Текст книги "Соблазненная Горцем"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
9
– К тому времени как мы подоспели, – рассказывал своей родне Колин Макгрегор в покоях главы клана, – аббатство Святого Христофора уже пылало.
Младший брат Тристана прибыл в Уайтхолл час назад вместе с капитаном Коннором Грантом и его отрядом английских солдат. Вначале его приезд обрадовал родителей, но когда выяснилось, что Роб со своим сопровождением до сих пор не появился, их вновь охватила тревога и страх.
Заверив родителей, что Роб и остальные целы, невредимы и находятся на пути в Кэмлохлин, Колин тем же спокойным тоном попросил о срочной аудиенции у короля.
Его просьбу отклонили, по крайней мере пока отец первым не услышит, что произошло после того, как Ангус покинул братьев.
– Мы отправились в Эршир, чтобы доставить леди Монтгомери к сестрам из Курлохкрейга, но…
Разглядывая Колина в мягком свете камина, Тристан пытался понять, что изменилось в брате зато время, пока они не виделись. Если не считать его обычно неряшливой внешности, Колин казался тем же невозмутимым, самоуверенным юношей, что расстался с отцом две недели назад. Но теперь в его всегда решительном, резковатом голосе слышалась непривычная мягкость.
– … Оказалось, что Давина… то есть леди Монтгомери, оставаться в Эре тоже небезопасно.
Колин говорил о девушке, которую спас Роб.
Тристан улыбнулся: брат явно увлекся прелестной Давиной, – будет чем его поддразнить при случае. И все же скучный рассказ Колина вызывал у него зевоту. Мысли Тристана, как случалось куда чаще, чем он решился бы признать, вновь вернулись к Изобел. Он старался изгнать ее образ из своей памяти, сразу как Изобел неделю назад покинула Уайтхолл, но это ему не удавалось. Мысленно он возвращался к ней снова и снова. Откровенно говоря, Тристан не понимал, почему без нее дни стали казаться ему серыми и унылыми. Он едва знал эту девушку, но его не оставляло странное чувство, что он всю свою жизнь ждал встречи с ней. Ему следовало забыть ее. Как может нравиться та, что терпеть тебя не может? И все же, черт побери, ему нравилась Изобел. Нравилось ощущение подъема, которое он испытывал, помогая ей, а она, похоже, нуждалась в помощи, особенно с братом и с пьяными шотландцами, жителями равнин. Он бы мог сделать для нее намного больше, если то, что она рассказывала о своей жизни, правда. Тристана влекло к ней. Это было не просто давно забытое, запылившееся и потускневшее от времени рыцарское чувство. Ему нравился воинственный мятежный характер Изобел, ее горделивая походка и то, что ее не так-то легко было соблазнить. Ему хотелось пуститься за ней в погоню, поймать и утолить свою страсть. Но даже если ему удалось бы одержать над ней победу – Тристан невольно посмотрел в сторону матери, – триумф мог стоить ему семьи.
Кейт Кемпбелл было решительно наплевать, что думают другие о ее сыне и о его образе жизни. Она сказала однажды Тристану, когда тетя Мэгги сравнила его со старшим братом, что его чувства питает иной источник и потому ему предстоит долго странствовать в поисках своего пути. Тристан не пускался в странствие. Вышло так, что истинный путь сам открылся ему.
Что подумала бы матушка, если бы он сказал ей, что первый шаг на этом пути помогла ему сделать Изобел Фергюссон? Он не в силах оживить мертвых, но, возможно, сумеет исцелить раны, нанесенные живым, и восстановить то, что сам когда-то разрушил.
Да, этим рыцарским подвигом его дядя гордился бы. Давным-давно Тристан развязал вражду между Макгрегорами и Фергюссонами. И он же положит ей конец.
– Кто она? – пророкотал Каллум, прервав размышления Тристана. – Какое дело врагам Англии до какой-то послушницы? Почему их король приказывает сжечь дотла аббатство и преследует ее на холмах?
Ну наконец-то они подошли к сути. Внезапно заинтересовавшись рассказом брата, Тристан поймал встревоженный взгляд своего лучшего друга Коннора, устремленный на Колина. Повисла неловкая пауза. Все собравшиеся навострили уши.
– Я дал Робу слово, что не скажу, кто она, ни единой душе, включая короля, – произнес наконец капитан Грант. – Но вы его семья и вам следует знать, что Роб в большой опасности. Боюсь, он навлечет беду на Кэмлохлин.
Каллум подался вперед в своем кресле, как и Тристан. Роб собирается подвергнуть опасности Кэмлохлин? В это трудно было поверить.
Узнав, кто такая леди Монтгомери на самом деле, все ошеломленно замерли, не в силах сдвинуться с места. В наступившей тишине Каллум вскочил с кресла:
– Собирайте вещи. Мы едем домой.
Изобел отшвырнула с дороги куст, после того как тщательный осмотр показал, что листья его бесполезны. Потом вытерла лоб тыльной стороной ладони и побрела дальше вдоль каменистого русла реки. Сколько длится этот бесконечный поиск целебных растений для сада? Четыре часа? Пять? С каждым годом драгоценный белокопытник становилось найти все труднее. Приходилось внимательно следить, чтобы вовремя пересадить его. Зимой, когда наступали приступы удушья, Изобел добавляла листья белокопытника в чай.
И в ее одиноких поисках Тристан Макгрегор настойчиво следовал за ней, не отставая ни на шаг. Мысли о нем не оставляли Изобел ни днем, ни ночью, чем бы она ни занималась, как бы отчаянно ни пыталась прогнать их. В Уайтхолле она боялась Тристана и его желаний. Горец смотрел на нее так, словно жаждал завладеть ею любой ценой, и это пугало Изобел. Почему он так настойчиво добивался ее? И почему ей никак не удается забыть его поцелуй?
Она ненавидела Тристана за то, что он неотступно преследовал ее. Сколько раз, мысленно обращаясь к нему, она упрекала его и бранила. Но он только улыбался в ответ.
Ах эта его неподражаемая улыбка! Казалось, она таится в глубине его глаз, готовая засиять ослепительным светом, пленив сердце всякого, кто ее увидит. Первые два дня, проведенные с Тристаном, когда Изобел не знала, кто он, были самыми счастливыми. Слыша его смех, она забывала обо всем на свете. Этот человек излучал жизнелюбие, обладая способностью находить радость в самых обыденных вещах, хотя временами Изобел замечала потаенную печаль в соблазнительном изгибе его порочного рта. Что его мучило? Быть может, он ненавидел себя за то, что стал пустым фатом и повесой, а не благородным рыцарем из старинных романов? Изобел едва не рассмеялась при мысли о том, что Тристан способен себя возненавидеть. Разумеется, он знает себе цену, считает себя обворожительным и неотразимым. Насколько это возможно для Макгрегора.
Даже находясь вдали от Тристана последнюю неделю, Изобел не смогла освободиться от его чар. Слушая недовольное ворчание Патрика за то, что вернулась домой без Алекса, она вспоминала улыбку Тристана и в этом находила утешение. Безмятежная и упрямая, его улыбка, казалось, говорила: «Никто и ничто не испортит мне этот день, как бы ни сгущались тучи над головой». Хотелось бы Изобел обладать подобной смелостью.
Она осмотрела еще четыре куста и поранила палец о колючий стебель. Что в Тристане такого особенного? Почему он так нравится людям? Бормоча про себя проклятия, она поднесла к губам окровавленный палец и попыталась в тысячный раз выбросить из головы мысли о нем.
Нужно поскорее найти проклятый белокопытник. Патрик ждет ее.
Черт бы побрал этого Алекса. Он уже взрослый мужчина, сколько можно тревожиться о нем? Что поделаешь, если ему вздумалось покинуть родных, променяв их на вольную жизнь и рискованные приключения? Оставалось только разделить его обязанности между всеми членами семьи и привыкнуть обходиться без него.
Удастся ли Тристану остановить своих кровожадных родичей, не дать им перерезать Алексу горло? Быть может, Алекс сидит сейчас вместе с Тристаном в одном из роскошных залов королевского дворца, пьет эль и выбалтывает тайны? «Господь всемогущий, – взмолилась Изобел, – только бы Тристан сдержал слово и не попытался подружиться с Алексом».
«Вы пламя, Изобел. А огонь влечет сильнее, чем груда углей».
Она шлепнула себя ладонью по щекам, проклиная лукавый язык Тристана. «Убирайся, негодяй! Оставь меня в покое!» Подняв повыше юбки, Изобел сердито зашагала вперед сквозь кусты, полная решимости забыть Макгрегора.
Заметив в отдалении густую зеленую поросль, она ускорила шаг. Даже если бы можно было отложить поиски до завтра, ей пришлось бы начинать с этого места, а отсюда до дома несколько часов пути.
Подойдя ближе, Изобел радостно улыбнулась. Слава Богу, она нашла наконец свое чудесное растение. Мама поила ее отваром белокопытника, когда Изобел была еще младенцем. Заваривала его не слишком крепко и всегда брала свежие листья, говоря, что сухие вредны для печени. Изобел никогда не спрашивала, откуда матушка все это знает. Ах, как ей не хватало мамы! С годами белокопытник стал встречаться реже, и Изобел боялась даже думать, что случится с ней, если не останется этой чудесной травы. Цветы ромашки тоже помогали, но белокопытник действовал быстрее.
Изобел погладила зеленые листья в форме сердечек, крупные, больше ее ладони. Теперь нужно выкопать…
Резкий щелчок пистолета у нее за спиной заставил ее испуганно замереть.
– Что вы делаете на моей земле, леди?
Изобел закрыла глаза, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать. Кто ее услышит в этой глуши?
– Я… я лишь собиралась…
– Говорите громче!
Изобел вздрогнула и обернулась. При виде дула, направленного ей в лицо, она в ужасе замерла, чувствуя, как подступает удушье.
– Мне нужен ваш белокопытник, – пролепетала она, стараясь дышать ровно. – Пожалуйста, опустите пистолет, сэр.
Незнакомец был уже немолод, должно быть, ему перевалило за пятьдесят. Его загорелую, выдубленную солнцем и ветром кожу покрывали морщины. Длинные редкие волосы висели жирными слипшимися прядями. Хмуро скосив глаза на Изобел, он повернул голову и смачно сплюнул.
– У меня небольшое… недомогание… – Мама учила ее никогда не произносить слово «болезнь» – люди избегают больных, боятся заразиться. – А белокопытник мне помогает. Я долго его искала и нашла только здесь. Мне нужен лишь маленький кустик, я посажу его у себя в саду.
Мужчина смотрел на нее исподлобья, казалось, он вот-вот выстрелит ей в лицо.
– Берите. А потом убирайтесь и больше не возвращайтесь. Знаю, вы сестра этого сатанинского отродья, трех рыжеволосых мальчишек, сыновей Фергюссона. Если я снова увижу их возле моих лошадей, то пристрелю.
Позднее, вернувшись домой, Изобел задержалась в саду около небольшого клочка свежевскопанной земли, чтобы полюбоваться своим трофеем. Она стерла в кровь ноги, расцарапала колючками руки, ей пришлось заглянуть в дуло пистолета, и все же она нашла его. Теперь она будет бережно растить кустик, пока он не окрепнет. Как пестовала братьев.
Когда над долиной сгустились сумерки, Изобел вытерла руки о передник и обвела глазами фиолетовые холмы. Заметив братьев, ведущих домой овцу, она помахала им рукой. Мальчики помахали в ответ, и Изобел улыбнулась. Эти рыжеволосые чертенята – все ее богатство. В них вся ее жизнь, все, что нужно для счастья.
Ведь ни один мужчина больше не поцелует ее так, как Тристан Макгрегор.
10
– Отчего ты такой мрачный? Это на тебя не похоже. – Кейт Макгрегор, поравнявшись с сыном, натянула поводья. Они приближались к дому. – Боже, ты выглядишь так, будто похоронил лучшего друга.
Тристан хмуро покосился на мать. Он не мог открыть ей правду о том, что его угнетало. Алекс Фергюссон вовсе не был его другом. Откровенно говоря, Тристан не испытывал к нему особой симпатии и все же не переставал тревожиться за жизнь этого болвана с тех пор, как покинул Уайтхолл.
– Я думал о Мейри и Колине, – отозвался он. В сущности, Тристан не лгал. – По-вашему, мы поступили разумно, оставив их в Англии?
– Да, отец уверен, что им будет безопаснее в Лондоне, с Коннором и отрядом королевской армии. Если же, не приведи Господь, враги короля атакуют Кэмлохлин, твои брат и сестра первыми вступят в битву.
Тристан кивнул, понимая, что мать права. Колин и Мейри обожали сражения, как Роб любил землю. Любой из них, не задумываясь, пригвоздил бы Алекса Фергюссона к расписной стене Уайтхолла, если бы тот оскорбил кого-то из Макгрегоров в их присутствии. Черт возьми, этого Изобел никогда ему не простит.
– Мне следовало остаться в Англии вместе с ними. – Поняв, что заговорил вслух, Тристан смущенно улыбнулся матери: – В одиночку Коннору не справиться с Мейри.
Кейт выразительно закатила глаза и рассмеялась, к облегчению Тристана:
– Думаю, капитан сумеет о себе позаботиться и без твоей помощи.
– Да, но Мейри – его слабость.
– Это верно, – согласилась мать. – Однако куда больше меня беспокоит Колин. Кажется, твоему брату пришлась по душе роль приближенного короля. Боюсь, он захочет служить в английской армии, как Коннор.
– У капитана не было иного выбора, ведь в нем течет кровь Стюартов.
Скакавший вперед Каллум замедлил бег лошади, дожидаясь, когда жена и сын его догонят.
– Колин один из Макгрегоров, – произнес он, как только остальные всадники поравнялись с ним. Грозный, суровый взгляд его задержался на лице Тристана, а затем, смягчившись, остановился на лице Кейт. – Мой сын никогда не покинет Кэмлохлин, чтобы остаться с англичанами.
На лицо Тристана набежала тень. Он вспомнил детство, когда, к разочарованию отца, впервые начал понимать, что не похож на остальных сыновей своего клана, грубых и решительных, скорых на расправу; что ему куда ближе старинные идеалы доблести и чести, знакомые из книг.
– Я не собираюсь оставаться с англичанами, когда покину Кэмлохлин, отец, – в тысячный раз напомнил Тристан. – Я просто хочу жить своей собственной жизнью.
– В Глен-Орки, – многозначительно подчеркнул Каллум, словно сообщая сыну новость.
Тристан пожал плечами:
– Дом матери принадлежит мне по праву рождения. Это единственное, что останется моим навсегда.
– У тебя есть наш клан.
«Проклятие!» – пробормотал про себя Тристан, отвернувшись. Почему отец так хочет удержать его дома? В последние годы беспорядочные связи Тристана с представительницами прекрасного пола навлекли на Кэмлохлин не меньше неприятностей, чем любовные победы самого Каллума в мятежные времена его юности. Отцу впору было радоваться, что он избавится от сына.
– Твое место дома, Тристан. Так ли это?
– Замок Кемпбелл тоже мой дом. Те, кто поможет мне восстановить крепость, смогут взять с собой семьи и остаться там.
Каллум обратил взгляд на север и надолго замолчал. Тристан угрюмо ссутулился под тяжестью мыслей, которые хотел бы высказать, но не мог.
– Никак не возьму в толк, почему ты так хочешь уехать, – проговорил наконец отец. – Должен признаться, я все меньше тебя понимаю.
Тристан сознавал, что сам виноват в своем одиночестве, как и в том, что никто толком его не знает. Ему всегда проще было уклониться от ответа, ввести отца в заблуждение или смутить, нежели сказать правду: еще в детстве он мечтал о том, чтобы его родителем был Роберт Кемпбелл. И не потому, что не любил человека, скакавшего сейчас на лошади бок о бок с ним, не потому, что Каллум не любил своего сына. Их связывали кровные узы, священные и нерушимые, но больше между ними не было ничего общего.
– Я люблю Кэмлохлин, – произнес Тристан, желая в глубине души доказать отцу, что не столь уж многое их разделяет. – Но мое место в Глен-Орки.
Он сказал правду, единственное, в чем мог признаться, не солгав.
С обдуваемой ветрами вершины холма Тристан оглядел замок, темный, как высившиеся позади громады гор. Высокие зубчатые башенки терялись в туманной дымке. Кэмлохлин. Неприступная крепость, возведенная мудрым воином, полным решимости защитить своих близких от врагов. Смогут ли эти мощные стены удержать голландцев, если те придут за леди Монтгомери?
Глядя вслед удаляющемуся отцу, Тристан посочувствовал врагу, которому вздумается вторгнуться в эти земли. Пожалел он и своего брата. Черт возьми, сам он поцеловал девушку из рода Фергюссонов, а Роб привел в Кэмлохлин Давину Монтгомери, вслед за которой, возможно, на их земли вторгнется вражеская армия.
Позднее, увидев избранницу брата, Тристан понял, почему Роб решился на этот безрассудный поступок. Леди Монтгомери со светлыми кудрями, спадавшими на хрупкие плечи, и с огромными серебристо-голубыми глазами обладала редкой, изысканной красотой. Она едва не столкнулась с Тристаном, когда поспешила к дверям, чтобы приветствовать главу клана и его супругу. Конечно, Роб полюбил ее. Любой мужчина потерял бы голову при виде ее прелестной простодушной улыбки, отдал бы красавице свое сердце. Такое случалось в истории бессчетное число раз, если верить легендам, собранным в книгах. В последнее время Тристан часто перебирал в памяти истории о благородных рыцарях, нарушивших свой долг и даже предавших короля ради любви. Тристан не думал, что легенды лгут, но в его объятиях побывало немало женщин и ни одну из них он не любил. Так будет и впредь. Он никогда больше не откроет сердце столь сильному чувству, как любовь. Однажды он уже потерял самого дорогого и близкого человека, это разрушило его жизнь. Десять долгих лет он держался в стороне от людей, не позволяя никому приблизиться. Нет, он не так глуп, чтобы снова рискнуть потерять того, кто ему дорог.
И уж конечно, он никогда не позволил бы себе полюбить женщину, которую ненавидит его семья. Ему нравилась Изобел Фергюссон, но не более того. Она казалась неприступной, ее нелегко было добиться, и это делало ее еще желаннее. На ее долю выпало немало горя и лишений по вине Тристана, чье безрассудство принесло несчастье и его собственной семье. Теперь он желал загладить свою вину. Да, чем больше он думал об этом, тем отчаяннее этого хотел.
Ему предстояло снова сделать выбор. Выбор, способный изменить его судьбу. Перед ним лежал путь, и пора было сделать первый шаг, черт возьми. Если его ждет поражение, беда невелика, ведь терять ему нечего. Зато если ему удастся одержать победу…
«В тебе течет кровь рыцарей, ты вырастешь человеком чести».
Да, он добьется своего, ведь с ним благословение дяди.
Тристан знал, что отец больше благоволит Робу. И Колину, даже после того как тот вернулся в Кэмлохлин с английским королем и небольшим войском сопровождения. Отец пришел бы в ярость, если бы узнал, куда направился Тристан, покинув утром родовой замок. Впрочем, едва ли кто-то станет искать неугомонного безрассудного сына, привыкшего вытворять что ему вздумается, не заботясь о последствиях. С него станется отправиться в одиночестве на поиски очередной красавицы, чтобы похитить ее сердце.
Ведь это… Тристан. Взбалмошный и непредсказуемый.
Миновав утесы Элгола, он не обернулся. Отправляясь в очередное путешествие, Тристан никогда не оглядывался назад. Уйти всегда проще, чем остаться и попытаться изменить себя.
Возможно, с помощью Изобел и ему удастся это сделать.
11
– Возьми свои слова обратно!
Джон Фергюссон воинственно вскинул лук и натянул тетиву.
– С какой стати, если это правда?
Он прицелился в шкуру, прибитую к дереву в пятидесяти метрах поодаль, выстрелил и с победной улыбкой обернулся к братьям. В следующее мгновение мелкий камешек ударился о его голову. Миг спустя, открыв глаза, Джон увидел перед собой безбрежное небо, а затем голову юного Тамаса с копной рыжих волос. Мальчишка сердито, без тени раскаяния смотрел на брата.
– В следующий раз, – пригрозил Тамас, – я возьму камень побольше.
– Какого черта? Разве я не говорил тебе прекратить эти шалости? – Лахлан, старший из трех братьев, дал Тамасу подзатыльник. Потом, не дожидаясь ответа, наклонился и выдернул из руки мальчика потрепанную пращу. – Теперь ты ее больше не получишь.
Сжав кулаки, Тамас громко завопил:
– Изобел! Лахлан забрал мою пращу и не отдает!
– Потому что он, – закричал Лахлан, повернувшись к сараю, где сестра доила козу, – пульнул камнем Джону в голову и ранил его до крови!
Изобел в сарае прижалась лбом к теплому боку Гленни.
– Господи, дай мне сил, – прошептала она.
«Вот бы хоть денек пожить спокойно, не опасаясь, что эти трое кого-нибудь прикончат… а скорее всего поубивают друг друга».
– Иду!
Изобел встала с табурета, подобрала юбки и, прогнав с дороги курицу, вышла из сарая. Увидев сидевшего на траве Джона, бледного и притихшего, но, к счастью, не окровавленного, она смерила Тамаса суровым взглядом:
– Почему ты его ударил?
– Он назвал меня малышом!
– Значит, не сумев сдержать злость, ты убедил брата в своей правоте?
Изобел опустилась на колени и внимательно осмотрела Джона.
Тамас покачал головой:
– Нет, я убедил его никогда больше не называть меня малышом.
Изобел сердито прищурилась:
– Тогда и я воспользуюсь этим методом убеждения. – Угроза в ее голосе стерла вызывающую ухмылку с круглого веснушчатого личика мальчугана. – Тебе одиннадцать лет, Тамас. В твоем возрасте хорошая порка не повредит.
Изобел перевела строгий взгляд на Джона и Лахлана, которые безуспешно пытались принять невинный вид. Жизнь этой троицы проходила в бесконечных сражениях. Что могла с ними поделать несчастная сестра? Буквально накануне они объявили войну огромному гнезду шершней позади дома и, естественно, потерпели поражение. Лошади их недолюбливали, козы боялись, а четверо фермеров из соседних деревень грозились пристрелить мальчишек, если те снова сунутся на их землю.
– Сказать по правде, вас всех не помешало бы выпороть. Не знаю, почему я еще не попросила Патрика задать вам взбучку.
– Патрик нас и пальцем не тронет, – лукаво усмехнулся Джон.
У Изобел сжалось сердце при мысли о том, что станется с братьями, если она их покинет. Матушка умерла вскоре после рождения Хамаса. И ей пришлось вести хозяйство и растить малолетних братьев. Когда годом позже погиб отец, обязанности главы семьи легли на плечи Патрика, который заменил осиротевшим братьям отца во всем, кроме одного: он никогда не поднимал на них руку.
– Может, в этом-то все и дело, а?
Изобел подмигнула Джону, ласково потрепав его по колену.
– Могу я получить назад свою пращу? – нетерпеливо потребовал Тамас.
– Ты получишь ее завтра. – Изобел помогла Джону подняться на ноги и вытерла передником струйку крови с его лба. – После того как сделаешь за Джона всю домашнюю работу.
Серо-голубые глаза Тамаса недоверчиво округлились, брови гневно поползли вверх. Он хотел было запротестовать, но, немного подумав, счел за лучшее промолчать. Бросив на раненого брата мстительный взгляд, он торопливо улизнул. Изобел ободряюще посмотрела на Джона, мысленно призывая себя к терпению.
– Что у нас на ужин? – поинтересовался Лахлан, почесывая на плече волдырь от укуса шершня.
– Репа и розмариновый суп, – отозвалась Изобел, направляясь к дому вместе с двумя братьями. – И то, что принесут нам Патрик и Камерон.
– Я хотел пойти с ними на охоту, Бел.
– Знаю, Джон, но ты… Тамас, прекрати гоняться за собаками!
– Он перестанет, – пообещал Лахлан, покосившись на младшего брата и укоризненно покачав головой, – когда один из псов отхватит кусок от его тощей задницы.
Неожиданно у него за спиной появился Патрик Фергюссон. На одном его могучем плече висела связка подстреленных зайцев, на другом – колчан, полный стрел.
– Придержи язык, – проворчал он, отвесив Лахлану легкий подзатыльник. – Следи за своей речью.
Изобел улыбнулась Патрику, а при виде зайцев радостно всплеснула руками. Теперь еды братьям хватит на неделю.
– А где Кам? – спросила она.
– Сейчас подойдет, – не обернувшись, ответил Патрик. – Он встретил по пути Эндрю Кеннеди с его сестрой Энни. Они придут все вместе.
Услышав слова брата, Изобел замедлила шаг. Потом подхватила юбки и догнала Патрика.
– Кеннеди зайдут к нам?
– Ну да, – подтвердил Патрик, глядя на сестру светло-голубыми глазами сквозь мокрые пряди темных курчавых волос, падавшие ему на лицо.
– Сегодня вечером?
Патрик спокойно кивнул, и Изобел вспыхнула от злости.
– Зачем ты пригласил к нам Эндрю, зная, чего он хочет?
– Он хочет заполучить тебя.
Черт возьми, если брату наплевать на ее чувства, пусть по крайней мере посмотрит ей в глаза.
Изобел дернула Патрика за локоть, заставив остановиться.
– Но я не желаю его видеть, я тебе сто раз говорила.
Отбросив волосы со лба, Патрик невозмутимо встретил яростный взгляд сестры.
– Он хороший человек, Бел.
Изобел скрестила руки на груди и расставила ноги, крепко вдавив каблуки в землю.
– И это означает, что я должна испытывать к нему какие-то чувства?
Патрик отвернулся от Изобел и братьев, остановившихся и навостривших уши.
– Есть у тебя чувства или нет, но Эндрю попросил у меня твоей руки и я дал согласие.
– Что?! – закричала Изобел, бросаясь к дому вслед за братом, который уже шагал по дорожке. – Патрик, неужели ты…
– Тебе давно пора замуж, Бел. Пора начать свою жизнь и…
– Я итак живу своей жизнью, – оборвала его Изобел.
– Заботясь о нас? – Остановившись, Патрик повернулся к сестре. – Что это за жизнь?
– А что изменится, если я буду заботиться о нем? – возразила Изобел, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать… или не отвесить брату пощечину, которую тот долго будет помнить. – Во что превратится моя жизнь, если мне придется заботиться о нелюбимом муже и его семье?
– Эндрю предстоит стать главой клана Кеннеди. У него много родни, ему принадлежат обширные земли. С ним ты будешь в безопасности.
– Я и здесь в безопасности!
– О да! – сухо рассмеялся Патрик. – Когда Каннингемы шныряют повсюду, где им вздумается, поскольку знают, что нас мало и некому нас защитить.
– Я ни за что не выйду за него, Патрик!
– Выйдешь. Я не изменю своего решения, Изобел. В этом я тверд. Я люблю тебя больше всего на свете и позабочусь о твоем счастье и благополучии.
– Но я счастлива здесь, – взмолилась Изобел, когда брат повернулся, чтобы уйти. – Пожалуйста, Патрик, не делай этого.
– Это вопрос решенный.
Поначалу Изобел удавалось избегать жадных взглядов Эндрю Кеннеди, хоть это и было нелегко. Однако за ужином, пробуя заячье рагу, густо приправленное смесью душистых свежих трав и специй, она невольно спросила себя, кто бы, черт побери, отказался жениться на девушке, которая так хорошо готовит.
– Признаюсь тебе, Патрик, – заговорил Эндрю, не сводя глаз с другого конца длинного стола. – Я бы счастливо прожил еще лет тридцать, если бы ел блюда, которые стряпает твоя сестра.
«Проклятие! Надо было положить побольше соли и добавить старых грибов».
– Скажи, Изобел, – сверкнув глазами, улыбнулся Эндрю, – ты всегда готовишь так искусно и старательно?
– Нет, – с наигранным сожалением проговорила она. – Иногда я вовсе не готовлю. Патрик сам стряпает.
Лахлан рядом с ней издал сдавленный смешок; Патрик же молча отхлебнул меда из кружки, не обращая внимания на подначки сестры.
– Это не важно, – добродушно проворковал Эндрю. – Уверен, ты отлично справляешься с любой работой. Став моей женой, ты сделаешь меня самым счастливым мужчиной на земле.
Великий Боже, Изобел одолевало желание вернуть Тамасу пращу и попросить его запустить Эндрю в голову самым большим камнем, какой только удастся отыскать. Она не сомневалась, что Кеннеди будет счастлив, женившись на ней. Ее больше заботило собственное несчастье. Она уже знала, какая жизнь ее ждет в браке с Эндрю. Стать его женой! Да чтоб его черти взяли! Этот мужлан даже ради приличия не спросил, хочет ли она выйти за него замуж!
Смерив Патрика мстительным взглядом, она повернулась к сестре Эндрю. Энни Кеннеди, хорошенькая девушка с огненно-рыжими косами и нежным цветом лица, заливалась багровым румянцем всякий раз, стоило Камерону к ней обратиться. Наблюдая за Энни, Изобел ненадолго отвлеклась от тягостных мыслей о вынужденном замужестве с ее братом.
Не то чтобы новоявленный жених Изобел был сущим уродом. Примерно того же возраста, что и Патрик, Эндрю отличался крепким телосложением и белозубой улыбкой. Его отец стоял во главе клана Кеннеди, его земли тянулись вдоль всего побережья. Многие женщины мечтали бы заполучить такого мужа.
– Изобел, – неприятно резанул уши голос Эндрю, – не хочешь прогуляться со мной после ужина? Мы могли бы побродить по саду, я сорвал бы для тебя какой-нибудь душистый цветок.
В памяти Изобел мгновенно ожили воспоминания о поцелуе в другом саду, и в сиянии свечей, зажженных в маленькой гостиной, щеки ее запылали. Она сомневалась, что Эндрю попытается ее поцеловать, хоть тот и сговорился с Патриком у нее за спиной. Молодой Кеннеди не обладал ни дерзостью, ни красноречием Тристана Макгрегора.
Ни его исступленной страстностью.
– В моем саду не растут цветы, Эндрю, – отрывисто бросила Изобел, стараясь изгнать Тристана из своих мыслей. – И я не позволяю никому там разгуливать.
Если бы этот болван хотел доказать ей свою преданность, он знал бы об этом.
К счастью, Кеннеди хватило ума понять, что лучше отступить, – это выгодно отличало его от одного горца, о котором Изобел не хотелось вспоминать. Черт, черт, черт! Когда же наконец она забудет сияющую дразнящую улыбку Тристана? Его словам, как и речам Эндрю, недоставало искренности, но он произносил их так очаровательно, что Изобел хотелось ему верить.
– Как вам понравилось в Англии?
Изобел растерянно моргнула, глядя на Энни, но с облегчением обнаружила, что девушка обращается к Камерону. Брат не спрашивал ее о Тристане с того вечера, когда застал их вместе возле дворца, и ни словом не упоминал о Макгрегорах. Изобел мысленно поблагодарила его за то, что тот не завел о них речь и сейчас.
Разговор затянулся до самой ночи. Мужчины говорили о предстоящей свадьбе и пришли к соглашению, что лучше всего назначить ее на будущую весну. Слушая их, Изобел всерьез подумывала о том, чтобы сбежать к старику, который едва не пристрелил ее у себя в саду. Потом зашла речь о набегах Каннингемов. За последние два года те дважды нападали на скромное жилище Фергюссонов и сжигали их урожай. Эндрю пообещал, что, как только женится на Изобел, пришлет своих лучших людей охранять запасы зерна Фергюссонов. Почему бы ему не сделать этого раньше, если он так беспокоится о своей «невесте»? Эндрю, как и мерзавцы Каннингемы, хорошо знал, что Фергюссоны – шестеро братьев и сестра – совершенно беззащитны и некому за них постоять. Почему же он не предложил свою помощь? Тристан непременно вызвался бы им помочь.
К тому времени как Патрик и Эндрю прикончили все остатки виски, было уже поздно отправлять гостей домой пешком. И все же, когда Патрик предложил Кеннеди остаться на ночлег, пообещав, что утром отвезет их, Изобел готова была его убить.
