Текст книги "Вирус бессмертия (сборник)"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: Айзек Азимов,Клиффорд Дональд Саймак,Роберт Шекли,Пол Уильям Андерсон,Роберт Сильверберг,Артур Чарльз Кларк,Альфред Элтон Ван Вогт,Мюррей Лейнстер,Фредерик Браун,Гордон Руперт Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)
– По крайней мере последним мы платим регулярно свои долги. Однако не об этом речь. Я просто не разделяю твоей сентиментальной привязанности к необитаемым островам.
– А ведь мы не приглашали тебя сюда, Тео, – вставила Кэтрин, с еле сдерживаемой злостью глядя на него.
Появился Джо и принес пиво. Пилот у открытой двери, потягивая пиво, нервно наблюдал за своим боссом.
Делвин, Айл и Кэтрин присели, осматривая друг друга.
– Я понял, что ты уже получил доклад? – сказал Айл. – Поэтому и приехал сюда?
– Ты шантажируешь меня…
Говоря это, Делвин хрустнул суставами пальцев. Пилот схватился за пистолет, висевший в кабуре на боку. Айл впервые в жизни видел пистолет, направленный на себя. Пилот стоял, держа оружие в левой руке и небрежно отхлебывая пиво маленькими глотками. Айл встал.
– Садись! – приказал Делвин. – Садись и слушай. Или в скором времени появится сообщение, что во время купания между тобой и акулой не было достигнуто взаимопонимания. Ты идешь против сильной организации, Клемент. Но ты можешь жить спокойно, если будешь вести себя благоразумно. Что тебе нужно?
– Это тебе что-то нужно. Лучше объясни все по порядку.
– Ты всегда был наивен, как ребенок. Я понимаю сообщение, которое ты прислал с заверением, что никому ничего не сообщал, лишь как тонко завуалированный шантаж. Объясни, как купить твое молчание?
Айл посмотрел на жену и по ее лицу понял, что она сбита с толку. Злость на самого себя росла по мере того, как он осознал, что не может понять Делвина. Его доклад содержал почти научное суммирование цикла, по которому балтийский вирус из Тирренского моря заносится в Атлантику.
Айл молча покачал головой и, закрыв лицо руками, сказал:
– Прости, Тео, ты прав: я наивен. И все-таки не могу понять, о чем говоришь и почему думаешь, что разговор может проходить только под дулом пистолета?!
– Снова твоя шизофрения, Тео! – сказала Кэтрин. Она встала и направилась к пилоту, держа руку перед собой. Тот поспешно поставил пиво и направил пистолет на нее.
– Дай его сюда! – властно сказала она.
Пилот заколебался, потупив взгляд. Кэтрин взяла пистолет за дуло и, выхватив его, с отвращением отшвырнула в угол комнаты.
– А теперь убирайся! Иди и жди в вертолете! И забирай свое пиво.
Делвин направился было за пилотом, но затем снова сел. Решив игнорировать Кэтрин – это был единственный путь сохранить чувство собственного достоинства, – он, обращаясь к Клементу, произнес:
– Ты это серьезно? Ты действительно настолько глуп, что не понимаешь, о чем я говорю?
Кэтрин подошла и похлопала Клема по плечу.
– Тео, тебе лучше отправиться домой. Мы на острове не любим людей, которые нам угрожают.
– Оставь, Кэт. Давай все-таки выясним, какую гениальную идею он вынашивает. Тео проделал путь от Неаполя, рискуя своей репутацией, не ради пустой угрозы. В таком случае его следует считать ординарным жуликом…
Оскорбление не подействовало на Делвина.
– Что же ты задумал, Тео? Что-то ужасное, и это касается меня, ведь так?
Настойчивость Кэтрин возвратила Делвину самоуверенность и даже чувство юмора.
– Нет, Кэтрин, нет! Это совсем тебя не касается. К тебе я давным-давно потерял всякий интерес. Гораздо раньше, чем ты убежала с этим рыболовом…
Тео тяжело встал и подошел к почерневшей и засиженной мухами карте мира, висевшей на стене.
– Клемент, взгляни-ка сюда. Вот Балтика. А вот Средиземное… Ты проследил «Вирус бессмертия» на всем пути от Балтики до Антарктики. Я думал, у тебя хватит ума сообразить – недостает звена между Балтикой и Средиземноморьем. Допуская, что твое молчание продается, я переоценил тебя. Ты ведь еще ни о чем не догадываешься?
Айл нахмурился и провел рукой по лицу.
– Не лопни от самодовольства, Тео. Я случайно начал в Тирренском море. Конечно, если бы знал, что недостающее звено где-то близко, заинтересовался… Вероятно, вирус переносится из одного моря в другое пелагической особью. Скажем, птицей. Но, насколько я знаю, балтийский вирус или «Вирус бессмертия», как ты его называешь, не может существовать в теле птицы. Исключение – пингвины. В северном же полушарии пингвинов нет.
Сняв со своего плеча руку мужа, Кэтрин сказала:
– Милый, он же смеется над тобой!
– Да, Клемент, ты настоящий человек науки! – подхватил Тео. – Никогда не видишь того, что творится под носом, ибо вечно погружен в собственные излюбленные теории! Ты долговязый олух! «Вирус бессмертия» свойствен человеку – мне! Я работал над вирусом на Балтике и привез с собой в Неаполь, в штаб ВВО. Я продолжаю экспериментировать над ним в неаполитанской лаборатории, я…
– Но откуда мне знать об этом?! О Тео, ты нашел способ заражать вирусом людей?!
Чванливое выражение лица Делвина говорило, что Айл попал в цель. Клем повернулся к Кэтрин.
– Дорогая, ты права. И он тоже. Я действительно близорукий идиот. Должен был хотя бы предположить. Кроме всего, Неаполь расположен на берегу Тирренского моря. Об этом никто никогда не думал, и все говорили лишь о Средиземном.
– Наконец до тебя дошло! – сказал Делвин. – В Неаполе живет наша небольшая колония, и у каждого в крови «Вирус бессмертия». Он в инертном состоянии легко проходит тело человека и, сохраняясь в сточных водах, еще живым выносится в море, где переваривается копеподами, которых ты и обнаружил.
– Циркуляция крови!
– Что?
– Ничего… Это не имеет значения. Это просто метафора.
– Тео, ты, значит, и сейчас… Ну, ты имеешь его в крови?
– Не бойся назвать это своим именем, Кэт. Да, у меня в крови бессмертие.
Почесав подбородок, Айл взял стакан пива и отхлебнул. Потом долго смотрел то на Тео, то на Кэтрин и наконец сказал:
– Тео, ты настоящий ученый и величайший авантюрист в одно и то же время. Поэтому можешь не открывать того, что знаешь! Мы, конечно, понимаем, теоретически допустимо сделать прививки вируса человеку. Вчера с Кэт допоздна обсуждали именно эту проблему. И знаешь, что решили? Даже если сможем достигнуть бессмертия или, скажем так, продления жизни, мы должны отказаться от вздорной затеи. Должны будем отказаться, ибо никто не чувствует себя готовым нравственно отвечать за психическую жизнь на протяжении, ну, скажем, нескольких сот лет.
– Детский лепет! – сказал Делвин и направился в дальний угол комнаты, чтобы поднять пистолет. Но прежде чем Тео успел положить оружие в карман, Айл перехватил его руку.
– До тех пор, пока ты на Калпени, пусть пистолет хранится у нас. Между прочим, зачем он тебе понадобился?
– Я собирался пристрелить тебя, Айл!
– Отдай пистолет, и тебе не придется подвергать себя искушению. Хочешь сохранить секрет, не так ли? Как тебе кажется, много ли времени пройдет, пока он станет достоянием всех народов? Подобное не может долго храниться в тайне.
Тео не испытывал ни малейшего желания отдавать пистолет. Он сказал:
– Мы храним секрет уже пять лет. Сейчас нас пятьдесят. В большинстве – мужчины. Лишь несколько женщин. И прежде чем секрет перестанет быть секретом, мы станем еще более могущественными. Нам нужно всего несколько лет. Мы сделаем грандиозные капиталовложения и породнимся. Посмотри на список людей, побывавших в моей клинике… Через пять лет мы будем править Европой. А там рукой подать до Америки и Африки…
– Клем, видишь, он сумасшедший! Это особая форма разумного помешательства! Я тебе говорила… Но он не осмелится стрелять, он не рискнет… Тогда закон пожизненно упрячет его в тюрьму. А это теперь для него слишком большой срок!
Услышав в голосе жены гневные нотки, Айл предложил ей сесть и выпить пива.
– Хочу предложить Тео пройтись и взглянуть на китов. Пошли, Тео, покажу тебе воочию, за что ты выступаешь с глупой амбицией.
Тео посмотрел на него долгим взглядом, как бы размышляя, принесет ли ему прогулка полезную информацию. И, очевидно, решил, что принесет. Он встал и пошел за Айлом.
После темной комнаты яркое солнце ослепило. Вокруг вертолета все еще шумела толпа, время от времени переговариваясь с пилотом. Не обращая на них внимания, Айл и Делвин прошли мимо машины, обогнули лагуну, блестевшую в лучах полуденного солнца. Не останавливаясь, Айл вел гостя прямо на северо-западный конец острова. Берег был крут, они не могли видеть ничего, кроме старого португальского форта. Мрачное, полуразрушенное сооружение походило на нечто бессмысленное, созданное силами моря. Вблизи форт показался еще меньше, наверно, из-за туш, лежащих на берегу… Пять погибших китов – два выбросились совсем недавно – еще не успели сгнить. Светились черепа и кости в тех местах, где островитяне вырезали мясо. Три кита выброшены уже давно. От них не осталось ничего, кроме скелетов да остатков пересохшей кожи, при легком бризе качающейся на реберных костях, подобно занавескам.
– Зачем ты привел меня сюда? – вспылил Тео. Его массивная нижняя челюсть нервно двигалась.
– Научить тебя скромности… Ради твоего же блага… Посмотри на эту работу времени. Есть над чем задуматься! Это голубые киты, Тео. Самые большие живые существа, обитающие на планете! Посмотри на их скелеты! Только челюсть весит тонны…
Айл встал в огромную реберную клетку, и, когда случайно облокотился на кость, она заскрипела, подобно старому дереву.
– Сердце билось как раз здесь, Тео, и весило около восьми центнеров…
– Мог бы и дома рассказать мне о пятидесяти потрясающих фактах из естественной истории…
– Но ведь это не естественная история, Тео. Пять чудовищ гниют здесь, может быть, потому, что в далеких водах Антарктики они заразились, сожрав несколько копепод с балтийским вирусом. По твоему мнению, это могло быть пять лет назад?
– А что делают голубые киты вблизи Лаккадивских островов?
– Как-то не представлялся случай спросить их об этом. Известно лишь, что киты появляются вблизи Калпени в разные месяцы, но только в полнолуние. Кэтрин может тебе это подтвердить. Она видела китов живыми и рассказала об их самоубийстве в письмах. Что-то гонит китов через экватор в эти воды. Что-то заставляет их выбрасываться на берег. Заставляет умирать со вспоротыми о рифы животами… Валяться здесь такими, какими ты видишь их сейчас… Останься до следующего полнолуния, Тео! Сам увидишь самоубийство голубых китов…
– О'кей! Ты, сообразительный рыболов, одари ответом на загадку. Он, по-видимому, известен только тебе. Так почему голубые киты убивают себя?
– Они страдают от побочных явлений, Тео. Балтийский вирус, конечно, удлиняет жизнь. Но у тебя нет времени выяснить, к чему еще приводит заражение бессмертием. Ты так невероятно спешишь, что отказываешься от научного метода. Боишься постареть раньше, чем заразишься вирусом. И потому не соблюдаешь элементарного срока. Возможно, собираешься жить тысячи лет… Но что еще может с тобой произойти? Что случилось с этими бедными животными, которые не смогли выдержать удлинения жизни? Все, что ты сделал, ужасно. И скоро тебе и твоим конспираторам из Неаполя придется расплачиваться за легкомыслие…
Глушитель сработал эффектно – пистолет только слегка щелкнул. Звук походил на выковыривание земляничного зернышка, застрявшего в зубах. Пуля звонко взвизгнула, отрикошетив от ребра, и ушла в океан.
Айл рванулся вперед так быстро, как не доводилось и в молодые годы. Он достиг Делвина прежде, чем тот успел сделать второй выстрел. Они повалились на песок. Айл сверху. Ногой он придавил Делвина и руками схватил за горло и несколько раз ударил головой о большую кость. Делвин выронил пистолет. Айл подобрал оружие, отпустил Тео и встал на ноги. Пыхтя, он стал отряхивать песок со старых джинсов.
– Прости, это не очень вежливо… – сказал он, глядя на распластанного у ног человека с налитым кровью лицом. – Ты законченный болван!
Очистив брюки от песка, Айл направился к коралловому домику.
Кэтрин в ужасе отступила, увидев Айла в таком виде.
– Клем, что произошло? Ты ведь не убил?
– Дай стакан лимонада. Все в порядке, любовь моя. С ним ничего не случилось…
Клем уселся в тени и взял стакан. Его стало знобить. Кэт обычно не расспрашивала ни о чем и ждала, пока он расскажет сам. Она подошла к Айлу и обняла за шею. Вскоре через окно они увидели Делвина, который, пошатываясь, шел по дюнам. Не глядя в их сторону, он направился прямо к вертолету. С помощью пилота взобрался в машину. Через минуту заработал мотор, завертелись лопасти и машина поднялась. Кэтрин и Клем молча смотрели, как вертолет поплыл над водой, выходя на курс. Звук мотора стал затихать, и вскоре черная точка растаяла в гигантском небе.
– Тео тоже своего рода голубой кит. Он приехал сюда, чтобы здесь потерпеть крушение…
– Тебе следует послать в Лондон телеграмму и рассказать обо всем.
– Ты права. А пока я поймаю несколько летающих рыб. Подозреваю, что они тоже способны подхватить инфекцию.
Кэтрин сняла темные очки и села рядом, с беспокойством глядя на Айла.
– Я не святой, Кэт. И никогда не говори мне об этом. Я, кровожадный лжец, должен был лгать Тео, объясняя, почему голубые киты идут к нашим берегам?
– А почему?
– Не знаю. Киты садятся на мель не только у нас. И никто не знает почему. Тео легко вспомнил бы эту истину, не будь он таким трусом.
– Понимаю, почему ты солгал ему. Ты лжешь людям, которых ты уважаешь. Моя мать поступала обычно так же.
Он засмеялся.
– Господь с ней, с твоей матерью… Я лгал, чтобы напугать Тео. Хочу предостеречь всех, кто узнает о бессмертном вирусе и захочет заразиться. Пусть задумаются: зачем требовать удлинения жизни, не прожив еще как подобает и отведенной? Тео забрал мою ложь с собой… А ты хотела, чтобы в твоей крови жил этот вирус?
Он снял очки и протер стекла носовым платком.
– Я – нет, – сказала Кэтрин.
– Мир накануне серьезных перемен, – продолжал Айл, – но они происходят медленно. Еще медленнее изменяются люди. Ложь моя должна затормозить процесс изменений. Человечество обязано подумать: а не ужасно ли бессмертие?! Надо ли приносить ему в жертву загадку смерти? А теперь как насчет купания?
Когда они переоделись, Кэтрин сказала:
– У меня вдруг появилась мечта, Клем. Я изменила свое мнение – хочу, чтобы мы оба жили так долго, как только можно. Жертвую смертью ради жизни!
Он кивнул в знак согласия и сказал просто:
– Конечно, ты права.
Они засмеялись и побежали вниз к плещущимся о берег волнам.
Сидя на берегу и натягивая ласты, Айл сказал:
– Тео приехал сюда, чтобы заставить меня молчать. Он, конечно, сильный человек. Но сегодня он не был таким. Надеюсь, ты догадалась, что в действительности он приехал увидеться с тобой. Полагаю, ему недостает партнерши в том бесконечном будущем, которое он открыл для себя.
Они вместе ныряли, распугивая рыб и пуская пузырьки воздуха под искрящейся поверхностью. Медленно плывя на боку, Айл направился в пролив, ведущий к открытому океану. Она последовала за мужем, радуясь, что ей суждено жить в другом измерении.
Роберт Э. Альтер
Мираж
Перевод с англ. Г. Лисова
Шестеро наших рабочих-африканцев уныло ковыряли лопатами твердую, серую от зноя землю, спекшуюся на ровных, плотно уложенных камнях. Вероятно, раскопали пол древнего жилища или, может, крышу осевшей постройки? Наверняка что-то скрывалось под этой каменной кладкой.
Я устроился на обломке стены как раз над землекопами и наблюдал за работой. Тэннер, мой компаньон, лежал в палатке, страдая от очередного приступа лихорадки.
Наступили сумерки. Повеяло свежестью, и наконец первые крупные капли дождя оросили иссохшую землю. Сначала они падали редко, словно крошечные серебристые плоды с волшебного дерева.
Рабочие расчистили почти всю площадку. Сумерки быстро сгущались, и мне пришлось присесть на корточки, чтобы лучше рассмотреть кладку. Сомнений не оставалось – это была крыша, сложенная из плотно пригнанных камней правильной формы.
– Хелло, – обратился я к старшему из рабочих Хассину, – отодвиньте-ка один из угловых камней.
Хассин перевел мои слова, и рабочие начали орудовать лопатами. С трудом одну из угловых плит удалось сдвинуть в сторону. Глазам открылся черный зияющий прямоугольник.
– Принесите лестницу и фонарь, – мой голос чуть дрогнул на последнем слове.
Сгорая от нетерпения, я выудил из кармана огрызок свечи и зажег его. Затхлым, нездоровым запахом подземелья тянуло из разверстой каменной кладки. Сунув свечу в дыру, чтобы убедиться в отсутствии ядовитых газов, я тщетно пытался разглядеть что-нибудь внизу. Вскоре подошли африканцы и опустили в яму лестницу. Хассин подал мне фонарь. Я начал спускаться.
Как ни странно, здесь было сухо. Только холод и темнота создавали ощущение сырости. Тяжелые капли дождя падали сверху и стекали по ступенькам лестницы. Поднятый над головой фонарь осветил мрачные стены, здесь и там виднелся беловатый налет плесени.
Неожиданно в зыбком мраке мне почудилось видение, словно сотканное из бликов от фонаря. Это была фигура обнаженной женщины. Изумленный, я чуть не пробормотал «простите, мадам». Мраморная скульптура в полный рост как-будто светилась изнутри холодным белым светом. Я подошел к ней поближе.
Это была, бесспорно, самая замечательная скульптура, какую мне когда-либо приходилось видеть. Мельчайшие детали – волосы, ресницы, ногти – поражали своей достоверностью. Она стояла как живая, слегка расставив ноги, туловище чуть повернуто над великолепными бедрами, взгляд обращен в сторону, через плечо. Непередаваемое впечатление производило лицо, вернее, его выражение. Нечто странное и загадочное виделось в нем. Было ли это удивление, ужас или восторг? Я, как во сне, топтался вокруг статуи и даже посматривал в ту сторону, куда смотрела она… Кто создал этот шедевр? Как он попал сюда? И когда? У меня не было никаких сомнений – мы сделали необычайное, быть может, великое археологическое открытие!
Я вернулся к лестнице и отпустил рабочих домой. Хассин снова многозначительно ухмыльнулся, прежде чем пошел прочь. Неужели он увидел? Подходил ли он к дыре, пока я был внизу?
Едва дождавшись, когда рабочие исчезнут из виду, я бросился через кучи щебня к палатке, где лежал Тэннер. Дождь лил как из ведра.
– Ты никогда не мог и мечтать о такой находке! – мой голос тонул в шуме дождя… – Она… она бесподобна! Нет, это не то слово! Ты только взгляни на ее лицо!
Тэннер приподнялся на своем ложе, проворчал что-то и бросил таблетку хинина в рот. Это был приземистый и грузный человек, совершенно лысый. Раскопщик, не связанный никакими обязательствами с археологическими партиями. Впрочем, ни один уважающий себя археолог не хотел иметь с ним дело. Своеобразные методы Тэннера не пользовались популярностью. Мексиканское правительство преследовало его за контрабанду юкатанских сокровищ. Из Камбоджи он был изгнан за те же делишки. Греки при одном упоминании его имени приходили в ужас. Я не одобрял приемов Тэннера и пустился с ним в приключения только потому, что восхищался его эрудицией и археологическим чутьем.
– Уверен, что ты не предполагал найти здесь такое сокровище, – продолжал я.
Тэннер попытался подавить свою дрожь и криво усмехнулся.
– Судя по тому, как ты отзываешься о нем, действительно не предполагал. Впрочем, нет ничего удивительного, что оно спрятано именно здесь. Пойдем-ка поглядим.
Накинув дождевики, мы двинулись в темноту сквозь сплошную стену воды.
Тэннер, лишь только увидев скульптуру, чуть не задохнулся.
– М-мой бог! Эт-то ф-фантастично, М-миллер! Зажги еще фонарь!
Я зажег второй фонарь. Тэннер крался вокруг скульптуры, цепко оглядывая ее.
– Что-то невероятное! Ты только посмотри, как проработаны детали! Она древняя, древняя, древняя, мой мальчик, ты даже не можешь себе представить, какая она древняя! Это, конечно, не греческая и не римская скульптура. Черт возьми! Даже самые великие мастера древности не смогли бы так оживить мрамор!
Лицо мадонны вновь приковало мой взгляд. Что там она увидела, там, неизвестно где?
– Миллер! Ты знаешь, сколько она стоит?
Я покачал головой… Так и знал, что он заговорит об этом.
– Ее стоимость – это тридцать лет моих скитаний по миру, тридцать лет опасностей и лишений. Несколько раз я обогнул земной шар в поисках этой женщины, но никогда не мог представить себе, что она так прекрасна. Невероятная удача! – Тэннер замолчал и перевел дыхание.
– Ты все сказал? – спросил я.
– Что ты, что ты, конечно, нет, дорогой мой, ведь это золотое дно! Это же тысячи, сотни тысяч долларов! Я знаю надежных людей. Двое из них живут в Париже. Они не зададут никаких вопросов, даже не спросят наших имен. Никаких расспросов. И никаких налогов! Все пополам, мой мальчик, фифти-фифти, если…
– Если я помогу тебе вывезти ее отсюда!
– Иначе ничего не будет. Ты прекрасно это знаешь. У местных чиновников липкие руки. Мы должны быть довольны, если увезем отсюда какие-нибудь черепки или бусы. Как думаешь, Хассин и эти парни видели ее?
– Вряд ли. Я спустился сюда один. Черт его знает, этого Хассина! Может, он подкрался и заглянул вниз, когда я отвернулся?
– Если он узнал, то уже сообщил властям. В этом можно не сомневаться, Миллер! Мы должны увезти ее сегодня ночью! Сейчас!
Я начал отговаривать его, но уже через минуту сам стал колебаться. Слишком уж велик был соблазн разбогатеть или хоть стать знаменитым. Прежде чем окончательно решиться, я спросил Тэннера:
– Ты уверен, что это шедевр? Она действительно очень древняя?
– Я знаю свое дело. Она не упоминается ни в одном из существующих каталогов. Это точно… Ее уникальность подтвердит любой специалист, но в этом ты вполне можешь положиться на меня. Все, что ты должен сделать, – это помочь мне вывезти ее отсюда.
– Куда? И как? – спросил я.
– Дай подумать… Нам надо найти какое-нибудь суденышко, чтобы переплыть реку. Правда, в пути нас могут перехватить морские патрули. Нет, так не пойдет. Мы должны довезти ее на нашем грузовике берегом до границы. Идет?
Я поразмыслил и согласился.
Мы опутали скульптуру веревкой, перекинули свободный конец через блок, кое-как закрепив его над дырой, и осторожно начали приподнимать драгоценный груз. Как ни странно, но мне показалось, что мрамор должен быть тяжелее.
– Как ты думаешь, она из халцедона? – спросил я, когда мы остановились на минуту, тяжело дыша. Сплошной поток воды продолжал лить на нас сверху. – Почему она так поблескивала при свете фонаря?
– Это, должно быть, влага, – отозвался Тэннер, – за сотни лет она могла скопиться в погребе.
Может быть. Но ведь погреб был запечатан не хуже, чем гробница Тутанхамона…
Наконец мы вытащили статую в дождь и темень, и Тэннер заторопил меня:
– Скорее грузовик! Ради бога, скорее!
Наша старая развалина с высокими металлическими бортами и открытым верхом стояла рядом. Я подал машину к яме, затем выскочил из кабины и начал опускать задний борт. Тэннер, обхватив качающуюся статую, со страхом следил за моими движениями. Борт со скрежетом опустился, и холодная черная вода схлынула из кузова. Тэннер трясся так, что слышно было, как он стучал зубами.
– В-все хорошо. В-возьми ее з-за плеч-чи, н-не з-за голову, парень! Р-ради всего святого, ос-ст-торожней!
Чертыхаясь и толкаясь, раскачивая и подпирая статую то с одного бока, то с другого, мы наконец втащили ее в кузов. Тэннер шипел, как бразильский боа:
– Т-теперь лег-че! Тих-хо! Не с-стукни ее о б-борт!
Слава богу, наша мадонна была в кузове. Она лежала на спине, щедро орошаемая дождем, лицо, слегка повернутое к левому плечу, хранило застывшее, поразившее нас странное выражение. Чем она удивлена?
– Я с-сяду за руль, – сказал Тэннер, оттолкнув меня в сторону.
Нахмурившись от смутного предчувствия, я поднял задний борт, и, обойдя машину, влез в кабину. Тэннер захлопнул дверцу, нажал на стартер, и мы двинулись. Сначала медленно, пока вылезли из грязи, затем, как только выехали на дорогу, понеслись зигзагами.
– Легче! – пронзительно крикнул я.
– З-заткнись! – огрызнулся Тэннер.
А дождь все лил, лил. Вода капала с потолка кабины, сочилась через щели и даже через неплотно подогнанные края ветрового стекла. Грузовик буксовал, выкарабкивался из грязи, резко поворачивал и скользил юзом, затем вновь вырывался вперед. Тэннер, не переставая трястись, стучал зубами и корчился за рулем.
И вдруг все происходящее показалось мне безумием: эта сумасшедшая гонка ночью по раскисшей дороге, этот трясущийся в лихорадке, ослепленный навязчивой идеей неудачник, скрючившийся за рулем, эта мраморная женщина с загадочным лицом, слегка повернутым к левому плечу…
– Тэннер, – позвал я, – зря мы все затеяли…
– Замолчи ты, черт возьми! Разве ты не понимаешь, что я везу в кузове? Это моя жизнь. Вся моя жизнь! Тридцать лет я лелеял мечту о таком сокровище, и вот оно в моих руках. Да разве я мог представить себе, что она будет такой? Она моя! Я нашел ее и вывезу отсюда – никакие силы на земле не остановят меня!
Настойчивый рефрен в его словах – я, мое, моя – неприятно поразил меня… Продолжает ли он считать нас равноправными партнерами «фифти-фифти»? Болезнь или наша находка помутила его разум?
Далеко впереди вдруг появился и исчез огонек. Вот он снова зажегся и медленно начал приближаться к нам. Потом замер. Около него зажегся огонек поменьше. Он то исчезал, то снова появлялся.
– Это мотоцикл, – прохрипел я. – Кто-то сигнализирует нам, видно, приказывает остановиться.
Тэннер не отозвался, и я почувствовал, что он гонит машину прямо на мотоциклиста. Мне ничего не оставалось делать, как резко ткнуть левой ногой в ступню Тэннера, лежащую на педали тормоза.
– Болван! Ведь ты убьешь его!
Машина с визгом затормозила и развернулась, подняв фонтан грязи.
– Проклятье!
– Черт бы тебя побрал!
Высокий детина в дождевике направился к нам, тяжело ступая по грязи. Это был один из береговых патрульных. На локтевом сгибе у него уютно лежал автомат довоенного образца. Он подошел к кабине с той стороны, где сидел Тэннер, и постучал дулом автомата в дверь. Тэннер молча опустил стекло.
– Кто такие? – спросил патрульный. – И куда направляетесь?
Мы вытащили свои бумажники с удостоверениями личности и подали ему.
– На раскопки, – брезгливым тоном произнес Тэннер.
– Вы видите – мы археологи, – сказал я. – Переезжаем с места на место в поисках древних сокровищ.
– Да-а? – протянул патрульный. – Есть разрешения?
– Они у вас в руках, – сказал Тэннер.
– Да? А что в кузове?
– Инструменты для раскопок.
– Ну-ка покажите!
Тэннер наклонился, словно нащупывая что-то около своих ног. Признаться, я не обратил на это внимания. Словно завороженный, я смотрел, как патрульный подходит к кузову. Все-таки мне удалось сбросить оцепенение и выйти из кабины.
– Открывай!
Кузов до краев был заполнен водой, хотя она непрерывно стекала вниз через множество щелей и отверстий в полу и бортах. Я взялся за правый откидной болт кузова и улыбнулся патрульному, словно говоря: «Пожалуйста, смотрите». Фигура Тэннера метнулась за его спиной. Тяжелый гаечный ключ, описав дугу, с силой опустился на голову патрульного. В тот же миг ночную тьму разорвали выстрелы: «Бах-бах-бах-бах!» Все-таки он успел нажать курок, прежде чем его безжизненное тело повалилось в грязь.
– Тэннер! Идиот! Зачем ты это сделал?
Тэннер ничего не ответил. Он бросил гаечный ключ в сторону и, наклонившись, поднял с травы автомат. Затем сказал:
– Оттащи его в кусты, живо!
Я подошел к распростертому телу, но из-за темноты и дождя не мог понять, оглушен или убит патрульный.
– Тэннер, наверняка он очень плох или даже мертв.
Холодное прикосновение металла к подбородку обожгло меня. Я поднял голову – Тэннер целился из автомата мне в грудь.
– Тащи его в кусты! – повторил он.
– Тэннер, послушай меня. А если он жив?
– Тащи его в кусты…
Должно было последовать «или…», но я не стал ждать продолжения. Мне было ясно, что теперь мой компаньон не остановится ни перед чем.
– Дальше поведешь машину ты, – сказал Тэннер.
Он втолкнул меня в кабину и следом влез сам. Я медленно повел грузовик вперед, объехав на обочине мотоцикл. Автомат упирался мне в правый бок.
– Мы могли уговорить его, – сказал я.
– Нет, он знал о нас, чиновники подослали его.
– Не говори чепухи, он ничего не знал. Ты ударил его просто так, безо всякого повода.
– Заткнись и крути баранку! – Тэннер больно ткнул меня дулом под ребра.
Вот когда я всерьез испугался. В ушах все еще стоял звук выстрелов «бах-бах-бах-бах». Я замолчал и стал пристально всматриваться в набегающую темноту.
Тэннер что-то бубнил себе под нос. Я прислушался: «…ей тысячелетия… Честно говоря, даже не знаю, к какому периоду ее отнести… Немыслимо, но в то же время… в то же время…»
В то же время она лежала в трясущемся грузовике одна, пока мы неслись сквозь лавину воды и мрак. Ливень не переставал ни на минуту. Казалось, начался всемирный потоп.
Тэннер решил, что мы проехали приграничную полосу. «С-сейчас н-надо б-будет с-свернуть н-на зап-пад».
Может быть, мне следовало резко затормозить и броситься на него? И попытаться вырвать автомат? Но я этого не сделал. Не знаю почему. Я продолжал гнать машину в темноту.
Тэннер ошибся. Заграждение из колючей проволоки тянулось гораздо дольше. Вдруг мы увидели, что дорога упирается в пограничный пост. Поворачивать назад было поздно.
Красно-белый шлагбаум преградил нам путь, и вооруженный часовой уже махал фонарем, приказывая остановиться. Это был крупный пограничный пост. Из кирпичного здания вышел офицер в форме цвета хаки и направился к дороге.
Я нажал на тормоз. Машина с остановившимися колесами заскользила по густой грязи. Тэннер выругался и взмахнул автоматом. Я едва успел схватить его за руку.
– Ни в коем случае! Там целый гарнизон, смотри!
Тэннер заколебался, всматриваясь в фигуры часовых. Заграждения из колючей проволоки плотно обступали дорогу. Впереди возвышался наблюдательный пункт и стоял легкий пулемет, и трое солдат сидели на корточках около него.
– Они разнесут нас в клочья, – проговорил я с тоской.
Тэннер тяжело вздохнул. Вооруженный офицер с часовым приближались к машине. Выражение сильного утомления и полной безучастности появилось на лице моего компаньона. Я опустил стекло, крепко прижав локтем руку Тэннера с автоматом.
– Добрый день, – сказал я лейтенанту.
– Куда направляетесь?
– Мы американские археологи. Хотим добраться до ближайшего порта.
– Почему не поехали через таможню?
Резонный вопрос. Я попытался разыграть негодование.
– Мы нездоровы и бесконечно утомлены вымогательствами ваших патрулей. На южной дороге нам пришлось бы одаривать каждого пограничника, останавливающего машину.
Офицер захохотал.
– Вам так кажется? А что везете?
– Ничего.
Он повернулся к часовому, не сводя с меня глаз.
– Держи его на мушке, а я загляну в кузов.
Я уставился невидящим взглядом на часового. Все внутри у меня оборвалось. Я уже не думал о скульптуре – ведь на нашей совести было убийство. Только этим и объяснялось появление большого вооруженного отряда на границе. Я повернулся и взглянул на Тэннера. Его опять стало трясти, глаза на красном влажном лице бегали, как у пойманного хорька. Он все еще не мог нормально соображать.
