Текст книги "Как подсказало сердце"

Автор книги: Ребекка Джинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Гай вздохнул. Роуланда никто не любил, когда он рос. Вот откуда его угрюмость, его тяжелый характер. Он не мог стать другим. Но Роуланд обладал и хорошими качествами – он мог быть очень преданным, не лишен чувства юмора. Откровенно говоря, он хороший человек.

– Я должен предупредить тебя, Гай, – сказал Роуланд, когда они вошли в город. – Роджер из Мезидона тоже полюбил ту пивную, куда мы идем. Одна девица в ней очень его интересует.

– И тебя тоже, не сомневаюсь, – заметил Гай. – Ты и он всегда увлекались одними и теми же женщинами. А сейчас вы соперничаете из-за нее?

Роуланд скорчил гримасу, вспомнив что-то.

– Да, мы тут как-то подрались. Этот хитрый мошенник зацепил меня неожиданно, после того, как я хорошо набрался.

– И ты проиграл?

– А разве я не сказал? Но это в последний раз, когда я схватился с ним по такой дурацкой причине. Все женщины одинаковы. У нас с ним есть достаточно поводов драться, кроме женщин.

– Ты ничего не спросил об Амелии.

– Да, не спросил.

– Тебе не интересно?

– Нет, – сказал Роуланд. – Я выбросил ее из головы, когда уехал. Если она будет свободна, может, я опять вернусь к ней. Если нет… – он пожал плечами, – найду другую. Эти дела мало что для меня значат.

– Она свободна, Роуланд. И преданно ждет тебя все шесть лет.

– А я не просил ее об этом.

– Тем не менее она ждет. И надеется выйти за тебя замуж. Даже Лютер не против. Он относится к ней как к дочери.

Роуланд остановился и нахмурился.

– Она знает, что я не собираюсь жениться. Что дала женитьба моему отцу, кроме двух вечно ноющих дочерей и сварливой жены?

– Нельзя же всех женщин мерить меркой своей мачехи, – заметил Гай. – В путешествиях по Франции, я уверен, ты понял, что женщины отличаются друг от друга.

– Наоборот. Я теперь знаю, что любая женщина, когда чего-то хочет, говорит о-очень сладкие слова, а сама, пардон, настоящая дрянь. Нет, я не хочу, чтобы меня пилила жена, я скорее в аду сгорю, чем женюсь.

– Глупо, Роуланд, – сказал Гай. – Я помню, ты так же говорил и раньше. Но я думал, ты переменил свое мнение. Жениться стоит. Когда-нибудь, в один прекрасный день, ты захочешь иметь сына. Кому-то ты должен оставить Монтвиль?

– У меня, конечно, будет внебрачный ребенок. Может и два. А для этого не надо жениться.

– Но…

Темно-голубые глаза Роуланда сузились.

– Я знаю, что говорю, Гай, и кончай ты эту тему.

– Хорошо, – вздохнул он. – Но как быть с Амелией?

– Я ей все сказал, когда она прыгнула ко мне в кровать. И она дура, если надеется, что я передумал.

Они шли дальше. И тон Роуланда стал мягче.

– Кроме того, она – последняя из тех, кто мог бы стать моей женой. Да, Амелия хорошенькая, и фигура ничего, но непостоянна. До меня у нее был Роджер, а до него – куча других. Может, и ты ее попробовал? Ну, давай, признавайся!

Гай покраснел и тотчас сменил тему разговора.

– Далеко еще до пивной?

Роуланд расхохотался от души над смущением Гая, шлепнул его по спине:

– Расслабься. Никакая женщина не достойна того, чтобы из-за нее ссорились друзья. Ты можешь поиметь любую из тех, кого я поимел. На то тебе мое благословение. Я повторяю, они – все одинаковы и доступны, включая Амелию. А что до твоего вопроса – пивная, вон, впереди.

Роуланд указал на строение в конце улицы. Два рыцаря как раз вышли оттуда и помахали рукой Роуланду.

– Мы вместе дрались в последней битве, – объяснил он. – Бургундцы из Лиона. Похоже, вся страна изгоняла сарацинов. Саксонцы и те прислали своих рыцарей.

– Мне надо было появиться раньше! – воскликнул Гай.

Роуланд хмыкнул.

– А ты уже почувствовал вкус битвы? Я думаю, все эти годы Лютер не простаивал.

– Да, но только в схватках с бандитами.

– Тогда ты наверняка хотел бы сразиться с Торстоном.

Гай засмеялся.

– Честно говоря, я об этом не думал. Единственное, о чем я думал, уезжая из дома, что мне делать, если ты откажешься вернуться, потому что тогда и я не смогу…

– Значит, сейчас ты испытываешь большое облегчение?

– Конечно, – засмеялся Гай. – Уж лучше предстать перед самим дьяволом, чем перед разгневанным Лютером!

Они вошли в пивную, битком набитую народом. Рыцари и их сквайры пили пиво. Пивнушка оказалась довольно вместительной, не меньше двухсот квадратных футов, сложена из камня. Мужчины окружили очаг, где жарилось мясо. В пивной стояло двадцать столов, вытесанных из тяжелого дерева, вдоль них тянулись каменные скамейки, без единого свободного места. Несмотря на сквозняк, было накурено и жарко. Почти все рыцари одеты в кожу и кольчуги, а сквайры – в кожу.

Дома, вдали от битв, Гай, Роджер, Торстон, Джофри – все любили носить мягкие удобные подшлемники, спускавшиеся на плечи. Они не сковывали движение руки, выхватывающей меч. Роуланд так никогда и не привык носить его, он казался ему слишком женственным.

Роджер из Мезидона сидел в пивной с двумя вассалами и их сквайрами. Гай приехал один, сквайр Роуланда пал в бою с сарацинами, и он его пока никем не заменил.

Роуланд знал одного из вассалов Роджера, сэра Магнуса, подопечного отца Роджера. Сэру Магнусу, как и Роуланду, было двадцать четыре, и он обучался вместе с Гаем, Роджером и Роуландом.

Роджеру уже исполнилось двадцать шесть, он самый старший, и с первых дней всеми верховодил. Это был достаточно мрачный молодой человек – и ясно отчего – он, как второй сын в семье, должен сам пробиваться в жизни. Он завидовал Роуланду, уверенному, что в один прекрасный день получит Монтвиль, несмотря на внебрачное происхождение. Почему это бастард получит наследство, а он, Роджер, благородных кровей – ничего? Это отравляло ему жизнь.

Роуланд и Роджер соперничали всегда и во всем. Как старший и потому более сильный, Роджер обычно побеждал. И всякий раз тайно злорадствовал. Всю юность они ссорились и дрались чаще, чем полагалось даже родным братьям. С годами их отношения не изменились.

Роджер заметил Роуланда первым и решил не подавать виду. Но сэр Магнус увидел Гая и, вскочив, бросился навстречу.

– Мой Бог, Гай из Кале! Коротышка! – приветствовал Магнус. – Я не видел тебя целую вечность!

Гай ощетинился, услышав прозвище юных лет, которое он не забыл и по сию пору, – коротышка. Да, он был невысок. Его рост делал его мишенью для шуток таких людей, как Роджер и Магнус. Роуланд всегда пытался защитить его, не раз вступая в драку на его стороне. И это крепко связало Гая и Роуланда. Гай чувствовал себя обязанным Роуланду за его верность.

– И что же привело вассала Лютера в Арль? – задал вопрос Роджер.

– Дело в том, что…

Прежде чем Гай успел закончить фразу, Роуланд, толкнув его локтем в бок, перебил:

– Отец по мне соскучился, – бросил он небрежно, отчего Магнус чуть не поперхнулся пивом.

Это заявление звучало смешно для тех, кто знал Лютера и его сына. Роджер нахмурился, и Роуланд подумал, что Гай прав – дома его ждет битва, и гораздо скорее, чем он думает.

Роуланд уселся на каменную скамейку напротив Роджера. Служанка, та самая, из-за которой у них с Роджером были стычки, принесла пиво и вертелась поблизости, наслаждаясь напряженной атмосферой, которая возникла в ее присутствии. Из-за нее и прежде дрались, но впервые соперничали столь грубые и столь желанные ей мужчины.

Гай встал позади Роуланда, его насторожила мрачность Роджера. Роджер всегда отличался красотой – голубоглазый, с мягкими, как у всех норманнов волосами. Но сейчас его лицо перерезали глубокие сердитые складки, а улыбка больше походила на ухмылку. Роуланд и Роджер были похожи по сложению, оба мускулистые, высокие. Но Роуланд, красивый по всем канонам, обладал чувством юмора, и в его облике сквозила доброта.

– Значит, твой отец по тебе соскучился? – переспросил Роджер. – А для чего посылать рыцаря, чтобы позвать сына домой? Любой лакей мог тебя отыскать.

– Что-то ты слишком вникаешь в мои дела, – произнес Роуланд бесстрастно.

Лицо Роджера скривилось в саркастической усмешке.

– Мой брат женился на твоей сестре, – сказал он, притягивая служанку и усаживая к себе на колени. – Плохая партия.

– Надеюсь, ты не думаешь, что этот брак делает нас родственниками, – проворчал Роуланд.

– Я не претендую на родство с незаконнорожденными, – бросил Роджер.

Нависла тяжелая тишина. Потом раздался издевательский смех Роджера.

– Ну что? Что же ты не отвечаешь, Роуланд? – подначивал его Роджер и, крепко прижимая девицу, сидящую у него на коленях, добавил: – Ублюдок оробел. Я сразил его наповал.

В глазах Роуланда вспыхнуло пламя такой силы, что, казалось, взрыв неминуем. Но он спокойно сказал:

– То, что я внебрачный сын, всем хорошо известно. Но ведь не трус, Роджер? А тебя я начинаю в этом подозревать. В последний раз, когда ты на меня напал, ты ведь сначала убедился, что я пьян. И только потом начал драку.

Роджер стал подниматься, столкнул со своих колен девицу, но Роуланд пронзил его острым взглядом.

– Хотя нет, я не прав, Роджер, ты не трус. Ты, наоборот, спешишь приблизить смерть своими речами.

– Роуланд, нет! – воскликнул Гай и попытался удержать друга на скамейке.

Но вулкан уже бушевал внутри Роуланда, и не существовало силы, способной остановить его. Он оттолкнул Гая, поднялся, вынул меч и сделал это так резко, что каменная скамейка рухнула, опрокинув всех, сидевших на ней.

Вся пивная смотрела только на них, но Роуланд и Роджер никого не видели, кроме друг друга. Роджер смахнул со стола кубки с элем, и брызги попали на какого-то пьяного рыцаря. Тот кинулся на Роджера, прежде чем Роуланд успел сделать хотя бы одно движение.

Роуланд сгорал от нетерпения, его гнев закипал. Ждать пришлось недолго. Вся пивная превратилась в поле битвы. Пьяные атаковали, трезвые защищались. Два солдата без всякой причины бросились на Роуланда, и в этом хаосе он потерял из виду Роджера. Гай подоспел на помощь другу, и вдвоем они быстро раскидали напавших.

Роуланд, желая отыскать Роджера, обернулся и в этот момент услышал звук стали. За его спиной стоял Роджер, и из его рук падал меч. Его выбил незнакомый рыцарь. Незнакомец хотел что-то сказать Роуланду, но Роджер подхватил меч и проткнул им незнакомца.

Потрясенный Роуланд не мог сделать ни шагу в сторону своего заклятого врага. Прежде чем он успел прийти в себя, обезумевший сквайр кинулся на Роджера и плашмя ударил его мечом по голове. Роджер кубарем покатился к ногам Роуланда и замер рядом с рыцарем, которого только что ранил.

– Оставь его, Роуланд, – удерживал Гай друга за руку.

Роуланд уставился на него.

– Разве ты не видел? Он же хотел проткнуть меня сзади, а этот добрый человек ему помешал!

– Я видел, как Роджер приближался к тебе, Роуланд, но он, конечно, предупредил бы тебя, прежде чем ударить.

– Я знаю Роджера лучше, чем ты, Гай. И я тебе говорю – он собирался меня убить, – прорычал Роуланд.

– Тогда вызови его, когда он очнется! – с жаром умолял его Гай. – Но не совершай убийства.

Роуланд никогда не убивал беспомощного человека и поэтому убрал меч. Он склонился над рыцарем, спасшим его.

– Он еще жив, Гай! – воскликнул Роуланд. – Давай отнесем его в мой лагерь к врачу.

Гай колебался.

– А что с Роджером?

– Оставь его, – Роуланд отвернулся с отвращением. – Им займутся. Избавь меня от этого.

3

Роуланд с волнением ждал возле палатки врача, а Гай в досаде вышагивал взад и вперед.

– Прошло уже три дня, Роуланд, – с горячностью говорил он. – Если человек умрет, так умрет. И ты ему ничем не поможешь.

Роуланд раздраженно взглянул на Гая. Сегодня они уже говорили об этом.

– Мы должны быть в дороге, Роуланд. Ночью Роджер удрал, так что ты не можешь вызвать его на бой. Если мы не выедем сейчас, нам не добраться домой до первого снега.

– Несколько дней – ерунда.

– Но ведь ты даже не знаешь этого человека.

– Твое нетерпение – не в твою пользу, Гай. Я обязан этому человеку жизнью.

– Но отчего ты так уверен в этом?

– Я уверен.

Наконец полог откинулся, и уставший врач вышел к ним.

– Он пришел в себя на несколько минут. Но я пока не могу утверждать, что он выживет. Мы остановили кровотечение. Но я мало чем могу помочь – у него внутри незажившая рана.

– Он что-нибудь сказал?

– Да, он очнулся и подумал, что все еще в рыбацкой деревне, где много недель приходил в себя от предыдущих ран.

Роуланд нахмурился.

– От ран?

Врач кивнул:

– Этого молодого человека, как мне кажется, пытали. Его спасли крестьяне. Он говорит, что целую неделю не приходил в себя, а потом не мог двигаться и говорить еще несколько недель. Кроме того, он перенес сильный удар по голове.

– А кто он? – взволнованно спросил Роуланд.

– Сэр Роуланд, этот человек очень тяжело ранен и сейчас не время для расспросов. Я только слушаю то, что говорит он. И еще – он очень беспокоится о сестре, стал что-то бормотать, но снова потерял сознание. Он был очень взволнован.

– А мне можно к нему?

– Но он снова без сознания.

– Я подожду, когда он придет в себя. Мне надо с ним поговорить.

– Хорошо.

Когда доктор ушел, Гай принялся за свое:

– Слушай, похоже, доктор уже не слишком опасается за его жизнь. Может, поедем? Ну что ты еще можешь для него сделать?

Роуланд разъярился:

– Да отстань ты от меня! Что ты пилишь, как сварливая жена? Если тебе невтерпеж и ты хочешь убраться отсюда поскорее, так и убирайся!

– Роуланд, нам надо спешить. Иначе будет слишком поздно. Торстон из Мезидона вполне мог развязать войну, пока меня не было.

– Хорошо, поезжай. Я тебя догоню.

– Но я не могу позволить тебе ехать одному.

Роуланд бросил на друга быстрый взгляд.

– Это с каких пор я нуждаюсь в сопровождающих? Может, ты не веришь, что я отправлюсь следом? Да, пожалуй, не веришь, – хмыкнул Роуланд. – Тогда возьми с собой мои вещи, оставь только копья и оружие. Так тебе будет спокойнее. Если ничто не помешает, я догоню тебя между Роной и Луарой. Если не там, то сразу же за Луарой. Но если я вдруг не догоню тебя, не жди, поезжай дальше.

Нехотя Гай отправился в путь. А Роуланд устроился возле раненого. В тот же вечер раненый внезапно открыл глаза. Он попробовал сесть, но Роуланд остановил его.

– Тебе нельзя двигаться, а то снова откроется кровотечение.

Светло-карие глаза смотрели на Роуланда.

– Я тебя знаю? – произнес он на чистом французском языке. Потом сам ответил на свой вопрос. – А-а, со вчерашнего вечера – в пивной.

– С тех пор прошло три ночи, мой друг.

– Три? – простонал он. – Мне надо найти своих людей и срочно вернуться в Берри.

– Ты никуда не можешь ехать, тебе надо лежать.

Человек застонал.

– Позвать врача?

– Если только он способен сотворить чудо и вылечить меня в одну минуту, – прошептал он.

Роуланд улыбнулся.

– Чем могу тебе помочь? Ты спас мне жизнь, за что и пострадал.

– Я страдаю из-за собственной беспечности. Я всегда думаю и верю, что люди должны драться честно. Но за уроки я плачу такую суровую цену.

– Ты недавно был ранен в голову? Сарацины?

– Да. Я и еще трое преследовали бандитов. Сарацины выбили из-под меня лошадь, и она меня сбросила. Потом я только помню, что оказался в рыбацкой деревне, и голова болела так, что никому не пожелаю. Мне сказали, что я лежал без сознания целую неделю. Как только оправился, приехал в Арль, но мне не повезло, я не нашел своих вассалов. Я думал, что найду кого-нибудь в пивной. Но – напрасно…

– Зато мне повезло, что ты там оказался.

– А что мне было делать, как не вступить в бой? Я увидел, что рыцарь подкрадывается к тебе сзади, – сказал раненый

– Спасибо. Ты спас жизнь Роуланда из Монтвиля. Что я могу сделать для тебя?

– Помолиться за мое скорейшее выздоровление.

Роуланд засмеялся. Человек, несмотря на свое состояние, сохранил чувство юмора.

– Я конечно, помолюсь. Как тебя зовут? Мне надо знать имя, если я докричусь до святых.

– Квентин де Лоруа.

– Франк?

– Да, из Берри.

– Там твоя семья?

– Мои родители умерли. У меня осталась только сестра, и… Да, есть одно дело, которое ты мог бы для меня сделать.

– Только скажи.

– Мои вассалы. Со мной было трое, и если ты сможешь их найти, буду очень благодарен. Я бы послал одного сообщить сестре, что я жив, но что приеду только через несколько недель.

– А твоя сестра думает, что ты мертв?

Квентин слабо кивнул.

– Да. Я думал, что через несколько дней отправлюсь в Берри. А врач говорит, что придется лежать еще целых три недели. Просто невыносимо, что сестра оплакивает меня.

Такое беспокойство из-за женщины было выше понимания Роуланда.

– Должно быть, она очень тебе дорога.

– Да, мы очень близки.

– Тогда расслабься и отдыхай, мой друг. Я найду твоих людей и пошлю к тебе. Но ты слишком о малом просишь меня. Я почту за честь, если ты позволишь мне самому передать эту новость твоей сестре. Это будет мизерной платой за то, чем я тебе обязан, – несколько высокопарно произнес Роуланд.

– Я не могу просить тебя об этом, – противился Квентин.

– Ты обидишь меня, если не согласишься. Мне все равно ехать на север, потому что отец вызвал меня домой, в Монтвиль. Я задержался здесь только для того, чтобы выяснить, как ты. Не слыхал о боевых лошадях Монтвиля? Я мигом домчусь до твоей сестры.

Глаза Квентина засветились радостью.

– Ты легко найдешь мой дом. Когда подъедешь к Берри, спроси любого и тебе покажут дорогу к Лоруа.

– Я найду, – заверил Роуланд. – А ты отдыхай и набирайся сил.

– Теперь я смогу отдохнуть, – Квентин закрыл глаза. – Я очень благодарен тебе, сэр Роуланд.

Роуланд поднялся.

– Это слишком мизерная плата, почти ничто, по сравнению со спасением моей жизни…

Квентин перебил его.

– Твой долг оплачен. Да, пожалуйста, не говори моей сестре, что я снова ранен. Скажи только, что пока не могу оставить службу. Но скоро вернусь домой.

И уже выехав из Арля, Роуланд вспомнил, что не узнал, как зовут сестру Квентина. Впрочем, неважно, решил он. Он найдет ее.

4

Друода из Гасконии нежилась на длинной зеленой кушетке. Она наслаждалась своими новыми покоями, лакомясь изюмом и запивая его сладким вином. Было за полдень, и хотя нынешняя зима выдалась теплой, Друода, привыкшая к мягкому климату Южной Франции, настояла на том, чтобы в жаровню добавили углей и как следует согрели комнату.

У ног Друоды, согнувшись, трудилась Хильдегард. Она делала педикюр своей госпоже. Друода переняла эту процедуру у праздных женщин юга. Еще недавно обе женщины понятия не имели о роскоши. Они работали денно и нощно, обслуживая своих постояльцев – стирали для них, готовили еду. Отец ничего не оставил Друоде. У ее мужа, Валафрида, был большой дом, но не на что было содержать его. Поэтому они превратили дом в гостиницу, наняв помощницу – Хильдегард.

После смерти племянника Друоды, Квентина, с тяжелой работой было покончено. Друода, конечно, рисковала, – она скрыла известие о смерти барона от его наставника, взяла на себя опеку Бригитты де Лоруа. Друода злорадствовала, что избавилась от единственного человека, который мог бы рассказать герцогу Арнульфу о смерти барона. Хью вернулся на южное побережье по приказу Друоды, чтобы убедиться в смерти Квентина. Друоде незачем было это подтверждение, ей было необходимо потянуть время. И ожидая, когда вернется Хью и вассалы Квентина с его вещами, она выигрывала время, необходимое для того, чтобы выдать замуж Бригитту.

Если помолвка произойдет прежде, чем герцог Арнульф узнает о смерти Квентина, тогда не будет никакой нужды назначать Бригитте опекуна. У нее будет муж. Оставалось лишь помешать девушке сообщить герцогу о смерти брата. Как только свадьба состоится, герцог вынужден будет передать поместье законному мужу Бригитты. А чтобы удержать поместье в своих руках, Друода не пожалеет сил.

Итак, муж. Задача не из легких, потому что надо найти человека, который так захочет получить Бригитту, что согласится на требования Друоды. Она заготовила длинный список имен, составив его по сведениям, полученным от слуг. Бригитте уже много раз предлагали руку и сердце. Наконец-то Друода поняла, что нашла нужного человека. Герцог Вильгельм, владелец Арснея. Он дважды просил ее руки, но Томас и Квентин отказали ему. Им и в голову не могло прийти отдать свою драгоценную Бригитту человеку старше ее отца, да еще с такой отвратительной репутацией.

Но для планов Друоды он подходил как нельзя лучше. Он редко выезжал из Арснея, значит, не станет наведываться и в Лоруа. Ему очень хотелось заполучить эту красивую юную девственницу, так хотелось, что он согласится предоставить Валафриду полную свободу в Лоруа. А это именно то, что надо Друоде. Старый дурак думал, что лишь непорочная невеста способна родить ему сына, которого он так отчаянно желал. Так что не сама Бригитта нужна была герцогу Вильгельму, хотя он ценил ее красоту, а ее невинность. Но какая девушка на выданье могла польститься на такого старого мужа? Но что еще было на руку Друоде, так это то, что Вильгельм был вассалом герцога Арнульфа. Так что герцог не должен возражать против выбора Друоды.

Друода, размышляя, повернулась на спину, облегченно и довольно вздохнула. Вильгельм отвечал ее планам. Вчера вечером они договорились обо всем.

Вильгельм так сильно влюблен, что, без сомнения, станет баловать Бригитту. А через год или около того с Бригиттой произойдет что-нибудь непредвиденное. Какая-нибудь случайность… Так что ей не удастся пережить Вильгельма и стать угрозой тому, чего достигла Друода. Друода с легкостью избавилась от Мэвис. Так что же помешает отделаться от Бригитты? Бригитта умрет. Вильгельм станет лордом де Лоруа, а Валафрид – сенешалем. А это значит, что Друода отныне и всегда будет управлять Лоруа.

– Когда ты скажешь ей, Друода? – вопрос Хильдегард вызвал улыбку на круглом, одутловатом лице Друоды.

– Сегодня вечером. После того, как Бригитта совсем измочалится от работы за день.

– А почему ты так уверена, что она согласится? Я бы и то не пошла за Вильгельма де Арснея.

– Ерунда, – усмехнулась Друода. – Он может не так хорош собой и помешан на девственницах и мечтах о сыне, но он богат. И не забудь, что у девицы нет выбора.

Хильдегард с сомнением взглянула на хозяйку. Друода рассмеялась.

– Пусть только попробует сопротивляться. Бесполезно. Она не расстроит свадьбу.

– А если удерет?

– Я наняла двух головорезов, которые с нее глаз не спустят до самой церемонии.

– Все продумала, – с почтением произнесла служанка.

Друода согласилась:

– Я должна.

От отца Друода унаследовала квадратную фигуру и лунообразное лицо. Вся красота досталась сестре Леони – она походила на мать. Друода всегда завидовала ее внешности. А когда та столь удачно вышла замуж за барона из Лоруа, зависть Друоды переросла в ненависть к сестре и ее мужу. Теперь же, когда ни Леони, ни ее мужа нет на свете, эта ненависть обратилась на их дочь, Бригитту.

Но – свершилось. Теперь Друода имеет все, что когда-то досталось Леони. Муж Друоды, Валафрид, был не самым завидным представителем мужской половины человечества. Но он устраивал ее. Сильная натура Друоды не вынесла бы мужского господства. В свои сорок три года она, наконец, обладает всем, чего раньше не давала ей жизнь. Как только Бригитта выйдет замуж и уберется с ее пути, Лоруа попадет в руки Друоды, и она сделается знатной дамой, богатой и влиятельной.

Поздно вечером в тот же день Бригитту позвали в большую комнату, которая когда-то принадлежала ее родителям. Огромная деревянная кровать покрыта безвкусным красным шелковым покрывалом, повсюду расставлены лежанки, кушетки, шезлонги… Длинный ряд шкафов заполнен несметным числом дорогих туник и мантий, сделанных по заказу Друоды. Деревянные столы заменены бронзовыми, их украшают канделябры из чистого золота.

Бригитте не нравилась комната в ее нынешнем виде, набитая вещами Друоды. Сама она по-хозяйски возлежала на кушетке с видом королевы. Ее грубое тяжелое тело облачено в три льняные туники разного цвета. Маленькие изумруды пришиты на манжеты широких рукавов верхней накидки. Эти драгоценные камни были более редкими, чем бриллианты, и являли собой целое состояние. Пояс Друоды сверкал, усеянный изумрудами. Аккуратно завитые локоны темных волос венчало золотое украшение. Хильдегард пришлось немало потрудиться, наряжая и причесывая свою хозяйку.

Бригитта целый день полола в саду. Такую работу обычно поручали трем или четырем служанкам. Но ей было велено сделать это одной. Кроме того, она разливала по бутылям настойки из разных трав, заготовленные на зиму. Она смертельно устала, ее замучил голод, потому что ей не разрешали прервать работу, пока не закончит. А здесь стоял стол, на котором еды больше, чем могла съесть Друода. Тут и сочный поросенок, и овощи, и хлеб, фрукты, сладости.

– Я хотела бы пойти спать, Друода, – сказала Бригитта после нескольких минут молчания. – Так зачем ты меня позвала?

– Я понимаю, что ты устала и хочешь есть, – начала Друода, засовывая в рот пирожное. – Скажи мне, чувствуешь ли ты, что слишком устаешь на работе? Да, пожалуй, нет. Ты ведь никогда не жалуешься.

– Друода, может, ты мне скажешь, зачем позвала? – устало добивалась Бригитта.

– Я думаю, твое упрямство зашло слишком далеко, тебе не кажется? – продолжала Друода, не ожидая ответа. – Конечно, кажется. Забудь все свои глупости про монастырь. У меня есть для тебя кое-что получше, Бригитта, – улыбнулась Друода.

– О чем ты?

Уголкирта Друоды опустились вниз.

– Я не заслужила такого отношения с твоей стороны. И все-таки по доброте душевной подыскала тебе прекрасную партию.

Бригитта молчала. Сто раз говорила она Друоде, что не выйдет замуж.

– Ну так что? Тебе нечего сказать?

– Даже не предполагала о твоей щедрости, Друода, – в тоне Бригитты был явный сарказм.

– Я знала, что ты будешь мне благодарна. И это естественно. Твойжених – человек очень важный, тебе будет приятно узнать, что он – вассал герцога Арнульфа, и герцог не откажет ему. Да, моедорогое дитя, тебе повезло.

Бригитта все еще владела собой, хотя в голубых глазах засверкал опасный блеск.

– А как же мой траур? Ты не можешь выдать меня замуж во времятраура по брату!

– Твой жених просто жаждет, он не хочет отсрочки. Завтра мы едем в его имение, отметим вашу помолвку. Надеюсь, ты оденешься как подобает случаю. Будь готова завтра в полдень.

Бригитта колебалась. Оставить имение? А может, даже поехать в сторону замка герцога Арнульфа?

– Я буду готова, – голос Бригитты казался спокойным. – Но тыне сказала мне его имени.

Друода улыбнулась:

– С превеликим удовольствием. Твой жених – лорд Вильгельм де Арсней.

Бригитта охнула. Друода с удовольствием следила, как теряет краски лицо Бригитты.

– Я вижу, ты вне себя от счастья, – усмехнулась она.

– Лорд Вильгельм?

– Прекрасный мужчина.

– Он же толстый, развратный, противный, отвратительный! Это же свинья! – Бригитта теряла самообладание. – Я скорее умру, чем выйду за него замуж.

Друода расхохоталась.

– Какой темперамент! Сколько страсти! То ты уходишь в монастырь, а теперь готова умереть!

– Я сделаю то, что сказала, Друода.

– Значит, насколько я понимаю, тебе придется себя убить, – вздохнула она. – Бедняжка Вильгельм так огорчится…

– Я не обязана выходить замуж только потому, что ты этого хочешь. Я уйду отсюда, если тебе так надо. Мне все равно, что ожидает меня на дороге, потому ничто не может быть хуже, чем выйти замуж за самого омерзительного человека в Берри!

– Зря тратишь слова. Я поклялась, что свадьба состоится. И она состоится.

Бригитта отчаянно пыталась держать себя в руках.

– Ты не можешь заставить меня обвенчаться с этим развратником. Не имеет никакого значения, что ты его выбрала. Мой наставник – герцог Арнульф. А он никогда не отдаст меня Вильгельму де Арснею.

– Ты думаешь, не отдаст?

– Я знаю.

– Ты недооцениваешь меня, девочка, – разозлилась Друода, и все притворство слетело в момент. Она подалась вперед, к Бригитте. – Герцог даст свое согласие. Это ведь твой избранник – Вильгельм. Нет ничего необычного в том, что молодая девушка выбирает в мужья старика, потому что намерена пережить его и во вдовстве обрести свободу. А ты, моя дорогая, с твоим своенравным характером, этой свободы жаждешь. Так что герцог Арнульф поверит, что это и есть твой выбор. И только твой.

– Я расскажу ему. Прямо во время свадьбы.

И тут Друода ударила ее. Жестоко и с удовольствием.

– Хватит истерик, Бригитта. Свадьба состоится тогда, когда герцог не сможет присутствовать на ней. А если ты будешь сопротивляться этому браку, я приму меры. Хорошая порка внушит тебе должное уважение ко мне. А теперь – убирайся вон!