Текст книги "Не влюбляйся в рок-звезду (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Ривер наклонилась вперёд, выражение её лица сделалось загадочным.

– Ты прослушала его голосовое сообщение?

– Мне нужно, чтобы меня кто-то поддержал.

Она постучала своим длинным ногтем с белым маникюром по моему телефону.

– Сделай это, – и когда я не пошевелилась, она приказала. – Сейчас же!

– Ривер, ты не понимаешь.

– Кловер, это вся твоя жизнь. Группа была всей твоей жизнью. И эти парни. И Кай, мать его, Портер! И тебе совсем не любопытно, что у него есть сказать?

– Любопытно? – я быстро покачала головой, рыжие кудри заплясали на моих плечах, покрытых веснушками. – Нет. Не любопытно. Меня мутит? Вот это точное определение.

– Не будь ребёнком, Кэловей. Ты слишком много ему должна.

Я сжала губы и нахмурилась. Разве? Разве я была должна Каю?

В конце концов, я уже больше не могла этого выносить. Начиная с вечера прошлой пятницы, я была дико одержима группой. Мне хотелось знать, что они сейчас делали, и чем они занимались последние пять лет. Казалось, что всё так сильно поменялось, с тех пор как я играла с ними.

Если моя жизнь радикально отличалась от той жизни пятилетней давности, то эти парни, казалось, были на несколько световых лет впереди тех парней, которых я оставила зимней ночью в Кливленде, штате Огайо.

Я разблокировала свой телефон и нажала несколько кнопок, после чего низкий и хриплый голос Кая полился из динамика.

– Кло, это, эм… Привет, это я, – повисла пауза, во время которой он выругался себе под нос. – Кловер, это Кай. Я просто, эм, чёрт, как всё неловко, – он тихо засмеялся. Я ахнула, слушая его сообщение. Я в жизни не помнила, чтобы Малачи так себя вёл. Складывалось впечатление, что он как будто… нервничал.

– Тебе надо перезвонить мне. Я хочу доделать с тобой эту песню, Кло. Я хочу закончить её. С тобой. Ты нужна этой песне, – он снова усмехнулся, и на этот раз я была уверена, что он нервничал. – Ты нужна мне, – повисла ещё одна пауза, во время которой моё сердце оказалось где-то в районе моего горла. – Перезвони мне, чёрт побери.

Сообщение закончилось. Мы с Ривер сидели в тишине, уставившись на телефон и ожидая продолжения. Или знака свыше о том, что я должна была делать, как отреагировать или как понимать это сообщение.

– Ого, – прошептала Ривер.

Сложив руки на груди, я почувствовала, что меня словно вывернули наружу, в то время как моё сердце уже сражалось с разумом. И с моими воспоминаниями.

– Он всегда такой?

Наконец я посмотрела ей в глаза, не понимая, что она имеет в виду. Напористый? Нервный? Застенчивый, но при этом требовательный? Как я должна была ответить на её вопрос? И да, и нет? Или что теперь он был абсолютно другим человеком, которого я вообще не знала?

Я сделала медленный и неровный выдох, выпустив из лёгких целую тонну кислорода, которую я там удерживала, и произнесла:

– Он сложный человек.

Она приподняла брови.

– Ты с ним встречалась?

– Не только, – призналась я. – Я с ним… жила. Он был для меня всем. Группа была для меня всем. Вся моя жизнь вращалась вокруг Малачи Портера.

– Это было взаимно?

Только когда он был трезв.

Я опустила взгляд на свою чашку, в надежде, что кофе с молоком расскажет мне, как ответить на этот вопрос.

– У него была зависимость, – прошептала я, зная, что я только что нарушила условия своего контракта, но мне было всё равно.

Мне надо было рассказать кому-нибудь. Мне надо было поделиться этим с кем-то. Я вполне доверяла Ривер и была уверенна, что она не разболтает это таблоидам.

– Она и сейчас есть, – пояснила я. – Я подозреваю, что сейчас он не употребляет. Но тогда он не был… трезвым. Никогда.

– Алкоголь? – предположила она.

– Да. И наркотики. Таблетки. Всё, что ему удавалось достать.

Я не могла на неё смотреть. У меня в животе появилась тяжесть, словно туда упал кирпич. И дело было не в соглашении о неразглашении, а в том, что я чувствовала, что рассказываю секреты Кая кому-то, кто не был с ним знаком. Кому-то, кто не понимал, через что он прошёл и что пережил. Я откашлялась и продолжила:

– Да, он любил меня. В течение долгого времени я была единственной, кого он любил.

– Боже, Кловер, – она потянулась через стол и взяла меня за руку. – Тебе, должно быть, было очень тяжело.

– Поэтому я ушла из группы, – пробормотала я. Я не только боялась признать правду, я боялась столкнуться с ней лицом к лицу. – Я не могла… я не могла наблюдать за тем, как он разрушает себя. Это была самая эгоистичная вещь, которую я когда-либо делала.

– Но это сработало?

Она привлекла моё внимание, и я подняла глаза.

– Что?

– Это сработало, – повторила она. – Он же сейчас не употребляет.

Сработало ли? Неужели это из-за меня Кай так кардинально поменял свою жизнь? Боже, я надеялась, что это было не так. Я надеялась, что его отрезвление никак не было связано со мной.

Но, похоже, что это было так… я без сомнения могла бы сейчас всё испортить.

Закрыв лицо руками, я не знала смеяться мне или плакать.

– Что мне делать, Ривер? Что мне теперь делать с этим сообщением? Рассказать Адаму? Как я теперь смогу вернуться к своей нормальной жизни после такого звонка?

– Ты его любишь? – спросила она.

Я посмотрела на неё сквозь пальцы.

– Кого?

Её губы дёрнулись в улыбке, которую она быстро приструнила.

– Кая Портера. Ну, или Адама. Ты любишь кого-нибудь из них?

– Я всегда буду любить Кая, – быстро ответила я ей. Я даже не задумывалась об этом. – Он был моей первой любовью. И мы с ним прошли через невероятное количество дерьма. Но я сейчас не влюблена в него, если это то, о чём ты спрашиваешь.

Я даже не думала, что любила его, когда ушла. Вообще-то, вспоминая о той ночи, когда я ушла от него, я поняла, что я была с ним из-за страха и чувства долга. Даже у себя в голове я звучала как стерва. Но тогда он уже перестал быть Каем. Наши отношения закончились, и я превратилась в его няньку. Опекуна. Психолога. И медсестру.

Нельзя быть влюблённым в того, о ком ты всё время заботишься. Нельзя быть влюблённым в того, кто требует твоего постоянного внимания, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, а иначе этот кто-то может случайно убить себя.

По крайней мере, я не смогла.

– А Адама?

Я сожалела, что Адам вообще появился в этом уравнении. Но исключить его тоже было нелегко.

– Нет, – сказала я, посмеявшись сама над собой. – Я не люблю его. Пока нет. Мы всё ещё узнаем друг друга.

Она наклонилась вперёд и подмигнула мне.

– В библейском смысле.

Это была одна из тех причин, по которым я любила Ривер. Она умела заставить меня смеяться, даже если всё, чего мне хотелось, это свернуться в клубок и заплакать.

– Он хороший парень. И он смешит меня. И у него хорошая работа. Просто я пока не люблю его, но смогу полюбить. Дай мне ещё шесть месяцев, и думаю, я буду без ума от него.

– Как долго ты влюблялась в Кая?

– Это другое. Мы с Каем были как… Я даже не знаю, как объяснить. Если честно, я даже не могу вспомнить то время, когда я его не любила. Мы выросли вместе. Бок о бок. Его старшая сестра Рути была одного возраста с моим братом Кэйдом. И мы четверо всегда были вместе. И всегда у нас дома. И всегда попадали в беду.

Она улыбнулась моим воспоминаниям.

– Рути тоже в группе? Не помню, чтобы я много слышала о семье Кая.

Мурашки покрыли мою кожу, несмотря на палящее солнце над головой. Я покачала головой и почувствовала свежие слёзы на своих ресницах.

– Нет, Рути умерла, когда нам с Каем было по тринадцать лет. Она, эм, утонула.

– О Господи.

Рути. Я так давно не рассказывала эту историю. Мои собственные слова, зависшие в воздухе, показались мне чужими и странными. Это горе было похоже на яд, который я вдохнула вместе с воздухом, и который отравил мою кровь и начал разрушать вены.

– Она была… красивой, Ривер. Она была одним из самых смешных, очаровательных и щедрых людей, которых я знала. И её смех был невероятно заразительным. Думаю, Кэйд мог пойти за ней на край света. Она полностью околдовала его.

– Я хочу как-нибудь познакомиться с Кэйдом. Ты говорила о нём и раньше, но не в этом контексте. Теперь мне ещё более любопытно.

Я грустно улыбнулась, потупив взор в стол.

– Он невероятный. Я имею в виду, что он упрямый, противный и любит подкалывать людей. Но он также удивительный, – я засмеялась, подумав о своём брате и о том, какой могла быть его жизнь, если бы Рути не умерла. – Группа образовалась из-за Рути. Это была её идея. У неё был такой голос…

Я даже не знала, как это объяснить. Или её. Я не смогла бы сделать это словами. Она была одной из тех, кого надо было знать. И когда люди узнавали её, они тут же хотели стать лучше. Она была точно свет, и смех и любовь, и всё это сразу.

– Она посоветовала мне и Каю серьёзно заняться игрой на инструментах. Конечно же, у меня не было выбора. Мои родители были настоящими тиранами, когда дело доходило до моих с Кэйдом репетиций. Но Кай только начал пробовать играть на гитаре, которую он нашёл в папином гараже. Он подтянул Пита. Тот так же жил на нашей улице. Рути посоветовала нам стать лучше за лето, после чего мы должны были стать популярными и заработать кучу денег, по её словам. Меня и Кэйда не интересовали деньги. Мы просто хотели проводить время с Портерами. Это всё, чем мы хотели заниматься. Но Рути и Кай… они…, – Боже, наши семьи столько всего связывало. – Их родители были ужасными. Жестокие. Невнимательные. Буйные. Когда мне было где-то десять или вроде того, я познакомилась с мамой Кая. Черри держала его, чтобы его папа, Рик, мог посильнее избить его. Это была одна из… – я икнула и всхлипнула. Я держала это в себе в течение семнадцати лет: – … самых ужасных вещей, что я когда-либо видела. Но для Кая это был просто обычный вторник.

Ривер была уже готова заплакать. Я не думала, что расскажу ей так много, но теперь, когда я ей открылась, я уже не могла остановиться.

– Что ты сделала?

– Я рассказала родителям, и они постарались привлечь службу опеки, но Рик был копом.

Я закрыла глаза, вспомнив о миллионе вещей, ради которых я хотела вернуться в прошлое, чтобы изменить их. Я жалела, что не смогла защитить Кая в миллионе различных случаев. В моей жизни был миллион ситуаций, связанных с Каем. Абстрагировавшись от своих чувств, я даже немного поразилась самой себе, так как я смогла выжить без него в течение этих пяти лет. Большую часть жизни я даже не могла дышать, если его не было рядом.

– В любом случае, Рути пообещала ему, что именно так они смогут выбраться из Сент-Луиса. Эта группа должна была помочь им сбежать из дома. И так мы начали репетировать, – я засмеялась, вспомнив наши ранние годы, когда мы, горячие и потные дети, собирались в гараже моих родителей и думали, что будем следующими суперзвёздами. – Боже, мы были ужасны. Единственным среди нас, у кого был настоящий талант, была Рути, – по моей щеке покатилась слеза. Я даже не стала её вытирать. – В то самое лето она умерла. Никто не знал, из-за чего. Она умела плавать. Но она просто… не справилась в тот день, – моё дыхание сделалось слабым у меня в груди, и оно, казалось, уже не могло поддерживать мою жизнедеятельность. Оно было таким прерывистым, что на моих лёгких должны были остаться шрамы. – Её отец был там, когда они нашли её. Они осушили озеро. Это было… – мой нос сморщился, когда я попыталась сдержать новые слёзы. – Это было ужасно.

– Такого я себе даже не представляла, – прошептала Ривер, слёзы текли по её щекам.

Покачав головой, отчаянно пытаясь привести себя в чувство, я продолжила:

– В любом случае, после всего этого Кай стал одержим группой. Грэй перешёл в нашу школу той осенью, и мы тут же подтянули его. Потом появился Малькольм. Я даже не помню, когда. Мы всё время репетировали. Если мы не были в школе или на занятиях, то мы были в нашем гараже, или в подвале у Малькольма, и учились быть группой. Мы делали это во имя Рути, и были намерены сделать это в её честь.

– Брайт Трэджэди, – прошептала Ривер. – Теперь это название обрело смысл.

Я кивнула, моё горло было пока слишком сдавлено, чтобы говорить.

– Это идея Кая.

– Из-за этого началась его зависимость?

– Сначала мы добились успеха, – сказала я ей. – Он как будто должен был сначала сделать это, показать ей, что он смог воплотить её идею в жизнь, что он смог выполнить, данное ей обещание, уехать из Сент-Луиса. Но как только мы подписали контракт, сразу же после окончания школы, нас стали окружать наркотики и выпивка. И он просто распался на части. Я делала всё, что могла, чтобы помочь ему. Я имею в виду, что всё это продолжалось пять лет. Я не ожидала, что он совсем сломается. Я думала, что всё самое худшее позади. Он сбежал из дома родителей. Мы получили всё, что хотели.

Я вытерла слёзы у себя под глазами, удивившись тому, как сильно мне хотелось рыдать от всех этих старых воспоминаний. Я думала, что я уже выплакала о них все свои слёзы. Я думала, что я достаточно настрадалась. Но у боли, которая засела у меня в груди, были более длинные корни. Они пробрались до самого нутра моей души.

– Боль… она такая, я думаю. Она может похоронить себя очень глубоко и надолго, и стать живой и дышащей сущностью внутри нас. Словно это наш злой близнец. Или… дракон, или что-то вроде того. Боль Кая победила. Он стал ей, – Ривер больше ни о чём не спрашивала, но я не могла не рассказать ей конец истории. – Я делала всё, что могла. Я клянусь. Я пыталась помочь ему, отгородить его от всего этого, побудить его стать лучше. Я хотела, чтобы он обратился за помощью к профессионалам, но наш лейбл долгое время не воспринимал его зависимость серьёзно. И в то время они не хотели, чтобы об этом узнала пресса. К тому же, именно они поставляли ему наркотики и алкоголь. Не напрямую, конечно, но из-за них мы постоянно попадали в эти глупые ситуации, где вещества были повсюду. И Кай, на волне этой славы, душевной боли и изменений в нашей жизни, потерял способность говорить "нет".

– Тебе пришлось уйти.

Я снова увидела холл больницы. Я меряю шагами пол, и неистово молюсь, чтобы с ним всё было в порядке, и чтобы ему подарили второй шанс. Всего один. Я вспомнила, как упала на колени посреди холла, и умоляла Бога не забирать его. Он не мог так умереть. Он не мог сдаться.

Мой подбородок задрожал, и слёзы снова потекли из моих глаз.

– Я должна была, – согласилась я, шмыгнув носом.

Я вспомнила, как нашла его на кровати отеля, лежащего лицом вниз в своей собственной рвоте. Он не двигался. Его кожа была синюшного цвета. «Кай, проснись. Кай! Кай! Малачи, ПРОСНИСЬ!» – кричал голос из воспоминаний в моей голове, заглушив слова утешения, произнесённые моей подругой и все звуки вокруг.

– Я должна была, – снова прошептала я.

Я собрала остатки салфетки, которую я практически разорвала на куски, и уткнулась в неё лицом. Боже, как же долго я не разрешала себе думать об этой ночи. Я набралась смелости и посмотрела вниз на свою грудь. Я знала, что в ней сейчас зияла огромная дыра, а я должна была истекать кровью прямо здесь, посреди Вестпорта. Если честно, я была шокирована, когда обнаружила, что я ещё была цела и не сломана.

По крайней мере, снаружи.

Но все внутренности моего физического тела были разбиты. Моя душа раскололась на тысячи кусочков, которые нельзя было собрать.

– Я не должна была видеть его снова, Ривер. Я не должна принимать сейчас это решение.

Какое-то время она молчала, переваривая всё то, что я рассказала, и обдумывая головоломку, с которой я столкнулась. Мы допили наш, теперь уже холодный, кофе в тишине. Мне больше было нечего сказать.

– Что ты собираешься делать, Кловер? Сейчас он не употребляет. Но я понимаю, что у тебя, вероятно, посттравматический синдром после всего произошедшего.

– Я не знаю.

И так оно и было. Я знала, что я хочу сделать. И я знала, что я должна была сделать. И я даже не была удивлена, что это были противоположные вещи. Но я ожидала совсем не этого.

– Если честно, я не хочу им помогать. Но я должна.

– Что ты имеешь в виду?

– Мой уход сломал меня. Полностью убил. Я не хочу проходить через это снова. Но я не могу позволить ему закончить эту песню без меня. Мое эго мне не позволит. Это была моя песня, – я смотрела на проезжающие машины. Они ехали по дороге, где шли ремонтные работы, и на одной из улиц образовалась пробка в обоих направлениях. – Она всё ещё моя. И если он собирается закончить её, я должна быть там.

– Он сейчас не употребляет, – повторила она тихо, словно сама в это не верила. – И ты не влюблена в него.

Моё сердце покрылось коркой льда, которая запечатала её слова в моём самом жизненно важном органе, хотя я и сомневалась в них. То, что было у меня с Каем когда-то, не могло просто так пройти за пять лет. И я не была уверена в том, что от этого вообще можно было полностью избавиться. Взяв телефон в руки, я отправила сообщение на его номер, вместо того, чтобы позвонить. Я не могла сейчас слышать его голос, это был огромный риск.

– Мне вообще не следовало в него влюбляться, – сказала я Ривер.

И я имела это в виду.

«Я в деле, но тебе придётся согласовать всё с Бреннаном». Он не ответил мгновенно, поэтому я быстро добавила: «И ты будешь приезжать ко мне».

Мы с Ривер уже заплатили по счёту и попрощались, а он всё не отвечал. Я сидела в душном и жарком салоне своей машины в полной тишине, когда телефон оповестил меня о входящем сообщении.

Я сидела в духоте, пот выступил у меня на лбу и пояснице. Мои руки начали дрожать, когда на заблокированном экране телефона высветился его номер. Мне даже не надо было открывать и читать его сообщение. Того, что я увидела, было достаточно, чтобы паника охватила мои лёгкие, а по спине пробежала дрожь.

«Всегда, Кэловей. Всегда».

ГЛАВА 9

– Ты точно не возражаешь? – спросила я Адама, зайдя в лобби шикарного отеля, располагающегося напротив отеля «Плаза».

Он засмеялся на том конце телефона. Его смех был тёплым, милым и таким знакомым.

– Кловер, я считаю, что это удивительно. Я считаю, что ты удивительная. Почему я должен быть против того, чтобы ты сочиняла музыку для "Брайт Трэджэди"?

«Потому что я была влюблена в Кая Портера», – вертелось на кончике моего языка, но я прикусила его. Адам знал, что у нас были отношения. После того как я рассказала ему о том, что я согласилась написать с Каем песню, я решила выложить ему все начистоту. Хотя это и не было новостью. Наши отношения и разрыв активно обсуждали в прессе. Но поддержка Адама и его слепая вера в меня стали полной неожиданностью.

И это меня беспокоило. Но это не было связано с Адамом. Его вера в меня и в наши отношения должны были придать мне смелости и убедить меня в том, что я не делала ничего плохого.

Но мысль о том, что Адаму стоило бы сомневаться во мне, что я знала что-то, чего не знал Адам, волновала меня.

Проигнорировав эмоциональный Армагеддон, который происходил сейчас внутри меня, я постаралась выровнять дыхание.

– Ты прав. Думаю, я просто нервничаю. Я давно уже ничего не сочиняла.

– Ты всех порвёшь, детка. Даже не сомневаюсь.

Его слова окутали меня, как тёплое одеяло в морозную ночь. Мне сразу же стало легче, и я почувствовала себя защищённой.

– Спасибо, – искренне ответила я. – Я позвоню тебе после, хорошо?

– Хорошо. Пока.

Я повесила трубку, и засунула телефон в сумку, в которой я обычно носила ноты для фортепиано. Я настолько серьёзно подготовилась к нашей официальной встрече, на которой мы собирались заняться сочинительством, что почувствовала себя так, словно опять вернулась в школу.

Прошла уже неделя с тех пор, как я согласилась работать с группой. У них был двухнедельный перерыв между Детройтом, где они только что отыграли концерты, и Мэдисоном в штате Висконсин, куда они собирались потом. Группа планировала вернуться самолётом в Канзас-Сити, провести здесь вечер, занимаясь написанием песни вместе со мной, а затем улететь назад, где они должны были утром встретить свой автобус и оборудование.

Я уже много лет не писала песни по ночам. Вероятно с тех самых пор, как я покинула группу. Но я потребовала, чтобы именно они приехали ко мне, так что мне, в общем-то, было не на что жаловаться.

– Чем могу помочь? – спросил джентльмен на стойке регистрации.

Пролистав сообщения на телефоне, я нашла нужное письмо и прочитала:

– Конференц-зал B?

Администратор посмотрел на записку рядом со своим компьютером, потом на меня и нахмурился. Он был человеком в возрасте, с седыми постриженными усами и идеальным маникюром.

– Мне нужны ваши документы.

Теперь была моя очередь нахмуриться.

– Ну, хорошо.

Уронив сумку на стойку, я начала рыться в ней в поисках неуловимого кошелька.

Когда я расстроено вздохнула, он добавил:

– Простите за излишние меры предосторожности. Наши гости хотели бы сохранить свою приватность.

Я моргнула, посмотрев на бедного человека, который, должно быть, почувствовал мою неприязнь. Конечно же, парням хотелось приватности. Но мы собирались работать, а не раздавать автографы в течение следующих восьми часов. Я вела себя как стерва, потому что чувствовала себя здесь вне зоны своего комфорта, и ещё я нервничала из-за того, что разучилась сочинять музыку.

Как только мне удалось расслабиться, мой кошелёк нашёлся. Я достала документы и протянула ему. Он посмотрел на мою фотографию и сравнил имя на документах с тем, что было написано в записке, после чего с улыбкой вернул мне документы.

– Спасибо, мисс Кэловей. Буду рад проводить вас в конференц-зал.

Прежде, чем он успел это сделать, в пышном холле прозвучал голос дьявола, зазывающего меня во врата ада.

– Вот ты где. Мы тебя ждём.

Не удостоив Бреннана своим взглядом, я улыбнулась консьержу и сделала шаг назад.

– Спасибо.

Он моргнул, посмотрев на Бреннана, и я готова была поклясться, что его лицо ещё больше нахмурилось.

О, мне хорошо было знакомо это чувство.

– Привет, солнышко, – сказала я, когда приблизилась к нему. – Я не знала, что ты тоже здесь будешь.

Он неприязненно сморщил нос.

– Я тоже был не в курсе. Пока не узнал причину срочной незапланированной поездки в Канзас-Сити.

– Ты разве не скучал по мне?

Он так зло покосился на меня и так бесцеремонно фыркнул, что менее сильная женщина, или женщина не знакомая с Бреннаном, уже сбежала бы.

Он провёл меня по лабиринту коридоров.

– Это напоминает мне о Бостоне, – признание сорвалось с моих губ раньше, чем я успела сдержаться.

Он снова на меня покосился.

– Это были кошмарные выходные.

Я улыбнулась своим воспоминаниям. Те выходные, в самом деле, стали полным кошмаром для Бреннана. Но не обязательно для меня. У нас были проблемы с концертной площадкой и с чем-то типа нарушений условий договора, поэтому нам пришлось найти новое место для концерта, куда люди купили бы билеты. Тем временем, парни поругались или вроде того… я даже уже не помнила, что это было. Мы с Бреннаном пытались всё разрулить, но это было похоже на переговоры с отстреливающимися террористами. Автобус с оборудованием задержался из-за поломки двигателя и когда он приехал за несколько часов до выступления, мы поняли, что забыли костюмы в предыдущем отеле.

Нашу одежду подбирал лейбл, и мне запрещалось надевать что-то из своего личного гардероба. Бреннану пришлось отвезти меня в магазин, пока остальные были на саундчеке. Мы прошли через чёрный вход тогда, когда разогревающая группа уже пела свою последнюю песню. Он собственноручно прикрепил на меня микрофон и, подмигнув, вытолкал меня на сцену.

– Другой менеджер попросил бы кого-то другого пойти со мной по магазинам, – неожиданно сказала я ему.

Я испытала странное чувство ностальгии по тому, как он бесцеремонно совал везде свой нос.

Он выпрямил плечи и пригладил волосы, убедившись, что ни одна прядка не выбивалась.

– Если хочешь сделать что-то правильно, сделай это сам.

– Дело не только в этом, – сказала я, укоряющим тоном. В конце коридора показался конференц-зал, но я должна была это сказать. – Ты всегда был таким, работая с "Брайт Трэджэди". Ты никогда никому не разрешаешь вмешиваться и не позволяешь заниматься ни глупой ерундой, ни чем-то серьёзным, то есть вообще ничем. Ты очень много работаешь ради этих парней.

Я нервно откашлялась. Даже тот контракт, который, по сути, запрещал мне приближаться к группе, и который я сама помогала составлять, был написан в интересах группы. Если я собиралась уйти, я должна была исчезнуть. Либо Кай мог сломаться уже навсегда.

– Бреннан, я просто хочу, чтобы ты знал, что я всё замечаю. И хотя ты мне не очень нравишься, я вижу всё, что ты делаешь.

Он снова провёл рукой по темно-русым волосам, но на этот раз его, казалось, не заботили непослушные прядки. Он переживал стресс и я начала это замечать.

– Никто не видит всего, что я делаю для этой чёртовой группы. Особенно ты. Ты пропала на несколько лет, Кловер. И с твоей стороны глупо опять ввязываться в это.

Его сердитая реакция заставила меня ощетиниться.

– Вообще-то я пыталась сделать тебе комплимент.

Он снова посмотрел на меня, его рука задержалась на ручке двери, ведущей в конференц-зал.

– Вообще-то я тоже.

Кто-то другой уловил бы сарказм в тоне его голоса и прищуренных глазах. Но я пережила с Бреннаном слишком много ночей в попытках отрезвить Кая, в попытках привести для него помощь и разрулить все проблемы, чтобы на следующий день мы могли двигаться дальше. Я столько раз участвовала с ним в непредвиденном шопинге и неожиданных интервью, призванных загладить различные кошмарные ситуации, связанные с нашей репутацией. Вместе с этим ужасным, но при этом гениальным и хватким менеджером, я подготовила столько контрактов, что тон его голоса и его слова несли для меня совсем другой смысл, чем тот, который он пытался в них вложить.

И мне снова стало интересно, хотел бы он сам покинуть группу? И если так, то почему он этого не сделал? Он контролировал все контракты. Он мог уйти в любое время.

И думал ли он, что я поступила мудро, уйдя тогда от них?

Когда я вспоминала ту ночь и последующее обсуждение контракта, на ум приходили только оскорбления и обвинения.

Не было никаких дружественных пожеланий или возгласов беспокойства обо мне. Он был просто в ярости. И он сделал всё, что мог, чтобы я за всё это заплатила.

Включая тот момент, когда он силой заставил меня подписать контракт о выходе из группы и то положение, согласно которому, я больше не имела права стать частью "Брайт Трэджэди" при жизни Бреннана.

Именно так там и говорилось. Наш контракт имел законную силу до самой его смерти. Настолько тогда он был серьёзен.

У меня было множество вопросов к Бреннану, но они умерли на моих губах, когда я осознала, что единственным человеком, который ждал меня внутри, был Кай.

Он сидел на дальнем конце дорогого стола из красного дерева, и выглядел как настоящая рок-легенда, в которую он превратился.

На его простой белой футболке были название и логотип какой-то группы, которые выцвели и стали серыми. Его черноволосая голова склонилась над разбросанными на столе листами бумаги, в одной руке он держал пожёванный карандаш, а в другой метроном. Его борода была аккуратно пострижена, но волосы были дико растрёпаны, словно он дёргал за них весь день.

Наши взгляды встретились, и я покачнулась, когда эти голубые глаза с таким неистовством встретили мой взгляд, что весь воздух вырвался из моих лёгких. Меня словно пнули в живот.

– А где все остальные? – спросила я.

Мои уши словно заполнились водой, поглотившей звук моего голоса, и он прозвучал так, словно находился где-то далеко-далеко.

Бреннан прошёл мимо меня, толкнув меня в плечо и развеяв чары спокойного и гипнотического взгляда Кая.

– Что ты имеешь в виду? Кого ты ещё ожидала увидеть?

Я ожидала увидеть всю группу. Всю эту чёртову группу. Но теперь, когда Бреннан задал этот вопрос, я не могла понять, почему. Мы с Каем никогда не включали никого в процесс сочинения музыки. Так почему мы должны были сделать это сейчас?

У меня в животе появилось нехорошее предчувствие, выпустившее на волю стаю бабочек, нервов и скрытого волнения.

Именно это я и не смогла объяснить по телефону Адаму. То, что творилось сейчас. Я собиралась писать песни для "Брайт Трэджэди" с Каем Портером.

Я мысленно прошлась по тем нескольких текстовым сообщениям, в поисках доказательства того, что он ссылался на группу. Но я уже знала, что это было не так. Почему-то я сама себе это надумала. Но сам Кай никогда не утверждал ничего такого.

– Не знаю, – ответила я на вопрос Бреннана. – Я просто думала, что людей будет больше.

Кай не сводил с меня глаз. Он наблюдал за каждым моим движением, словно был тигром, выслеживающим газель. Именно так я себя и чувствовала. Добычей. Он охотился на меня. А я была глупым оленем, которого заманили в ловушку с помощью яркого света фар.

Когда он так ничего и не ответил, я добавила:

– У тебя разве нет команды, которая пишет с тобой песни?

Бреннан в очередной раз насмешливо фыркнул.

– Может быть, ты сможешь уговорить его на это, Кловер. Ты же его знаешь.

Но нет. Я его больше не знала.

– Никто не понимает, что я пытаюсь им сказать, – сказал Кай, впервые заговорив, хоть и не со мной. – Ты присылаешь каких-то идиотов.

– Я посылал к тебе лучших людей в этой области. А ты с криками отправлял их назад.

Кай пожал плечами, наконец, отведя глаза. Он выкатил кожаное кресло, стоявшее рядом с ним.

– Ты можешь присесть.

Я не могла не заметить, что он не стал отрицать слова Бреннана. С ним, и правда, было так сложно работать? У меня по телу опять прокатилась нервная дрожь. Если лучшие люди в индустрии были недостаточно хороши для него, то, что здесь делала я? Я уже не понимала, почему я тут находилась. Мне очень серьёзно недоставало практики.

«Неправда», – прошептало мне сердце.

«Сочинение случайных стишков по пути на работу и сочинение песен – не одно и то же», – зашипела я ему в ответ.

Я села в кресло, которое предложил мне Кай, и подкатила его обратно к столу. Сняв сумку, я бросила её на кресло рядом со мной, достала блокнот, карандаш и несколько пустых листов для записи нот. В текстовом сообщении я спросила Кая, не нужно ли мне принести свои клавиши, но он сказал, что в нашу первую встречу, он хотел бы сосредоточиться только на тексте, и мы могли бы потом добавить инструменты, имея на руках более проработанный вариант.

Меня это устраивало, учитывая, что я давно не практиковалась. Но теперь, когда я была здесь, молчание межу нами начало давить на меня тяжёлым грузом. О, как у меня сейчас чесались пальцы поиграть на клавишах, чтобы снять это напряжение, наполнить звуками эту оглушающую тишину и отвлечься.

Бреннан сел на другой конец стола и достал ноутбук с телефоном. Это, конечно, не было безопасным и комфортным пианино, но он хотя бы отвлекал. Слава Богу. Мы понаблюдали за тем, как он открыл свой компьютер, затем набрал сообщение на телефоне, подождал, пока оно отправится, а потом ожесточённо принялся печатать.