Текст книги "Вульф (ЛП)"
Автор книги: Пейсли Хоуп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Низкий голос Вульфа доносится сквозь закрытую дверь, пока он разговаривает с кем-то по телефону.
Ты сделаешь то, что я скажу, и останешься в живых, сказал он абсолютно серьезно.
Все, что у меня есть, – это моя независимость.
И это не имеет отношения к моему телу, потому что оно явно выбрало его.
Все, что у меня есть, – это мой выбор.
Я могу быть открытой или закрытой книгой в зависимости от ситуации. Я могу не соприкасаться с его миром, пока не пойму его лучше.
Я могу простить себя за то, что хочу его. Я в долгу только перед собой.
Есть также вероятность, что я ему надоем и он отпустит меня. Она невелика, но на данный момент он даже не попытался засунуть в меня свой член, что противоречит всему, что мне рассказывали окружающие о том, какой он мужчина.
Это подводит меня к мысли, что, возможно, я для него такая же необычная, как и он для меня. Свет в его темноте.
Зеркало начинает запотевать, отрывая меня от моих мыслей и напоминая о необходимости принять горячий душ, как раз в тот момент, когда Габриэль возвращается в ванную.
Он прислоняется спиной к раковине и смотрит, как я позволяю воде стекать по моей коже, как дождю, тепло успокаивает мои ноющие мышцы, которые все еще болят из-за выброса адреналина. Я почти складываю руки перед собой, отчасти по привычке, отчасти чтобы избежать его пристального взгляда, но вместо этого я отталкиваю свои страхи.
Я поднимаю руки и поворачиваюсь к нему лицом, слегка наклоняю голову и провожу руками по волосам, глядя прямо на него, пока я обнажена и выставлена напоказ.
– Тебе обязательно сидеть здесь, пока я принимаю душ? – спрашиваю я, смывая с волос шампунь, пахнущий отелем. Он уже видел меня всю. Меня не должно волновать, что он смотрит, как вода стекает по моему обнаженному телу, но все же я должна спросить.
– Да, – коротко отвечает Габриэль, устраиваясь поудобнее.
Мой выбор. Мои мысли.
Я сама решу, какой пленницей быть в его руках. Я не подарю ему свой страх, которого он, похоже, жаждет, если сама не захочу. Я видела все, на что он способен, так что, как бы странно это ни звучало, мне больше нечего бояться.
– Как хочешь, – я невозмутимо пожимаю плечами, выливая на ладонь изрядную порцию кондиционера.
Я не упускаю его ухмылку, пока стараюсь смыть с себя все грехи этой ночи. Он устраивается поудобнее и складывает руки на груди.
Я уязвима перед ним, но то, как он смотрит на меня – как его обычно светлые глаза темнеют, пока исследуют мое тело, впитывая каждое мое движение, – заставляет меня чувствовать себя сильной.
Сильнее, чем я когда-либо была.
Глава 24
Габриэль
Я наблюдаю за Бринли за стеклом душевой кабины, когда она моет волосы. Она даже не представляет, насколько близка была к смерти. Как ей повезло, что я спас ей жизнь…
– Она должна умереть. Ты знаешь, – говорит Джейк.
– Уберите это, – говорю я Робби и двум проспектам, жестом указывая на жалкий труп, лежащий лицом вниз на брезенте. – А этого отправьте обратно с яйцами этого мертвого ублюдка, зашейте их у него во рту, а потом прикрепите записку к губам, пусть все знают, что их ждет, если они еще раз тронут кого-нибудь, о ком мы заботимся.
– Мне разобраться с этой маленькой феей, босс? – спрашивает Кай, кивая головой в сторону леса, куда убежала Бринли. Мне не нравится, что он называет ее феей – хорошей девочкой. Что-то в его словах просто выводит меня из себя.
– Черт, она же подруга Лейлы, – говорит Акс.
– Это необходимо, – говорит ему Джейк.
– Блядь. – Акс проводит рукой по своей бороде. – Если так, сделай это быстро.
Я качаю головой. Единственное, о чем я могу думать, – только не она.
– Нет. Никто не тронет Бринли, – приказываю я. – Я сам с ней разберусь, – бросаю я через плечо и убеждаюсь, что каждый из них кивает, прежде чем пройти через сетчатую дверь и последовать за ней.
Вздох, который Бринли издает в душевой, наполненной паром, возвращает меня к реальности. Второй раз за сорок восемь часов я вижу, как она переживает что-то травмирующее, и все же она здесь, стоит передо мной во всей своей обнаженной красоте, как будто это ее нисколько не смущает.
Ее тело – это то, от чего я просто не могу отвести взгляд. Я не планировал оставаться, когда зашел проведать ее после окончания телефонного разговора с Аксом, но как только я увидел, как вода струится по идеальной полной груди и спускается к ее тонкой, соблазнительной талии, я понял, что никуда не уйду.
Мои глаза наслаждаются и запоминают каждый изгиб, каждую частичку ее тела. Стройные бедра, переходящие в самую красивую киску, которую я когда-либо видел, и круглая, идеальная попка с мягкими ямочками на пояснице, которая так и просится в мои руки. И, как я и предполагал, ни одной татуировки, ни одного пирсинга.
Она – чистый холст. Я буду метить ее, многократно, во всех местах, где только смогу.
Мой член пульсирует в джинсах, пока она отжимает волосы, проводя руками по своему телу, ее идеальные розовые соски затвердели и превратились в маленькие камушки, умоляющие о моих зубах. Бринли выдавливает в ладонь гостиничный гель для душа и начинает намыливать плечи, пена стекает по ней, скользит по коже, как океан за окном, когда целует берег. Я хмурюсь, понимая, что это испортит ее запах, а я этого терпеть не могу.
Когда она поднимает на меня взгляд и проводит обеими руками по груди, размазывая пену, я без раздумий расстегиваю джинсы. С первой секунды, как увидел ее, я прекрасно понимал, что эта женщина для меня – неизведанные глубины. В тот момент, когда я позволю себе кончить с ее именем на губах, я полностью отдамся наваждению, и это время настало.
Я освобождаю свой член, он выпирает из боксеров и направлен прямо на нее. Я сплевываю в ладонь и сжимаю его, пока она даже не заметила, что я делаю. А она замечает, как только выключает душ и смотрит на меня. Мой член еще никогда не был таким твердым и возбужденным, как после этой визуальной пытки. Сначала ее глаза оценивают мои размеры, а затем с нескрываемым любопытством переходят к шести штангам, которые выстроились вдоль нижней части моего ствола, образуя лестницу. Я сразу понимаю, что она понятия не имеет, что с этим делать и зачем это нужно, но скоро поймет. В ее глазах читается интерес и это подтверждает, что она никогда раньше не видела пирсинга на мужчинах, и я не удивлен. Я и не ожидал ничего другого.
– Иди сюда, – требую я, пока она заворачивается в полотенце. На ее лице появляется неуверенность, но глаза говорят о другом. Ее глаза говорят мне, что она хочет получить все, что я могу ей предложить, но ее правильное воспитание заставляет ее бороться с желанием посмотреть на меня.
– Смотри, – говорю я, кивая вниз. – Смотри, что ты делаешь со мной, Бринли Роуз, – говорю я, медленно поглаживая свой твердый как камень член, пока она стоит передо мной.
Глаза Бринли еще больше расширяются, когда она смотрит на меня, и румянец, которого я так жажду, подступает к ее горлу. Я смотрю на нее, такую уязвимую, такую чистую передо мной, и желание испачкать ее прямо сейчас берет верх, пока я провожу большим пальцем по ее пухлой нижней губе.
– Это должно быть больно, зачем они тебе? – Она спрашивает о моем пирсинге, не понимая, что боль – это не то, чего я избегаю, более того, я жажду ее. В ее глазах появляется намек на дерзость, освобождение которой я начинаю делать миссией своей жизни.
Я ухмыляюсь в ответ и провожу пальцем между ее все еще скользких грудей, сбрасывая полотенце. Оно падает на пол, пока я продолжаю надрачивать свой член. Она облизывает губы, и при виде этого на головке выступает первая капля спермы.
– Весь смысл в боли. Когда-нибудь очень скоро, когда я позволю твоей маленькой тугой киске принять мой член, ты поймешь, какова награда за эту боль.
Она испуганно сглатывает, ее самодовольная ухмылка исчезает, лицо становится серьезным, и страх, которого я жажду, снова появляется в ее глазах. Все это вместе взятое срывает мои тормоза.
Я двигаю полотенце ногой, обутой в ботинок, а затем дважды стучу по нему и жду. Прошло уже… черт, я не помню, когда в последний раз мой член был во рту у женщины. Пока я ошеломленно думаю об этом, Бринли мгновенно понимает, чего я хочу и опускается на колени.
Она дрожит от холода после душа, и ее соски становятся еще больше похожи на жемчужины. Она медленно скользит взглядом вверх и вниз по моему члену, а затем поднимает глаза на меня.
– Значит, я здесь только для того, чтобы обслуживать вас, хозяин? – говорит она, ее мрачный тон взрывает мою кровь, как укол героина в вену, и я понимаю, что эта женщина чертовски опасна для меня – она хочет моего гнева.
Бринли обхватывает мой член своей маленькой ладошкой и скользит по штангам, одной за другой. Я провожу большим пальцем по ее нижней губе, приоткрывая ее рот, ее язык непроизвольно двигается, а ее большие голубые глаза смотрят вверх сквозь ресницы. Этот взгляд сводит меня с ума.
– Вот та порочная девочка, которую я хочу, – говорю я, и она стонет, подтверждая свое желание.
Я касаюсь головкой члена ее мягких губ, и мой голос становится еще более властным.
– Открой.
Она высовывает язык, слизывая ожидающую ее сперму. Мои глаза грозят закатиться.
– Теперь соси, – приказываю я.
Бринли слушает, пытаясь играть с головкой моего члена, и я стону, когда ее язычок высовывается наружу, обводя каждую штангу. Я чувствую ее стон, и он отзывается во всем моем теле. Я смотрю на нее и замечаю, как она сжимает бедра и стискивает свободную руку на коленях. Я улыбаюсь, когда-нибудь, очень скоро, она признается вслух, как сильно хочет меня.
– Ты ведь не так уж часто занималась этим, верно? – спрашиваю я с ухмылкой, потому что ответ очевиден. Когда ее глаза встречаются с моими, она слегка качает головой, мой член все еще находится у нее во рту.
Блядь, Господи. Я буду чертовски рад научить ее.
– Втяни щеки. – Я слегка опускаю ее челюсть. – Расслабься. Не просто облизывай. Проглоти мой член, колибри, – говорю я, мой хриплый голос наполнен похотью. Она понятия не имеет, что делает, но это все равно лучший минет, который я могу вспомнить.
Она делает то, что я говорю, ее язык совершает неуверенные, медленные движения, когда она пытается взять меня глубоко. В процессе я задеваю заднюю стенку ее горла. Она давится и брызжет слюной вокруг меня. Ее рука лежит у моего основания, пальцы едва соприкасаются, и она даже не может прикоснуться губами к своей руке.
Это зрелище вызывает у меня желание заполнить все ее отверстия, для которых, как я знаю, я слишком велик.
– Вот так, используй свой язык, – говорю я, пока она входит в ритм. Я запускаю руки в ее волосы, чтобы помочь ей. Бринли задыхается, слюни стекают по ее подбородку, когда я снова задеваю заднюю стенку ее горла.
Я больше не пытаюсь сдерживаться, я слишком далеко зашел. Ее горячий рот, обхвативший меня, – мой криптонит. Сжав ее волосы, я позволяю своим большим пальцам скользнуть вниз к ее подбородку и опустить ее челюсть так низко, как только могу.
Бринли давится, и мне это нравится. Я становлюсь только тверже от ее борьбы.
– Привыкай принимать меня целиком, – ворчу я. – Твое милое личико, пока я трахаю тебя в глотку, только что стало моим новым любимым зрелищем.
Бринли брызжет слюной, она задыхается, но я не останавливаюсь. Я вхожу в ее горло снова и снова, не переставая. Как долго? Понятия не имею. Я продолжаю медленно двигаться туда-сюда, просто чтобы насладиться ощущениями. Я отчаянно пытаюсь продержаться еще хотя бы секунду. Все мои мысли о ней с того самого момента, когда я впервые увидел ее сидящей на солнце, вырываются на поверхность, в ее глазах смесь страха и желания. Между ними нет границы.
Она стонет и всхлипывает, двигая телом, сжимая бедра, когда я на мгновение задерживаюсь у задней стенки ее горла.
– Опусти руку вниз к этой сладкой киске, помоги себе. Ты кончишь, когда я это сделаю, – говорю я, зная, что это не займет у нее много времени. Глаза Бринли округляются, и, черт возьми, этого достаточно, чтобы мне захотелось покрыть своей спермой всю ее. Я завороженно наблюдаю, как она осторожно, почти грациозно скользит пальцем по своей промежности и вводит его в мокрое влагалище.
– Не будь такой чертовски вежливой. Делай, что хочешь. Добавь еще, – говорю я.
Она стонет и выполняет то, что я говорю – добавляет еще один палец, а затем ведет им вверх, надавливая на клитор маленькими кругами.
– Хорошая девочка, – говорю я, проникая в ее горло и выходя из него, пока она трахает себя пальцами. Я вижу, что и в этом деле она новичок, но она знает, чего хочет, ей просто нужно действовать увереннее. Я выхожу из нее, позволяя перевести дух, стараясь контролировать свою потребность разрушить ее. Она даже не успевает полностью вдохнуть, как я снова вхожу, но это то, чего она жаждет. Звук ее мокрой киски подстегивает нас обоих, а ее бедра продолжают двигаться навстречу собственной руке, пока она приближается к оргазму. Слюна стекают по ее шее, а мои яйца пульсируют и сжимаются. Я все глубже погружаюсь в ее горло, когда моя приближающаяся разрядка начинает покалывать позвоночник.
Ее рваный стон, когда она кончает с моим членом во рту, – вот что приводит меня к финалу.
Я слегка отстраняюсь и касаюсь набухшей головкой своего члена ее губ, а она, естественно, высовывает свой гребаный язык. Я не могу больше сдерживаться. Я кончаю, сильно. Она закрывает глаза в предвкушении, когда горячие струи бьют в ее губы, щеки, шею.
– Черт, Бринли… – рычу я. Моя сперма стекает с ее опухших губ, и она поднимает на меня глаза. Я все еще твердый, как черт, и продолжаю извергаться. Я смахиваю сперму с головки члена большим пальцем и засовываю ей между губ. Она смотрит на меня стеклянными глазами, но втягивает мой большой палец в рот.
Мое дыхание учащается, пока я наблюдаю за ней. Я не помню, когда в последний раз кончал так сильно.
Этого недостаточно, и глядя на то, как она сейчас выглядит, я уже отчаянно хочу большего.
– Моя порочная девочка, Бринли, ты принимаешь все, что я тебе предлагаю. Вот что значит быть моей.
Глава 25
Бринли
Сперма Габриэля все еще остается на моих щеках, губах, языке, вместе с его большим пальцем, и какая-то безумная часть меня безмолвно умоляет наполнить меня ею. Я слизываю ее и смотрю на него сквозь ресницы. Я поняла, что потерялась в нем в тот момент, когда он прикусил нижнюю губу и простонал мое имя. А когда он отстранился от моего рта и кончил так, как я всегда считала унизительным, но вместо этого мне понравилось, я поняла, что обратного пути уже нет.
Я буду продолжать жаждать этого, жаждать его. И осознание этого пугает меня до смерти. Мои влажные волосы прилипли к коже, и я сжимаю бедра, все еще отчаянно желая большего. Я хочу его всего.
– Босс, – раздается низкий голос за дверью дома.
Габриэль достает большой палец из моего рта с тихим чмокающим звуком.
– Мы привезли ее вещи, чтобы избавиться от них, и мы готовы, – говорит голос.
Избавиться? Они думают, что я умерла?
Габриэль засовывает свой все еще твердый член в боксеры и натягивает джинсы. У меня не так много опыта общения с мужчинами, но те немногие, с кем я встречалась, были совсем не похожи на него. У него самый красивый и ужасающий член, на который я когда-либо смотрела. Я никогда раньше не видела такого большого и с пирсингом. Честно говоря, я не знаю, как он вообще может поместиться внутри меня. Как это будет ощущаться? Будет ли больно? Узнаю ли я?
Его большая рука тянется вниз, чтобы помочь мне подняться. Я беру ее. Он молча поворачивается и смачивает полотенце теплой водой, а затем использует его, чтобы вытереть меня, удаляя все следы его спермы на моей коже.
– Одевайся! – приказывает он, его голос снова решительный и спокойный. Мои ноги гудят после того, как я стояла на коленях и бежала через лес.
Габриэль оглядывает меня, пока я стою перед ним обнаженная и жду. Я борюсь с желанием соединить руки перед собой.
– Одежда. Еще секунда, и мне придется выдержать битву, чтобы остаться здесь с тобой, прежде чем заниматься делами своего клуба.
Я киваю, внутри у меня все сжимается и одновременно разливается тепло.
Он протягивает мне мое грязное платье. Я натягиваю его через голову и сажусь на стул рядом с кроватью. Габриэль бросает на меня последний взгляд, словно хочет убедиться, что я полностью одета, а затем широко распахивает дверь.
По ту сторону двери стоит Джейк, он в крови с ног до головы. Кровь засохла на его рубашке. Я вижу это в тусклом свете. Он вымыл руки, но я все еще вижу брызги на шее и руках. Это суровое напоминание о том, что мужчина, которому я только что отсосала, сегодня ночью лишил жизни человека, и эти люди не задумываясь помогают ему замести следы.
Джейк смотрит на меня, потом снова на Габриэля. Его глаза спрашивают, почему я еще жива.
– Хочешь сделать это в другом месте? – спрашивает он.
– Где Робби и Кай? – спрашивает Габриэль.
Джейк снова смотрит на меня, я отвожу взгляд.
– Они… уже в лесу… – Джейк снова пялится. – Заняты.
Габриэль протягивает мне сумку.
– Ты можешь переодеться.
– Давай поговорим снаружи, – говорит он Джейку, поворачивается и закрывает за собой дверь.
Я иду в ванную. Как только я закрываю дверь, мои глаза наполняются слезами, но я слишком боюсь его, чтобы не слушать. Я просто двигаюсь, как робот, и делаю то, что мне говорят.
Я начинаю переодеваться в лосины и футболку, провожу щеткой по волосам и оставляю их распущенными, чтобы они высохли. Я ополаскиваю лицо холодной водой, и слышу тихие голоса Габриэля и Джейка, доносящиеся с крыльца, когда выключаю воду. Услышать их нелегко, но если сосредоточиться, то можно.
– Ты подготовил его? – спрашивает Габриэль. Я бы узнала его голос где угодно. За то короткое время, что мы знакомы, я уже привыкла к нему.
– Да, я отвезу его, – отвечает Джейк,
– Возьми кого-нибудь с собой, – приказывает Габриэль.
– Не-а, нет смысла, и тебе понадобятся все парни, чтобы уложить этого здорового ублюдка на шесть футов под землю. Земля – сплошная, мать ее, глина. Я справлюсь один, он все равно в отключке.
На глаза наворачиваются слезы. Они хоронят этого человека прямо сейчас. В голове мелькают образы, как его мозговое вещество разбрызгивается по стене позади него, и меня мгновенно тошнит. Я подхожу к унитазу и наклоняю голову, ожидая, что мой желудок в любую секунду опорожнится.
– Акс вернулся на вечеринку. Мы его отправили. Он не может отсутствовать на собственной свадьбе, – говорит Джейк.
– Хорошо, – говорит Габриэль. Я слышу веселье в его голосе, когда он добавляет: – Дай ему выходной.
– Мы похороним ублюдка. Увидимся здесь через два часа, да? – спрашивает Габриэль.
– Да, чувак, плюс-минус, в зависимости от ситуации. Я поеду по проселочным дорогам на фургоне, а ты позаботишься о ней? Помощь нужна? – спрашивает он.
Страх прокатывается по моему позвоночнику вместе с очередной волной тошноты, когда я понимаю, что он говорит обо мне.
– У меня все под контролем, – отвечает Габриэль.
Я слышу, как Джейк усмехается.
– Черт, это на тебя не похоже – позволять киске влиять на твои суждения. Она видела, как ты нажимал на курок, а она чопорная и правильная фея. Она пойдет прямо к копам.
– Хватит, – сердито рычит Габриэль. – Я сказал, что у меня все схвачено.
– Да, да, понял, брат. Просто сначала немного повеселишься? – Раздается его громкий смех, но я не слышу ответа Габриэля.
Меня сильно рвет. У меня была надежда выбраться с этого острова живой, но я слышу, что они все еще хотят меня убить. Они мне совсем не доверяют, думают, что я представляю угрозу.
Я спускаю воду в туалете и прислоняюсь к прохладной ванне. Она успокаивает меня.
В груди разгорается такой огонь, какого я никогда не чувствовала раньше.
Я не сдамся без боя. Я разберусь с этим.
Я встаю и чищу зубы, затем делаю глубокий вдох, когда слышу грохот фургона Джейка, или грузовика, или чего там еще.
Я вытираю слезы с лица и приглаживаю волосы, вздергивая подбородок, когда выхожу из ванной. Увидев меня в дверном проеме, Габриэль поднимает глаза, одновременно убирая довольно страшно выглядящий пистолет в кобуру на поясе. Он достает свой телефон и, не поднимая глаз, говорит мне.
– Оставайся здесь. Я скоро вернусь. Крис будет за дверью.
Я говорю монотонно. Я не должна спрашивать его, но мне нужно знать.
– Как у тебя получается отключаться? – Картина убийства проносится в моем сознании снова и снова. – Я не могу перестать видеть это, – вырывается у меня.
Я закрываю глаза, когда это происходит снова. То, как взрывается его затылок. Звук, который издает его тело, когда он падает на липкий пол. Это не как в кино. Его лицо словно взорвалось. Я открываю глаза.
– Я никогда этого не забуду, – говорю я, мои глаза расширяются от ужаса, а по щеке скатывается слеза.
Габриэль приближается ко мне двумя быстрыми шагами. Он притягивает мою голову к себе за волосы на затылке, а другой рукой вытирает слезы.
– Ты решаешь быть сильнее этого, – говорит он. – Люди живут и люди умирают. Пойми прямо сейчас, что он был пустой тратой воздуха, которым дышал. Никогда больше не вспоминай о нем и не смей проливать из-за него слезы. Просто принимаешь решение. Поняла?
Я дотягиваюсь до его руки в своих волосах и сжимаю ее так сильно, как только могу, в то время как мои глаза наполняются слезами.
– Это не так просто…
– Сильнее, – говорит Габриэль своим глубоким, спокойным тоном.
Он держит меня так крепко, что я не могу смотреть никуда, кроме как в его глаза, а все остальное мое тело скованно без всякой надежды освободиться. Я пытаюсь вырваться из руки, держащей меня за волосы, но он так сильно сжимает их. На его губах появляется садистская ухмылка.
– Если ты пытаешься снова возбудить меня, то это работает, – говорит он.
Мое дыхание учащается, и я зажмуриваю глаза. Он отпускает мои волосы.
Мой похититель. Я хочу причинить ему боль и насладиться им одновременно.
Дверь домика еще не успевает полностью закрыться, как я поднимаю вазу и швыряю ее в стену, расстроенная тем, в какой безвыходной ситуации я оказалась. Она разбивается вдребезги. Хорошо. Надеюсь, Габриэль порежется об осколки, когда вернется, – может, это тоже возбудит его.
Затылок все еще болит от того, как он держал меня за волосы, но я просто снимаю лосины, выключаю свет и забираюсь в кровать. Затем я даю волю слезам.
Глава 26
Габриэль
Когда я наконец встречаюсь со своими людьми в глубине леса за домиком для обслуживающего персонала, уже около трех часов ночи. Я пришел сюда один, чтобы проветрить свою гребаную голову.
До встречи с ней я был сосредоточен. Я все просчитывал. Сейчас у меня в голове – гребаное ментальное дерьмо из ее лица, ее сжимающейся киски, ее голоса и огня, который я вижу в ее глазах. Чертово желание. Она должна быть мертва, но единственное, о чем я мог думать, когда Кай предложил пойти за ней сегодня вечером, это о том, что никто, кроме меня не тронет ни один волос на ее голове.
Свадебный прием уже закончился, хотя гости все еще веселятся в своих домиках, разбросанных по территории, когда я прохожу мимо. Акс уехал на ночь, так что у нас не хватает одного человека. Кай, Робби, Мейсон и Флипп уже выкопали пару футов. Осталось еще четыре. Копать вручную быстро не получается. Особенно если это глина Джорджии.
Они останавливаются, увидев мое приближение. Я смотрю на то, что осталось от Гатора. Он лежит на брезенте, отрезанные части тела разбросаны вокруг него. Он уже начинает застывать.
– Босс, у тебя есть план, о котором мы не знаем? Не хочешь рассказать нам о себе и этой маленькой фее? – спрашивает Кай.
– Она все еще жива… у тебя есть идеи, о которых ты не сообщаешь остальным? – спрашивает Флипп.
Должно быть, чертов Джейк им рассказал.
– Она видела. Она должна умереть, – добавляет Робби.
– Она почти аристократка. Хорошая девочка, но проблема, – бормочет Флипп, его обветренное лицо морщится.
– Хватит, – рычу я. – Она – соучастница, да, но она – моя соучастница. Понятно?
Все до единого понимающе кивают. Бринли, блядь, под запретом. Только я решаю, умрет она или нет, и когда, а до тех пор они будут относиться к ней с тем же уважением, что и ко мне. Настроение меняется, когда каждый из них без лишних вопросов соглашается с тем, что теперь их работа – защищать ее. Я беру лопату, прислоненную к кузову грузовика.
– У кого-нибудь есть с этим проблемы? – спрашиваю я.
– Нет, босс, – бормочут они.
– Тогда возвращайтесь к работе. Все вы, – говорю я. Я подхожу к неглубокой могиле. Мысленно я пытаюсь оправдать то, что не убил ее, пока работаю в тишине вместе со своими людьми. Я не знаю, что делать с этой непреодолимой потребностью защитить ее, потому что я испытывал это чувство раньше только в отношении одной женщины. И она погибла от рук моего отца и этого самого клуба.
Я должен убить Бринли. Если бы я не был таким эгоистичным ублюдком, я бы так и сделал.
Но я такой, и уже слишком поздно. Я уже зависим.
Спустя три часа Гатор был предан земле, где черви смогут полакомиться его плотью или тем, что от нее осталось. Я возвращаюсь в домик и стягиваю с себя грязные ботинки. Делаю шаг, и что-то острое вонзается мне в ступню. Я беззвучно ругаюсь, вытаскивая осколок, порезав при этом два пальца, а затем оглядываю комнату. Стекло по всему полу.
Я ничего не могу с собой поделать и ухмыляюсь. Все-таки у моей маленькой колибри есть характер. Осколки мерцают в тусклом свете. Я снова надеваю ботинки. Утром Бринли придется все это убрать. Это воспитательный момент. Вспышки гнева имеют последствия.
Я весь в грязи, но мне абсолютно наплевать. Я опускаюсь в кресло напротив крепко спящей Бринли, и вдыхаю аромат ее чистой кожи, но что-то не так. От нее слишком сильно пахнет гостиничным мылом, смешанным с дымом и моим одеколоном. Мне это не нравится, так не пойдет. Я оглядываю комнату в поисках ее сумки и, не задумываясь, иду к ней, нащупывая внутри ее духи. Я достаю их из маленькой косметички в цветочек и снимаю колпачок с флакона. Я вдыхаю сладкий аромат жасмина, а затем наношу немного на большой палец – он смешивается с моей кровью и жжет, но мне кажется, что в меня проникает немного ее света. Вернувшись к кровати, я сажусь на край и осторожно наношу духи на ее точку пульса и ключицу. Я наклоняюсь и вдыхаю, она издает легкий звук, шевелится и начинает просыпаться. Я все еще чувствую запах гостиничного мыла. Не идеально, но уже лучше.
Руки Бринли сложены под ее милым личиком, рот слегка приоткрыт, а волосы цвета оникса разметались по подушке. Некоторое время я просто любуюсь ей, изучая мелкие детали – крошечную ямочку на подбородке, то, как подрагивают ее длинные ресницы, ее пухлые губы, понимая, что они меня просто гипнотизируют.
Я сжимаю кулаки и пытаюсь понять, почему странное чувство, которое я могу описать только как умиротворение, охватывает мое холодное, свинцовое сердце, когда я прикасаюсь к Бринли. Понятия не имею, как долго я просто смотрю, как она спит, поглаживая ее шею, подбородок. Ее глаза распахиваются, и у меня в груди все сжимается, когда ее взгляд встречается с моим.
Она слишком хороша. Она слишком чиста, и все, что я хочу сделать, – это испортить ее.
В тот момент, когда я возьму ее, я изменюсь. Возможно, навсегда. И я знаю это каждой клеточкой своего существа. Но я не умею отказывать себе в том, чего хочу, поэтому время не на ее стороне.
Глава 27
Бринли
Нежная рука на моем лице и мягкое прикосновение теплого мозолистого пальца пробуждают меня от кошмара. И я тут же понимаю, что кошмар – это моя реальность. Мои глаза распахиваются, я подскакиваю в постели и судорожно втягиваю воздух. Я еще не привыкла к тому, кем является Габриэль. Особенно, когда он такой. Сидит рядом и пристально смотрит на меня. Погружен в свои мысли. И в данный момент он ужасно грязный, что делает его еще более пугающим.
– Давно ты здесь? – спрашиваю я.
– Какое-то время, – отвечает он, встает и идет к кофемашине на стойке. Он ставит в нее чашку.
Я наблюдаю за ним. Он выглядит так странно, выполняя это обыденное действие, что я не знаю, как реагировать. Видимо, убийцам тоже нужен кофе.
– Твой телефон не умолкает. Лейла и Эван, – говорит Габриэль, когда чашка наполняется, и в воздухе разливается аромат кофе.
Я тянусь к своему телефону. Десять звонков от Лей.
Одно сообщение от Эвана, которое можно прочитать на заблокированном экране.
Эв: Надеюсь, ты уже обжилась дома. Позвони мне, если захочешь наверстать упущенное.
Я чувствую, как мое лицо кривится. Моя жизнь с Эваном кажется теперь такой далекой.
Сюрреалистичной.
Я отправляю сообщение Лейле, чтобы она не объявила меня в розыск, и задаюсь вопросом, действительно ли она знает, какой жизнью живут эти мужчины. Какой жизнью живет ее муж.
Я: Я в полном порядке. Увидимся в обеденном зале.
ПБ: Ты провела ночь с Вульфом, не так ли?
Я: Разве ты не должна лежать в постели обнаженной со своим мужем?
ПБ: Моей бедной избитой вагине иногда нужна передышка.
Я: Слишком много информации.
ПБ: Так… ты с Вульфом?
Я: Нет.
ПБ: Шанталь заходила к тебе в номер сегодня утром, чтобы забрать тебя в СПА. Тебя не было в номере.
Я: Если меня там не было, это не значит, что я с ним.
ПБ: Да, ты с ним. Увидимся за завтраком. Нагуляй аппетит 😉.
– Что ты собираешься делать со мной дальше? – открыто спрашиваю я, откладывая телефон.
Габриэль смотрит на меня, добавляет сливки в чашку кофе без сахара, а затем протягивает ее мне. Я беру, и наши глаза встречаются.
– Когда я сказал, что знаю все, я не шутил, – говорит он.
Я не могу понять, пугает меня это или заводит.
– Значит, ты уже знаешь, кто такой Эван.
– Да.
Габриэль прислоняется к деревянной стойке и начинает готовить кофе себе. Я позволяю своему взгляду скользить по рельефным мышцам и венам на сильных руках.
Он пожимает плечами.
– Я хотел узнать, остались ли у тебя чувства к нему. Не станет ли он проблемой. Подумал, что смогу понять это по твоему выражению лица, когда произнесу его имя.
– Получилось? – Я потягиваю кофе.
– Да, – говорит он просто.
Даже если я больше не люблю Эвана, я не хочу, чтобы он каким-либо образом пострадал.
– Эта часть моей жизни давно закончилась. Думаю, он просто написал мне, чтобы узнать, как дела.
Я жду, пока Габриэль изучает меня.
– Ты не ответил мне… о том, что ты собираешься со мной делать, – говорю я, с каждым мгновением все больше стесняясь того, что сижу в одной футболке под его проницательным взглядом. Мои соски твердеют, когда этот мужчина просто смотрит на меня, ради всего святого. Мое тело безнадежно.
– Потому что я еще не решил, что буду с тобой делать, – честно отвечает он.
– А Лейла знает? – спрашиваю я. – Чем вы все… занимаетесь?
Его глаза прищуриваются, и он отворачивается, чтобы взять свой кофе. Он ничего не добавляет. Конечно, кто бы сомневался. Этот человек не может пить ничего, кроме черного кофе.
