Текст книги "Полегче на поворотах (сборник)"

Автор книги: Питер Чейни

Соавторы: Майкл Гилберт,Френсис Дэрбридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

Началась отчаянная схватка. Когда Филиппу удалось оказаться на ногах, ужасная боль заставила его ловить ртом воздух. А Флетчер умело использовал ситуацию – он вырвал ящик из стола Рут и разбил его в щепки о голову Филиппа – тот почувствовал, что теряет сознание, и уже не слышал, как Флетчер с с грохотом скатился по лестнице и как за ним захлопнулась дверь. Он не представлял, сколько прошло времени, прежде чем телефонный звонок проник в его затуманенный мозг. С трудом поднявшись на ноги, дотянулся до аппарата и поднял трубку. Знакомый женский голос твердил что‑то невнятное.

– Кто это? Не кричите… О, это вы, Рут!

– Филипп, что случилось? – она продолжала кричать.

– Я… кажется, мне крепко досталось.

– Оставайтесь на месте! Я сейчас приеду.

* * *

Спустя полчаса Рут заботливо промывала ссадины на его лбу и ловко накладывала пластырь.

– Теперь вам уже лучше, Филипп?

– Да, все в порядке, Рут.

– И все вам пока не стоит подавать заявку на конкурс красоты, улыбнулась Рут.

– Чем впустую болтать,, – попытался улыбнуться Филипп, – вы налили бы мне чего‑нибудь покрепче, а?

– Можно, я налью себе тоже? – спросила она. – Этот случай потряс меня ничуть не меньше, чем вас.

– Наливайте.

Она прошла в его квартиру и через минуту вернулась с бутылкой виски, стаканами и сифоном с содовой. Наблюдая за тем, как Рут готовила коктейли, он поймал себя на мысли, что уж слишком рад её видеть. Рут передала ему стакан.

– Ваше здоровье!

– Взаимно! Давайте выпьем за мою следующую встречу с мастером своего дела. Я верно угадал, что без ножа он ни на что не способен.

– Вы слишком рисковали, Филипп, – упрекнула Рут.

– Мне нужно было заставить его бросить нож. Я был уверен, что с безоружным я смогу справиться, но, похоже, переоценил свои способности.

– Для начала вам следует дать медаль за то, что вы его одолели, – с чувством произнесла Рут и, поставив стакан, начала приводить в порядок контору. Неожиданно она громко вскрикнула: – Эй! Какого цвета ваш бумажник?

– М–м… Он из коричневой свиной кожи. Вы же видели его достаточно часто в дни выплаты жалования.

Рут уже заползла под письменный стол шефа и прокричала оттуда:

– Я так и думала. Теперь у вас два бумажника. Кажется, мастер поножовщины выронил свой во время драки. – Она появилась из‑под стола, держа в руке засаленный черный бумажник. В углу были вытиснены золотом полустертые инициалы "К. Ф."

– Очевидно, "Ф" означает "Флетчер"?

– Должно быть! – Филипп задумчиво подержал бумажник на ладони. – Мы ведь должны передать его инспектору Гайду, не так ли?

Выхватив бумажник из рук шефа, Рут со словами:"– Мое женское любопытство ждать больше не может! "высыпала его содержимое на стол. На первый взгляд, урожай казался скромным: три пятифунтовые банкноты, несколько купюр по одному фунту, билет со скачек, несколько сомнительного рода открыток парижского происхождения, пять неопрятных членских билетов безвестных питейных клубов и билет на танцы.

– Лошади, секс, пьянки… в этом есть смысл, – размышляла Рут. – Но я не вижу, как в общую картину вписывается этот билет на танцы.

– Дайте‑ка взглянуть, – протянул руку Филипп.

На куске простого картона было напечатано:

"Среда, 29 сентября, 20 часов 30 минут. Большой танцевальный вечер в пользу общежития Объединенного командования".

– Сомневаюсь, чтобы Флетчер когда‑либо носил военную форму, – заметил Филипп. – Но погодите! Дата этого танцевального вечера мне что‑то напоминает. Среда, 29 сентября. Рекс говорил, что собирался вместе с Энди на танцы, не так ли? Разве вы не помните, как он сказал, что не хочет их пропус тить и поэтому намерен вернуться к этому дню из Ирландии?

– Да, припоминаю, он говорил что‑то о танцах. Даже намекал, что хотел бы пойти туда со мной.

Филипп бросил билет на стол, тот упал лицевой стороной вниз. На его обратной стороне они заметили какую‑то еле видную надпись, сделанную карандашом. Рут схватила билет и прочитала:

– "Рекс Хольт – Энди Вильсон – Лютер Харрис". Ну, и что бы это значило? Три имени и ничего больше.

Теперь пришла очередь Филиппа вцепиться в картонку.

– Инспектор Гайд сказал бы, что это может оказаться очень любопытным.

– Но что это может означать?

– Не знаю, но собираюсь во что бы то ни стало выяснить. Постарайтесь двадцать девятого выглядеть неотразимой. Я приглашаю вас на танцы.

ГЛАВА 8

Большой плакат у входа в дансинг города Кэмдена обещал, что сегодня «Монти Брандмейстер и его Пожарники поддадут вам жару». Звуки, разрывавшие теплый вечерний воздух и оглушившие Рут и Филиппа, когда те вошли в вестибюль, подтверждали, что Монти и его парни уже начали выполнять свое обещание. Вестибюль был забит военными и их подругами. Филиппу пришлось поработать локтями, чтобы пробиться к гардеробу, где ему в конце концов удалось сдать плащи.

Поскольку они располагали только одним билетом, пришлось прикупить ещё один у привлекательной блондинки, стоявшей за стойкой.

– Не купите ли заодно билет нашей лотереи? – спросила она Филиппа, наклоняясь к нему и выставляя напоказ изрядный участок бюста под щедро декольтированной блузкой. – Она проводится в пользу общежития Объединенного командования. Лотерейный билет стоит всего семь с половиной шиллингов.

– Надо – так надо, – согласился Филипп. – Я возьму один.

– За все – один фунт, – бодро сообщила блондинка, вручая ему входной билет и предлагая выбрать лотерейный из пачки разложенных на стойке.

На стене за стойкой были развешены фотографии. Рут приглянулся снимок молодой светловолосой певицы, склонившейся к микрофону и удивительно похожей на продавщицу билетов.

– А что можно выиграть в лотерею? – осторожно спросила

Рут.

– Первый приз – радиоприемник высшего класса, вон там он выставлен, стоимостью сто фунтов. Второй приз – проигрыватель, а утешительные призы новые пластинки моей сестры с её автографом.

– И кто же ваша… – бестактно начал Филипп.

Рут резко толкнула его локтем и показала на фотографию.

– Конечно, Моффет! Ее последняя пластинка стоит на третьем месте в хит–параде.

– О–о… – пробормотал Филипп, но его дальнейшие слова были заглушены взрывом восторга, к которому с очевидным энтузиазмом присоединилась их собеседница.

Обернувшись, Рут и Филипп увидели молодую девушку в длинном платье в стиле "ампир" с широкими рукавами, пытающуюся протиснуться сквозь шумную толпу. Подростки вокруг неё визжали от восторга, кто‑то протягивал листки за автографом. Но не этот спектакль поклонения герою двадцатого века заинтриговал Филиппа, а полный мужчина в очках без оправы, с которым пришла Моффет. Это был Лютер Харрис.

– Ну и дела! – пробормотал Филипп.

– Это и есть Лютер Харрис? – недоверчиво откликнулась Рут. – Ни за что бы не узнала его в этом костюме. Впрочем, я его видела всего‑то пару раз. Он, похоже, так счастлив, как пес с двумя хвостами.

– Почему бы не радоваться мужчине, идущему под руку с такой девушкой?

– Ему надо быть осторожным, иначе его привлекут за совращение малолетних, ей ведь не больше пятнадцати.

– Вот так в наши дни делают деньги, моя дорогая. Каждый раз, когда маленькая мисс Моффет открывает рот, кто‑то кладет туда десятифунтовую купюру. А Лютер просто приспособился ко времени, используя для этого свою собственную, персональную звезду.

– Он неплохо заработает на продаже её дисков, – заметила Рут, взглянув на проигрыватель и гору долгоиграющих пластинок с цветным портретом певицы на глянцевых конвертах. Тем временем шумная компания, окружавшая певицу, медленно приближалась к стойке, у которого они стояли.

– Во всяком случае, это объясняет его присутствие здесь, – согласился Филипп. – Уверен, для него будет немалым сюрпризом увидеть здесь нас. А вот и они.

Сестры расцеловались, а Лютер Харрис задал несколько уточняющих вопросов насчет ожидаемых доходов от начавшегося вечера. На секунду он, казалось, встретился взглядом с Филиппом, но тут же нервно отвел глаза в сторону и стал тянуть свою молодую спутницу в сторону танцевального зала.

– Лютер! – окликнул его Филипп.

Было заметно, с какой неохотой Лютер остановился и медленно обернулся. Скривив физиономию, он неубедительно изобразил удивление и радость.

– Привет, Филипп, дружище! Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь.

– Да все Рут… Она без ума от танцев, – заявил Филипп, указывая на спутницу. – Ты ведь помнишь Рут?

Лютер протянул пухлую руку и неуверенно улыбнулся.

– Да–да, припоминаю, вы как‑то заходили в магазин вместе с Рексом.

– Совершенно верно.

Одним взглядом оценив Филиппа и Рут и решив, что пользы от них для неё никакой, Моффет бросила: "– Я буду с Монти" и устремилась прочь.

– Ужасно, что произошло с Рексом, – сказал Лютер. – Я был просто потрясен. – Он нервно оглянулся и махнул удаляющейся звезде. – Я сейчас, дорогая. Вы меня извините? – И он собрался отойти.

– А не встретиться ли нам позже, Лютер, – быстро вставил Филипп, когда ты не будешь так занят? Надо бы нам поговорить.

– О… да. Видишь ли… сегодня большая программа, ты же знаешь, и…

– Скажем, в пол–одиннадцатого? Надеюсь, бар здесь есть?

– Конечно! – это сестра Моффет вмешалась из‑за его спины. – На втором этаже. Все доходы в пользу…

– Ладно, там и встретимся, Лютер. Согласен? В десять тридцать, не забудь.

– Ну… я постараюсь вырваться. Пока.

Они наблюдали, как он проворно засеменил по пятам своей протеже.

– По–моему, бешеного энтузиазма он не проявил, услышав ваше предложение, не правда ли? – заметила Рут, пока они медленно продвигались в направлении грохота, доносившегося с эстрады.

– Никакого энтузиазма, я бы сказал. Он предпочел бы полностью нас игнорировать, не окликни я его.

– Возможно, ему тяжело вас видеть – из‑за гибели Рекса, конечно. Люди ужасно себя чувствуют в таких случаях, они просто не знают, что говорить.

– Возможно. Во всяком случае, мы это выясним. Давайте попробуем найти несколько квадратных футов в танцзале. Надо же как‑то убить время до половины одиннадцатого.

– Вам не удастся получить приз за галантность, мистер Хольт, недовольно заметила Рут. – Многие молодые мужчины отдали бы все на свете за возможность потанцевать со мной.

Смущенно покашляв, Филипп неловко притянул её к себе.

– Если вы подойдете ближе чем на два ярда, я укушу вас, – мрачно пошутила Рут.

Но случилось так, что им не пришлось думать, чем заполнить время до встречи с Лютером Харрисом. Случай приготовил им небольшой сюрприз.

Незадолго до десяти раздался гром барабанов и лязг тарелок, заставившие шумную толпу немного поутихнуть. Пучок багрового света выхватил на эстраде Монти Брандмейстера. Зычным голосом тот объявил, что звезда сцены, экрана, радио и телевидения, великая маленькая Моффет собирается петь, после чего она согласилась участвовать в розыгрыше лотереи и вручать призы.

У молодой певицы оказался довольно приятный голос, и хотя о таланте говорить не приходилось, тем не менее власть оглушительной рекламы, хорошая оркестровка и мощный микрофон создавали у доверчивой публики впечатление, что перед ними выступает настоящая звезда.

После выступления певицы вечер неожиданно приобрел для

Филиппа и Рут особую значимость. Разыгрывалась лотерея, и обладателей выигрышных билетов под гром барабанов просили подняться на помост для получения призов.

Роскошный приемник достался сержанту авиации. Робея в свете прожектора, тот поднялся на сцену вместе со своей подругой.

Затем был разыгран второй приз – проигрыватель.

– Билет номер 183. Норман Стэнсдейл. Прошу счастливого обладателя подняться сюда… Норман Стэнсдейл… Номер 183…

Из угла послышался радостный возглас, и краснолицый солдат, сияя от радости, вскочил, схватив за руку свою жену.

– Посмотрите! – прошептала Рут, возбужденно сжав руку Филиппа. – Это пара с фотографии. Шон Рейнольдс и женщина с аккордеоном!

– Бог ты мой, вы правы! Стэнсдейлы,? Так кто же они на самом деле, черт побери?

Подбадриваемые громкими возгласами, солдат с женой поднялись на помост и стояли, глуповато улыбаясь в ярком пучке света.

– Я бы отдал все на свете, чтобы инспектор Гайд был сейчас здесь, – в голосе Филиппа звучало напряжение.

– Я бы отдала ещё больше, чтобы выиграть утешительный приз и стоять рядом с ними, – добавила Рут.

Но удача их обошла. Ни один из утешительных призов им не достался. Рут растроенно вздохнула. Неожиданно Филипп сообщил:

– У меня появилась идея.

Он стал продираться сквозь толпу, заполнявшую зал, к вестибюлю. Блондинка с крупным бюстом упаковывала за столом вещи.

– У вас ещё остались пластинки вашей сестры?

– Для вас найдется.

– Прекрасно. Я куплю одну.

Минуту спустя он уже был рядом с Рут, держа в руке пластинку.

– Она нам поможет их провести. Мы себя выдадим за обладателей выигрышного билета. Рядовой Стэнсдейл так ошарашен всей этой чепухой, что вряд ли запомнил, кто на самом деле получил утешительные призы.

Церемония закончилась. Монти Брандмейстер и его"Пожарники" снова взялись за инструменты, и за считанные секунды танцзал был забит до отказа. Филипп ни на миг не упускал чету Стэнсдейлов из вида. Когда те направились к бару, Филипп подтолкнул локтем Рут и вместе с ней незаметно последовал за супругами.

В углу бара пустовал столик; отсюда они могли наблюдать за солдатом и его женой, угощавшими выпивкой шумную группу армейских друзей и произносившими тосты за их здоровье. Филипп приготовился ждать. Ему нужно было поговорить с супругами наедине, и потому знакомству с ними полагалось выглядеть как можно более естественным.

Появление Лютера Харриса не сулило ничего хорошего. Лютер увидел Филиппа, и на его лицо набежала тень беспокойства.

– Привет, Лютер. Я рад, что ты сумел прийти. Присаживайся и выпей.

Поколебавшись, Лютер сел на предложенный стул.

– Я ненадолго, – пробормотал он, с беспокойством поглядывая через плечо. – У Моффет снова мигрень, и она просила пораньше отвезти её домой.

– Ты подцепил прелестную певичку, Лютер.

– Хм? О, да. Она очень полезна для дела.

Он достал серебряный портсигар и слегка дрожащей рукой зажег сигарету. Вдруг поняв, что поступил невежливо, протянул портсигар Рут и Филиппу. Те дружно отказались.

– Что так? – удивился Лютер. – Ты же дымил, как паровоз?

– Пытаюсь бросить.

– А–а… – он глубоко затянулся сигаретой. – Ну и для чего же ты хотел увидеться со мной?

– Я просто думал, что приятно будет поболтать с тобой, вот и все, любезно произнес Филипп.

Последовало неловкое молчание. Филипп был уверен, что Лютер должен заговорить.

– Ужасные новости о Рексе. Я просто не мог поверить.

– А я и не верю, Лютер, – подчеркнул Филипп.

– Что ты имеешь в виду?

– Рекс не покончил с собой. Его убили.

Лютер облизнул губы.

– Так считает полиция?

– Так считаю я.

– Ну, на твоем месте я бы, вероятно, тоже так думал, особенно после того, что случилось с Энди. Слишком подозрительный случай.

– Определенно. Ты не думаешь, что он каким‑то образом связан с Рексом?

– Похоже на то. Или невероятное совпадение. Эти ребята были в чем‑то замешаны, Филипп. Скорее всего. Хотя Бог его знает, во что.

Лютер начал откровенно поглядывать на часы.

– Если я не ошибаюсь, – поспешно сказал Филипп, – ты приезжал в Мидлсекс повидаться с Энди?

– Да, я на днях заезжал с ним поболтать. Но "поболтать$1 – это пожалуй сильно сказано, я и дюжины слов от него не услышал.

– Со мной он разговаривал так же. Скажи мне, Лютер, Рекс упоминал когда‑нибудь о желании поехать в Мейденхед?

– Я такого не помню. А что он там делал?

– Ничего. Жил в отеле, читал книгу.

– Рекс читал книгу! Он, должно быть, решил начать новую жизнь. А как назывался отель?

– "Королевский сокол".

– Это не тот, что стоит у моста?

– Нет, он на другом берегу. Красивое старинное здание, много дерева, с соломенной крышей – типичный постоялый двор старых добрых времен. Хозяйка там женщина по имени Ванесса Кэртис. И у неё есть управляющий, которого зовут Тэлбот.

– Никогда о них не слышал, дружище.

– Я так и думал. А как насчет парня по имени Флетчер – о нем ты слышал?

Лютер снял очки и стал их тщательно протирать. Похоже, он обдумывал ответ. Наконец произнес:

– Нет, не думаю.

Брови Филиппа поползли вверх.

– Странно. А он слышал о тебе.

Лютер, похоже, насторожился.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил он осторожно.

– На днях он проник в мою студию, и мы провели с ним легкую разминку. В результате он оставил мне на память о своем визите бумажник. А внутри оказался вот этот билет, – Филипп показал входной билет на вечер. – На нем карандашом нацарапаны три имени: Рекс Хольт, Энди Вильсон и Лютер Харрис. Странно, не правда ли?

Лютер протянул руку и схватил билет. Когда он рассматривал написанные на билете имена, его пальцы дрожали. Горло у него пересохло, и, прежде чем начать говорить, он отхлебнул из стакана.

– Почему, черт возьми, мое имя оказалось здесь?

– Не знаю, Лютер. Я как раз надеялся, что ты мне сможешь ответить на этот вопрос.

– Но я никогда не слышал ни о каком Флетчере. Как он выглядит?

– Высокий, худой, скверно выбрит. На нем был синий плащ с поясом, а сам он довольно умело владеет ножом.

– Ножом? – Лютер сделал ещё один глоток.

– Да. Он метнул его в меня.

Лютер выдавил из себя слабую улыбку.

– Ну, по крайней мере, он промахнулся.

– Да нет. Он чертовски точно попал в цель, – и Филипп кратко описал схватку в студии.

Лоб Лютера вдруг покрылся капельками пота.

– Это невероятно. Я хочу сказать… Ну, во всяком случае, я никогда не слышал об этом парне и не имею ни малейшего понятия, почему мое имя оказалось на билете. А что говорит обо всем этом Энди?

– Я его не спрашивал.

– Почему же?

– Потому что Флетчер побывал у меня уже после того, как я навещал Энди в больнице.

– На твоем месте я бы показал Энди этот билет и спросил его про Флетчера. Заодно бы выяснил, почему на этом чертовом билете написано мое имя.

– Пожалуй, ты прав, Лютер. Я так и поступлю.

– Мне надо торопиться, – поднялся Лютер, – или Моффет устроит скандал. Пока, дружище. Доброй ночи, Рут.

Наблюдая за удалявшейся фигурой, Филипп не мог избавиться от сомнений. Повернулся, чтобы спросить Рут о её впечатлении, и обнаружил, что она встала из‑за стола и направляется в женскую комнату с долгоиграющей пластинкой, купленной Филиппом. Взглянув в ту сторону, где сидели Стэнсдейлы, он довольно улыбнулся: солдатская жена, очевидно, отбыла в том же направлении.

Филипп закурил сигарету, первую за вечер, и стал терпеливо ждать появления обеих девушек. Ждать пришлось долго, но когда дверь женской комнаты в конце концов открылась, он увидел, что уловка удалась. Делясь какими‑то женскими секретами, две только что подружившихся девушек направлялись к столику. Он встал.

– Филипп, это – Фрида Стэнсдейл, счастливая обладательница проигрывателя, – представила Рут. – Я сказала, что у нас проигрывателя нет, и она обещала позволить нам прослушать наш утешительный приз на их новом аппарате.

Они дружно рассмеялись, и Филипп поздравил Фриду с удачным выигрышем. Та грустно улыбнулась.

– Мы с ним только намучаемся, если не продадим. Нормана перебрасывают в армии с места на место, а чтобы оставить аппарат на хранение, у нас нет денег.

– Ну, так продайте его. Почему бы вашему мужу не подойти сюда и не выпить с нами? Глядишь, мы найдем вам покупателя.

После некоторого размышления миссис Стэнсдейл приняла предложение.

– Должна вам сказать, что я не возражала бы вытащить его из этой толпы, – сказала она, кивнув в сторону шумной группы коллег, окружавшей её мужа. – Подождите минутку, я его приведу.

Когда она отошла, Рут торопливо шепнула:

– Что теперь будем делать?

– Продолжать в том же духе, – проворчал Филипп.

Через несколько секунд Фрида Стэнсдейл вернулась, ведя за собой мужа. Они устроились за столом, а Филипп тем временем заказал напитки. Поначалу разговор состоял из шутливых замечаний о доставшихся им призах и количестве пива, выставленного Норманом Стэнсдейлом в ознаменование победы в лотерее.

– Отпуск явно удался, не правда ли? – тепло улыбаясь, спросила Рут.

– Что верно, то верно! – ответил солдат. – Хуже то, что в пятницу надо возвращаться в часть.

– Не позволяйте себя дурачить, – добродушно вставила его жена. – Он обожает такую жизнь и будет рад избавиться от меня.

Задорно подмигнув Филиппу, Стэнсдейл поднял пивную кружку.

– За возлюбленных и жен – и пусть они никогда не встретятся!

Улыбающийся Филипп поднял свой стакан, а Рут в этот момент обратилась к нему через стол:

– Пятница… не в этот ли день несчастный Рекс тоже должен был возвращаться?

– Да, кажется, именно в пятницу, – подхватил разговор Филипп и, как бы между прочим, пояснил Стэнсдейлу: – Рут говорит о своем друге – он, как и вы, был в отпуске. Только его армия уже никогда не увидит. Он совсем недавно покончил с собой. Вы, наверно, читали об этом в газетах.

– Не солдат ли из отеля в Мейденхеде? – воскликнула Фрида.

– Да, – кивнула Рут, – Рекс Хольт. Ужасный случай.

– И он был вашим другом? – спросил Норман Стэнсдейл, широко раскрыв глаза от удивления.

– Да, – подтвердила Рут, – очень близким другом.

– Провалиться мне на этом месте, до чего же мир тесен! – воскликнул солдат.

– Почему? – спросил Филипп, стараясь придать спокойствие своему голосу. – Разве вы его знали?

– Нет, не знал, но я познакомился с его братом.

Филипп едва не поперхнулся пивом, Рут, пытаясь скрыть волнение, принялась рыться в сумочке.

– Подумать только, – небрежно продолжал Филипп, – где же вы с ним познакомились?

– В его студии. У него симпатичное заведеньице недалеко от Вестминстерского моста. Он там нас с женой щелкнул на память пару раз. Несколько месяцев назад.

Сохраняя полное самообладание, Филипп спросил:

– Значит вас фотографировал брат Рекса? Вы уверены в этом? И как же зовут этого фотографа?

– Филипп Хольт, – дружелюбно сообщил Стэнсдейл. – Смешно все это выглядело с самого начала и до конца. Мы с Фридой, по правде говоря, так и не поняли что к чему, не так ли, дорогая?

– Так, – хихикнула Фрида. – Зато полсотни фунтов нам были очень кстати.

– Звучит интригующе, – признала Рут. – Расскажите нам, пожалуйста, как было дело.

"– Слава Богу, – подумала она, – что они слегка навеселе от пива и своего выигрыша, иначе сообразили бы, что наш интерес не случаен".

К счастью для них, Фриду Стэнсдейл не надо было тянуть за язык. А рассказанная ею история, неоднократно прерывавшаяся мужем, была и в самом деле презабавной от начала до конца. И только собрав все силы в кулак Филиппу и Рут удалось не выдать себя.

– Дело было в феврале, – начала Фрида, – как раз отпуск Нормана подходил к концу.

– Мы сидели на мели, – вставил супруг. – И прочно.

– Вот уж точно. Думаю, у нас было не больше десяти шил лингов на двоих. Мы пили пиво в пабе на Стрэнде, когда симпатичный брюнет завел с нами разговор. Сказал, что его зовут Клиф Флетчер и что ему нужна пара свежих лиц для рекламных целей, поскольку он работает на большое рекламное агенство или что‑то в этом роде.

– Мне сразу же это дело не понравилось, – доверительно сообщил Норман, осовело глядя в кружку. – Подумал, что этот парень хочет, чтобы Фрида позировала ему нагишом. Но он и меня пригласил и хотел отснять только наши физиономии. Предложил нам полсотни за работу. Ну, а мы, как я уже сказал, были на мели. Потому, немного поломавшись для виду, мы быстро согласились.

– Он нам дал свою визитку с адресом студии, – продолжала Фрида. – Это как раз и оказалось заведение Филиппа Хольта, о котором мы вам говорили. Мы пообещали прийти туда на следующий день к десяти утра. Той ночью мы с Норманом долго спорили, но в конце концов решили, что вреда от этого не будет, а хорошие деньги упускать грех.

– И вам заплатили, как обещали? – спросила Рут.

– Да, конечно.

– А для каких снимков вы позировали?

– Идиотских, просто идиотских! – заявил Норман. – Лучше уж снимали бы Фриду в костюме Евы. – Он подмигнул Филиппу. Вы, может, не согласитесь, но у неё совсем неплохая…

– Норман! – предостерегающе одернула его жена, беззлобно толкнув в грудь. – Хватит, не распускай язык! – И, повернувшись к Рут, добавила укоризненно: – Уж эти мужчины…

– Все они одинаковы, – охотно согласилась Рут. – Расска жите нам о фотографиях.

– Ну, как сказал Норман, они были просто идиотскими. Мне на плечи навесили аккордеон, а Норман стоял позади и улыбался в камеру, пока я занималась клавишами. Я же не могу взять ни одной ноты, так что можете догадаться, как я себя чувствовала, держа в руках эту тяжесть. Но потом немного освоилась. Они сделали массу снимков – все более или менее одинаковые, меняли только положение рук на клавишах.

– И что же, сам Филипп Хольт делал снимки? – спросил Филипп.

– Да.

– Кто ещё там был?

– Только этот тип, Флетчер. Он сидел в сторонке и давал советы и инструкции по бумажке.

– По бумажке? Для чего?

– Мы с Норманом так и не поняли, в чем тут дело. Время от времени они прекращали съемку и, пока мы жарились под яркими лампами, склонялись над этим клочком бумаги. Потом переставляли мои пальцы на клавишах и снимали снова. Было в этом что‑то странное.

– Ничего другого вам не предлагали?

– Нет, только это.

– А что за человек Филипп Хольт? – с невинным видом спросила Рут. – Он похож на своего брата? Вы, конечно, видели фотографию Рекса в газетах.

– Трудно сказать…

Филипп пережил неприятный момент, когда перед тем, как ответить, Фрида задержала на нем свой взгляд. Он опустил глаза и уставился на фото Моффет на конверте пластинки, впервые радуясь тому, что у них с младшим братом не было большого сходства. Рут называла его Филиппом, но супруги Стэнсдейлы явно воспринимали это как простое совпадение; если бы они обнаружили семейное сходство, то могли заподозрить что‑то неладное и отказаться отвечать на вопросы.

– Нет, большого сходства я не заметила, – сказала наконец Фрида.

– Рекс был высокого роста, светловолосый и очень симпатичный, отважно продолжала Рут.

– В самом деле? – солдат покачал головой. – Тогда они вовсе не были похожи, хотя его брат–фотограф–человек достаточно высокий, верно, Фрида?

Жена кивнула, но не проявила интереса к словам мужа и, хотя разговор коснулся чрезвычайно интересной темы, ни Филипп, ни Рут не решились подтолкнуть супругов к его продолжению.

– И что же случилось потом? – спросила Рут.

– Вроде бы ничего больше. Под конец они расплатились с нами, и мы ушли. С тех пор мы их не видели. Я забыл про всю эту чепуху, как только закончился мой отпуск.

– Вы видели снимки, которые они сделали?

– В то время – нет.

– А позднее?

– Да, я видел. Забавно получилось. Как раз несколько дней назад. Я был в Олдершоте – навещал приятелей, с которыми давным–давно не виделся. Мы играли в "дартс" в пивной, когда вошел какой‑то штатский и, поболтав с барменом, подо шел ко мне и показал несколько снимков. Честное слово, никогда в жизни не был я так удивлен!

– И что дальше?

– Ну, он стал спрашивать, где меня фотографировали, сколько за это заплатили и всякое такое. Я, естественно, говорю, какого черта, это вас не касается. А он улыбается и показывает мне жетон Скотланд–Ярда! Напугал меня до смерти, я вам скажу. Но он заверил, что мне нечего беспокоиться, это обычная проверка и ничего больше. По–моему, мы не сделали ничего плохого, как вы считаете?

– Как?.. Плохого? Нет, конечно, ничего, – рассеянно произнес Филипп. Вы поступили очень разумно, подняв пятьдесят фунтов, валявшихся на дороге. Мне бы кто‑нибудь сделал такое предложение… Ну что ж, дорогая, – заметил Филипп, глядя на часы и обращаясь к Рут, – уже поздно, пора отваливать. Очень было приятно познакомиться с вами, – сказал он супругам. – Желаю удачно провести оставшиеся дни отпуска.

Они обменялись рукопожатиями, и Филипп пошел получать плащи. Рут ждала его в вестибюле.

– Что теперь? – возбужденно спросила она.

– Мне хотелось бы перекинуться парой слов с джентльменом по имени Гайд, – хмуро ответил Филипп.

– Вы уверены в том, что это инспектор нашел Стэнсдейла в олдершотской пивной?

– Гайд или кто‑то из его помошников. В любом случае создалась кошмарная ситуация. Стэнсдейла и его супругу нельзя винить за то, что их провел какой‑то самозванец. Но если я не поспешу и не развею заблуждения инспектора Гайда, он под махнет ордер на мой арест – и пикнуть не успеешь!

– Почему же инспектор до сих пор этого не сделал? Он, должно быть, несколько дней уже в курсе.

– Ему, наверное, нравится играть в кошки–мышки. Я просто должен встретиться с ним и оправдаться.

Они вышли на улицу, и Филипп направился к ближайшей телефонной будке. Через минуту он вышел оттуда бледный от злости и тревоги.

– Проклятье! Он не желает встречаться со мной сегодня. Уверен, что дело может подождать до завтра.

– Но что он сказал насчет…

– Да он не дал мне словечка вставить. Играет, как кошка с мышкой и наслаждается этой забавой. Сказал, что заскочит в студию завтра в одиннадцать утра. Я никогда не думал, что он может быть таким незаинтересованным, даже безразличным. Просто не понимаю человека!

– Да, мужчины – тяжелый народ, – пробормотала Рут.