Текст книги "Последний тамплиер"

Автор книги: Реймонд Хаури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 62

У Тесс упало сердце, в груди не осталось воздуха. Она смотрела и не верила.

– Как же так? Столько всего, а оно на дне моря?

В ней вдруг вспыхнул гнев. «Все сначала?» Мысли путались.

– К чему же тогда все эти тайны, – мрачно выпалила она, – шифрованные письма… Почему было просто не дать знать в Париж, что все безвозвратно пропало?

– Они блефовали, – предположил Венс. – Пока сокровище было в их руках, дело было живо. И они были защищены.

– Пока не открылись карты?

Профессор кивнул:

– Именно так. Вспомни, этот сундучок, что бы в нем ни скрывалось, для тамплиеров был необычайно важен. Эмар не мог позволить ему затеряться, даже если не ждал, что при его жизни кто-нибудь до него доберется.

Тесс тяжко вздохнула и опустилась на один из деревянных стульев у стола. Протерла глаза, отгоняя вставшие перед ней картины мучительного путешествия вековой давности и людей, которых тащили на костер. Открыла глаза и снова уставилась на астролябию. «Весь путь, весь риск, – думала она, – ради этого».

– Они почти добились своего, – говорил ушедший в свои мысли Венс, рассматривая астролябию. – Продержись «Храм сокола» еще несколько часов, они бы достигли суши, прошли вдоль берега на веслах, добрались бы до одного из соседних греческих островов, остававшихся в руках друзей. Там могли бы заново установить мачту и плыть дальше, не опасаясь нападения, на Кипр или, скорее, во Францию.

Помолчав, он добавил про себя:

– И мы, возможно, жили бы совсем в другом мире.

Рейли присел на край бетонного блока, его грызла досада. Он считал, что мог бы, действуя достаточно быстро, управиться и с Венсом, и с обоими турками, но боялся, что пострадают Тесс или Рустем. И не только задетое самолюбие мучило его. В том, что начиналось как откровенная охота за человеком, незаметно возникла некая коварная подоплека. Он ощущал угрозу лично себе, но угроза эта была нематериальной. Глубокие, основополагающие вопросы мучили его со времени расшифровки манускрипта, в нем росла тревога и беззащитность перед ними.

– В другом мире? – сердито фыркнул он. – И что бы его изменило: чудесная формула изготовления золота?

Венс пренебрежительно отмахнулся от него.

– Прошу вас, агент Рейли. Не черните наследие тамплиеров дешевыми мифами алхимиков. Документально доказано, что их богатство выросло из пожертвований знати всей Европы, с полного благословения Ватикана. Их завалили золотом и поместьями за доблестную защиту пилигримов… и не только. Видите ли, их миссия почиталась священной. Жертвователи верили, что тамплиеры ищут нечто, чрезвычайно благодетельное для человечества. – Тень улыбки скользнула по его суровым чертам. – Правда, они не знали, что успех тамплиеров облагодетельствовал бы все человечество, а не только «избранных», как высокомерно именовали себя европейцы-христиане.

– О чем это вы толкуете? – рявкнул Рейли.

– В числе прочего тамплиеров обвиняли в сближении с другими обитателями Святой земли – с мусульманами и иудеями. Говорили, что наши доблестные рыцари не устояли перед соблазном и заразились их мистическими воззрениями. Строго говоря, это обвинение было истинным, хотя оно быстро затерялось в ворохе красочной лжи, с которой вы, конечно, знакомы. Папа и король – помазанник Божий, желавший показать себя христианнейшим из королей, – разумеется, предпочли умолчать о том обстоятельстве, что их герои фактически братались с язычниками, как бы ни удобна была эта идея для суда над тамплиерами. Но дело было не только в общих мистических взглядах. Вопрос был куда более практическим. Они замыслили невероятно дерзкое, отважное и великое дело, может статься, безумное предприятие, но в то же время требовавшее небывалого мужества и широты взглядов.

Венс помолчал, как видно, сам захваченный своей речью, пока взгляд его не упал на Рейли и не стал жестким.

– Они замыслили, – объявил Венс, – объединить три великие религии.

Он взглядом и взмахом руки обвел окружавшие их вершины.

– Объединение трех вер. – Он рассмеялся. – Только подумайте! Христиане, иудеи и мусульмане, объединенные в одну конфессию. Почему бы и нет? В конце концов, все мы поклоняемся одному Богу. Все мы – дети Авраама, не так ли? – жестко, с издевкой продолжал он. – Подумайте, представьте, насколько изменился бы наш мир, если бы это удалось. Насколько лучше стал бы он… Подумайте, скольких бедствий и кровопролитий мы бы избежали – в прошлом и особенно сейчас. Миллионам людей не пришлось бы умирать бессмысленной смертью. Не было бы инквизиции, холокоста, войн на Балканах и на Ближнем Востоке, самолеты не врезались бы в небоскребы…

В его взгляде проскользнуло озорное ехидство.

– Вы, пожалуй, остались бы без работы, агент Рейли.

Мысли Рейли неслись вскачь в попытке угнаться за новыми откровениями. Возможно ли?.. Он вспомнил разговор с Тесс: девять лет, которые тамплиеры провели в Храме, их молниеносный взлет к власти и богатству, латинская надпись, о которой рассказывала Тесс.

Veritas vos liberabit.

Истина сделает вас свободными.

Он взглянул на Венса.

– Вы считаете, что они шантажировали Церковь? Думаете, что Ватикан готов был уделить тамплиерам долю своей власти?..

– Они были насмерть перепуганы. У них не было выбора.

– Но… чем же?

Венс шагнул к нему, протянул руку и коснулся распятия, висевшего на шее Рейли. Взял его в ладонь – цепочка провисла у него между пальцами – и окинул ледяным презрительным взглядом.

– Истиной, стоящей за этой сказкой.

ГЛАВА 63

Слова Венса повисли в воздухе, как нож гильотины.

Глаза его обрели собственную жизнь, прожигая маленькую вещицу, лежащую в его ладони. Затем лицо его потемнело.

– Разве не поразительно? Вот мы стоим здесь, два тысячелетия спустя, со всеми нашими достижениями, со всей нашей премудростью, а этот крошечный талисман все еще правит жизнью… и смертью миллиардов людей.

Рейли беспокойно вздрогнул в своем мокром гидрокостюме. Бросил взгляд на Тесс. Она жадно смотрела на Венса, и Рейли не смог понять, что выражает ее лицо.

– Откуда ты знаешь? – медленно выговорила она.

Венс оторвал глаза от крестика и повернулся к ней.

– Гуго де Пайен. Основатель ордена Храма. Тогда, на юге Франции, я нашел о нем сведения, которые меня удивили.

Насмешливая реплика французского историка мелькнула в ее памяти.

– Что он родом оттуда, из Лангедока, и что он был катаром?

Венс вздернул брови, склонил голову на бок и с уважением взглянул на Тесс.

– Ты здорово подготовилась.

– Но это же нелепо, – возразила она. – Они с самого начала взяли на себя охрану паломников-христиан.

Венс продолжал улыбаться, но голос стал резче.

– Они с самого начала собирались возвратить нечто, утраченное тысячу лет назад, нечто, скрытое высшими жрецами Иудеи от легионов Тита. Можно ли было придумать лучшее прикрытие – к тому же открывшее им доступ к нужному участку, – чем объявить себя беззаветными сторонниками папы с его бессмысленными крестовыми походами? Видишь ли, они не собирались бросать вызов Церкви, пока не накопят достаточно богатства и влияния, чтобы устоять в столь неравной схватке. История Ватикана знала немало примеров беспощадных расправ с теми, кто бросал вызов единственно истинной вере. Войска папы вырезали целые деревни вместе с женщинами и детьми только за то, что те смели исповедовать собственную веру. И они разработали план. Чтобы осилить Церковь, нужно было оружие и влияние, чтобы пустить его в ход. И они почти добились своего. Они нашли то, что искали. Рыцари-тамплиеры стали мощной военной организацией и обладали огромным влиянием. Они готовы были выйти из своего духовного отшельничества, но не предвидели того, что их – и тамплиеров, и все христианское воинство – вышибут из Святой земли раньше, чем они приступят к исполнению плана. Когда же это случилось – и окончилось в 1291 году в Акре, – они не только потеряли опору: замки, армии, доминирующее положение в Заморье, – они лишились своего трофея, оружия, которым двести лет грозили Церкви, которое давало им силу воплотить свой замысел. «Храм сокола» затонул, и с этого часа их гибель была предрешена. – Он чуть склонил голову, прежде чем окинуть их горящим взглядом. – Только нам, может быть, посчастливится довести их дело до конца.

Воцарившееся молчание было нарушено громким и ужасающим взрывом, лицо одного из людей Венса вдруг разлетелось кровавыми клочьями, сила удара бросила его наземь, и вокруг головы расплылась красная лужа.

ГЛАВА 64

Рейли инстинктивно рванулся к Тесс, но Венс уже обхватил ее за пояс и оттащил в укрытие за кузовом пикапа. Новые пули с визгом вспарывали воздух и разрывались вокруг нырнувшего под прикрытие «паджеро» Рейли. Он сосредоточился, стараясь по звуку определить позицию стрелка. Три пули ударили в «паджеро»: по капоту, в моторную часть и в правую переднюю шину, очень приблизительно указав ему угол стрельбы: где-то к югу, за линией деревьев, и безнадежно далеко для пистолета.

Напряженная тишина опустилась над лесом, и Рейли, выждав мгновенье, выглянул, чтобы оценить ущерб. Ему виден был перевернутый стол, за которым они только что сидели. Маленький лысый турок в ужасе скорчился за ним. Рейли уловил движение сбоку, у будки – голубоватая сталь блеснула в руках Рустема. С этой мелкокалиберной винтовкой старик, должно быть, охотился на кроликов. Он остановился, вглядываясь в полосу леса, растерянно ища глазами цель. Рейли махнул ему, предостерегающе завопил, но было поздно. Снайпер выстрелил дважды: первая пуля рикошетом отскочила от бетонной трубы, вторая ударила старика в грудь, отбросив к стене будки, как тряпичную куклу.

Сквозь заднюю дверцу «паджеро» Рейли увидел, как Венс, открыв дверь своего пикапа, заталкивает внутрь Тесс и забирается на водительское место. Он завел мотор, включил передачу. Маленький турок успел запрыгнуть в низкий кузов «тойоты», уже разворачивавшейся и двигавшейся к воротам строительной площадки.

У Рейли не было выбора. Не было и времени доставать из-под сиденья свой «браунинг». Бросив нервный взгляд на склон холма, он решил рискнуть – выскочил из-за своего «паджеро» и помчался вслед уходящей «тойоте». Еще две пули царапнули бока пикапа, когда Рейли догнал его у самых ворот и повис на заднем бортике. Грузовичок, задев боковой столб ворот, загромыхал по ухабистой колее. Рейли цеплялся за него, обдирая пальцы. Ноги волочились по земле, потом левое колено наткнулось на камень, и боль раскаленной спицей пронзила позвоночник. Каждый мускул в его теле терзала боль, и он чувствовал, что сейчас разожмет руки.

Но не мог.

В машине была Тесс. Он не мог ее потерять. Не здесь, не сейчас.

Его взгляд наткнулся на ручку на внутренней стороне боковой стенки. Собрав последние силы, оттолкнувшись от земли, он левой рукой, выпустив бортик, рывком схватился за нее, подтянулся и перевалился на дно машины.

Турок лежал у боковой стенки, сжимая винтовку и беспокойно выглядывая через борт. Обернувшись, он увидел Рейли и торопливо прицелился в него, но тот, перехватив рукой ствол, вздернул его кверху. Турок успел нажать курок, и Рейли ладонью ощутил удар, услышал выстрел. В тот же миг он подтянул ногу и ударил турка в пах, тут же навалившись на него всем телом. Продолжая бороться, он краем глаза заметил что-то и выглянул через кабину. Меньше чем в ста ярдах впереди поперек дороги стоял бежевый «лэндкрузер». Турок тоже увидел его, но ровный гул двигателя не умолкал: Венс не собирался отступать. В заднем стекле кабины Рейли увидел испуганные глаза Тесс. Потом она наклонилась и уперлась в приборную доску.

Рейли с турком дружно ухватились за крышу кабины. «Тойота» свернула к краю колеи, задрожала на неровной каменистой почве и протиснулась между склоном и стоящим «лэндкрузером», покорежив ему передний бампер. Вместе с осколками стекла и пластика пикап вылетел на ровную дорогу и погнал дальше.

Рейли оглянулся. Кажется, огромный внедорожник поврежден так, что уже не пригодится стрелку. Турок снова ухватился за винтовку, попытавшись вырвать ее из рук противника. Пикап тем временем, не замедляя хода, вылетел на гребень плотины.

Он пронесся по бетонным плитам к дальнему берегу. Рейли уже встал на ноги и пинал турка, пока тот не выпустил свое оружие, чтобы тут же обхватить Рейли поперек груди и стиснуть изо всей силы. Рейли отбивался ногами, ударив лысого по голени. Его хватка ослабла, и Рейли удалось вырваться. Оба теперь сражались у самой кабины, и Рейли мельком заметил, что Тесс пытается заставить Венса остановиться. Ей удалось перехватить руль, и пикап вильнул, задев крылом ограждение. Рейли невольно выронил винтовку, которая, прогремев по дну, вылетела на бетонное покрытие. Турок растерянно проводил ее взглядом и в панике снова бросился на Рейли. Тот опрокинулся на спину и вскинул ноги навстречу рушащемуся на него телу. Пикап, набирая скорость, снова вильнул, ударившись о стену. Лысый человек перелетел через борт и ограждение на сухой стороне плотины. Рев мотора заглушил его удаляющийся крик.

Они съехали с дамбы, и Венс крутанул баранку, сворачивая на тот самый проселок, которым утром подъехали сюда Рейли и Тесс. Подпрыгивая на ухабах, Рейли сообразил, что теперь они невидимы с того склона, на котором, по его расчету, укрывался снайпер. Венс на плохой дороге вынужден был притормозить.

Рейли дал ему проехать еще несколько миль, прежде чем постучать по крыше кабины. Профессор согласно кивнул и остановил машину.

ГЛАВА 65

Протянув руку внутрь и выдернув ключ зажигания, Рейли обошел машину спереди, оценивая повреждения. Они легко отделались. Если забыть о синяках и дергающей боли в левой ноге, все трое целы. У него несколько порезов и ссадин, а «тойота», помятая и облупленная, держится на удивление хорошо.

Заскрипела дверца, и профессор с Тесс выбрались из кабины. Рейли сразу увидел, что оба потрясены до глубины души. Он ожидал этого от Тесс, но Венс? «Неужели я в нем ошибался?» Он заглянул в глаза Венса и увидел в них то же сомнение, что грызло его самого. «Он так же удивлен, как я. Он этого не ожидал». Эта мысль укрепила ощущение ошибки, зревшее в нем с тех пор, как Рейли впервые увидел профессора на озере. Первый же выстрел, убивший здоровяка-турка, включил у него в голове тревожную сирену.

«Венс не убивал остальных всадников. За этим стоит кто-то другой».

Эта мысль встревожила Рейли. Ему было бы спокойнее без лишних осложнений. Правда, когда начали объявляться трупы всадников, у них возникла версия «руки сверху», но она давно была отброшена. Все явно указывало, что Венс избавляется от сообщников, чтобы продолжать шоу в одиночку! Но выстрелы на берегу разнесли эту теорию в клочья. Есть еще один участник, но кто он? Кому еще известно, что ищет Венс, и, главное, кто готов ради той же цели совершать убийство за убийством?

Венс обернулся к Тесс:

– Астролябия…

Тесс кивнула, словно очнувшись.

– В порядке, – заверила она профессора, нырнула в кабину и вытащила инструмент.

Венс пристально взглянул на нее и одобрительно кивнул, потом поднял глаза к гребню, с которого они только что спустились. Рейли видел, что он спокойно всматривается в пустынные склоны. Ему показалось, что в глазах Венса отразилось смирение, тут же сменившееся вызовом и требовательной решимостью.

– Что это было? – Тесс встала рядом с Рейли.

Тот отвернулся от профессора.

– Ты в порядке?

Он осмотрел ссадину у нее на лбу.

– В полном.

Она поморщилась, перевела взгляд на чащу леса, стеной окружавшего их. В горах стояла жутковатая тишина, особенно ощутимая после ярости последних минут.

– Что за чертовщина творится? Кто, по-твоему, это был?

Рейли осматривал лес. Ни малейших признаков жизни.

– Не знаю.

– О, я мог бы назвать множество людей, не желающих, чтобы все это вышло на свет, – вмешался Венс, и самодовольная улыбка искривила его губы. – Они, очевидно, занервничали, а это означает, что мы близки к цели. Я предпочел бы оставить между нами еще несколько миль.

Он жестом пригласил Рейли и Тесс в кабину.

– Едем.

Тесс втиснулась между мужчинами, Рейли выжал сцепление, и побитая «тойота» тронулась вниз по склону. Ее пассажиры погрузились в молчание, думая о том, что ждет их впереди.

Увидев, как пикап вырывается с площадки и несется по неровной колее, де Анжелис остро пожалел, что оставил «лэндкрузер» поперек дороги, рассчитывая преградить путь беглецам. Оглушительный скрежет не предвещал добра, а зрелище тяжелого внедорожника с развороченным крылом и бампером подтвердило его худшие опасения. Он и без подтверждения Планкетта понимал, что эта машина уже никуда не поедет. Откинув крышку багажника, он переворошил снаряжение, вытащил монитор GPS и злобно щелкнул кнопкой. Курсор мигал, не смещаясь по экрану. Пикап стоял. Де Анжелис ощерился на экранчик, узнав координаты площадки Рустема и сообразив, что маячок остался на сумке в забытом Рейли и Тесс «паджеро». Надо было искать иной способ слежки, а это непросто в лесистой, гористой местности.

Монсеньор отключил монитор и повернулся лицом к озеру, медленно остывая. Он понимал, что винить Планкетта за такой оборот событий не приходится. Промах в чем-то другом.

Гордыня.

Он стал слишком самоуверен.

Грех гордыни. Надо будет упомянуть на исповеди.

– Их внедорожник все еще на площадке. Может, воспользуемся им? – Планкетт, с тяжелой винтовкой в руках, отодвинулся от «лэндкрузера». Он спешил приступить к делу.

Де Анжелис и бровью не повел. Стоял спокойно, устремив взгляд на стеклянную поверхность озера.

– Сначала главное. Передайте мне рацию.

ГЛАВА 66

Рейли все оглядывался назад, напряженно прислушиваясь. Ни звука, кроме птичьего щебета, в этих обстоятельствах совершенно неуместного. До темноты они успели проехать восемь или девять миль, потом пришлось остановиться и подумать о ночлеге. Рейли предпочел свернуть с проселка на колею, которая привела их на полянку у ручья. Здесь надо было продержаться до рассвета, когда можно будет снова двинуться к побережью.

Рейли был вполне уверен, что большой «лэндкрузер» покалечен вдохновенной атакой Венса. Пешком преследователи отстанут от них на несколько часов; а если они на колесах, беглецы заранее услышат их приближение. Последние отблески заката таяли над вершинами. Рейли в душе торопил темноту, которая, как он надеялся, хоть отчасти укроет их. Этой ночью придется обойтись без костра.

Венса он оставил у пикапа, связав ему руки за спиной. Конец веревки был привязан к грузовику. Быстрый обыск показал, что в пикапе не спрятано оружия, зато появились дополнительные удобства в виде газовой горелки и консервов. Переодеться было не во что, и они с Тесс так и расхаживали в гидрокостюмах.

Рейли нашел Тесс у ручейка, встал на колени, чтобы утолить наконец жажду, потом присел рядом с ней на камень. В голове целый рой забот и страхов назойливо требовал внимания. Своей цели Рейли достиг: осталось только доставить Венса в Штаты и передать в руки закона. Вывезти захваченного пленного из страны без шума вряд ли удастся. Здесь тоже было совершено преступление, погибли люди. Рейли просчитывал, что придется сделать, договариваясь с турецкими властями об экстрадиции, – хлопотная процедура. Прежде всего надо вытащить всех из горного района и невредимыми доставить на побережье. Тот стрелок, кто бы он ни был, явно настроен сначала стрелять, потом задавать вопросы, а они безоружны, без рации и вне зоны действия сотового телефона.

Как ни насущны были все эти заботы, они быстро уступили место более серьезному вопросу, который никак не шел из головы. Тот же вопрос, судя по неуверенному взгляду, волновал и Тесс.

– Мне всегда хотелось знать, что чувствовал Говард Картер, когда нашел гробницу фараона Тутанхамона, – мрачно заговорила она.

– Подозреваю, ему было веселее, чем нам.

– Не знаю, не знаю. Его подстерегало проклятие, не забыл?

Легкая улыбка, скользнувшая по ее лицу, на миг заставила Рейли воспрять духом. Но она никуда не делась – та тяжесть, что ощущалась под ложечкой. И не денется, и не замечать ее больше невозможно. Надо наконец разобраться, во что они ввязались.

Он поднялся и направился к Венсу. Тесс шла за ним. Склонившись над связанным, он проверил веревки на запястьях. Венс молча смотрел на него. Его спокойствие в таком положении было необъяснимо. Рейли нахмурился, раздумывая, начинать или не начинать разговор, и решил, что его не избежать.

– Я хотел бы понять, – осторожно начал он, – когда вы сказали: «истина, стоящая за этой сказкой»… Что вы имели в виду? Что, по-вашему, они прятали на борту «Храма сокола»?

Венс повел головой, глаза его были пронзительно ясны.

– Полной уверенности у меня нет, да и вам трудно будет, я думаю, принять мой ответ.

– Об этом предоставьте беспокоиться мне, – резко отозвался Рейли.

Венс, казалось, тщательно обдумывал каждое слово.

– Сложность в том, что вы, как всякий истинно верующий, никогда не задумывались над различием между предметом веры и фактом, о различии между Иисусом Христом, в которого вы верите, и реальным историческим Иисусом, между правдой… и вымыслом.

Рейли хладнокровно выдержал насмешку, почудившуюся ему в голосе Венса.

– Не думаю, чтобы у меня возникала такая потребность.

– И вам хочется верить каждому слову Библии, не так ли? То есть вы во все это верите, верно? В чудеса, в то, что Он ходил по водам, что исцелил слепого… что восстал из мертвых.

– Конечно, верю.

Слабая улыбка тронула губы Венса.

– Ладно. Позвольте мне задать вопрос, много ли вам известно о происхождении того, что вы читали? Известно ли вам, кто на самом деле написал Библию, ту часть, с которой вы знакомы, – Новый Завет?

Рейли ответил куда менее уверенно:

– Вы говорите о Евангелиях от Матфея, Марка, Луки и Иоанна?

– Да. Как они появились? Давайте начнем с самого простого. Например, когда они были написаны?

Рейли ощутил, как его пригибает к земле невидимая тяжесть.

– Не знаю… но они были Его учениками, так что, скорее всего, сразу после Его смерти?

Венс покосился на Тесс и оскорбительно хмыкнул.

– В сущности, не следовало бы удивляться, а все-таки поразительно. Больше миллиарда человек во всех концах света почитают это Писание, принимают каждое слово как изреченную мудрость Бога, ради них убивают друг друга и при этом не имеют ни малейшего понятия, откуда все пошло.

Рейли начал сердиться. Высокомерный тон Венса все больше раздражал его.

– Это Библия! Она существует давно…

Венс поджал губы и слегка помотал головой, заставив его замолчать.

– Надо полагать, это делает ее истиной? – он запрокинул голову, устремив взгляд вдаль. – Я тоже когда-то был таким. Не задавал вопросов. Принимал на веру. Но, скажу вам, когда начинаешь докапываться до правды… – его взгляд снова уперся в Рейли, заметно потемнев. – Картина получается не из приятных.

ГЛАВА 67

– Вы должны понять, – объяснил Венс, – что первые годы христианства для науки – большое белое пятно, коль скоро речь заходит о достоверных, документированных фактах. Однако, не имея возможности определенно утверждать, что произошло в Святой земле две тысячи лет назад, мы можем с уверенностью сказать следующее: ни одно из четырех Евангелий Нового Завета не написано современниками Иисуса. Что, – добавил он, заметив движение Рейли, – не перестает изумлять верующих вроде вас. Первое из четырех – Евангелие от Марка – или, скорее, Евангелие, приписываемое Марку, поскольку мы не знаем его автора, а в то время было принято приписывать литературные произведения знаменитым людям, – написано, как полагают, спустя сорок лет после смерти Иисуса. Сорок лет в мире без электронной системы учета, без телеинтервью, без поисковой системы «Google», обнаруживающей десятки лично видевших Его. Так что в лучшем случае речь идет об истории, сорок лет передававшейся из уст в уста, без письменных свидетельств. Вот скажите мне, агент Рейли, если бы вы вели расследование, насколько достоверным вы сочли бы свидетельство, сорок лет передававшееся как сплетня среди примитивных, неученых, суеверных пастухов?

Не дав Рейли времени ответить, Венс быстро продолжал: – Еще сложнее, на мой взгляд, история того, как именно эти четыре Евангелия попали в Новый Завет. Видите ли, за двести с лишним лет после написания Евангелия от Марка было создано множество других евангелий, каждое со своей историей жизни Христа. Новое учение распространялось, переходило из общины в общину и в каждой приобретало местный колорит в зависимости от времени и обстоятельств. В то время циркулировали десятки евангелий, и часто одно считалось дополнением другого. Это было доказано после находки, сделанной в декабре 1945-го арабскими крестьянами. В горах Джабал аль-Тарик в Верхнем Египте, близ города Наг-Хаммади, они раскопали глиняный сосуд высотой шесть футов. Поначалу они не решались его вскрыть, опасаясь, что внутри запечатан злой дух – джинн. Однако все-таки вскрыли в надежде найти золотой клад и обнаружили то, что стало величайшим археологическим открытием нашего века, – в сосуде хранились тринадцать папирусных книг, переплетенных в тисненую кожу. Крестьяне, к несчастью, не сознавали ценности своей находки, поэтому часть книг и отдельных папирусов сгорела в кухонных печах. Некоторые страницы исчезли, и в таком виде документы попали в Коптский музей Каира. Пятьдесят два уцелевших текста до сих пор вызывают горячие споры среди библеистов, поскольку в этих евангелиях – они стали известны как «Евангелия гностиков» – приводятся мысли и речения Христа, не вошедшие в Новый Завет.

– Гностики, – повторил Рейли. – Как катары?

Венс поощрительно улыбнулся:

– Именно. Среди текстов, найденных в Наг-Хаммади, имеется евангелие Фомы, названное автором «тайным евангелием». Оно открывается строкой: «Вот тайные слова, сказанные живым Иисусом и записанные его близнецом, Иудой Фомой». Его близнецом… И еще: в тот же том входит евангелие от Филиппа – единственное, в котором отношения Иисуса с Марией Магдалиной открыто описаны как любовная связь. Существует и евангелие самой Марии – «Евангелие от Марии Магдалины», в котором она предстает его ученицей и главой христианской общины. А также евангелие от Петра, евангелие от египтян, тайная книга Иоанна… Существует и евангелие истины, с явно буддийским подтекстом. Список можно продолжить.

– Общая черта всех этих евангелий, – продолжал Венс, – помимо того, что Христу в них приписываются слова, не упомянутые в канонических Евангелиях, что все они видят в таких символах христианской религии, как непорочное зачатие и воскресение, наивное заблуждение. Хуже того, все эти евангелия однозначно гностические, и при всем почтении к Иисусу и его ученикам мораль их – призыв познать самого себя, тем самым на более глубинном уровне познавая Бога, то есть, заглянув в себя в поисках источника печали и радости, любви и ненависти, человек обретает Бога.

Венс объяснил, что первые христианские общины стояли вне закона и, чтобы выжить и распространяться, нуждались в своего рода теологической организации.

– Расплодившиеся и противоречащие друг другу евангелия угрожали гибельным расколом движения. Оно нуждалось в единстве, которого невозможно было достичь, пока у каждой общины имелся свой вождь и свое Писание. К концу второго века оформилась властная структура. Иерархия трех рангов: епископы, священники и диаконы – выделились в разных общинах, взяв на себя право говорить от имени большинства и считая себя хранителями единственно правильной веры. Нет, я не утверждаю, что все они были чудовищами, алкавшими власти, – оговорился Венс. – В сущности, они проявляли настоящую отвагу в своем стремлении и, вероятно, искренне опасались, что без общепринятых строгих правил и ритуалов все движение погибнет.

Он рассказал Рейли, что в то время быть христианином значило подвергать себя опасности преследований и даже казни и самое существование Церкви зависело от установления некоего порядка. Организация развивалась, пока в 180 году собор под главенством Иринея, епископа Лионского, не установил единого, унифицированного учения. Допускалась только одна Церковь с общими обрядами и единой верой. Все иные взгляды отвергались как ересь. Доктрина была проста: нет спасения вне истинной Церкви; она должна быть «ортодоксальной», то есть «прямомыслящей», православной, и «католической», то есть вселенской. Это означало, что производство евангелий на дому должно прекратиться. Ириней решил, что должно иметь четыре истинных евангелия – на том любопытном основании, что как вселенная имеет четыре угла и четыре ветра, так и евангелий должно быть четыре. Он написал пятитомный труд «Уничтожение и опровержение ложного знания», в котором расправился с большинством известных писаний как с богохульными, объявив четыре известных в наше время истинной записью слова Божия, безупречными, непогрешимыми и более чем достаточными для нужд приверженцев веры.

– Описание Страстей Христовых отсутствует во всех гностических евангелиях, – заметил Венс, – но присутствует во всех четырех, отобранных Иринеем. Рассказ о смерти Иисуса на кресте и его воскресении положил начало главному церковному ритуалу – причастию, Тайной Вечере. А ведь вначале и этого не было, – фыркнул рассказчик. – В ранней версии, первой из канонических, в Евангелии от Марка, вовсе не говорится о непорочном зачатии и о воскресении. Оно заканчивалось описанием пустой могилы Христа и появлением таинственного юноши, некоего небесного посланца, сообщающего пришедшим к могиле женщинам, что Иисус ждет их в Галилее. Перепуганные женщины убегают прочь и никому не рассказывают об услышанном, что заставляет задуматься, откуда об этом узнал рассказчик. Именно так первоначально заканчивалось Евангелие от Марка. Только у Матфея – пятьдесят лет спустя – и у Луки – еще через десять лет – появляется этот сложный мотив явления после воскресения, и тогда Евангелие от Марка переписывается и к нему добавляется новое окончание. Понадобилось еще двести лет, чтобы в 367 году окончательно установился тот список из двадцати семи текстов, который теперь известен нам как Новый Завет. К концу этого века христианство становится государственной религией, а хранение еретических текстов – государственным преступлением. Все известные копии альтернативных евангелий были сожжены или уничтожены.

– То есть все, кроме тех, спрятанных в пещере Наг-Хаммади, которые рисуют Иисуса вовсе не сверхъестественным существом, – продолжал Венс, не сводя взгляда с лица Рейли. – Их запретили, потому что Иисус в этих текстах – просто бродячий мудрец, призывающий вести жизнь нищего странника и открыть сердца ближним своим. Он явился не для того, чтобы спасти нас от греха и вечного проклятия. Он явился, чтобы направить нас на путь духовного понимания. А когда его ученик достигает просветления – эта мысль, должно быть, заставила Иринея и его присных провести немало бессонных ночей – он больше не нуждается в Учителе. Ученики становятся равны Учителю. Четыре канонических Евангелия Нового Завета видят в Иисусе Спасителя, Мессию, Сына Бога. Ортодоксальное христианство – как и ортодоксальный иудаизм, между прочим, – утверждают, что непроходимая бездна отделяет человека от его Создателя. Евангелия, найденные в Наг-Хаммади, противоречат этому: для них самопознание есть познание Бога; личность и божество – едины. Хуже того, описывая Иисуса как учителя, как просветленного мудреца, они видят в Нем человека, того, с кем можем равняться вы или я, – а для Иринея с присными это не годилось. Он не мог быть просто человеком, Он должен быть чем-то большим. Сыном Божьим. Он должен быть единственным, потому что Его единственность делает единственной Церковь, единственным путь к спасению. Изображая Его в таком свете, ранняя Церковь могла утверждать, что если ты не с Ним, не следуешь Его заповедям, не живешь, как Он указал, то обречен проклятию.