Текст книги "Вульф (ЛП)"

Автор книги: Пейсли Хоуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Габриэль дышит так же быстро, как и я, и моей садистской натуре, которую я только начинаю в себе открывать, нравится, что я заставляю его терять контроль. Из его груди вырывается глубокий стон, и он резко отпускает меня, отчего я едва не падаю. Он опускает руки. Я вижу, как сжимаются его кулаки и напрягается челюсть.

– Беги, – снова приказывает Габриэль, и я взмываю в воздух.

Я бегу по дому так быстро, как только могу, едва не спотыкаясь на лестнице, сердце колотится в груди. Одновременно я придумываю все места, где можно спрятаться, прислушиваюсь, не нарушил ли он свое слово, и все это время считаю. Двадцать четыре, двадцать пять… Я знаю, что мое время ограничено. Я распахиваю все двери настежь, чтобы он не узнал, в какую комнату я вошла, и направляюсь к последней спальне в конце коридора. Она маленькая, неприметная и тихая. Тридцать восемь… тридцать девять…

Я отодвигаю кресло-качалку от стены ровно настолько, чтобы пробраться за нее и повернуть ручку, которая, как я знаю, спрятана в обшивке, открывая потайной ход в старый чулан на чердаке. Трясущимися руками я осторожно закрываю за собой дверь. Сорок шесть… сорок семь… У меня такое чувство, что сердце вот-вот выскочит из груди, когда я поднимаюсь по лестнице, словно за мной гонятся языки пламени, точно зная, куда идти. Я в ужасе, но в то же время хочу, чтобы он нашел меня. Пятьдесят один… пятьдесят два…

Я поднимаюсь по лестнице на чердак, останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и быстро осматриваю комнату, где моя бабушка хранила все свои старые вещи. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти неприметное место. Я перелезаю через бабушкин кедровый сундук и прячусь в самой темной части чердака. Пятьдесят шесть… пятьдесят семь… У меня кружится голова, я вибрирую от желания. Трепет ожидания охватывает меня, пока я считаю последние секунды до того момента, когда мой волк выйдет на охоту… Пятьдесят восемь… пятьдесят девять…

Шестьдесят.

Глава 30

Габриэль

Я смотрю, как она исчезает на лестнице в темном доме, и внезапно обнаруживаю, что воюю с собственной природой, борясь за то, чтобы дать ей обещанную фору. Зверь во мне рвется со своих цепей, желая вцепиться зубами в ее плоть, вонзиться в ее жар и завладеть целиком. Я никогда не был таким твердым. Никогда в жизни я ни в чем так отчаянно не нуждался, как сейчас, в этот момент, в Бринли Роуз Бомонт. Даже если весь мир вокруг нас будет охвачен пламенем, я все равно найду ее и буду трахать не останавливаясь, пока мы оба не сгорим дотла.

Я наблюдаю в заднем окне ее дома, как солнце медленно опускается за поля на горизонте. Шестьдесят секунд, которые я ей дал, тянутся мучительно медленно, когда сверху раздается топот ее ног. Шум затихает, затем исчезает совсем, и вдруг я внезапно бросаюсь вверх по лестнице за ней – эта женщина заставляет меня сходить с ума. Я поднимаюсь через три ступеньки за раз, следуя за ее ароматом жасмина, который все еще витает в холле. Я смотрю налево. Коридор со спальнями кажется слишком очевидным выбором, и солнце быстро гаснет, поэтому я решаю бежать в другой конец коридора. Я захожу в спальню и замираю, прислушиваясь, прежде чем выйти и продолжить поиски. Не раздается ни звука, значит, моя маленькая колибри нашла свое укрытие. Где бы она сейчас ни была, она не пробудет там долго.

Я иду дальше, тренировки дают о себе знать, мои шаги становятся легкими и практически бесшумными. Когда я дохожу до последней двери в конце коридора, она открыта – так же, как и все остальные. Интуиция подсказывает, что она там, а я никогда не подвергаю это чувство сомнению. Я захожу внутрь и останавливаюсь, пытаясь услышать звук ее дыхания, шорох ткани, что-нибудь еще, но снова ничего не слышу. Я оглядываю комнату, наблюдая, как последние лучи солнца скрывается за горизонтом. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но что-то заставляет меня остановиться, и тогда я вижу это – маленькую ручку в обшивке. Может быть, потайная дверь?

Я подхожу и открываю ее. Лестница ведет на чердак, и я сразу понимаю, что нашел ее. От меня не ускользает, что она спряталась там, откуда невозможно выйти, не столкнувшись со мной.

Я поднимаюсь по этой лестнице так же быстро, как и по предыдущей, и не пытаюсь сделать это тихо, ей некуда бежать. Она резко вздыхает, когда я добираюсь до чердака.

– Твой запах зовет меня, Бринли, в этом доме нет места, где ты могла бы спрятаться. – Я ухмыляюсь, понимая, что она освободила во мне что-то, что теперь невозможно взять под контроль.

Я добираюсь до Бринли, прячущейся под лестницей за старым кедровым сундуком, меньше чем за три шага. Хватаю ее за волосы и вытаскиваю оттуда. Это несложно, и я прижимаю ее лицом к деревянной стене, на что она тянется ко мне и начинает царапать меня, бить, сопротивляться изо всех сил. Я вдавливаю член в ее задницу, давая ей понять, что собираюсь трахнуть ее. Это единственное предупреждение, которое я делаю. Я придавливаю ее своим весом, лишая возможности двигаться.

Она рычит, брыкается, пытаясь дотянуться, чтобы ударить. Это только еще больше возбуждает меня.

– Я нашел тебя, маленькая птичка, – хрипло шепчу я ей в ухо, подводя черту. Я вдыхаю ее запах, уткнувшись лицом в шею, прижавшись открытым ртом к яростному биению ее пульса. Она перестает вырываться, и я чувствую острую боль там, где ее ногти впивались в кожу моих предплечий.

Я вынимаю нож из ножен и провожу обратной стороной лезвия по ее бедру. Она всхлипывает, когда чувствует его. Смесь удовольствия и боли в ее тихих стонах заставляет мой член пульсировать под джинсами.

Я просовываю нож под край тонких льняных шорт Бринли и резким движением запястья разрезаю их, они падают на пол, а я убираю нож на место, упираясь грудью в ее спину, чтобы прижать к стене.

Бринли стонет, когда я провожу рукой по мягкой округлости ее задницы и сильно сжимаю. Моя рука опускается вниз и сильно шлепает, она вскрикивает, почувствовав удар. Она успокаивается, когда я разминаю и глажу ее ладонью, а другую руку запускаю в ее волосы. Я едва могу разглядеть отпечаток своей ладони на тускло освещенном чердаке, но, черт возьми, то, что я вижу, приводит меня в неистовство.

Я поворачиваю ее и прижимаю спиной к дереву, прикусываю нижнюю губу и втягиваю ее в рот, облизывая и посасывая. Мой язык скользит внутрь и ласкает ее, играет с ней. Я знаю, что теперь, когда поцеловал ее по-настоящему, в моей жизни не будет ни одного дня без поцелуев.

Она почти мгновенно растворяется во мне, ее губы становятся податливыми, когда она позволяет мне завладеть ее ртом. Мой член дергается и напрягается все сильнее с каждым движением ее языка. Она стонет и всхлипывает, когда я провожу руками по ее телу, разминая каждый сантиметр кожи, желая овладеть ею всеми возможными способами. Бринли прижимается своей киской к моему члену, ее напряженные мышцы расслабляются, когда она начинает медленно тереться о меня. Она ускоряет темп, ее язык двигается навстречу моему заставляя меня не отставать. Она позволяет мне завладеть ее ртом, я целую ее, кусаю, а затем зализываю укусы, чтобы смягчить боль, и все это время она дрожит подо мной.

Я стягиваю с нее майку, и волосы рассыпаются по плечам. Она смотрит на меня, почти голая. Между ее бедер остается лишь крошечная полоска хлопка, хлипкая преграда между мной и тем, чего я хочу, в чем нуждаюсь.

Бринли резко втягивает воздух, когда мои пальцы находят ее соски, щиплют их, подносят к моему рту, и я втягиваю маленькие сладкие бутоны. Ее медовый вкус, наполняющий мой рот, сводит меня с ума.

Она стонет и сильнее вжимается в меня своей киской.

– Ты ведешь себя так невинно, маленькая колибри, но в своей прелестной головке ты такая же испорченная, как и я. Я хочу этого, – говорю я, скользя руками между ее бедер, по кружеву стрингов. – Я хочу все.

Она стонет мне в губы.

– В глубине души ты всегда жаждала этого, не так ли? – спрашиваю я, зная, что это правда. Если бы это было не так, она бы плакала, боролась со мной, а не толкалась своей ноющей киской в мой член, словно это принесет ей освобождение, которого она жаждет.

Я сдвигаю ее стринги в сторону, и, как я и предполагал, она чертовски мокрая.

– Ммм, – подтверждаю я. – Такая мокрая для моего члена, чопорная и правильная дебютантка на самом деле просто маленькая грязная шлюшка, умоляющая меня разорвать эту киску на части.

Бринли может лгать, но ее киска – нет. С нее течет. Я хватаю ее за волосы другой рукой и запрокидываю голову назад. Мягкие черные волны струятся по моему предплечью, ее глаза открыты и горят вожделением.

– Я не настолько чопорная и правильная… – стонет она, а я чертыхаюсь, когда провожу подушечкой среднего пальца между ее половыми губами и по клитору.

– Да? Покажи мне, – говорю я, не сводя с нее глаз и дразня ее клитор резкими круговыми движениями, пока она не начинает выгибаться, толкаться навстречу, желая большего. Она начинает уплывать, закрывая глаза, но я тяну ее за волосы, и они распахиваются. Я качаю головой, предупреждая, чтобы она не отводила их от меня. Время останавливается, пока я то погружаю пальцы в ее тугое влагалище, то провожу по ее клитору, и как раз перед тем, как она готова кончить, я убираю руку.

Бринли всхлипывает и злится от потери контакта, и я знаю, что эта дерзость станет моей гибелью.

– Еще нет. Я хочу, чтобы твое возбуждение стекало по моему члену, птичка.

Я прикусываю ее губу, затем отпускаю, наблюдая, как она возвращается на место, пока я сжимаю ее волосы в одной руке, а другой расстегиваю джинсы. Я освобождаю свой затвердевший, сочащийся спермой член и снова целую ее.

Блядь. Я мог выжить без еды и воды, но теперь, когда я попробовал их, я не смогу выжить без этих гребаных губ.

Я провожу руками по бедрам Бринли и прижимаю ее к стене. Она обхватывает меня ногами за талию и скользит своей мокрой киской по моему члену вверх-вниз. Ее половые губы обхватывают каждую штангу, проходясь по моей длине, дыхание учащается с каждым движением. Этот звук доводит меня до грани безумия.

Никогда в жизни я не трахал женщину без презерватива, я даже никогда не думал об этом. Но с Бринли? Мне и в голову не приходит создать между нами преграду. Что-то в идее залить ее киску своей спермой, наэлектризовывает меня.

– Презерватив… – бормочет она, пока я продолжаю скользить по ней.

– Никаких презервативов, – тихо отвечаю я. В ответ она лишь тихонько стонет.

– Ты слишком большой, – шепчет она.

Я ухмыляюсь ей в губы, просто от ощущения, как она прижимается ко мне… я почти готов кончить.

– Да, это так… но тебе это чертовски понравится.

Я направляю свой член в Бринли, скользя по ее губкам, чтобы подготовить ее, она стонет и сжимает мои плечи. Ее глаза встречаются с моими, когда она приподнимает бедра. Моя головка входит в нее, и мы оба задерживаем дыхание, глядя в глаза друг другу. На несколько застывших секунд наше дыхание сливается. Я провожу средним пальцем по ее клитору, умоляя ее впустить меня.

Она стонет, и вся моя сила воли покидает меня. Я одним движением погружаюсь в ее тугой, влажный жар, ее стенки практически душат мой член, и она вскрикивает, когда я заполняю ее так, как ее еще никогда не заполняли.

– Дыши, – приказываю я, проводя руками по ее бедрам, пытаясь успокоить.

Она делает то, что я прошу. Я слышу, как она вздыхает, как ее голова откидывается на стену, как ее ноги дрожат вокруг меня.

Я заставляю себя дышать, когда выхожу и снова погружаюсь в ее идеальную киску. Она такая мокрая, что не ощущается никакого трения, ее жадная киска заглатывает каждую штангу, каждый дюйм меня. Я заполняю ее без особых усилий. Мы оба задыхаемся, когда я проталкиваюсь глубже, до предела, и замираю на мгновение.

– Черт возьми, Бринли… Черт, – бормочу я ей в волосы, когда ее тугой, влажный жар сжимает мой член, как тиски. Она пульсирует вокруг меня, подстраиваясь под мой размер, тяжело дышит и упирается своей идеальной грудью в мою футболку. Неожиданное желание почувствовать ее обнаженную кожу переполняет меня.

Дофамин течет по моим венам, когда удовольствие от нее распространяется по моей крови, как лесной пожар.

Зверь во мне обнажает зубы, не сомневаясь, что наконец-то будет удовлетворен.

Глава 31

Бринли

Я чувствую все свое тело, каждую клетку, каждое нервное окончание. Я чувствую его движения, как ауру, окружающую меня. Тепло его дыхания, остроту его зубов на моей шее, удовольствие и боль от того, как Габриэль заполняет меня, реакцию моего тела на его.

Все это здесь, так близко, но я не могу осознать этого. Я парю.

Это экстаз.

Габриэль прижимает мое тело к стене, проникая в меня так глубоко, как только может, без защиты. Я понятия не имею, чист ли он, но что-то мне подсказывает, что это так. Странно, что он не спросил, принимаю ли я противозачаточные, но я принимаю. Хотя это меньшее из того, что меня беспокоит, потому что я никогда не чувствовала ничего подобного тому, что испытываю сейчас, и я клянусь, что он собирается разорвать меня надвое.

Мое тело борется за то, чтобы удержать его и вытолкнуть, а грубая стена чердака вгрызается в мои лопатки. Габриэль проводит руками по моим бедрам до икр, где расцепляет мои лодыжки, обхватывающие его талию. Он скользит своими большими ладонями вверх по бедрам, обхватывая их снизу, и широко раздвигает меня, прижимая к стене и удерживая на месте только силой своих рук. Большие пальцы Габриэля больно впиваются во внутреннюю поверхность бедер, когда он беспощадно врывается в меня. С каждым его толчком я все сильнее вжимаюсь в стену. Его взгляд из-под полуприкрытых век мечется от места, где мы соприкасаемся, к выражению моего лица, как будто он запоминает, как каждое его движение влияет на меня. Я чувствую каждый выступ лестницы вдоль его члена, пока моя киска заглатывает их один за другим. Я никогда не испытывала ничего подобного, а он еще больше раздвигает мои бедра.

– Эта маленькая тугая киска… так глубоко вбирает мой член… – рычит Габриэль, наблюдая, как он неторопливо трахает меня. – Ты так хорошо принимаешь меня, маленькая колибри… Ммм… Такая охуенно тугая. Такая охуенно мокрая. Такая охуенно идеальная. Ты станешь моим концом. – Его слова звучат хрипло и заканчиваются стонами, которые говорят мне, что это правда.

Он врывается в меня снова и снова, и все это время древесина рвет кожу на моей спине. Каким-то образом это усиливает удовольствие.

Габриэль не останавливается, не дает мне привыкнуть, он берет, присваивает, его собственное удовольствие – на первом месте.

Я хочу этого. Я никогда не понимала, насколько сильно, пока его тело не соединилось с моим, но я хочу этого. Жестокость подстегивает меня. Мне не нужно, чтобы он меня щадил или был нежнее. Я хочу, чтобы он владел мной. Я хочу, чтобы он нуждался во мне так сильно, чтобы это стало неистовым, неконтролируемым желанием, бушующим огнем, который невозможно остановить.

Габриэль вонзается в меня, полностью выходя и вгоняя в меня член снова и снова, и мое дыхание становится таким поверхностным, что я могу потерять сознание. Но потом, когда я думаю, что больше не выдержу, моя киска начинает сжиматься, а тело умолять о большем, о том, чтобы он трахал меня еще жестче.

Я сдаюсь, крепче обхватываю его сильные плечи и вцепляюсь в его волосы – это все, что у меня есть для опоры. Я начинаю двигаться навстречу ему, мои соски касаются его груди и становятся еще тверже. Все мое тело начинает гореть.

– Ну вот и все. Хочешь посмотреть, как я тебя трахаю? Хочешь увидеть, как твое тело умоляет меня о сперме? – Он кивает на место нашего соединения.

– Я… я не могу этого вынести… – Я отстраняюсь, наблюдая как мы двигаемся вместе. Слов нет, боль сливается с удовольствием, пока грань между ними не исчезает совсем.

– Да, блядь, ты можешь, – рычит он, показывая мне, что жаждет моей покорности так же сильно, как я жажду его зверя.

Он так же потерян, как и я.

Мы потерялись друг в друге.

Его руки сжимают мои бедра до синяков.

Я сжимаюсь, электричество пронзает каждую клеточку, когда я приближаюсь к кульминации. Я всхлипываю, пока Габриэль продолжает без остановки таранить меня, я уже перестала пытаться нормально дышать. Он замедляет темп, но не уменьшает глубину, которой наказывает меня.

– Я столько всего хочу сделать с тобой. – Толчок.

– Хочу сломать тебя. – Толчок.

– Разрушить тебя. – Толчок.

– Разорвать тебя на части, а потом собрать обратно. – Толчок.

– Габриэль, пожалуйста, – вскрикиваю я, когда оргазм настигает меня.

– Произнеси мое имя, произнеси его, когда будешь кончать на мой член.

– Габриэль… – Я умолкаю, потому что способность говорить покидает меня, пока я кончаю.

Он стонет глубоко и неудержимо, когда его имя срывается с моих губ. Мое тело напрягается, и я так сильно вцепляюсь в его волосы, что, кажется, могу вырвать их. Он жаждет этой боли.

Габриэль прикусывает мою кожу, потом зализывает, чтобы успокоить, и при этом вонзается в меня, как безумный. Я чувствую, как он напрягается еще сильнее, как раз перед тем, как его тепло разливается во мне. Я уже не сопротивляюсь, когда он прикусывает мою нижнюю губу с такой силой, что во рту появляется привкус меди.

– Брин, черт возьми, – стонет Габриэль, пока его член дергается и пульсирует внутри меня. Струйка крови медленно стекает по моему подбородку, но мне все равно.

Пусть я истеку кровью.

Я прижимаюсь затылком к пыльной стене чердака и чувствую, как язык Габриэля скользит по горлу и подбородку, слизывая мою кровь. Я наклоняю голову вперед, чтобы увидеть, как моя кровь покрывает его губы.

Это выглядит странно эротично – он целует меня, и вкус моей крови, смешанной с его, заполняет мой рот. Вытащив из меня свой член, он осторожно опускает меня. Я стону от ощущения пустоты. Он обнимает меня за плечи, и я стою перед ним совершенно голая, в то время как он почти полностью одет. Я смотрю на него, из меня вытекает его сперма.

Он причмокивает губами, тянется между моих ног, собирает ее с внутренней стороны моих бедер, возвращая назад в мою киску, и стонет.

– Все до последней гребаной капли.

Грудь Габриэля вздымается и опускается, когда он засовывает свой все еще полутвердый член в джинсы и застегивает пряжку. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не упасть. Я уверена, что моя спина кровоточит. Эти стены старые, пыльные и утыканы гвоздями.

Габриэль не произносит ни слова. Он просто подхватывает меня на руки, как будто я ничего не вешу, и убирает мои потные волосы со лба. Его рука обхватывает мое лицо, он наклоняется, и его губы касаются моих слишком нежно после того, через что он только что заставил меня пройти.

– Давай приведем тебя в порядок, – это все, что он говорит. Я обнимаю его за шею и утыкаюсь лицом в футболку. Она теплая от пота, вызванного влажной атмосферой чердака и нашим сексом. Его запах усиливается, и, когда я вдыхаю его, он прижимает меня к себе.

– Ванная в конце коридора, – говорю я, когда мы спускаемся по чердачной лестнице.

– Четвертая дверь справа, – отвечает он, проходя небольшое расстояние до нее так уверенно, как будто был в моем доме тысячу раз.

– Точно, я и забыла, военная подготовка, – говорю я с легкой усмешкой.

– Ничего не могу с собой поделать, привычка знать обстановку, – говорит Габриэль с небольшой ухмылкой. Он берет с полки полотенце и расстилает его на моей широкой столешнице в ванной, прежде чем усадить на нее. То, что этот мужчина-зверь заботится, чтобы мое тело не почувствовало холод, соприкоснувшись с холодным мрамором, согревает меня так, что я не могу выразить словами.

Он смотрит на мою спину в зеркале у меня за спиной и сжимает челюсть.

– Кровь идет, да? – спрашиваю я. Я знаю, что это так, я чувствую, как она высыхает на моей коже.

– Нужно обработать, – отвечает он.

Глаза Габриэля лишены эмоций, когда он подходит к моей большой, выложенной плиткой душевой кабине и открывает стеклянную дверь. Несколько минут он возится с температурой воды – старым трубам требуется время, чтобы нагреться. Он поворачивается ко мне и одной рукой дергает себя сзади за ворот, стягивая рубашку через голову.

Мои глаза расширяются, когда он продолжает расстегивать ремень, снимать ботинки и остальную одежду, пока он не оказывается передо мной обнаженным. Остались только жетоны на шее и чернильная роспись, покрывающая его мускулистое тело. От его вида мою кожу покалывает, а соски напрягаются.

Он… потрясающе красив.

Мои глаза лихорадочно скользят по нему, пока я вбираю в себя все, что могу, не уверенная, что когда-нибудь снова увижу его обнаженным. В нем чувствуется мощь. У него широкие и сильные плечи, переходящие в тяжелые мускулистые руки, испещренные венами и сухожилиями. У него рельефная грудь с внушительным объемом. Его кожу покрывают шрамы: один под ребрами, по одному на правом плече и руке, они похожи на пулевые отверстия.

Когда он поворачивается, чтобы войти в душ, я вижу это – на его спине нанесено изображение реалистичного волчьего черепа, через один глаз проходит шрам, но это не часть татуировки, а настоящий шрам, неровный и пугающий. Чернила покрывают все видимые участки его кожи, кроме лестницы, у него нет другого пирсинга. Я пытаюсь все это запомнить.

– Продолжай так пялиться на меня, маленькая колибри, и ты не попадешь в этот душ. – Он даже не смотрит на меня, когда говорит это, но как будто знает, что я смотрю на него.

Я заставляю себя закрыть рот и наблюдаю, как капли воды стекают по нему.

– Ты никогда раньше не видела голых мужчин? – спрашивает он таким тоном, словно знает, что я считаю его невероятным.

Я слезаю со стойки и прищуриваюсь, снова чувствуя себя в какой-то степени нормальной. Я вхожу в душ, наполненный паром, и он делает шаг назад, смахивая воду с мокрых волос.

– Не таких, как ты, – честно говорю я.

Он осторожно берет меня за талию, подставляя мое тело под теплые струи, и я шиплю, когда вода попадает на мою исцарапанную спину.

Он рычит, осторожно промывая мои раны.

– Я думала, ты хотел отметить меня? – спрашиваю я шутливо. – Я думала, ты будешь рад, что у меня идет кровь. Почему тебя это беспокоит?

Я чувствую, как он наклоняется к моему плечу. Его губы касаются моего уха, с подбородка капает вода, когда его зубы внезапно впиваются в мое плечо, а затем он зализывает это место.

Мое дыхание сбивается от прикосновения.

– Я хочу отметить тебя. У меня нет других намерений, – говорит Габриэль и берет мыло. – Будет больно. Но это необходимо.

Действительно щиплет, но не сильно, царапины не глубокие, и он быстро приводит меня в порядок. Он набирает в руку шампунь и массирующими движениями втирает его в мои волосы. Его руки на моей голове кажутся невероятно большими. Я закрываю глаза и уплываю, совершенно беспомощная под его волшебными пальцами.

– Тебе нравится? – спрашивает он, пока шампунь стекает в слив.

– Да, – бормочу я, не открывая глаз и чувствуя, как кондиционер мягко обволакивает мои волосы. – Я думаю, что мне это снится, – мурлычу я от удовольствия.

– И что же тут такого, что тебе это снится, птичка? – спрашивает он с неподдельным любопытством в голосе.

– То, как ты прикасаешься ко мне… сначала яростно, а потом нежно. Жесткий и неумолимый, а потом заботливо моющий мои волосы. Это ошеломляет.

Габриэль выжимает воду из моих волос.

– Теперь я понимаю, почему ты так популярен среди женщин, – бормочу я.

Габриэль отпускает мои волосы, чтобы они упали на спину, и поворачивает меня к себе. Его серые глаза светлые и проницательные.

– Я никогда раньше не принимал душ с женщиной, – признается он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в губы. Его упругая горячая грудь прижимается к моей.

Я вздрагиваю.

– Никогда не мыл им волосы. – Еще один поцелуй.

– Никогда не целовал их так, как я целую тебя. – Он проводит пальцем по затвердевшему соску, и его губы опускаются к моей шее, ключице.

– Никогда ни к кому не хотел прикасаться так, как хочу прикасаться к тебе.

Он щиплет меня за сосок, и вспышка удовольствия пронзает меня до самого естества.

– Никогда не был внутри женщины без презерватива. Никогда. – Его горячие губы обхватывают мой сосок, а руки скользят по талии, опускаясь к пояснице. – Но я готов брать тебя при любой возможности и наслаждаться видом моей спермы, стекающей по твоим мягким бедрам.

– Черт, – говорю я, пока его язык делает вещи, которых я никогда не испытывала.

– Только ты, Бринли. – Он крепко обхватывает моя задницу. – Только с тобой я испытываю потребность обладать, сделать своей.

– Почему? – спрашиваю я просто потому, что не могу этого понять. Я видела женщин, которые проводят время в клубе. Они красивые и дикие, я такой никогда не буду.

– Я же сказал, что не задумываюсь об этом, – просто отвечает он. – Мои люди считают, что ты затуманиваешь мой разум. Они считают, что ты отвлекаешь меня, и поэтому опасна.

– Это так? – спрашиваю я с прерывистым стоном. Все мысли вылетели у меня из головы, потому что одна его рука крепко обхватила меня за бедра, а другая скользнула между ними, оказавшись в опасной близости от моей уже пульсирующей киски.

– Да, – без колебаний отвечает Габриэль. – В самом худшем смысле.

– Каким образом? – Один палец проникает в меня, его глаза сосредоточены на моих.

– В моей голове нет ни одной мысли, которая бы не начиналась и не заканчивалась тобой, – честно говорит он, когда второй палец присоединяется к первому, мучая меня наилучшим из возможных способов.

– О… – это все, что я могу сказать, когда моя киска снова начинает сжиматься.

Он добавляет третий, и я стону ему в грудь, пока вода стекает по нам.

– Прямо сейчас все, чего хочет зверь внутри меня, – это попробовать на вкус эту маленькую тугую киску.

– Ну тогда, – стону я. – Сделай это. – Пожалуйста, пожалуйста, сделай это, безмолвно умоляю я.

Габриэль рычит в ответ, усаживая меня на скамейку в душе. Он опускается передо мной на колени, струи воды падают мне на грудь, а его пальцы продолжают атаку на мою сжимающуюся киску.

– Ты опасна, потому что боль, которую жажду я, жаждешь и ты. – Он покусывает меня, продвигаясь вверх по бедрам, уделяя внимание обеим ногам, и чем ближе он к моему центру, тем сильнее кусает, и я приветствую это. Я хочу, чтобы было больно. Что со мной не так?

– Я никогда не перестаю думать о том, чтобы зарыться в тебя, – рычит Габриэль, широко раздвигая мои ноги. – Эта киска зовет меня. Она умоляет меня. – Он проводит по ней языком.

Моя спина выгибается так быстро, что я чуть не падаю со скамьи, но он рядом, обхватывает руками мои бедра и притягивает к себе так, что я практически сажусь на его лицо, а затем он начинает есть меня, чередуя посасывание моего клитора и проникновение умелым языком.

– Ммм, – стонет он в меня. Все мое тело дрожит от прикосновения его губ.

– Ты мой любимый гребаный вкус, Бринли Роуз. – Габриэль делает все, чтобы доказать свои слова.

У меня нет ни единого шанса. Он притягивает меня еще ближе, и я сдаюсь. Он широко раздвигает мои бедра и впивается в меня, всасывая мой клитор в рот, как изголодавшийся мужчина.

Я смотрю вниз на этого устрашающего мужчину, похожего на викинга, между моих бедер, и воспламеняюсь от желания. Каждая клеточка моего тела испытывает сенсорную перегрузку. Габриэль двигает языком в идеальном темпе и с идеальным давлением. Он закидывает мои ноги себе на плечи и гладит меня по бедру одной рукой, а другой вводит два пальца в мою жаждущую киску. Проходят считанные мгновения, прежде чем я чувствую, что начинаю терять контроль.

– Черт, Брин, ты такая офигенно вкусная. Открой глаза и смотри на меня, пока я заставляю тебя кончить.

Я делаю то, что он говорит, опускаю голову и заставляю себя смотреть ему в глаза. Мои ноги дрожат, крики становятся все громче, но он не останавливается, и прежде чем я осознаю, что происходит, я бесстыдно кончаю ему на лицо. Выкрикиваю его имя, прижимаюсь к нему бедрами, беру то, что мне нужно, все, что доставляет удовольствие, не задумываясь. То, что я не делала ни с одним мужчиной.

Дело в том, что Габриэль не вызывает стеснения, он заставляет меня чувствовать себя красивой, поощряя меня быть свободной, побуждая быть собой, кем бы это ни было.

– Да, – кричу я. Я начинаю бормотать что-то бессвязное, а он не прекращает ласкать мой все еще чувствительный клитор, и это буквально за несколько мгновений вызывает у меня второй оргазм.

Мне кажется, я кричу – еще, пожалуйста, Габриэль, пожалуйста, – пока он крепко держит меня, овладевая мной, делая выбор за меня. Все, о чем я могу думать, – Боже, если я запомню только одно ощущение на всю оставшуюся жизнь, пожалуйста, пусть это будет именно оно – кончить с языком Габриэля Вульфа между моих бедер.

Глава 32

Габриэль

Я выключаю воду, пока Бринли приходит в себя после оргазма, и она остывающим потоком льется мне на спину. Приоткрыв дверцу душа, я набрасываю толстое полотенце на плечи Бринли, затем оборачиваю еще одно вокруг своей талии.

Когда мы входим в спальню, там темно и тихо. Она дрожит, когда садится на кровать. Взяв мою футболку, она натягивает ее через голову, лезет в ящик, и достает из ящика пару трусиков, похожих на маленькие шортики. Они прикрывают лишь треть ее идеальной попки, и, как ни странно, я уже подумываю о том, чтобы взять ее снова.

– Ты выглядишь опасно в моей футболке.

– В ней тепло, и я хочу рассмотреть чернила на твоей коже.

Я приподнимаю бровь.

– Если ты собираешься изучать меня, мне нужно выпить.

– Все, что у меня есть, – это старая коллекция бурбона моего отца. Он все еще заперт в шкафу в кабинете. Через две комнаты отсюда.

Я киваю. Я заметил это место раньше, но нет нужды напоминать ей, что я запомнил каждый свой шаг, пока искал ее.

– Он хранил его в той темной комнате для особого случая и ни разу не открыл, – говорит она, когда я выхожу из комнаты.

– Грустно, если хочешь знать мое мнение. Пустая трата хорошего виски, – говорю я.

– Согласна, – отвечает она, следуя за мной.

Когда я вхожу, в кабинете темно. Я включаю лампу, которая стоит под большим панорамным окном. Это что-то вроде старой библиотеки с плотными шторами. Я раздвигаю их, и перед моими глазами предстают ее обширные владения, залитые лунным светом. У одной стены стоит старый письменный стол, он выглядит антикварным и дорогим, а во всю стену – винный шкаф. Весь исписан мелом.

– Ключ во втором ящике. – Бринли входит следом за мной.

Я достаю ключ и отпираю шкаф, вытаскивая виски «Боралини» сорокалетней выдержки, который, должно быть, стоит десять тысяч долларов.

– Я не верю в особые случаи, – говорю я, откупоривая пробку и взбалтывая бутылку.

Бринли улыбается. Не думаю, что она пытается быть сексуальной, но это так. От нее исходит сияние только что тщательно оттраханной женщины. Ее волосы еще влажные, а на лице нет ни грамма косметики. Она – самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, и даже не осознает этого.