Текст книги "Вверх по лестнице в Голливуд"

Автор книги: Рейчел Пайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Организую с удовольствием, – ответила я, думая, однако, насколько больше пришлись бы мне по душе шардоне и приятная беседа. А затем я вновь подумала о поцелуе, о котором вспоминала еще три дня.

Я положила трубку, размышляя над дальнейшим. Кто-нибудь вообще собирался рассказывать мне о происходящем? Были ли Черил и Кенни моими новыми начальниками? Теперь я чрезвычайно радовалась тому факту, что не подписала контракт, хотя последний поход к банкомату показал, что я отчаянно нуждаюсь в средствах. Меня удивляло отсутствие требований пополнить счет.

Я написала Кенни пятое письмо с вопросом о дате премьеры для Ребы. Я знала, что это досадит ему, но мне хотелось иметь письменное подтверждение, что я действительно занималась этой проблемой. У Кенни мог быть какой-нибудь тайный мотив держать Ребу – или меня – в неведении, и я не собиралась подставляться и подстраиваться под его замыслы.

Только я нажала на кнопку «отправить», как позвонила Черил. Она уезжала испытывать передвижные кинотеатры на ничего не подозревавших клиентах-мужчинах из пригородов Филадельфии.

– Карен, как хорошо, что ты еще здесь, – заговорила она. – Тони попросил кое-что сделать, а я так и не сделала – была очень занята. Я думала, он забыл, но его помощница только что позвонила и велела все приготовить к завтрашнему дню. Поможешь?

– Конечно, – сказала я.

Черил объяснила, что надо придумать для Тони пятьсот названий к несуществующим фильмам, про запас. Он мог использовать их для замены названий уже существующих фильмов, для создания англоязычных названий к зарубежным фильмам, а то и снять новую картину, если название особенно понравится.

– Карен, я обещаю. Если ты это сделаешь, я постараюсь, чтобы все знали, что это твоя заслуга. Ты вытащишь меня из ужасной передряги; это оценят все – Мэтт, Кенни и даже Тони.

Она говорила таким убитым голосом, а мне так хотелось приложить свою руку к чему-то еще, не только к «Усладе губ», что я согласилась, даже если мне придется просидеть над этим всю ночь.

– Имей в виду вот что. Тони любит рассматривать названия и представлять, как они будут смотреться на здании кинотеатра, – продолжала она. – Поэтому набирай их двадцать шестым кеглем, жирным шрифтом и располагай по центру. Когда будет готово, отправь файл мне, – добавила она, и я услышала, как Кенни говорит ей, что машина уже ждет внизу. Я сразу взялась за работу. Какое-то время, не чувствуя вдохновения, я тупо смотрела на пальцы, лежавшие на клавиатуре. Наконец родилась мысль.

РУКА

ВОЗВРАЩЕНИЕ РУКИ

РУКА-3: МЕСТЬ МИЗИНЦА

Смотрелось неплохо, и я знала, что Тони нравятся фильмы, к которым легко присочинить сиквелы. «Рука» представлялась мне хоррор-комедией, в которой ампутированная рука терроризирует красавицу, а та по случайному совпадению зарабатывает на жизнь демонстрацией колец и браслетов.

Я включила вечерние новости, надеясь, что они добавят вдохновения, но этого не произошло. Я заказала обед, и он помог.

ТО, ЧТО ОНА ЗАКАЗАЛА

ПОДЖАРИСТАЯ КОРОЧКА

В МЕНЮ НЕ ИЩИТЕ

Это уже представилось в духе сериала о «девушке в большом городе»: отважная юная героиня, которая западает на явно неподходящего ей парня. Или ей это только кажется!

Задание оказалось не из легких. Неудивительно, что Черил «разрешила» мне этим заняться. Я огляделась вокруг, отвергла «Карманного пилота» – слишком напоминает «Карманный предохранитель». «Кабинетный гарнитур», «Досье "Одесса"» и «В случае убийства набирайте М» истощили запас лучших наименований.

Чем больше названий появлялось на экране, тем сильнее я чувствовала усталость и уныние.

СКАЗКИ ОДЕЯЛА

ПОДУШКА

УТРО ПРИХОДИТ В ТРАЙБЕКУ

Закончив наконец список и действуя теперь в соответствии с проверенным правилом «страхуй свою задницу», я добавила подпись «Карен Джейкобс/маркетинг» и число. Было четыре утра, когда я переслала работу Черил.

Утром на моем стуле лежала ксерокопия списка, уже без моей подписи. Сопроводительная записка от Черил гласила: «Вот кое-какие идеи, которые пришли в голову нам с помощницей».

Я пошла к ней в офис.

– Ты знаешь – я взялась за эту работу только потому, что ты сказала, что моя работа отправится прямо к Тони и все будут знать, что это написала я.

– Никогда я такого не говорила, – ответила она так спокойно, как будто заказывала завтрак. – К тому же то, что ты прислала, нельзя было отправлять прямо ему. Кое-что пришлось исправлять.

Испытывая отвращение, я вернулась к себе, закрыла дверь и стала раздумывать над дальнейшим. Я послала письмо Мэтту и еще одно – Кенни, больше для порядка, нежели в надежде на ответ. Все еще испытывая усталость после ночного марафона, не говоря уже о раздражении, я позвонила Дагни.

– Никогда не думала, что буду просить об этом – можно, я почитаю твои журналы? Могу их даже для тебя выпотрошить.

– Давай заходи, у меня их кипа, – ответила та.

Выйдя из лифта на некогда родном этаже, я постучалась в открытую дверь кабинки Роберта. Он поднял глаза и при виде меня встал и перешагнул через стол, чтобы поздороваться, – только так ему удавалось управиться в крохотном пространстве, оставленном ему Марлен. Он крепко меня обнял.

– Чем занимаешься? – спросила я.

– Тружусь в поте лица, пытаюсь восстановить душевное равновесие. – Он перестроил свою кабинку так, что теперь все крепилось к стенам удобными ярусами. На столе стояли три ящика с папками.

– А где Кларк?

– Выполняет какое-то поручение Глории или что-то вроде того. В последние дни мы редко видимся.

– Что у тебя за проект?

– План выхода фильмов на ближайшие пять лет. Я хотел подготовиться. Никогда не знаешь, откуда придет беда, – сказал он, и я с болью осознала двойной смысл сказанного.

– Ну, поговорим позже, – сказала я. – Не буду тебе мешать.

Я собиралась незаметно подкрасться к Дагни, но Вивьен заметила меня первой.

– Карен. Карен. Карен. Ты здесь больше не работаешь. У нас повсюду секретные документы. Пожалуйста, не задерживайся.

Я посмотрела на Дагни и округлила глаза. Она ответила тем же. Я серьезно сказала:

– Вивьен, клянусь, я ничего не видела.

Даг вручила мне пачку журналов, и я ухитрилась не расхохотаться, пока не миновала двери, отделявшие отдел связей с общественностью от других отделов. А может быть, защищали эти отделы – трудно сказать. На пути к лифту меня остановил вид блюда с горой сандвичей в пустовавшем конференц-зале. Стащив сандвич с ветчиной и скромно приправив хлеб горчицей, я добавила на тарелку маринованный огурчик и немного картофельного салата, после чего подошла к лифту, нажала кнопку и стала ждать, уже успев на три четверти прикончить огурец.

С места, где я стояла, мне были слышно, как какая-то женщина с ярко выраженным английским акцентом кричала:

– Фил, ты ни черта не знаешь, как делать журнал, и лучше бы ты предоставил это тем, кто знает! Иначе я просто не стану забивать себе этим голову…

Кто же это такая, чтобы так орать на Фила? Не забыть бы отправить Роберту письмо и спросить. Двери лифта разъехались, и я шагнула внутрь.

Когда я прибыла на свой этаж, все кабинеты были заперты – казалось, что нет ни Кенни, ни Черил, ни Далилы. У Мэтта тоже, естественно, было не слишком оживленно, хотя его помощница подняла на меня глаза. Положив сандвич на стол, я повернулась к компьютеру, ввела пароль «ЛЛОЙДУМЕР» и подумала, что мне нужно поговорить с Абби.

Ничего не произошло, и я попыталась еще пару раз. «ЛЛОЙДУМЕР», «ЛЛОЙДУМЕР». Я позвонила Системному Алехандро, и впервые за все время мне ответил автоответчик. Я-то думала, что у него такой вещи вообще нет. Я оставила Алехандро сообщение и вернулась к сандвичу.

Прозвонил телефон, и я проглотила кусок, прежде чем ответить. Это был Мэтт.

– Как дела? – спросила я, не желая обнаруживать своего знания о его противостоянии с Уоксманами.

– Карен, мне очень неприятно тебе об этом говорить, но я вынужден с тобой расстаться. Ты ни в чем не виновата, но вопрос обсуждению не подлежит.

– Что? – закричала я. – О чем ты? Почему, за что ты меня увольняешь? – Это наверняка была либо шутка, либо какая-то ужасная ошибка.

– Извини, Карен, но ты здесь больше не работаешь.

– Мэтт, что случилось? Что случилось? Что бы это ни было – я уверена, что все смогу объяснить! – Мое сердце бешено колотилось, а рука, сжимавшая трубку, побелела. – Я уверена, что могу это исправить. – Мой мозг лихорадочно прокручивал события последних недель в отчаянном поиске оплошности.

– Объяснять и улаживать нечего. Ты уходишь, – сказал он совершенно бесцветным голосом.

– Я делала все, о чем меня просили! Все!

– Я знаю. Но иногда ты действовала от лица всей команды.

– Мэтт, ты не понимаешь. Я пыталась попасть в команду, но меня никто не пускал. Я вертелась, как белка в колесе, стараясь выяснить, что же мне делать, и никто не сказал мне ни слова. Меня от всего отлучили, я добывала информацию из записок, которые выуживала из помойки, и после этого ты говоришь, что я действую от лица команды? Ты можешь хотя бы объяснить, в чем дело?

У меня тряслись руки, и я еле удерживалась от слез.

– Дело в Ребе Коронис – знаешь такую? «Услада губ».

– Да, я знаю все об «Усладе губ». Я единственная, кто знает об «Усладе губ».

– Так вот: она ехала в Лос-Анджелес, проезжала мимо кинотеатра «Нуарт» в Санта-Монике и чуть не сошла с ума, увидев на фасаде постер «Услады губ».

– Мэтт, я не одну неделю пыталась переслать ей информацию. Я даже могу показать тебе все письма, которые посылала Кенни, и расспрашивала его, чтобы отправить ей постеры и названия кинотеатров, где пойдет фильм. Он так и не ответил.

– Я понимаю и говорил с ним об этом. Никто и не думает, что это твоя вина.

– Так почему же меня увольняют? – спросила я и тут уже дала волю слезам.

– Реба закусила удила. Ее сейчас представляет тот же агент, который занимается карьерой режиссера «Шедевров» и многих других хороших людей. Он настаивает, чтобы мы вывернулись наизнанку и показали, что отдаем себе отчет, насколько это серьезно. Он заявил Филу и Тони, что в противном случае «Глориос» больше не сможет нанимать его клиентов.

– А ты в своем новом качестве продюсера, конечно, не хочешь портить отношения с этим агентом, – сказала я, напитывая горечью каждый слог.

Мэтт на секунду замолчал. По крайней мере мне удалось его удивить.

– Что тут сказать, Карен, – конечно, не хочу.

– Великолепно. Я оценила, черт тебя дери. Ты же знаешь, что я тебя искала днями напролет. Ты знаешь, что я хотела уладить именно эту проблему. И ты оставляешь Кенни? Да он первый решил, что Реба – невелика птица, чтобы о ней беспокоиться!

– Кенни опытнее тебя. Я больше не буду руководить этим отделом, и мы не можем позволить себе потерять старшего сотрудника. Прости, Карен, мне нужно идти.

Я швырнула трубку, и в ту же секунду в дверном проеме нарисовалась Джеральдина.

– Я полагаю, Мэтт уже сказал тебе, – сказала она. Я кивнула, не прекращая плакать. – Может, обойдемся без слез? Мне нужно оформить твои бумаги. – Харви запрыгнул на мой, теперь уже бывший, стул, положил короткие лапы на стол и обнюхал сандвич. – Дай я тебе помогу, маленький, – засуетилась Джеральдина. Она сняла хлеб и стерла горчицу моей салфеткой. Устранив неприятную помеху, она вновь поставила тарелку перед Харви, и тот успешно опустошил ее. Я надеялась, что он подавится, как только пища попадет в его длинный, как и положено таксе, пищеварительный тракт.

Джеральдина велела мне собрать личные вещи и проверить, не прихватила ли я чего-то чужого – что было исключено, так как она следила за всем, что я делала.

– Честное слово, Карен, я не понимаю, почему ты так убиваешься.

– А вот почему. – Я попыталась взять себя в руки, пытаясь говорить ровным голосом. – Всего-то и дела, что мне нравилась эта работа, пускай и тяжелая, и мне будет не хватать моих друзей. – Я подумала о Роберте, Кларке, Дагни и Сабрине.

– Не так уж много у тебя друзей, как тебе кажется, – ответила та. – Тебе надо развивать вкус.

Это замечание немедленно осушило мои глаза.

– Мы сейчас разговариваем начистоту, Джеральдина, и я хочу тебе сказать, что эта гребаная вытянутая крыса никак, и никогда не заменит мужа. В конце концов, ты должна знать, что говорят люди у тебя за спиной. – Сейчас я была предельно спокойна и рассудительна. – Давай займемся нашими бумагами. Я не хочу здесь задерживаться ни на минуту. И я уверена, что ты хочешь того же, – сказала я, щелчком отправляя ей по столу мой сотовый телефон. Тот упал на пол и разбился. – О, ну и замедленные у тебя реакции, – заметила я с безумным смехом.

– Ты так и не подписала контракт, так что никакого выходного пособия, – начала та. – Это сделает мою жизнь проще.

– Я так и думала, – отозвалась я. – О себе я и не говорю. Мне не придется сидеть и мириться с совершенно незаконным и некомпетентным пунктом – или с той частью, где сказано, что я не имею права судиться с «Глориос пикчерс».

– Полагаю, что нет, не придется, – сказала она.

– И знаешь ли – это конфиденциальное соглашение в любом случае неприменимо ко мне, – продолжила я, глядя ей прямо в глаза, чтобы она могла оценить всю серьезность моих слов. – Потому что, как ты сама сказала, я не подписывала контракт.

– Право, Карен, тебе стоит хорошенько подумать. Не следует заводить врагов в этой отрасли. – Мой комментарий оказал желаемый эффект: Джеральдина явно была выбита из седла.

– Я? Врагов? – Я расхохоталась. – Да мне наплевать. – Я забрала маленькую коробку с личными вещами и вышла из комнаты. Джеральдина спустилась со мной в лифте и – в подлинном духе «Глориос» – сопровождала меня на всем пути до бордюра.

ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР

Очутившись на улице, я постаралась успокоиться и вытирала глаза, перекладывая коробку из руки в руку. Я не хотела, чтобы кто-то из «Глориос» застал меня в таком виде. Оглянувшись, я увидела, что Джеральдина так и стоит со скрещенными на груди руками и притоптывает ногой. Я поймала такси, послала ей улыбку и хлопнула дверцей, уговаривая себя не расплакаться вновь, пока не покину Четырнадцатую улицу. Я подняла глаза, стараясь сдержать слезы, и потрясенно заметила знакомое толстое пальто.

– Остановитесь! – крикнула я шоферу, который чуть не свернул мне шею своим усердием и исполнительностью.

Сунув ему вдвое больше, чем следовало, я выскочила из салона и закричала:

– Аллегра! Аллегра! Аллегра Ореччи! – Она не обернулась. – Аллегра! Аллегра! Я больше там не работаю. Обернитесь! – Стеганое пальто продолжало удаляться. Я подбежала ближе: – Аллегра, на проводе Опра Уинфри. – Я произнесла это, старательно изображая надменную ассистентку.

Она развернулась, едва не сбив меня с ног своей сумкой, которая закачалась под действием центробежной силы.

– По-твоему, это смешно, Карен? – проговорила она громко и четко, нормальным человеческим голосом.

– Смешно? Нет, не смешно. Это жалко. Прикидываться, будто вы в Европе, – это жалко. Ваш шепот и ваши прятки – это жалко. – Я вновь испытывала то странное спокойствие, которое обрела в разговоре с Джеральдиной. – Вы, Аллегра, печальная пародия на человеческое существо.

– Думаешь, ты так много знаешь, – сказала она, краснея от ярости. – Все вы, ассистенты, думаете, будто чертовски много знаете. Ты ничего не знаешь! – заорала она, намереваясь снова уйти от меня.

– Тогда расскажите, – ответила я. – Расскажите мне то, чего я не знаю. Бояться нечего. Мэтт сегодня меня уволил, ни за что ни про что.

– Может быть, я пытаюсь выкроить для себя кусочек жизни, где нет ни Фила, ни Тони, ни их фильмов. Ни Марлен, ни Вивьен и никого из вас. Не говоря уже о Джордже Хенретти – и да, конечно, я знаю, что ты с ним встречалась.

Откуда ей было известно? Она либо блефовала, либо просто пребывала в уверенности, что с ним общались все мы – и я в том числе.

– Я просто хотела потратить десять минут на себя – познакомиться с мужчиной, поговорить с мамой или заняться чем-то другим, а не этой треклятой компанией. Если я говорила, что разговариваю с Опрой, то им приходилось оставить меня в покое. – Она вдруг села прямо на выщербленный тротуар Вестсайдского шоссе. Я уселась напротив, на безопасном расстоянии.

– Почему же вы просто не попросили?

– Приятно слышать, что ты думаешь, будто это так просто. Ты что же – думаешь, что я хотела изо дня в день слушать Марлен и Вивьен с их воем и нытьем по поводу и без повода, а потом заниматься Филом, Тони и всем их дерьмом? – Она сделала паузу и подалась вперед, подобрав колени к себе.

– Вы руководите целым отделом. Именно поэтому вы президент.

– Чего я хотела, – сказала она, – чего я хотела, так это выпускать фильмы, иметь какое-то отношение к результату, а не быть посредницей.

– Так почему же вы притворялись, будто находитесь в Европе?

– Я пыталась восстановить контроль над своими делами. Я подумала, что все они либо сумеют разобраться, что делать, либо передушат друг дружку, но смогут обойтись без меня.

– И вы не придумали ничего лучше? Я хочу сказать, Аллегра, почему вы, в конце концов, не отправились в это чертово путешествие?

– Я боялась, что могу понадобиться Филу и Тони, так что осталась поблизости.

Я встала; у меня вдруг пропала потребность высказать Аллегре все остальное. Она смахивала на уличную бродяжку – сидящая на тротуаре со своими авоськами. Я вскинула руку и поймала новое такси.

– Желаю удачи! – крикнула я и не стала оглядываться, когда садилась в машину.

Придя домой, я дождалась Эллен и, когда та вошла, выложила ей все прямо с порога. Она терпеливо дослушала до конца, а потом спросила:

– Ты ведь не подписала контракт, так?

Я помотала головой:

– Нет, это мой единственный правильный поступок.

– Это хорошие новости. И я думаю, что они все равно должны выплатить тебе выходное пособие, – завтра я сделаю пару звонков. Людям полагается платить за выполненную работу.

Я поблагодарила ее и укрылась в своей комнате, чтобы позвонить Абби. Та была в шоке, и мне показалось, что она расстроилась даже больше, чем я. После общения с Джеральдиной и Аллегрой, после подробных объяснений, данных Эллен, я наконец вернулась в состояние, когда могла рассказать ей все и не разреветься. В то же время я ощущала невероятную усталость и хотела лишь одного – отправиться спать. Поговорив с Абби, я обещала перезвонить ей на следующий день.

– Найдешь себе что-нибудь другое, получше, – сказала она перед прощанием. По правде сказать, так далеко я даже не загадывала.

Было всего восемь вечера, но я провалилась в глубокий сон. Внезапно раздался телефонный звонок. Ошарашенная, я вскочила, подняла трубку и одновременно посмотрела на часы. Было десять утра, и звонил Кенни. Я подумала, что он, может быть, хочет извиниться или предложить мне вернуться.

– Карен, у тебя есть домашний телефон Ребы Коронис?

– Что?

– Домашний телефон Ребы. У тебя ведь он есть, верно? Мне нужно договориться с ней о встрече – Фил хочет показать «Усладу губ» в двадцати пяти городах, в знак добрых намерений.

– Кенни, почему ты не ответил мне ни разу, когда я спрашивала тебя об этом деле?

– Я был занят, и мне казалось, что это не так важно.

– Но разве не было бы обычной вежливостью ответить мне, чтобы я спокойно продолжала работать?

– Наверное, да, но я занимался проектами покрупнее, а эта глупая мелочовка не стоила моего времени.

– Однако теперь его стоит режиссер этой глупой мелочовки, но ты не знаешь, как с ней связаться, а потому звонишь мне. Можно умереть со смеху, – сказала я.

– Карен, может, ты перестанешь нагнетать страсти и просто скажешь мне номер?

– Прости меня, Кенни, за мое дурное настроение из-за того, что меня вышвырнули по твоей и только твоей вине. Не сделаешь ли мне небольшое одолжение? По-моему, я заслужила хотя бы это.

Он настороженно спросил:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты себя трахнул, – сказала я перед тем, как швырнуть трубку. Невозможные люди. Я поиграла с мыслью самостоятельно позвонить Ребе, ее номер был у меня в органайзере – как и все телефонные номера людей, с которыми я работала, будучи в «Глориос». Ей было бы полезно узнать, что думают о фильме ее новые дружки, разве нет? Однако потом я передумала. Я больше не числилась в сотрудниках «Глориос» и не хотела им уподобляться.

Беседа с Кенни окончательно меня разбудила. Эллен ушла на службу; я осталась в квартире одна и не знала, чем заняться. Пока я была не готова звонить родителям – они запрыгнут в машину и мгновенно примчатся, а этого мне не хотелось. Я даже подумывала позвонить Эллиоту, но зализывать следовало раны, а не ноги.

Опять зазвонил телефон. Это были Дагни и Кларк, оба сразу.

– Мы тебе очень сочувствуем, – сказал Кларк. – Чем мы можем помочь?

– Все в порядке, ничего страшного. Мне просто нужна передышка.

– А к нам вернуться не хочешь? – спросила Дагни. – Джеральдина пока не нашла мне пару.

– Нет, спасибо, – ответила я, решив не пересказывать ей услышанное от Аллегры. – Я больше не хочу иметь с этим местом никаких дел.

– Понимаю, – сказала она.

– Мне нужно узнать у тебя одну вещь, – признался Кларк. – Скажешь? Пожалуйста.

– Конечно – все, что угодно.

– Это правда, что ты сказала Джеральдине, что ее пес не заменит мужа? Слухи об этом гуляют вовсю – мне нужно знать точно.

– Чистая правда, – ответила я, рассмеявшись при воспоминании о ее потрясенной физиономии.

– Кто-то должен был это сказать, – изрек он.

– А где Роберт? – спросила я, осознав странность того, что Роберта не было на проводе.

– По-моему, он на просмотре, – ответила Даг, – но я не видела его все утро.

– Передай ему, чтобы позвонил мне, – попросила я, и тут у меня в голове зародилась одна идея. – А с вами мы скоро еще поговорим.

Я позвонила Роберту на его сотовый, и он ответил.

– Можно я зайду к тебе в гости, домой, часика в три? Мне очень нужно тебя увидеть, – сказала я.

– Я совершенно убит этой историей. Увидимся в три, и ты мне все расскажешь.

– Спасибо, – поблагодарила я и отключилась.

Позвонила Эллен.

– У меня есть скромные, но приятные новости. Я пару раз переговорила с одним из адвокатов «Глориос». Ты получишь все заработанное плюс выходное пособие на две недели. Кроме того, они согласны не опротестовывать твою просьбу о пособии по безработице, если ты решишь, что оно тебе нужно. И за тобой в любом случае сохраняются все права.

– Спасибо тебе. Ты просто спасаешь мне жизнь. Даже не верится, что ты так быстро с этим управилась, да еще добилась от этих идиотов, чего хотела.

Поколебавшись, она призналась:

– Вообще говоря, это мой молодой человек. Он специализируется на трудовых соглашениях и обо всем позаботился.

– У тебя кто-то новый? – Я была поражена. – И ты мне ничего не сказала?

– Я тебя вообще не часто видела, да и не хотела говорить, пока сама не разберусь. Но то, как он взялся за твое дело, – короче говоря, теперь я в нем полностью уверена.

– И он в тебе тоже, – сказала я, не кривя душой. Я была за нее очень рада. – Мне не терпится с ним познакомиться, – добавила я, прежде чем завершить разговор.

Я приняла душ, переоделась и отправилась на метро в «Дженовик-Плаза» – магазин хозтоваров в Сохо. Вид красок и обоев наполнил меня чувством новизны и свежести, как будто люди привыкли начинать заново ежедневно – может быть, через каждые пятнадцать минут. К тому же я нуждалась в каком-нибудь занятии. Идя по проходу, по бокам которого рядами выстроились кисти, я услышала знакомый голос.

– Я же сказала, что цвет должен быть как у тунисского неба на закате в апреле. Вы ничего в этом не понимаете! Так оно выглядит в мае. – Это была Мэкки Моран, терзавшая продавщицу, не чуявшая грозы и застигнутая врасплох. Мне даже было не интересно посмотреть, как она выглядит.

Я купила керамическую плитку, клей, раствор, ведерко и специальную губку. Прошло уже почти десять лет с тех пор, как я помогала отцу ремонтировать кухню, но я отлично запомнила процесс. Затем я отправилась в «Жемчужную краску» на Канал-стрит и купила несколько упаковок наклеивающихся букв и цифр разных размеров. Все купленное я погрузила в такси и поехала к Роберту. Он уже стоял на улице, хотя было минус восемь.

Он крепко меня обнял и какое-то время не отпускал.

– Мне так жаль, – сказал он. – Я не знаю всего, но не могу себе представить, что ты натворила что-то такое, чтобы тебя уволили.

– Может быть, зайдем в дом?

Он подхватил пару пакетов, и мы поднялись на третий этаж.

Я спросила:

– Понимаю, что это звучит абсолютно безумно, – ты не забыл о Периодической таблице, которую хотел выложить в ванной? Перед тем, как Фил отменил Рождество.

Роберт молча кивнул.

– Давай я ее выложу? Я хочу сказать – я знаю, как это делать, когда-то я помогала папе ремонтировать кухню, а ты такой верный друг и учитель, честное слово, и мне просто очень хочется это сделать. – Я лепетала все это, а Роберт так и стоял, улыбаясь и понимая, что мне нужно сосредоточиться на чем-то помимо работы.

– Я буду в полном восторге, если ты это сделаешь. Я очень тронут таким порывом.

– Тогда смотри. – Я распаковала коробки и свертки. – Вот плитка. Металлы выложим серым, неметаллы – зеленым. – Роберт одобрительно кивал. – А фон будет белым как снег. – Я развернула экземпляр Периодической таблицы, распечатанной перед выходом из дома; потом показала ему буквы и цифры, купленные в «Жемчужной краске». – Для элементов, атомного номера и веса, – пояснила я.

– Ты уверена, что хочешь с этим возиться?

– Абсолютно.

– Но это может занять много времени.

– Честно говоря, мне это и нужно. Ты окажешь мне услугу.

– Если так – как же я могу отказаться? – Он улыбнулся. – Сейчас мне пора в офис – кампания по выдвижению. – Он поморщился. – Но позже мы увидимся. А душ я могу принимать по утрам в гимнастическом зале, так что, пока ты будешь трудиться, все останется сухо и чисто.

Роберт ушел, и я снова осталась одна. Включила телевизор, нашла Сй-эн-эн и прибавила звук, чтобы было слышно в ванной. Я изучила участок вокруг ванны: стена была гладкой, плитка должна хорошо на ней держаться. Наверняка у Роберта под раковиной в кухне найдутся аккуратно сложенные инструменты. Я взяла ящик и достала из него рулетку. Я набросала на листе бумаги, как будет выглядеть на стене таблица. Затем взяла несколько белых плиток и прикрепила их к противоположной стене, поближе к полу, чтобы завтра с утра проверить, хорошо ли они схватятся.

Я методично выкладывала материалы в том порядке, в каком они мне понадобятся, – сначала плитку и клей, потом раствор и губку и напоследок – буквы и цифры, которые будут востребованы в последнюю очередь, когда высохнет раствор. Я не заметила, как вернулся Роберт.

– Ты еще здесь? – удивился он. – Уже половина десятого.

Я показала ему пробную кладку и обещала вернуться утром. Он выдал мне запасные ключи.

– Я тебе кое-что принес, – сказала он, извлекая сверток с шершавыми наклейками для ванны. – Чтобы ты не упала. Кровь не химический элемент.

Они были в форме звездочек.

– Спасибо, – сказала я и ушла.

На следующее утро я проснулась легко, в прекрасном настроении, натянула старые джинсы и фуфайку с логотипом Массачусетсского университета. Выйдя из метро неподалеку от жилища Роберта, я зашла в гастроном и купила на ленч пару бутылок диетической колы и сандвич. В квартире меня ждала записка: «Загляни в холодильник». Он был битком набит соками, газировкой, свежими фруктами, и еще там была упаковка пирожных «Милано». Я включила телевизор, настроилась на Си-эн-эн и, как и накануне, принялась за работу.

Роберт наклеил в ванне липучки, и они приятно щекотали мне ноги. Вчерашняя плитка схватилась прочно – хороший знак. Я прикрепила к соседней стене таблицу и мой от руки сделанный набросок и начала прилаживать плитку, ряд за рядом, начиная снизу. Вокруг меня кружили новости, как будто в соседней комнате беседовала компания серьезных людей. Не особенно вникая, я слушала обрывки политических дискуссий, рассуждений о международном положении, экономических новостей – все то, что обычно интересовало меня до начала работы в «Глориос». Пошел развлекательный блок, и я прослушала заставку к интервью с Джульет Бартлетт, – я улыбнулась про себя, вспоминая ее в наряде АэроДжен. В два часа я сделала перерыв на ленч. Плитка была уложена на одну треть. Я отошла подальше и удовлетворенно посмотрела на дело своих рук. Роберту непременно понравится.

Около семи он пришел домой и заглянул в ванную, проверить, далеко ли я продвинулась. Плитка была уложена уже на три четверти.

– Карен, это потрясающе. Я именно так все себе и представлял. Это надо отметить.

Мне не хотелось никуда идти, потому что я была в рабочей одежде, и Роберт заказал на дом мексиканский обед. Впиваясь зубами в цыпленка гриль, я спросила:

– Скажи – на что тебе Периодическая таблица? Чем она тебе так нравится?

Роберт откусил кусочек тако и ответил:

– Мне она всегда нравилась. Химия была моим любимым предметом. Мне казалось, что только в ней все осмысленно и логично.

Я рассмеялась:

– Я знаю, что ты счастлив, когда все разложено по полочкам.

– Здесь дело еще глубже. Элементы зависят друг от друга. Бром всегда плавится при температуре минус семь градусов Цельсия и кипит при пятидесяти восьми и семидесяти восьми сотых градуса. И всегда пребывает между селеном и криптоном.

Я не вполне его поняла, но хотела послушать дальше.

– А потом я думаю о мире, где мы живем, и о том, что он прекрасен отчасти именно потому, что мы не знаем будущего, но иметь под ногами твердую почву не менее важно.

Служба в «Глориос», безусловно, могла вызвать некоторую тоску по предсказуемости. Я представила Фила и Тони, Аллегру, Вивьен, Кенни, Мэтта и Черил в виде химических элементов. Все они сражались друг с другом за право решать, что и когда делать. У элементов нет «я», подумалось мне, и я сообщила об этом Роберту.

– Совершенно верно. Они не могут себе этого позволить. Они строительные кирпичики материи. Кроме шуток: если какой-нибудь выпадет – мир остановится.

– А любимые у тебя есть? – поинтересовалась я, подъедая цыпленка. – Я имею в виду – элементы?

– Те, которыми мы пользуемся ежедневно, – водород, кислород, натрий, азот. А еще есть благородный газ аргон, – продолжал он. – У него нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, но он может предохранить другие вещества от взрыва. Его еще используют в счетчике Гейгера.

– Значит, если я правильно поняла, когда вокруг есть аргон, то его не замечаешь, но если его нет – дело плохо.

– Точно, – согласился Роберт. – В самое яблочко. Он призван помогать, но не вредить.

Время было позднее, и я решила, что пора уходить. Роберт проводил меня вниз и помог поймать такси, а затем настоял на том, чтобы заплатить за меня.

На следующее утро в шесть часов зазвонил телефон, пробудив меня от глубокого сна.

– Карен, это я.