Текст книги "Полегче на поворотах (сборник)"

Автор книги: Питер Чейни

Соавторы: Майкл Гилберт,Френсис Дэрбридж
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

ГЛАВА 10

В дверях стоял высокий плечистый мужчина в светлом плаще и мягкой шляпе, с улыбающимся красным лицом и фигурой игрока в регби.

– Мистер Хольт, сэр? Инспектор Гайд просил меня доставить вас в Челси.

– Да–да… Проходите, пожалуйста. Я быстро.

Поднимаясь по лестнице впереди своего гостя, Филипп говорил через плечо:

– У меня тут есть такое, что у инспектора глаза полезут на лоб.

– В самом деле, сэр?

– Да, вот этот чемодан, – показал Филипп. – Подождите минутку, я перетяну его ремнем. Ведь мне пришлось орудовать кочергой.

– Звучит любопытно, сэр. Что там?

Филипп рассмеялся.

– Вы не поверите.

Он нашел крепкую веревку и перевязал чемодан.

– Ладно, я готов. Вперед!

Полицейский взялся за чемодан, чтобы отнести его в машину, но Филипп отклонил предложенную помощь. Не успели они выйти, как зазвонил телефон.

– Извините, – сказал Филипп, возвращаясь и снимая трубку. – Филипп Хольт слушает.

– Добрый день, сэр, – послышался знакомый голос. – Гово рит инспектор Гайд.

– О, привет, инспектор. Я как раз собрался в полицейское управление. И припас для вас небольшой приятный сюрприз.

– Уже собрались? А зачем? Появилось что‑то новое?

– Да, в самом деле появилось. Я расскажу, как только мы до вас доберемся. Ваш человек только что приехал.

– Мой человек, мистер Хольт? Боюсь, что не понимаю.

– Инспектор, вы же позвонили несколько минут назад и сказали, что арестовали Клифа Флетчера.

– Я звонил?

– Вы говорили с Рут. Та передала, что вы меня просили…

Раздался щелчок, стук вырванной из стены телефонной вилки и перед глазами вновь возник краснолицый мужчина – теперь уже менее благожелательный, с револьвером в одной руке и оторванным телефонным проводом – в другой.

– Ладно, умник, пошли! – прорычал он, резко пиная Филиппа в ребра. – И захватим чемодан, раз уж так он интересен. Двигайся.

Филип медленно наклонился и схватился за чемодан, лихорадочно выискивая выход из положения. Пытаясь выиграть время, сказал:

– Если вы явились за чемоданом, почему вам не забрать его и не убраться?

– Ошибаешься, приятель! Нам нужен ты – ты и ключ.

– Ключ?

– Совершенно верно. Тот, который ты отказался отдать прошлый раз. Только теперь мы действуем наверняка. Он или с тобой, или ты нам скажешь, где он спрятан. Пошли! Ты – впе реди, с чемоданом.

Филипп вздохнул и сунул руку в карман куртки.

– К чему весь этот шум? Если вам нужен ключ, вот он, – Филипп небрежно извлек из кармана связку ключей в маленьком кожаном футляре и, крикнув "– Ловите! ", швырнул их к ногам бандита. У того сработала нормальная человеческая реакция – он рванулся к ключам, пытаясь поймать их на лету – и в тот же миг Филипп схватил руку, державшую револьвер, и тотчас заломил её за спину. Незнакомец замычал от боли и выронил оружие. Он, однако, успел нанести сильный удар свободной рукой, отправив Филиппа на пол. Тот, опираясь на одно колено в классической стойке дзюдо, налег на правую руку краснолицего и резко рванул её вверх. Тяжелое тело бандита оторвалось от пола и, пролетев пару ярдов, рухнуло навзничь.

Филипп бросился к револьверу, но тут же понял, что можно не спешить, ибо его противник лежал без движения – ударившись затылком об пол, он потерял сознание.

Положив ключи в карман, Филипп осторожно выглянул в окно. На углу улицы, почти скрытый из виду, стоял незнакомый автомобиль. Кто в нем находился? Флетчер? Вполне возможно.

Филипп мгновенно оценил обстановку. Кто бы ни сидел в машине, он обеспокоен тем, что напарник до сих пор не вернулся. Значит, он должен либо проявить храбрость и пойти проверить, что же случилось, либо уехать с места преступления, бросив товарища на произвол судьбы. Филипп решил выждать и посмотреть, что произойдет. Если же человек за рулем решит уехать, снимок машины и её номерной знак могут пригодиться. Быстро сходив в студию за фотоаппаратом и стараясь остаться незамеченным с улицы, сделал несколько снимков машины. Подумал и сфотографировал распростертую на полу фигуру фотоархив Скотланд–Ярда, вероятно, будет рада пополнению своей галереи негодяев. Затем сел напротив поверженного противника, руки которого были раскинуты как крылья огромной птицы и, держа того под прицелом, стал терпеливо ждать.

Время шло. Но вот наконец безжизненная фигура стала оживать, раздался жалобный стон.

– Не двигаться! – приказал Филипп. – Ваш друг вот–вот покинет машину и появится здесь, чтобы выручить вас.

Бандит выругался.

– А теперь говорите, кто послал вас сюда?

В ответ снова ругательства.

– Вы начинаете действовать мне на нервы, – сказал Филипп, – а эта штука в моей руке вполне может выстрелить. Я не так ловок в обращении с револьвером, как вы, поэтому буду чувствовать себя спокойнее, если получу от вас несколько вежливых ответов. Кто находится в машине, стоящей на углу?

Мужчине удалось принять сидячее положение, после чего он ощупал затылок и заговорил.

– Послушайте, мистер, я ничего об этом не знаю. Честно вам говорю. Просто мне сказали, чтобы…

Фразу оборвал на полуслове звук ревущего мотора и скрип шин автомобиля, проходящего на скорости крутой поворот. Подскочив к окну, Филипп увидел, как машина, стоявшая на углу, мгновенно скрылась из виду, а секундой позже полицейский автомобиль, выскочивший с противоположного конца улицы, уже тормозил у дома.

Неожиданное движение за спиной заставило Филиппа обернуться, но слишком поздно. Его пленник, воспользовавшись предоставившимся шансом, выскочил из комнаты и бросился вниз по лестнице… но когда он распахнул дверь на улицу, путь ему преградил сержант Томпсон, располагавший мощной поддержкой в лице инспектора Гайда и двух констеблей…

– Эдди Медоус! Как приятно! – воскликнул сержант, ловко защелкивая наручники на запястьях бандита. – А мы‑то искали тебя, Эдди. Ты просто не можешь не вляпаться в какую‑нибудь историю, верно?

Эдди Медоуса бесцеремонно запихнули на боковое сиденье полицейской машины, а Гайд, взглянув на Филиппа, стоявшего на лестнице, спросил:

– С вами все в порядке, мистер Хольт? Как удачно получилось, сэр, что я вам позвонил. Но кто же звонил вам раньше и кого вы приняли за меня?

– Меня не было, и трубку сняла Рут. Она сказала, что вы посылаете за мной машину, чтобы я мог опознать Флетчера в полицейском участке Челси. Естественно, когда появился этот симпатяга, я решил, что он – один из ваших людей.

Гайд кивнул.

– Естественная ошибка, согласен. Они неплохо придумали с Челси. Флетчер завсегдатай тамошних питейных заведений. Мы несколько дней наблюдали за его любимыми притонами.

– А я видел карточки этих заведений в его бумажнике. Возможно, они рассчитывали сыграть на этом.

– Вполне возможно. Не заметили – не Флетчер поджидал внизу?

– Я не видел водителя, но полагаю, что это был именно он, – Филипп достал из кармана миниатюрную камеру. – Я сделал несколько снимков автомобиля, может быть они окажутся полезны. Номерные знаки должны получиться достаточно четко.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, хотя не уверен, что снимки нам пригодятся. Машина наверняка краденая – точно так же было, когда мы расследовали случай в Виндзоре. У людей типа Флетчера за всю жизнь не бывает даже одной пары настоящих номерных знаков. Но что же им понадобилось от вас на этот раз?

– Снова ключ. А поначалу я подумал, что им нужен чемодан.

Брови инспектора поднялись в вежливом вопросе. Филип с улыбкой подвел Гайда к чемодану, ослабил веревку и открыл крышку.

Они склонились над содержимым, и Гайд тихо присвистнул.

– Любопытно, – прокомментировал он, – очень любопытно…

– Как видите, – заметил Филипп, – это немецкие марки. Я не успел пересчитать, но их тут тысячи.

Наметанный глаз инспектора подтвердил правильность приблизительной оценки пачек с банкнотами. Зато удивленный взгляд сержанта Томпсона выражал одновременно сомнение и недоверие.

– В чем дело, сержант? Никогда не видели чемодана, набитого немецкими марками?

– Говоря по правде, сэр, никогда. Они настоящие?

– Полагаю, да, – кивнул Гайд.

Инспектор повернулся к Филиппу:

– Кто‑то сделал вам рождественский подарок?

Тут последовало подробное описание случившегося. Пока Гайд слушал, Томпсон считал купюры.

– Интересно, – знал ли Лютер Харрис, что находится в чемодане? – задал риторический вопрос инспектор.

– Полагаю, знал, – откликнулся Филип, – но, вероятно, слишком боялся иметь с ним дело.

– Но тогда почему он поначалу согласился с просьбой Вильсона забрать его?

Филипп растерянно покачал головой.

– Будь я проклят, если что‑нибудь понимаю. Может быть, он хотел получить свою долю, если дело выгорит. Сколько там, сержант?

– Я насчитал пятьдесят тысяч марок. Это примерно десять тысяч фунтов, не так ли?

– Побольше, – ответил Гайд. – Думаю, нам следует переговорить с Харрисом. Как вы считаете, сержант?

– Правильно, сэр. Я организую встречу.

– Я хотел бы попросить вас, мистер Хольт, заглянуть сегодня ко мне в Скотланд–ярд, скажем, часа в четыре.

– Хорошо, инспектор.

– Очень вам благодарен. А пока я прощаюсь с вами.

* * *

Кабинет Гайда в Скотланд–Ярде был чистым и строгим, точно соответствуя характеру хозяина. Дела были аккуратно сложены на большом письменном столе красного дерева, у телефона высилась горка тщательно заточенных карандашей, напоминая космические ракеты на боевом дежурстве, а рядом, под рукой, стопка девственно чистой писчей бумаги. Единственным украшением была фотография семьи Гайда в зеленой кожаной рамочке.

В воздухе висел аромат крепкого трубочного табака. Человек, сидевший лицом к лицу с Гайдом и беспокойно ерзавший на стуле – а это был Лютер Харрис, – очевидно, уже какое‑то время подвергался перекрестному допросу. Он почувствовал облегчение, увидев входящего в кабинет Филиппа, однако Гайд, молча указав посетителю на свободный стул, и не подумал прервать допрос.

– Вы не убедили меня в том, что рассказываете всю правду, мистер Харрис. Давайте повторим все с самого начала.

– Я вам рассказал, как было, инспектор, честное слово! Я никак не замешан в этом деле. То, что я знал Рекса и Энди, ни о чем не говорит! Мне принадлежит вполне респектабельный музыкальный магазин на Тоттенхэм–роад, мой хлеб – шлягеры для хит–парада…

– Когда капрал Вильсон дал вам эту квитанцию? – холодно спросил Гайд.

– Квитанцию?.. Ну… когда я приехал к нему в Мидлсекс. Он просил меня поехать на вокзал Виктория и забрать чемодан Рекса. Нужно было привезти его в больницу, чтобы Энди мог забрать оттуда какие‑то вещи. Может быть, это была шутка, может быть, он думал, что эти немецкие деньги – фальшивые, не знаю. Во всяком случае, потом он собирался отдать чемодан мистеру Хольту.

– И вы согласились забрать чемодан?

– Да, согласился. Только…

– Почему вы изменили свое решение и переложили ответственность на мистера Хольта?

– Ну, я… кое‑что сообразил, если вы меня понимаете…

– Нет, не понимаю, мистер Харрис…

Лютер в замешательстве запнулся и бросил на Филиппа умоляющий взгляд, который тот игнорировал. И вновь Гайд в который раз спросил:

– Вы знали, что находится в чемодане, не так ли?

– Нет! Я же говорил, что понятия не имел о том, что там. И до сих пор не могу поверить, что там было пятьдесят тысяч марок. Откуда, черт возьми, у Рекса или Энди могли взяться такие деньги?

Инспектор на минуту замолчал, занявшись трубкой, и затяжки стали более глубокими. Наконец он вновь обратился к сидящему напротив него человеку, чувствовавшему себя явно неуютно.

– Как часто Вильсон и Рекс Хольт бывали в вашем магазине?

– Они часто заходили, когда приезжали в отпуск.

– Они с кем‑нибудь там встречались? Я имею в виду – предварительно условившись.

Немного поразмыслив, Лютер ответил:

– Нет, не думаю.

– Вы уверены в этом?

– Ну… был один случай…

– Продолжайте, мистер Харрис.

– Несколько месяцев назад в магазин пришла женщина и спросила популярную тогда пластинку. У меня оставалась одна, и так случилось, что в тот момент её слушал в одной из кабин

Рекс. Я сказал ему, что женщина тоже хочет её послушать. Вместо того, чтобы передать пластинку, он пустил в ход свои чары и пригласил даму в кабину. Меня это тогда немного разозлило потому, что ни Рекс, ни Энди никогда ничего не покупали, они приходили просто бесплатно послушать музыку. Но в конце концов все уладилось, женщина пластинку купила.

– У вас не было впечатления, что Рекс знал её раньше? поинтересовался Филипп.

– Не уверен. Может быть, он видел её впервые, но у меня было такое чувство, что он её поджидал.

– Как она выглядела, эта женщина? Можете её описать?

– Да. Симпатичная, самоуверенная, немного надменная. Лет сорока, может, чуть старше. На ней был клетчатый костюм с брошью из брильянтов с рубинами на лацкане.

– Брошь в виде корзинки с цветами? – резко спросил Филипп.

– Да. Именно такой формы. Как вы догадались?

Инспектор вынул трубку изо рта и подался вперед.

– Вы знаете, кто это был, мистер Хольт?

– Не уверен, но описание удивительно напоминает мне миссис Клер Сэлдон.

Гайд одобрительно кивнул и, когда вновь обратился к Харрису, его голос звучал чуть теплее.

– Эта информация уже интересна, – и увидев, как просиял Лютер, Гайд добавил: – Вам не приходилось впоследствии видеть эту женщину в "Модном уголке"?

– Нет, никогда.

– А в каком‑нибудь другом месте?

– Нет, инспектор.

В дверь постучали, и вошел сержант Томпсон, неся пачку фотографий. Гайд попросил его немного подождать и задал очередной вопрос Харрису.

– Во время встречи Рекса с женщиной не было ли в магазине капрала Вильсона?

Ответ был дан не задумываясь:

– Нет, его не было. Если я не ошибаюсь, он появился примерно через полчаса.

Холодно взглянув на Харриса, инспектор протянул руку за фотографиями. Бросил на них взгляд, кивнул и передал Филиппу.

– Посмотрите на них. Мы получили их сегодня утром с континента – от Интерпола.

Едва взглянув на снимки, Филипп твердо заявил:

– Это Флетчер, или, как сказала бы Рут, мастер поножовщины.

– Вы совершенно уверены?

– Абсолютно.

– Хорошо. Возможно, в нашем деле все начинает становиться на свои места. Взгляните, мистер Харрис, вы когда‑нибудь встречали этого джентльмена?

Вероятно, Лютеру Харрису повезло, что за толстыми стеклами очков трудно было уловить выражение глаз, однако он не смог утаить легкую дрожь пальцев, когда возвращал фотографии.

– Нет. Боюсь, что не встречал, инспектор.

– Вы меня разочаровали. Подумайте как следует.

– Я уверен, что не встречал его.

– Так–так. Скажите, сержант, у нашего друга Эдди Медоуса была возможность изучить эти снимки?

– Да, сэр. Он утверждает, что никогда не видел этого человека. Тем не менее, он лжет.

– И продолжает повторять все ту же сказочку о мотивах сегодняшнего вторжения в контору мистера Хольта?

– Так точно, сэр. Говорит, что ничего не знает, кроме того, что ему велели доставить мистера Хольта к ожидающей внизу машине.

Внимательно изучив свою трубку, инспектор хмыкнул и согласился, что такой вариант вполне возможен.

– Вполне, – подтвердил Томпсон. – Куриные мозги Эдди Медоуса позволяют ему лишь выполнять чужие приказы. А пятьдесят фунтов, которые у него оказались, – вероятная плата Флетчера за подобную работу.

– Мы выловили мелкую рыбешку, – недовольно проворчал Гайд, – пока кит–убийца все ещё плавает где‑то поблизости. Что, черт возьми, случилось с нашими контактами в преступном мире? Вам, сержант, следует распространить информацию, что мы выплатим высокую сумму за любые сведения о местонахождении Флетчера.

– Слушаюсь, сэр.

– Просто смешно: мы знаем, как он выглядит, у нас есть прекрасный набор отпечатков его пальцев на ноже, брошенном в мистера Хольта, и вообще дело уже готово к передаче в суд, – не хватает только самого подсудимого.

– Кто же он в таком случае? – спросил Филипп. – До сих пор я считал его обычным головорезом, ловко орудующим ножом. Но теперь, когда вы, инспектор, заговорили об Интерполе…

– Его настоящее имя Сэндмен, Питер Сэндмен, но он работает под несколькими вымышленными именами. Клиф Флетчер – одно из них. Немецкая полиция полагает, что это он организовал восемнадцать месяцев назад ограбление банка в Гамбурге. Вы, конечно, помните этот случай. Главным кассиром там был англичанин Вестон, работавший по годичному обменному контракту. Однажды вечером он был убит, когда выходил с работы. Орудие убийства – нож с убирающимся лезвием.

Филипп покачал головой.

– Нет, не помню. Где, вы говорите, это произошло?

Инспектор выбил трубку и подчеркнуто значительно произнес:

– В Гамбурге, сэр. Там, где, полагаю, находились в то время ваш брат и капрал Вильсон.

Беспокойство овладело Филиппом.

– Подождите, вы хотите сказать…

– Инспектор, мне нужно возвращаться в магазин, – заспешил Харрис. – Вы со мной закончили?

– На сегодня да, мистер Харрис. Но прошу в ближайшие дни не уезжать из города. Не советую.

* * *

Двадцать минут спустя, покинув Скотланд–Ярд, Филипп к своему удивлению обнаружил, что Лютер Харрис слоняется около "лянчи".

– А я‑то думал, ты торопился в магазин.

– Это был просто предлог уйти оттуда. От полицейских у меня мурашки по коже. После смерти Рекса меня уже в третий раз допрашивают с пристрастием. Поверь, от этих допросов уже тошнит.

– Могу себе представить, – сухо сказал Филипп. – Тебя куда‑нибудь подбросить?

– Очень мило с твоей стороны.

Машина двинулась вверх по Уайтхоллу, и разговор продолжился. Филипп поинтересовался:

– Итак, ты говоришь, они тебя ещё раньше дважды допрашивали, Лютер?

– Да. На следующий день после смерти Рекса они приехали в магазин и стали всюду совать нос. Бог их знает, что они надеялись найти – орудие убийства, запрятанное в тромбон, или что‑то еще. Потом, на следующее утро после того, как я повидал в больнице Энди, ко мне снова приперся этот Гайд.

– По–моему, ничего необычного тут нет, Лютер. Они должны были проверить всех людей, так или иначе связанных с Рексом, чтобы найти какую‑то зацепку.

– Я молю Бога, чтобы они перестали мучить меня, вот и все.

– Пойми, Лютер, что желание Гайда поговорить с тобой о чемодане вполне естественно. Когда я увидел такое количество денег, я не мог не сказать, как чемодан попал ко мне.

– Конечно. У меня нет к тебе претензий, дружище. Что меня раздражает в полицейских, так это их односторонний образ мыслей. Можно подумать, мой магазин – единственное место, где бывали Рекс и Энди!

– Где они ещё бывали, Лютер?

– Да в десятках разных мест. Например, в баре у казарм "Найтсбридж". Я знаю, они там проводили массу времени.

– Не помню этого бара. Как он называется?

– Какое‑то испанское название, вроде… погоди минутку… ну, конечно, – "Эль Барбекю".

– И они часто туда ходили?

– Я же говорю – часто.

– Ну, и что же тут странного?

– Ничего, но…

– Думаю, Рекс присмотрел какую‑нибудь хорошенькую официанточку.

– Там вообще нет официанток, – опроверг Лютер гипотезу Филиппа. – Бар принадлежит толстяку по имени Оскар и его жене. Официант всего один Джозеф, кажется, из Швейцарии.

– Значит, ты там тоже бывал?

– Раз–другой, когда ребята вытаскивали меня вечером с работы. Я лично считаю, что полиции вместо того, чтобы все время трепать мне нервы, стоило бы внимательно приглядеться к этому заведению.

– "Эль Барбекю", да? Ну что же, не возражаешь, если я высажу тебя на Кембридж – сквер?

– Вполне подходит. Спасибо. До встречи!

Поворачивая налево и проезжая по авеню Шафтсбери, Филипп думал, как быть. Ясно было, что рассказ Лютера преследовал какую‑то цель. Если бы он действительно хотел, чтобы полиция заинтересовалась баром "Эль Барбекю", он намекнул бы на это инспектору Гайду.

"– А не пытается Лютер, – подумал Филип, – отвлечь внимание от какого‑то проступка, который мог совершить Рекс? Они же были близкими друзьями, и Лютер мог чувствовать себя связанным памятью покойного."

Каковы бы ни были цели Лютера, Филипп не видел причины, почему бы не проверить его наводку. Если быть внимательным и осторожным, никакого вреда не будет, зато может что‑то дать. В своих поисках он уже достиг той стадии, когда кажется, что любой результат лучше никакого.

* * *

Кафе–бар "Эль–Барбекю" был отмечен несмываемыми следами тяжелых сапог своих основных клиентов – солдат из казарм "Найтсбридж". Внутри было относительно чисто, и у Филиппа оказался выбор между стулом у стойки бара и местом за любым столиком. И ни намека на швейцарца–официанта. Крупный, плотный мужчина с сияющей лысиной расположился за стойкой, ковыряя в зубах и читая вечернюю газету. Когда далекий крик$1 – Оскар! "достиг его ушей, он в ответ что‑то неразборчиво прорычал и отложил чтиво.

Филипп сел на стул, заказал кофе и вскоре получил его из рук лысого толстяка, не проявившего никаких признаков любезности.

Но вот из двери, ведущей в кухню, вышла усталая, чем‑то озабоченная женщина в засаленном фартуке и вывалила на стойку большие свежеприготовленные бутерброды. Она бросила безразличный взгляд на горстку посетителей и загремела горой грязной посуды. Лысый толстяк и не подумал предложить по мощь, зато стал ещё сосредоточеннее ковырять в зубах и читать газету.

– Извините… – Филипп кашлянул. – Оскар, не так ли?

– Да, – лаконично ответил толстяк, не поднимая головы.

– Меня зовут Филипп Хольт. Не могли бы вы мне помочь?

Зубочистка на миг прекратила движение, а грохот грязной посуды затих. Затем Оскар и женщина вернулись к своим занятиям.

– В чем дело?

– Я навожу справки о своем брате Рексе. Он был солдатом и довольно часто заходил сюда, когда приезжал в отпуск.

– Ну и что?

– Хотел узнать, помните ли вы его – такой высокий, с очень светлыми волосами, симпатичный…

– У нас здесь бывает много солдат, мистер.

– Я понимаю. Но вы в последнее время могли видеть имя и фото моего брата в газетах. Он покончил с собой.

Снова грохот посуды был прерван паузой.

Вместо ответа Оскар задал встречный вопрос.

– Он приходил сюда один?

– Нет, обычно его сопровождал капрал Энди Вильсон – невысокого роста, коренастый, с редкими светлыми волосами. Оба – любители джаза.

Оскар пожал могучими плечами.

– Ты помнишь кого‑нибудь похожего, Джойс? – спросил он, не оборачиваясь.

Оказалось, что Джойс, занятая горой грязной посуды, тем не менее не пропустила ни единого слова.

– Не помню. К нам заходят сотни таких парней.

– Ну, а как ваш официант, – настаивал Филипп. – Кажется, Джозеф? Швейцарец, как говорил мне Рекс. Могу я с ним поговорить?

– С Джоэефом? Он здесь больше не работает.

Похоже было, что распросы зашли в тупик. Оскар и Джойс не проявляли желания помочь. И все же Лютер совершенно очевидно хотел направить Филиппа сюда. И тот, вспомнив напряженную паузу, последовавшую после упоминания имени Хольта, решил сделать ещё одну попытку.

– А вы случайно не знаете, где сейчас работает Джозеф? – спросил он.

– В какой‑то пивной на Бромптон–роад, – ответил Оскар, не задумываясь. – Но если вы здесь ещё побудете, можете его увидеть. Он обычно заглядывает в это время выпить чашку кофе.

– Спасибо. Попробую дождаться. Как я его узнаю?

– Садитесь вон там, – Оскар кивком указал на угловой столик на противоположной стороне зала. – Я дам вам знать, если он появится.

Поблагодарив бармена, Филипп заказал ещё одну чашку кофе. Оскар передал заказ Джойс и в тот же миг исчез за кухонной дверью. С чашкой в руках Филип пошел к угловому столику, краешком уха уловив еле слышный звук. Только устроившись за столиком и размешав в чашке три кусочка сахара, он вдруг понял его происхождение. Это был щелчок и позвякивание телефонного аппарата.

Достав сигарету, он не стал прикуривать, а сделал вид, что заинтересовался разложенной на столике газетой, и прислушался. Меньше чем через минуту звук повторился – очевидно, телефонная трубка была положена на место. Вскоре после этого Оскар появился вновь. Он что‑то буркнул женщине у мойки и, не глядя на Филиппа, вновь занялся зубочисткой и вечерней газетой.

В бар то и дело входили посетители, главным образом солдаты. Лишь немногих Оскар и Джойс приветствовали как старых знакомых, механически изображая на лице дружелюбие. Остальные довольствовались угрюмым, безразличным обслуживанием весьма низкого уровня.

Время шло – минута за минутой. И вдруг Филипп осознал, что Оскар незаметно исчез. Не было видно и Джойс. За стойкой появилось совершенно новое лицо – бойкая молодая девица в клетчатом фартуке. Она драила кофеварку "Эспрессо", любуясь своим отражением в её блестящей поверхности.

Выйдя из‑за столика и подойдя к бару, Филипп спросил:

– Куда все подевались?

– Не знаю, о чем вы.

– Где Оскар?

– На кухне, ужинает.

– Ну, ладно.

Он повернулся, чтобы пройти к своему столику, и замер от неожиданности. Свободное место напротив его стула заняла женщина, чья фигура кого‑то напоминала. Она даже не взглянула на Филиппа, когда тот проходил мимо и усаживался за столик.

С любопытством оглядев её, Филипп вполголоса спросил:

– Вы, конечно, не Джозеф, не правда ли?