мрака. И теперь, с этой шкатулкой, с этим могуществом в руках, безразличный к последствиям, он вызовет к жизни такие силы, что лучше не думать. Это будет все равно как дать ему все ядерные боеголовки в мире.

Майкл смотрел в иллюминатор, на океан пятью милями ниже них. Под блестящей, озаренной луной поверхностью таились темные глубины с их неразгаданными тайнами и опасностями. Это напомнило ему о шкатулке, ее красоте и исходящем от нее соблазне и о прячущейся под крышкой смерти. Его словно затянуло под воду, где он тщетно бился, пытаясь выбраться на поверхность и не зная, придется ли ему еще вдохнуть воздух.

– Помни одно, Майкл. – Симон наклонился вперед, глядя на друга с нехарактерным для него сочувствием. – Даже в самые мрачные минуты всегда есть надежда.

Майкл слушал и не представлял, каким образом надежда может к нему вернуться. Со времени смерти Мэри он плыл по жизни без цели и направления. А теперь предстоит погибнуть отцу, которого он только что узнал, и женщине, сумевшей найти дорогу к его сердцу; и против всего этого он абсолютно бессилен.

Из пилотской кабины показался Мартин и снял с держателя на передней стенке кабины беспроводной телефон. Сначала он быстро говорил – задавал вопросы, – а потом стал что-то записывать, то и дело кивая. Это привлекло внимание Майкла, и разговор друзей прервался.

Наконец, по прошествии целой минуты, Мартин приблизился к Майклу и протянул ему телефон.

Майкл непонимающе смотрел на него.

– Меня? – Он огляделся; те немногие, кого он считает друзьями, здесь, с ним, в салоне самолета. – Кто это?

Мартин пристально посмотрел на него.

– Твой отец.

Самолет коснулся земли на недлинной, заезженной до твердости камня взлетно-посадочной полосе, сохранившейся со времен Второй мировой войны. Теперь, если не считать того, что здесь приземлялись время от времени частные самолеты с богачами и знаменитостями, желающими посетить корсиканское побережье, ею пользовались не очень часто. Окруженный ангарами полуцилиндрической формы из гофрированного железа и хибарами из тонкой жести, имевшими такой вид, словно их легко перевернет первым же ветерком, аэропорт имел не слишком обширную клиентуру. Главным образом она состояла из спортивно-пилотажной команды на биплане и учащихся авиационной школы, с парком в виде пятерки легких одномоторных самолетов «пайпер каб». Управление воздушным движением осуществлялось непосредственно из гостиной авиадиспетчером, по совместительству выполнявшим обязанности начальника топливного склада и трижды в неделю – городского мясника.

Из самолета вышел только Мартин, все прочие оставались на своих местах. В иллюминатор Майкл наблюдал, как Мартин, пройдя по дорожке, приблизился к поджидавшему его лимузину. Что-то коротко сказав шоферу, стоявшему у задней дверцы, Мартин передал ему деньги и кивнул. Шофер открыл дверь, и наружу вышел Стефан Келли.

Несколько секунд двое мужчин молча стояли, глядя друг на друга. На лицах обоих выразилось молчаливое облегчение, и только после этого они обменялись теплым рукопожатием. Мартин дошел до того, что во весь рот улыбнулся – впервые Майкл видел его улыбающимся. Келли был облачен в черную форму охранника – она на нем смотрелась лучше, чем костюм от «Брукс бразерс», в котором Майкл впервые его увидел. Когда они с Мартином двинулись вверх по трапу, он несколько раз бросил взгляд вверх. Келли сильно изменился со времени их с Майклом первой встречи, шесть дней назад. Как это ни удивительно, он выглядел отдохнувшим.

Келли прошел мимо Майкла, Буша и Симона, не произнеся ни слова и ни разу на них не посмотрев, и налил себе в баре виски. Осушив стакан, насыпал в него льда и налил еще. Наконец повернулся и обвел взглядом присутствующих. Посмотрел на Симона и Буша с таким выражением, словно изучал факты по какому-то делу, после чего его взгляд остановился на Майкле.

Добрых полминуты они смотрели друг на друга, и за это краткое время между ними пронесся целый мир мыслей и чувств.

– Мы не завершили беседу, – нарушил молчание Келли.

– Мягко выражаясь.

– Однако сейчас не самое подходящее время для ее завершения. – Келли взглядом указал на Буша и Симона.

Майкл кивнул.

– Мартин сказал, что Сьюзен показала тебе комнату-сейф, – произнес Келли, намекая на фотографии Майкла и другие связанные с ним бумаги.

– Да… – Словно впервые, Майкл смотрел на этого человека.

Человека, часть дома которого представляла собой хранилище воспоминаний о Майкле, где в идеальном порядке содержались фотографии и документы, запечатлевшие события его биографии. Теперь было понятно, что он оставил сына не из-за безответственности, а из-за любви, потому что желал ему жизни, которую он, одинокий родитель, сам еще почти ребенок, не в состоянии был обеспечить. Он был отцом, чье участие в судьбе сына происходило через фотографии и печатное слово, но никогда через разговоры и объятия. Благодаря Сьюзен Майкл увидел, с какой отцовской гордостью Стефан хранил все эти документы; она хотела, чтобы Майкл знал: воистину он не был забыт. Глядя на этого человека, Майкл растерялся, не знал, что сказать, как разрядить становившееся невыносимым напряжение.

– Ну что ж… – произнес Келли, желая переменить тему разговора.

Он повернулся к Мартину.

– Вы дали ей знать, что со мной все в порядке?

Мартин промолчал.

– Мартин?

Тот опустил глаза.

– Где Сьюзен? – В тревоге Келли переводил взгляд с одного на другого.

Наступила гнетущая тишина.

– Мартин?

– Ее захватили, сэр.

На лице Келли одно за другим сменилось несколько чувств; смятение, гнев, ярость.

– Как это?

– Ее захватил русский генерал, сэр, один из людей Зиверы. Их самолет вылетел из России вчера, он наверняка привез ее сюда.

Во время своего бегства Келли видел, как прибыл самолет, наблюдал из машины, как тот вырулил по взлетно-посадочной полосе, после чего по трапу спустились мужчина и две женщины и быстро исчезли в машине. Келли затрясло от гнева, но не на Зиверу и не на людей, стоящих сейчас перед ним, а на самого себя. Сьюзен была в двух шагах от него, и он позволил ей уйти. Чего стоило подождать…

– Я же видел ее. О боже… – Он повесил голову. – Я не знал…

Майкла охватило сочувствие.

– Ты ничего не мог сделать.

Келли посмотрел на сына, и на его лице опять появилось гневное выражение.

– Что им от нее надо?

Все молчали.

– Да что, черт побери, происходит? Кто-нибудь, объясните же мне наконец!

– Думаю, они намерены ее убить, – с характерным для него фатализмом заметил Симон.

– Убить ее? – повторил Стефан, обуреваемый смятением. – Почему? Что она сделала?

– Она была со мной.

Майкл подошел к человеку, про которого лишь несколько дней тому назад узнал, что он его отец.

– Была с тобой? Майкл, что такого ты сделал? – Голос Стефана дрожал от гнева. – Зачем им ее убивать?

Майкл смотрел на Келли, и ему было невыносимо тяжело – от печали в глазах отца, от ситуации со Сьюзен, а более всего от того, чего Стефан еще не знал: что содержимое шкатулки ужасно, а Женевьеву похитили. И хотя Майкл был рад, что отец жив, испытывал облегчение, что не несет больше ответственности за его жизнь, это не ослабило его решимости довести начатое до конца. В уме его словно пылал лесной пожар, мгновенно распространяющийся во всех направлениях, и ему потребовалось усилие, чтобы возвратить способность мыслить трезво. И тогда он положил руку Стефану на плечо.

– Может быть, ты знаешь меня лишь по сделанным тайком фотографиям. Но я не допущу гибели Сьюзен. Обещаю тебе, я верну ее, даже если мне придется погибнуть самому.