Текст книги "Сказки американских писателей"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: авторов Коллектив,Урсула Кребер Ле Гуин,Ричард Дэвис Бах,Генри Каттнер,Вашингтон Ирвинг,Джон Чивер
Жанры:
Сказки
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)
Дорога, ведущая в Вишневый Сад, была прямая как стрела, и только изредка Йорну приходилось поворачивать чуть-чуть туда, чуть-чуть сюда. Пригревало солнце, дул ласковый ветер, где-то вдалеке кукарекал петух и слышались радостные ребячьи голоса, пели птицы.
Только однажды ветер закружил вырезанные чьей-то искусной рукой бумажные снежинки да волк поднял голову и завыл, но Йорн, взглянув в его сторону, увидел, что на нем был ошейник.
Младший сын короля Клода, хотя и ехал выполнять задание принцессы, был печален. Задание это, казалось ему, не требует ни мужества, ни отваги.
– Любой мальчишка может насобирать тысячу вишен и наполнить ими серебряную чашу, – вслух сетовал он. – С этим глиняным пугалом, Мок-Моком, каждый дурак справится. Эх, поручила бы мне принцесса сразиться с Синим Кабаном или со страшным Драконом о семи головах. Хоть кто-нибудь загадал бы мне трудную загадку, задал бы сложную задачу или поручил сразиться с доблестным рыцарем!
Не успел принц Йорн договорить, как вдруг услышал чей-то высокий и резкий голос. Он огляделся вокруг, но никого не увидел. Голос между тем продолжал:
– Помоги мне, помоги мне, Йорн, будет тебе и трудная загадка, и сложная задача, встретится тебе и доблестный рыцарь, только помоги мне, Йорн, помоги!
Принц посмотрел налево и направо, на север и на юг, вниз и вверх, и когда он взглянул вверх, то увидел ведьму, которая зацепилась за самую высокую ветку дерева, повисла там, как дымный фонарь, и горько плакала.
Принц Йорн спешился и, взобравшись на дерево, подхватил ведьму и помог ей благополучно спуститься на землю.
Я каталась на тайфуне, да зацепилась за это дерево, – сказала она, – и помело потеряла. Вот беда-то какая. Йорн огляделся кругом и решил, что её помело, должно быть, затерялось в зарослях высоких растений, которые так и называются помело, потому что они на самом деле очень похожи на помело. Он довольно долго разыскивал помело в помеле и, споткнувшись в конце концов о то, что искал, возвратил его владелице.
– В награду за твою доброту, принц Йорн, – пообещала ведьма, оседлав помело, – будет тебе и трудная задача, и сложная загадка, и доблестный рыцарь.
Она помахала костлявой рукой и полетела. Её громкий смех разнесся далеко вокруг.
Йорн поскакал дальше по прямой дороге и спустя некоторое время повстречал Сфинкса.
– Загадай мне загадку, Сфинкс, – попросил Йорн. Каменные глаза Сфинкса смотрели прямо перед собой. Ни один мускул не дрогнул на его каменном лице, и всё-таки он произнес:
Что кружится?
Что змеится?
Что, как жемчуг, серебрится?
Йорн тут же ответил:
Это обод колеса.
Это девичья коса.
Это ранняя роса.
Он поскакал было дальше, но вдруг остановился и повернул назад.
– А что трудного в этой загадке? – спросил принц.
– Мне было трудно загадать тебе эту загадку, не раскрывая рта, – ответил Сфинкс.
Йорн пожал плечами и продолжал путь. Вскоре он добрался до огромного Вишневого Сада. Он спешился и, держа в левой руке серебряную чашу, а в правой меч, направился в сад.
Посередине Вишневого Сада, на поляне, завалившись на левый бок, лежал Мок-Мок. Ветры повалили пугало на землю, дожди смыли глину с деревянного скелета, на котором она держалась, а дерево проели черви. Голова Мок-Мока отвалилась при падении, в глазницах гнездились жаворонки. Огромная заморская птица устроилась на боку развалившегося чудовища и мирно дремала. Йорн взмахнул мечом, и она, нехотя поднявшись, полетела прочь. Неподалеку среди ржавых доспехов лежали кости рыцаря, который умер от страха при виде Мок-Мока, когда пугало было совсем новым и смотреть на него было страшно.
Ветви деревьев под тяжестью искрящихся красных плодов склонились низко к земле. Удивившись тому, что вишни могут быть такими тяжелыми, Йорн подошел к одному из деревьев. Он бросил меч на землю и попытался сорвать одну из вишен, сначала одной рукой, потом двумя, и тут обнаружил, что в руках у него вовсе и не вишня, а самый настоящий рубин в форме вишни. Все остальные деревья тоже были усыпаны рубинами, и ни один из них невозможно было оторвать от черенка, как бы сильно Йорн ни дергал.
– Ты должен сосчитать до тысячи тысяч, чтобы насобирать тысячу вишен, – раздался вдруг голос за спиной Йорна. Принц обернулся и увидел маленького человечка в остроконечной шляпе. Глаза его блестели.
– Скажи: раз, два, три, – продолжил человечек.
– Раз, два, три, – сказал Йорн.
– Четыре, пять, шесть, – продолжил человечек.
– Четыре, пять, шесть, – повторил Йорн, и когда он быстро сосчитал до тысячи, рубин упал в серебряную чашу.
– Но ведь тысяча тысяч – это миллион, – сказал Йорн, – а сосчитать до миллиона – сложная задача!
– Ну так что же – это как раз то, чего ты хотел, – ответил человечек.
Йорн снова сосчитал до тысячи, и ещё один рубин упал в чашу.
– Раз, два, три, четыре, я пришел собирать вишни, пять, шесть, семь, восемь, а здесь одни рубины, девять, десять! – громко произнес Йорн.
– Рубины, вишни, вишни, рубины, – сказал человечек, – какая разница?
– Одиннадцать, двенадцать, как это какая разница? – недоумевал Йорн. – Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.
Человечек прошелся взад и вперед и спросил:
– Что я сейчас делаю?
– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, ты ходишь туда-сюда, – сказал Йорн. – Двадцать один…
– Но ведь прежде чем пройти туда-сюда, я должен пройти сюда-туда?
– Это одно и то же, – сказал Йорн. – Тот, кто, двадцать два, ходит туда-сюда, двадцать три, ходит и сюда-туда, двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать.
– Значит, если туда-сюда это сюда-туда, то туда – это сюда, а сюда – это туда, – резюмировал человечек.
– Не вижу, как это может мне помочь в выполнении моей сложной задачи, – сказал Йорн. Он сосчитал до третьей тысячи, и третья вишня упала в серебряную чашу. – Пока я тут считаю, Таг вернется домой с золотыми клыками Синего Кабана, а Галло – со Священным Мечом Лорело и один из них женится на принцессе. Раз, два, три, четыре, пять.
Человечек сел на землю и, глядя на принца, слушал, как тот громко сосчитал до четвертой тысячи, и четвертая вишня упала в серебряную чашу. Йорн принялся считать с самого начала ещё раз.
– За последние пятьдесят лет уже пятьдесят принцев приходили в этот сад собирать вишни, или рубины, для какой-нибудь принцессы, – рассуждал маленький человечек. – И ни один из них не умел логически мыслить. Я не принц и не могу сделать так, чтобы вишни – или рубины, если угодно, – вот просто так себе падали. Но я не помогал другим пятидесяти принцам собирать ягоды – или драгоценные камни, – потому что, я думаю, стоит сосчитать до миллиона, чтобы получить руку и сердце прекрасной барышни. Но в твоем случае, друг мой, нужно помнить о Таге и Галло. В падении этих вишен заключен логический секрет. Я не могу раскрыть его напрямую, но могу задать тебе несколько вопросов.
– Триста сорок восемь, триста сорок девять, триста пятьдесят, – сказал Йорн. – Давай задавай свои вопросы.
– Падает ли вишня, когда ты говоришь «девяносто девять»?
– Нет.
– Падает ли рубин, когда ты говоришь «девятьсот девяносто девять»?
– Нет.
– А когда же падает вишня, или рубин?
– Триста пятьдесят один. Когда я говорю «тысяча», – ответил Йорн.
В чашу упал рубин.
– Тысяча! – громко сказал Йорн, и упал ещё один рубин.
– Тысяча, тысяча, тысяча, тысяча! – радостно закричал Йорн, и в чашу упали ещё четыре рубина.
Йорн продолжал выкрикивать волшебное слово, и ему пришлось потратить ровно в тысячу раз меньше времени, чтобы наполнить чащу тысячью рубинов, чем если бы ему нужно было считать до миллиона. Йорн обернулся, чтобы поблагодарить человечка в остроконечной шляпе, но тот исчез. Вместо него перед Йорном стоял рыцарь в чёрных доспехах.
Рыцаря столь могучего сложения ему ещё не приходилось встречать.
– Как тебя зовут, Черный Рыцарь? – спросил Йорн. Меня зовут Дафф,* Рыцарь Скорби и Печали, – прогудел голос из-под шлема, который закрывал все лицо, кроме глаз. – Под этими деревьями я сразился с пятьюдесятью рыцарями – и вот, как видишь, цел и невредим!
Йорн поставил на землю серебряную чашу и взял меч.
– На мне стальные доспехи. Тебе не кажется, что у меня есть некоторое преимущество? – громко спросил Черный Рыцарь.
При этих словах Йорн поднял свой меч.
– К тому же предупреждаю тебя, принц, я заколдован, – сказал Черный Рыцарь, не обнажая своего меча. – А что может быть сильнее колдовства?
– Чудо.
– А что такое чудо? – спросил Черный Рыцарь.
– Любовь – вот чудо для меня.
– Ты, принц, не прав. Сильней броня. – Черный Рыцарь выхватил свой меч и, держа его над головой двумя руками, будто топор, яростно опустил его на голову Йорна, но тот сумел вовремя увернуться и нанес колющий удар по прорези в доспехах Черного Рыцаря, как раз над правым плечом.
Но Дафф успел отразить удар Йорна и в свою очередь решительно бросился вперед. Йорн был начеку и, ловко ускользая от ударов Рыцаря, пытался достать мечом прорезь в его доспехах. В какой-то момент Йорн потерял равновесие, и Черный Рыцарь, взмахнув мечом, уже готов был опустить его на голову принца и расколоть её как орех, но сам вдруг споткнулся о чашу с рубинами и рассыпал их по траве. И вновь по саду разнесся звон мечей – поединок продолжался. Нападая, Йорн все время метил в прорезь в доспехах Черного Рыцаря. Черный Рыцарь дышал все тяжелее и тяжелее, двигался все медленнее и медленнее, и меч свой он заносил уже не так высоко над головой, как в первый час сражения.
Наконец Черный Рыцарь поднял меч двумя руками высоко над головой, намереваясь одним ударом решить исход поединка, но юный принц молнией бросился вперед и вонзил свой меч прямо в прорезь в доспехах. Чёрный Рыцарь уронил оружие на землю. Рука его повисла и закачалась, словно маятник.
Могучая фигура, закованная в чёрную сталь, пошатнулась и с грохотом повалилась на землю. Шлем слетел с головы рыцаря и со звоном ударился о серебряную чашу.
И тут, к своему изумлению и ужасу, принц Йорн увидел лицо человека, скрытое до того под шлемом. Его противнику было лет семьдесят. Йорн горестно склонился над ним и приподнял его голову.
– Я не стал бы с вами сражаться, если бы знал, кто вы на самом деле, – сказал Йорн.
– Ты сражался с тем, за кого ты меня принял, а это и есть доказательство мужества. Во тьме ночной порой не различишь, кто чудище, а кто простая мышь. – Голос Черного Рыцаря уже не гремел, а был тихим и спокойным.
Йорн помог старику подняться и перевязал ему рану.
– Чему же мне верить? – спросил Йорн.
– Верь своему сердцу, – сказал старик. – Верь в любовь. Из любви к прекрасной девушке пятьдесят лет назад я предпринял опасное путешествие. Смелый и уверенный в себе, я отправился на поиски страшного Мок-Мока, чтобы сразиться с ним, а оказалось, что это совершенно безобидное пугало, вылепленное из глины. «Так, значит, любовь – причуда, – сказал я тогда. – И человек глуп». Подвиг, принц, не в том, чтобы одолеть ужасное чудовище или совершить великое деяние, но в том, чтобы сберечь завоеванное тобой сердце. Печаль и Скорбь стали моими спутниками с тех пор, как я, одолеваемый сомнениями, не возвратился к любимой девушке и не попросил её руки. И до самой своей смерти я буду терпеть неудачи в сражениях с теми, кто любит, ибо когда-то я не поверил в любовь.
Йорн задумчиво помолчал. Наконец он спросил:
– А ваши братья вернулись, наверно, домой, принесли золотые клыки и серебряный меч и один из них женился на девушке?
Старик печально опустил голову.
– Она так и не вышла замуж. Дни и ночи напролет она сидела у окна, прислушиваясь к малейшему звуку, вглядываясь вдаль и горько плача. Любовь её принимала формы небесных светил и полевых цветов. Глаза её высохли от слез. Наконец она сварила волшебное зелье из мышей, лягушек и ракушек и произнесла над ним заклинание. С тех пор доспехи мои означают Силу, а прорезь в них – это Гордость. Но как бы они ни звенели и ни грохотали, я не чувствую себя в них уверенно. – Старый Рыцарь смахнул слезу. – Её часто видят весной. Она качается, как дымный фонарь, на дереве. Скачи же, принц, и пусть любовь будет твоей верной спутницей в пути.
Юный принц молча выслушал Рыцаря.
– Она назвала вас доблестным, – сказал он, – и прорезь в доспехах расположила подальше от сердца.
Дафф, рыцарь Скорби и Печали, тяжело вздохнул и, громыхая доспехами, побрел прочь. Вскоре он скрылся среди деревьев.
Принц Йорн быстро собрал в чашу разбросанные рубины и через минуту уже скакал к замку своего отца, и в руке его сияла серебряная чаша.
Секрет чарВ дверь постучали семь раз.
– Войдите, – сказала принцесса, и в комнату вошли король Клод, а за ним – Токко, Королевский Летописец и Королевский Лекарь.
– Мы пришли сообщить три огорчительные вещи – факт, историю и заключение, – начал Клод, и его грубое лицо залилось краской.
– Если позволите, сир, – сказала принцесса, – то сначала я поделюсь с вами своими огорчительными сомнениями.
– Ну хорошо, поделись своими огорчительными сомнениями, – согласился Клод, – если только они не затрагивают честь мою и моих сыновей.
– Ах, ах, ах, – заахал Токко, пристально глядя на принцессу.
– Не ахай, – приказал Клод, – сегодня мне не до аханья.
Он сделал нетерпеливый жест.
– Что-то я засомневалась, – продолжала принцесса. – У меня, наверно, совсем нет имени, раз я не могу его вспомнить. Может, я самая обыкновенная молочница или кухарка.
– Ах, ах, – сказал Токко. – Моя мать была простой крестьянкой, и она часто пела мне:
Когда исчезнут все принцессы,
Начнутся жуткие процессы.
– Я ничего не имею против женщины, которая сразу признается, кто она такая, – закончила свою мысль принцесса. – Но, к сожалению, нет такого закона или указа, согласно которому девушка низкого происхождения может выйти замуж за Йорна.
– Или за Тага, – сказал Клод.
– Или за Галло, – сказал Королевский Летописец.
– Мой отец часто пел песенку, в которой были такие слова:
Короли и принцы,
Болваны и балбесы»… —
пропел Toккo.
– Попридержи язык, а не то ты закончишь свою песенку в подземелье, – прервал его Клод. Он подошел к принцессе, которая стояла у окна и смотрела на дороги в нетерпеливом ожидании.
– Несмотря на некоторые факты, известные мне частным образом, могу поклясться – да я, в общем-то уже почти клянусь, – что вы самая настоящая принцесса королевской крови. – Он обернулся. – Обратите внимание на её речь и на то, как она держится.
– И на то, какие тонкие у неё лодыжки и маленькие ступни, – сказал Королевский Летописец.
– И какой у неё высокий лоб и живые глаза, – сказал Toккo.
– Вы введены в заблуждение! – воскликнул Королевский Лекарь. Все это время он незаметно измерял свой пульс, но не считал его; как пациент он все ещё чувствовал себя больным, хотя как врач находил себя вполне здоровым. – Это всё проклятые чары. Ничто так не сбивает врача с толку, как колдовство. Был однажды у меня пациент, волшебник, который заставлял свои синяки и ссадины плясать по всему телу и даже делал так, что они принимали вид цветка или драгоценного камня. Не будем поддаваться видимости и ложному сходству. Что есть, то было, что было, то будет. Мне нужно послушать сердце этого создания.
– Сердце этой леди, – уточнил Клод.
– Нам остается только предполагать, пока у нас нет доказательств.
– Я обещал ей факт, историю и заключение, – сказал Клод.
– Я расскажу историю, – сказал Toккo.
– Я сделаю заключение, – сказал Королевский Лекарь.
– Я изложу факт, – сказал Королевский Летописец. – Итак, – обратился он к принцессе, – вы не можете вспомнить своё имя, это – факт.
– А теперь Toккo расскажет историю, – продолжил Клод.
– По сути дела, – вмешался Королевский Летописец, – в сущности и по существу, в действительности и на самом деле рассказать-то можно не одну историю. Кроме истории Toккo есть ещё девять историй, абсолютно похожих и одинаковых.
– Обойдемся одной, – бросил Клод, – раз уж они все одинаковые.
– Я только хотел сообщить, заявить, подтвердить, заверить, изложить, признаться, объявить, уверить, заметить и сказать, что всего таких историй ровно десять, и все они подкрепляют, уточняют и подтверждают друг друга.
– Да не запутывай ты меня в словах! – вскричал Клод. – Toккo, рассказывай историю!
И Toккo рассказал историю, приключившуюся сто лет назад, о том, как белая лань превратилась в девушку, хотя на самом-то деле она была ланью, а не принцессой крови.
Принцесса неподвижно стояла у окна и молча слушала.
– Теперь Королевский Лекарь сделает заключение, – приказал король Клод.
Королевский Лекарь стоял в углу и охал. Он стучал себя в грудь и, сосчитав до девяти, повторял все сначала. Соединив кончики пальцев, он вышел на середину комнаты.
– Заключение, которое предстоит сделать, состоит в том, что вы фактически – воистину, вне всяких сомнений, без колебаний… но позвольте, я ведь ещё не послушал ваше сердце. – Он приложил правое ухо к груди принцессы и прислушался, время от времени произнося «хм» и «гм».
– Сердце находится высоко, – сказал он наконец, – слишком высоко, да и бьется очень быстро. Я совершенно отчетливо слышу его скачкообразное биение, вызванное прыганьем через ручейки. Но чтобы вынести окончательное решение, мне нужно хорошенько осмотреть ручейки.
Король поморщился и отвернулся.
– Делай заключение, – повелел он.
– Ах да, заключение, – спохватился Королевский Лекарь. – Итак, по всей видимой вероятности – или, лучше сказать, невидимой вероятности – и, конечно же, весьма предположительно, вы, милая барышня… милое создание, являетесь самой обыкновенной, я бы сказал, ланью… Скажи «а», – вдруг сказал Королевский Лекарь самому себе и, сказав «а», отправился в свой угол.
Король Клод уставился в холодный каменный пол; лицо его по-прежнему было красным; Королевский Летописец задумчиво перебирал в кармане печати и ленточки; глаза старого Toккo, такие слабые, что он уже не мог разглядеть ни луну, ни звезды, переполнились жалостью.
Принцесса едва заметно приподняла голову.
– Если вы так и не можете вспомнить своё имя, то вы, должно быть, и вправду лань, – сказал Клод.
– Настоящая принцесса вспомнила бы, как её зовут, – сказал Королевский Летописец.
– Особенно если учесть то обстоятельство, что у нас нет никаких свидетельств, позволяющих предполагать потерю памяти, вызванную сильным потрясением, не видим мы и явного расширения или сужения зрачков, что указывало бы на присутствие в организме какого-либо снадобья, зелья или иного уничтожителя памяти, – сказал Королевский Лекарь. – Уничтожитель, – повторил он, нахмурившись. – Разве есть такое слово?
– Ты, вероятно, хотел сказать «стиратель», – предположил Королевский Летописец. – Мне кажется, так будет правильнее, хотя, если это слово повторить несколько раз, оно потеряет смысл.
– Прекратите взвешивать слова и измерять смысл! – закричал Клод. – Лучше объясните-ка принцессе природу колдовства и принцип его действия.
Королевский Летописец откашлялся и начал:
– Колдовство такого рода, – отмеченное, как мне кажется, весьма дурным вкусом, – предполагает, что лань, приняв образ и подобие принцессы, по известным причинам не может сохранить любовь рыцаря, принца или простолюдина, коль скоро её тайна становится известной.
– Дальше, дальше, – потребовал король.
– И ты непременно обманешься в любви трижды, – гласит колдовская заповедь, – торжественно продолжал Летописец. – И когда ты обманешься в любви трижды, ты вновь примешь образ и подобие лани.
– И не прыгайте больше через ручейки. Это вредно для сердца, – посоветовал Королевский Лекарь. – И-и-и, – произнес он, проверяя, не болит ли у него горло.
– На колени встань, бедняжка лань! – громко сказал Королевский Летописец.
– Попридержи язык, наглец! – вскричал Клод. – С виду эта девушка самая настоящая принцесса, и так к ней и обращайтесь, покуда она стоит на двух ногах, а не на четырех.
Наконец заговорила принцесса, темные глаза её глядели прямо и бесстрашно:
– Я прошу позволения рассказать печальную историю моему принцу, прежде чем он попросит моей руки. – Она смело подняла глаза.
– Да будет так. – Клод склонил голову. – Сказано разумно и складно, как и подобает принцессе.
Королевский Летописец ещё раз откашлялся.
– Если вдруг так случится, произойдет, получится, выйдет или приключится, что тот, этот или ещё какой принц всё-таки не откажется от своей любви к вам, несмотря на то, что было, воистину есть и должно быть, тогда вы навсегда сохраните образ и подобие принцессы.
Так гласит колдовская заповедь.
Toккo сделал шаг вперед и поднял руку.
– Прошу вас не забывать, Клод, что мать ваших сыновей тоже имела некогда облик и подобие лани и всё-таки была истинной принцессой королевской крови.
– Но она-то, черт возьми, знала, как её зовут! – воскликнул Клод. – А эта лань…
– Эта принцесса, согласно вашему указу, – напомнил Королевский Летописец.
– Ну хорошо, хорошо, принцесса, – согласился Клод и, покраснев, отвернулся.
– Такой, какая я сейчас, мне быть всегда, – молвила принцесса.
– Я, пожалуй, утешу вас немного, – сказал Клод. – Никогда ещё охотнику не приходилось состязаться в силе и ловкости с такой быстрой ланью, какой вы когда-то были. Такому простаку, о котором рассказывал отец Toккo, за вами бы и не угнаться. Несетесь ли вы по полям или вот стоите, как сейчас, вас достойны только короли и принцы.
Стемнело, и сгустившуюся тишину, наступившую после слов короля, нарушил стук лошадиных копыт. Король подошел к окну.
– Что за чудо! – вскричал он. – Смотрите! Все три трофея сверкают, как один! Я вижу трех принцев! И пути их пересеклись в одно и то же время. Здесь не обошлось без магии и колдовства.
Toккo, Королевский Летописец и Королевский Лекарь приподнялись на носки и, выглянув из-за широких плеч Клода, увидели Тага, Галло и Йорна, галопом мчавшихся к воротам замка с трофеями в руках. Их кони скакали бок о бок, точно в одной упряжке.
Принцесса стояла, закрыв глаза, спиной к окну, за которым сгущались сумерки. Неожиданно она почувствовала, как кто-то взял её за руку, и низкий голос карлика Квондо сказал: «Идем». Они вышли из покоев принцессы, спустились по каменной винтовой лестнице и очутились в Круглом зале. Квондо усадил её в золотое кресло с высокой резной спинкой, а сам сел на корточки на пол справа от неё.
Послышался звук приближающихся шагов, и в одну из дверей зала, с трудом переводя дух, вбежали король и его приближенные, а в другую – запыхавшиеся принцы. Зал загудел от топота, шума и гама.
Принцесса, поднявшись с золотого кресла, уже собралась было начать печальный рассказ о своей злосчастной судьбе, как принцы, положив к её ногам трофеи: Таг – золотые клыки огромного Синего Кабана, Галло – Священный Меч Лорело, а Йорн – серебряную чашу, наполненную рубинами, – воскликнули почти одновременно:
– Я прошу вашей руки и сердца!
Наконец наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием. Принцы преклонили колени и молча смотрели на принцессу. Король и его приближенные стояли будто статуи. Квондо неподвижно сидел на корточках.
Прекрасная, гордая и бесстрашная принцесса поднялась и заговорила нежным голосом:
– Я не знаю, с кого начать. Все три принца положили трофеи к моим ногам одновременно, – обратилась она к королю.
Король нахмурился и повернулся к Королевскому Летописцу.
– Огласи порядок, – повелел он.
– Такого чуда ещё не случалось, по крайней мере в моё время, – сказал Королевский Летописец.
– И в моё, и во время моего отца тоже, – сказал Токко.
– Но, позволю себе заметить, если будет издан соответствующий указ… – сказал Королевский Летописец, обращаясь к королю.
– Будет тебе указ! – вскричал король. – Только не тяни.
– Тогда порядок будет следующий: первым пусть говорит старший сын, ну и так далее…
– Я совершенно ничего не вижу, – сказал Токко.
– Зажгите факелы! – громко крикнул король, и голос его эхом разнесся по замку:
«ЗАЖГИТЕ ФАКЕЛЫ! Зажгите факелы! Зажгите факелы?»
По залу забегали двенадцать человечков в желтом, и спустя минуту в нишах стен вспыхнули факелы.
С грустью глядя на Тага, принцесса сказала:
– Ты просишь руки и сердца той, кто на самом деле – лань, принявшая облик и подобие женщины по прихоти то ли ведьмы, то ли волшебника.
Сталь щитов живо отражала пламя факелов, озаряя все вокруг ярким светом, Принцесса продолжала:
– Как гласят колдовские заповеди и древние легенды, согласно приметам и заклинаниям, настанет день, когда три принца попросят руки той, кто на самом деле лань. Я знаю: чтобы положить эти трофеи к ногам безымянной девушки, вам пришлось пережить множество опасных приключений, да и путь ваш был долог и труден. Люби меня верно, люби сердечно, и женщиной я останусь навечно.
Но ежели трижды в любви обманусь, я тут же исчезну и не вернусь. Старая легенда возродилась вновь. Скажи, принц Таг, про твою любовь.
Старший сын Клода поднялся с колен. Не говоря ни слова, он разломил в руках золотые клыки огромного Синего Кабана и отвернулся.
– Один раз она в любви обманулась, – простонал Toккo.
– Люби меня верно, люби сердечно, и женщиной я останусь навечно. Но ежели трижды в любви обманусь, я тут же исчезну и не вернусь. Старая легенда возродилась вновь. Скажи, принц Галло, про твою любовь.
Принц Галло поднялся с колен. Не говоря ни слова, он сломал Священный Меч Лорело о колено и, повернувшись, покинул зал.
– Вот уже дважды она обманулась в любви, – прошептал Королевский Летописец.
– Люби меня верно, люби сердечно, и женщиной я останусь навечно. Но ежели трижды в любви обманусь, я тут же исчезну и не вернусь. Старая легенда возродилась вновь. Скажи, принц Йорн, про твою любовь.
– Придется ей обмануться в любви трижды, – прокряхтел Королевский Лекарь.
Принц Йорн поднялся и взял в руки серебряную чашу, наполненную рубинами.
– Раскройте ворота! – вскричал король Клод. – Дайте дорогу белой лани! Несдобровать тому, кто возьмет в руки копье! Раскройте ворота, дайте дорогу белой лани! – И голос его эхом разнесся по замку:
«РАСКРОЙТЕ ВОРОТА! Раскройте ворота! Раскройте ворота!»
Принц Йорн неподвижно стоял перед золотым креслом. Когда он поднял чашу, все напрягли глаза и вытянули шеи.
– Слышно, как муха пролетает, – прошептал Королевский Летописец.
– А я ничего не слышу! – пожаловался Toккo.
– Ни слова больше! – вскричал король. – Все на двор! Принц Йорн объявит приговор!
– Вы уже никогда не будете тем, кем когда-то были, а останетесь навсегда такой, какая вы есть. Я вручаю мой трофей в руки той, которую люблю, – произнес Йорн.
Принцесса взяла чашу.
– Мое сердце принадлежит вам, – сказал Йорн.
И в ту же минуту факелы перестали чадить и полыхать, в воздухе повеяло апрелем, и принцесса сделалась такой красивой, что Йорн такой красавицы не видел ни во сне, ни наяву.
– Если мне не изменяет память, – заметил старый Токко, – запахло сиренью.
– Тише, – сказал Королевский Лекарь.
– А кто этот принц, который только что взял у девушки чашу? – шепотом спросил Королевский Летописец. – Этот высокий юноша мне незнаком.
И действительно, неведомо откуда появившийся незнакомец, высокий и стройный, подошел к прекрасной девушке и взял у неё чашу, чтобы она смогла сойти по ступенькам и подать руку Йорну.
Король Клод, увидев незнакомого принца, закрыл глаза, протер их и снова открыл. Он шагнул вперед и грозно вопросил:
– Кто ты такой, из какого королевства и зачем сюда пожаловал?
Высокий принц поклонился королю и молвил:
– Прежде чем сказать, кто я такой, из какого я королевства и зачем сюда пожаловал, я хотел бы просить королевской милости.
– Ив чем же она заключается? – спросил король.
– Я, пожалуй, сделаю то, что уже давно нужно было сделать, – сказал принц и поставил серебряную чашу на золотое кресло.
Королевский Летописец откашлялся.
Прежде всего нужно определить характер милости и должным образом классифицировать её, – заявил он. – А потом внести её в соответствующую книгу, засвидетельствовать и поставить печать.
– Чепуха! – сказал король. – У юноши открытый взгляд. Я удовлетворяю его просьбу.
Тогда неизвестный принц подошел к Тагу и Галло. Подняв левой рукой одного принца, а правой – другого, он семь раз стукнул их лбами и поставил на место.
Щиты на стенах зазвенели от королевского хохота.
– Кто этот богатырь, что обращается с людьми, как с игрушками? – воскликнул он.
Юный принц поклонился.
– Меня зовут Тэль, ваше величество, я младший сын Торга, всесильного короля Нортландии.
– Это богатый и могущественный монарх и, по слухам, неплохой наездник, – сказал король. Он сделал жест, чтобы юноша продолжал.
– Теперь, когда вы знаете, как меня зовут и из какого я королевства, я вам скажу, что меня привело сюда.
Позвольте, ваше величество, представить вам, вашим сыновьям и вашим приближенным мою младшую сестру, благородную дочь благородного короля, нареченную невесту бесстрашного принца Йорна. – Принц Тэль низко поклонился прекрасной смуглолицей девушке, чью руку крепко сжимал принц Йорн. – Её королевское высочество принцесса Нортландии Розанора.
Клода и его приближенных так поразило сказанное юным принцем, что долгое время они стояли не двигаясь и не произнося ни слова, будто завороженные.
На лице Клода сменились все цвета радуги, и наконец на нем появился тот румянец, который бывает у человека, привыкшего проводить время за кубком вина и на охоте.
– Музыканты, настраивайте лиры и скрипки! – возвысил голос Клод. – Слуги, накрывайте на стол да носите побольше вина! Впрочем, что там вино! Расплавьте миллион рубинов! Нет, постойте-ка! Несите лучше вино в бутылках! Все эти чудеса помутили мой разум, но я не собираюсь портить свой желудок! Принц Тэль и принцесса Розанора, я вас приветствую от всей души!
– Это беспрецедентный случай, – забубнил Королевский Летописец, – а раз беспрецедентный, его трудно, если не сказать невозможно, классифицировать, координировать и регистрировать. Мы тут столкнулись с двумя совершенно отчетливыми и не связанными между собой линиями колдовских приемов, которые частично совпадают. И это совпадение в юридическом смысле и вызывает у меня искреннее сожаление. – Он продолжал бубнить, но его никто не слушал.
Заиграла музыка, забегали слуги. Все разом оживились и дружно заговорили, перебивая друг друга и громко смеясь. Королевский Волшебник устроил дождь из серебряных звездочек. В банкетном зале накрыли длинный стол, уставленный тонкими кушаньями, винами и цветами. Принц Тэль сел рядом с королем во главе стола, справа от него сидела Розанора, а слева Йорн. Король стукнул кулаком по столу так, что зазвенел хрусталь.
– Я догадался, что она принцесса, – сказал он. – Обратите внимание, как она держится и как складно говорит.
