Текст книги "Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей"

АКТЁР ВЛАДИМИР ПЕРМЯКОВ (ЛЁНЯ ГОЛУБКОВ)

– Ну что… начнём сеанс….

– Был только что на встрече с народом. Меня любят, узнают, я нужен народу…(Пауза)

(Мой пациент неожиданно начал диалог с высказывания, благодаря которому, как было видно, он почему-то уже в начале сеанса захотел доказать, что он нужный и признанный человек. Можно предположить, что он уже заранее позиционирует себя низко и, поэтому, начал говорить о том, что он значит для народа.)

– Вас сильно терзает проблема признания, собственного величия?…

– Да…да… в этом мой смысл жизни… оставить след после себя…Кстати вот моя визитка…

(В визитке написано «Пермяков Владимир Сергеевич» и далее в скобках «Лёня Голубков». Можно предположить, что пациент отождествляет себя с Лёней Голубковым и превратил всю свою жизнь в «жизнь за скобкой». Так ли это?)

– Вам приятно, когда вас называют Лёней Голубковым?

– Противоречивое чувство… Да… Лёня стал моей частью… даже в театрах, где я работал меня называли Лёней и где-то и в шутку и всерьёз… Я с Лёней Голубковым, как Вячеслав Тихонов со Штирлецем…Я не отторгаю Лёню…

(Позднее, благодаря анализу сновидений выяснится, что имеет место сильное подсознательное отторжение этой части психики моего пациента, связанной с образом «Лёни Голубкова»)

– В каждой эпохе есть свои герои, как визитки эпохи и времени… вы, по-видимому, были символом лихолетия, криминальной революции… (пауза) что вы чувствуете после этого высказывания?

– Приятно слышать так и есть… Да…да… меня одна журналистка поставила вместе с Лениным…только Ленин строил социализм, а Лёня Голубков капитализм… я олицетворяю тот переход… тот рынок… Один журналист как-то у меня спросил, дескать Брежнева называли маленьким президентом при большой певице Алле Пугачёвой… можно ли назвать Ельцина маленьким президентом при большом актёре Владимире Пермякове?

– Намёк понял…

(У пациента наблюдается перенос чувств на меня, как на журналиста. Он не чувствует, что находится на сеансе, отрабатывая набившие оскомину блоки, на тему «какой я выдающийся». Он очень скован принял защитную позу, немного покраснел.)

– В психоанализе есть такой процесс как перенос… я сижу перед вами и у вас есть неадекватный перенос чувств на меня, которые я может быть не заслуживаю… какие эти чувства… эти чувства, которые обычно возникают перед журналистами, перед учениками… кто я сейчас для вас…?

– Ну… понятно… чувство такое, что вы хотите докопаться, до глубины, понять мою психологию … как будто бы я общаюсь с каким-то странным журналистом… я только сейчас стал догадываться где я нахожусь…Уф!

– Сейчас, что вы чувствуете… тревожность? О чём она?

– Нет… нет я уже привык ко всему есть закалка такая жизненная…

(Защита игнорированием вопроса и обратным чувством, то есть на лице тревога, а в устах как бы её и нет, так как «срабатывает закалка»)

– Беспокойство сейчас есть какое-нибудь?

– Да я немножко насторожен, что неординарные вопросы, что меня спросят.

– Я обратил внимание … вы вот так сели… руки вместе… поза защитная…

– Да… да…

– Вы не сели свободно, вы сидите скованно… и говорите блоки-монологи, которые мне не интересны… мне интересны вы как личность, мне интересны ваши переживания, которые здесь и сейчас… хотя мы все в плену прошлого…

– Ко мне неоднозначно относятся… я фигура одиозная… некоторые чуть ли не боготворят меня, что вы создали исторический образ Лёни Голубкова… другие ненавидят меня… кто-то прогорел на акциях… у кого-то зависть… я ведь в рейтинге популярности за 94 год первый…

(Мой пациент ещё много раз будет напоминать о своём рейтинге, величии и т. п. Позднее окажется, что это его излюбленная защита самоподбадриванием, вызванная сильным нарциссизмом и заниженной самооценкой. Хотя, выслушивая пациента может показаться, что он имеет завышенную самооценку. В действительности, как окажется позднее, это защита обратным чувством.)

– У вас есть в настоящее время какой-либо комплекс вины?

– Да… перед обманутыми МММ вкладчиками…

– Обратитесь к ним…

– Я актёр… меня пригласили… и я сыграл эту роль… ну не я б, то другой бы сыграл эту роль не лучше не хуже…

– Во сне Мавроди снился когда-нибудь?

– Нет…

– Вспомните… не спешите…

– Нет… нет… точно не снился…

– Вы своим обликом, интонациями, репликами излучаете энергию оправдания того, что вы заслуживаете большего и вас недооценивают.

– Это так… Мне одна моя коллега сказала, что если бы я жил в Америке, то я бы давно стал звездой Голливуда и я не буду лукавить… жалел, что не родился в Америке… Я бы в Голливуде не затерялся… потому, что я в себе чувствую такой огромнейший потенциал… актёрский…

– Опишите мне свои фантазии о Голливуде, которые чаще всего вы представляете…

– Фантазия о том, что я стану русским Чаплиным в Голливуде (смеётся)

Я представляю себе, что меня заметили голливудские продюсеры, пригласили на съёмки… одна работа удачная… другая… я купаюсь в роскоши… в успехе..

Всё большое нечто необъятное… вот… постройки… вот я стою с Девито (?)актёром… стоит Шварценеггер… где-то Милл Гибсон… Шарон Стоун… Джулия Робертс… потом… я играю такого простока… эмигранта… такого наивного нескладного, закомплексованного, который там хочет служить…я комедийный актёр…

– Согласно психологии артистической деятельности, по статистике все комики по жизни скучные и депрессивные люди. Более того, многие из них кончают жизнь самоубийством… Потому они и играют, чтобы избавиться от своей депрессухи…

Вы в детстве вы были тоскливым ребёнком?

– Скорее был одиночкой… волчёнком… любил рыбную ловлю… сидел часами на берегу… когда рыба не клюёт, я ставил удочку и представлял себе… любил фантазировать и мечтать… что-то вроде героя Жана Марэ, который лезет в крепость в Бастилию… бросает свою любимую, нападает на охранника…типа Бильмандо…

– Расскажите ещё какой-нибудь сон …

– Я видел сон… снег… снег… снег… и мы что-то там спрятали… деньги… да… мне дали эти деньги… купюры… одна из них была тысячная… и потом что-то ветер подул… я хожу хожу… ищу по домам…куда их унесло… эти деньги… и я так их и не нашёл… помню три купюры… одна из них тысячная…

– Все элементы вашего сна – это части вас самих … что во сне называется деньгами… в действительности ими не являются… это части вашей психики… это символы, но под ними скрыты ваши чувства… Какое чувство вызывает каждый элемент сна…Закройте глаза… Что есть деньги во сне? (Долгая пауза)

– Деньги это оценка меня… оценка моего я…

– Согласно вашему сну, вы эту оценку себя ищете… вас вроде оценили, дали эту оценку, а она улетела, неуловима…

– Да… да… я достоин большего… вроде оценивают, но хочешь по настоящему проявить себя с конкретным предложением, но нет успеха, хотя тебя опять начинают хвалить, оценивать, но это зыбко… удовлетворения нет…Я перед открытием великого чего-то … вот оно уже близко… вроде блещет… а ты хочешь взять, а оно уходит…Да это сон об этом… Уф! Точно об этом…

(Пациент взбодрился от этого психологического «открытия». Стал менее скованным.)

– Давайте разберём ещё какой-нибудь абсурдный сон…

– Мы на пляже были… один мужик пытается затолкнуть куда-то другого мужика… в какую-то то ли яму, то ли котёл… по моему в трубу… толкает… толкает… я думал того, которого заталкивают пьяный… потом смотрю, оказывается тот, кто заталкивает совершенно голый я этому голому говорю, что ж ты его толкаешь… он же намного больше… чем труба… потом смотрю… а он же мёртвый… что ты его толкаешь… и вдруг раз … появляется ребёночек… такой хорошо упакованный в костюмчике… мальчик… ак из песка … из ничего… появился из ниоткуда… Смотрите.! Смотрите! Ребёнок! Я кричу… и этот мальчик что-то стал у меня спрашивать, какие-то умные вопросы мне задавать… я удивляюсь какой маленький, а какой умный…

– Итак, мы опять закрываем глаза и пытаемся прочувствовать всех живых и неживых персонажей сна, как часть вашей души… итак, голый мужик это ваша…(Долгая пауза)

– Эта моя оголённость перед публикой, я всегда себя чувствую перед ней как в бане, они у меня всё разглядывают (По-видимому, это не является неврозом навязчивого состояния)…

– Мёртвый мужик, которого заталкивают в трубу… это ваша…(Пауза)

– Это что-то отжившее, больное моё, как прыщик, который уже мёртв и я его отковырнул и хочу от него избавиться, но понимаю, что он во мне когда-то рос… (На лице пациента тревога). Это мой внутренний Лёня Голубков, которого я хочу отковырнуть как нечто чужеродное, но не делаю этого, так как он мне позволяет выживать. Я осознаю, что Лёня Голубков существует вне меня и именно его видят люди, а не меня. Я не Лёня Голубков… понимаете… Я не Голубков… Я не Голубков (ударяет сильно по столу и я вижу на лице моего пациента слёзы, усталые и добрые глаза одинокого человека, каждый день, занимающегося выживанием) Я устал заталкивать этого мертвеца в трубу… Что я всю жизнь буду заталкивать его в трубу… Это больно…больно… Уф! (Немного рыдает) … Я хочу отковырнуть, но не могу, так как эта мертвечина меня кормит… кормит… Тьфу!!!

– Успокойтесь…но во сне всё-таки вы его заталкиваете в трубу и уходите от него…

– Вроде бы проваливаюсь вместе с ним…хотя нет… я ведь потом вижу ребёночка…

– Судя по тому, что вы рассказали мне об этом ребёнке, что он умный не по годам, это маленький мужичок… Рёбёнок во сне – это не просто мечта иметь ребёнка. Это нечто иное…Это ваша…. (Опять долгая пауза)

– Этот ребёночек – это моё новое будущее, которое…

– Которым вы беременны… это ваше новое олицетворение, которого вы ждёте…

– Да… да… самое первое, о чём я подумал… это связано с моей пьесой «Рождение младенца»… потому, что ребёночек взрослый… такой умный… а маленький…

В глобальном плане я чувствую, что нахожусь в преддверии чего-то большого… югославский бизнесмен внук Олеко Дундича мне однажды сказал, что Владимир Вы рождены для великих и глобальных дел… я чувствую эту волну, может быть круче чем Лёня Голубков… Тогда мне говорят, что вся Москва только о тебе и говорила… я думаю, что эти времена возвращаются, может быть будут ещё громче… в преддверии чего-то великого нахожусь сейчас…

(Пьеса Владимира Пермякова «Рождение младенца» автобиографична, она о нём самом, о его страданиях. Её анализ позволил бы ещё глубже раскрыть проблему моего пациента, но на данном сеансе мы этого решили не делать)

– В преддверии своего величия… что вы будете великим…

«Рождение младенца» Ну… что-то не то, что буду великим, что-то сделаю глобальное, большое для страны…

– Аплодисменты есть, но хочется, чтобы их было больше…

– Да… ну без амбиций нельзя… без амбиций нельзя… если б мне предложили роль Хлестакова… у меня б глаза запылали… как пионерский костёр. Какая-то сила меня за ручку ведёт…

(Пациент отождествил себя с мальчиком, которого надо вести за ручку – это защита регрессией. При этом он не осознаёт, что находится по жизни в роли мальчика. Таким образом, во сне моего пациента представлены три его ипостаси. Это Лёня Голубков… которого он старается изжить из себя, но это ему не удаётся в силу того, что он его кормит. Пациент этого Лёню и любит и ненавидит. В этой двойственности, подвешенности заключается невроз пациента. Согласно анализу сновидения, мой пациент – «голый», добрый, открытый, вызывающий улыбку у окружающих своими страданиями. И наконец, его будущая ипостась – маленький умный ребёночек… Впрочем, мой пациент, по-видимому, итак был всю жизнь ребёнком, как и большинство актёров, только теперь мечтает стать «умным ребёночком». Но в реальности он ещё находится в плену «глупого ребёночка», который желает «много премного игрушек», удовлетворяющих тщеславие. Самое главное, чтобы дальнейшая жизнь нашего пациента не была посвящена заталкиванию этого «мертвого мужика в трубу»).

– Во сне кричите?

– Да… кричу часто… сам слышу… давай… что-нибудь быстрее … подгоняй… или предупреждаю уходи… убегайте… опасность…

– Откуда это?

– Общаюсь там… или ругаюсь… что ты сволочь делаешь…

(По-видимому, мой пациент наяву очень выдержан, всё носит внутри. Может быть в детстве ему приходилось так терпеть и благодаря этому он достигал успеха и своей цели?)

– Все мы из детства, из прошлого и оно с нами даже сейчас и формирует наше настоящее..

– Перед отцом… может быть не всегда у нас что-то получалось… видишь ли творческие люди они неординарные…это большие дети… у нас не было гармонии полной… и с отцом и с матерью… я любил одиночество… ходил там… что-то напевал… стихи… монологи какие-то проигрывал… это было странно… мама мне говорила, что все у меня девчонки как девчонки… а я был самый младший перед старшими сёстрами… а Володька какой-то непутёвый… получаюсь как в русских сказках последний братец Иванушка… всегда дурачок (смеётся)

– По-видимому, материнское сердце правильно подсказывало. Поэтому вас и выбрали для рекламы, чтобы воздействовать на национальный архетип среднего россиянина… архетип Иванушки дурачка – халявчика.

– Голубков не халявчик – он экскаваторщик…

– В актёркой деятельности есть такой процесс как психологический зажим… Вы зажимистый актёр? Когда вы учились в театральном училище, что ваши педагоги говорили о вашем зажиме…

– Ну когда стал играть профессионалом были, а так вначале нет… ну сейчас я нахожусь на той стадии, когда нет зажимов, я играю раскованно свободно, чувствую свой персонаж, достиг актёрского пика и могу играть всё, буквально за час до съёмок поучил комедийную роль и сразу сыграл

– Какие были сны и фантазии по поводу встречи с Мавроди?

– Я бы сказал бы ему, что он талантливый человек… Мне бы хотелось бы спросить почему он начал этот МММ? Ведь он неплохо жил… продавал компьютеры…

– В психологии есть такой тип личности, который называют истероидным, то есть демонстративным типом личности… Люди, которые любят, когда на них смотрят… и это для них главное переживание жизни… Вы такой?

– Нет… нет, но в последнее время, я замечаю за собой это…

– То есть это в вас привилось… хотя это и не ваше родное… но вы вошли во вкус… Вы подсели как на наркотик на эту известность от Лёни Голубкова… Вам не хотелось есть это блюдо, но вас приучили его кушать и теперь вам хочется его есть больше и больше…?

– Да… да… вначале чувствовал себя дискомфортно… смущался… в первое время… потом стало нравиться… долго в одиночестве надоедает быть… нужна гармония… сначало я смущался… как в бане… все тебя рассматривают…

(Судя во всему мой пациент мордальным синдромом не страдает, то есть не испытывает эйфорию от узнавания и не приходит в упадок тогда, когда его не узнают).

– Как голый в том сне…

– Точно… так и есть… голый во сне это часть меня…

– Давайте разыграем психодраму. Сейчас Мавроди где находится?

– Он в тюрьме…

– Разыграем сцену встречи с ним… в тюрьме…чтобы произошло…

– Мы бы с уважением друг к другу отнеслись…

– Передайте ему что-нибудь…

– Я б наверное ему принёс фруктов… соку…

– Я говорю словами ему передайте что-нибудь…

– Он бы мне заулыбался… мы б наверно поговорили как брат с братом… обнялись бы…

– А как вы думаете… кто кому сейчас больше нужен вы ему или он вам…

– Тогда мы обои нужны были друг другу… благодаря ему я стал известным актёром…

– Вы с собой вслух разговариваете?

– Бывает…

– Вы разговариваете сами с собой потому, что вы одиноки… согласны?

– Да… да… с детства было… но мне одному было хорошо… Я любил одиночество… любил мечтать… о светлом… о романтике…

– А выбрали, наоборот профессию актёра… публичность… может быть вы с публикой… но в конце концов один… но перед публикой…но со своими персонажами…

– Это желание быть героем… я комфортно чувствую себя в одиночестве…

Мой пациент не одинок. У него есть хороший собеседник – он сам. Он принимает себя. Он может находиться долго сам с собой. Ему с собой не скучно. Согласно закону психологии, он способен принимать и любить других потому, что принимает и любит себя. Мой пациент – обладает большим чувством эмпатии, поэтому он актёр по своей сути, так как благодаря эмпатии может сопереживать своим персонажам и героям.

ИЛЛЮЗИОНИСТ АМАЯК АКОПЯН

– Что вы чувствуете? Судя по вашему лицу, вы находитесь в кризисе?

– Да скорее всего…

– Это возрастной кризис?

– Это и возрастной кризис, это и кризис психоэмоциональный, психофизический, кризис, душевный кризис, кризис внутри себя, сердечный кризис…

– На ваш взгляд, в чём причина вашего кризиса?

– Всё совпало, совпало с тем, что была глубокая неудовлетворённость с самим собою, я на протяжении многих лет жил с одной мыслью создания своего театра… Ходил к богатым людям, богатым банкирам, толстосумам, рассказывал им про идею. Люди выслушивают с радостью и удовольствием …и открыто говорят, что дескать ваш театр рассчитан на детскую аудиторию, а мы на детях сегодня заработать не можем.

(Видно, что мой пациент чего-то недоговаривает, не вскрыв главную причину своего кризиса.)– Примечания Рамиля Гарифуллина.

– И всё-таки с вами произошло нечто более страшное?

– Да…да… смерть отца, конечно удивительно повлияла на меня… сейчас… сейчас… повлияла… не то слово… это всегда большая потеря… Не думал я что смерть отца на долгое время меня в оцепенение вгонит. У меня такое ощущение… мало того, что я остановился, я остановился в движении, динамики нет никакой, куража нету. Сегодня меня на серьёзные роли как актёра не приглашают потому, что за мной тянется шлейф иллюзионистов, магов, волшебников. Я долго к этому шёл, я в этой маске долго сидел и я этой маской любовался. Худсовет когда смотрит на Амаяка Акопяна в образе Артузова, невольно задаёт вопрос когда же Артузов начнёт показывать фокусы. А я ведь профессиональный актёр, лицедей и кончал ГИТИС. За моей спиной множество сыгранных киноролей…

(Судя по всему смерть отца моего пациента усугубила недовольство своей профессиональной деятельностью, которая итак назревала. Складывается впечатление, что пациент устал от своего архетипа персоны – маски как некоей роли, представленной через телеэкран. Устал настолько, что желает поиграть уже в другие роли.)

– А какая у вас роль преобладает по жизни? Кто вы: отец, сын, сынок, вождь, ученик… Вы же по жизни не фокусник? Ведь есть люди, которые фокусники по жизни…

– И я по сравнению с ними младенец… Не знаю… видимо это такой образ собирательный…

– Может вы всё-таки вечный сын, блудный сын, который так и не возвратился к отцу. Вечный ученик своего отца, который всё время хотел достичь того, что делал его учитель?

– Ну, нет в учениках великих классиков я хожу по жизни… я учился всегда у своего отца.

(Мой пациент не желает осознать, что он в первую очередь ученик своего отца. О конкуренции с отцом мы узнаем позднее.)

– Проблема видимо в том, что все они думают, что вы иллюзионист и по жизни… то есть по жизни возьмёте где-нибудь и сфокусничаете. Ну, как с ним общаться-то? А в жизни вы фокусничаете?

– Вы по карманам лазаете? По сравнению с теми фокусниками, которые нас с вами окружают, я просто младенец.

(По—видимому, моего пациента явно и неявно всегда обижали, отождествляя с мошенниками, но мой пациент толерантен к таким оценкам потому, что это профессиональные издержки.)

– Вы всегда хотели быть иллюзионистом, смотря на отца…

– Нет… нет…с детских лет во мне боролись две страсти. В детстве хотел быть либо художником-живописцем, либо артистом-лицедеем. Детство моё прошло в мастерской Владимира Александровича Серова.

– Истоки ваши были не в иллюзионном искусстве…вы не стали художником-живописцем… и пошли по принципу наименьшего сопротивления?…

– Получается, что так… вы у меня прямо сняли это с уст…Но я стал художником в широком смысле этого слова… я работаю в другой манере как рисовальщик… это да… мои карикатуры до сих пор печатаются в газетах…

– А может быть не общество и среда виноваты, а виноваты вы, со своими личностными особенностями?

– Вы правы, я не осуждаю тех людей, которые не дают мне денег.

– Что вам как личности мешает воплотить свою мечту?

– Человека определяет четверг…

– Что же вам мешает внутри достичь того, что вы желаете?

– Во-первых звёзды не собираются в то красивое созвездие, которое бы мне благоволило, кто-то меня удерживает, что-то меня удерживает на протяжении многих лет, пяти лет. Сегодня не верят видимо в то, что Амаяк Акопян может создать театр, который будет прибыльным…

– Опять двадцать пять… среда виновата…

– Я сегодня должен обладать уникальными способностями продюсера, директора, финансиста, а потом уже режиссёр, художественный руководитель и актёр. Я не являюсь такой уникальной личностью, которая в себе сочетала бы в себе эти качества.

(Мой пациент весьма примитивно свёл причину своих проблем к проблеме способностей, но в действительности всё не так просто. Может быть просто доля теленаркотика маленькая, а мой пациент был подсажен на него. И сейчас у него посттеленаркотическая абстиненция. Резкое лишение телеэфира вызывает депрессию у всех телеведущих.)

– Сейчас теленаркотик принимаете?

– Я появляюсь на других каналах, я даю интервью, но это всё какая-то мелочь пузатая… (Очевидно, что это слабый теленаркотик по сравнению с прайм-таймом первого канала. Мой пациент как бы соглашается со мной. Можно предположить, что мой пациент потерял кураж, как он сам выразился, после смерти отца, как главной опоры жизни. Поэтому, было бы некорректно связать его кризис только с тем, что моего пациента лишили теленаркотика – телеэфира.)

– Расскажите мне свои сны…

– На протяжении многих лет мне снился сон когда меня преследуют какие-то люди, явно не любящие меня и у меня возможность в последние секунды взлетать и лететь, причём определённую часть пути я летел легко, как будто плыл в мягких водах, а потом вторая часть пути была достаточно сложна потому, что в этом воздухе я вяз, вязли руки и ноги и я прикладывал массу усилий, чтобы взлететь на должную высоту, чтоб не смогли меня коснуться ничем там, даже взяв палку и удлинив себе руку… не этого нет…сейчас в последние годы мне не снятся эти сны… я не могу понять почему?

(Анализ сновидения показал, что в этом сне заложена формула поведения и переживания моего пациента. Мой пациент сначала преодолевает преследования, давление и сопротивление выхода в эфир, потом выходит в него, залетает через щёлочку телекамеры в эфир, плавает в этом телеэфире, а потом насыщается. Далее ему постепенно становится трудно плыть по телеэфиру. Мой пациент потреблял телеэфир в прайм-тайме. Об этом он умолчал.)

– Ещё… с абсурдностью, с фокусами что-нибудь снилось?

– Меня преследует другой сон, мне дают возможность выйти на сцену, перед любимой публикой, перед любимой аудиторией и я постоянно тороплюсь в последние секунды я влетаю за кулисы, начинаю собирать свой реквизит реально и я чувствую, что меня уже объявили, а я не зарядился, не собрался, я даже наполовину не оделся не собрался и анализируя, что же я буду делать, я выскакиваю абы как и ловлю себя на мысли, что этот трюк я не собрал, не зарядил, к этому тоже не готов. Больше половины трюков, которые я бы сегодня мог бы продемонстрировать, не могу показать потому, что они находятся в состоянии неготовности… и я просыпаюсь в холодном поту… всегда. Для меня это суровое испытание…

(Этот сон обусловлен профессиональной деятельностью моего пациента. Он основан на архетипе тени – противоположности того, что мой пациент утверждает наяву, то есть этот сон о дисциплинированности и собранности моего пациента, которая основана на вышеприведённом страхе.)

– Почему вы хотите удивлять людей?

– На сцене или в жизни?

– На сцене?

– На сцене мне гораздо проще, чем в жизни. Я часто идентифицируюсь с моими персонажами телевизионными или киношными.

– От этого страдаете?

– Безусловно… потому, что люди ищут продолжения. Они ждут второй серии сегодня и сейчас… Раз до ста в день просят показать фокус. Поэтому можно возненавидеть свою профессию. Был период когда мне это очень нравилось, что меня узнают, чтобы дать автограф и это прекрасно, но раз до ста вдень когда просят показать фокус, то становится очень больно за бесцельно… нет (оговорка по Фрейду)… нет … наоборот ты же к этому шёл (противоречие всей линии жизни), ты же сам себя позиционировал так, ты себя так продавал, теперь люди тебя покупают в этом качестве. Я актёр, я могу сыграть Гамлета

(Это “комплекс Гамлета”, которым страдает среднестатистический актёр.)

– Раньше я кайфовал в полном смысле, я был фанат самого себя… Мне нравился мой взор, которое отражало зеркало.

– Вы были нарциссом?

– Да нарцисс, который видел своё отражение не только в глазах других, но и в своих. Я всюду видел своё отражение. Во всех людях, которые появлялись на его пути.

– Давайте теперь поговорим о вашем детстве…

– Я вырос в семье не просто великого человека, но и в семье великого труженика. Папа тоже был заложником своего трудолюбия и таланта. Он был стопроцентным….(пауза) Да… это был монарх в своей монархической империи.

(Как бы мой пациент не рассказывал об отце – он рассказывает это о себе.)

– А вы были его подчинённым?

– А мы все были свитой этого короля…

– И всё-таки вы были под гнётом этой власти и сейчас короля не стало…

– Король остался королём, но он прекрасно понимал, что во мне трепещет этот мощный талант и ему нужно дать возможность раскрыться. Ему нужно выплеснуться.

– А двойственного отношения к отцу не было? И притяжения, и отталкивания?

– Поскольку отец был велик и не досягаем и я понимал это прекрасно. А для меня это была великая личность и был период когда меня сравнивали с отцом и мне нужно было доказать всем, что я являюсь личностью.

(Можно предположить, что мой пациент всегда страдал комплексом неполноценности как тенью, вызванной светом, идущим от великого таланта своего отца.)

– Вы не страдали комплексом неполноценности?

– Нет … не было такого… я рано заявил о себе… и в кино, и на эстраде… В 80-м году я получил уже массу международных премий. Отец тогда уже понял, что рядом с ним личность. Двум гениям под одной крышей жить нельзя. Маме было сложно, но мама нашла силы и поняла, что она не боец (он сам не боец)

– Комплекс вторичности. Дети известных людей. Страдают от того, что публика видит не их, а их великих родителей.

– Это безталантные дети. Гений должен делать то, что должен делать. Талантливый человек делает то, что может, а остальные им подражают. Это важно, что Амаяк Акопян стал продолжать дело своего великого отца…

– Отец во сне снится?

– Нет… папа не приходит… но потрясающая история была… у нас был в доме пожар, сгорели папины портреты, где он на фоне каких-то старух. Мама говорила всегда, что это смерть, которая постоянно ходила рядом с ним. На фоне его всех фотографий постоянно старухи, размытые старухи… в белом страшном саване… это когда оставались дни перед смертью…

– Эти старухи к нему подходили?

– Не знаю… эти фотографии были огнём спалены…Был чуть-чуть охвачен пламенем его любимый портрет, который висит, когда он молодой… самой интересное за этим портретом мама нашла папин дневник, где он в достаточно мягкой и изящной форме даёт нам с братом точные ценные указания в этой жизни. Мама прочла этот дневник и сказала, что сейчас вам я этот дневник не дам, вы ещё не готовы его читать. Я сегодня сижу и думаю, какое послание оставил мне мой отец.

– Вы продукт своего детства. Продукт своего общения с отцом. Лик отца и его голос всегда с вами. Даже его сейчас нет, но он с вами. Как бы это оценил отец? Он всегда в вашей жизни был оценщиком на расстоянии?

– Нет… вот сейчас он не подаёт своего возгласа, не подаёт звуки никакие и в этой тишине я вслушиваюсь, а чтобы он сказал, а как бы он ответил, а что мне делать, а как мне дальше поступать? Он молчит (хлопает ладонью), хотя я ощущаю его присутствие.

– Когда при жизни его не было рядом, когда вы с ним не общались, его голос всё равно перед вами стоял. Как бы отец оценил? Вы все свои действия соизмеряли с отцом, и когда были успехи, вам не кажется, что вы всегда думали о том, как отец бы это оценил?

– Дело в том, что с папой полноценных мужских, творческих разговоров, никогда не было. Я больше говорил всегда с матерью.

– А конкурентного инстинкта к отцу не было?

– Ну как же нет… рядом со мной с детских лет. Я знал, что передо мной легендарный человек. Я его сын. Фамилию мы получаем в наследство. Имя себе зарабатываем сами.