Текст книги "Соблазненная Горцем"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
16
Тристан очнулся от беспамятства два дня спустя. Пробуждение было ужасным. Казалось, он вернулся с того света. Стоило ему открыть глаза, как в голове взорвалось пушечное ядро. Великий Боже, он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Даже от камня, метко выпущенного Тамасом, боль была не такой сильной. Теперь же малейший вздох причинял Тристану неимоверные страдания. Что на этот раз сотворили с ним Фергюссоны? Какое злодейство совершила Изобел? Вот дьявол, она отравила его, и сделала это с улыбкой на устах. Все в этом доме безумцы! Нужно убираться отсюда как можно скорее. Тристан с горечью признал поражение. Он совершил ошибку, явившись сюда. Фергюссоны не желают заключить мир. Ему следует бежать из этого вертепа, но как, скажите на милость, если он не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, а попытка собраться с мыслями вызывает мучительную волну тошноты? Он попробовал успокоиться, унять бешеный стук сердца, надеясь, что к нему вернется ясность мысли.
Изобел поклялась, что ни один из ее братьев не собирается его убивать, но она солгала. Все Фергюссоны поочередно пытались прикончить своего врага, выбрав для него медленную и мучительную смерть.
Два часа спустя Тристан все еще не мог поверить, что Изобел собственноручно дала ему яд. Он снова попробовал открыть глаза и неожиданно понял, что за весь день никто не входил к нему в комнату. Должно быть, Фергюссоны решили, что он мертв, так к чему беспокоиться о пленнике?
Они все умалишенные.
Боль в голове немного утихла, но повязка доводила Тристана до исступления. Он подвигал раненым плечом, с облегчением убеждаясь, что силы понемногу к нему возвращаются. Высвободив руку из перевязи, он сорвал с головы повязку и принялся распутывать тугой узел на ремне, стягивавшем запястье. Надо убираться отсюда к дьяволу, пока он еще жив. Раненая рука онемела, и Тристан развязал поддавшийся узел зубами. Освободившись от пут, он почувствовал, что это еще не все напасти. Кожа на груди горела огнем. Она немилосердно зудела и чесалась. Приподнявшись на здоровом локте, Тристан оглядел страшные волдыри, покрывавшие грудь и живот. Он понял, что под тряпицей, прилипшей к груди, их еще больше. Этот маленький змееныш Фергюссон. Гнусный паршивец. Ну ничего, мерзавец пожалеет, и плевать, что он еще мальчишка.
Тристан уселся было на кровати, но тут же согнулся и исторг все содержимое своего желудка, довольно скудное после двух дней без еды.
Потом, с трудом выпрямившись и стиснув зубы от боли, сорвал с груди клейкую тряпицу. Какая дьявольская жестокость! Что за люди эти Фергюссоны!
Вытерев рот тряпицей, он швырнул ее в стену.
Проклятие, его терзал голод. Надо будет поймать какую-нибудь дичь, вот только бы выбраться из этой ловушки. Но прежде следует отыскать бриджи и лошадь.
Тристан обвел глазами комнату. Где же меч? И в состоянии ли он подойти к оружию, если посчастливится его найти?
Тристан спустил с кровати здоровую ногу, а затем осторожно свесил раненую. Он собирался встать, когда дверь неожиданно отворилась.
О, это прекрасная Изобел пришла поглядеть на его хладный труп.
Тристан криво усмехнулся при виде ее изумленного лица, когда она увидела его сидящим.
– Простите, что разочаровал вас, безжалостная ведьма, – презрительно процедил он сквозь зубы.
– Как вам удалось?..
Изобел перевела ошеломленный взгляд со столбика кровати на валявшийся на матрасе ремень.
Из-за плеча Изобел показалась вихрастая голова мальчишки, прострелившего Тристану ногу. Дьявольщина, сколько же их здесь?
– Джон, – Изобел оттолкнула братишку от двери, – сбегай за Патриком.
– Да-да, – прокричал Тристан ему вслед, – приведи заодно и Тамаса, чтобы я мог вышвырнуть его из окна!
Изобел едва не задохнулась от возмущения. Глаза ее сузились, губы сжались.
– Как вы можете даже в шутку говорить подобные вещи?
– Я не шучу, мисс Фергюссон, – воинственно прорычал горец. – Вы будете следующей.
– Хватит угрожать моей сестре, Макгрегор.
Тристан узнал парня, появившегося возле Изобел. Это был Камерон. Он держал в руках меч пленника.
– Да вы просто шайка воров, как я погляжу.
– Не двигайтесь! – предупредил Камерон, замахнувшись клинком, когда Тристан попытался встать с кровати.
– А иначе, – зло усмехнулся горец, – вам хватит низости убить меня моим же оружием?
Камерон тотчас опустил меч и отвел глаза.
– Я не собираюсь никого убивать.
. – Да! – язвительно рассмеялся Тристан. – Ни один из вас не собирается.
– Вы сомневаетесь в моих словах? – гневно вскинулась Изобел.
– Да, чертовски сомневаюсь! Вы станете отрицать, что отравили меня, мисс Фергюссон?
Изобел открыла было рот, чтобы возразить, но разъяренный Тристан не дал ей заговорить.
– У вас хватит наглости утверждать, будто ваш брат не вымазал тряпку медом и не положил мне на грудь, пока я боролся со смертью?
– Боролись со смертью?
Казалось, Изобел смеется над ним. У Тристана вскипела кровь от бешенства.
– Смотрите! – Он показал на волдыри, покрывавшие его кожу. – И я должен поверить, что вы не желаете мне зла?
В дверях появился Патрик вместе с Джоном. Тамас не показывался.
– Кто его развязал?
– Это сделал я! – гневно бросил Тристан. – Я решил убраться отсюда к чертям. Моя лошадь еще жива? – Повернувшись, он смерил Изобел презрительным взглядом: – Или вы накормили меня мясом моего коня, когда пытались отравить?
– О чем вы толкуете, Макгрегор? – подал голос стоявший в дверях Патрик.
Тристан заметил, что Камерон передал брату меч.
– С радостью поясню вам, Фергюссон. – Макгрегор обернул плед вокруг талии и встал, цепляясь за столбик кровати. – Я совершил глупость, приехав сюда. Нелепо было думать, что я могу что-то изменить. Я возвращаюсь домой.
– Нет, это невозможно! – Изобел шагнула в комнату. Патрик остановил ее жестом. – Вы не можете уехать, пока раны не зажили. Если вас увидит отец, то явится сюда и перебьет нас.
«Проклятие! Сколько можно слушать, какой ужасный человек мой отец?» Тристан был сыт этим по горло.
– Вы называете мою родню варварами, мисс Фергюссон, но это вы стреляли в меня из лука, и не один раз, а дважды. Меня сбили с ног камнем и огрели по голове бог знает чем еще, а потом отравили, и в довершение маленький головорез, по сравнению с которым мой отец просто дитя, напустил на меня целый рой шершней! Это вы не желаете покончить с прошлым и заключить мир.
– Это неправда, – возразил Патрик. – Мы давно покончили с прошлым. И уверяю, никто не пытался вас отравить.
– Он говорит о вареве, – проворчала Изобел, глядя на горца с презрением, как на величайшего болвана во всей Шотландии. – В вашем рагу был вовсе не яд, а всего лишь виски, Макгрегор.
Тристан застыл, потом растерянно моргнул:
– И вы хотите, чтобы я поверил, будто из-за виски я едва не отправился на тот свет?
– Патрик сам варил виски, но напиток оказался слишком крепким для продажи. Должно быть, он подействовал на вас сильнее, потому что вы нечасто выпиваете.
Тристан заметил тень улыбки в уголках ее рта. Ему захотелось задушить Изобел. Она отлично знала, какое действие окажет на него такое крепкое пойло. Он думал, что может доверять ей. Как же он ошибся! Увы, Изобел оказалась такой же злобной и мстительной, как ее братья. Но эта ведьма не знает, с кем связалась. Никто из них не знает.
– А теперь, мистер Макгрегор, – проговорила она тем же насмешливым тоном, – будьте любезны сесть, чтобы я могла заняться вашими ранами…
Тристан рассмеялся, закинув за плечо свободный конец пледа.
– Я ни за что не позволю вам прикоснуться ко мне снова, но можете оседлать мою лошадь и принести мне мою одежду.
Обнаружив, что пояс также отсутствует, он наклонился к кровати и потянулся за кожаным ремнем. Раненая нога подвернулась, и Макгрегор рухнул на пол, как срубленное дерево.
К ужасу остальных Фергюссонов, столпившихся в дверях, Джон тотчас бросился на помощь горцу.
– Джон, болван, вернись сейчас же! – замахнувшись мечом, крикнул Патрик, готовый обрушить удар на мнимого врага.
– Какого дьявола? – раздраженно рявкнул Тристан, распластавшийся на полу. – Опустите этот чертов меч. Я не собираюсь нападать на мальчишку.
Подоспевший Камерон подхватил горца под руку, помог ему подняться и сесть на кровать. Но стоило братьям усадить Тристана, как тот снова поднялся, опираясь на этот раз на плечо Джона.
– Я слишком долго провалялся в постели, – объяснил он, заметив тревогу в глазах Изобел. – Чтобы успокоить вас, я пережду еще несколько дней, прежде чем отправлюсь в обратный путь. Но чтобы вы не попытались снова привязать меня к кровати, я лучше побуду на ногах.
– А ваша голень…
– Голень прекрасно заживает. Скоро к ноге вернется прежняя подвижность. Если вы вернете мне меч, я мог бы ходить, Опираясь на него.
– Нет, – мгновенно отозвался Патрик. – Назад вы его не получите. Я не позволю вооруженному Макгрегору расхаживать по моему дому.
Тристан смерил Патрика хмурым взглядом:
– Ладно, тогда дайте мне палку для ходьбы. Даю слово, что не разобью никому голову.
– Джон, принеси ему палку, – распорядилась Изобел, а затем обратилась к Патрику: – Нам следует больше опасаться его языка.
Тристан с невозмутимой усмешкой встретил ее взгляд. Изобел сжала руки в кулаки и отвернулась.
– Я не желаю больше ухаживать за ним, – бросила она. Тристан с удовольствием отметил, что голос ее слегка дрожит. – Похоже, мистер Макгрегор сам в состоянии позаботиться о себе.
Изобел резко повернулась, хлестнув длинной косой Патрика по груди, и вышла из комнаты.
– Она всегда такая вспыльчивая? – поинтересовался Тристан у Камерона.
Не потрудившись ответить на вопрос горца, Камерон шагнул к двери и вышел вслед за сестрой. Тристан тяжело вздохнул, оставшись наедине с Патриком:
– Вашей семье нечего меня бояться. Даю вам слово. Я больше не сержусь.
– Хотелось бы вам верить, но поскольку я вас совсем не знаю, ваше слово мало для меня значит.
Почувствовав впервые за минувшую неделю, как силы постепенно возвращаются к нему, Тристан довольно усмехнулся:
– Значит, вам придется узнать меня поближе.
Патрик настороженно пригляделся к горцу. Он ничего не сказал, но, когда появился Джон с длинной палкой в руках, жестом велел следовать за ним.
– Фергюссон, – заговорил Тристан, выходя из комнаты, – что вы добавили в это пойло? Я был уверен, что умираю. Но теперь, когда действие бурды прошло… – Он подвигал раненым плечом и задумчиво улыбнулся: – Должен признать, я давно не испытывал такого прилива сил.
Патрик остановился на верхней ступени лестницы. Слова горца его не слишком обрадовали.
– Куда вы хотите отправиться сначала? У меня еще много работы.
– Значит, вы собираетесь меня сопровождать?
– Да. – В суровом взгляде Патрика читалась непреклонность. – Совершенно верно.
Губы Тристана насмешливо скривились.
– Ладно. Тогда идем в уборную.
17
По сравнению с величественными залами и мощными стенами Кэмлохлина дом Фергюссонов казался небольшим, но семеро его обитателей помещались здесь свободно. Тристан не ожидал, что скромное с виду жилище окажется таким просторным. Солнечные лучи вливались в комнату сквозь множество окон с прозрачными стеклами, освещая каждый уголок. Возможно, именно это создавало неповторимое ощущение тепла и уюта, так поразившее Тристана. А может быть, особую прелесть дому придавали нарядные скатерти на столах и горшки с цветами на подоконниках. Такие милые сердцу мелочи не увидишь в замке.
Патрик проводил горца на кухню, поскольку тот потребовал, чтобы ему показали, как готовится пища.
– Был ли то яд или виски, – заявил он брату Изобел, – я не желаю пройти через это испытание дважды. Я едва очнулся после смертельного сна.
Тристан не лгал, но и не говорил всей правды. На кухню его привел божественный аромат жареной дичи и свежеиспеченного хлеба.
Изобел подняла голову от стола с горкой измельченных трав и отвела со лба рыжий локон.
– Еда скоро будет готова. Патрик, проводи мистера Макгрегора в конюшню, чтобы он смог убедиться, что его лошадь жива.
Тристан почувствовал, как в его грудь, истерзанную укусами шершней, вонзилось еще одно жало. Он улыбнулся, вспомнив, зачем пришел на кухню.
– Я не уйду, мисс Фергюссон. Мне хочется понаблюдать за вами. – Изобел едва не отхватила ножом кончики пальцев. Ее встревоженный взгляд метнулся к Патрику. – Простите, что не доверяю вам, но я не оставлю вас одну рядом со своей едой.
Изобел облегченно перевела дыхание и равнодушно пожала плечами:
– Как я уже говорила вам в Уайтхолле, вам не удастся завоевать мое доверие.
– Да, я помню, – отозвался Тристан. – Теперь я лучше понимаю, что между нами не утихает ненависть.
Нож в руках Изобел замер. Подняв глаза, она настороженно взглянула на горца. Тристан взял с одной из полок, тянувшихся вдоль всей кухни, маленькую склянку и снял с нее крышку.
– Так вы признаете, что ненавидите меня? Ненавидите всех нас? – поправилась Изобел, вспомнив, что в кухне они не одни.
Тристан понюхал содержимое баночки и вежливо улыбнулся:
– Как вы сказали мне в Англии, мы с вами враги. Мне хотелось думать, что это не так, но вы убедили меня в своей правоте.
– Вот и отлично. Рада была помочь.
Однако голос Изобел звучал безрадостно. Казалось, она вот-вот швырнет в Тристана ножом.
Оба они повернулись к Патрику, сердито расхаживавшему перед дверью.
– Где Кам? У меня нет времени сидеть здесь, пока вы попусту болтаете и пререкаетесь. Мне нужно заготавливать траву на сено. Лахлан! – крикнул он, увидев, как открылась дверь в холле. – Приведи сюда Кама посторожить нашего гостя. – Он с печальной усмешкой взглянул на Тристана: – Простите, что не доверяю вам, но я не оставлю вас с развязанными руками наедине с моей сестрой.
– Разумеется.
Отвесив легкий поклон, Тристан покосился на соблазнительный изгиб спины Изобел, склонившейся над таганом. Только глупец оставил бы ее наедине с мужчиной, а, как Тристан успел заметить, Патрик отнюдь не был глупцом. Что же до остальных Фергюссонов, им повезло меньше.
– У вас здесь много трав.
– Что?
Патрик повернулся к Тристану, но, поняв, что тот обращается к Изобел, снова нетерпеливо шагнул к двери.
– Так вы знахарка? – протянул Тристан, не сводя с нее глаз.
– По-моему, это очевидно. – Изобел внимательно оглядела горца, вытирая руки о передник. – Вы снова на ногах, разве нет?
– Да, – с улыбкой признал Тристан.
Изобел отвела взгляд.
– Я благодарен вам за то, что вы так умело исцелили меня.
Щеки Изобел запылали, она смущенно потупилась:
– У меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы один из Макгрегоров умер на нашей земле.
Она решительно отвергала его, но вместо унижения Тристан испытывал растерянность: неужели Изобел не чувствует, как дрожит и потрескивает воздух вокруг них? Кожа Тристана горела огнем, кровь кипела в жилах.
Он должен ее завоевать.
В дверях появился Камерон, заняв место Патрика. Он бросил на сестру предостерегающий взгляд из-под густых ресниц и отвернулся от Тристана, не ответив на его приветствие.
Это лишь добавило горцу решимости. Тристан вернулся к своему первоначальному замыслу: он намеревался привлечь на свою сторону всех Фергюссонов.
«Ну может, не всех», – поправился он чуть позднее, когда Изобел позвала братьев ужинать и в кухню лениво, вразвалку вошел Тамас с тарелкой в руках.
Мальчишка и горец обменялись колючими взглядами. Заметив волдыри от укусов шершней на груди Тристана, маленький паршивец равнодушно пожал плечами:
– Вам повезло, что ваша спальня на втором этаже, иначе, проснувшись, вы обнаружили бы кабана у себя в кровати.
– А тебе повезло, что у меня доброе сердце, – хмуро заметил Тристан, пораженный дерзостью мальчишки. – А не то ты нашел бы у себя в постели ядовитый плющ.
Тамас недоверчиво прищурился, словно никак не мог решить, шутит ли Макгрегор.
Позади раздалось чье-то сдавленное хихиканье. Обернувшись, Тристан увидел паренька, который нашел для него трость. Изобел называла его Джоном. На лбу мальчика красовалась шишка примерно такого же размера, как у самого Тристана. Горец подмигнул Джону:
– Есть масса способов заставить младшего брата расплатиться за глупость.
Веснушчатое лицо Джона расплылось в улыбке.
– Так у вас тоже есть младший брат?
– Да, – кивнул Тристан. – Он оставил мне это на память.
Горец показал Джону тонкий шрам, тянувшийся от локтя к запястью.
– И что вы ему за это сделали?
– Мистер Макгрегор! – сердито воскликнула Изобел, прежде чем Тристан успел ответить. – Не знаю, как воспитывали вас, но в этом доме свои порядки: мы не поощряем месть.
Тристан перевел взгляд с горящей любопытством физиономии Джона на лицо Изобел. Его восхищала непреклонность, с которой она ненавидела своего врага, но молчать он не собирался.
– Тогда вам следует самой служить примером братьям, мисс Фергюссон.
Глаза Изобел гневно сверкнули, а губы сжались. Тристан не смог сдержать улыбку, видя, как Изобел пытается найти достойный ответ. Ей не хотелось признавать, что Фергюссоны не слишком отличаются от Макгрегоров.
– Вот ваш ужин.
Она со стуком поставила тарелку перед Тристаном. На мгновение чудесный аромат жаркого заставил горца забыть обо всем на свете.
– Вы можете поесть за дверью, – проворчала Изобел, когда Тристан открыл глаза. – Я сохранила вам жизнь, но не собираюсь терпеть ваше общество.
Тамас презрительно усмехнулся, проходя мимо гостя, и Тристана охватило желание огреть мальчишку палкой. Но, поймав предостерегающий взгляд Изобел, он сдержался и позволил маленькому каналье прейти.
– Кам, – обратилась Изобел к брату, наполняя его тарелку. – Проводи мистера Макгрегора к двери.
С видом полнейшего равнодушия Камерон молча повиновался и вывел горца из кухни.
Тристан уже понял, что из всех братьев Изобел труднее всего будет завоевать расположение Камерона. Другие по крайней мере бросали ему вызов – а тех, кто дерзнул поднять оружие против Тристана Макгрегора, обычно быстро уносили с поля боя, – но Камерон не дал горцу ни малейшей зацепки – ни слова гнева, ни проблеска иронии. Он не удостоил Тристана даже взглядом. Казалось, Камерон вовсе не замечает Макгрегора. Рядом с молчаливым юношей горец чувствовал себя до странности уязвимым, и это ощущение вовсе ему не нравилось.
– Мне хотелось бы взглянуть на свою лошадь после ужина, если вы не против. – Камерон не ответил, проследовав к двери, словно солдат, идущий на войну. – Ладно, вижу, вы немногословны, – с веселой улыбкой заметил Тристан. – Это достоинство выгодно отличает вас от остальных Фергюссонов.
– Вот дверь.
Камерон посторонился и протянул руку, указывая гостю на выход.
Признав поражение, Тристан с тарелкой в руках вышел за порог. Дверь за ним закрылась.
По крайней мере ужин был горячим. Отведав жаркого, горец с удивлением отметил, что никогда в жизни не пробовал ничего вкуснее. Нежное мясо так и таяло во рту. Тристан шумно вздохнул. Черт побери, эту девушку хотелось завоевать хотя бы из-за одного ее умения готовить.
Макгрегор перестал жевать и нахмурился, вспомнив, что не он один восхищается стряпней Изобел.
Дверь позади него отворилась. Обернувшись, Тристан увидел на крыльце Джона с миской в руках. Он улыбнулся мальчугану. Джон ответил ему сияющей улыбкой.
– Можно я поем с вами? – спросил парнишка, подходя к горцу.
– Если твоя сестра не против.
Джон пожал худенькими плечами:
– Сказать по правде, Бел недовольна, но мне кажется несправедливым, что вам приходится сидеть здесь одному.
Тристан кивнул и подвинулся, освобождая место для мальчугана.
– Значит, ты поступаешь, как считаешь правильным, что бы ни думали об этом другие, да?
– Иногда это бывает нелегко, – вздохнул Джон, поджав под себя ноги.
– Да, чертовски нелегко, – согласился Тристан, снова принимаясь за еду. – Поэтому все и восхищаются этим качеством. – Он весело подмигнул мальчику: – Сочувствие тоже дорогого стоит. Ты помог мне, когда я не удержался на ногах. Я благодарен тебе за это.
Джон радостно просиял.
– Кам тоже помог вам.
– Да, верно.
Какое-то время они ели молча, потом Тристан задумчиво оглядел обширные поля, простиравшиеся за холмами, и снова повернулся к Джону:
– Можно мне взглянуть на твои руки?
Как он и подозревал, ладони мальчишки оказались покрыты мозолями. Маленькая семья Фергюссон трудилась не покладая рук. Здесь никто не слонялся без дела, для каждого находилась работа.
– Я помогу тебе с твоими обязанностями, как только смогу сам ходить. Считай это платой за помощь.
– Спасибо.
Джон широко улыбнулся и вернулся к еде.
– Понимаю, почему Эндрю Кеннеди считает твою сестру отменной кухаркой. Он, часом, не влюблен в нее?
– Разумеется. Они ведь помолвлены.
Тристан уронил ложку, уставившись на мальчика:
– У Изобел есть жених? Она мне не говорила.
Джон поднял на горца изумленный взгляд:
– А должна была?
Вот дьявольщина! Конечно, должна была! Стал бы он осаждать мисс Фергюссон, если бы знал, что она почти замужем? И черт возьми, он ведь спросил ее об этом! И она солгала. Почему?
– Какой он, этот Эндрю Кеннеди?
– Довольно милый. – Джон поднес ко рту ложку, не замечая ярости Тристана. – Правда, немного болтливый и пьет много виски.
«Какого черта ей вздумалось выйти замуж за такого, как Кеннеди? Неужели Изобел целовала его? И сколько раз? Почему при одной мысли об этом мне хочется разбить кому-нибудь голову?»
Отложив тарелку, Тристан поднялся на ноги и огляделся. Он внезапно почувствовал себя в ловушке, словно где-то внутри вдруг захлопнулась дверца клетки. Волдыри на груди отчаянно зудели – он хмуро поскреб их. Нет, Изобел не похожа на других женщин, готовых предать мужа и опорочить свое доброе имя ради одной ночи в объятиях страстного любовника. Мисс Фергюссон безраздельно предана семье. Вдобавок она никогда не пыталась его обольстить. Черт возьми, Изобел едва не сломала ему челюсть за один-единственный поцелуй. После удара лицо болело целых два дня.
– Мне хочется прогуляться, – проговорил Тристан, наклоняясь, чтобы поднять трость.
– Не заблудитесь! – крикнул Джон ему вслед, когда горец направился к аллее, возле которой его подстрелили.
Неужели Изобел действительно помолвлена? Нет, не может быть. Тристан взволнованно взъерошил волосы, топча пышную траву. Хотя почему бы и нет? Изобел не обещала ему себя. Она его ненавидит. Разве мисс Фергюссон обязана уведомлять презренного Макгрегора, что любит другого мужчину? Они враги. Изобел не раз напоминала Тристану об этом.
– Убирайтесь из моего сада!
Обернувшись на крик Изобел, горец смерил ее свирепым взглядом.
– Вы меня слышите? – Она стояла, сердито подбоченившись, не сводя яростного взгляда с ног Тристана; ее темно-рыжая коса развевалась на ветру. – Ни шагу дальше!
Посмотрев под ноги, Тристан увидел кустики тимьяна, мяты и репейника. Сад Изобел.
– Сделайте шаг влево и сойдите с грядки. Тристан снова почесал грудь и осторожно шагнул в сторону, опираясь на палку. Это маневр дался ему с трудом.
– Вы пытаетесь уничтожить то, что не сумели погубить при падении?
– Так вы помолвлены?
Руки Изобел безвольно повисли. Что ж, по крайней мере у нее хватило совести выглядеть смущенной. Наверное, ломает голову, откуда он узнал.
– Да:
Тристан кивнул и отвернулся, не зная, что на это ответить. А впрочем, какого черта? Пора объясниться начистоту.
– Почему вы не были откровенны со мной в Англии, когда я спрашивал, есть ли у вас жених? Знаете, сколько я перевидал на своем веку девиц вроде вас?
Лицо Изобел застыло, взгляд сделался ледяным.
– Я не желаю даже думать о том, скольких девиц вы знали, лживый негодяй!
– Что? – рассмеялся Тристан. – Я? Это вы…
– Я узнала о помолвке всего за несколько дней до того, как вы явились сюда. Я не лгала вам. У меня нет ничего общего с потаскушками из числа ваших знакомых, Тристан Макгрегор. Это вы мне солгали!
Она узнала о помолвке лишь несколько дней назад? Проклятие! Что же он наделал? Зачем набросился на нее?
– Изобел, подождите.
Изобел резко повернулась, собираясь бежать прочь, но Тристан поймал ее за руку:
– Черт побери, я… простите меня, не знаю, что на меня нашло…
Он не мог выдавить ни слова, хотя прежде никогда не страдал косноязычием. Так почему же теперь язык отказывался ему повиноваться?
– Оставьте меня.
– Вы его любите?
– Изобел? – послышался громкий окрик Патрика. – Что ты здесь делаешь?
– Пустите меня!
В голосе Изобел звучала паника. Тристан отпустил ее руку. Поспешно повернувшись к брату, она ответила:
– Я говорила с мистером Макгрегором о погубленных растениях.
Патрик оглянулся на трех младших братьев, высыпавших из дома вслед за ним.
– Вам что, нечем заняться? – проворчал он, махнув рукой в сторону поля.
Потом с непроницаемым лицом окинул взглядом Изобел и Тристана.
– Можете вернуться в дом, – сказал он горцу. – Посидите перед огнем в гостиной или поднимитесь к себе в спальню и отдохните. Мы будем дома позднее. Идем, Бел.
– Я немного задержусь.
Патрик неуверенно замер.
– Посмотри на него. – Она указала на Тристана, который стоял, опираясь на трость. – Он не в том состоянии, чтобы причинить мне зло.
Когда братья наконец ушли, Изобел повернулась к горцу. В глазах ее сверкала обида. Тристан клял себя за глупость. Правы были женщины, называвшие его безрассудным негодяем.
– Вы сказали правду, я солгал вам, Изобел, – признался он. – Вы не похожи ни на одну женщину из тех, кого я когда-либо знал. У меня вырвались эти опрометчивые слова, потому что я боялся никогда больше не встретить такую девушку, как вы.
Взгляд Изобел смягчился, но уже в следующий миг она нахмурилась и, выпрямившись, перекинула через плечо длинную косу.
– Как долго вы еще намерены притворяться? – строго спросила она. – Когда вы наконец признаетесь, зачем явились сюда? Нам обоим известно, что Алекс здесь ни при чем.
– Я сказал вам, что привело меня к вам. Я хотел положить конец вражде и еще… увидеть вас снова.
– Зачем?
Тристан потянул за край пледа: шерстяная ткань раздражала зудящую от укусов кожу. «Гнусный маленький ублю…»
– Волдыри все еще болят?
Он с огорчением заметил, как обеспокоенность в глазах Изобел сменилась подозрением.
– Да, грудь чешется как черт знает что.
Не сказав больше ни слова, она прошла мимо него к грядкам и наклонилась над высоким кустом, росшим на краю сада. Сорвав три листка, Изобел положила один из них в рот и начала жевать. Потом сделала Тристану знак приблизиться, следя, чтобы тот не наступил на грядки. Когда горец подошел, она сняла с него плед, обнажив покрасневшую грудь. Тристан понятия не имел, что она собирается делать, и невольно попятился, увидев, как Изобел вынимает изо рта растертый лист. Шагнув вперед, она со вздохом произнесла:
– Я не пытаюсь отравить вас, Макгрегор. Это растение снимет раздражение и предотвратит заражение.
Не дожидаясь согласия горца, Изобел принялась натирать волдыри зеленой кашицей. Она казалась невозмутимой, Тристан же почувствовал, как по спине прошла дрожь, а тело мгновенно налилось жаром. Эти нежные, теплые, необычайно чувственные прикосновения пробуждали в нем жгучее желание.
Изобел положила в рот еще один листок, и Тристан заворожено замер, глядя, как она жует, а затем достает изо рта новую порцию снадобья.
– Вам лучше?
– Да, – хрипло прошептал Тристан, когда ее тонкие пальцы скользнули к его животу.
Мышцы судорожно сжались, ему отчаянно захотелось сдавить Изобел в объятиях и впиться поцелуем в эти сладкие, манящие губы.
– Еще один листок.
Она поднесла ко рту последний лист и растерла его зубами, но когда протянула руку к Тристану, он схватил ее за запястье:
– Перестаньте, Изобел, если не хотите довести меня до безумия, я и так сгораю от страсти.
В скупом вечернем свете ее лицо побледнело. Она приоткрыла рот, будто в немом протесте, и Тристан с трудом поборол в себе желание завладеть ее губами. О, как бы он хотел притянуть ее к себе, прижать ее ладонь к своей пылающей плоти и начать исцеление! Боже, он едва владел собой. Но он собирался многое доказать Изобел и себе самому. «А что можно доказать девушке, помолвленной с другим?» – подумал Тристан и отпустил ее руку.