Текст книги "Вульф (ЛП)"

Автор книги: Пейсли Хоуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Пока я ем, из меня вырывается протяжный, соблазнительный стон, который я не смогла бы сдержать, даже если бы попыталась.

Черт, это так вкусно, я действительно чертовски проголодалась.

Я глотаю и открываю рот, снова высовывая язык, чтобы показать ему, что я все съела.

– Еще? – мягко спрашиваю я, глядя на него сквозь ресницы и стараясь завести его. Это единственная сила, которая у меня есть, и я понимаю, что только так я могу добиться своего. Его самоконтроль ослабевает с каждой секундой, когда он подносит к моему рту следующую вилку, и я накрываю ее губами, задерживаясь на ней на мгновение дольше, чем следует.

– Так вкусно, – стону я, пока жую. Я еще немного придвигаюсь к его члену и слышу, как он чертыхается себе под нос. Я испытываю его, но он не останавливает меня.

– Покорми меня еще, – говорю я, но это больше похоже на задыхающийся стон.

Когда я облизываю следующую вилку, я вижу мокрое пятно на его светло-серых спортивных штанах, – из его члена просачивается сперма и все из-за меня.

Я проглатываю и ухмыляюсь.

– Еще текилы, пожалуйста, – прошу я.

Габриэль поднимает мой бокал и набирает в рот все, что в нем осталось, и, глядя на меня сверху, большим пальцем медленно тянет мой подбородок вниз. Ему не нужно прикладывать усилия. Я открываю рот и высовываю язык. Он наклоняется, и текила медленно стекает из его рта в мой. Я смакую ее, мой язык скользит по его губам, дразня и разрушая его. Еще одно движение языка по его нижней губе, и вот он уже целует меня, его нить контроля наконец-то обрывается, пока теплая текила заливает мой рот, а моя киска пульсирует едва ли не сильнее, чем запястья.

Габриэль отстраняется и смотрит на меня, словно шокированный тем, что я обратила его наказание против него.

Я тяжело и неглубоко дышу, позволяя своему взгляду скользить по его телу – медленно, так, как он обычно делает со мной. То, что раньше заставляло меня нервничать, а теперь лишь заставляет желать его. По его прессу, по глубокому V-образному изгибу талии, а затем вниз, к его члену, где мой взгляд останавливается. Я задерживаюсь там, а затем поднимаю глаза.

– Накормишь меня? – спрашиваю я, открывая рот и снова опускаясь глазами к его члену. Не проходит и секунды, как он освобождается от одежды и засовывает свой член мне в рот. Я открываю губы шире и с жадностью принимаю его, задыхаясь и брызгая слюной, когда он попадает мне в горло. Его вторая рука тоже тянется к моим волосам, и он оставляет ее там, большими пальцами проводя по моим щекам и раздвигая мои челюсти еще шире. Я стону ему в ответ. Он проникает глубже, удерживая свой член в моем горле. Мои глаза наполняются слезами, когда я смотрю на него сквозь опущенные ресницы.

– Вот так, птичка. Давай. Отсоси мне, как хорошая маленькая шлюшка.

Он отстраняется, а затем снова врывается в мой рот, и это происходит непроизвольно. Я позволяю своим зубам коснуться его.

– Блядь, – рычит он, когда я с ухмылкой обхватываю его член, а затем нежно зализываю боль, которую могла ему причинить, проводя языком по лесенке на нижней стороне его ствола.

– Еще раз используешь зубы, и я возьму твою девственную задницу прямо здесь, на кухонном столе.

Я смотрю на него, возвышающегося надо мной. На темную красоту Габриэля, когда он яростно трахает мое горло. Это не занимает много времени, я уверена, что он вот-вот кончит. Мысль о том, что я связана и отдана на его волю, должно быть, тоже что-то с ним делает.

Я стону, когда он глубоко вводит свой член, слюна стекает по моему подбородку, когда он снова и снова ударяет по задней стенке моего горла. Он вынимает член почти до конца, большим пальцем удерживая мой подбородок, и снова вводит, дюйм за дюймом, так медленно, как только может выдержать. Я провожу языком по каждой штанге, пока он стонет, и делаю все возможное, чтобы он насладился этим. Мое горло открывается для него, мой язык ласкает его. Я так сильно хочу его, что, кажется, могу воспламениться. Я отчаянно пытаюсь пошевелиться, мои руки онемели и потеряли чувствительность, они все еще крепко связаны за спиной. Я чувствую, как он твердеет на моем языке.

– Попробуй, каким неконтролируемым ты меня делаешь, порочная девчонка, – ворчит он, без предупреждения заполняя мой рот. Я давлюсь его спермой, когда струя с силой бьют мне в горло. Габриэль на мгновение замирает внутри меня и дышит, его грудь вздымается, словно он не контролировал то, что только что произошло. Мне это чертовски нравится.

Габриэль смотрит вниз и вынимает свой член из моего рта, затем движением пальца засовывает вытекшую сперму обратно мне в рот.

– Черт, ты потрясающе выглядишь, связанная, с моим членом во рту, моя сперма стекает с этих красивых губ. – Он проводит большим пальцем по моим губам. – Прекрасно.

Моя темная часть расцветает от его похвалы.

Он ничего не говорит, засовывая член обратно в штаны и направляется в ванную. Я жду, боль вспыхивает в моих руках, а адреналин от того, что он только что сделал, начинает спадать.

Габриэль возвращается меньше чем через минуту с теплым полотенцем. Он опускается на колени и, не глядя, одной рукой развязывает мне запястья, а другой стирает с моего лица слезы, слюни и сперму. Я тут же вытягиваю руки вперед, когда они освобождаются, и опускаю на влажную ткань. Я смотрю, как он начинает массировать их, возвращая к жизни.

– Ты единственный человек на этой гребаной планете, который может заставить меня потерять контроль, Бринли. А я, потерявший контроль, могу быть опасен. – Глаза Габриэля встречаются с моими, пока он продолжает растирать, и ощущение иголок в моих ладонях начинает исчезать.

Он откладывает полотенце и поднимает мою тарелку. Я наблюдаю, как он идет на кухню и ставит ее в микроволновку, чтобы разогреть для меня то, что осталось. Я могу встать, но не делаю этого.

Габриэль возвращается через несколько минут и ставит передо мной мою тарелку. Он поднимает меня и садится на стул, притягивая к себе на колени. Его рука поднимается, чтобы убрать мои потные волосы со лба. Он целует меня туда. Я могла бы попытаться убежать или бороться с ним, но не делаю этого. Я просто снова открываю рот, чтобы поесть.

– Ты можешь поехать на ралли в субботу, но сначала нам нужно кое-что сделать.

Он берет вилку и начинает снова кормить меня остатками ужина. Мы сидим вот так, в тишине, пока я внутренне испускаю крик победы.

Я держу свои ноющие руки на коленях, пока Габриэль кормит меня. Я принимаю все, что он предлагает.

Со стороны может показаться, что это он служит мне… что он принадлежит мне, а не наоборот.

Глава 45

Габриэль

– Чего ты хочешь от меня? – спрашивает Бринли, когда я стягиваю футболку. Черт, как же жарко. Мы только что пробежали около трех миль и еще одну прошли пешком по тропинкам, которые окружают мой участок. Я наблюдаю, как ее горло напрягается, чтобы проглотить электролиты. Черт, она невероятная.

Ее маленькие шорты из спандекса облегают ее во всех нужных местах, свободная футболка, надетая поверх одного из этих маленьких топиков, дразнит меня, ее темные волосы собраны в высокий хвост. С каждым днем она становится все сильнее и превращается в скрытое маленькое оружие под моим руководством. Хотя все ее изгибы все еще на месте, и я не могу насытиться ими, ее упругая задница и крутые бедра – это чертова мечта любого мужчины.

Я добавляю свежую обойму в «Glock 43», с которым она тренировалась, и передаю его ей.

– Если хочешь иметь свой собственный пистолет, докажи мне, что ты умеешь с ним обращаться. Это не то, с чем можно играть. Мне нужно знать, что ты не боишься стрелять и что ты не промахнешься в критической ситуации. – Я отхожу от Бринли к дереву, стоящему в тридцати футах. В угрожающей ситуации от нее не потребуется большего, и я надеюсь, что она будет такой же точной, какой была всю последнюю неделю. Я занимаю свое место рядом с нетронутой мишенью. Она находится менее чем в футе от меня. Я становлюсь рядом и смотрю Бринли в глаза.

– Нет, ты сумасшедший, – в ужасе говорит она.

Я ухмыляюсь.

– Ты только сейчас это поняла?

– Габриэль, – говорит она таким тоном, от которого мой член дергается каждый гребаный раз. – Я не могу.

Клянусь, я мог бы трахать эту женщину целыми днями и никогда не уставать от нее. Что-то в ней доводит меня до абсолютной грани безумия и успокаивает одновременно.

– Ты можешь. Ты уже не та Бринли Роуз, которой была раньше. Будь собой, будь сильной. Будь моей девочкой, – твердо говорю я.

Ее красивые голубые глаза прищуриваются, она смотрит на пистолет, потом снова на меня.

Я завороженно наблюдаю, как она смиряется с мыслью, что может убить меня прямо сейчас. И дело не в том, что в ее глазах отражается страх, а в той вспыхнувшей искре, когда она понимает… что обладает силой, которая движет мной.

– Ты не хочешь надеть пуленепробиваемый жилет?

– Ни за что, – отвечаю я. – Вот почему цель справа от меня. – Я ухмыляюсь. – Больше шансов выжить, если ты попадешь в эту часть моего тела.

Бринли молчит. Она просто располагает бедра так, как я показывал, пока воздух наполняется стрекотанием июльских цикад.

Страшно ли мне сейчас? Не очень. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что хотел бы провести с ней больше времени. И если мне придется куда-то отправиться, я бы хотел сделать это за руку с Бринли, не отрывая глаз от ее прекрасного лица. Она выставляет левую ногу вперед, а правую – немного назад и поднимает пистолет, держа его обеими руками.

– Плечо, – говорю я, напоминая, что нужно немного податься вперед, чтобы уменьшить отдачу.

Она кивает, в ее глазах и каждой черточке читается решимость.

На десять долгих секунд повисает тишина, а затем глаза Бринли встречаются с моими, после чего она прицеливается и стреляет.

Глава 46

Бринли

Я с ужасом наблюдаю, как пуля попадает в Габриэля, и он отшатывается назад на несколько дюймов.

– Черт, – шипит он, и я вскрикиваю, роняя пистолет.

Я бегу к нему.

– Боже мой, я попала в тебя, – кричу я, чувствуя, что у меня начинается паника. Пуля попала в дерево позади него, и кожа на его бицепсе разорвана самым отвратительным образом. Из раны уже обильно течет кровь.

– Что я тебе говорил? Никогда не бросай оружие. Убери его в кобуру или положи на землю! – рычит он.

Это то, о чем он сейчас беспокоится?

Габриэль осматривает рану, сжав челюсть, и снова поворачивается ко мне. Я жду, пока он тянется вниз и спокойно отрывает чистую полоску от нижней части моей футболки, мастерски оборачивает вокруг своей руки и закрепляет, прежде чем посмотреть на меня. Его дыхание спокойное и ровное, как будто ему все равно, что я могла только что убить его. Я нервно протягиваю руки, словно желая прикрыть его рану, но не прикасаюсь к ней. В конце концов я просто опускаю их к бокам, пытаясь успокоить дыхание.

– Больно? Я знала, что не должна была этого делать. Мне не нужен пистолет. Я могла убить тебя. Боже мой, – восклицаю я, и слезы наполняют мои глаза.

Габриэль смотрит на меня, обхватив обеими руками мое лицо, и единственное выражение боли, которое он демонстрирует, – это легкое подергивание челюсти, когда он поднимает свою раненую руку, чтобы обнять меня.

– Я счастлив видеть, как сильно ты заботишься обо мне, птичка, но успокойся. Пуля едва меня задела. Бывало и хуже, – добавляет он и целует. – А теперь вернись на позицию и на этот раз попади в чертову цель.

– Что? – визжу я. – Ни за что, ни за что на свете, черт возьми.

Габриэль поднимает левую руку и опускает ее на мою задницу. Сильно. Он что, черт возьми, только что шлепнул меня?

Он никогда не делал этого, если мы не занимались или не собирались заниматься сексом, и я не уверена, бесит меня это или заводит. Наверное, и то, и другое.

– Сделай гребаный вдох, – рычит он. – Не заставляй меня повторять дважды, Бринли. Ты должна справиться с этим страхом. Сосредоточься.

И тут его губы врезаются в меня, заставляя приоткрыть рот, его язык врывается внутрь и сталкивается с моим. Адреналин от того, что он дает мне эту власть, смешивается с моим страхом. Я растворяюсь в нем и не могу сдержать слезы, наворачивающиеся на глаза. За эти прошедшие шесть недель я привязалась к нему, привязалась сильнее, чем признавалась даже самой себе. Габриэль втягивает мой язык в свой рот, исследуя каждую его часть, как будто это последний поцелуй в его жизни, и, черт возьми, возможно, так оно и есть, потому что я знаю, что у меня нет выбора.

Габриэль не позволит мне струсить. Он отстраняется от меня, его глаза живые и яркие после нашего поцелуя.

– Пусть это будет не последний раз, когда я чувствую вкус этих гребаных губ, – говорит он с садистским блеском в глазах, прежде чем снова шлепнуть меня по заднице. – Давай.

Я не могу это контролировать, эмоции, бушующие во мне сейчас, смешиваются с адреналином от того, что я стреляю практически в него. Я бросаюсь в его объятия и делаю то, чего никогда не делала. Я обнимаю его. Под лучами солнца, пробивающимися сквозь навес вечнозеленых дубов в его дворе, я прижимаюсь к Габриэлю. Он стоит неподвижно, как статуя, целых пять секунд, прежде чем его сильные руки обхватывают меня, и он обнимает меня в ответ. Я не знаю, как долго мы стоим так, но знаю, что мне это нужно. Нам обоим это нужно.

Наконец я отстраняюсь и поднимаю на него глаза. Я киваю и возвращаюсь на свою позицию для стрельбы. Я поднимаю пистолет и принимаю боевую стойку. Я смотрю на мужчину, который напугал меня до смерти, разорвал на куски и собрал меня обратно в более сильную версию себя, мужчину, который удерживает меня здесь много дней, который никому не верит, и который только что вручил мне свою жизнь. Он вложил этот пистолет в мою руку без колебаний и с полным доверием. Меня осеняет, что я могу покончить с ним прямо сейчас, если захочу, но я точно знаю, что это последнее, что я хотела бы сделать.

Я вытесняю все мысли из головы и изо всех сил сосредотачиваюсь на крестике в центре мишени. Я отгораживаюсь от Габриэля. Я поправляю захват, заставляя руки не дрожать.

– Не думай, Брин. Просто стреляй, – говорит Габриэль.

Я делаю глубокий вдох. Вспоминаю все его слова. Сегодня он не умрет от моей руки. Я справлюсь. Я сильная. Я его девочка.

Я выдыхаю и нажимаю на курок.

– Да, черт возьми, детка. – Я слышу это как раз перед тем, как его тело врезается в мое. Габриэль подхватывает меня и кружит. Я сосредотачиваюсь на цели, в которую попала чуть левее крестика.

– Чертова крутышка, – говорит он, целуя мою потную шеи, плечи, губы. – Моя порочная девочка… что я собираюсь с тобой сделать. – Он ухмыляется. – Но сначала, – он целует мои губы, – похоже, тебе придется узнать, как подлатать мужчину.

О, радость.

Этот день становится все лучше и лучше.

– У тебя нет ничего, чтобы заморозить плечо? Может, стоит позвонить Рику? – спрашиваю я, когда Габриэль вкладывает мне в руку стерильную иглу.

Он не обращает внимания на мое очевидное напряжение.

– Это всего два шва, ты справишься. Уверен, ты когда-то посещала курсы кройки и шитья.

Я состраиваю ему рожицу.

– Да… только я шила ткань, а не человеческую кожу.

– Нет никакой разницы, если не задумываться об этом. Это стерильная сторона стойки. – Он указывает на участок, который тщательно вымыл. – Это нестерильная сторона, ты сидишь здесь, посередине. – Он поднимает меня одной рукой, и я держу свои свежевымытые ладони так, будто собираюсь на операцию. У меня нет сомнений, что этот мужчина сумасшедший, и все же я слушаю его, так что не уверена, что это не делает меня такой же.

Он вставляет иглу между зубцами маленьких щипцов, затем берет зажигалку и подносит пламя к концу иглы, слегка загибая его. К горлу подкатывает тошнота при мысли о том, как мне придется проткнуть его кожу этой иглой.

Я с благоговением наблюдаю, как он все раскладывает, протирает стеклянный стаканчик и наливает в него немного джина.

– Антисептик. – Он ухмыляется, делая глоток. – На случай, если твои навыки шитья немного подзабылись.

– Осторожнее, – предупреждаю я, стараясь не думать о том, что меня ждет. – Это у меня иголка.

– Только потому, что это моя правая рука, колибри, – говорит он, нахмурив брови. Я знаю, ему нелегко доверять кому-либо, позволять мне контролировать ситуацию.

Габриэль льет йод на руку и протирает ее салфеткой, смоченной спиртом, – плоть рыхлая и открытая, и дальше дело за мной.

– Максимум два шва. Простой прерывистый шов, – приказывает он, сводя края раны.

Я киваю, потому что вроде понимаю. Он снимает латексную перчатку и вкладывает мне в руку иглу из своей стерильной зоны.

– Подлатай меня, колибри, я в твоем распоряжении. – С этими словами он поворачивается и садится передо мной, разместив руку между моих бедер, и я чувствую, как мое дыхание учащается, как это бывает, когда он меня преследует, но на этот раз совсем по другим причинам.

– Ну же, – уговаривает он. – Выбрось все из головы. Если я истеку кровью из-за того, что ты меня не зашила, это будет считаться убийством. – Он ухмыляется, и я смеюсь, потому что почти уверена, что это была просто шутка, которую я и не надеялась от него услышать.

Я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь, опускаю голову и протыкаю иглой его кожу, его челюсть дергается, но он ничего не говорит, пока я с ужасом смотрю на него.

Что я делаю? Спрашиваю я себя в тысячный раз с тех пор, как встретила его.

Он кивает, и я продолжаю, на этот раз протыкая иглой вторую сторону раны, не без усилий.

– У тебя толстая кожа, – говорю я, пока он сидит и следит за каждым моим движением, заставляя меня нервничать еще больше. С помощью маленького пинцета я полностью протаскиваю иглу через рану, завязываю узел, а затем повторяю процесс второй раз.

– Не затягивай слишком сильно, – говорит Габриэль, пока я работаю.

– Думаю, нужно три, – говорю я, разглядывая рану. Он осматривает мою работу и кивает, слегка поворачиваясь, чтобы обеспечить мне лучший доступ к верхней части руки для наложения последнего шва. Его свободная рука касается внутренней стороны моего бедра, и я вздрагиваю.

– Ты отвлекаешь швею, – говорю я с ухмылкой, не отрываясь от своего занятия.

– Посмотрим, насколько хорошо ты работаешь под давлением, – говорит он своим глубоким тембром, так близко ко мне, что у меня мурашки по коже. – Мне нужно отвлечься, ты, черт возьми, меня подстрелила, – добавляет он, и я ухмыляюсь, сосредотачиваясь на ране, мне нравится эта его сторона, которую я никогда не видела – он кажется легким, игривым… почти.

Я проталкиваю иглу в кожу Габриэля, чтобы наложить последний шов, а его пальцы ласкают мой клитор через шорты из спандекса, и я уже сгораю от желания, пока он дразнит меня через ткань. Я стону, завязывая узел. Затем откладываю инструменты и смотрю на него – он совсем не выглядит пострадавшим, его темные глаза говорят, что он хочет меня, и я чувствую, как энергия в комнате меняется, пока золотое солнце заглядывает сквозь задние окна.

Рука Габриэля перемещается к ложбинке между моих вздымающихся грудей и вниз, к пупку, пока я в последний раз промываю его рану, отчаянно желая почувствовать его внутри. Он поворачивается, когда видит, что я закончила, затем резко отрывает мою задницу от столешницы и стягивает с меня шорты и трусики. Я вся мокрая от пота и задыхаюсь от выброса адреналина, полученного при наложении швов, но я моментально возбуждаюсь от одного его прикосновения и близости. Габриэль издает низкий рык, когда обнаруживает мое желание.

– Я прощаю тебя за то, что ты выстрелила в меня… – говорит он, целуя внутреннюю сторону моих обнаженных бедер. – И я вознаграждаю тебя за то, что ты попала в цель и зашила меня. Ты научилась чему-то новому, еще одной вещи, которая сделает тебя сильнее, маленькая колибри, – говорит он, проводя языком по моим складочкам.

Я запрокидываю голову, закончив свою работу и испытывая облегчение от того, что все закончилось, и издаю удовлетворенный стон, когда мои руки инстинктивно тянутся к его волосам. Теперь обе сильные руки притягивают меня к его лицу, забыв о пулевом ранении.

– Твоя сладкая киска зовет меня, – говорит Габриэль. – Я никогда ничего не хотел так сильно, как этой текущей крошки на моем языке.

Я всхлипываю от его слов и вспоминаю его мощное тело, готовое к моему выстрелу. Самое поганое, что это заводит меня. То, как он выглядит сейчас, между моих бедер, зловещий и раненый, его слова и его язык вызывают желание и адреналин в моей крови.

Сердце учащенно бьется в груди, когда он наслаждается моей киской с пылом мужчины, который только что мог умереть. Словно близость смерти заставляет его желать меня еще сильнее, когда он попеременно то втягивает мой клитор в рот, то поглощает каждую каплю, которую я ему предлагаю.

Габриэль доводит меня до грани оргазма, а затем вводит два пальца в мою киску, двигая ими внутри в такт моим покачивающимся бедрам. Я подаюсь вперед к краю стойки, упираюсь в него руками для устойчивости, и сбиваю на пол наши инструменты, пока он двигает по мне языком с идеальным темпом и давлением. Я начинаю терять контроль. Мои ноги дрожат, и я вздрагиваю, когда во мне закручивается тугая спираль похоти.

– Отдай мне мою награду сейчас же, – говорит он, двигая пальцами, попадая в то место внутри меня, которое не оставляет мне выбора, кроме как взорваться оргазмом в течение нескольких секунд после его команды.

– Кончи на мой язык с моим именем на губах, отдай мне все до последней капли, – рычит он, когда я делаю то, что он говорит.

– Гейб… – вскрикиваю я, сокращая его имя, и в ответ он всасывает мой клитор в рот так сильно, что у меня кружится голова.

– Еще, – произносит он низким рокочущим голосом. Ему это нравится.

– Гейб… – повторяю я, и его похвала снова толкает меня за грань. Он закидывает мои ноги себе на плечи, я не в состоянии держать их сама. Я сильно кончаю на его язык, как он и хотел, стараясь не разорвать швы, которые только что наложила.

Мой оргазм продолжается, а Габриэль все не отпускает меня. Я так крепко вцепилась в его волосы, что ему должно быть больно, но ему, кажется, все равно или он не замечает этого.

Я открываю глаза, ослабляя хватку на его волосах, и смотрю на деревянные балки потолка, пока мое дыхание приходит в норму. Я смотрю вниз, на него, все еще сидящего между моих ног, прекрасного бога, принадлежащего только мне. Я перевожу взгляд с него на пол, где разбросаны наши иглы и щипцы, и, когда он целует внутреннюю сторону моего бедра, на моих губах появляется легкая ухмылка.

– Думаешь, здесь все еще стерильно?

Глава 47

Бринли

Ралли в Глен Иден – это то, что я не могу описать словами.

Я восхищаюсь видами, звуками, запахами и не могу поверить, что это его мир – мир байкеров. Я просто не представляла, сколько людей он охватывает.

Это не просто хобби, это то, кем они являются.

Это не просто атмосфера. Это целая культура.

Мы въезжаем в тихую деревушку Бенсон, штат Джорджия, и останавливаемся на светофоре в море мотоциклов. Я чувствую себя своей, когда большие ладони Габриэля ложатся на мои икры, обтянутые джинсами. Он осторожно поглаживает их, пока мы ждем переключения света, и меня охватывает теплое чувство умиротворения. Несмотря на то, что снаружи он такой бессердечный, хладнокровный президент байкеров, внутри он удивительно заботливый, защищающий и чертовски привлекательный.

Прожив с ним месяц, я понимаю, что Габриэль ничего не может с этим поделать. Он просто излучает мужественность и силу во всем, что делает. Он добытчик, опекун и король этого мира. Когда он стоит впереди и в центре, возглавляя свой клуб, одновременно прикасаясь ко мне вот так, уютно устроившейся за его спиной, я чувствую себя его королевой.

Мне почти грустно, когда светофор наконец переключается, и он отпускает мои ноги, чтобы вернуть руки на руль. Чем дальше мы заезжаем в город, тем невероятнее и необычнее становится все вокруг. Повсюду торговцы, повсюду женщины, некоторые в сетчатых майках, под которыми ничего нет, некоторые вообще без них, и почти все одеты в кожу, как будто это обязательное условие для того, чтобы попасть в город. Здесь есть палатки с одеждой, с запчастями для мотоциклов, с самими мотоциклами, здесь «Harley Davison», «Indian Motorcycle», даже у «BMW» есть просмотровая площадка. Есть пивные палатки и фудтраки²². Здесь царит хаос, смех и кажется, что это настоящая вечеринка, на которой собралось больше клубных цветов, чем я когда-либо видела. Клубы со всех уголков страны, разных национальностей, даже клубы из Канады присоединились.

Все, чтобы отпраздновать свою любовь к мотоциклам. Это действительно захватывающее зрелище.

Мы проезжаем через весь город, а затем выезжаем на окраину, где вечеринка продолжается, мы заезжаем в кемпинг, который находится на территории знакомого Габриэля. Звучит музыка, а между деревьями повсюду расставлены палатки. Есть переносные туалеты, люди готовят барбекю. Похоже, владелец продумал все до мелочей.

– През, – говорит седовласый гигант с бородой, которого Габриэль называет Джеком. Тот широко улыбается, когда мы подходим к нему, стоящему перед рядом из пятнадцати домиков в стиле юрт.

Я оглядываюсь по сторонам, пока он разговаривает с мужчиной и еще несколькими людьми, которые присоединились к нам, пока члены «Гончих Ада» входят в домики и слезают с мотоциклов. В центре территории стоит массивное здание, окруженное деревьями. Оно напоминает мне столовую из летнего лагеря, куда я ездила в детстве.

– После ралли я на две недели уезжаю в Орландо, так что для меня это своего рода проводы, – говорит ему Джек.

– Собираешься навестить Скайлар? – спрашивает Габриэль, когда Лейла подходит и обнимает меня сзади.

Я сжимаю ее в ответ.

– Нам будет так весело, – шепчет она, чтобы не прерывать разговор двух мужчин.

– Ага, вчера родился внук номер два. Эти дети – просто благословение, – продолжает Джек.

– Поздравляю, брат, – говорит Габриэль, и остальные члены клуба тоже присоединяются к поздравлениям.

– Кто эта красавица? – спрашивает мужчина, и я снова обращаю на него все свое внимание.

Габриэль протягивает руку и по-хозяйски хватает меня за талию.

– Это Бринли, – говорит он, прижимая меня ближе к себе. Я вдыхаю его запах кожи и пряностей. Его рука опускается к моему бедру, и он крепко сжимает его на глазах у всех, кто находится рядом.

Седовласый гигант несколько секунд стоит ошеломленный, а потом усмехается – глубокий звук вырывается из его груди.

– Что ж, Бринли, к такому повороту событий я не был готов. Я Джек Уокер, – говорит он, протягивая обветренную руку размером с бейсбольную перчатку.

– Бринли Бомонт, – отвечаю я.

– Не ожидал, что этот парень приедет не один, – говорит он мне.

– Он тоже. – Я ухмыляюсь.

Джек усмехается и потирает челюсть, затем поворачивается к Габриэлю, но обращается ко мне.

– Знаешь, его мать говорила, что он всегда выбирает самый сложный путь, и не успокоится, пока не будет удовлетворен собственным выбором.

– Я понимаю. – Я ухмыляюсь Габриэлю, который прижимает меня еще ближе.

– Да, не сомневаюсь, – ухмыляется Джек.

– Прекрасная женщина была, Тереза, – говорит Джек, словно вспоминая прошлую жизнь. Мне становится интересно, насколько хорошо он ее знал.

– Она также говорила, что подходящий человек появится только тогда, когда ты поймешь, что уже достаточно настрадался, чтобы заслужить ее. – Джек хлопает Габриэля по плечу.

Габриэль смотрит на меня и заправляет мои волосы за ухо.

Он целует меня в лоб.

– Ты думаешь, я достаточно настрадался, маленькая колибри? – шепчет он мне на ухо.

Я улыбаюсь ему.

– Даже не надейся, – шепчу я в ответ.

– Черт. – Джек хохочет. – Пойдем, Ромео, я провожу тебя в твою хижину.

Мы устраиваемся в нашей удивительно прочной хижине, похожей на палатку, прямо рядом с Лейлой и Шоном. В задней части есть место для мотоциклов парней, домики явно рассчитаны на проведение подобных мероприятий.

Я быстро переодеваюсь в довольно откровенную черную майку, которую мне дала Лейла, с крошечными разрезами и дырочками спереди и сзади. Затем я надеваю короткую джинсовую юбку, в которой мои ноги и задница выглядят потрясающе, и добавляю пару черных сапог с бахромой и массивным каблуком. Я поворачиваюсь вполоборота и восхищаюсь тем, как все эти тренировки придают мне форму, не отнимая при этом изгибов. Если что, все эти приседания с отягощениями, которые он заставлял меня бесконечно повторять, сделали меня еще более подтянутой, и мне нравится, какой женственной – и в то же время сильной – я себя чувствую.

Эта юбка – не то, что я обычно ношу. Обычно на мне штаны для йоги или джинсы, повседневные футболки и кеды, но здесь я хочу чувствовать себя сексуальной.

Я завиваю волосы и расправляю их по плечам, наношу вишневую помаду и подводку для глаз, надеваю несколько цепочек и серьги-обручи, после чего выхожу из хижины. Шон и Лейла, вся команда «Гончих Ада», Джек Уокер и Габриэль стоят и разговаривают у подножия лестницы, ведущей в хижину. Не хватает только Джейка. Габриэль говорит, что ему нужно заключить сделку, чтобы заменить метадон, пропавший во время очередного ограбления клиники в Атланте, поэтому его не будет до позднего вечера.

Все замолкают, как только я появляюсь. Это похоже на сцену из одного из романтических фильмов, которые я смотрю, когда героине делают макияж. Лейла тихо присвистывает.

– Да, черт возьми! Дерзкая маленькая учительница, я бы тебя завалила! – Она хихикает, а я чувствую, как мои щеки пылают от такого внимания.

Я слишком нервничаю, чтобы смотреть в глаза Габриэлю, пока не слышу, как возобновляется всеобщая болтовня, но когда я это делаю, то не могу не заметить голод в его глазах. Я пытаюсь пройти мимо него и обнять Лейлу. Он протягивает руку, обхватывает указательным пальцем мой мизинец и притягивает меня к себе.

– Это… – шепчет он мне на ухо хриплым голосом. – Это заставит меня вырвать глаза каждому мужчине здесь сегодня вечером, одному за другим. Я, блядь, чувствую это.

Я поднимаю руку и похлопываю его по груди под жилетом, прежде чем поцеловать.

– Не нужно, это все для тебя.

Клянусь, Габриэль рычит в ответ. Он берет мою руку под своим жилетом, опускает и поворачивает ладонью вверх. Я смотрю, как он лезет во внутренний карман и достает нож, меньше того, который он носит каждый день, но с такой же гладкой костяной рукояткой и такими же кожаными ножнами. Он достаточно мал, чтобы поместиться в моей руке и при этом его легко спрятать, что заставляет меня улыбнуться.

– Что это? – спрашиваю я.

– Рукоятка моего ножа сделана из кости волка, которого пристрелил мой дед, и твоего тоже. Он крепкий, прочный и идеально подходит для твоей руки. Я верю, что ты используешь его только в случае крайней необходимости.