Текст книги "Вверх по лестнице в Голливуд"
Автор книги: Рейчел Пайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Я пригляделась, но мне удалось различить лишь два глаза, нос и рот.
– И что делать, если мы с ним столкнемся?
– Ничего не говори, но занеси звонок в список для Аллегры. Она следит, чтобы не прозевать рост его активности. До сих пор я его не видела и не слышала, но мы держим под колпаком всех в отделе, кто с ним общается.
Здесь опасны даже телефоны. Эта работа – настоящая тренировка осторожности и осмотрительности.
И тут зазвонил мой телефон. Мой первый звонок! Я ответила, пытаясь вложить в ответ максимум профессионализма.
– Связи с общественностью, Карен Джейкобс, – сказала я.
– Это Роберт Кодзима, – отозвался спокойный, уверенный голос. – Мы не знакомы, – продолжил он, прерывая мое судорожное рытье в памяти. – Я пишу для этого отдела. У вас с собой есть пепто-бисмол [4]4
Микстура от болей в желудке. – Примеч. ред.
[Закрыть]– я видел, – и мне он мне нужен. Я зайду и позаимствую.
Он отключился, и через три секунды передо мной стоял стройный мужчина азиатской наружности. Не говоря ни слова, он протянул руку, и я вложила в нее бутылку. Роберт налил на дюйм розовой жидкости в бумажный стаканчик, который захватил с собой, вернул мне лекарство, повернулся на каблуках и исчез в лабиринте. Всем ли моим новым коллегам нужно знать, что мои нервы замыкаются непосредственно на желудке?
– Кто он? – спросила я Дагни.
– Роберт работает здесь почти три года. Злопамятен и всюду сует свой нос. У него, если тебе интересно, есть невеста в миротворческом корпусе в Бора-Бора.
– В Паго-Паго, – донесся откуда-то голос Роберта. К этому офису, продуваемому всеми ветрами, еще придется привыкнуть.
Одна из кабинок вдруг взорвалась речью:
– Отлично, это здорово! Muy bien. Si, si. Gracias. Adios [5]5
Очень хорошо. Да-да. Спасибо. До свидания (исп.).
[Закрыть]. – Чуть позже голос раздался вновь: – Просто потрясающе! Вы и представить себе не можете! – Голос звучал громко, а испанские слова особенно выделялись.
Я повернулась к Дагни за разъяснениями.
– Это Вивьен Генри, исполнительный вице-президент. Она начинала как временная работница в офисе Фила и на третий день подслушала, как он орал на журналиста, разузнавшего о некоторых трудностях, возникших при постановке фильма. Как бы то ни было, Вивьен взяла на себя труд позвонить журналисту и успокоить его. Она пообещала, что если он будет молчать, то она устроит ему эксклюзивное право на просмотр режиссерского дебюта Ларри Романа.
– Ларри Роман? – переспросила я. – Звезда детского кино? Кажется, родители отсудили у него все деньги? Я не знала, что он стал режиссером.
– Он и не стал, – отозвалась Дагни. – Но этого было достаточно, чтобы заткнуть парню рот. Фил взял Вив на постоянку, и теперь в этом отделе выше ее только Аллегра.
– Не могу поверить, что она такое провернула, – сказала я, сомневаясь, что мне удастся проявить такую инициативность за два дня.
– Это был большой риск, но она здесь уже – дай подумать – одиннадцать лет. – Прежде чем продолжить, Дагни сделала большой глоток кофе. – Что до испанского, то, я думаю, половина тех, с кем она говорит, его не знает. Просто не обращают на него внимания. И на нее тоже, по большей части.
Мне было непонятно, почему Дагни так откровенно пренебрегала Вивьен. Мне казалось, что та определенно нашла свое место.
– Выходит, мы с ней вообще не работаем?
– Вивьен очень многое делает сама. Обратиться к кому-то за помощью – признать свою слабость.
– Но исполнительный вице-президент должен быть крайне занятым человеком.
– Так оно и есть. Чаще всего она сидит здесь до полуночи – это как минимум.
– И ей никто не помогает?
– У нее есть ассистент, Кимберли, но Вивьен не доверяет ей с тех пор, как та неправильно произнесла имя Джонни Люччезе, приглашенного на премьеру «Шедевров». Ким сейчас в магазине здорового питания, покупает для Вивьен натуральную полбу. Когда вернется – займется выбором супа, а потом будет сидеть без дела, пока Вив не поручит ей еще что-нибудь.
– Выбором СУПа? – Я решила, что это какая-то аббревиатура. Список учредителей презентации? Состав управляющих процессом?
– Вивьен ест на ленч только суп. Кимберли ежедневно звонит в ресторан и узнает, какие супы имеются в меню. Она вручает Вив список, затем пересылает его электронной почтой всем остальным, то есть нам. Ты еще увидишь.
Зычный рык едва не разорвал мне барабанную перепонку:
– ГДЕ АЛЛЕГРА?
Я поняла, что это Вивьен во плоти. Она оказалась сногсшибательной женщиной – высокая и стройная, с вьющимися каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами.
– Она разговаривает с Тони, – ответила я. – Я внесу вас в список звонков.
– УЖ ВЫ ПОСТАРАЙТЕСЬ, – прогремела она перед тем, как уйти.
Дагни вытащила из кипы журналов номер «Роллинг стоун».
– Как только выдается свободная минутка, мы роемся и выискиваем статьи, где есть упоминания о «Глориос». Потом я тебе покажу, что с ними делать. Просто выдирай все, что покажется тебе относящимся к делу. Если не знаешь точно, наш фильм или нет, – загляни в этот список. – Она нагнулась и вытянула лист бумаги из-под кресельного колесика. – Будет здорово, если ты разберешься с этой кипой, – я все забросила из-за Киноакадемии, – сказала она, вставая и беря пальто. – Я сбегаю за сигаретами. У Аллегры полно работы, а если она попросит тебя кому-нибудь позвонить, то вся информация в моем компьютере.
Большую часть дня я провела за перелистыванием журналов, сортировкой факсов и попытками ознакомиться с разнообразными списками, адресными книгами и памятками, наваленными на столе и под ним. Телефон звонил несколько раз, но никто из списка Дагни так и не вышел на связь – то были в основном представители прессы с вопросами и запросами касательно битвы «Глориос» за «Оскар», да еще пара агентов, желавших узнать, можно ли будет прийти их клиентам. Я записывала всю информацию и старательно заносила ее в журнал. Эти торжества определенно наделали шуму, хотя до них оставался еще целый месяц. Взяв из стопки сразу несколько журналов и ухитрившись при этом не развалить ее, я продолжала листать. Казалось, что о «Глориос пикчерс» пишут везде, хотя бы раз, начиная с «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт» и заканчивая «Атне ридер» и «Гайдпостс». Мне приходилось быть внимательной и просматривать каждый номер целиком, так как упоминания о «Глориос» выныривали отовсюду: из писем в редакцию, из кроссвордов и даже из интервью с заправилами бизнеса, которые часто цитировали эпизоды из таких фильмов «Глориос», как «Шедевры» и «Рыбы под Манхэттеном», якобы вдохновлявшие их на принятие важных решений. Когда Дагни вернулась, у меня уже скопилась приличная кипа вырезок, а мусорная корзина была битком набита выпотрошенными журналами. Я встала, чтобы потянуться, и с удовольствием отметила, что могу теперь заглянуть поверх бумажных залежей.
Мимо нас прошла Аллегра, одетая в пальто.
– На выездное совещание, – сообщила мне Дагни, хотя я и не слышала, чтобы сама Аллегра об этом упоминала. Я извинилась и отправилась на поиски дамской комнаты, облегченно вздохнув, когда нашла ее самостоятельно. «Пока все идет неплохо», – подумала я, глядя на себя в зеркало над раковиной. Конечно, мои новые коллеги – не совсем то, что я ожидала, но думать, будто коллектив «Глориос пикчерс» окажется похожим на какой-то другой, я тоже не могла. В тот момент я еще была уверена, что через день-другой Аллегра заведет со мной какую-нибудь беседу, а когда я познакомлюсь с Вивьен и Марлен, то, несомненно, узнаю от них очень многое. Но было ясно, что мне предстоит быть начеку и тщательно следить за своими словами. Повернувшись на каблуках, я протянула руки к автомату с жидким мылом и нажала на рычаг. Ничего не произошло. Я опробовала еще три, один за другим, но они тоже не работали. Я обыскала всю комнату. Ликование, когда я обнаружила подсобку, быстро сменилось разочарованием: она была снизу доверху забита бумагой для ксероксов и содержала самую большую в мире коллекцию цветных резиновых колечек. Я подождала несколько минут, надеясь спросить совета у первого человека, кто войдет, но никто не входил. Сполоснув руки водой без мыла, я вернулась за свой стол.
– Эй! – Я обернулась и увидела Кларка. Он отвесил поклон и быстро чмокнул меня в щеку. – Классное платье. Прада?
– Нет, банановая республика, но я собираюсь обновить свой гардероб. – О чем я только думала? Он был самым настоящим геем.
– Как прошел первый день?
– Великолепно, но я пока в основном училась отвечать на звонки и при этом не делать ошибок, которые поставят на моей карьере крест.
– Уверен, ты со всем справишься. С кем-нибудь познакомилась?
– Только с Дагни и Вивьен – и, можно сказать, с Аллегрой. Да, и с Робертом, – добавила я поспешно, так как из-за угла вынырнул Роберт собственной персоной. На самом деле почти ни одно из этих знакомств нельзя было назвать таковым. – Еще я поговорила по телефону с Марлен, – сообщила я, не вдаваясь в подробности.
Кларк открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнул его, так как заговорил Роберт:
– В «Глориос» люди делятся на категории, так что здесь гораздо легче ориентироваться, если вычислить, кто в какой группе.
– На категории?
– Ну да. Две первые – большие, это Золотые Дети и Рабочие Лошади. Золотые Дети приходят поздно, уходят рано. Их хвалят за все, особенно за то, что сделали не они. Рабочие Лошади похоронены под грудами бумаг, высиживают весь рабочий день, и никто не думает дважды, когда велит им что-то сделать.
– Роберт, хватит – ты спугнешь Карен! Она же тут всего один день! – вмешался Кларк. – Пусть сама разберется.
Но Роберта невозможно было сбить с мысли. Он пристально взглянул на Кларка и продолжил:
– Странное дело, но первыми обычно сгорают Золотые Дети.
– А почему? – спросила я.
– А потому, что красть почести – весьма утомительное занятие. Кларка, знаете ли, год назад произвели в Золотые Дети, – добавил Роберт, – а я продолжаю пахать и жду, когда мне бросят кусочек сахара. – Он издал тихое ржание.
Я поинтересовалась:
– Кто же решает, кому где быть?
Роберт пожал плечами:
– Понятия не имею. Ты либо в одной категории, либо в другой. И если ты здесь, детка, то с этим ничего не поделать.
– А другие категории есть? – спросила я.
Роберт ответил:
– Ну, существует еще подкатегория Золотых Детей, которых называют Игрушками Тони, – это его бывшие подружки. Уж если он с ними встречался, то место им обеспечено на всю жизнь.
– И много таких?
– Трудно сказать. Одни все отрицают, другие твердят, будто встречались с Тони, но тут уже отрицает он, и есть еще некоторые, у которых имеются и электронный адрес, и офис, но только никто их никогда не видел.
– Как в «Пейтон-плейс» [6]6
«Пейтон-плейс» – фильм 1957 года. Режиссер М. Робсон.
[Закрыть], – протянула я.
– Вообще-то в рекламном отделе есть такая Далила Биллингс, – сообщила Дагни. – Она каждый день приходит на работу.
– Мне так и не удалось выяснить, встречалась она с Тони или нет, – сказал Кларк.
– Может быть, это не твое дело, – отозвался Роберт.
– И это я слышу от человека, который только и знает, что вынюхивать, кто и с кем! – парировал Кларк, качая головой, и вновь обратился ко мне: – Как у тебя с Аллегрой?
– Не знаю. Она со мной еще не разговаривала.
Роберт вдруг стал очень серьезным.
– Ты в этом уверена?
– Что ты имеешь в виду?
– Аллегра безнадежна, ее совершенно невозможно понять, – вмешался Кларк. – Она или говорит так тихо, что ее не слышно, или мямлит что-то невнятное.
– И как же вы узнаете, что ей нужно? – спросила я голосом, от страха повысившимся на пару октав.
– Это своего рода шарады, – признал Кларк, прикладывая указательный палец к носу.
– Я читаю по губам, – самодовольно изрек Роберт.
– Я просто делаю то, что ей нужно, на мой взгляд, а если ошибаюсь, то она меня поправляет – хотя ей гораздо больше нравится, когда я понимаю с первого раза, – сказала Дагни.
– Она определенно этим пользуется, – молвил Кларк. – Когда Фил орет, она шепчет ему в ухо и он сразу успокаивается. Ее так и называют: наушница Фила.
– Что ж, похоже, мне придется полагаться на мой слух, – сказала я жизнерадостно. Я была расстроена этой путаницей с начальством, пронырливыми сослуживцами, офисом-капканом и кастовой иерархией. Я оказалась там, откуда начала. Как же я посмотрю в глаза Эллен?
– Вы, двое, – вам что, больше нечем заняться? – спросила Дагни Роберта и Кларка. – Если вы собираетесь прятаться дальше, то хоть помогите нам разгрести дела.
Перспектива работы заставила их моментально испариться. Кларк задержался лишь на секунду, чтобы прихватить новый номер «Подробностей».
Дагни взяла «Нью-Йорк».
– Интересно, они дали три с половиной звезды картине «Хорошо оттянуться в Фениксе». Это доставит Филу удовольствие. А когда Фил доволен, довольна и Аллегра, а это значит, что мы еще поживем на этом свете. – Она победно выдернула страницу.
В «Хорошо оттянуться» играли три характерных актера, которые не могли похвастаться большой востребованностью, и, судя по тому, что я читала до сих пор, в «Нью-Йорке» напечатали единственный положительный отзыв на этот фильм. Я его не смотрела, но он, похоже, был очень кровавым: «Кровь и выпущенные кишки заменяют содержание и фабулу» – так было написано в «Премьере», которую я просматривала днем.
Я продолжила раскопки, «Максим» восторженно писал о скором выходе на экраны картины под названием «Любит девочек, любит мальчиков», о которой я слышала, так как Абби была великой поклонницей режиссера. «Харперс базар» посвятил разворот костюмам в «Пилоте-иностранце», а «Мама Джонс» – непонятно зачем – включила «Гобой» в свой перечень «пятидесяти фильмов, которые надо бежать и смотреть». Чтение и потрошение журналов затянулось далеко за полдень, когда я поняла, что мне опять хочется в туалет.
– Кстати, Даг, – начала я нерешительно. – Где в туалете мыло?
– Там его нет. – Она выдвинула ящик, в котором лежала бутылка жидкого мыла «Айвори». – Можешь пока пользоваться моим.
– Как это – нет мыла? Конечно, есть, – сказал Роберт, выныривая вторично. Можно ли хоть что-то утаить от этого типа? – Мыла нет только для нас. – Он уверил меня, что когда в офис приходят важные шишки, в туалете немедленно появляется бутылка «Л'Окситан» с запахом вербены, а как только они уходят, ее немедленно убирают и запирают в шкаф. – Джеральдина носит ключ на шее на тесемке, – закончил он. – Но я отказываюсь от участия в этой дискриминации. – Он потянулся и вынул из ящика бутылку Дагни. – Мыло есть право, а не привилегия, – заявил он, потряс кулаком и быстро ушел в мужской туалет.
– Сам он этого чертова мыла в жизни не купит, – объяснила Дагни. – Скоро я сверну ему шею. – Дагни принялась пичкать меня новой порцией полезной информации: как часто подавать Аллегре обновленный список звонков (раз в час или по требованию, то есть чаще); как заказать частный самолет (набери «Самолеты: 1-800-4» и скажи: «Я из «Глориос», мне нужен самолет»); как получить в среду нужный раздел из воскресного «Нью-Йорк таймс мэгэзин» (от почтенного редактора «Таймс», который вот уже много лет был секретным агентом «Глориос»).
– А нет ли какого-нибудь справочника? – спросила я, заранее угадывая ответ.
– Справочника? – переспросила Дагни. – Я же тебе говорила – они даже не обновляют список телефонов. Пока тебя добавят, ты уже успеешь уволиться. Если у тебя есть вопрос – поспрашивай вокруг, пока тебе кто-то не ответит, – этим ответом и пользуйся.
Я с тоской подумала о Си-эн-эн, где всем выдавали том с разделами, посвященными правилам, процедурам и всему на свете – от получения медицинской страховки до действий при пищевом отравлении. Отдел кадров исправно рассылал дополнения с тремя предусмотрительно проделанными дырочками, над которыми мы без устали потешались. А теперь в «Глориос» я мечтала о чем-то подобном. В идеале – о полном справочнике с испанским разговорником, схемой помещений и пожарных выходов, да еще с каким-нибудь сектантским молитвенником в придачу.
ОНА СВОЕГО ДОБЬЕТСЯ
За последующие дни я многое узнала о том, как все и каждый холили и лелеяли Уоксманов. Старшие администраторы не только удовлетворяли любые требования близнецов, но и постоянно вынашивали замыслы, как бы произвести на них впечатление. В мои обязанности входило выслушивать от Аллегры такие звонки: «Филу нужен раздел «Мнения экспертов» из «Вашингтон пост» за прошлую неделю – я точно не помню номер, но ты должна знать» или «Тони хочет передать эту видеозапись принцу Чарлзу, лично в руки». Основным принципом нашего существования было: «Отдел связей с общественностью может выполнить любой запрос». Аллегра гордилась собой из-за способности отдела осуществить немыслимое, невероятное, почти невозможное, хотя сама она не делала ничего. От выполнения порученного зависело вращение Земли вокруг оси. Вопреки всему, чему меня учили раньше, она вращалась лишь по милости Уоксманов – как и все прочее в мире «Глориос пикчерс».
В четверг, доедая морковный суп, приправленный имбирем, я подсчитывала свои промахи, совершенные за четыре дня работы. Мои попытки обустроить рабочее место полностью провалились. Пол был по-прежнему завален хламом – я предложила повесить доску для сообщений на кирпичную стену перед нашим столом. Но оказалось, что для этого пришлось бы сверлить в стене дыры, что строго запрещалось условиями аренды. Стенки кабинок были обиты материей, поэтому те, кто в них работал, могли свободно пользоваться кнопками, булавками и скотчем. А у нас с Дагни был только кирпич, который нельзя было портить. Этим и объяснялась система хранения документов прямо на полу – и наши ноги уже по щиколотки были погружены в бумаги. На столе мы держали только те папки, которыми пользовались особенно часто. Люди бросали записки на наши кресла и оставляли документы на принтере и факсовом аппарате, не обращая внимания на проволочные ящички для входных бумаг, которые мы поставили на этажерку в тщетной попытке отделить новое от того, что уже легло на нас тяжким бременем. Телефоны, как новорожденные младенцы, требовали постоянного и абсолютного внимания хотя бы одной из нас. Расписание Аллегры то и дело менялось, и мы были вынуждены все время пересматривать приоритеты или просто выбиваться из сил, чтобы переделать все дела.
Единственной стабильной вещью был список супов для Кимберли, который каждое утро поступал по электронной почте ровно в одиннадцать тридцать. В нем перечислялись супы, имевшиеся в меню примерно пятнадцати ресторанов, с примечаниями ко многим из них: так, «С» означало, что в суп добавлены сливки, «М» – мясо, «СП» означало суп-пюре, а «НР» указывало на то, что суп уже попробовали и не одобрили, а потому не рекомендовали. К великолепному зданию и запаху больших денег прилагались также лучшие в мире повара, так что наши офисные обеды нередко отличались изысканностью, которая была бы еще приятнее, если бы у нас находилось время прожевать пищу прежде, чем проглотить. Суп любили все, потому что он не требовал ни дополнительной посуды, ни столовых приборов. Моя первая рабочая неделя еще не закончилась, а у меня уже появилось ощущение, что я пополнила ряды Рабочих Лошадей. Я ела только за рабочим столом и, по правде говоря, заплатила бы любые деньги за возможность поесть где-нибудь в другом месте. Уставшая и перевозбужденная, я считала часы до вечера пятницы.
Этим утром неприятности начались еще даже до того, как я попала в офис. Выходя из метро, я увидела перед собой Роберта, который, казалось, был глубоко погружен в свои мысли.
– Привет, – окликнула его я.
– А, привет.
– Тоже живешь в Верхнем Вестсайде?
– Нет, в Нижнем Ист-Сайде. Мне нужно было заехать на Мэдисон-сквер-гарден и взять для Тони билеты на баскетбол. Играет «Никс». – Он улыбнулся. – Стадион «Куртсайд». Рядом со Спайком Ли [7]7
Спайк Ли (наст. имя Шелтон Джексон Ли) (р. 1956) – режиссер, лидер афроамериканской культуры 80—90-х годов XX века. Его второй фильм называется «Она своего добьется» (1986).
[Закрыть]– Роберт Кодзима. Удар! Он пробил трехочковый!
– И трибуны ревут, – засмеялась я.
Мы остановились взять кофе.
– Привет, Роберт! Когда приедет твоя подружка? – спросил парень за стойкой.
– Она уже приезжала на Рождество, так что какое-то время ее не будет. Но спасибо за внимание, – ответил Роберт.
Когда мы вышли, я заметила:
– Должно быть, тяжело быть так далеко друг от друга. Ты просто молодчина. – Во время одного из наших последних разговоров с Гейбом я предложила ему оставаться парой, которая просто временно живет в разных штатах. Он отказался.
– Да. Особенно сейчас, когда они там собирают урожай бананов. Хорошо еще, если в следующем месяце она хотя бы раз позвонит или напишет.
Мы вошли в вестибюль. Прямо перед нами, у дверей лифта, стоял Эдди Ди Сильва – блестящий оскароносный актер, известный своим умением невероятным образом вживаться в роль. Он разбирался не только в актерской игре, но и в недвижимости. Фактически наше здание принадлежало ему, что в какой-то мере превращало Эдди в хозяина «Глориос». Об этом Абби рассказала мне в день, когда я ходила на собеседование. И теперь, каждый раз, когда я звонила ей в Балтимор, она цитировала его самую известную роль: «Вы со мной говорите?»
Мысленно я уже набирала номер Абби – «Угадай, с кем я ехала в лифте?» – когда вдруг Роберт деликатно потянул меня назад, вынуждая остановиться. Эдди вошел в лифт один, и, когда двери сомкнулись, Роберт объяснил, что человек-легенда установил строгое правило: никто не смеет ехать вместе с ним.
– Что – никогда? – произнесла я с некоторым негодованием.
– Его тошнит от незнакомцев, которые пользуются каждой секундой, чтобы обрушить на него свои идеи.
Видя мою унылую мину, Роберт добавил:
– Не унывай. Здесь ты увидишь больше знаменитостей, чем когда-либо могла себе представить. Тебе это еще надоест. Обещаю. Я не поверила ему, но все же утешилась.
Затем, почти одновременно, я совершила вторую и третью оплошности. Перебирая утреннюю почту, я нашла конверт для Аллегры, на котором красными чернилами было написано: «Конфиденциально». Я положила его в стопку «Самое важное».
Тут зазвонил телефон, и так как Дагни уже с кем-то разговаривала, ответила я.
– Офис Аллегры Ореччи.
– Она у себя?
– Да. Могу я сообщить, кто звонит?
– Мэкки Моран. – В голосе женщины слышалось нетерпение. Я нажала кнопку ожидания, сосчитала до десяти, взяла трубку и сказала: – Мне жаль, но она на совещании. Не скажете ли ваш номер, чтобы она перезвонила?
– Мой номер у нее есть. – Женщина отключилась, а я внесла звонок в электронный журнал, после чего вернулась к разбору почты.
– Открой, – велела Дагни, кладя трубку и указывая на конверт с надписью «Конфиденциально».
– Ты думаешь?
– Уверена. Если кому-то нужно сообщить ей секрет, он не станет класть письмо в ящик для входящей корреспонденции. Вскрой – и все дела. – Она отвернулась, чтобы ответить на очередной звонок.
В конверте была записка от Марлен, копии Филу, Тони и Джеральдине. Это была жалоба, и притом жалоба на меня.
ТЕМА: Твоя новая сотрудница
Карен Джейкобс, твоя новая номер два, заставила меня ждать бесконечно долго, когда мне отчаянно нужно было с тобой поговорить. Когда она наконец предложила мне оставить сообщение, ситуация стала в сто раз хуже. Я очень сомневаюсь в ее профессиональной пригодности.
Написанные курсивом слова плясали у меня перед глазами, как маленькие, мерзкие кривляки на школьном дворе, которые тычут в тебя пальцем. Я была уверена, что на самом деле Марлен пришлось ждать не дольше двух минут, включая время, в течение которого она ждала, пока я отвечу на ее же звонки по другим линиям. Почему она послала копии начальнице отдела кадров и обоим Уоксманам? Это же был всего второй час моего первого рабочего дня. Неужели из этого нужно раздувать целую историю?
Я была в замешательстве и не хотела, чтобы записку прочла Дагни. Я быстро засунула ее в кипу бумаг на столе, после чего сгребла всё в специальную красную папку Аллегры, отнесла в ее офис и оставила на обычном месте возле стола. Я крадучись вышла, подстегиваемая уверенностью, что в следующий раз, когда зазвонит телефон, мне велят собирать манатки и выметаться.
«Не останавливайся», – сказала я себе, пытаясь полностью сосредоточиться на телефонных звонках и дать записке Марлен отойти на задний план. Дагни поднялась, чтобы отнести Аллегре новую распечатку журнала звонков, а когда вышла из офиса, ее губы были сжаты. Я была уверена, что сейчас меня уволят.
– Ты что, никогда не слышала о Мэкки Моран?
– Она недавно звонила Аллегре.
– Я не о том – тебе что, незнакомо это имя?
– А должно?
– Она самый модный дизайнер интерьеров. Я думала, это всем известно. – Дагни удрученно поморщилась и продолжила: – Как бы то ни было, Мэкки из тех, кого надо соединять с Аллегрой немедленно, по первому требованию.
– Разве нельзя просто перезвонить?
– Мэкки вовсю перестраивает апартаменты Аллегры, и если звонит, то это значит, что у нее мозговой штурм и Аллегра нужна ей немедленно, пока она «еще в теме». Иначе забудет.
Декоратор Аллегры была творческим гением и не обременяла себя блокнотом и карандашом – и это была моя вина?
– В любом случае уже ничего не попишешь. Аллегра сказала, что поговорит с тобой позже. – После этого Дагни ушла за сигаретами, оставив меня наедине с мрачными мыслями и остывшим супом. Я была уверена, что теперь меня ждет биржа труда.
Когда я осторожно пристраивала контейнер из-под супа в переполненную корзину, появилась Аллегра.
– Карен, – обратилась она, впервые выговорив – вернее, прошептав – мое имя. Я уставилась ей в рот, желая, чтобы все заткнулись и я расслышала, что она говорит. – Когда Дагни вернется, отнеси это в офис Фила. – Это был очередной номер «Энтертейнмент уикли», с «Оскаром» в окружении кадров из «Пилота-иностранца» на обложке и заголовком «Реальна ли победа Уоксманов?». – Прямо в руки.
– Хорошо, – сказала я, но она уже исчезла.
По возвращении Дагни я приступила к миссии по доставке журнала Филу. Если я передам его из рук в руки, то будет ли это означать знакомство? Я прошла через весь этаж и, чтобы собраться, задержалась в тупике, у входа в административный отдел. На правой двери справа висела маленькая табличка: «М-р Тони Уоксман». Дверь слева, без надписи, вела в кабинет Фила. Я толкнула ее: с одной стороны тянулась длинная стойка, с другой – три пустые кабинки. Стойку загромождали лотки, на которых были наклеены написанные от руки ярлычки: «СЦЕНАРИИ Фила», «ПОЧТА Фила», «ТЕЛЕФОНЫ Фила», «Филу НА ПОДПИСЬ» и еще один, странным образом заставивший меня почувствовать себя желанной гостьей: «КОНТАКТЫ Фила». В конце стойки была очередная, чуть приоткрытая дверь. До меня доносились приглушенный гул беседы и какое-то жужжание. Я услышала голос, принадлежавший, как я поняла, Филу: «Ни в коем, черт побери, случае!» Последовало невнятное бормотание, после чего было громко сказано: «Дерьмо» и «Пошел ты к дьяволу». Я почувствовала, что журнал, который я прижала к груди, начинает пропитываться моим потом. Жужжание усилилось, и я подумала о пчелах Бадди Фридмана. Опасно было идти вперед, опасно было отступить. Сегодня я никак не могла позволить себе еще раз ошибиться, а потому постояла какое-то время, гадая, как быть, и только после этого осторожно постучала в дверь. Из-за нее раздалось нечто, смутно прозвучавшее как «Войдите», и я вошла, держа журнал перед собой, как будто намеревалась им защититься.
Фил Уоксман, сгорбившись, сидел над заваленными бумагами столом, полностью заполняя собой эту на удивление маленькую комнату. В руке он держал большой кусок омлета. За его спиной стоял парикмахер и брил ему шею электрической бритвой. Когда Фил поднял на меня глаза, изо рта у него вывалился гриб, но он поймал его на лету и затолкал обратно. Затем он выговорил нечто, что могло означать: «Оставьте здесь», – и я робко положила журнал на край стола. Повернувшись к выходу, я увидела Вивьен и еще двух человек, которых не узнала; они с трудом разместились на крохотном диванчике у противоположной стены. Глаза Вивьен были круглые, как блюдца, а брови грозили вот-вот слиться с линией волос. Я поспешила выйти и вернуться к моему сравнительно безопасному столу. Телефон разрывался. Один журналист желал взять у Тони интервью на предмет «новой волны популярности жанра хоррор». Из-за событий сегодняшнего дня я сама с легкостью могла бы дать это интервью.
– Карен. Карен. Карен. – Что ж, Вивьен хотя бы знала, как меня зовут. Она угрожающе нависла надо мной. – Никогда так не делай, – сказала она. – Никогда. – Это было вступление, побудившее моих коллег сесть и прислушаться. Все вокруг поспешили положить телефонные трубки. Кимберли высунулась из-за своего кроссворда в «Спутнике телезрителя», а боковым зрением я заметила Кларка, стоявшего достаточно близко, чтобы видеть и слышать происходящее.
– Ты ввалилась к Филу в офис, как к себе домой, – продолжила она, хотя я хорошо помнила только свою робость и то, что я пробыла в кабинете Уоксмана не больше десяти секунд. – О чем ты думала? Объясни, будь добра!
Я пыталась ответить, но тут вмешалась Дагни:
– Она отнесла Филу «Энтертейнмент уикли», потому что так распорядилась Аллегра.
– Замечательно, это очень хорошо, но разве она не знает, как вести себя в офисе? – не унималась Вив. Мне казалось, что я попала в аварию, и теперь жду, когда же наконец приедут спасатели и меня вытащат. – У Фила есть ассистенты, которым все и передается, – сказала она, высвистывая каждое «с», подобно змее. – Это их работа.
– Но там никого не было…
Вив перебила меня:
– Если никого нет, можно вернуться позже, когда кто-то будет. Но нельзя входить в офис председателя, пока тебе открыто не скажут это сделать.
Я кивнула, боясь расплакаться, если заговорю.
– Ты обещаешь мне, что это больше не повторится?
Я снова кивнула, на сей раз энергичнее. Когда я вполне собралась, чтобы поднять глаза, Вивьен уже испарилась, а все вокруг старательно избегали моего взгляда. Зазвонил мой телефон, и я подняла трубку, надеясь, что смогу говорить.
– Привет, это Кларк. Пойдем на крышу, поговорим. Жду тебя на лестнице.
– Мне нужно подышать воздухом, – пробормотала я Дагни, накидывая пальто.
Кларк ждал меня у лестницы. Мы одолели четыре пролета, он распахнул дверь, и мы оказались снаружи. Отсюда был виден весь район, озаренный холодным зимним солнцем. Кларк уселся, привалившись к парапету, и я села рядом. Он закурил сигарету и протянул мне пачку, я отказалась. Кларк положил руку мне на плечо, и я заплакала. Это были не надрывные рыдания, которых я ожидала, но беззвучный плач, при котором слезы бегут ручьем, и это было лучше, потому что так я могла плакать и говорить одновременно.
– Не стоит так переживать из-за Вивьен. Она первостатейная стерва. Теперь, когда она принародно тебя унизила, она оставит тебя в покое.
– Оставит? – всхлипнула я.
– Не сомневайся. Она сделала, как хотела. Видела бы ты, что она устроила Кимберли в прошлом году.
– Дагни что-то говорила, но без подробностей. А что произошло?
