Текст книги "Карта монаха"

Автор книги: Ричард Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Глава 30

Полуденное солнце ярко освещало роскошную кондиционированную гостиную в номере гостиницы «Националь». Обстановка представляла собой смесь европейской, русской и американской мебели: пухлые и удобные диваны, элегантные кресла, которые неминуемо сломались бы, вздумай Буш в них сесть, и предметы антиквариата, приобретенные на разнообразных аукционах. Повсюду стояли вазы, полные свежих цветов; тонкий аромат наполнял воздух. Температура в комнате поднялась до тридцати двух градусов – слишком тепло, – и окна начали запотевать.

На пороге кухни появился Николай и бросил Майклу и Бушу по бутылке «будвайзера».

– Вроде как чувствуешь себя дома? – с характерным для него выраженным русским акцентом произнес он и усмехнулся.

Буш вскрыл бутылку и хорошенько к ней приложился.

– Если закрыть глаза и заткнуть нос, то, пожалуй, да.

Николай повернулся к Майклу.

– Прошу прощения за то, что произошло. Я не хотел в тебя вцепляться.

Майкл посмотрел на него, в его единственный здоровый глаз, но ничего не сказал.

– Просто дело в… в моей племяннице. В младшей сестре Алексея. – Помолчав, Фетисов покосился вбок. – Мы, русские, считаем себя самыми сильными. Но когда грянул Чернобыль, мы, вместо того чтобы благодарить мир за помощь, которую он нам оказывает, лгали ему. Национальная гордость оказалась для нас важнее человеческих жизней. В то время моя сестра была беременна. А теперь Елена, этот невинный ребенок, платит за нашу гордыню. Она больна, врачи даже не могут поставить точный диагноз. Зивера пообещал спасти ее, сделать все возможное. Он и прежде творил чудеса, и говорит, что если я позабочусь о том, чтобы вы достигли цели, то его доктора сотворят чудо с моей племянницей тоже. Если я помогу вам сделать вашу работу. – Наконец он нашел в себе силы снова взглянуть в глаза Майклу. – Я не могу подвести ее.

Майкл метнул взгляд в сторону Буша. Они друг друга поняли.

– Ты утверждал, будто можешь добыть что угодно в очень короткий срок. – Майкл вручил Фетисову лист бумаги.

Список он составил заранее, а потом ужал его до двадцати самых необходимых предметов, которые понадобятся завтра утром.

Николай просмотрел лист, кивая по мере чтения.

– Воздушные баллоны нужны полные, – уточнил Майкл. – И проверь, чтобы батареи для фонарей на шлемах были новыми.

– Хорошо. Все это я могу достать, но для кого предназначено оружие?

– Я не большой любитель оружия и не рассчитываю на какие-либо встречи. И все же лучше приготовиться ко всему.

– Ты умеешь обращаться с оружием? – поинтересовался Николай у Буша.

Буш улыбнулся, переводя взгляд с Майкла на Николая.

– Как-нибудь соображу.

– Не все копы умеют стрелять, – заметил Николай, желая смягчить неблагоприятное впечатление от своего вопроса.

– Не все русские пьют водку. – Буш поднял свое пиво в сторону Николая.

Николай еще раз изучил список.

– Что такое индукционная антенна?

– Ее используют шахтеры. Для передачи сквозь породу низкочастотных радиоволн. Она не предмет первой необходимости, скорее это предосторожность. Как ты думаешь, сможешь добыть такую антенну?

Николай сложил список и сунул в карман.

– Придется похлопотать, но я достану все, что вам надо.

– Сколько времени на это потребуется?

– Часа два, может, три.

Николай направился было к двери, но по пути остановился и повернулся к Бушу.

– Вообще-то все русские пьют водку, – с серьезным выражением лица, откровенно агрессивно произнес Фетисов и исчез за дверью.

– Этот тип больше не кажется мне белым и пушистым, – заметил Буш.

– Отчего? Мне казалось, ты ему симпатизируешь. У вас есть что-то общее, – улыбнулся Майкл.

– Благодарю покорно.

Появилась Сьюзен и шлепнулась на диван.

– Куда это он направился?

– По магазинам, – усмехнулся Майкл, доставая второй список. – Мартин доступен?

Сьюзен смешалась.

– Доступен для чего?

Майкл передал ей список.

– Есть несколько вещей, которые я не могу доверить этому молодчику. – Майкл кивком указал на дверь, в которую только что вышел Николай.

– К примеру? – спросила Сьюзен.

– Наши жизни.

Майкл разглядывал лежащий перед ним на куске ткани предмет. Уже битых полтора часа он занимался им, настраивая, приводя в полностью рабочее состояние. Майкл всегда любил работать руками, умел и починить сложный механизм, и придумать новый. Он обладал чутьем ко всему, связанному с техникой, и эта способность не только служила ему ценным подспорьем в профессиональной деятельности, но и помогала поддерживать в форме ум. Стоило Майклу заняться ручной работой, с миниатюрными инструментами или с молотком и пилой, его ум переключался, замедлял обороты, набирался энергии. Майкл наслаждался этими минутами, когда забывались все трудности и уходило все, кроме занимавшей его в данный момент задачи. В последний раз посмотрев на предмет, Майкл прикрыл его темной тканью и убрал инструменты. Его ум, отдохнув, вновь стал острым, как клинок.

Подойдя к столу у противоположной стены, Сент-Пьер окинул взглядом разложенные там бесчисленные бумаги. Он до последней буквы изучил кипу документов, которые предоставил ему Джулиан. Майклу казалось, что, прочтя все, он сможет заглянуть в душу Зивере. Потом он еще раз тщательно просмотрел карту Женевьевы, в особенности тот ее участок, на котором изображался покой со шкатулкой. Взяв за исходный ориентир пещеру с водоемом, Майкл нанес на карту маршрут. Туннель, уходящий вглубь под углом в сорок пять градусов, представлял собой канализационную трубу, внутри которой, не умолкая, ревел шумный поток. По расчетам получалось, что вход в Либерию расположен на расстоянии ста двадцати футов от трубы. Таинственную библиотеку построили более пятисот лет назад, и Майкл задавался вопросом, выдержала ли она испытание временем, или же они охотятся за миражом и в конце пути их ожидает зрелище жалких остатков вперемешку с подземным мусором. Размышляя над картой, он счел нужным отметить для себя вход, изначально сделанный строителями библиотеки. Это был коридорчик, который петлял на протяжении четверти мили, выходя в конце в Успенский собор. По приказанию Ивана Грозного коридор на протяжении всей его длины засыпали, а входы в него замуровали. Майкл нисколько не сомневался, что люди, которые исполнили это приказание, где-нибудь неподалеку и похоронены.

Майкл разработал план, расписав все поминутно. Сначала они заберут шкатулку, а потом отправятся за Женевьевой.

Вошла Сьюзен и присела рядом.

– Ну как? Думаешь, у вас получится?

– Мы с Полем отправимся завтра рано утром; сначала за шкатулкой, а потом – за Женевьевой.

– Я с вами.

Майкл покачал головой.

– И не думай.

– Я умею нырять.

– Замечательно. Я тоже. И Поль. Не пойми меня неправильно, но он, наверное, будет слегка посильнее тебя. Не исключено, что ему придется помогать Женевьеве, когда мы ее освободим, возможно, даже нести ее. – При воспоминании о том, что Женевьеву там держат насильно, он опять похолодел. – Вы с Мартином должны будете подхватить нас где-нибудь ниже по течению, в городе. А меньше чем через час мы уже должны катить прочь, причем как можно быстрее.

– Почему?

– Мы разворошим осиный улей, вот почему. Власти будут разыскивать нас. Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем целее будем.

– А если что-нибудь пойдет не так?

Майкл поднял обе руки.

– Во-первых – и это аксиома, – всегда что-нибудь идет не так. Сколько ни планируй, как тщательно ни готовься, но наш друг Мерфи со своими законами из-за какого-нибудь угла да выскочит. Это как в шахматах. Нужно продумывать стратегию на много ходов вперед, но при этом быть готовым к неожиданностям. – Майкл помолчал, собирая документы на столе. – Как продвигаются дела с моим списком?

– Мартин приготовил машину и шприц с адреналином. Я тоже хочу помочь! – воззвала Сьюзен. – А то я чувствую, что от меня никакого толку.

– Благодаря тебе мы все сюда прибыли и благодаря тебе же уедем. Ты сделала больше, чем можно было по справедливости требовать. – Встав из-за стола, Майкл перешел к тому месту, где незадолго перед этим работал.

Сняв черную ткань, прикрывающую предмет, он взял его и вернулся к Сьюзен. Молча вручил ей часики. Какое-то время она смотрела на них, зачарованная, согретая нахлынувшими воспоминаниями о времени нежности и тепла, о Питере. Когда секундная стрелка миновала отметку «двенадцать», ее глаза наполнились слезами.

– Где ты… – Она задохнулась. – Я думала, они потеряны навсегда.

– На Красной площади. Их нашел Поль.

– После того как Питер подарил их мне, я не проиграла ни одного процесса, – обращаясь почти только к одной себе, проговорила Сьюзен.

Майкл улыбнулся.

– Они не шли с тех пор, как он… – Сьюзен не отрывала взгляда от секундной стрелки, продолжающей свой путь. – С тех пор, как он умер.

– Я немного разбираюсь в часовых механизмах, – мягко произнес Майкл.

Она взглянула на Майкла со слезами на глазах, побежденная его добротой, его пониманием значительности для нее этого предмета, и улыбнулась.

– Спасибо.

Глава 31

Женевьева, по-прежнему в наркотическом сне, лежала на каталке. Она находилась в маленькой палате с прозрачной передней стенкой, позволяющей наблюдать за пациентом. В палате стояло множество мониторов, предназначенных для отслеживания жизненных показателей организма, но ни один экран не горел. К левой руке Женевьевы была подсоединена капельница. Раствор медленно капал, предотвращая обезвоживание.

Соколов, сидя за рабочим столом в своей исследовательской лаборатории, сквозь стекло посмотрел на Женевьеву. На столе лежали раскрытыми множество записных книжек, а на мониторе компьютера отображался ход операции на грудной клетке: открытые органы пульсировали, и время от времени камера перемещалась на оперирующих хирургов с их окровавленными перчатками. Соколов привез с собой материалы всех исследований, которые он провел, пока работал у Зиверы, и уже отдал приказ начать производство лекарств. Черт с ними, с патентами. В эту минуту он изучал документацию по медицинской процедуре, применение которой позволит стимулировать выработку почками эритропоэтина, естественного стимулятора синтеза красных кровяных клеток. Применение этой процедуры должно быть очень полезным для больных анемией и другими заболеваниями, связанными с нарушением выработки кровяных клеток. Однако самый большой интерес новая методика вызывала в мире спорта, поскольку представляла собой отличный допинг, не поддающийся выявлению.

На завтра планировалась развернутая презентация для избранной группы русских врачей, бизнесменов и правительственных чиновников. Презентация будет включать в себя просмотр ролика, который он сейчас редактировал, а также демонстрацию процедуры на трупе. Соколов рассчитывал в ближайшем будущем продемонстрировать операцию на живых объектах, но пока это пришлось отложить, до прибытия на следующей неделе «добровольцев».

– Что скажете?

Оторвавшись от записей, Соколов увидел стоящего в дверях Илью Речина.

– Речин, входите.

– Как обстоят дела? – спросил тот, переступая порог.

Соколов, хотя всего на десять лет старше Речина, физически представлял собой полную противоположность мускулистому, словно вырубленному из куска дерева Илье. С годами Соколов усох и скрючился, его лицо избороздили морщины. Он предпочитал упражнять не тело, а ум.

– От Джулиана никакого ответа.

– Он не уступит. Сейчас он испытывает вас, анализирует альтернативы, – нахмурился Речин.

– Откуда вы знаете?

– Он бизнесмен, для него это сделка.

– Речь идет о его матери. Он уступит.

Речин устремил горящий взгляд на Соколова. Подходящий момент настал.

– А что насчет моего сына? Мне привезти его в Россию?

– После того как мы получим картину, я целиком и полностью сосредоточусь на вашем сыне. – По тону Соколова было ясно, что он ничуть не кривит душой.

Речин заходил по лаборатории. Его глаза блуждали, взгляд стал отсутствующим.

– Каждый лишний день… – В его словах звучали и гнев, и боль.

Повернувшись к Речину, Соколов сочувственно посмотрел на него.

– Я не смогу отдать свое внимание безраздельно вашему сыну, пока не получу карту. Я установил срок – пять дней.

– Значит, надо довести Зиверу до отчаяния, сократить время, в течение которого он может анализировать альтернативы.

Соколов внимательно слушал. Ему импонировали слова Речина.

– И продемонстрировать ему серьезность наших намерений. – Речин бросил взгляд на Женевьеву. – Ожидание страдания – мощное оружие. А когда страдают те, кого вы любите, вы пойдете на что угодно, лишь бы помочь им. – Речин встретил взгляд Соколова. – У вас есть видеокамера?

– Разумеется. Что вы задумали?

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– И?..

Повернувшись к стеклянной стене, Речин взглядом указал на Женевьеву.

– Предлагаю повысить давление.

Глава 32

В гостиной появился Николай, следом за ним – двое дюжих русских. Они побросали на пол сумки для спортивного или альпинистского снаряжения. Майкл подошел к сумкам, бросил взгляд на Николая и, не произнося ни слова, присел на корточки. Расстегнув молнию первой сумки, порылся в содержимом. Там оказались два воздушных баллона, маски, ласты и другое разнообразное снаряжение для подводного плавания. Во второй сумке нашлось оружие, радиоприемники, два белых докторских халата и фонари. Просмотрев все, он поразился тому, что все было совершенно новым и высочайшего качества. И как ни благодарен был Майкл за такую расторопность и исполнительность, увиденное заставило его еще больше насторожиться. Фетисов добыл все это по первому требованию и в предельно сжатые сроки, ни разу не пожаловавшись и не возмутившись. Снаряжение для подводного плавания – в городе, далеком от больших водоемов; альпинистское снаряжение – опять же в таком месте, где гор не сыскать днем с огнем. Новехонькое оружие, пистолеты «хеклер-и-кох», из которых еще не произвели ни единого выстрела, и «семтекс» – последним пользуются только в армии. Находчивость Фетисова превзошла все ожидания Майкла, но если он умудрился сделать такое и в столь короткий срок, на что же еще он способен? Майкл продолжил обзор доставленного и, не обнаружив одного предмета из списка, обратился к Фетисову:

– А таймеры?

Наклонившись, Николай поднял с пола «семтекс», мешок на молнии, в нем – три квадратные упаковки пластичной взрывчатки.

– Вы знаете, как этим пользоваться?

Майкл утвердительно кивнул.

– И что вы будете с этим делать?

– Мы, как бойскауты, – всегда готовы. Кто знает, что нас ждет. Может, там окажется пещера или комната с замурованным входом?

– Так недолго и Кремль обрушить, – заметил Фетисов.

– Это точно. Наверное. Только я человек осторожный.

Запустив руку в карман, Николай извлек три электронных таймера и положил их, упакованные в пластиковый мешок, на ладонь Майкла, но своей руки не отнял.

– Возникло препятствие, и серьезное. Вряд ли «семтекс» поможет. – С этими словами Фетисов убрал руку.

Теперь внимание Майкла, Буша и Сьюзен безраздельно принадлежало Фетисову. Все трое ждали, пока он объяснится.

Кивком головы Николай отпустил двух сопровождающих. Подождав, пока они выйдут из номера и дверь за ними закроется, он произнес:

– Они изменили время хирургической демонстрации.

– Почему? – От ужасного предчувствия Майкл похолодел.

– Хотят надавить на Джулиана.

– Каким образом? – Майкл не понимал. – Какое отношение хирургическая демонстрация имеет к Джулиану?

Фетисов медлил. Напряжение в комнате росло. Наконец, собравшись с духом, он объявил:

– По-видимому, это какая-то операция на почках. Они хотят подключить веб-камеру, чтобы Джулиан мог наблюдать.

– Все равно не понимаю, – нахмурился Майкл.

– Они намерены произвести операцию на Женевьеве.

У Майкла голова пошла кругом. Ситуация осложнялась с каждой секундой. Теперь Женевьеву превращают в подопытного кролика, в кусок мяса для хирургических экспериментов. Ее жизнь буквально висит на волоске.

– Это непостижимо! Ведь она может умереть на столе!

– Они засекли нас? – спросил Буш.

– Вряд ли. Просто их шеф службы безопасности проявляет чрезмерную осторожность. По всей видимости, это была его идея – изменить время операции, сделать Женевьеву пациенткой, припугнуть Джулиана. Он тоже не в восторге от всей этой помпы вокруг операции. Не скажу, что в этом я с ним не согласен, по-моему, медицинские исследования неподходящий предмет для рассматривания как в цирке. Они хотят, чтобы Джулиан осознал, что если он не отдаст им вашу карту, то они убьют Женевьеву. Эта операция должна стать их первым шагом, демонстрацией решимости.

Фетисов пересек комнату и достал себе из ящика под баром бутылку пива. Сделал хороший глоток, прежде чем вновь обратиться к трем человекам, напряженно следящим за каждым его жестом и словом.

– Его зовут Илья Речин, он бывший сотрудник КГБ. – Фетисов уперся взглядом своего здорового глаза в лицо Майкла. – Именно он похитил Женевьеву; он опасен – опасней не бывает.

– В котором часу теперь планируется демонстрация? – спросил Майкл, готовясь перестраиваться на ходу.

– В семь утра.

– В семь? Тогда нам не хватит времени, – взорвался Майкл. – Я положил пять часов, чтобы добыть шкатулку, и пять на спасение Женевьевы.

– Ты утверждал, что считаешь часы ультраконсервативно; разве у нас не остается времени для неожиданностей? – спросил Буш.

– Мой расчет оставляет место для ошибки, для непредвиденных обстоятельств. Ведь неизвестно, с чем нам придется столкнуться, когда мы нырнем за шкатулкой. Тебе не хуже меня известно, что подводное плавание в этих местах – рискованное занятие, и оно будет таковым еще до того, как мы разыщем комнату со шкатулкой.

– Так может, нам сначала отправиться за Женевьевой?

– Если мы сначала вызволим ее, то до шкатулки нам уж точно не добраться, потому что нам на хвост сядет половина русской армии; тогда умрет мой отец. Если же мы сначала добудем шкатулку, то тогда нам не успеть к началу операции, и Женевьева… – Майкл словно видел, как рушится весь его тщательно разработанный план. – У нас ничего не получится.

Фетисов молча подошел к окну.

– Если мы отправимся прямо сейчас… – задумчиво произнес Буш, опускаясь на диван.

– Нет. – Майкл в отчаянии покачал головой. – За восемь часов нам не справиться.

– А что, если сделать одновременно оба дела? – вступила в разговор Сьюзен. – Если действовать в двух направлениях в одно и то же время, то времени хватит.

– Не получится. Я не могу нырять в одиночку, и, чтобы спасти Женевьеву, тоже нужны двое.

– Ты меня не слушаешь, – покачала головой Сьюзен.

– Я не в состоянии быть в двух местах одновременно.

– И не надо. Николай и Поль отправятся за Женевьевой. – Сьюзен помедлила, прежде чем продолжить. – А шкатулку добудем мы с тобой.

– И речи быть не может. – Майкл заходил по комнате, пытаясь собраться с мыслями.

Он бросил взгляд в окно, но ему показалось, высотные контуры Кремля насмехаются над его бессилием.

– Если отправиться прямо сейчас, то времени хватит, – медленно произнесла Сьюзен.

Майкл взглянул на нее, как на сумасшедшую.

– Ты бы решилась послать меня на заседание суда, чтобы я там кого-нибудь защищал? – Ответ Майклу не требовался. – Нет, потому что у меня нет ни соответствующего образования, ни опыта.

– Это совсем другое дело.

– Ничуть! – отрезал Майкл. – Разве что на судебном заседании несколько ниже риск погибнуть.

– Я умею нырять, а плаваю я так, что тебе о таком не приходится и мечтать; поэтому тебе лучше прекратить строить из себя единственного аса и согласиться на мою помощь. – Сьюзен обратилась к Фетисову. – Правильно? Как вы думаете, вместе с Полем вы ведь справитесь?

Фетисов не ответил, лишь продолжал смотреть в окно.

Вновь повернувшись к Майклу, Сьюзен заговорила умоляюще:

– Если ты не согласишься, Стефан погибнет.

Слова ее эхом отдавались в ушах Майкла. Он прекрасно понимал, что отца ему не спасти, если не спасти сперва Женевьеву и не добыть шкатулку; только тогда у него будут козыри для торговли с Джулианом.

– Мы справимся, – порывисто произнес Николай, отворачиваясь от окна. – Ради моей племянницы.

Буш встал, шагнул к Майклу и, взяв его за локоть, отвел в сторону.

– Как мне ни претит признавать это… но она права.

– Да нет, она…

– Майкл, речь идет о твоем отце. У нас есть одна-единственная попытка. Если ты не согласишься, то не пройдет и восьми часов, как они разрежут Женевьеву. – Глядя другу прямо в глаза, Буш заговорил очень тихо: – Каждая секунда отсрочки… Я не вижу другого способа.

В эти мгновения, когда надежда на спасение отца стремительно таяла, фотография родителей в кармане Майкла, казалось, делалась все тяжелее. И затем, словно из ниоткуда, Майкл услышал голос Мэри, произносящий слова из письма:

«.. Я прошу, чтобы ты сделал это не для себя, а ради меня. Я хочу, чтобы ты нашел своих настоящих родителей. Это моя последняя просьба. Я прошу тебя сделать это, потому что только тогда обрету покой, когда буду знать, что ты не один в этом мире. Семья делает нас целостными, она одна способна заполнить пустоту, образовавшуюся в сердце, и вновь подарить надежду, которая кажется навсегда утраченной».