Текст книги "Не влюбляйся в рок-звезду (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Парни рассмеялись, решив, что я пошутила, но Джулия, святой человек, восприняла меня всерьёз.

– Без проблем, – пообещала она.

Я сделала неуверенный глоток Кровавой Мэри. Томатный сок прожёг меня до самого нутра.

– Я не хочу снова ездить с вами в туры, – сказал я им. – Вы и так прекрасно это знаете, – я достала из напитка шпажку и съела закуску. – К тому же, – проговорила я, когда они не издали ни звука, – я давно не практиковалась. Я уже не угонюсь за вами. Вы оставили меня там, где теперь только одна пыль.

– Врушка, – обвинил меня мой брат.

Я глянула на Кэйда.

– Это правда. Я сейчас регулярно играю только в "Macy’s". Как-то не тянет на стадион.

– Мы больше не играем на стадионах, – вставил Кай.

– Больше никогда, – зарычал Грэй.

Я была удивлена этой вспышке гнева, которая исходила от самого тихого члена группы. Грэй, сколько я его помнила, говорил таким тоном, только когда речь шла об английской Премьер Лиге или играх FIFA.

Это был тот самый парень, которого как-то спросили, как бы он хотел, чтобы его имя было записано в контракте с "Мэнифолд" – Грэй или Грей. Он пожал плечами и ответил:

– Как хотите, парни.

Я удивлённо вскинула брови.

– Серьёзно? Больше никаких стадионов с аншлагами? Бреннан никогда вам этого не позволит.

Они все издали звук, похожий на смех. А Малькольм наклонился вперёд, показал под стол и сказал:

– Бреннан может сосать мой…

Кай поднял руку, прерывая его.

– Бреннана устраивает этот новый стиль. Он понимает, что в маленьких залах звук лучше. В этом мы… пришли с ним к пониманию.

Меня начало разбирать любопытство. Боже, у меня накопились сотни миллионов вопросов к этим парням. Но мне надо было сосредоточиться. По крайней мере, я могла бы снять запрет на разговоры о группе с Кэйдом и выбить из него необходимую информацию на День Благодарения.

– Кстати, о Бреннане… – я решила сосредоточиться на Пите и пристально посмотрела в его глаза золотисто-карего цвета. – Он в курсе, что вы предлагаете мне работу? Потому что мне кажется, что у него будут тысячи возражений. А потом он швырнет мне в лицо подписанный мной контракт.

Я заметила, что все начали смотреть куда угодно, только не на меня. Они даже не заикнулись об этом с Бреннаном.

И почему меня это не удивляло?

– Вот-вот. И где, по его мнению, вы сейчас находитесь? Вы что прогуляли саундчек ради этого завтрака?

Малькольм начал беззаботно свистеть, тогда, как все остальные делали всё, что угодно, только не смотрели на меня.

На их счастье, Джулия вернулась к нам с моей чашкой кофе и подносом еды. Всё замерло, пока вкусные блюда передавались по кругу. Запах завтрака наполнил воздух, а кофе наполнил мою кружку. Ситуация налаживалась. Хотя я знала, что этот разговор должен был скоро изжить сам себя.

Когда мы снова остались одни, я не смогла сдержать смех.

– Вы же в курсе, что Бреннан собирается меня убить? Он уже предупредил меня вчера вечером, чтобы я держалась подальше. А теперь он ещё обвинит меня в сорванном саундчеке. Думаю, мой ответ уже неважен. Я буду мертва через час.

– Он не убьёт тебя, – уверил меня Кэйд. – Он безжалостный, но он не убийца.

– По крайней мере, мы так не думаем, – добавил Малькольм. Он почесал свою коротко бритую голову, проведя грубыми ладонями по колючей щетине. – Это как с тем менеджером бара в Далласе. Помните?

Я не помнила такого. Должно быть, это было уже после меня. Но мне всё же захотелось узнать обо всех деталях этой истории. Особенно после того, как они заулыбались и засмеялись.

Это было не просто праздное любопытство. Не жажда сплетен. Эти парни были когда-то моими единственными друзьями. У нас было столько сумасшедших воспоминаний. Своих шуток и причин улыбаться без видимых причин.

Я хотела услышать все их истории. Я хотела разговаривать с ними часами, чтобы наверстать эти годы разлуки. Я хотела слышать, как они смеются, подкалывают друг друга, и спорят о мелочах, как в старые добрые времена.

Нестерпимая боль сжала мою грудь, когда я осознала, сколько же всего я упустила за эти пять лет.

Телефон Кая завибрировал. Он достал его из кармана, прочитал сообщение и засунул назад.

– Лёгок на помине, – пробормотал он.

– Послушайте, – сказала я, обращая их внимание на себя. – Бреннан не причём. Я не хочу воссоединяться с группой. Простите. Как бы там ни было, – я старалась не смотреть на Кая. – Я буду хранить воспоминания о тех днях до конца своей жизни. Я ни на что их не променяю. Но мои дни в группе закончились.

– Тогда написание песен, – настаивал Кай.

Его голубые глаза манили меня. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Я давно этого не делала. Моё сопротивление его силе ослабло. Сдавшись, я посмотрела на него и чуть не упала со стула. Боже, как ему это удавалось? Сразить меня одним лишь горящим взглядом. Полностью очаровать меня. Заколдовать.

– Будешь опять писать со мной.

Очередной приказ. Как и прошлым вечером. Он оставил свои манеры где-то с багажом в автобусе.

Не в силах вымолвить ни слова, я покачала головой.

– Одна песня, – он решительно наклонился вперёд. – Напиши со мной одну песню, Кловер, и я оставлю тебя в покое навсегда. Ты кое-что не закончила пять лет назад, и это меня убивает. Я не могу выкинуть это из головы. Нам надо закончить это, иначе оно постепенно сведет меня с ума.

Я в недоумении нахмурилась. Он же не мог сейчас говорить серьёзно.

– Ты всё закончил, – я начала спорить, но надежда и предвкушение начали расцветать внутри меня. – Я получаю авторские отчисления от "Мэнифолд". Я знаю, какие песни ты выпустил.

Он даже не дёрнулся. Он ожидал, что я буду спорить.

– Не всё.

Меня накрыло какое-то инстинктивное чувство, и я резко отодвинулась от стола. Песня, которую мы только-только начали, пронеслась в моей голове. Восемь куплетов для пианино и самое начало вокальной партии.

 
Ты приросла к моей душе.
И привязала моё сердце.
Тебе я в руки отдаюсь.
Я не могу. Сдаюсь. Сдаюсь.
Сдаюсь.
А боль пришла забрать своё.
 

Гитара. Барабаны. И пианино, всё громче и громче. Не цифровое пианино или синтезатор. А самое настоящее пианино, чёрт побери.

Какая боль. Какая боль. Засела в голове и в сердце. И разделяет нас навеки.

В моей голове тут же возникли новые непрошеные строки текста. Словно я не могла не сочинять песни с этим мужчиной. И хотя мои слова отрицали эту идею, моя душа уже согласилась.

 
О, эта боль. О, эта боль.
В душе.
В груди.
Она стара, но так свежа.
 

Боже, этот мужчина был злым гением. Он точно знал, что меня заинтересует.

– Ты сумасшедший, – сказала я ему, чувствуя, как текст песни разрывает меня изнутри, делая со мной именно то, на что и рассчитывал Кай.

– Ты этого хочешь.

Я покачала головой.

– Я здесь счастлива.

Он подался вперёд.

– Врушка.

Прежде чем я успела ему возразить, телефон Кэйда, находящийся на столе между нашими тарелками, начал издавать всевозможные звуки. Затем зазвонил телефон Малькольма. Затем телефон Грэя. А потом и Пита.

Бреннана нельзя было игнорировать.

Они все похватали свои телефоны, чтобы те перестали издавать эти противные звуки, и выругались себе под нос.

Кэйд щёлкнул зубами.

– Кай, дружище, нам пора. Его угрозы становятся всё более серьёзными.

Кай закатил глаза и посмотрел на дверь кафе, мысленно взвешивая свои варианты. Когда он снова посмотрел на меня, в его взгляде было отчаяние, которое я никогда не видела там прежде. Даже в самые сложные времена, он никогда не выглядел таким… обеспокоенным.

– Не принимай решение прямо сейчас. Приходи сегодня на концерт. Скажешь мне после.

Он что шутил? Я не была мазохистской. Ещё одно живое выступление "Брайт Трэджэди", и моё сердце можно было бы вырезать из моей груди тупым ножом для масла.

– Я не могу. У меня работа.

Это была не совсем правда, но я не знала, сколько продлится фотосессия… так что, и ложью это не было.

Его плечи поникли, а выражение лица стало абсолютно побеждённым. Я не могла этого выносить. Я вдохнула побольше воздуха, испугавшись того, что он может сделать после нашей встречи.

«Он больше не твоя ответственность», – спорил со мной мой разум.

«Да пошёл ты», – шипело в ответ моё сердце.

– Но я подумаю над этим.

Зачем я только что это сказала? Я что была полной идиоткой?

В мрачных глазах Кая сверкнула надежда, и моё сердце подпрыгнуло.

Да, да, я была полной идиоткой.

– Но, скорее всего, я всё равно откажусь, – быстро добавила я. – К тому же, даже если вы заставите меня согласиться, вам придётся иметь дело с Бреннаном. А он уже угрожал официально запретить мне посещать все ваши будущие шоу, если я окажусь сегодня рядом с концертной площадкой. Мы в шаге от судебного постановления, запрещающего мне приближаться к вам. Он никогда на это не пойдёт, Малачи.

Чёрт, мне, вероятно, не следовало называть его настоящее имя.

Если моё обещание подумать зародило в нём искру надежды, то когда я произнесла его имя, в его глазах загорелся настоящий пожар. Он словно ожил, услышав его. Я почувствовала в воздухе потоки энергии, и увидела, как волнение на его лице сменилось абсолютной уверенностью.

Кай бросил на стол деньги, которые должны были покрыть стоимость нашего завтрака, включая новую пару туфель для Джулии. Или новые десять пар. Все встали, приготовившись идти.

Я подскочила на ноги, и меня прямо таки подмывало попросить их остаться. И хотя мы фактически спорили всё утро, а их присутствие застало меня врасплох, что-то внутри меня не желало прощаться с ними снова.

Каждый из них обнял меня, прежде чем направиться к выходу. Кэйд и Кай прощались со мной последними.

Кэйд в очередной раз обхватил меня руками и оторвал от земли.

– Подумай об этом, – прошептал он мне в волосы. – Не будь такой упрямой задницей.

Я хлопнула его по затылку.

– Ты же знаешь, что я не могу, – прошептала я ему в ответ.

Он отпустил меня и задержал на мне свой взгляд.

– Ты врёшь сама себе, потому что боишься снова обжечься, сестрёнка. Он уже не тот парень. Мы уже не та группа. И ты уж точно не тот влюблённый щенок, который отдал бы всё на свете, включая свою собственную душу, чтобы сделать нас счастливыми. Ты себя недооцениваешь.

Мои щёки вспыхнули, так как я знала, что Кай мог слышать его честную и очень меткую мотивирующую речь. Но, по крайней мере, он был прав насчёт моего личностного роста.

Ущипнув его больно за щёку, я сказала:

– Теперь я вспомнила, почему я так по тебе скучала.

Он убрал мою руку от своего лица и потёр щёку.

– Конечно, скучала. Не ври себе, – похлопав меня по голове, он сказал. – Я напишу позже. Чтобы ответила.

Я закатила глаза, когда он удалился, оставив нас с Каем наедине. И вот мы стояли с ним, лицом к лицу, совершенно одни, уже во второй раз за двадцать четыре часа.

Мне было нужно немедленно выставить границы, поэтому я повела себя как полнейшая стерва.

– Кстати, ещё раз спасибо за то, что нашёл время пообщаться с Адамом. Он будет помнить это до конца жизни. Он вчера говорил об этом, не переставая.

Кай насупился, сдвинув брови.

– Напомни мне, кто такой Адам?

Я не могла понять, говорил ли он серьёзно, или вёл себя как придурок.

– Мой парень.

Он ещё сильнее нахмурился.

– Твой парень, серьёзно? Он больше годится для френд-зоны, в лучшем случае. Малькольм предположил, что это было свидание вслепую.

Всё ясно… он вёл себя как придурок.

– Шесть месяцев, – гордо сказала ему я. – У нас типа всё серьёзно.

– И он даже не знал, что ты была среди создателей самой крутой группы мира? Похоже, всё не так уж серьёзно.

Проклятье, он меня подловил.

– Я предпочитаю держать в секрете некоторые детали своей биографии.

– Ну-ну.

– Мне нравится эта нормальная жизнь, Кай. Она… спокойная.

На долю секунды на его лице отразилось раскаяние.

– Послушай, я не пытаюсь отнять её у тебя. Просто… когда-то у нас с тобой было нечто особенное, Кэловей, – он задержал на мне свой взгляд, а потом добавил. – Когда мы сочиняли песни.

– Твои новые песни звучат классно.

Так оно и было. Они обгоняли наши старые песни пятилетней давности на несколько световых лет. Я не понимала, о чём он так переживал.

– Может быть, – признался он. – Но я исписался. И мне надо выпустить этот дурацкий альбом, чтобы не лишиться контракта, либо нас снова продадут в "Мэнифолд", – его чувственные губы сжались в тонкую полоску. – Кловер, мы не можем к ним вернуться.

– Я не могу поверить, что вы вообще от них ушли.

– Это было нелегко. У нас бы ничего не вышло, если бы не Дариус и Бреннан, – он провел по бороде, слегка потянув за неё. – Поэтому нам так важно остаться с "Блэкстоун". "Мэнифолд" больше не допустят эту ошибку и не отпустят нас во второй раз.

– Вы что-нибудь придумаете, – пообещала я ему. – У вас всегда получалось.

– Мы не можем просто что-то придумать. Мы сейчас на вершине славы. Даже когда мы выступаем в небольших залах, у нас невероятные продажи. В некоторых городах мы даже даём по три концерта. Наши песни постоянно занимают вершины чартов. Нас приглашали в "Вечернее Шоу" на NBC уже шесть раз за последние несколько лет. И Нетфликс хочет сделать с нами передачу. Мы никогда не были более популярными.

Я сделала всё возможное, чтобы не засмеяться. Они что, и правда, уже шесть раз были на "Вечернем Шоу"? Нетфликс? Чего?!

– Так зачем я вам нужна? Я уже давно в прошлом, Кай. Очень давно.

– Ты, правда, хочешь знать, зачем ты мне нужна?

По моей спине пробежала дрожь, когда он произнёс эти слова своим низким чарующим голосом. Волоски на моих руках встали дыбом. Воздух покинул мои лёгкие. И мне осталось только беспомощно пожать плечами, чтобы он не подумал, что я вот-вот упаду в обморок.

У тебя же есть Адам, дурочка. Адам безопасный, нормальный и удивительно предсказуемый.

А этот парень тебе не подходит.

Это самый наихудший выбор.

Именно этим объяснялась моя странная реакция на него. Более того, насколько я знала, это была единственная моя реакция на него. В течение многих лет я так любила его, что моё тело научилось реагировать только таким образом.

В этом было всё дело. Мышечная память или типа того.

По крайней мере, именно так я себе это объяснила.

– Я не могу и дальше оставаться в топе, Кло. Это слишком тяжело. Я чувствую, что я на грани срыва, а ведь я только недавно всего этого добился.

Он имел в виду алкоголь и наркотики? Или это была такая метафора? Я сощурила глаза и попыталась понять, на что он намекает, но я слишком давно с ним не общалась. Я уже не могла со стопроцентной точностью интерпретировать то, что читалось у него между строк. Теперь он был для меня иностранным языком. Биологическим видом с другой планеты.

– И ты думаешь, что я смогу помочь? Малачи, я ничего не сочиняла с тех самых пор, как покинула группу. Я вообще уже забыла, как пишутся песни.

– Я тебе не верю, – он провёл рукой по волосам, мой ответ расстроил его. – К тому же, лучше уж попробовать с тобой, чем наверняка провалиться одному.

Почему же от его слов мне было так больно? Именно по этой причине я не могла сочинять с ним песни. Даже одну песню. Даже если эта песня была уже наполовину написана.

Я этого не вынесу.

Я не вынесу его.

Но я не могла ему этого сказать. К тому же, ему надо было идти, иначе Бреннан отправился бы на поиски и нашел бы его здесь со мной. В воздухе уже попахивало судебным иском. Я уже видела, как тикал невидимый счётчик моих будущих штрафов.

– Я подумаю, ладно? – сказала я, в надежде, что он уже изменил своё мнение. – Дай мне хотя бы поиграть немного на пианино и решить, осталось ли во мне хоть что-то.

Он улыбнулся, и я умерла. Прямо здесь, посреди кафе "Корнер", я упала на пол и была совершенно точно, на сто процентов, мертва.

– Ты лучше всех, Кловер, – сказал он дружелюбным тоном, игриво толкнув меня в плечо.

Ну, хорошо, думаю, я не умерла, но это была самая странная вещь, которая со мной когда-либо случалась.

– Э…

– Позвоню тебе завтра.

– Подожди…

– Они меня ждут.

– Это, наверное, не очень хорошая идея…

Но он уже ушёл, и эту последнюю фразу я произнесла сама себе.

Джулия зашла в теперь уже опустевший бар и улыбнулась мне. Она тут же подошла к столу и забрала ожидавшую её пачку стодолларовых банкнот. Прижав их к сердцу, он взвизгнула:

– О Боже, Кай Портер был здесь! Это безумие! Вы их знаете?

– Знала когда-то, – сказала я.

Но сейчас я уже не знала их.

И что хуже всего, я больше не знала, как их контролировать.

Особенно Малачи.

Он что, и правда, не употреблял?

Он всерьёз хотел, чтобы я сочиняла с ним песни?

Я, в самом деле, собиралась об этом подумать?

ГЛАВА 8

С фотоаппаратом в руках, я села за уличный столик в «Маг Лайф». Эта кофейня была одной из моих самых любимых в Вестпорте. Был понедельник, и обычно я работала в цветочном магазине, но я взяла отгул, чтобы провести съёмку новорождённого для семьи, с которой я уже работала ранее.

И дело было не в том, что мои фото-сессии оплачивались гораздо лучше, чем почасовая работа в магазине. Просто фотографировать я любила больше, чем продавать цветы по понедельникам.

Вообще-то, мне нравились все мои работы. Я фактически могла жить на заработок со всего этого. Но понедельники в "Свежих пионах" были утомительными, так как на этот день записывалось много будущих невест.

Как же я "обожала" подготовки к свадьбам. Часами напролёт мне приходилось слушать невест, выбирающих букеты. Именно так я себе представляла чистилище.

Мой босс, Тея, обругала меня с ног до головы и пригрозила прикончить меня, когда я сообщила ей этим утром, что не приду. По крайней мере, именно это она и сделала в моём воображении после прослушивания моего голосового сообщения.

Ну, ладно, я поступила довольно мерзко. Но, если честно, я ещё не отошла после внезапного возвращения "Брайт Трэджэди" в мою жизнь, поэтому вела себя в несвойственной мне манере.

Я даже поддалась любопытству и проверила график их выступлений. Сегодня они должны были прибыть с концертами в Питтсбург на два дня, а потом направлялись в Детройт, где должны были провести три концерта подряд.

Расписание в этом туре было настоящим безумием. Я не знала, как они собирались закончить тур на хорошей волне, когда у них было так много концертов, следующих друг за другом. Именно таким было это расписание: многочисленные концерты каждую неделю до самого Дня Благодарения. Они провели весь сентябрь в Канаде. А в октябре и ноябре покоряли Европу. И это всё за два месяца.

И в довесок, Кай должен был сочинить следующий альбом, чтобы они смогли записать его зимой перед началом следующего тура в марте.

Именно поэтому я и ушла. У меня просто не было на это сил.

Ну, хорошо, не совсем так. Но серьёзно. Как они справлялись? И как они должны были делать это без алкоголя?

О наркотиках и пьянстве не было и речи, пока мы не подписали первый контракт. Мы росли в Сент-Луисе, и там всё это было доступно, но у нас всегда были мы сами и наша группа, и нам не нужно было ничего больше.

Нас, как правило, не приглашали на вечеринки, а нанимали. Чтобы мы поиграли. Конечно, мы могли выпить после концертов, но ни для кого из нас это не было проблемой. Это был всего лишь способ отвлечься.

Как только мы попали в музыкальную индустрию, наркотики и алкоголь начали появляться повсюду. Продюсеров не волновало, что мы были несовершеннолетними в то время, или, что мы могли принимать всевозможные субстанции до, во время и после концертов. Главное, чтобы мы продолжали выступать.

Для меня это продлилось недолго. Мне нравилось нервное возбуждение, вызываемое игрой и пребыванием на сцене. Мне не нужно было ничего, что усиливало бы эти ощущения. Выступая перед тысячной аудиторией, я испытывала особый кайф, и я любила каждую секунду этих выступлений.

Парням нравились вечеринки, но в то время мы очень много работали. Поэтому всё это быстро закончилось. К тому же у нас было дикое расписание концертов, а также фотосессии для журналов, встречи с прессой, ток-шоу, интервью, репетиции, сочинение песен, запись альбомов и сотни тысяч других дел. Очарование от жизни в стиле крутых рок-звезд быстро испарилось – для всех, кроме Кая.

Ему не повезло больше всех. Даже когда он повзрослел. Если мои родители поддерживали и обожали нас, то родители Кая не уделяли ему внимания и издевались над ним. Я выросла в двухэтажном доме в более старой части города, где жили состоятельные семьи. Он вырос в доме напротив, но его тело было покрыто синяками столько, сколько я себя помнила.

Но у него была я. И я надеялась, что ему этого будет достаточно.

Теперь синяки были у меня. Хотя они и были в душе. Вся моя душа была сине-чёрной. Мой дух был сломлен, а сердце изранено.

Потому что меня ему было недостаточно.

Когда Кай познакомился с наркотиками и алкоголем, всё закончилось. И люди, которыми мы себя невольно окружили, были очень рады угодить своей новой курице, несущей золотые яйца.

Я вздрогнула, хотя день был жарким, а яркое солнце светило у меня над головой. Я не могла вернуться в тот мир. Ни за что.

Никакие деньги не заманят меня туда.

Я потёрла тёмный экран своего телефона. Там меня ждало голосовое сообщение. Оно висело уже два дня. И было отправлено с неизвестного мне номера.

Это был Кай.

Я знала, что это был он.

Как он и обещал, он отправил его после субботнего вечернего концерта. Мой телефон прозвенел в три часа ночи, сообщив мне об этом.

Не то, чтобы мне надо было сообщать об этом. Я не спала и смотрела на свой телефон уже в течение нескольких часов.

Считайте меня трусихой, но я не могла заставить себя прослушать сообщение. Одно только нахождение этого сообщения в моём телефоне было похоже на самую опасную игру.

Я в сотый раз напомнила себе о том, что не хотела возвращаться. Это нехорошее место. Оно уничтожает.

Свежее воспоминание о ясных и трезвых голубых глазах Кая всплыло у меня в голове. Может быть, оно и не было таким уж нехорошим.

– Привет, подружка! – закричала Ривер с другого конца веранды.

На ней был рюкзак с оборудованием, и она была одета для съемки – в комфортную одежду, в которой было легко передвигаться, а именно: штаны для йоги и майку.

– Ты почему сегодня прогуливаешь? Тея тебя убьёт!

Я рассмеялась над её точным определением и сказала:

– Фотосессия для новорождённого. Ты же знаешь, что младенцы меняются каждую минуту. Я не могла упустить эту возможность.

Она закатила глаза.

– Ты единственная, кого я знаю, кто скорее бы стал работать с младенцами, чем с невестами.

– Младенцы не разговаривают с тобой.

Он подняла палец в воздух.

– Верно, но они на тебя писают.

– На меня как-то написала невеста, – сказала я серьёзным тоном. Её глаза округлились от ужаса, а я добавила. – Помнишь ту девушку из Лоренса? Она хотела, чтобы я сфотографировала её сидящей на дереве. Но её кружевное платье было другого мнения. Я начала помогать ей…

– А она так сильно засмеялась, что написала на тебя!

Ривер закинула голову назад и засмеялась надо мной, её светлые локоны рассыпались по её спине. Это была одна из моих первых фотосессий. После этого случая я всегда просила жениха поместить невесту туда, куда ей хотелось, чтобы не оказаться в подобной же уморительной ситуации, когда нервничающая невеста не успела опорожниться с утра пораньше.

Я щёлкнула языком.

– Ага.

– У тебя полно самых сумасшедших историй, – она выдохнула в попытке успокоиться и перестать смеяться.

Она не знала и половины этих историй.

К нам подошла официантка, чтобы принять у неё заказ, который Ривер оттарабанила так, словно она владела одной из самых успешных компаний, и у неё не было ни времени, ни терпения на эту чепуху.

Ривер была моей полной противоположностью. Иногда я поражалась тому, что мы вообще подружились.

В то время как я была довольно спокойной и плыла по течению, она была деловой, и собиралась дойти в своей сфере до самого верха. Она была организованной и чёткой.

Я же была несобранной, забывчивой и большую часть времени болтала без умолку.

Он была высокой загорелой блондинкой.

Я была низкой, рыжей и вся в веснушках.

Она была логичной и рассудительной.

Я же постоянно витала в облаках.

Она выглядела как модель с обложки журнала. Я выглядела как… эксцентричная молодая художница, которая работала неполный рабочий день, и укладывал волосы только для фотосессий.

Ну, хорошо, может быть, это определение не было таким уж точным. Но Ривер была одной из тех людей, которые были прекрасны снаружи и внутри. У неё могло быть три глаза и кривой острый клык, торчащий изо рта, и вы бы даже не заметили этого изъяна. В ней был какой-то внутренний свет.

Но иногда она пугала.

Она была такой целеустремленной и умной. Но она не выносила дерьма.

К счастью, я обычно не была замешена ни в каком дерьме.

Официантка вернулась с заказом. Ривер оглядела свой кофе, а потом сделала осторожный глоток.

– Мадам, – она остановила официантку, прежде чем та успела исчезнуть. – Я же сказала миндальное молоко.

Тон её голоса заставил официантку побледнеть.

– О Боже. Простите. Я думала, я налила вам…

– Всё нормально. Не могли бы вы заменить его, пожалуйста?

Я подавила улыбку. Её внутренний свет был скорее похож на цветомузыку. Это весело и забавно, пока у кого-нибудь не случится эпилептический приступ.

Когда мы снова остались одни, я подалась вперёд и взяла свой простой ванильный латте с мёдом и миндальным молоком, добавить которое они не забыли. Но я не собиралась рассказывать об этом Ривер.

– К слову о сумасшедших историях…

Она достала огромные солнечные очки и надела их.

– Ага?

– У меня есть ещё одна.

Сверкнув своей идеальной улыбкой, она сказала:

– Не говори мне, что на тебя написал жених.

– О, нет.

Я уставилась на неё, пожелав, чтобы слова слетели с моих губ как можно более естественно. Это не должно было быть так сложно. Уж кому-кому, а Ривер можно было без проблем рассказать об этом. Но я всё ещё не могла раскрыть правду, надёжно спрятанную у меня в груди.

– Что такое, Кловер? – наклонившись вперёд, она подняла очки на голову, используя их как ободок для волос. – Ты беременна? О, Боже, ты залетела от Адама?

– Что? Нет! – её обвинительное заключение запрыгало у меня в голове, не находя себе места. – Почему ты вообще об этом подумала?

Она пожала плечами.

– Я не знаю. Ты какая-то… бледная. А он, кажется, мне, – она откинула голову назад и заморгала, посмотрев на яркое солнце, после чего закончила фразу. – Неподходящим материалом. Он из тех парней, которые водят мини-грузовики и носят нарядные галстуки на работу.

– Это самая странная вещь, которую ты когда-либо говорила.

Это было оскорбление? Может, конечно, и не совсем. Но уж точно не комплимент.

Она пожала плечами.

– Я просто хочу сказать…

– Я была участницей "Брайт Трэджэди".

Ну, вот. Я оторвала пластырь. Я сделала глубокий вдох и расслабилась на своём стуле. Потому что, как бы мы ни стали близки с Ривер за последние пять лет, о своём прошлом я умолчала, а она не вдавалась в детали. То есть, она знала основные вещи о моём детстве, которые естественным образом возникали в ходе разговоров. Но Ривер ничего не выпытывала. А я слишком не распространялась.

В те редкие случаи, когда мы разговаривали о прошлых отношениях и школьных годах, я старалась выставить свои истории как можно более туманными. И теперь, когда я думала об этом, я поняла, что Ривер делала то же самое.

Она наклонилась вперёд и улыбнулась, словно моё откровение позабавило её.

– Я знаю.

– Что?

– Кловер Кэловей? Детка, тайна твоей личности не такая уж и тайна.

Я наклонила голову в сторону и потрясенно заморгала, глядя на неё.

– И как давно ты знаешь?

Он пожала плечами в третий раз, и это заставило меня заскрипеть зубами.

– Когда мы познакомились? На новоселье у Майи? Да, точно, с тех пор и знаю.

Я даже не знала, удивиться мне сейчас или разозлиться.

– И ты знала всё это время?

– Я тебя нагуглила. На твоей странице в Википедии всё про тебя написано, – далее она заговорила голосом, похожим на голос Моргана Фримана. – Кловер Кэловей, более известная под сценическим псевдонимом – Кло Брэниф – американская певица, композитор и музыкант "Брайт Трэджэди" и так далее.

– Ты меня нагуглила?

– А ты разве не гуглишь своих друзей?

– Даже Адам не гуглил меня!

– Ну, он бы не стал этого делать, не так ли? Но да, я знаю уже очень давно. Тем более, журнал "Неделя" тоже сделал своё дело. Раздел: "Бывшие звёзды – где они сейчас?" Ты, вообще-то, одна из них.

Я закрыла лицо руками и застонала. Неужели все уже знали? Я обманывала себя, думая, что все эти пять лет я жила в полнейшей анонимности.

– Почему ты ничего не сказала?

Моё лицо всё ещё было закрыто руками, но я почувствовала, как она непринуждённо пожала плечами, сидя напротив меня. Я подавила желание пнуть её по ноге.

– Я поняла, что у тебя была причина уйти из группы, и если бы ты хотела поговорить об этом, я бы тебя выслушала. Но ты никогда не упоминала об этом. Поэтому и я не стала.

– Я не могла, – сказала я тихо. – То есть, не могла рассказывать, почему я ушла из группы. Я подписала соглашение о неразглашении.

Её выражение лица нехарактерно нахмурилось.

– О.

– И всё ещё не могу, – уточнила я, вспомнив о своих обязательствах по контракту. – Я всё ещё не могу рассказывать о том, почему я ушла.

– Так почему ты решила рассказать об этом сейчас?

– Помнишь про тот большой сюрприз Адама? – она кивнула. Официантка поставила на стол её кофе. Дубль два. Ривер попробовала его и одобрительно ей улыбнулась. – Он повёл меня послушать его любимую группу. "Брайт Трэджэди".

Её глаза округлились.

– Наверное, это было странно.

– Я сомневалась, что меня узнают, – смущённо призналась я, снова чувствуя себя идиоткой. – Я думала, что незаметно проскользну внутрь, нас никто не увидит, и мы уйдём до того, как их вызовут на бис.

– Но этого не случилось?

– Мы едва успели войти в дверь, как они заметили меня. И они отвели нас в ложу. А Кай меня там нашёл. А потом мы остались, чтобы пообщаться со всеми. И на следующий день Кэйд заманил меня на завтрак. Теперь они хотят, чтобы я снова писала с ними песни.

– Кловер, дорогая, мне надо, чтобы ты начала сначала. С самого начала. Или, как минимум, с середины. Мне нравятся "Брайт Трэджэди", они забавные. Но эти имена ни о чём мне не говорят, – она откашлялась и покрутила пальцем. – Начни, пожалуйста, сначала.

Я сделала, как она просила. Я начала с того момента, когда мы были детьми… И как я влюбилась в Кая. Я пропустила самые грязные детали, связанные с его зависимостью и нашими отношениями, но рассказала ей достаточно для того, чтобы она поняла, что всё закончилось плохо. Я завершила свою историю рассказом о субботнем завтраке в кафе "Корнер".

К тому моменту, как я свернула рассказ, она смотрела на меня округлившимися глазами и с отвисшей челюстью. Мой телефон лежал на столе между нами. Пропущенный телефонный звонок с голосовым сообщением был выделен красным.