Текст книги "Невидимый противник (сборник)"

Автор книги: Рекс Стаут

Соавторы: Микки Спиллейн,Френсис Локридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Генеалогическое отделение помещалось в большой комнате с картотекой, множеством длинных столов и тяжелых стульев. За столом для справок сидела дама, кроме нее в комнате находился мужчина, который почему-то производил впечатление бородатого,– но бороды не было. В свободное время – его не так много – Шапиро охотно заходил в библиотеку, но в этом отделении был впервые. Своими собственными родственниками он не интересовался, еще меньше интереса было к родне жены, ибо о ней – подумал печально, хотя и без гнева – знал он больше чем достаточно.

Стал искать в картотеке фамилию «Титус» и тотчас понял, что не сумеет удовлетворить свою любознательность. Было слишком много Титусов и слишком много о них написано. Эта фамилия имелась и в больших справочниках, и в изданиях самих Титусов – наверное, маленькие, плохо-отпечатанные и пожелтевшие книжки, подумал он,—а также в брошюрах. Например, были книги «Фамилия Титус в США», «Титусы в округе Рокленд в штате Нью-Йорк», «Потомки джентльмена Руфуса Титуса». Последняя была опубликована в 1824 году и вряд ли могла помочь разобраться в деле. Кроме того было еще множество библиографических ссылок на различные источники.

Шапиро написал требование на книгу «Титусы в округе Рокленд в штате Нью-Йорк», над которой собирался в первую очередь .поломать голову. Подав записку, он терпеливо ждал, сидя за столом перед картотекой. Через некоторое время он подошел к справочному столу и осведомился.

– Видимо, к сожалению...– начала было со вкусом одетая дама средних лет с прекрасными белокурыми волосами, но в это время возле нее с легким треском выскочил контейнер пневматической почты.

Она открыла контейнер, прочла присланное сообщение и сказала, покачав головой:

– Книгу «Титусы в округе Рокленд» не удалось найти. Очень жаль.

– Она выдана? Или в переплетной? – спросил Шапиро.

– Ее потом еще поищут.

– Значит, она не на руках и не в переплетной?

– Ну где-нибудь она должна быть, не так ли? Но...

Шапиро ждал.

– Боюсь, что книгу не поставили на место,– сказала дама.– Потом, конечно, ее найдут.

– Не можете ли вы сказать, это большая книга? – спросил Шапиро.

– В данный момент не знаю,– ответила дама, но Шапиро уверил что это важно.

Тогда она снова посмотрела на поданное им требование, вернувшееся к ней с пометкой.

– О, вы полицейский!

Шапиро кивнул с озабоченным видом. Дама подошла к картотеке, нашла карточку и пояснила, что книга совсем небольшая.

– Примерно карманного формата? – спросил он.

– О, она свободно поместится в кармане пиджака или в женской сумочке. Но люди, которые сюда приходят, не...

– Конечно, конечно,– согласился Шапиро.

– А впрочем,– продолжала дама,– если заказ сохранился, то легко будет установить, кто последний пользовался этой книгой.

– Да, на заказе должна быть фамилия,– сказал Шапиро более печальным тоном, чем обычно и задумался.

Теперь на это уже не было времени. В его машине наверняка давно говорила радиосвязь, с возрастающей силой обращаясь в пустоту. Шапиро сказал, что зайдет потом или пришлет посыльного.

Если только Говард не лгал и другой человек участвовал в деле, то, признаем, действовал он быстро!

Шапиро спустился по широкой лестнице с третьего этажа библиотеки.

Неизвестный – а возможно, он и не существовал – проделал уже многое. Однако, вероятно, он предпримет еще какие-то шаги, поскольку Говарда не обвинили в убийстве. Он может еще многое попробовать. На его месте я бы поступил точно так же, подумал Шапиро. Я знаю, куда мне теперь пойти.

– Итак, в шесть тридцать,– сказала Барбара, выходя из машины.

Лицо ее было очень серьезно, и она посмотрела на Джона большими глазами.

– Ты не запоздаешь?

Джон улыбнулся, его озабоченное лицо прояснилось.

– Нет, если только меня снова не возьмут.

Он посмотрел, как она быстро поднялась по лестнице и скрылась в доме. Таунсенд, как всегда, был на месте и открыл перед ней дверь. Этот верный Таунсенд. Джон надеялся, что верность старого слуги выдержит задуманное ими испытание. Барбара не хотела требовать от него слишком многого, не хотела просить его солгать под присягой. Нужно только выиграть время, и она попросит его временно забыть, что мисс Филипс вчера вечером вернулась одна.

По дороге домой Джон подумал, что они еще не знают, как лучше всего использовать выигранное время. Барбара была права в том, что не следует сидеть сложа руки и просто ожидать. Права и в том, что теперь они не должны разлучаться. Она говорила, что две головы лучше, чем одна, что у нее уже появились верные соображения что если они будут находиться вместе, возможно, найдут не один даже путь. Но эти слова не имели значения, просто они теперь не переносили разлуки. Когда они не были вместе – все повисало в воздухе. Это было ясно без слов. Уже сейчас, уезжая от нее, Джон почувствовал одиночество.

Она намеревалась поговорить с Таунсендом и узнать, насколько на него можно рассчитывать. Потом хотела переодеться. А Джон решил поставить машину в гараж – ибо в пределах города она была только помехой,– затем освежиться и на такси вернуться к Барбаре. .Так они договорились.

– Ах, Таунсенд,– начала Барбара, когда слуга открыл дверь,– я именно...

Она не закончила фразы, так как через открытую дверь библиотеки заметила, что там отец.

– Ничего важного, потом скажу,– быстро проговорила она.

– Хорошо, мисс,– ответил слуга.

Девушка вошла в библиотеку. Отец поднялся и спросил:

– Ну, как дела, Барбара?

– Плохо,– ответила она.– Совсем плохо, отец.

Девушка села. Отец тоже сел на свое место и испытующе посмотрел на дочь. Указал на коктейль, стоявший возле него на столе, и поднял брови, как бы приглашая.

– Нет, я снова ухожу,– сказала она.

– С Говардом? Но это излишний вопрос.

– Да, с Джоном. Отец, наше положение стало еще хуже.

Барбара объяснила отцу суть дела. Тогда он дал ей газету, ночной выпуск «Уорлд Телеграмм». Это было на первой странице. Заголовок гласил:

 «УБИТА ПРЕСТАРЕЛАЯ ОТШЕЛЬНИЦА».

«Отшельницей» была Анжела Пьемонт, которую газета считала «богатой» и «из кругов высшего общества». Городская полиция и окружная криминальная полиция заняты раскрытием дела. «Мы узнали, что с ними сотрудничают в деле розыска и полицейские из Нью-Йорка». Инспектор О’Меллей в разговоре отказался подтвердить, что убийство миссис Пьемонт связано с другим преступлением – убийством красивой рыжей девушки, найденной в субботу мертвой в доме на Одиннадцатой улице, где она жила под именем Норы Эванс.

Барбара отдала отцу газету и сказала:

– Джона допрашивали и потом снова отпустили. Отчасти потому... потому что я заявила, будто он в это время был вместе со мной дома, отец.

Он спокойно взглянул на дочь, словно хотел сначала как следует подумать.

– Я полагаю, что это не соответствует истине,– медленно проговорил он.

– Да, это неправда,– ответила Барбара.

– А Таунсенд знает, что это неправда, так ведь?

– Да,– сказала девушка.– Ты ясновидящий?

– Когда дело касается тебя, то да,– ответил отец.– Ты, кажется, хотела обратиться с просьбой к Таунсенду? Полагаешь, что он тебе не сможет отказать?

– Я знаю его с раннего детства.

– Ты в нем уверена только поэтому? – спросил Мартин Филипс.

Девушка промолчала.

– Я вспомнил, что Таунсенд очень давно не получал отпуска. Это будет только отсрочка, но, вероятно, достаточно одной недели?

– Ты подумал обо всем,– сказала Барбара,—Неделя нам очень нужна. Только...

– Об этом не беспокойся. Он сможет уехать уже сегодня вечером. Ты вполне уверена в своем деле, Барбара?

– Вполне уверена.

Отец кивнул и выпил глоток. Девушка хотела встать.

– Наш банк проводил операции с ценными бумагами миссис Пьемонт, которые у нас хранятся,– сказал Филипс.– Я вспомнил это, когда прочел ее имя. У нас находится часть ее средств, значительные суммы она вложила в другие банки.

Барбара снова села и стала внимательно слушать.

– Не знаю, имеет ли это значение,– продолжал Мартин Филипс,– но здесь все в порядке.

– Ты... ты кого-то проверял?

Девушка закрыла глаза и тяжело дышала.

– Джона?

– Нет, нет, не твоего Джона, дорогое дитя,—ответил Мартин.– Ее консультантом по фондовым операциям и другим капиталовложениям был Генри Робертс. Но там все в полном порядке.

– Значит, он мог приезжать к ней на виллу для обсуждения каких-либо вопросов, не так ли?

– О да, это возможно,– ответил отец.

– А там жила эта девушка,– продолжала Барбара.– Та убитая девушка. На самом деле ее звали Юлия Титус. Она познакомилась с молодым человеком, выдававшим себя за Джона Говарда. Это... это мог быть мистер Робертс.

– Возможно. Мы, конечно, доверяем Робертсу, но это не меняет дела.

Мартин Филипс спокойно закурил сигару.

– Сегодня после обеда Робертса не было в банке,– продолжал он.– Ему поручено проводить переговоры вне банка. Из-за этого у меня не было удобного случая расспросить его.

– Ты его действительно расспросишь? Чтобы помочь Джону? – спросила она.

– Похоже, что Говард впутается в мою жизнь,– ответил отец очень мягким тоном.

Было почти шесть часов, когда Барбара поднялась в свою комнату на третьем этаже. Она стояла под душем, и ей казалось, будто вода, с шумом ударявшаяся о резиновую шапочку, все время говорила: «Робертс, Робертс, Робертс...» Это имя не выходило из головы, пока она вытиралась и одевалась. Если Робертс познакомился с этой девушкой и если... если?..

Исходный пункт у нас есть, думала она. Это только кончик нити, связанной узлом, но, имея этот кончик, можно распутать узел. Очень вероятно!

Барбара спешила, однако ей казалось, будто она делает все медленно. Без всякой нужды она так спешила, что, когда стала подкрашивать губы, руки ее дрожали. Пришлось заставить себя проделать это медленными осторожными движениями. В шесть двадцать она уже была готова и стояла в вестибюле у двери, ожидая увидеть такси, на котором должен приехать Джон.

Некоторое время ни одного такси не появлялось, затем они последовали одно за другим. Она уже наклонилась вперед, словно хотела выйти и открыть Джону дверцу машины, но все проехали мимо. Теперь одно такси повернуло из-за угла на их улицу, замедлило ход и, проехав немного дальше, остановилось. Из машины вышла дама с пуделем на поводке. Снова приблизилось такси и проехало мимо без пассажиров. И еще одно. Затем третье.

В 6.35 Барбара сжала кулаки. Она чувствовала, как сильно бьется сердце, глубоко вздохнула, но не успокоилась. Снова из-за угла показалась машина. Девушка невольно затаила дыхание, но и она – мимо.

Барбара попыталась привести в порядок свои мысли, которые мелькали столь же быстро, как билось сердце. Шесть тридцать – ведь это приблизительно, это не значит минута в минуту. Джон может приехать без двадцати семь или даже без десяти. На углу сменился свет светофора, два такси миновали перекресток. В одном из них должен быть Джон, она знала это. Должен! Она открыла дверь и вышла, чтобы сбежать по лестнице навстречу ему. Однако обе машины проехали мимо.

Без пяти семь девушка вошла в дом и, тяжело дыша, села перед столиком с телефоном. Она набрала номер Джона, услышала гудки и, подождав порядочное время, положила трубку.

Наверно, с Джоном что-то случилось, решила она, и эти слова застучали в ее голове. Должно быть, с ним что-то случилось. Что-то произошло!

Барбара встала, открыла дверь и вышла на улицу. Спустилась по лестнице очень осторожно, так как ее тело как бы застыло. Подозвав первое же такси, села в него и назвала шоферу адрес. Ее голос показался ей самой чужим.

 Глава 13

Миллер терпеливо слушал, но было заметно, что терпение его истощается. И прежде чем Шапиро закончил свое сообщение, он покачал головой и сказал:

– Очень жаль, что у вас такое мягкое сердце, Нат. Хороший полицейский, но добросердечный.

– Эта книга...– хотел было добавить Шапиро, но Миллер еще энергичнее покачал головой и перебил:

– Эта девушка вас околдовала, Нат,– сказал он.– Она очаровательна и любит его. Как говорится, милая молодая пара. И это подействовало на ваше мягкое сердце. Но... Говард убил Титус и старую женщину. В этом убедился прокурор, как только узнал, кто была эта девушка. А вы приходите ко мне и рассказываете о книге, которую, наверно, кто-то стянул из городской библиотеки! И не имеете никакого понятия, что в ней написано. Знаете только, что там имеется фамилия Титус.

– Но может быть, мы при помощи этой книги нападем на след той персоны, которая унаследует деньги,– возразил Шапиро,—Хорошо,– добавил он,– этот случай ясен, но старая дама имела очень много денег.

– Но, дружище, почему вы не хотите предоставить это дело ее адвокату! – сказал Миллер.– Разве ваша задача – трудиться над этим? Сейчас вы покончили со служебными делами, так поезжайте-ка домой и расскажите волнующую историю вашей Розе, у которой такое же мягкое сердце. Сделайте это, Нат.

– В деле есть дыра,– сказал Шапиро еще более мрачным тоном. – И... возможно, кто-то попытается ее заштопать..

– Кто-то! – возмутился Миллер.– Опять этот «кто-то» – организатор заговора. Итак, послушайте, Нат. Вы мне нравитесь, хотя у вас слишком мягкое сердце. Почему вы не хотите заняться тем, чем надлежит? Как это делаю я и Мартинелли. Мартинелли сказал, что дело можно считать законченным и он представит его перед судом присяжных. Возможно, там найдется присяжный столь же чувствительный, как и вы.

Шапиро замолчал и от разочарования прищелкнул языком.

– Ну, что еще вас настораживает? – продолжал Миллер.– Парень познакомился с молодой Титус, очаровательной девушкой. Снял ей квартиру, возможно, пообещал на ней жениться. А затем ему встретилась другая девушка, тоже очаровательная и очень богатая. Дочь его шефа.

– Говард сам имеет кучу денег,—возразил Шапиро.– Внес двадцать тысяч долларов залога, так сказать, вытряхнул из рукава.

– Ол райт,– сказал Миллер.– Возможно, мы с вами назовем это кучей денег, но для него это не так. Ему нужны большие масштабы. Он влюбился в мисс Филипс, но имел связь с другой девушкой. Сказал ей: «Извини, дорогая, но я обманулся и теперь нашел другую, которая мне больше нравится. Мы с тобой хорошо провели время, а теперь получай чек и поезжай к своей доброй тетушке».

– Миссис Пьемонт не была ее теткой,– с мрачным видом возразил Шапиро.

Он должен прекратить придираться к этим проклятым мелочам, сказал ему Миллер.

– Ну если она и не была ее теткой, так что из этого?

– Ничего,– ответил Шапиро.—Итак, маленькая Титус разозлилась. Сказала: «Ну подожди, вот я сообщу ей о нашей связи, тогда посмотрим, как она будет реагировать!»

– Ясно, вы поняли меня,– подтвердил Миллер,– Так она и сказала. А он ей: «Не торопись, моя прелесть! Ты так все же не поступишь». А она ему...

– Очень хорошо,– перебил его Шапиро.– Итак, он убивает ее, чтобы дело не получило огласки.

– Он был страшно возбужден,– продолжал Миллер.– Почти не сознавал, что делает. Может быть, он хотел только припугнуть, а не убить.

– И старую даму тоже? – спросил Шапиро,– Как только она спустилась с лестницы, когда он искал фото?

– Нет. Ее из-за того, что она могла опознать его. Она видела его вместе с девушкой. Может быть, она заявила ему, что достаточно много знает об этом деле. Во всяком случае – он ее убил.

Миллер сделал паузу. Он был очень терпелив.

– Что же вам еще надо, Нат? – спросил он.– Ведь я знаю, что вас удовлетворила бы и половина этого материала.

Шапиро снова прищелкнул языком. Миллер —это босс, сказал он. Миллер и прокурор, а он только рядовой сотрудник. Хорошо, он поедет домой к Розе. Но он считает, что многое может разъясниться, если просмотреть в библиотеке заказы и узнать, кто последний интересовался родом Титусов в округе Рокленд.

Миллер тяжело вздохнул.

– Ясно,– сказал он.– Ясно, что нам делать, Нат. Развё я не говорил, что мы не будем этим заниматься?

– Вы хотите сейчас арестовать его? – спросил Шапиро.

– Завтра утром,– ответил Миллер.– Он не будет пытаться удрать, Нат. А если попробует – это только к

лучшему, не так ли? Тогда, наконец, вы проявите твердость?

– Возможно,– сказал Шапиро и вышел из кабинета Миллера.

Пройдя через комнату ожидания, он вышел на залитую солнцем улицу и направился к метро, чтобы ехать к Розе, у которой было также же мягкое сердце, как у него. Дома он собирался погулять с собакой, потом выпить с Розой по бокалу вина, а затем, может быть, сходить в кино и...

Он уже почти спустился по лестнице к станций метро, как вдруг повернулся и снова вышел на улицу. С печальной миной он зашел в закусочную, где съел бутерброд и выпил чашку кофе. Затем позвонил Розе и предупредил ее, что придет немного позже.

– Как всегда,– ответила Роза.– И надо же мне было выйти замуж за полицейского!

На табличке перед ней было написано: «Не волнуйтесь, мы успеем!» Но Барбара Филипс сидела застывшая, чуть пригнувшись, сжав кулачки и положив их на изящные бедра, будто приготовившись к прыжку. Губы она сжала так, что они стали похожи на тоненькие линии. Она мысленно торопила такси ехать еще быстрее, чем это было возможно. Когда машина останавливалась позади других перед светофором, она с трудом удерживалась, чтобы не закричать: «Скорее, скорее!»

Но несмотря на отчаянную спешку, в глубине ее сознания скрывалась безнадежность. Ехать было бессмысленно и не нужно. Телефон долго, долго звонил в пустой квартире.

Такого со мной еще не было, думала Барбара, и не должно быть. Я же ведь не ненормальная, не истеричка! Сию минуту он наверняка поднимается к ней по лестнице и звонит в дверь. Все произошло из-за какого-то пустяка, не имеющего значения. Может быть, не смог найти такси или в пути случилась небольшая авария, лопнула шина. Или отказал мотор. Многие такси уже стары, и с ним произошло что-то в этом роде, а позвонить по телефону неоткуда. А возможно, испортился его собственный телефон. Или...

Мне нужно вернуться домой, подумала девушка. Вернуться и спокойно ожидать, пока он не придет. Если он не придет... значит, его арестовали. Он ведь сказал, что придет, если его не арестуют. А она сделала все наоборот. Неправильно и даже глупо было хватать такси и спешить попасть в квартиру, где никого нет. Разве не глупо сидеть здесь, в машине, почти обезумев от страха, подгоняя себя нелепыми мыслями?

– Только не надо волноваться, уважаемая мисс,– сказал водитель.– Быстрее ехать невозможно. Здесь очень большое движение, мисс.

Но разве она что-нибудь говорила? Определенно не говорила. Не говорила вслух: «Поезжайте быстрее!» Должно быть, я про себя так громко кричала, что человек почувствовал!

– Я знаю,– сказала она вслух.– Я сама это вижу.

– Только не волнуйтесь,– повторил водитель, и теперь она заметила, что он наблюдал за ней в зеркало.

Она собрала всю волю и откинулась на спинку, но уже через секунду снова сидела согнувшись. Такси опять стало двигаться медленно, почти ползло. Они выехали на середину улицы и остановились для поворота налево. Встречным машинам, казалось, не будет конца.

В веренице все же образовался просвет, водитель направился туда. У первого же дома он затормозил.

– Видите, мы не так уж долго ехали,– сказал он.

Барбара не имела понятия, как долго это было. Она, не глядя, дала ему банкноту и почти сердито покачала головой, когда он стал искать сдачу. С деньгами в руке он озадаченно посмотрел ей вслед, но она уже входила в дом.

Кабины лифта внизу не оказалось. Девушка стояла у лифта и упорно нажимала кнопку вызова, не отнимая пальца. Через какое-то время–долгое или недолгое, она не знала – послышался шум спускающейся кабины. Как медленно! Наконец она услышала этот шум уже рядом с собой. Появился человек в униформе, укоризненно сказал из кабины:

– Ол райт, не нажимайте больше. Должно быть, страшно спешите?

– Извините,—ответила Барбара. – Мне надо к мистеру Говарду. Он живет на пятом этаже.

Она вошла в кабину.

– К Говарду?

Мужчина с любопытством посмотрел на нее.

– Да, пожалуйста.

– Пятый этаж,– сказал он, закрыл дверь, и кабина неуклюже и с шумом начала подниматься. Мужчина держал ручку управления и смотрел на Барбару. Он больше ничего не сказал, но во взгляде его было нескрываемое удивление. Девушка не заметила этого, она хотела только скорее подняться.

Лифт остановился, дверца открылась.

– Вторая дверь,– сказал мужчина и махнул рукой.

Когда девушка подошла к двери и остановилась, он все еще стоял у лифта и смотрел на нее. Только когда она нажала кнопку звонка, он вошел в кабину. Барбара подсознательно ощутила слабый стук закрывшейся решетчатой двери.

Она услышала звонок в квартире, отпустила палец от кнопки и подождала .секунду. Затем снова нажала, подольше. Потом отняла палец и прислушалась. Холод охватил все ее тело, а к горлу подкатился комок. Снова, отупевшая и без надежды, подняла она палец к кнопке, но не успела нажать, как услышала движение за дверью. Услышала звук медленных шагов, приближающихся к двери. Дверь открылась.

– Джон! – крикнула она.– О, Джон!

Она глянула на него, и лицо ее засияло, от души отлегло.

Но... его глаза были лишены выражения. Он сказал!

– Хелло.

Это прозвучало очень невыразительно. Она восприняла это слово очень странно – словно получила удар. -Свет ее глаз померк.

– Джон,– проговорила она.– Я... я ожидала. Я...

– Извини.

Снова тот же невыразительный тон.

– Мне кое-что помешало, Барбара.

Джон выговаривал каждый слог медленно и старательно, словно ему самому было неясно значение произносимых слов. И не отошел в сторону, чтобы впустить девушку в квартиру.

– Разве ты не хочешь...– начала она, запнулась и продолжала: – Отец кое-что сообщил мне. Нечто важное. Почему ты заставил меня ждать?

Она снова посмотрела на него. Теперь глаза Джона не были пустыми, но все же взгляд был странный.

– Что случилось? – спросила девушка.

– Случилось? – повторил Джон —Ничего не случилось. я...

Он замолчал, и ей показалось, что он слегка покачал головой.

– Меня арестуют. Я уже хотел идти. Почему ты... – Он запнулся.– Я в самом деле немного выпил. Разве ты не видишь, что я...

Он проговорил это медленно и слишком старательно, словно слова были совсем не его. А в глазах прочитала она то, что было скрыто, то, что настоящий Джон Говард прятал в глубине.

– Я...– начала она,– хорошо понимаю, Джон.

Она проговорила это монотонно, пристально глядя, все еще изучая его глаза, лицо. Это невероятно, подумала она. Это невозможно...

Она почувствовала, что зашаталась. Словно от удара, оглушившего ее, почти лишившего ее сознания.

– Хорошо,– будто издали донесся голос Джона.

Затем девушка почувствовала, что опирается рукой на его руку. И тогда он открыл шире дверь, посторонился и нежно обнял ее. Они вошли в квартиру.

С противоположной стороны комнаты из окна падал солнечный свет, обрисовывая на полу светлый четырехугольник. Остальная часть длинной и не очень широкой комнаты казалась темной. Направо в стене две двери.

– Я здесь еще не была.

– Да, ты здесь не была,– ответил Джон, и она почувствовала бессмысленность своих слов.

Тем же странным и непонятным тоном он продолжал:

– Извини меня, Барбара. Я так жалею обо всем. Я сделал ошибку.

– Ошибку? – повторила она.– Что ты хочешь этим сказать? Джон! Что с тобой случилось?

– Я... я измучился,—ответил он —Все так навалилось на меня, и я немного выпил, а потом добавил. Я полагаю...

– Я звонила тебе,—сказала девушка.– Были гудки, а ты не взял трубку. Ты слышал... и не захотел говорить?

– Да, так получилось!

Девушка закрыла лицо руками,и сжала пальцами лоб. Голос звучал приглушенно, когда она сказала:

– Ты знал, что я ждала тебя, и, вместо того чтобы прийти, напился? А когда звонил телефон, не подал голоса? Хотя знал, что я...

– Именно так и было,—ответил Джон,—Ты... ты обманулась во мне. Лучше всего тебе пойти домой.

Девушка отняла руки от лица и уставилась на него.

– Это именно так,—проговорил он искаженным и грубым голосом.– Тебе лучше пойти домой.

Во-первых, Миллер все-таки прав, думал Шапиро. Никакого «другого», никакого «заговорщика» на самом деле не существовало. Сто шансов против одного, что другого преступника не было. Убийства – это простые происшествия, такие же простые, как и все другие преступления. Тот, кто намеревался смошенничать, планировал все тщательно и выжидал подходящего времени. Тот, кто задумал обчистить банк, сначала должен был представить себе точную картину, как это должно произойти. Он не торопится, даже если подготовка длится неделями, так как все должно пройти гладко, иначе плохо кончится. Но кто задумал убийство, тот просто идет и убивает. Делает это без лишней болтовни. Убить легко, и никаких соучастников не нужно. Говард убил обеих женщин. Так почему бы мне не пойти домой и не погулять с собакой, спросил себя Шапиро.

Во-вторых: если все это проделал кто-то другой, зачем ему еще что-то предпринимать? Он ведь сделал все, что требовалось. Завтра мы арестуем Говарда, и через несколько недель – или, может быть, месяцев – он будет осужден. Обвинение представит Мартинелли, а он знает свое дело. Если на суде кто-нибудь станет утверждать, что мог участвовать «дубль» Говарда, то присяжные скажут «ха-ха!» и не помилуют его, так как он убил девушку, которая его любила, и старую даму. И что еще может сделать теперь этот мнимый двойник? Он проделал больше чем достаточно. Так размышлял Шапиро. «Погуляю по улице с собакой, выпью бокал вина и съем что-нибудь вкусное».

Он ожидал автобуса, лицо его было воплощением разочарования. Подошел автобус. Он сел и поехал, но не в Бруклин, а в противоположном направлении. Роза скажет: «Ты переутомился, Нат. Тебя всегда заваливают работой!»

В-третьих: кто-то украл книгу из библиотеки, так как в ней было его имя. Возможно, этот человек не знал, что он уже достиг цели. Он не слышал, что говорил Миллер, и не знал, что, по мнению Мартинелли, можно предъявить Говарду обвинение. Если же этому человеку стало известно, что они не арестовали Говарда в Хаутхирне, если именно он звонил туда, выдавая себя за адвоката Стила, то узнал, что все его труды напрасны и Говард снова на свободе. Впрочем, возможно, это звонил действительно адвокат Стил. Коли так, все в порядке и не имеет значения, что он хотел узнать.

Автобус остановился на углу Тридцать Шестой улицы и Пятой авеню. Шапиро вышел и, удрученный, направился на восток. Ему хотелось только еще раз оглядеться и, если ничего нового не обнаружится, ехать домой. Конечно, к тому времени Роза сама погуляет с собакой.

Он вошел в дом. Кабина лифта как раз была внизу.

– Ах, это опять вы,– сказал лифтер.

– Совершенно верно,– ответил Шапиро.– У мистера Говарда есть кто-нибудь?

– Туда направилась молодая девушка. Вы тоже к нему?

Вместо ответа Шапиро вошел в кабину. Лифтер со стуком закрыл дверь.

– Она только что пришла? – спросил Шапиро.

– Уже давно,– ответил лифтер.

Шапиро не мог понять, о минутах или часах идет речь. Вероятно, это и не имело значения. Он ведь пришел сюда сам не зная зачем.

– Пожалуй, высадите меня на четвертом этаже,– сказал он.– Оттуда я доберусь по лестнице.