Текст книги "Полегче на поворотах (сборник)"

Автор книги: Питер Чейни

Соавторы: Майкл Гилберт,Френсис Дэрбридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Глава 7
Перекрестный допрос

Каллаган стоял перед камином и курил. Все еще шел дождь. Он слушал, как капли стучат в окно, и думал, как трудно узнать истинное лицо женщины. И если вам кажется, что вы это знаете, то вы наверняка ошибаетесь.

Он выпрямился, услышав щелчок лифта. Потом Уилки отпер дверь его квартиры.

В дверях стояла Торла Ривертон. Черный костюм и персидское пальто. Лицо белое как мел, а глаза ярко горят. Каллаган оглядел ее всю – от маленьких атласных туфелек до прически – и подумал, что она чертовски хороша…

Торла вошла в комнату. Каллаган кивнул на кресло, и она села. От сигарет отказалась.

– Я очень устала, – начала она. – Но понимаю: только что-то очень важное заставило вас вызвать меня сюда. Однако не хочу оставаться здесь дольше, чем это необходимо для дела.

– Вы хотите побыстрее разделаться с этим, я понимаю. Но не думаю, что это возможно. Я считаю, что нам надо поговорить о многом. Во-первых, я хотел бы, чтобы вы поняли – мне кое-что известно о вас.

Он замолчал и прикурил сигарету. Миссис Ривертон наблюдала за ним совершенно невозмутимо.

– Я не хочу, чтобы вы считали; будто мой интерес к вам вызван только одним любопытством, – продолжал Каллаган. – Нет, я отнюдь не любопытен. У меня для этого есть основания, и я вам скоро о них скажу. Я говорю все это для того, чтобы вы поняли: у меня есть причина интересоваться вашей историей. Мне, например, известно, что вы очень увлекались игрой. Мне также известно о некоторых делах на «Сан-Педро». Так что вы должны понять – я теперь смотрю на вас не только как на свою клиентку, но и как на активного участника этого дела.

Она слегка вздрогнула.

– Что вы имеете в виду, мистер Каллаган?

Каллаган усмехнулся.

– Я отвечу вам. Я был на «Сан-Педро» прошлой ночью, около половины первого. Мой сотрудник Монти Келлс, который работал в районе Фаллтона, нашел эту яхту. Я заинтересовался ей, поскольку считал, что Джейк может удрать. И пока продолжаю думать, что был прав. Это именно то, что он собирался сделать.

Вечером я звонил Грингаллу в Скотланд-Ярд. Он сказал мне, что Джейк вчера утром взял из банка сорок тысяч фунтов. Грингалл, кажется, носится с идеей, что эти деньги, и возможно, еще кое-какие, были в стенном сейфе Рафано. Грингалл открыл сейф, но тот был пуст.

Вчера Келлс позвонил мне и сообщил одну пикантную новость, и, может быть, она не просто «пикантная» – он не уловил связи. Монти нашел одного старика по имени Джимми Уилпинс, который живет в коттедже в конце дороги, у развилки. Этот парень страдает бессонницей, и без четверти двенадцать он видел в окно женщину, которая высаживалась на берег, после того как побывала на «Сан-Педро». На ней был плащ из оцелота – он назвал его «тигровой шкурой». Это были вы…

Он наблюдал за ней. Ее длинные изящные пальчики сжали ручку кресла.

– …У меня появилась версия вашего визита на «Сан-Педро», – продолжал Каллаган. – Вас ждали в больнице. Вы знали, как тяжело болен полковник Ривертон, и, готов держать пари, врачи сказали вам, что он долго не протянет. Но туда вы не поехали. А не поехали потому, что у вас было какое-то более важное дело – возможно, кто-то позвонил вам, и полагаю, что этим «кто-то» был Джейк Рафано.

Итак, вы решили побывать на «Сан-Педро». Вы думали, что быстро закончите там дела и поедете в больницу. Надеялись, что у вас хватит времени, но его не хватило. Пока вы были на яхте, полковник умер. Правильно?

Она не ответила.

– Я не рассчитываю, что вы мне многое скажете, – заметил Каллаган. – Вы не очень-то расположены ко мне, но, даже если бы это было не так, не думаю, что вы бы в чем-то признались, хотя у меня есть свои предположения.

И тут она заговорила. Голос ее звучал тихо, устало и немного хрипло:

– Ну, а зачем я здесь?

– Мы сейчас перейдем к этому. – Он снова усмехнулся. – А пока я был бы рад задать вам пару вопросов. Сначала позвольте объяснить вам, почему я их задаю. Никто не подозревает, что вы были на яхте. Человек, который может выдать вас, – это Джимми Уилпинс. Ну, о нем я позаботился. Мне сегодня вечером пришлось много поездить, и я немного поговорил с Уилпинсом. Он хоть и старый, но деньги любит, и вы бы удивились, как на него подействовал вид десяти десятифунтовых бумажек. Он с ходу понял намек и тут же забыл и о женщине в плаще из оцелота, и даже о «Сан-Педро». Вот так-то.

– Зачем вы это сделали? – спросила она.

Каллаган швырнул сигарету в огонь.

– Я и сам не могу пока этого понять. – Он смотрел на нее. – Думаю, главная причина – это то, что я прилип к вам. Вы выглядите так, как должна выглядеть настоящая женщина. Вы двигаетесь и говорите, как должна двигаться и говорить женщина. Во всяком случае, по-моему. И полагаю, мне не нравится мысль о том, что вас обвинят в убийстве.

Она подняла брови, а Каллаган продолжал:

– Вы вышли на берег без четверти двенадцать. Помните корзинку для мусора под столом в маленьком салоне возле бара? – Она кивнула. – Никто не успел осмотреть ее. Там было несколько разорванных клочков бумаги. Их бросили туда специально, чтобы кто-то увидел эти клочки. Вы знаете, что это за бумаги? – Она снова кивнула. – Это была долговая расписка Джейку Рафано на двадцать две тысячи фунтов, подписанная Щенком. Она лежала у меня здесь. Вечером я сжег ее. Это слишком опасная улика.

– Да? А почему?

– Я думаю, Щенок был в отчаянии. Он, вероятно, почувствовал, что слишком зарвался с деньгами. Возможно, Рафано кое-что делал для него. Я бы сказал, молодой Ривертон устал от всего этого и решил отвязаться от Рафано. Допускаю, что он рассказал обо всем вам и решил силой отобрать расписку. Это веское объяснение вашего посещения яхты. Но есть еще и другая причина.

– Какая же?

– Возможно, Джейк не говорил вам, что он будет на яхте, – мрачно сказал Каллаган. – Это могла сказать и Азельда Диксон. Может быть, вы тоже работали на Рафано.

– Что вы имеете в виду? – Она старалась говорить мягко, но интонация была недоброй.

– Я скажу вам, – ответил Каллаган. – Прежде всего, мне кажется дьявольски странным, что яхта Рафано стояла возле Фаллтона, неподалеку от Манор-Хауза. Понимаете? Вы когда-то увлекались игрой, и нелегко поверить, что после замужества вы резко изменились в лучшую сторону! Готов держать пари, что вас не очень-то интересовал старик. Вы вышли за него замуж, потому что спустили все свои денежки и пользовались деньгами мужа, чтобы расплатиться с долгами.

Полковник ведь долго болел, не так ли? Может быть, вы знали, что он умирает и Щенок наследует все его состояние. Возможно, вы и Джейк имели собственные планы на этот счет…

Торла смотрела на Каллагана необычайно яркими глазами, но не двинулась с места.

– Вы ужасный лжец! – перебила она его. – Вы страшный, чудовищный лжец…

Каллаган резко вскинул глаза. Он прикусил нижнюю губу и некоторое время пристально разглядывал ее, потом начал прохаживаться по комнате. Бросая на нее взгляды, он, по своей давней привычке, мысленно рисовал ее портрет и решил, что миссис Ривертон похожа на лилию.

– Меня заинтересовала эта расписка Щенка, – продолжал он. – Очень любопытная вещь. Допустим на минуту, что его застрелили. Зачем же ему было рвать эту расписку и оставлять клочки в корзине для бумаг? Ведь их там могут найти. Не так ли? Вы согласны, что он должен был взять ее с собой? Да, он должен бы взять ее с собой.

Но он был застрелен, и, однако, кто-то другой порвал расписку и оставил там, где любой мог ее найти. Но… это было сделано до того, как Щенок был ранен, а?

Этот вопрос почему-то испугал Торлу. Каллаган увидел, что ее глаза, темные и горящие, искательно смотрят на него.

– Почему вы говорите, что кто-то порвал расписку до того, как Уилфрид был ранен? Как вы пришли к такому заключению?..

Каллаган пожал плечами. Он решил пойти другим путем.

– Хорошо, – сказал он. – Попробуем проанализировать. Если кто-то другой был на яхте и порвал расписку: после ранения Щенка, остается предположить, что он взял расписку у Джейка или Щенка уже после пальбы. – Он остановился и достал другую сигарету. – Это предположение означает, что тот, кто порвал расписку, был там, пока шла перестрелка между Джейком и Щенком, а затем, после смерти Джейка, пока Щенок был без, сознания, забрал расписку, порвал ее и клочки выбросил в корзину, чтобы, легко найдя их, полиция решила: именно эта расписка и послужила причиной стрельбы.

Что же, ваша версия реальна. Лично я считаю, что вы можете оказаться правой. Но если дело обстоит так, то этим другим человеком могли быть только вы. Ясно?

Она кивнула.

– Понимаю, – с горечью заметила она.

Каллаган бросил на нее быстрый взгляд. Видно было, что она смертельно устала и воля ее слабеет. Он прервал себя и прошел в спальню. Там налил в стакан виски на четыре пальца и добавил содовой. Принес ей бокал и протянул сигарету.

Она выпила и закурила. Каллаган сел в кресло; напротив.

– Почему вы сказали, что звоните из отеля «Шартрез», когда разговаривали со мной? Я проверил заказ. Это было где-то в районе Найтсбриджа. В чем дело?

– Я не хочу отвечать на ваши вопросы, – ответила Торла.

Он пожал плечами.

– Меня не интересует, мадам, хотите вы или не хотите отвечать на мои вопросы. Я все равно найду причину. Вы меня заинтриговали. Буду рад узнать, где вы были с тех пор, как оставили здесь записку для меня. Что вы делали и с кем разговаривали. Я многое узнаю, и очень скоро.

– Я так и предполагала. – Циничная улыбка искривила ее губы. – Я ждала подобных вопросов, мистер Каллаган. Но эти вещи вас не касаются.

Он засмеялся.

– Вы думаете, у вас твердая почва под ногами? Я допускаю, что вы считаете меня тупицей, как и других мужчин, с которыми имели дело. Вроде старого Ривертона – а ведь он тоже был стреляным воробьем – и, возможно, Джейка Рафано, который, несомненно, считал себя умником, собираясь удрать с деньгами Ривертона. А взамен получил пулю в сердце.

Он встал и достал пачку сигарет с каминной полки. Медленно закурил, выпустил дым и уставился на нее.

– Возможно, вы думаете, что я заткнул рот этому старому Джимми Уилпинсу только для того, чтобы самому занять место рядом с вами и сделаться чем-то вроде соучастника? Может быть, я так и поступил бы, но не теперь.

Она с томным видом откинулась на спинку кресла.

– Правда, мистер Каллаган? Очень интересно!

– Это чертовски интересно. Я был на яхте в половине первого ночи. С этими двоими все было уже покончено… не знаю точно, сколько времени прошло, и не думаю, что врачи сумеют это установить. Во всяком случае, ничего хорошего из этого не выйдет.

Вы были на яхте как минимум в половине двенадцатого. Уехали оттуда без четверти двенадцать… В это время вас и увидел Уилпинс. Значит, стрельба была до вашего появления на яхте – в этом случае вы застали их в том же состоянии, что и я, – или это случилось после вашего отъезда. Я лично убежден, что это случилось до того, как вы попали на яхту, или в то время, когда вы там были.

– Почему? – спросила она.

– Потому что труп Джейка уже остыл к тому времени, когда я попал на яхту, – ответил он. – Этот парень умер больше чем за час до моего появления там. Я знаю, что он не мог быть убит в те сорок пять минут, которые прошли с момента вашего ухода до моего появления. Прошло больше часа, как он скончался. Понимаете?

– В чем же дело? Если вы такой рыцарь, – она даже не пыталась скрыть сарказма в голосе, – почему же вы мотались в своей машине, чтобы заткнуть рот этому Уилпинсу? Или вы решили приберечь эти улики для себя, чтобы в будущем шантажировать меня?

Он усмехнулся.

– Это зависит от вас. Сейчас мне смешно, хотя перед этим я думал, что, может быть, мне и придется заняться небольшим шантажом… Возможно, я начну это уже сегодня. Но если вы хотите знать, почему я это сделал, я отвечу.

Прежде всего, не думайте, что Грингалл доволен своей работой. Нет. Он знает, что, кроме Рафано и Щенка, на яхте был еще кто-то. Может быть, он считает, что мне известно об этом больше, чем я сказал ему. И он прав! Грингалл не дурак! Он довольно проницателен. И ему скоро тоже многое станет ясно. А тогда он кинется на нас, как бык на корриде.

Она выпрямилась в кресле. В левой руке – сигарета, в правой – стакан.

– Что вы имеете в виду?

– Грингалл не может использовать заявление вашего пасынка, которое хоть в чем-то повредит Щенку. Таков закон. Он предложил мне нанять опытного юриста по уголовным делам, чтобы тот повидал Ривертона и взял у него показания. По мнению Грингалла, если Щенок заявит: да, он взял пистолет, зная, что Рафано вооружен, и выстрелил в Рафано только после того, как тот выстрелил в него, – это дело можно классифицировать как убийство в целях самозащиты. Грингалл считает, что если Щенок расскажет об этом и подтвердит присутствие на яхте кого-то третьего, то он, Грингалл, сможет вплотную заняться розыском, имея новые данные.

– Может быть, Уилфрид не знал, что на яхте был кто-то еще, кроме него и Рафано? – Ее голос звучал снова безжизненно.

Каллаган счастливо улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он. – Я буду доказывать, что он не знал. Потому что, готов держать пари, на яхте после убийства Джейка были вы…

Она перебила его:

– Вы только пытаетесь завлечь меня в ловушку. Это все… только ловушка для меня!

– Не говорите ерунды, – возмутился Каллаган. – Вы начинаете меня раздражать, когда говорите подобные вещи. Мне это не нравится, даже если я понимаю, почему вы так решили. Я не устраиваю никому никаких ловушек. Я рассказываю вам, как я веду свои дела и что предпринял в данном случае. А если вы или кто-то другой пытается помешать мне… это чертовски странно – вот и все.

Он подошел к окну и, отодвинув штору, смотрел на дождь.

– Я сыт по горло, – продолжал Каллаган. – Скрыл от Грингалла, что был на яхте прошлой ночью. Сделался соучастником, подкупив Уилпинса. Да, я веду дело по-своему, и, если вы сами не хотите помочь мне и очиститься от подозрений, можете убираться к черту, но вам не удастся помешать мне… по крайней мере, больше, чем вы делали это до сих пор…

– Что вы хотите этим сказать? – Теперь она полностью владела собой.

– Вы все время беспокоили меня. – Он опустил штору и вернулся к камину. – Я слишком сильно увлекся вами. Когда я расследую дело, то предпочитаю воздерживаться от размышлений о женщине, о том, как она ходит, как говорит, что она из себя представляет…

Она зло улыбнулась.

– В самом деле, мистер Каллаган? Вы считаете это опасным поворотом? Возможно ли, что великий, единственный и неповторимый мистер Каллаган может сломать себе шею на подобных поворотах?

Она хрипло засмеялась.

– Мне очень не нравится, когда вы ведете себя подобным образом, когда вы говорите таким странным голосом. Это выглядит так, словно вы потеряли все лучшее, что в вас есть. Не старайтесь казаться хуже. Я ожидал увидеть вас обеспокоенной, несчастной, усталой, даже жалкой, но такой, как сейчас, вам не стоит быть… вы можете быть гораздо лучше…

Она покраснела. Краска залила ее лицо, шею, плечи. Каллаган усмехнулся. Его глаза уставились на сумочку, которая лежала на стуле возле нее. В два прыжка он очутился возле стула и схватил сумочку. Она рванулась за ней, но тут же, пожав плечами, опустилась в кресло и уставилась в огонь.

Он открыл сумочку и нашел то, что искал. Под всякой мелочью – платок, флакон духов, деньги, ключи, пудреница – он увидел это: маленькую стеклянную капсулу с японскими иероглифами.

– Морфий, – хрипло сказал он. – Я понял, когда вы начали пить виски… Ты, проклятая дура… А я-то думал, что у тебя есть воля! – Он швырнул капсулу в камин.

Она опустила голову на руки и отчаянно зарыдала. Каллаган прошел в спальню и набрал номер.

– Это ты, Мэмпи? Это Каллаган. Ты помнить эти антинаркотические таблетки – каломелатровин, которыми ты пользовался в прошлом году в деле Рокселя? Да? О’кей. Пришли мне пару. Да, сейчас. Их надо передать Уилки. Пусть держит у себя, пока я не попрошу. Нет… Сильную дозу не нужно, хватит обычной. Спасибо… Спокойной ночи!

Он вернулся в гостиную. Она все еще сидела, обхватив голову руками.

– Хорошо, продолжим. – Тон его был успокаивающим. – Завтра я найду юриста. Мы расскажем ему о Щенке и обсудим, что можно сделать. Вы вернетесь в Манор-Хауз и будете вести себя, как подобает миссис Торле Ривертон. Я не спрашиваю вас, что вы делали сегодня и где были, потому что мне достаточно моих собственных предположений.

Вы поедете домой и останетесь там. Я свяжусь с вами. И помалкивайте… Никому ни слова. Ясно?

Она кивнула.

– У вас чертовски плохое положение, – продолжал он. – Если Грингалл услышит что-либо о вас, он сумеет раскрутить дело по-другому, и, ей-богу, у него будут основания думать, что вы тоже замешаны во всем этом.

– Основания… – прошептала она.

– Да. Основания. Мотив – это слово больше нравится полиции.

Он закурил сигарету.

– Вы знали, что старый Ривертон умирает. Они скажут, что вы затеяли все, чтобы остаться единственной наследницей. Что вы и Рафано вступили в заговор, чтобы полковник лишил Щенка денег.

Дальше. Полковник умер, не так ли? Полисмен сидит в больнице возле Щенка и ждет, как развернутся события. Или он умрет – и вы получите все деньги, или поправится – тогда его обвинят в убийстве Джейка и вы все равно их получите. Ясно? Это и можно назвать мотивом для ваших действий, а?

Она смотрела на него, бледная как полотно.

– Из этого может выйти очень славное дело, – продолжал Каллаган мрачно. – Будь я на месте Грингалла, я знал бы, как и что думать обо всем этом. Щенок явился на яхту, чтобы расправиться с Рафано, и взял с собой пистолет. Он получил назад долговую расписку и деньги, и… мне кажется, я знаю, что заставило его действовать подобным образом… Там вышла ссора, и Щенок схватился за пистолет. Рафано вытащил свой пистолет из ящика стола, но Щенок выстрелил первым и поразил Рафано прямо в сердце.

На борту яхты был еще некто. И этот «некто» вмешался. В Щенка, напичканного наркотиками, было совсем нетрудно направить пулю. Тот, кто выстрелил в него, покинул яхту, считая Щенка мертвым. Но этот умный человек позаботился о том, чтобы оставить отпечатки пальцев Рафано. Он зажал в руке убитого пистолет и его же пальцами нажал спусковой крючок. Пулю он выкинул за борт, чтобы ее не нашли. Потом он забрал из сейфа долговую расписку и деньги, воспользовавшись ключом Рафано. Он, конечно, действовал в перчатках. Потом, порвав расписку, имитировал, будто на яхте была перестрелка, и ушел. – Он закурил другую сигарету. – Таков возможный вариант событий на яхте. И при этом – очень возможный.

– Вы сейчас вернетесь в отель, – продолжал он. – Сначала вам надо привести в порядок лицо. И кое-что вы примете. Я вам дам. Это посленаркотические таблетки. Одну вы примете перед сном, другую – завтра утром. Голова станет ясной, и будет легче дышать. Но вам надо бросить это дело и не потерять себя.

Он прошел в ванную и вернулся с одеколоном, полотенцем и кремом. Все это протянул ей.

– Займитесь лицом. У вас ужасный вид.

Каллаган вышел из квартиры и вызвал лифт. Уилки поднялся с небольшой коробочкой. Детектив взял ее и вернулся к себе.

Миссис Ривертон стояла у каминного зеркала и приводила в порядок лицо. Он наблюдал за ней. Закончив, она повернулась к нему.

– Я не знаю, что вам сказать.

Каллаган усмехнулся.

– Вам не надо ничего говорить. Вы захватили чековую книжку?

Она кивнула. Он протянул ей ручку.

– Вы выпишете чек на меня или на предъявителя на пять тысяч фунтов.

Она замерла.

– Так это шантаж? – Голос ее звучал резко.

Он продолжал улыбаться.

– Считайте как хотите, мадам. Вы выпишете чек на пять тысяч фунтов, а если я захочу чего-то другого, я вам скажу.

– Что вы имеете в виду? – медленно произнесла она. – «Что-то другое»…

– Я дам вам знать, – Каллаган усмехнулся… зло.

Она подошла к столу и раскрыла чековую книжку.

Оформив чек, протянула ему. Он осмотрел чек и положил в карман. Потом снял телефонную трубку:

– Уилки, вызови машину. И подними сюда лифт.

Закурил сигарету и остановился перед камином, наблюдая за ней. Она смотрела в пол. Потом услышал щелчок лифта.

– Доброй ночи, мадам. Когда мне понадобится от вас что-либо, я дам вам знать. Не забудьте принять перед сном первую таблетку.

Она ушла. Каллаган слышал шум спускающегося лифта.

Потом прошел в спальню и приложился к виски. Вернувшись, смочил одеколоном волосы.

И вдруг начал неистово ругаться.

ПОНЕДЕЛЬНИК

Глава 8
Прекрасная работа

Мистер Валентин Гагель был юристом с хорошо развитым чувством меры. В то время как большинство юристов делали много лишнего, мистер Гагель знал, чем следует заниматься и где следует остановиться. Он никогда не зарывался.

Его контора на Довер-стрит была хорошо обставлена и производила приятное впечатление. Клиентами в основном были молодые особы, которые проводили время в поисках случайных знакомств в надежде выйти замуж, а потом жаловались, что их «бросили».

Мистер Гагель, как правило, старался не доводить дело до суда. Джентльмены, которых ловили подобные дамы, чаще всего оказывались безденежными, и мистер Гагель устраивал «примирение». Оно обычно заканчивалось приличной выпивкой, после чего обе стороны пожимали друг другу руки.

Он был среднего возраста, подтянут, худ и улыбчив. Отлично одевался и носил пенсне, которое придавало ему вид зловещей совы. Мистер Гагель знал уголовные законы и хранил в памяти множество прецедентов, что давало ему возможность правильно выбирать линию поведения своим клиентам и не доводить дело до суда, если оно было явно проигрышным. Мистер Гагель не любил искушать судьбу.

Однажды ему пришлось столкнуться с владельцем «Бюро расследований Каллагана», и он понял, что тот очень умен и имеет весьма ценный опыт. Однако мистер Гагель не затаил зла на Каллагана. Напротив, не раз пользовался его услугами и не отказывал в своих.

Сейчас, сидя в кресле, он благосклонно разглядывал Каллагана.

– Ну-с, мистер Каллаган, это дело мне кажется неприятным, но вполне ясным. Если ваша идея верна, мы получим преимущество, установив таинственную личность, которая находилась на «Сан-Педро» во время стрельбы. В этом деле должна быть масса смягчающих обстоятельств. Мы должны найти их и…

Каллаган перебил его.

– Я не уверен, что заинтересован в поисках смягчающих обстоятельств. Когда вы поедете в Баллингтон и будете брать показания у молодого Ривертона, помните, что он очень слаб и что, возможно, не вполне отвечает за свои слова…

– Понимаю, – сказал мистер Гагель. – Понимаю, – повторил он. – Я запомню это, мистер Каллаган. Я сниму с него показания, и этот документ подскажет нам, что можно предпринять для защиты моего клиента. Полагаю, что могу его так называть?

– Можете. Но я не знаю, вправе ли мы считать его показания документом.

– Вот как! – Юрист был удивлен. – Сама процедура представляется мне вполне законной. Как вы считаете?

– Возможно, – ответил Каллаган. – Но все же дело это не обычное. Как вам известно, Гагель, семья играет немаловажную роль. У них есть деньги.

– Верно, – согласился Гагель.

Он достал серебряный портсигар и закурил. Потом улыбнулся Каллагану.

– Я полагаю, мистер Каллаган, вы понятия не имеете о характере показаний, которые может дать молодой Ривертон?

Каллаган улыбнулся в ответ.

– Ну, откровенно говоря, «понятие» я как раз имею. У меня есть основания считать, что его заявление такое откроет…

Мистер Гагель откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Казалось, он тщательно обдумывает слова Каллагана.

– Этот Ривертон связался с дурной компанией, – продолжал Каллаган. – Обычная история: много денег и мало ума. Рафано привлек к делу пару смазливых женщин, обеспечивал выпивку и наркотики. Ривертон потратил кучу денег. Естественно, ему это не нравилось. А потом он узнал, что Рафано собирается удрать, и решил разделаться с ним…

– Понятно, – перебил его Гагель. – Вы не думаете, что нам было бы интересно узнать, как именно Ривертон хотел это сделать?

– Не знаю. Скорее всего, он заранее этого не обдумывал. Он считал, что должен, наконец, объясниться с Рафано, а дальше… смотря по обстоятельствам.

– Понимаю. Значит, идея заключается в том, что Рафано стрелял преднамеренно?

Каллаган усмехнулся.

– Верно.

Гагель понимающе кивнул. Он все еще улыбался.

– Хорошо, – продолжал Каллаган. – Ривертон решил пойти и поговорить с Джейком. Он пошел…

– Простите, что снова перебиваю вас, мистер Каллаган, но не могли бы вы подробно рассказать мне всю эту историю? Имею ли я право думать, что наш клиент направился на «Сан-Педро» под влиянием алкоголя или наркотиков?

– Это верная мысль.

– Но если это так, то как он добрался туда? Ведь он не сумел бы вести машину, не так ли?

– Вы снова правы.

– Допустим.

– Я думаю, мы пока оставим это, – сказал Каллаган. – Он попал на яхту, у него в кармане был пистолет… потому что он считал: Рафано может быть вооружен и наверняка будет лгать и отпираться.

Гагель кивнул.

– Я снова хочу перебить вас, мистер Каллаган. Я допускаю, что этот молодой Ривертон попал на яхту, встретился с Рафано, объяснялся с ним. Хорошо. Но почему Рафано неожиданно стрелял в него? Интересно также узнать, кто сказал Уилфриду Ривертону, что этот Рафано может выстрелить в него?

– Вы правы, – усмехнулся Каллаган. – Но это другая точка зрения, о которой мы можем не беспокоиться. Видите ли, Гагель, вы подняли правильные вопросы. И продолжайте в том же духе. Ведь подобные вопросы могут прийти на ум и полицейскому офицеру, который ведет это дело… – Улыбка Каллагана стала еще шире. – Кто-то разрешит ему прочесть показания Ривертона.

– Понимаю, мистер Каллаган, – заметил Гагель. – Значит, дело обстоит так?

– Да, дело обстоит именно так, – подтвердил Каллаган и продолжал: – Все это верно. Молодой Ривертон был там. Мы не знаем, как он туда попал, но знаем, что он там был. На яхте, в салоне, встретился с Рафано. Он сказал Рафано, что слышал, будто тот собирается бежать…

– Простите, что опять перебиваю, мистер Каллаган. А вам известно, кто ему сказал о возможном бегстве Рафано?

– Это не имеет значения. Ривертон поверил, что Рафано собирается удрать. Он знал, что у Рафано есть его расписка на двадцать две тысячи фунтов, и хотел вернуть ее. Но боялся, что тот может позвонить полковнику. Поэтому просил вернуть расписку, и Рафано, видимо, высмеял его. Тогда Ривертон попытался применить силу. Он выхватил из кармана пистолет и стал угрожать Рафано.

Тот пытался выиграть время. Возможно, он обещал Ривертону вернуть расписку. Открыл ящик письменного стола, но достал не расписку, а пистолет. Однако не успел сработать быстро. Первым выстрелил Ривертон и попал в Рафано, а тот уже в последний момент нажал на спуск. Вы согласны?

– Вполне. – Гагель наклонился вперед. – Но это не очень полезное заявление, мистер Каллаган! Вы знаете, что оно означает?

Каллаган усмехнулся.

– Убийство?

– Верно. Даже если мы его показания никому не покажем, это будет равносильно признанию в убийстве – в преднамеренном убийстве. Это означает, что Ривертон явился на яхту, чтобы забрать назад свою расписку любым способом. Он пошел туда с оружием. Присяжные сочтут, что он взял пистолет, чтобы угрожать Рафано и, если возникнет необходимость, убить его. Угрозы заставили Рафано стрелять в целях самозащиты.

– Об этом я и думаю, – кивнул Каллаган.

Гагель снова откинулся на спинку кресла.

– Допустим, мистер Каллаган, что заявление Ривертона не будет соответствовать тому, о чем мы с вами говорили?

Каллаган встал. Он достал из кармана бумажник. Отсчитал десять стофунтовых бумажек и положил их на стол юриста.

– Это все, – сказал он. – А ваша задача сделать так, чтобы показания Ривертона соответствовали тому, что я вам рассказал. Если этого не будет… – Он помолчал и зловеще улыбнулся. – Я думаю, свидетелей там не будет, а Ривертон настолько слаб, что не сможет прочесть то, что вы написали. Понятно?

Гагель взял деньги и убрал их в ящик стола.

– Понятно, мистер Каллаган. А вы уверены, что Селби, Рокс и Уайт будут довольны такой линией защиты?

– Абсолютно, – ответил Каллаган. – Миссис Ривертон виделась с ними сегодня утром, перед отъездом в Саутинг-Виллидж. Она сказала им, что инспектор Грингалл, ведущий это дело, посоветовал ей нанять опытного юриста по уголовным делам. И он предложил, чтобы именно я нашел такого человека. А я знаю вас. – Он широко улыбнулся.

Гагель с готовностью закивал.

– Естественно, я сделаю все наилучшим образом, мистер Каллаган. Конечно, когда я буду снимать показания, дежурный полицейский будет в соседней комнате. Как вы говорите, Уилфрид Ривертон очень слаб. Возможно, он не будет сознавать, что говорит. В любом случае он не запомнит ничего.

– Я тоже так думаю, – сказал Каллаган. – Ну, ладно. Я буду рад сегодня же услышать о результатах.

Гагель посмотрел на часы.

– Сегодня же поеду туда. Показания я сам привезу вам в контору, мистер Каллаган. Всего хорошего!

– Всего доброго, мистер Гагель. – И Каллаган ушел.

Было пять часов. Дул сильный ветер.

Эффи Томпсон принесла чашку чая – третью по счету с четырех часов. Поставив чашку на место, она задержалась, как будто собираясь сказать что-то важное. Потом взглянула на Каллагана и, передумав, вышла из кабинета.

Зазвонил телефон. Это был Келлс. Каллаган представил себе, как Келлс стоит в единственной телефонной будке на маленькой улице Фаллтона, надвинув на глаза шляпу, и курит.

– Эй, Слим, я звоню насчет времени встречи. У тебя все в порядке?

Каллаган ответил, что все в порядке, и подтвердил, что приедет в десять часов. Он условился встретиться с Келлсом под деревьями неподалеку от телефонной будки и спросил, как дела в Фалл тоне.

– Ничего, – ответил Келлс. – Все спокойно. Полиция на яхте закончила работу и ушла. – Он немного помолчал. – Тут еще этот старикашка заупрямился, Джимми Уилпинс, который видел женщину. Потрясти его немного?

– Нет. Оставь его в покое. Меня он не интересует. Кто-нибудь есть там, поблизости от Грин-Плейс?

– Никого. Я был там час назад. Тихо как в могиле. Да и погода отвратительная. Как дела, Слим?

– По-разному. В основном хорошо, Монти. Оставайся там. Я буду в десять. Хочу кое о чем поговорить с тобой, и мы осмотрим Грин-Плейс. Привет!

– Привет!

Каллаган положил трубку. Дверь кабинета открылась, и появилась Эффи Томпсон.

– Мистер Гагель хочет видеть тебя.

Каллаган кивнул. В кабинет быстро вошел Гагель, немного усталый, но улыбающийся. Он уселся в кресло, на которое указал ему Каллаган.

– Получили?

Гагель кивнул.

– Я все время думал, мистер Каллаган. И все еще продолжаю думать. Вы позволите защищать Ривертона по этому заявлению?

Он вытащил из кармана конверт и положил на свое колено. Каллаган придвинул к нему портсигар.