Текст книги "Травма (СИ)"

Автор книги: Рей Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7. Травма

Сегодня мне приснился сон. Как будто кто-то подхватывает меня под руки и несёт прочь из тёмного подвала вверх. Ну, вы знаете, как это бывает во сне. Я оборачиваюсь – и вдруг понимаю, что меня в объятиях держит Смерть. Где-то в глубине догадываюсь, что сплю, так часто происходит, но всё равно было страшно так. Я проплыла через весь город – сказочный, совсем не такой, как в жизни. Смерть принесла меня в огромный хрустальный дворец, посреди которого – большая кровать, со столбиками и перинами. Руки разжались, я полетела на неё сверху и проснулась.

А когда проснулась, увидела, что мы уже не там, где были раньше. Моя новая знакомая была рядом, но она тоже не помнила, как мы здесь оказались. Сейчас мы сидим на полу широкого круглого зала без дверей. Тут полутьма, и как-то не по себе. Прямо как во сне, но это-то уже не сон. Там, где во сне была кровать, стоит низкий домик, вроде будки трансформатора, но поменьше, со старой, потрескавшейся железной дверью. На середине её – круг, вроде не до конца сложенной мозаики. Моя новая подруга ходит вокруг двери, вертит этот круг так и сяк, пытается открыть, а мне страшно. Вдруг там – Она?..

Ток, ток, ток.

Я снова кусаю губы. До крови. Волнуюсь. Но я же всё продумала.

– Сколько у нас времени?

– Если всё прошло, как надо, – около получаса. На это не рассчитываем. 15-20 минут.

Всё должно пройти как надо. В этот раз я действительно постаралась. За такое короткое время – простой и изящный план, как добраться до этого сейфа. Если, конечно, она там. Нет, она точно там. Я не ожидала, что мне так легко удастся раздобыть планы зданий, но сейчас они у нас. Всё должно получиться.

– Что с главным входом?

– Далеко, много переходов и систем безопасности. Оттуда ждать некого. Всё в порядке.

Не себя ли я уговариваю? Хотя я уже вошла в роль – почему бы не пощеголять своим величием перед двумя простыми смертными?

– В порядке? В порядке?? Что было всю прошлую неделю, что, что??.. Если это – "в порядке", то я – ...

– Заткнись.

Брита у меня за спиной занервничала. Может, Блайт и попал в "семью", но мы с ней всё равно чувствуем друг друга лучше. Женская солидарность?

– У нас будет два пути отхода. Если что-то случится здесь.

Что, впрочем, не помешало мне вчера вечером закрыть окна-двери, повалить его на кровать и выместить накопившуюся за две недели неудовлетворённость. Я постепенно вспоминаю, за что люблю его.

– Что-то случится?..

– Заткнись.

Не за это.

– Да блин!..

– Стоп.

Я застыла на месте. Мы уже вошли во двор, перед нами высился заветный бункер, "третий вход". На подходах было тихо и пусто, зеркальные окна трёх зданий отражали облака. Прямо напротив, за проволочной оградой, по плоской бетонной площадке катались клочки старых газет.

– Прохожие. Идём.

– Стоп, – отрезала Брита так же напряжённо. Невольно впитывая её настроение, я тоже прислушалась. Ничего.

Вш-ш-ш-ш.

"...выхожу на объект, как слышно..."

Вш-ш-ш-ш-ш-ш.

"Третий..."

Что-то прожужжало мимо. Я рывком оглянулась, но Брита с Блайтом стояли, где прежде.

"Третий, ата..."

Возглас закончился сдавленным хрипом. Я наконец увидела говорившего – за забором, в дальнем углу площадки. Он уже падал на землю. Блайт тянулся за мечом, Брита расправляла свои смертоносные щупальца.

Время рванулось вперёд, как кровь в голове, накручивая адреналиновые миллисекунды.

– У нас нет пятнадцати минут, шевелитесь!

– Нас засекли! Замели!!.

– Заткнись! Быстрей, вниз.

– Нет.

"Шестой, восьмой не отвечает, разрешите начинать"

"Восьмой, приём, восьмой!"

– Мы не пойдём вниз. Мы останемся здесь, а ты сделай нам коридор. И достань её.

– Ты совсем очу...

– 180 секунд. Я поставлю таймер на выключение электричества. Потом идите следом.

– 180 секунд.

Глухая вакуумная дверь бункера, искрящие контакты реле, писк дешифратора.

"Вторая группа, на вход два..."

"Пятый, на прикрытие..."

"Запрашиваю звено снайперов на крышу здания С, угол 35..."

Ток, ток, ток, вниз по железной лестнице.

"Приём, восьмой..."

"Готовность два..."

Ток, ток, ток, ток, и толстая ударная дверь уже почти полностью закрылась. Вокруг всё больше звуков – лязга, суетливых радиопереговоров, топота сапог. Слишком, слишком, слишком много звуков. Людей – не очень.

Внешний периметр комплекса. Две маленькие стеночки – в самый раз, чтобы перепрыгнуть, оттолкнувшись здоровой рукой и Аной, но слишком высокие, чтобы что-то увидеть за ними. Идеально. Сейчас трое или четверо идут вдоль внешней стены ко входу в бетонный закуток. Предположим, такие же, как первый подстреленный. Восхитительно.

Красный нечёткий мазок пролетел сверху и приземлился в трёх шагах от стены, оставив за собой пахнущий свежекупленной дублёнкой поток воздуха. Хлопнули, как свежие простыни, полы одетого на голое тело длинного красного плаща из искусственной кожи. Зачёсанные назад чёрные волосы матово блеснули лаком.

Всего трое. Динам разложился почти мгновенно, тихо, только щёлкнули сочленения, когда наконечник клинка встал на своё место. Человек-мазок, не оборачиваясь, сделал широкий выпад назад – стоявший буквально в шаге позади ошарашенный пехотинец бездумно проследил за лезвием, остановившимся в сантиметре от бронированного нагрудника. Обратный удар, косой, бритвенный, лишь слегка отличающийся направлением от первого, с треском разрезал волокно между пластинами бронежилета и вскрыл грудную клетку под двойной бронёй, позволив ещё дёргающемуся сердцу нарисовать несколько алых линий на бетоне, пока тело оседало на землю. В это время второй – последний из трёх, шедший позади мертвеца, – увидел прекрасное, стройное тело Аны. С тыльной стороны блеснули один толстый и два тонких ствола. Переходящий в ультразвук писк батареи – и сокрушительная, потрясшая всё тело и разошедшаяся электрошоком в костях отдача. Сильная, яркая, возбуждающая. Никто никогда не узнает, какие охренительно изысканные комплименты я умею говорить, Ана. Второй отлетел к стене – ошмётки человека в бронированном пакете, оказавшемся прочнее человеческого тела. В это время чих-чих – заплевался автомат третьего. Конечно, никакая красота момента не заставит меня пропустить чёртов выстрел в упор. А теперь – плюйся своей обрезанной на треть пушкой, урод.

Тут красный впервые позволил себе секундный перерыв. Без особой спешки перехватил рукоять меча, разгладил задравшийся край плаща. И с какой-то кровожадной радостью, игривостью хищника, исподлобья ощерился на последнего выжившего из звена, вцепившегося в бесполезный автомат, даже не пытающегося выхватить пистолет или нож. В правом глазу красного мелькнула белая искорка. В похожем на приветствие жесте он поднял закованную в сталь правую руку, и об неё звякнули две пули; остальные вжикнули по бетонной стене. А это кто стреляет, подкрепление подоспело? Ну, тогда хватит. Пожмём руки. Или армреслинг?

Красный вихрем пронёсся мимо выжившего и перемахнул через стену; следом застучали ещё две очереди издали. "Связь потеряна с шестым, седьмым, девятый, приём". "Девятый, приём!!!" "Первый, основное звено в..." "...на поражение. Просто закройте вход, и..." Затем первый оглушающий и лишающий дара речи шок отступил, и радиопереговоры потонули в воплях человека с оторванной по живому рукой.

Широкая, просторная лестница, и без того совершенно бесполезная, а тут ещё – перегороженная забором. Слишком много места, слишком свободно, настоящее стрельбище. Но этот здесь бы точно не справился. Я слышу их, их трое, один, кажется, тяжелее, возможно, с другой модификацией оружия или дополнительной защитой. Или просто «крутые» подкованные ботинки. Если стоять неподвижно, можно почувствовать, как ветер задувается под полы платья, как будто прохладный поток обтекает кожу, вызывая сладкую дрожь. Мои волосы не могут чувствовать ветер, они сами по себе, но я...

Стоп... Стоп!!! Их трое, они направляются к большой лестнице! Хватит. Нужно только закончить дело – сейчас, когда уже так близко.

Красный мазок метался по серой поверхности, разбрызгивал вокруг алые подтёки, блестел широким лезвием. Зелёный стоял неподвижно – фигурка в изумрудном шёлковом платье, будто изысканная фарфоровая кукла в человеческий рост. Тонкий шёлк и кружева еле заметно колыхались на ветру, только струи медно-рыжих волос, скрывающиеся в складках платья на спине, оставались неподвижными, будто отлитые из металла.

Трое подходили медленно, не стреляли. Шлем и прозрачное забрало на голове, цельный, укреплённый стальными пластинами кевлар на теле, автоматические винтовки армейского образца. Уже вошли в радиус поражения С, пускай дойдут до В...

Будто в насмешку, справа грянул эхом громкий выстрел, напоминающий пушечный. Этот играется. Этому игры. Через полторы-две секунды они снова повернутся в мою сторону и откроют огонь. Что ж, С так С. Забор на стальных столбах, не влитых в бетон, 55 килограммов каждая створка. Секции 2-4, 21-23, 25-27, расстояние – 4,8 м, 6,4 м, 6,6 м, компенсация – секции 13-18, ускорение 2,2, коэффициент качения 0,8, момент через 1,2 секунды. Старт.

Трое пехотинцев увидели только, как вспыхнул воздух вокруг фигуры в зелёном – в следующий момент крайнего слева сбила с ног и протащила несколько метров назад секция проволочного забора, вторая зацепила наплечник среднего, третья пролетела высоко над головой правого и проскрежетала по бетону в пяти шагах позади. Вот он, радиус С, никакой точности. Среднего развернуло на 90 градусов, плохая мишень, дать ему время встать, как стоял. Правый – стальной столб, 18 килограммов, секции 25-26, расстояние – 7,2 м, компенсация – секция 8, ускорение 4,0, коэффициент качения незначительный.

Ограниченным защитной маской боковым зрением солдат увидел, как мимо него пролетела трёхметровая стальная труба и с глухим звуком ударилась обо что-то позади. Нет времени на вопросы, огонь, огонь!! На колено, две быстрые очереди. Зелёная фигурка качнулась в огненном облаке – уже в другом месте, не там, куда полетели пули. Как будто просто переместилась в пространстве, не шевельнув и пальцем. Две полоски пламени (полоски пламени?) взмыли над головой, на ходу раскручивая такой же медно-рыжий шар. Перекатиться, подбежать ближе, ещё одна очередь, в новом направлении – и девушка снова "перетекла" из зоны поражения влево, но шар остался висеть, всё так же раскручивающийся на лентах. Раз, два, три – не секунды, а удары сердца – и старт. Шар в полёте распался на части; стальная картечь хлестнула по закрытой броне, 12-14 попаданий, 3 пробивания, смертельных нет, единица обезврежена. Прежде чем всё сменилось облачным небом с разводами боли, боец увидел, что девушка в зелёном уже отвернулась, а "огонь" втянулся в заплечный мешок, как парашют.

60 секунд.

Не было ни взволнованных взглядов, ни криков о помощи, ни воя сирен. Только загорелась новая точка на карте города, и замельтешили скупые цифры предварительной сводки.

– Пересечение Эйв-38 и Эсти-102, код Н, угроза три.

Никакого аврала – все в радиусе слышимости знали, к кому обращался электронный женский голос. Кто не знал, тому было всё равно. Тех, кому было всё равно, в участке не было.

В неправильно припаркованном на полицейской стоянке "сеате" было свежо, но тесновато. Рядом с хрустальным взглядом, который почти ничем никогда не пах, на заднее сиденье втиснулся беззаботный сладкий аромат Cliquetis от Fara Renard, за руль вскочил аскетичный терпкий Lanzelotte. Двери опустились одновременно, машина сорвалась с места.

Эйв-38 и Эсти-102, центральный комплекс компании "Сабрекорп". Офисы, спокойные офисы.

– Большое спасибо. Да, думаю, мне нужно на другой этаж.

Подземные коридоры были пусты, яркий свет люминесцентных ламп отражался от выкрашенных в тускло-белый стен. Лиловый цвет не любил мазков и не нуждался в них, его путь проходил тонкой, чёткой линией. От нечего делать, а, может, чтобы затереть в памяти хруст позвонков и глухое чавканье плоти, лиловая на бегу напевала себе под нос, выбрасывая слова по одному между вдохами.

– I ain't got no horse...

Подземный комплекс, сияющий, пустой, бесполезный – прямо как весь этот город. Можно только взять то, за чем пришёл, и уйти. Больше здесь никогда ничего не было.

– I ain't got no horizon...

Ток, ток, ток, 80 секунд.

Вертеться, вертеться, вертеться. Колбаситься, как на танцполе, чёрт бы его побрал. Это там я встретил тебя, дорогая.

Красный подпрыгнул и в воздухе раскинул руки – одна с разложенным наполовину динамом, другая с четырьмя стальными когтями. Иногда не нужно ни смотреть, ни слушать, ни прицеливаться – просто оказаться в нужное время в нужном месте. Посреди тесной бетонной коробки, в эпицентре обломков, осколков, ошмётков. Четыре ничего не понимающих придурка, сунувшиеся в ту же мышеловку, что и трое предыдущих. Ни единого выстрела. Но столько веселья!

Красный сполох снова скрылся за бетонным ограждением, можно было спокойно прикинуть диспозицию. Давай так: я буду чертить на животе волосками: один волосок – их движения, два – твои...

Стоп. Стоп!!

Они уже показывались из-за поворота. Шестеро, городская экипировка – облегчённый защитный костюм, большие бронированные щиты, пистолеты-пулемёты Gr-58 с локтевым упором (или Gr-60, несущественно), противоударные каски. Входят в С... нет, на этот раз никакого С, из этого оружия они с такого расстояния стрелять не будут. Оставшиеся поблизости снаряды – 2 створки, 1 столб. Идут плотно, можно попробовать. 2,5 секунды до В. Расстояние, компенсация, ускорение, коэффициент, старт.

Пехотинцы рассыпались по площадке перед лестницей, полшага друг от друга. Столб попал точно в грудь второму справа, возможно, пронзил насквозь. Первая створка – промах; вторая развернулась в воздухе, средний принял её на щит, отшатнулся, припал на колено, поднялся. Вот и всё, артиллерия вышла. Группа медленно двинулась вперёд – позиция 3, клин, прикрытие и перестроение. Каждый знал, кто слева и справа – не безопасность, но слаженность, чувство, что в каждый момент можно сделать именно то, что правильно. Позиции 6, 4, 1 – фигня, сущие секунды. Эйк? Ничего, всё хорошо будет со стариной Эйком. И не такое видал. Главное... это кто ещё?

Площадка была усыпана кусками железа, обломками снаряжения и трупами. Вдалеке маячил сливающийся с серым бетоном покатый бункер. Фигуру в зелёном теперь было хорошо видно – бледные, будто хватающиеся за воздух руки, резко контрастирующие с лицом пронзительные глаза – огромные, огромные огненные змеи волос, парящие в воздухе. Вырвавшиеся из пеналов за плечами, в три, четыре человеческих роста, колыхающиеся, как морские водоросли. Два кончика прядей метнулись обратно к девушке – в них блеснул металл.

– Щиты!!

О броню застучали дротики. Квик громко втянул носом воздух, подавляя стон; Саймон нечленораздельно ругнулся. Строй удержался.

– Сомкнуться!

Ещё пара неточных бросков – видно, запас стрелок вышел. Бойцы сомкнулись в плотный строй 3 на 2, оставив среднее место во втором ряду пустым – как на учениях, позиция 6 для открытой местности, сколько бы единиц ни было в наличии. И приставным шагом вперёд, огонь не открывать, подойти на эффективную дальность.

В 20 метрах впереди, на полпути между ними и мной – тело последнего из предыдущей группы. Больше ничего не осталось. Секции 6-16 на рывок, 5 и 17 компенсация, 3-4, 18-19 – подстраховка.

Зелёная комета с огненным хвостом рванулась вперед – быстрее, чем можно было предположить, быстрее, чем может лететь человеческое тело. Только когда полы платья с тихим шорохом коснулись бетона, строй открыл огонь. Девушка скакнула вбок, несколько раз обернулась вокруг своей оси, ещё раз, и ещё. Пока кровь не прилила к голове после броска, пока я ещё могу думать – надо думать. Ещё секунды две, может, три – они опомнятся и рассредоточат огонь, тогда уклоняться станет в 8 раз сложнее. Прыгать вперёд нельзя уже сейчас. Думай. Два волоска, один. Думай.

Звук, как будто кто-то рвёт обёрточную бумагу на подарке, потом – полоскает горло. Ещё одна шальная очередь по телу, повисшему в воздухе на рыжих жгутах. В последний раз дёрнулась и опала кукольная рука. Но он выдержал, крепкий парень. Крепкий, но на второй залп не хватит. Ещё несколько очередей – и тело разорвётся, как разрезанный пакет, выплюнет всё, что там ещё оставалось...

Стоп. Ты даже сейчас находишь время для этого. Тебя учили думать многоканально, одновременно полу– и подсознательно рассчитывать несколько показателей, так используй этот лишний канал на то, чтобы остаться в живых.

Для отряда 3 всё происходило быстро, очень быстро. Их учили быстрее реагировать, но не быстрее думать, не дрессировали воспринимать время по-другому, чем остальные люди. Изувеченный труп отлетел в сторону; никто не стал по нему стрелять, но смена цели заняла время, за которое девушка успела отлететь назад и немного влево, в шлейфе колеблющихся красных нитей. Снова обстрел – и опять им не хватило времени, чтобы всё обдумать и рассредоточить огонь. Несколько раз увернувшись от очередей, зелёная остановилась и собрала нити вместе. Толстый пучок раскрылся, как веер, образовав треугольную ширму в два метра высотой, которая полностью скрыла девушку из вида. Снова мгновение замешательства. В голове людей, привыкших сначала стрелять, а потом разбираться, стало появляться слишком много вопросов... но какого чёрта??..

Девушка тонким росчерком скользнула в небо из-за ширмы за мгновение до того, как сама ширма пропала. Быстро и очень высоко: лететь дольше и тяжелее, чем по баллистической, зато так им не поможет их навык стрельбы по тарелочкам. Напряжённые до предела, готовые стрелять во всё, что движется, перенёсшие всё мужское и человеческое в голову, на перекрестье воображаемого прицела. Позиция 6 – идеальная для защиты со всех сторон посреди беснующейся толпы, в тёмных переулках, на открытой местности в городе. Со всех сторон – не сверху. И когда на пустующее место 2-2 бесшумно приземлилась тень, пехотинцы и не шелохнулись. То, что случилось дальше, показалось быстрым даже зелёной. Рыжие щупальца синхронно взмыли в воздух, обвились вокруг шести шей. Одновременно хрустнуло шесть позвоночников; шесть тел, отделённых от полных вопросов разумов, разлетелись во все стороны. Девушка покачнулась, придержала себя прядкой, чтобы не упасть, подавила подкатившую тошноту.

Брейк?

– Фас!!!

Быстро, легко и весело. Вот как должно быть всегда и везде. С заказами в "Бургер-экспресс", с сучкой Неви, и с тупыми бронированными солдафонами тоже. Вот уж не ожидал, когда ехал в этот тоскливый город, что тут такое веселье.

А она всё стоит посреди площадки, будто ничего и не было. Даже я уже вижу очередное мясо, подходящее с её стороны, вижу их перепуганные рожи. Девчонка в платьице и чувак с мечом. С мечом! Никогда не видел таких перепуганных рож.

Красный снова перемахнул через бетонную стену и теперь со всех ног бежал навстречу зелёной – да нет, не ей, а отряду из четырёх человек, приближавшемуся с дальнего конца площадки. Зелёная несколько секунд стояла неподвижно; в воздухе вокруг на жгутах волос висели оставшиеся от убитых чёрные щиты. Затем она повернула голову к бегущему; её лицо вместо обычного спокойного презрения выражало озабоченность; пряди волос на висках тонко трепетали. Она подняла руки к лицу и сделала знак, который разгорячённый красный понял как «я тебя убью». По реакции красного (по её отсутствию) поняв, что сообщение не дошло, девушка скривила губы, будто вот-вот злобно оскалится, но вместо этого пронзительным, неожиданно низким голосом крикнула:

– Снайпер!!

"Что снайпер?" "Где снайпер?" "Объясните мне, что такое снайпер, я умею только махать мечом и материться". Ах...

"Лишний канал" зелёной тщетно попытался найти подходящее слово для описания, не выдержал и просто взорвался от раздражения, лопнул, как пузырь. Теперь на некоторое время – ни ненависти, ни похоти, ни праздных размышлений. Прекрасно.

И вот уже освобождённые от хаоса эмоций мыслительные механизмы заработали быстрее, оценивая ситуацию, вырабатывая свежую тактику. Новоприбывшая с юго-юго-востока группа уже несколько секунд бодро топтала зону С. Вооружены, как те, самые первые – армейские винтовки, без нужды перегруженная бронезащита. Если принимать во внимание 5 щитов и 3 пистолета-пулемёта, доставшиеся мне от группы 3, с этими четырьмя не должно быть проблем. А вот снайпер...

Мозг красного, по сути, отреагировал гораздо позже, когда всё уже совершилось. С другой стороны, он всегда знал, что бережёт по жизни и спасает от вражьих пуль его уж точно не его интеллект – на что и был расчёт.

Выпуклая поверхность бронещита слегка оцарапала обнажённую грудь красного; щит со свистом пролетел дальше. Красный продолжил движение, которое его тело совершило само, уклоняясь от летевшего прямо в лоб щита. В тот же миг там, где он стоял мгновение назад, бетон прыснул двумя облачками пыли. Замечательные рефлексы. У меня нет их вовсе, их вынули и вставили взамен файлы с аналитикой.

Он всё ещё не понимал, что происходит, но рука сама потянулась к рукояти вновь сложенного меча. Очень медленно. Рефлексы рефлексами, но людям в их янтаре нечего мне противопоставить, если только они не целятся в меня со 100 метров с крыши восьмиэтажного дома.

На этот раз не заботясь о бесшумности и сложных траекториях, она очутилась за спиной красного. Две пули звякнули о металл, затем ещё две, о другой щит – глубокие вмятины, но не насквозь. Пора спасать твою мерзкую шкуру.

Секции 9 и 21, за обе ноги, 15-16 – корпус, 12 и 18 – стабилизация, коэффициент качения незначительный, момент через 0,2 секунды, старт. Или как ты там говоришь – adios?

Девушка аккуратно, как ребёнка, подхватила красного огненными лентами и отправила в полёт – по низкой траектории, медленно и плавно, по сравнению с её собственными прыжками. Несколько мгновений он парил с отсутствующим выражением лица, всё ещё ничего не понимая, а потом наконец увидел то, что искал – стремительно приближающийся чёрный силуэт пехотинца из группы 4. Ведь это и вправду единственное, что ищешь глазами в пылу сражения – лицо врага.

Зелёная не услышала глухого удара о землю за спиной, только крики и выстрелы. Значит, расчёт был правильным, приземлился прямо на второго слева, сейчас оправится и прикончит остальных. Или его прикончат, так даже лучше. Сейчас это последнее, о чём стоит думать, сейчас главное – выдержат ли эти две антенны на пятом этаже. Вряд ли выдержат, если задержаться на них на долю секунды дольше, чем нужно. Вещи не то же, что люди, для них нет наших "быстро" и "медленно", с ними не посоревнуешься, и за ошибки они наказывают гораздо жёстче, чем любой из людей. Значит, теперь мои быстрота и точность – на проверку. Вычисления давно проведены, осталось лишь бросить игральные кости на стол взмахом кожаного стаканчика – старт.

И двое, лежащие на крыше восьмиэтажного здания со снайперскими винтовками на треножниках, подняли глаза вверх – выглянувшее солнце заслонила парящая тень в тонких сумрачных протуберанцах.

Контактный гель приятно холодил пальцы. Синие, жёлтые, фиолетовые лампочки мигали в темноте, как на новогодней ёлке. Огромная дверь сейфа матово блестела и посылала разноцветные блики на пол, в чёрный провал коридора, на сосредоточенное, с искоркой одержимости лицо.

Сначала перекрыть систему слепой блокировки и доступ к аварийному генератору. Затем отключить электричество во всей подземной части комплекса – и деактивировать тем самым все хитрые электронные запоры. И вот, наконец, последний – просто механический замок, сложный, непредсказуемый – но всего один замок, отделяющий от... от...

Лиловая чувствовала, как волнение разливается по всему телу, подкатывает к горлу, скапливается сладкой тяжестью в животе. Лиловая плыла на волнах порывистой, едва заметной дрожи, облизывала пересохшие губы – и одновременно указательный палец левой руки скользил в коробочке с серебристым гелем, точными движениями направляя зонд в глубине запорного механизма, а правая рука танцевала на контрольной панели дешифратора. Я знаю, ещё два поворота в этом ответвлении (или три – эти замки неповторимы, этим и сложны), потом канал, ещё один поворот, выемка справа – и там будет он. Пик, беззвучный стон, который выгнет моё тело дугой. Я люблю задачки.

140 секунд.

«Сеат» вошёл в неуправляемый занос на углу 30-й и 89-й и чуть не протаранил ехавший мимо микроавтобус. Lanzelotte вёл лихо, вдохновенно, не беспокоясь за свою жизнь и не считаясь с мнением пассажиров по этому поводу. В предельный момент заноса, когда трое оказались практически в состоянии полёта, хрустальная почувствовала нечто необычное, беспокоящее. Как будто летала во сне. Как будто знала, как это – летать во сне.

Но в следующий миг, выглянув в окно, за которым юркнул назад злосчастный перекрёсток, она увидела всё тот же город, всё тот же белый свет, и мысли вернулись в привычное русло. Уровень не ниже третьего, что бы это могло быть...

Lanzelotte выругался на неизвестном языке и выкрутил руль. Cliquetis от неожиданности ухватилась не за поручень, а за руку хрустальной. Машина ушла в новый пахнущий снами занос.

Стало легче. Всё сначала поплыло, потом ринулось вперёд, наконец встало на место – значит, проживу ещё немного, значит, питательная жёлтая гадость даст мне сил ещё на пару минут. Зелёная вернула инъектор на скрытый под кружевной оборкой пояс, где в петлях висели три полные ампулы. На спине пояс соединялся с двумя вшитыми в платье корзинами, где определённо чувствовалась тяжесть волос. Значит, ещё жить, ещё метаться, ещё... только бы сейчас не открывать глаза...

Умиротворённую реальность зелёной разорвал резкий топот ног.

– Ты... ты!!!

Голос красного почти сорвался на визг, но он так и не закончил предложение. Зелёная медленно подняла веки – он стоял прямо перед ней, по-бычьи раздувая ноздри, разве что не бил копытом. Глаза воспалённые – но взгляд всё такой же дикий, несгибаемый. Нет, он идиот, а не трус или плакса. Пара кровоподтёков, повреждённый протез. Выдержит. Зелёная снова закрыла глаза.

– Ты видишь, видишь? Она не работает!! Как я должен был приземляться, как, joder?

– Именно так, как ты и сделал.

– Но теперь она...

– Ты остался в живых. – "И я тоже." – Я устранила двух снайперов.

Особенно тёмное облако закрыло солнце; всё вокруг погрузилось в ветреный полумрак. Звуки успокоились: ни грохота сапог, ни радиопереговоров, лишь еле слышный фон автомагистрали вдали, шум ветра в бетонных складках двора – и ещё вдали то возникающее, то пропадающее тихое низкое стрекотание. Это тот самый вариант, один из тех, о которых думала зелёная, пока двое других обменивались ругательствами. Один из худших.

Вертолёт. Матово-чёрный, герметичный, похожий на огромный камень, парящий над домами, отражающийся сюрреалистическими фигурами в зеркальных стёклах высоток. Два пулемёта по сторонам, неприменимые в городских условиях навесные ракеты, защищённый статическим полем винт. Здесь, рядом, на земле – искусанные, разорванные тяжёлыми очередями, бесполезные щиты, бесполезные винтовки и пистолеты-пулемёты, бесполезные красные сплетения, ещё одна бесполезная доза стимулятора. Вертолёт чертит на бетоне стремительные, режущие слух линии. Этот не уклонится и от одной. Зато, пока внимание на мне, может попробовать разобраться с шестью новоприбывшими у второго входа – не так хорошо вооружённые, не слаженные, явно последний резерв. А для меня – ещё несколько секунд под невидимыми ножами вертолёта. Секунды.

168.

Очередной скачок – и вот, я чувствую, силы убывают, предыдущей дозы стимулятора не хватило. Тело тратит последние килоджоули энергии, картинка мира темнеет, дробится, превращается в слайд-шоу.

171.

Красный, со сломанным мечом в руке, окровавленный, с остервенением щёлкает затвором не работающего стального протеза.

173.

Ампула выпадает из рук и разбивается, разбрызгивая жёлтую сыворотку, а мгновение спустя по этому месту проходит пулемётное лезвие.

176.

Последние щиты, один за другим сминающиеся под крупным калибром. Дождём падающие на землю волосы. Больно, больно, больно.

179.

Механизм сухо щёлкнул; на приборной панели зажглась единственная зелёная лампочка. Всё, 180. Свет включился, электроника заработала, дверь бункера снаружи открылась. Но дело сделано: сейф стоит тут, обезоруженный, беззащитный, соблазнительный, а внутри меня ждёт Она.

Сфера.

Ксэ захлопывает дверцу за собой. Сергеев вскакивает на сиденье водителя, и машина почти тут же срывается с места.

Эйв-38 и Эсти-102. Я запомнила этот адрес – мы просидели двадцать минут у двери кабинета, а потом Ксэ вышла и отослала меня в участок. Что-то должно было произойти по этому адресу, и произошло.

"Сеат" вылетает на шестиполосную Эйв-30. Изнутри автомобиля, из пассажирского кресла, дорога чувствуется совсем иначе. Нет контроля, единения с ветром – только беспомощность. Я крепко сжимаю поручень на ближайшей ко мне дверце. Меня уже укачивает.

Значит, Ксэ ведёт своё расследование. Гонится за этим реактором – не реактором? И все остальные – я помню тот странный огонёк в глазах Бриты, когда я спрашивала про близких людей. Не из-за этого странного реактора она такая – невероятная девочка с волшебными волосами? Не из-за этой ли "Сферы"? Я, наверное, ничего в этом не понимаю.

Эсти-94. Ремонт на дороге. Управы некоторых районов просто помешаны на ремонте. Сигнал тревоги прозвучал всего несколько минут назад, но успеем ли мы? А что если успеем? Что если там будет Брита? А она наверняка будет, я чувствую. Что тогда – я буду стрелять в неё? Или она в нас? Я понимаю, почему она ввязалась в эту безумную гонку, я понимаю. Я виделась с ней один раз в жизни, и она за ночь будто отпечаталась во мне, как ключ в воске. Она горячая, беспокойная, ей ничего не стоит сорваться за чем-то таким ярким. Даже сейчас я чувствую, что думаю отчасти её мыслями, не своими, как будто мы тогда обменялись, половина меня ей, половина её мне... Но вы, лейтенант, зачем вы это делаете, зачем бежите? Это единственное, что Сергеев не смог мне объяснить – зачем.

Я оглядываюсь на лейтенанта, и тут Сергеев резко поворачивает на 90 градусов, машина уходит в занос, сжигая резину, я хватаюсь за прохладную руку Ксэ и чуть не валюсь на неё саму целиком.

– "Брьянть"! – непонятно ругается Сергеев.

Она, кажется, не заметила. Как всегда. Она смотрит в окно своими красивыми светло-голубыми глазами, почти такими же прозрачными, как окно. Невозмутимая, во что бы то ни стало, но и в ней где-то очень глубоко горит тот самый огонёк, что и у Бриты.

В этот миг она поворачивает голову ко мне, и я вижу в её лице что-то совсем другое. Не-невозмутимое. Что-то, от чего я сразу отшатываюсь обратно к своему поручню. Она слегка наклоняет голову на длинной шее – слишком длинной, длиннее, чем я у кого-либо ещё видела, но на это не обращаешь внимания, если как следует не присмотреться. Вот она снова глядит в окно, и меня "отпускает". Салон больше не переворачивается с ног на голову при каждом повороте, дорога выровнялась. Мы подъезжаем.