Текст книги "Вирус бессмертия (сборник)"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: Айзек Азимов,Клиффорд Дональд Саймак,Роберт Шекли,Пол Уильям Андерсон,Роберт Сильверберг,Артур Чарльз Кларк,Альфред Элтон Ван Вогт,Мюррей Лейнстер,Фредерик Браун,Гордон Руперт Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)
«Вы не должны были сюда прилетать», – послышалась ответная мысль.
«Мы не причиним вам зла, – думал Деккер. – Мы – друзья, мы не причиним вам зла, мы…»
«Вы никогда не улетите отсюда».
«Мы предлагаем дружбу, – продолжал Деккер. – У нас есть подарки. Мы вам поможем…»
«Вы не должны были сюда прилетать, – настойчиво звучала мысль аборигена. – Но раз уж вы здесь, вы не улетите».
«Ладно, хорошо, – Деккер решил не спорить с ним. – Мы останемся и будем друзьями. Будем учить вас. Дадим вам вещи, которые мы привезли, и останемся здесь с вами».
«Вы никогда не улетите отсюда», – звучало в ответ, и было что-то холодное и окончательное в этой мысли. Деккеру стало не по себе. Абориген действительно уверен в каждом своем слове. Он не пугал и не преувеличивал. Он действительно был уверен, что они не смогут улететь с планеты…
«Вы умрете здесь!»
«Умрем? – спросил Деккер. – Как это понимать?»
«Спичечный» человечек снял шлем, аккуратно положил его, повернулся и вышел. Никто не сдвинулся с места, чтобы остановить его. Деккер бросил свой шлем на стол.
– Джексон, сообщите легионерам, чтобы его выпустили. Не пытайтесь остановить его.
Он откинулся в кресле и посмотрел на окружающих его людей.
– Что случилось, сэр? – спросил Уолдрон.
– Он приговорил нас к смерти, – ответил Деккер. – Сказал, что мы не улетим с этой планеты, что мы здесь умрем.
– Сильно сказано.
– Он был уверен.
Забавная ситуация! Выходит из лесу голый гуманоид, угрожает всей земной разведывательной группе. И так уверен…
Но на лицах, обращенных к Деккеру, не было ни одной улыбки.
– Они не могут нам ничего сделать, – сказал Деккер.
– Тем не менее, – продолжил Уолдрон, – следует принять меры.
– Мы объявим тревогу и усилим посты, – кивнул Деккер. – До тех пор пока не удостоверимся…
Он запнулся и замолчал. В чем они должны удостовериться? В том, что голые аборигены не могут смести группу землян, защищенных машинами, роботами и солдатами, знающими все, что положено знать для немедленного и безжалостного уничтожения любого противника?
И все же в глазах аборигена было что-то разумное. Не только разум, но и смелость. Он стоял, не дрогнув, в кругу чужих для него существ. Сказал, что должен был сказать, и ушел с достоинством, которому землянин мог бы позавидовать…
* * *
Работа продолжалась. Самолеты вылетали, постепенно составлялись подробные карты. Полевые партии делали осторожные вылазки. Роботы и легионеры сопровождали их по флангам, тяжелые машины прокладывали путь, выжигая дорогу в самых недоступных местах. Автоматические метеостанции, разбросанные по окрестностям, регулярно посылали доклады о состоянии погоды для обработки на базе.
Другие полевые партии вылетали в дальние районы для более детального изучения местности.
По-прежнему не случалось ничего необычного.
* * *
Шли дни. Роботы и машины несли дежурство. Легионеры всегда были наготове. Люди торопились сделать работу и улететь обратно.
Сначала обнаружили угольный пласт, затем залежи железа. В горах были найдены радиоактивные руды. Ботаники установили двадцать семь видов съедобных фруктов. База кишела животными, пойманными для изучения и со временем ставшими чьими-то любимцами.
Нашли деревню «спичечных» людей. Маленькая деревня с примитивными хижинами. Жители казались мирными.
Деккер возглавил экспедицию к местным жителям.
Люди осторожно, с оружием наготове, двигались медленно, без громких разговоров, вошли в деревню.
Аборигены сидели около домов и молча наблюдали за ними, пока они не дошли до самого центра деревни.
Там роботы установили стол и поместили на него ментограф. Деккер сел за стол и надел шлем ментографа на голову. Остальные стали в стороне. Деккер ждал.
Прошел час, аборигены сидели, не шевелясь.
Наконец Деккер снял шлем и сказал:
– Теперь ничего не выйдет. Займитесь фотографированием. Только не тревожьте жителей и ничего не трогайте.
Он достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо.
Подошел Уолдрон.
– И что вы обо всем этом думаете?
Деккер покачал головой.
– Меня все время преследует одна мысль! Мне кажется, что они уже сказали нам все, что хотели. И больше разговаривать не желают. Странная мысль.
– Не знаю, – ответил Уолдрон. – Здесь вообще все не так. Я заметил, что у них совсем нет металла. Во всей деревне ни одного кусочка. Кухонная утварь – каменная, что-то вроде мыльного камня. Кое-какие инструменты тоже из камня. И все-таки у них есть культура.
– Они, безусловно, развиты, – сказал Деккер. – Посмотрите, как они за нами наблюдают. Без страха. Просто ждут. Спокойны и уверены в себе. И тот, который приходил на базу, – он знал, что надо делать со шлемом.
– Уже поздно. Нам лучше возвращаться на базу, – помолчав немного, произнес Уолдрон и взглянул на часы. – Мои часы остановились. Сколько на ваших?
Деккер поднес к глазам, и Уолдрон услышал резкий, удивленный вздох. Медленно Деккер поднял голову и поглядел на Уоддрона.
– Мои… тоже. – Голос его был едва слышен.
Деккер сидел в своем походном кресле и отвлеченно слушал шелест брезента на ветру. Лампа, висевшая над головой, тоже раскачивалась от ветра, тени бегали по павильону, и временами казалось, что это какие-то живые существа. Рядом с павильоном неподвижно стоял робот.
Деккер протянул руку и стал перебирать кучу механизмов на столе.
Все это странно. Странно и зловеще.
На столе лежали наручные часы. Не только его и Уоддрона, но и других. Все они остановились.
Наступила ночь, но работы не прекращались. Постоянно двигались люди, исчезая во мраке и опять появляясь на освещенных участках под ярким светом прожекторов. При виде этой суеты чувствовалась в действиях людей какая-то обреченность, хотя все они понимали, что им решительно нечего бояться. По крайней мере, ничего конкретного, на что можно указать пальцем и сказать: «Вот – опасность!»
Один лишь простой факт. Все часы остановились. Простой факт, для которого должно быть простое объяснение.
Только вот на чужой планете ни одно явление нельзя считать простым и ожидать простого объяснения. Поскольку причины и следствия и вероятность событий могут здесь быть совсем иными, нежели на Земле.
Есть только одно правило – избегать риска. Единственное правило, которому надо повиноваться.
И, повинуясь ему, Деккер приказал вернуть все полевые партии и приготовить корабль к взлету. Роботам – быть готовыми к немедленной погрузке оборудования.
Теперь ничего не оставалось, как ждать. Ждать, когда вернутся из дальних лагерей полевые партии. Ждать, когда будет объяснение странному поведению часов.
Панике, конечно, поддаваться не из-за чего. Но явление нужно признать, оценить, объяснить.
В самом деле, нельзя же вернуться на Землю и сказать: «Вы понимаете, наши часы остановились, и поэтому…»
Рядом послышались шаги, и Деккер резко обернулся.
– В чем дело, Джексон?
– Дальние лагеря не отвечают, сэр, – ответил Джексон. – Мы пытались связаться по радио, но не получили ответа.
– Они ответят, обязательно ответят через какое-то время, – сказал Деккер, не чувствуя в себе уверенности, которую пытался передать подчиненному. На мгновение он ощутил подкативший к горлу комок страха, но быстро справился. – Садись, – сказал он. – Я прикажу принести пива, а затем мы вместе сходим в радиоцентр и посмотрим, что там происходит. Пиво сюда. Два пива, – потребовал он у стоящего неподалеку робота. Робот не отвечал.
Деккер повысил голос, но робот не тронулся с места.
Пытаясь встать, Деккер оперся сжатыми кулаками о стол, но вдруг почувствовал слабость в ногах и упал в кресло.
– Джексон, – выдохнул он. – Пойди постучи его по плечу и скажи, что мы хотим пива.
С побледневшим лицом Джексон подошел к роботу и слегка постучал его по плечу, потом ударил сильнее – и, не сгибаясь, робот рухнул на землю.
Опять послышались быстрые приближающиеся шаги. Деккер, вжавшись в кресло, ждал.
Это оказался Макдональд, главный инженер.
– Корабль, сэр. Наш корабль…
Деккер кивнул отвлеченно.
– Я уже знаю, Макдональд. Корабль не взлетит.
– Большие механизмы в порядке, сэр. Но вся точная аппаратура… инжекторы… – Он внезапно замолчал и пристально посмотрел на Деккера. – Вы знали, сэр? Как? Откуда?
– Я знал, что когда-то это случится. Может быть, не так. Но как-нибудь случится. Когда-то мы должны же были споткнуться. Я говорил гордые и громкие слова, но все время знал, что настанет день, когда мы что-то не предусмотрим и это нас прикончит…
Аборигены… У них совсем не было металла. Каменные инструменты, утварь… Металл на планете есть, огромные залежи руды в западных горах. И возможно, много веков назад местные жители пытались делать металлические орудия, которые через считанные недели рассыпались у них в руках.
Цивилизация без металла. Культура без металла. Немыслимо. Отбери у человека металл, и он не сможет оторваться от Земли, он вернется в пещеры, и у него ничего не останется, кроме его собственных рук.
Уолдрон тихо вошел в павильон.
– Радио не работает. Роботы валяются по всей базе бесполезными кучами металла.
– Сначала портятся точные приборы, – кивнул Деккер, – часы, радиоаппаратура, роботы. Потом сломаются генераторы, и мы останемся без света и электроэнергии. Потом наши машины, оружие легионеров. Потом все остальное.
– Нас предупреждали, – сказал Уодрон.
– А мы не поняли. Мы думали, что нам угрожают. Нам казалось, мы слишком сильны, чтобы бояться угроз… А нас просто предупреждали…
Все замолчали.
– Из-за чего это произошло? – спросил наконец Деккер.
– Никто не знает, – тихо ответил Уолдрон, – по крайней мере, пока. Позже мы, может быть, узнаем, но нам это уже не поможет… Какой-то микроорганизм пожирает железо, которое подвергли нагреву при обработке или сплавляли с другими металлами. Окисленное железо в руде он не берет. Иначе залежи, которые мы обнаружили, исчезли бы давным-давно.
– Если это так, – откликнулся Деккер, – то мы привезли сюда первый чистый металл за долгие-долгие годы. Тысячу лет, миллион лет назад никто не производит металл. Как смог выжить этот микроб?
– Я не знаю. Может, я ошибаюсь, и это не микроб. Что-нибудь другое. Воздух, например.
– Мы проверяли атмосферу. – Сказав, Деккер понял, как глупо это прозвучало. Да, они анализировали атмосферу, но как они могли обнаружить что-то, чего никогда не встречали? Опыт человеческий ограничен. Человек бережет себя от опасностей известных или воображаемых, но не может предвидеть непредвиденное.
Деккер поднялся и увидел, что Джексон все еще стоит около неподвижного робота.
– Вот ответ на твой вопрос, – сказал он. – Помнишь первый день на этой планете? Наш разговор?
– Я помню, сэр, – кивнул Джексон.
Деккер вдруг понял, какая тишина стоит на базе.
Лишь налетевший ветер тормошил брезентовые стены павильона.
В первый раз Деккер почувствовал запах ветра этого чужого мира.
Брайен Олдис
Вирус бессмертия
Перевод с англ. К. Галкина
Казалось, океан весь до последней капли горел в лучах солнца. И потому столь внезапным выглядело появление среди бликующих пятен старого судна. Когда оно входило в узкий пролив между коралловых рифов, мотор его глухо рокотал.
Как только «Кракен» пришвартовался и негр в засаленном кепи спрыгнул с палубы, чтобы закрепить канаты, из тени кокосовых пальм, образовавших первый береговой вал, вышла женщина. Она медленно, почти осторожно спустилась вниз к причалу, крутя солнцезащитные очки в поднятой руке. Ее сандалии громко стучали по гальке.
На судне подняли линялый зеленый тент, защищавший носовую часть палубы от неумолимого солнца. Из-под тента появился бородатый человек в старых джинсах, закрученных до колен, в очках с металлической оправой. Тело бородача лоснилось коричневым загаром. Человека звали Клемент Айл. Ему было за сорок, и прибыл он домой.
Улыбаясь женщине, Айл спрыгнул на причал. С минуту они стояли неподвижно и молча смотрели друг на друга. Он – на бороздку, появившуюся у нее между бровей, на легкие морщинки вокруг глаз, на складку, окружавшую полный рот. По случаю его приезда она накрасила губы и напудрилась. Он с удовольствием заметил, что она по-прежнему красива. И в самом понятии «по-прежнему красива» явно звучал отголосок другой мысли: она устала, устала, хотя не прожила еще и половины жизни!
– Кэтрин! – позвал он.
И когда обнялись, вдруг подумал: возможно, теперь удастся устроить так, чтобы она осталась молодой, скажем, шестьсот – семьсот лет…
– Я должен идти разгружать, – сказал он, – скоро освобожусь.
Айл вернулся на судно. Она, надев очки, смотрела, как он легко двигался, и любовалась его манерой отдавать лаконичные приказания. Айл руководил командой из восьми человек, и наблюдение за выгрузкой электронного микроскопа не мешало ему шутить с Льюсом, толстым поваром-креолом из Маурити. Вскоре на причале выросла груда коробок и чемоданов.
Кэтрин решила возвратиться в дом до того, как туда станут сносить груз. Она взошла по деревянным мосткам, проложенным через пески, и скрылась в доме.
Большую часть груза разместили в лаборатории и на складе, находившихся рядом. Айл замыкал шествие грузчиков, неся клетку из досок от старых апельсиновых ящиков. Сквозь решетку высовывались два молодых пингвина.
Айл прошел в дом через заднюю дверь. Дом представлял собой простую одноэтажную постройку, сооруженную из коралловых глыб и крытую на местный манер тростником. Рифленое железо для кровли стали ввозить на остров значительно позже.
Айл оглядел знакомую прохладную гостиную: полки с книгами в бумажных переплетах, ковер, который они купили в Бомбее на пути сюда, карта мира, портрет Кэтрин, висящий на стене.
Айл подошел к двери и посмотрел на раскинувшийся остров. Калпени по форме напоминал старомодный ключ для открывания пивных бутылок. Дальнюю часть острова размыло морем. Прямо у естественной лагуны лежало маленькое селение местных жителей: несколько полуразваленных хижин открывал крутогорбый холм.
За окном он увидел жену, весело болтавшую с матросами, не скрывавшими, что им приятно разговаривать с хорошенькой женщиной. Джо с подносом пива топтался рядом.
Айл вышел и присоединился к разговаривающим. Усевшись на скамейку, он с наслаждением стал потягивать холодное пиво.
Улучив момент, сказал Кэтрин:
– Тебе следовало поехать с нами, Кэт! Здесь мир кораллов и моря, там – льда и моря. Ты даже не можешь себе представить! Антарктида девственна! Она подобна Калпени: всегда принадлежит только себе и никогда – человеку.
Команда вернулась на корабль. И Айл направился к хижинам местных жителей.
Хибары будто вымерли. На песке лежали ветхие лодки. Одинокая старуха, сидя под пальмой, похожей на хобот слона, уставилась на оперение летучей рыбы, сохнувшей перед ней; старухе даже было лень смахнуть мух, ползавших по слезящимся неморгающим векам. Все было мертво, кроме бесконечного Индийского океана. Даже облако над далеким пиком Каравати стояло неподвижно, будто бросив якорь.
Айл, может быть, впервые подумал о разумности безделья. Здесь, у этих аборигенов, хорошая жизнь или по крайней мере соответствующая их представлению о хорошей жизни. Скромные желания щедро удовлетворяет природа, и аборигены могут почти ничего не делать и ни о чем не заботиться.
Кэтрин приблизительно так же относится к жизни. Она способна изо дня в день бесцельно смотреть на пустынный горизонт и получать от этого удовольствие. Он же должен всегда что-то делать. Впрочем, все люди разные, и с этим надо считаться.
Айл наклонил голову и вошел в большую хижину. Полный молодой мадрасец, весь черный и лоснящийся, сидел за прилавком и ковырял в зубах. Его имя было старательно выписано над дверью староанглийским шрифтом: «В.К.Вандроназис». Он лениво, но уважительно встал и пожал руку Айлу.
– Наверное, рады возвращению с Южного полюса?
– Не скрою, Вандроназис, очень.
– Вероятно, на Южном полюсе холодно даже в жаркое время года?
– Да, и это точно. Но мы не стояли на одном месте. Мы прошли почти десять тысяч морских миль. А как ты живешь? Приумножаешь богатства?
– Сейчас на Калпени не разбогатеешь. Вы это отлично знаете. – Он с улыбкой воспринял шутку Айла. – Но живем не так уж плохо… Недавно обнаружили столько рыбы, что не смогли ее даже выловить. Никогда раньше Калпени не видел столько рыбы.
– А какой породы? Наверно, летающих рыб?
– Да-да, много, очень много именно этой рыбы. Других пород совсем не видно, а этой – миллионы.
– А киты появляются?
– В полнолуние приходят и огромные киты.
– Кажется, я видел их скелеты у старого форта.
– Целых пять. Последний выбросился на берег в прошлом месяце, еще один – на месяц раньше. И все во время полнолуния. Мне кажется, они охотятся на летающих рыб.
– Этого не может быть. Киты стали наведываться на Лаккадивские острова еще до появления летающих рыб. К тому же киты их не едят.
Вандроназис задумчиво склонил голову набок и сказал:
– Много странного в мире. Вы, ученые люди, тоже не все знаете. Не правда ли? Может быть, в этом году киты по-иному стали смотреть на летающих рыб. Конечно, это лишь мои догадки…
Чтобы поддержать бизнес, Айл заказал бутылку малиновой воды. Он медленно тянул алого цвета жидкость, продолжая дружески болтать.
Хозяин собрался было выложить все сплетни, гуляющие по острову, но Айл, поблагодарив его, побрел вдоль длинной и узкой части острова. Снова прошел мимо старухи, которая сидела так же неподвижно и смотрела на сохнувшую рыбу.
Айлу нетерпелось возвратиться в дом и обдумать услышанное о летающих рыбах. Он только что закончил длившееся долгие месяцы обследование океанских течений… Экспедиция поддерживалась Британским министерством рыбного и сельского хозяйства и Смитсоновским океанологическим институтом. Причиной ее снаряжения было появление несметного количества рыбы. Прежде всего, сверхизобилие сельди в перепаханных кораблями балтийских водах. Стремительное размножение сельди началось лет десять назад. Постепенно сельдевое нашествие распространилось и на районы Белого моря.
Антарктическая экспедиция Айла обнаружила также неестественно бурное размножение пингвинов. Айл обратил внимание на прогрессирующий рост особей, что до него никем не отмечалось.
Совершенно непонятно, почему внезапный рост фауны пришелся как раз на время, когда, казалось, удалось предотвратить угрозу перенаселения. Если раньше эта угроза была скорее мифической, то ныне превращалась в реальную опасность.
Цель путешествия «Кракена» в далекие воды Антарктиды была чисто научной. Недавно учрежденная Ассоциация Мирового океана наметила пятилетнее изучение течений. Старый, ржавый «Кракен», правда, оснащенный современными океанологическими приборами, стал позорной частью англо-американского вклада в эту программу.
* * *
За время плавания Клемент Айл проделал интереснейшую работу и сейчас вдруг решил рассказать о ней.
– Я хочу поделиться с тобой одним секретом. Лучше уж сразу освобожусь от тайного бремени! Знаешь ли ты, Кэт, что такое копеподы?
– Да, ты говорил о них. Рыба, не так ли?
– Это ракообразные, живущие в планктоне, – необходимое звено питательной цепи океанов. Подсчитано, что индивидуумов копепод куда больше, чем всех других многоклеточных животных: человеческих существ, рыб, устриц, обезьян, собак и прочих. Размер копеподы близок к размеру рисового зерна. Копеподы чрезвычайно прожорливы: они поедают диатомовых весом, равным половине их собственного веса. Домашняя свинья, даже рекордсменка, никогда не смогла бы этого сделать. Уровень воспроизводства копепод мог бы служить символом плодовитости старушки Земли. Питаясь мельчайшими существами, они, в свою очередь, поедаются одними из самых крупных животных – тигровой акулой и различными китами. Копеподы значатся также в диете некоторых мореплавающих птиц. У каждого вида копепод собственный маршрут и глубинный уровень в океанском пространстве. Изучая течение в океане, мы проследили за одним из видов на протяжении тысячи миль. Знать комплекс океанских течений для человека так же необходимо, как, скажем, схему циркуляции крови. «Кракен» открыл, в частности, течение, о существовании которого океанографы лишь догадывались. Мы нанесли его на карту и дали имя. Если я скажу, Кэт, как назвали новое течение, это развеселит тебя. Оно рождается вялым в Тирренском море. Мы не раз плавали там из Сорренто на Капри. Для тебя это было просто Средиземное море. Уровень испарений там очень высок, и сверхсоленая вода в конце концов выплескивается в Атлантику и направляется дальше, отклоняясь к югу. Течение легко проследить по степени солености и уровню приливов. Оно в основном однородно и представляет собой узкий поток воды, движущийся со скоростью около трех миль в день. В Атлантике сталкивается с двумя другими течениями, движущимися в обратном направлении.
«Кракен» проследовал через экватор в южные широты, в холодные воды Южного океана. В конце концов течение выходит к поверхности и разливается вдоль берегов Антарктиды от Уэделлы до моря Маккензи. За короткое полярное лето в этой теплой воде размножаются копеподы и другая мелкота. Ракообразные окрашивают море в светло-коричневый цвет – настолько много их собирается в воде. «Кракен» часто наталкивался на розовое от крови море. В то время как копеподы пожирали диатомовых, киты пожирали копеподов.
– Как ужасна природа! – сказала Кэтрин.
Айл улыбнулся.
– Возможно, но такова жизнь. И знаешь, как мы назвали течение? Оно будет названо как Течение Делвина – в честь Теодора Делвина, директора Ассоциации Мирового океана, великого эколога и твоего первого мужа…
Когда Кэтрин злилась, она походила на ежа. Взяв сигарету из сандаловой коробки, стоящей на столе, она произнесла с сарказмом:
– Не сомневаюсь, что идея такой шутки принадлежит тебе!
– Боже, сколько иронии в твоих словах! А название очень точно. Надо отдать должное Делвину. Он великий человек, более великий, чем, возможно, когда-либо стану я.
– Клем, ты же знаешь, как он относился ко мне?
– Да, знаю. Именно поэтому мне посчастливилось заполучить тебя! И я не таю зла на Делвина… Кроме того, он был моим другом…
– Нет, он не был тебе другом. У Теодора не было никогда друзей. Он дружил только с выгодой. После пяти лет, прожитых вместе, я знаю его лучше, чем ты.
– Ты должна быть справедливой…
Он улыбнулся, довольный ее раздражением.
Кэтрин бросила в него сигаретой и вскочила.
– Ты сумасшедший, Клем! Твоя чертовская уравновешенность сведет меня с ума! Почему ты не можешь хоть кого-нибудь возненавидеть?! Почему ты не можешь возненавидеть Тео, хотя бы ради меня?
Снаружи волны шумно бились о рифы, навевая сон. Монотонный гул порождал чувство приятного расслабления. Сам остров выглядел таким тихим, что не верилось, будто океан охватывает его со всех сторон. Нигде ни огонька, кроме лампочки на мачте «Кракена»…
Два пингвина замерли в одной из просторных клеток, сооруженных позади лаборатории. Они стояли, засунув клювы под ласты, и спали, не пошевелившись даже тогда, когда зажгли свет.
Кэтрин обняла Айла.
– Извини, я воспользовалась удобным случаем. Мне кажется, тебя можно поздравить. Открытие нового течения имеет гораздо большее значение, чем ты представил, ведь так?
– Да, поистине большое открытие – девять с половиной тысяч миль длиной…
– О, мили! Будь серьезным! Ты нарочно ведешь себя так, словно ничего особенного не сделал.
– Это ужасно! Если верить тебе, я могу получить рыцарство в любую минуту! Ну ладно! Говорю серьезно, через неделю мы должны лететь в Лондон. Мне предстоит сделать обстоятельный доклад. Есть еще открытие, сводящее эффект Делвина на нет, открытие, касающееся каждого из нас!
– Что ты имеешь в виду?
– Уже поздно. Мы оба устали. Я расскажу тебе об этом завтра утром.
– Расскажи сейчас, пока кормим птиц.
– Пингвины сыты. Я только хотел проверить их. Утром они едят лучше.
Айл задумчиво посмотрел на Кэтрин.
– Я жадный человек, хотя и стараюсь это скрыть, Кэт. Я жадно хочу жить. Мне бы хотелось прожить с тобой тысячи лет. Столько же хотелось бы странствовать по Земле. И эти сумасбродные желания осуществимы… В так называемой мировой системе кровообращения родилась новая инфекция, – почти заговорщицки произнес он. – Инфекция рождает особый вид заболевания, которое называется долголетием. Впервые его вирус был замечен десять лет назад в селедочных стаях на Балтике. Знаешь, как мы проследили Течение Делвина? У нас были глубокие тралы, которые опускали до слоев определенной плотности. Мы смогли точно установить соленость, температуру и скорость течения на всем протяжении. Мы исследовали планктон. И обнаружили, что копеподы несут особый вирус, который я рассматриваю как форму балтийского вируса. Ученые не знают его происхождения.
– Клем, пожалуйста, все это выше моего понимания! Что же этот вирус все-таки делает? Ты говоришь, он продлевает жизнь?
– Нет, пока еще нет… Насколько мне известно, пока нет…
Он жестом показал на скамейку, где стояло лабораторное оборудование.
– Я покажу тебе, как он выглядит, когда установлю электронный микроскоп. Вирус мал, но очень хитер. Сначала находит хозяина, потом стремительно развивается в полости клетки. На первый взгляд его деятельность заключается в разрушении всего и вся. Он как бы угрожает жизни клетки. На самом деле это уникальный ремонтник. И очень эффективный! Понимаешь, что это значит?! Любая живая форма, зараженная им, способна жить вечно. Балтийский вирус полностью перестраивает клетки, если находит достойного хозяина. Оба известных мне достойных хозяина живут в воде: рыба и млекопитающее: сельдь и голубой кит…
Клем заметил, что Кэтрин знобит.
Немного подумав, Кэтрин спросила:
– Ты думаешь, все сельдевые и киты бессмертны?
– Потенционально, да. Если, конечно, заражены вирусом. Много сельди вылавливается, поедается, но оставшиеся будут размножаться из года в год, не расходуя жизненных сил. Животные, питающиеся сельдевыми, по-видимому, не подвержены инфекции. Другими словами, вирус в них существовать не может. Парадоксально, но зародыш, таящий в себе секрет вечной жизни, сам под постоянной угрозой вымирания.
– А люди?
– Люди еще дальше от решения этой проблемы. Зараженные балтийским вирусом копеподы, движение которых мы проследили, вышли из глубин на поверхность в Антарктиде. Одно из моих открытий – есть еще существа, которые могут быть заражены. Например, пингвины. Во всяком случае, они не умирают естественной смертью. Птицы, которых ты видишь здесь, фактически бессмертны.
Кэтрин стояла и смотрела на пингвинов сквозь решетку большой клетки. Птицы замерли на краю водоема. Они просыпались и, не вынимая клювов из-под ласт, смотрели на женщину ясными неморгающими глазами.
– Смешно, не правда ли? Поколения людей мечтали о бессмертии. Но никогда не думали, что бессмертными окажутся пингвины. Как считаешь, стоит подумать, как нам заразиться бессмертием от пингвинов?
Он засмеялся.
– Это не легче, чем подхватить пситтакоз от попугаев. Не исключено, что в лабораториях найдут способ заражения человечества долголетием. Но прежде чем это случится, есть вопрос, на который мы должны ответить…
– Что ты имеешь в виду?
– Нравственный вопрос… Способны ли мы как род или особь к тысячелетней плодотворной жизни? Заслужили ли мы долголетие?
– Думаешь, у сельди больше заслуг, чем у человека?
– По крайней мере сельди зачастую более благоразумны, чем люди.
– Расскажи об этом своим копеподам!
Он с удовольствием засмеялся.
– Интересно и другое: каким образом копеподы, сами не заразившись, проносят вирус в латентной форме от Средиземного моря до Антарктики?! Конечно, должно быть связующее звено между Балтикой и Средиземноморьем, но мы его не нашли.
– Считаешь, другое течение?
– Не думаю. Вернее, пока не знаю. Между тем вся экология Земли переворачивается вверх дном. Появляется приятный избыток пищи, и выживают киты, которые были на грани вымирания…
Выживание китов уже меньше занимало Кэтрин.
– Ты попробуешь вселить вирус в нас?
– Опасная проба… Но это уже не моя область…
– Ты же не намерен предоставить судьбу вируса естественному ходу событий?
– Нет, не намерен. И хотя об открытии не знают даже члены экспедиции на «Кракене», я сообщил о нем одному человеку. Ты возненавидишь меня, Кэт, но я послал закодированное сообщение Тео Делвину на адрес ВВО в Неаполе. Хочу заглянуть к нему по пути в Лондон.
Лицо Кэтрин сразу стало уставшим и постаревшим.
– Ты или святой, или круглый идиот, – сказала она.
Пингвины неподвижным взглядом проводили двух людей, которые тихо вышли из комнаты.
* * *
Почти все население Калпени глазело на приземление вертолета. Даже Вандроназис закрыл свою лавку и присоединился к толпе зевак.
Большие пальмовые листья бились друг о друга под ветром от лопастей вертолета, на черном корпусе которого отчетливо вырисовывались знаки «ВВО». Как только лопасти винта перестали работать, из вертолета вслед за пилотом на землю выпрыгнул Тео.
Делвин был двумя-тремя годами старше Айла. Коренастый, хорошо сохранившийся, с тонкими чертами лица, хватким умом, Тео выглядел настолько же аккуратным, насколько Айл неряшливым. Его многие уважали, но мало кто любил. Айл, на котором красовались джинсы и парусиновые туфли, подошел к Делвину и поздоровался за руку.
– Приятно видеть тебя здесь, Тео. Ты осчастливил Калпени!
– Убийственно жарко! Ради бога, отведи меня в тень, прежде чем я изжарюсь. Как только ты это переносишь? Не представляю.
– Привык. Калпени для меня – второй дом. Видишь моих пингвинов, плавающих в лагуне?
– О-о-о-о! – Делвин был не в настроении вести разговор между прочим. В изящном светлом костюме он проворно зашагал к дому. Даже при ходьбе по песку видно было, как играют его мускулы.
У дверей дома Айл посторонился, дав гостю и пилоту – долговязому индейцу – пройти вперед. Кэтрин ждала в комнате. Если Делвин и был смущен встречей со своей бывшей женой, то ни одним жестом не выдал смущения.
– Всегда казалось, что в Неаполе слишком жарко, но вы живете в чертовой печи. Как дела, Кэтрин? Выглядишь ты отлично. Не видел тебя с тех пор, когда ты плакала на суде. Как к тебе относится Клемент?
– Ты, очевидно, приехал сюда не для того, чтобы поразвлечься, Тео? Ты и пилот хотите выпить?
После того как Делвина поставили на место, он поджал губы и повел себя уже менее задиристо. Следующее замечание могло быть истолковано как извинение.
– Островитяне раздражают меня: весь вертолет покрыли отпечатками пальцев. С тех пор как возникло человечество, они ни на шаг не продвинулись вперед по дороге цивилизации. Тунеядцы в прямом смысле этого слова! Имеют все, что необходимо: рыбу и кокосовые орехи, растущие у самого порога. Даже этот чертов остров им построили коралловые насекомые.
– Своим существованием мы тоже обязаны различным растениям, животным и земляным червям!
