Текст книги "Не влюбляйся в рок-звезду (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 3

Они стали лучше чем, когда я играла с ними. Зависть закипала в крови, пока я слушала идеальную гармонию, которую создавала эта группа, заполняя концертный зал самыми невероятными звуками.

Малькольм на второй гитаре и бэк-вокале. Пит на басу. Грэй со своими забавными инструментами, начиная с банджо и заканчивая губной гармошкой и укулеле. Он тоже пел и добавлял красоты основному вокалу своим на удивление душевным голосом. И мой брат Кэйд на барабанах.

И, конечно, Малачи. Мне было больно смотреть на него.

Он стал крепче с тех пор, как я видела его в последний раз. Мускулы под облегающей чёрной футболкой были хорошо очерчены, а сам он выглядел менее… худым. Волосы стали короче. Если раньше они были артистично растрёпаны и обрамляли его лицо, то сейчас они были коротко пострижены и профессионально уложены. Его руки двигались уверенно, когда он играл на гитаре. И он умудрялся оставаться на месте, а не бегать по сцене, как сумасшедший, как это было раньше.

Самым поразительным изменением в его внешности стала борода. Он всегда пытался отрастить бороду, ещё со времен старших классов, но она росла клочками и была жидкой. Тогда это была всего лишь упрямая попытка подростка, который хотел бороду. Сейчас было заметно, что он чувствует себя очень комфортно с растительностью на лице. Теперь он был более зрелым, более внушительным. Его новый стиль словно требовал внимания к себе.

Я оставила позади больного, напуганного мальчика, и теперь смотрела на мужчину, в которого он вырос.

Мой желудок сжался. Много лет назад я краем газа заметила заголовок газеты в продуктовом магазине: "Кай Портер отправлен на реабилитацию". В моей голове пронеслись воспоминания об одиноких ночах в отеле, когда после долгих часов безуспешных поисков в незнакомых городах, я ждала, когда он найдёт дорогу в наш номер. А ещё я вспомнила о том его каждодневном состоянии, и каким неопрятным он был и как дрожал, в то время как мы переезжали из города в город. Его трясущиеся руки. Его красные глаза. И постоянно отсутствующий вид, когда он обдумывал свой следующий напиток, свою следующую таблетку, свою следующую дозу.

Его безжизненное тело в моих руках, когда я переживала самые ужасные ночи в своей жизни.

– Зачем ты так поступаешь с собой, Малачи?

– Я не знаю, как остановиться, Кло, – бормотал он. – Помоги мне захотеть остановиться.

Но я не могла помочь ему. Никто не мог.

И только стоя здесь и видя перед собой доказательство того, что он был здоров, я задумалась о том, что может быть на этот раз он смог.

Кай прошёл реабилитацию?

Неужели это сработало?

Я закрыла глаза, слушая гипнотический звук его голоса, и сквозь меня прокатилось отвратительное чувство неверия. Проглоченные несколько глотков джина норовили вот-вот вновь появиться. Я не знала, что делать со всеми этими чувствами. Со всеми этими мыслями. Со всеми этими "а что если?".

Большую часть времени в течение последних пяти лет я провела, стараясь сосредоточиться на "здесь" и "сейчас", и хотела забыть обо всех своих невероятных днях в качестве рок-звезды.

Но теперь я стояла здесь, в этом театре, с той самой группой, которую помогала создавать, и я не знала, что делать.

Адам встал с кресла и подошёл ко мне. Он обнял меня рукой за плечи и прижал к себе. Его присутствие успокоило моё бешено стучащее сердце, и прошептало, что всё будет хорошо.

Сейчас было не лучшее время для паники.

Близость Адама напомнила мне о жизни, в которой я сейчас жила. Я смогла забыть о Малачи, ну, почти, и сосредоточиться на прекрасном звучании группы. Чёрт побери, они стали такими классными.

Конечно же, небольшая, самодовольная часть меня знала, что клавиши могли бы серьёзно помочь им связать некоторые части песен вместе. Но для всей остальной толпы это был самый прекрасный звук, который они когда-либо слышали.

Прижав руку к своей щеке, я осознала, что улыбаюсь. Ну, хорошо, может быть, я всё ещё ставила себе в заслугу этот звук.

Может быть, я всё ещё чувствовала гордость и причастность к этой безумно популярной группе.

Это были мои мальчики. Дело было не только в Малачи. И в наших запутанных отношениях. Дело было так же во всех остальных. Эти парни определили моё детство. Это были люди, с которыми я выросла. Они были друзьями, с которыми я пошла за своими самыми сумасшедшими мечтами.

Чёрт, один из них был моим братом. Как и моим лучшим другом, пока я не ушла из группы. Это была единственная вещь, которая смогла разделить нас.

И я всё равно бы ушла, даже зная о том, что это сделает с нашими отношениями.

Оторвав взгляд от Малачи, я посмотрела на Адама. Он был погружен в абсолютный транс, его полностью захватили ритм и звуки, которые издавали эти боги музыки.

– Что думаешь? – закричала я, перекрикивая шум, издаваемый группой и толпой.

Его глаза сверкнули обожанием.

– Они прекрасны.

Я улыбнулась ему, после чего протиснулась между его телом и перилами, позволив ему обнять меня за талию. Мы танцевали под песни, которые я не знала, но которые пел слишком хорошо знакомый мне голос.

И на протяжении всего этого времени у меня было ощущение, что я кому-то изменяю. Но если бы вы спросили меня, Адаму или Малачи, я бы не смогла ответить.

После двух джин-тоников на середине шоу, знакомый гитарный перебор более медленной песни заставил моё сердцебиение ускориться в три раза.

– Как насчёт старой доброй песни? – проговорил Малачи в микрофон, и толпа начала ликовать.

Это был один из тех редких моментов за сегодняшний концерт, когда он перестал играть, чтобы сказать что-то толпе. На протяжении последнего часа он всё время пел, развлекая зал как профи и не сводя глаз с публики, находящейся перед ним.

Я увидела, что Кэйд отложил барабанные палочки, и уже знала, что я сейчас снова буду раздавлена.

– Эта песня написана мной о девушке, которую я любил, – признался он, его уставший низкий голос прозвучал искренне. – Здесь кто-нибудь когда-нибудь любил девушку? – толпа одобрительно закричала. – А было такое, чтобы эта девушка оставила вас и напрочь разбила ваше долбаное сердце? – толпа взорвалась смехом и криками.

Я прижалась спиной к груди Адама в поисках защиты. Я услышала, как он тихонько усмехнулся, и почувствовала, как этот смешок прокатился по его телу.

Он даже не представлял, что эта шутка была про меня.

Когда толпа стихла, Малачи провёл рукой по волосам и на какое-то мгновение, всего лишь на одно мгновение, мне показалось… что он не уверен в себе.

– И хотя мне больше не суждено любить эту девушку, мне всё ещё нравится исполнять эту песню, когда у меня есть такая возможность.

Громкий вздох вырвался у меня из груди, когда он начал играть акустическую версию одного из своих ранних хитов, "Когда она поёт".

 
Она заходит в комнату, её все замечают.
Все слушают внимательно, когда она говорит.
А если улыбается, она вся словно светится.
Но только для меня поёт она, когда она поёт.
 

Если бы я закрыла глаза, я смогла бы представить его, как он писал эту песню. Он сидит посреди сырого подвала Пита, со своим старым акустическим Фендером, который он украл у своего отца. Его пальцы трогают струны так, словно они были рождены для того, чтобы создавать музыку.

Он оторвал взгляд от пола и посмотрел через весь зал прямо на меня.

– Только для меня поёт она.

Я закрыла глаза, от этой песни у меня в животе были всё такие же огромные бабочки, и я не могла дышать. Я всё ещё помнила запах этого сырого недоделанного подвала, и то, как мама Пита стучала ногой по полу кухни всякий раз, когда Кэйд вступал со своими дешёвыми барабанами из Гудвилла – эти барабаны хранились в доме Пита, чтобы ему не приходилось каждый день перемещать хорошие барабаны туда-сюда. Я всё ещё слышала смех и ржание парней, когда они наблюдали за тем, как расцветала любовь, в которой они ничего не понимали. И никогда бы не поняли.

Только для меня поёт она.

И это была правда. По крайней мере, тогда. Я была слишком скромной и неуверенной в себе для того, чтобы выступать на публике, поэтому я пела только для него.

В конце концов, наша управляющая компания и звукозаписывающий лейбл поняли, что наша пара неплохо смотрится на сцене, и они заставили меня покинуть мою раковину и начать выступать перед аудиториями, которые были даже больше, чем наш родной город. В итоге, Кай уже был так болен и настолько потерян, что мне пришлось петь вместе с ним. Мне приходилось направлять его. Мне приходилось тянуть за собой группу. Но до этого были только мы с ним. Мы сидели бок о бок на узкой банкетке перед пианино, а мои пальцы пытались угнаться за гениальными идеями в голове Малачи Портера и за хрипловатым и удивительным звуком его голоса.

А потом мы стали известными, толпы поклонников стали забивать стадионы, и всё, к чему мы прикасались, превращалось в золото. Но даже тогда я всё ещё пела только для него.

Не удивительно, что я в него влюбилась.

Он был одним из тех людей, которые родились для того, чтобы стать известными. Он был тем парнем, который должен был далеко пойти. В нём было столько личного обаяния, столько нереального очарования, что люди начинали толпами притягиваться к нему.

Но в особенности я.

Может быть, я бы и не была настолько влюблена в него, если бы он точно так же не был настолько же влюблён в ответ.

Когда мы были вместе, во всём мире существовали только я и он. И теперь, когда его голос звучал в воздухе, а его пальцы изящно перебирали струны более новой, более красивой и более дорогой гитары – кстати, тоже Фендера – я могла легко представить, что здесь всё ещё не было никого кроме нас двоих.

Но когда его глаза намеренно сфокусировались на толпе, преклоняющейся перед ним, реальность того, что происходило на самом деле, зазвучала теперь громче, чем что-либо.

Мы не были только вдвоём. Так же как и тогда. И уж тем более сейчас.

Палочки Кэйда поднялись в воздух, и он отсчитал ритм: раз, два… три. Все остальные участники группы вступили, и песня заиграла с новой силой.

Но как бы я не боготворила Кая, он мог бы вполне поблагодарить группу за свой статус суперзвезды. Может быть, он и оказался здесь своими силами. Но люди, окружавшие него, и даже когда-то я, тоже наполняли его песни своим уникальным талантом.

Просто всё это совпало.

Даже когда мы не совпадали. Музыка делала это за нас.

– Это одна из моих самых любимых песен, – пробормотал Адам мне на ухо, выдернув меня из моего прошлого и надёжно зафиксировав меня в настоящем.

– И моя, – услышала я свой голос.

Хотя музыка играла слишком громко, чтобы он мог меня расслышать.

Кай исчез со сцены, в то время как голос Малькольма на бэк-вокале продолжал петь. Потом Кай снова запел, но мы уже не могли его видеть.

Я наклонилась вперёд, перегнувшись через перила, отчаянно желая узнать, что же он задумал. Толпа выглядела так же недоуменно, все привстали на цыпочки, чтобы увидеть его.

Дверь в коридор снова открылась; я почувствовала, как меня обдало прохладным воздухом. Повернувшись, чтобы поприветствовать Биша, я чуть не опрокинулась через перила, когда вместо него в дверях появился Кай.

Была уже середина проигрыша, и он был так же потрясён, как и я. Он сделал шаг назад, и нота, которую он тянул, сорвалась. Меня охватила паника, заставив мой желудок вести себя так, словно я ехала на американских гонках, в то время как я силилась понять, что мне теперь делать.

Я услышала, как Адам благоговейно произнёс:

– Не может быть!

Кай засмеялся в микрофон и, обратившись к толпе, сказал.

– А тут, оказывается, люди, – музыка продолжила играть. – Я и не ожидал, что тут будут зрители.

Он пристально и холодно смотрел на меня своими голубыми глазами.

Я почувствовала, как пальцы моих ног заледенели, и мороз начал подниматься наверх.

Адам схватил меня за локоть и отодвинул меня с пути Кая, чтобы тот смог продолжить развлекать своих зрителей. Я позволила ему увести меня в дальнюю часть ложи, не в силах переварить то, что только что произошло, всю эту ситуацию, и почему мы куда-то шли.

И значило ли это что-нибудь.

Только для меня поёт она.

Он пропевал эту строку это снова и снова, всё то время, пока играл проигрыш, и его голос достиг нового уровня мастерства, а группа безупречно подхватывала мелодию за ним.

Моё сердце билось в груди с каждым новым словом, которое напоминало мне о моём прошлом.

Это уже была не старая версия песни. Он совершал сумасшедшие вокальные трюки при помощи своего голоса. На октаву вверх, на октаву вниз, и эти мелизмы, и эта прекрасная музыка, которая заставляла мои глаза блестеть от слёз восхищения.

Он был не просто мужчина. Он был не просто талантлив. Он был легендой.

Песня закончилась, и группа начала играть новую песню, которую я никогда ранее не слышала. Кай запрыгнул на перила, и я почувствовала, как моё сердце чуть не вырвалось из груди от страха за его жизнь.

Он удивил меня тем, что схватился за занавес. Пять лет назад он бы не стал принимать такие меры предосторожности. Толпа обезумела. Он наклонился вперёд, дав им то, чего они хотели, и я заметила, что на его спине была закреплена страховка. Было странно видеть его таким осторожным и здравомыслящим.

Было в принципе странно видеть его.

Группа ускорила темп песни, начав играть новый бит. Кай запел:

– Я никогда не бываю один, разве что в своей душе.

Это была скорее танцевальная песня. Толпа внизу наслаждалась своим новым любимым хитом. Атмосфера в зале стала более горячей. Люди танцевали и подпевали. Группа совсем обезумела на сцене. Кай закрыл глаза, и в песне отдавал залу своё сердце.

А я просто стояла там. И хотя Адам танцевал позади меня, положив руки мне на бёдра, я не могла сдвинуться. Я застыла на месте. Застряла. А, может быть, даже умерла.

Группа начала играть риф, а Кай спрыгнул с перил и ушёл туда, где его не могла видеть толпа. Биш быстро подошёл к нему и отстегнул страховку.

Я сделала вдох. Всё это почти закончилось. Кай должен был уехать, а я должна была вернуться к своей новой нормальной жизни, и этот неловкий незапланированный момент должен был положить конец всему этому.

Он не узнал меня.

Я напугала его, потому что я оказалась живым человеком, тогда как он не ожидал никого здесь увидеть. Но он не знал меня.

Больше не знал.

А, может быть, не знал никогда.

Кай отдал микрофон Бишу, и сделал ему знак рукой, чтобы тот вышел. Биш подчинился, потому что именно за это ему и платили.

Следующие несколько секунд прошли словно в замедленной съёмке. Он направился ко мне. Он поднял руки, а потом снова уронил их.

– Кловер.

Весь мир держался на одном этом слове. Он был создан и тут же уничтожен тем, как легко моё имя слетело с его губ. Что же до моей души. Она полностью перевернулась.

– Ты остаёшься, – приказал он.

– Ч-что?

– Ты остаёшься после концерта.

Это была не просьба. Это даже не был вопрос. Это была безапелляционная команда.

Я покачала головой, так как привыкла не подчиняться его авторитету.

– Нет, нам надо…

– Нам? – его взгляд упал на Адама. Затем на руки Адама на моих бёдрах. – Прошло пять, мать его, лет. Кловер. Останься.

Мой голос прозвучал тихо и слабо. Я даже не была уверена в том, слышит ли он меня.

– Хорошо.

ГЛАВА 4

Я не слышала оставшуюся часть концерта. Я была уверена, что Малачи с парнями просто порвали эту дикую и кричащую толпу внизу. Но лично я уже не понимала смысла песен. Концертный зал просто перестал для меня существовать. Даже Адам слился с фоном, пока я обдумывала встречу лицом к лицу с Каем после стольких лет.

И то, что я скажу ему. Если, конечно, смогу построить связные предложения.

"Брайт Трэджэди" завершили шоу эпичным выходом на бис, который заставил Адама начать выкрикивать слова благодарности и бешено хлопать. Наконец, группа по-настоящему покинула сцену, в зале зажёгся свет, и всё закончилось. Концерт, на который я зареклась ходить до конца своих дней, закончился.

Я рухнула в бархатное театральное кресло и устало выдохнула. Адам странно посмотрел на меня. Казалось, что шоу наполнило его энергией. Он стоял, перекатываясь с пятки на носок, и улыбался от уха до уха.

– Чёрт побери, какие же они классные, – он встретился со мной взглядом, в его глазах сверкало обожание. – Не могу поверить, что ты Кло Брэниф.

– Я тоже.

Тут открылась дверь, и в ложу вошёл Биш. Я развернулась в кресле и посмотрела на него.

– Мисс Кловер, Талия попросила меня сопроводить вас за сцену.

Я не сдвинулась с места.

– Биш… насколько всё было плохо? Когда я сбежала?

Его лицо побледнело и в то же время помрачнело. Его нахмуренные брови и сжатые челюсти выдали страх и какую-то непонятную эмоцию.

– Было не очень.

– Биш…

– Не мне рассказывать эти истории, – он немного растаял, увидев мои щенячьи глаза и дрожащую нижнюю губу. – Да, мэм, после вашего бегства было плохо. Я думал, что мы его потеряем, Кло. На этот раз навсегда.

– Кого? – невинный вопрос Адама, который тот задал через моё плечо, напомнил мне, что он всё ещё был здесь.

Боже, мне надо было собраться. Мне надо было перестать забывать о своём парне. Тем более, когда мне надо было представить его всем.

– Они вас ждут, – быстро добавил Биш, как всегда спасая мою задницу.

Повернувшись к Адаму, я постаралась зафиксировать на своём лице уверенную улыбку и расправила плечи.

– Ну что, хочешь познакомиться с группой?

Он покачал головой.

– Это какое-то безумие, Кловер. Я всё ещё пытаюсь переварить тот факт, что ты известная рок-звезда, и мы сейчас познакомимся с группой. Эм, то есть я познакомлюсь с группой. Я так понимаю, ты уже с ними знакома. – Он взглядом прошёлся по моему лицу, выискивая все те грязные секреты, которые я собиралась унести с собой в могилу.

– Что ещё ты скрываешь?

Я встала, расправив платье дрожащими руками.

– Мой папа президент. О, и ещё я ниндзя. В меня стреляли четыре раза. И я выросла с волками. В джунглях.

Он положил мне руки на плечи и сжал их.

– Думаю, ты только что пересказала мне сюжет "Книги Джунглей".

Я посмотрела на него очаровательно недоуменным взглядом, по крайней мере, я надеялась, что взгляд был именно таким, и спросила:

– Разве Маугли был ниндзей?

Адам засмеялся своим тёплым смехом, прощая меня, и этого было достаточно, чтобы унять дрожь внутри меня. После этого он прижался своими тёплыми мягкими губами к моим губам и заставил мою голову закружиться с помощью мягкого и сладкого прикосновения своего языка. На вкус он был как джин со льдом.

– Пойдём, принцесса джунглей, посмотрим на твою тайную жизнь.

Взяв его под руку, я повела его за Бишем, который вежливо отвернулся от нас, чтобы не видеть момент нашей близости.

Мне было интересно, что Биш думал насчёт Адама. Или обо мне, встречающейся с кем-то другим, кроме Кая. Конечно же, он никогда не сказал бы мне об этом.

Он был не из тех друзей, которые делились своими мыслями и мнениями.

Внизу лестницы, ведущей на балкон, мы повернули налево к сцене. Он провёл нас мимо других охранников и сквозь занавес, а потом мы оказались в коридоре, который привёл нас к зелёной комнате.

Талия стояла у двери, и нервно ходила туда-сюда.

– Ох, слава тебе Господи, – она зыркнула в сторону Биша. – Слишком долго.

Он пожал плечами, не желая вступать в конфронтацию с этим розовым драконом.

Она не стала утруждать себя очередными приветствиями. Вместо этого, она повернулась к нам спиной и постучала в дверь. Не дожидаясь ответа, она открыла её и засунула голову внутрь.

– Она здесь.

Всё застыло. Движение за дверью, Биш рядом со мной и моё сердце. Всё остановилось и ждало того момента, когда мир взорвётся.

В дверях появился мой брат со своей фирменной улыбкой от уха до уха.

– Кло!

– Кэйд!

Я отпустила руку Адама и прыгнула в его объятия. Я не видела его уже очень давно. И хотя мы болтали по телефону минимум раз в два месяца, мы никогда не говорили о серьёзных вещах. Или о делах группы. Или о моих делах. Мы, как правило, жаловались на наших навязчивых родителей, и обсуждали политические события с первых полос газет, которые нам было лень изучать.

– Что ты здесь делаешь? – он засмеялся мне на ухо, сжав меня ещё сильнее.

Я отклонилась и подозрительно прищурила глаза.

– Я живу здесь, Кэйд. Я разве тебе не говорила?

Он пожал плечами.

– Мне кажется, я никогда не спрашивал.

И снова наступила тишина, ни один из нас не знал, что сказать. Мой родной брат не знал, где я живу? Он сам так захотел? Или это был совет Бреннана? Если бы он знал, где я нахожусь, рассказал бы он об этом Каю?

Мы с Кэйдом росли лучшими друзьями. И наши теперешние натянутые и неуклюжие отношения были ещё одной жертвой того, что произошло с Каем Портером. Кэйд никогда бы не ушёл из группы. Он был слишком ей предан.

А я никак не могла в ней остаться.

Я была предателем.

– Эм, это Адам, – сказала я ему, продвигаясь вперёд. – Адам, это мой старший брат, Кэйд.

Они пожали друг другу руки, как вдруг кто-то затащил меня в зелёную комнату и обхватил своими длинными руками.

– Пит!

– И где это, чёрт возьми, ты была, Кло-стик?

Малькольм обхватил нас обоих руками.

– Мы скучали, женщина! Ты что даже не можешь нас теперь навещать? Что за фигня?

Я просунула голову между ними и помахала Грэю.

– Привет, Грэй.

Он улыбнулся своей скромной и сдержанной улыбкой и поднял руку.

– Рад видеть, Кло. Без тебя уже не то.

Он так и не научился говорить полными предложениями. Моё сердце сжалось от ностальгического обожания.

Услышав комментарий Грэя, кто-то издал звук. Это было раздражённое горловое рычание, выражающее несогласие. И от этого звука сердце рухнуло к моим ногам, а в рот словно насыпали песка.

Пит и Малькольм оба отступили, продолжая держать меня в своих объятиях. Я не знала, почему они это сделали. То ли потому что на самом деле так скучали по мне, то ли было что-то ещё, какой-то внутренний инстинкт защитить меня.

Они были очень хорошими парнями. Рыцарями в сияющих доспехах. Если бы только я могла тогда влюбиться в одного из них. А не в этого ужасного красивого харизматичного и деструктивного фронтмена.

Бреннан вышел вперёд, он был таким же опрятным и гладким, каким я его и запомнила.

– Кловер.

Я пожала ему руку и почувствовала ту же ледяную холодность, которую я чувствовала всегда, когда дело касалось циничного бессменного менеджера "Брайт Трэджэди".

– Бреннан.

– Ты уже подписала с кем-нибудь контракт?

– Нет.

– Хорошо, потому что твой контракт всё ещё действует, – я сделала шаг назад, чтобы увернуться от его пальца, которым он мне грозил. Он одарил меня широкой и сияющей белозубой улыбкой. – Не желаешь присоединиться?

Пфф, ну разве это не в его стиле?

– Я скорее выберу заболеть Эболой, – я тоже сверкнула своей акульей улыбкой. – Но спасибо, что не забываешь обо мне, – моя улыбка исчезла. – Смотрю, годы совсем не изменили тебя.

– Как и тебя, – его улыбка стала ещё шире. – Такая же упёртая, как и всегда. Чёрт, девочка, нам надо заключить с тобой контракт. Я попрошу Дариуса связаться с тобой на следующей неделе.

Я закатила глаза при упоминании бессменного и невероятно умелого агента "Брайт Трэджэди". Он работал с группой почти столько же, сколько и Бреннан. И он был таким же коварным. Но он остался у себя дома в Лос-Анджелесе, поэтому он сейчас раздражал меня не так сильно, как этот ублюдок, стоящий передо мной.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Кай, прервав наш словесный спарринг.

Фактически, прошло уже пять лет, но, похоже, ничего не изменилось.

Всё это было таким знакомым. Парни, которые бросились спасать меня. Кай, ходящий кругами на заднем плане. Вылизанный и сияющий Бреннан, делающий всё возможное, чтобы уговорить нас отправиться прямиком в ад.

Адам зашёл в комнату и откашлялся. Адам! Адам был другим. И я не собиралась возвращаться к той же самой зависимости, с которой я сражалась всю свою жизнь. Потому что Адам был здесь. Адам должен был спасти меня.

– Офигеть, – пробормотал он себе под нос. – «Брайт Трэджэди», – он смотрел на меня широко распахнутыми глазами. – Кловер, твой брат играет на барабанах в «Брайт Трэджэди».

То, как он поклонялся им, было милым. Наверное. При других обстоятельствах. Если бы я никогда не играла в этой группе и не знала всех их так хорошо.

И если бы моё сердце не было на сто процентов растоптано.

– Всё благодаря мне, – я слегка улыбнулась Кэйду.

Он закатил глаза.

– Ну да, конечно.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Кай во второй раз.

Он перестал ходить туда-сюда, и остановился в полутора метрах от меня, сложив на груди руки, покрытые татуировками.

Мышцы на его руках были похожи на бетонные блоки.

Чёрт, откуда они у него взялись?

Они растянули буквы текста, которым были покрыты его руки, и визуально увеличили изображение нот, которые мы написали с ним вместе. Мои инициалы внутри сердца, две буквы "К", хитросплетённые вместе. Потрясающая рыжеволосая сирена, выпрыгивающая из бушующих волн, которая раскрыла рот и пела. Ещё одно изображение меня. Дикие цветы, переплетающие между собой и опоясывающие его округлившийся бицепс. А на другом бицепсе – гитара Фендер – точная копия его самого первого инструмента. На внутренней стороне одного из предплечий печатными буквами было вытатуировано "Сент-Луис". А между буквами восьмые ноты, четверти и скрипичные ключи. На его спине был изображён падший ангел, сгорающий в пламени, которое поглощало его – это фактически было интерпретацией названия "Брайт Трэджэди". В области над сердцем у него было вытатуировано слово "Рути".

Его кожа была словно карта моих воспоминаний. Я снова прочувствовала их, разглядев все эти напоминания обо мне, моём детстве, нашем прошлом и нашей боли, навсегда запечатлённые в чернилах. Боже, как же ему должно было быть больно смотреть в зеркало каждый день? А, может быть, его сжигало негодование? А, может быть, он ненавидел меня из-за них?

Ненавидел ли он меня за то, как я с ним поступила?

Он всегда был таким худым. Но теперь, когда я получше разглядела его, я заметила, что он набрал вес. Его плечи стали шире, а бицепсы сделались большими и объёмными. И если бы меня заставили, я была бы вынуждена признать, что под его узкой чёрной футболкой должно быть скрывался накаченный пресс.

Я сдвинула брови, а уголки моих губ опустились вниз. Это было совсем не то, что я ожидала.

Это тело точно не забросили и не отравляли веществами. Очевидно, что это был кто-то, кто заботился о себе.

Все в комнате ждали моего ответа в напряжённой тишине. Мне надо было объяснить своё неожиданное возвращение в их жизни. Это было похоже на суд, и мои причины должны были быть достойными и обоснованными. Не только потому, что я появилась здесь без приглашения через пять лет, но потому, что я так неожиданно сбежала.

– Мы пришли посмотреть шоу, – я пожала плечами, осознав, что мой ответ был довольно жалок, учитывая, что мы пережили за все эти годы. – Вы самая любимая группа Адама.

Все взгляды устремились на Адама, и они были настолько любопытными, что Адам даже сделал шаг назад. Впервые осознав, что это, скорее всего, не было счастливым воссоединением, его радостное и ошеломлённое выражение лица исчезло, и он тут же протрезвел.

– Одна из моих самых любимых групп, – пояснил он.

Я закусила губу, чтобы сдержать улыбку, вызванную его пояснением. О Боже, всё понятно. Эти мужчины могли быть настоящим стихийным бедствием, если они того хотели. Питбулями, которые могли больно укусить. Но они также могли быть невероятно милыми, если это было им нужно.

Но это был не тот случай.

Плохое настроение Кая испортилось ещё больше, над его головой забушевали грозовые тучи, а кончики пальцев испускали молнии.

– А кто такой Адам?

Вздернув подбородок, я собрала всё своё мужество и призналась.

– Мой парень.

Грэй, Пит и Малькольм одновременно засмеялись, в то время как Бреннан зарычал себе под нос:

– Да ты прикалываешься, мать его?

Кэйд переместился из дальнего угла комнаты и незаметно встал между Адамом и Каем.

Адам сделал ещё один шаг назад. Он не понимал, почему атмосфера наполнилась такой враждебностью, но не сомневался, что она была направлена на него.

Он просто застыл на месте. Не зная, что ему сказать или сделать, и как выйти из этой нежелательной перепалки.

А Малачи стоял, спокойный и, как я поняла, трезвый. Впервые за весь вечер я позволила себе поверить, что он справился. Он кинулся вперёд, и мы все подпрыгнули, включая Кэйда, который полностью закрыл собой Адама.

– Рад познакомиться с тобой, дружище, – наконец сказал Кай. Он бросил на Кэйда сердитый взгляд и спросил: – Ты что делаешь?

Кэйд отошёл в сторону, подняв руки в воздух.

– Удаляюсь, – пробормотал он.

И тут наступил самый сюрреалистичный момент за всё время. Адам принял руку Кая и крепко пожал её.

– Ты наш фанат? – спросил Кай, улыбнувшись.

Я резко выдохнула, издав свистящий звук, словно кто-то наступил на резиновую игрушку. Я схватила Пита за запястье и сжала его, не отводя взгляда от сцены, разворачивающейся передо мной.

– Так и есть, – признался Адам, расслабившись. – Большой фанат. Вы просто сумасшедшие.

– Ты знаешь, люди постоянно мне это говорят, – засмеялся Кай, и как только он это сделал, его плечи расслабились, а тело приняло более естественную позу.

– О, это не то, что я имел в виду, – поспешил объяснить Адам. – Я хотел сказать – классные. Чертовски классные.

Кай улыбнулся.

– Понадобилось много лет, чтобы этого добиться, но ты прав. Мы классные. Теперь.

Он что меня подколол? Сукин сын, он имел в виду теперь, когда я ушла? Это было уже слишком, потому что этот вечер и так уже был достаточно странным. Мне не нужно было, чтобы ещё и Кай Портер оскорблял меня.

– Конечно, – согласился Адам.

Решив, что напряжение спало, Бреннан повернулся спиной к Каю, приподнял брови и сказал мне:

– Поговорим?

Он был таким деловым. Именно таким я его и запомнила. В комнате, полной парней в потных футболках, рваных джинсах и потёртой обуви, он стоял в глаженых штанах и накрахмаленной рубашке. В конце вечера он обычно снимал свой галстук и закатывал рукава, но сегодня он оставил всё как есть.

Его светлые волосы были уложены назад, и он сделал себе зубы после того, как я ушла из группы. Они сверкали теперь ещё больше, чем раньше. Что до его лица, то оно было без морщин и таким гладким, словно кричало о том, что в него кололи ботокс и филлеры.

Моё желание поговорить с ним было сравнимо с желанием удалить зубной нерв без анестезии.

– Я знаю, что я уже говорила о том, что мы пришли посмотреть шоу, и я имела в виду что… мы пришли посмотреть шоу. Группу. Частью, которой я вообще-то больше не являюсь.

Его серьёзное выражение лица засияло желанием разговорить меня. Он был настоящим садистом.

– Да перестань, Кло… Прошло столько времени. Уверен, нам есть, что сказать друг другу.