Текст книги "Вульф (ЛП)"

Автор книги: Пейсли Хоуп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Я вхожу в нее до упора.

– Так хорошо, – стонет она, когда я кусаю ее шею, грудь, мочку уха, везде, куда могут дотянуться мои зубы. Чем сильнее я кусаю, тем громче она стонет, и тем туже сжимается ее киска.

Я заявляю о своих правах на нее. Я заявляю, что она моя, и на ее коже останутся следы, подтверждающие это.

– Глубже, – стонет она. – Еще.

Я теряю себя с каждым толчком. Капель крови становится все больше, и она проникает в меня все глубже. То, как она выглядит сейчас, – это уже слишком.

– Умоляй меня, Бринли, – говорю я. – Умоляй меня удовлетворить эту киску.

– Пожалуйста, – стонет она без колебаний.

– Хорошая девочка, – рычу я. – Ты так чертовски хорошо принимаешь мой член, – хвалю я.

– Скажи еще, – робко шепчет она.

Мой зверь довольно рычит.

Я хватаю ее за волосы и тяну к себе, чтобы взять в рот мочку ее уха. Мой член пульсирует, когда ее черные локоны скользят по моим рукам.

Огонь в ее глазах разгорается все сильнее, убеждая меня, что она не просто старается дать мне то, в чем я нуждаюсь. Она жаждет этого так же, как и я.

– Возьми меня, Габриэль. Кончи в меня, – со стоном выдыхает она.

– Тебе нравится, когда я трахаю тебя грубо. Я нужен тебе так же, как и ты мне, и ты так же, как и я, не знаешь почему, – говорю я.

Я чувствую, что она не решается использовать слова, к которым она не привыкла, но я хочу этого и не остановлюсь, пока она не сделает это.

– Попроси меня, порочная девочка, попроси трахнуть тебя так, как тебе нужно.

Бринли стонет и сжимает ноги вокруг меня.

– Пожалуйста, – стонет она. – Трахни меня, – добавляет она так тихо и так вежливо, что я не могу этого вынести.

Я принадлежу ей.

Я рычу, преследуя свой оргазм, пока пульсирую внутри нее.

Я опускаюсь ниже, чтобы слизать свежие капельки крови с ее груди, затем возвращаюсь к ее губам, смешивая наш вкус с моей кровью.

Это такой кайф, который не могут вызвать никакие наркотики.

Я, черт возьми, парю.

Пока я целую ее, моя рука скользит к ее горлу, чтобы удерживать и трахать ее сильнее. Мои яйца сжимаются и пульсируют, когда разрядка лижет мой позвоночник, мои бедра, приближаясь так стремительно, что я едва могу это вынести.

– Это слишком… Я сейчас… – всхлипывает она.

– Я знаю, – говорю я. – Я чувствую, как твоя киска умоляет меня кончить, хочет взять меня с собой. Я отдам тебе все.

– Сделай это… Боже, пожалуйста, позволь мне… Мне так хорошо… – Она заканчивает говорить шепотом, прижимая свои губы к моим.

– Все верно, я – твой бог, – говорю я.

– Да, – шепчет она.

Ее слова и то, как она выглядит с моей кровью на коже, толкают меня за край, и, черт возьми, я кончаю и не останавливаюсь, хватаю ее за горло и крепко держу, изливаясь в нее, как раз в тот момент, когда она достигает кульминации. Она сжимает меня так крепко, что я чувствую, как каждая капля спермы покидает мое тело и попадает в ее. Туда, где ей самое место.

Каждый гребаный день… Я буду жить в этой киске.

Глава 40

Бринли

– Я не могу всегда быть с тобой. Мне нужно работать. У меня дела в клубе, – говорит Габриэль, присаживаясь рядом со мной на балконе, примыкающем к его спальне. Он сохраняет в моем телефоне номера Кая, Мейсона и нескольких своих людей. На нем только черные спортивные штаны, а на мне – его футболка.

Мускулы на его руках напрягаются, когда он протягивает мне бокал с темно-коричневым напитком. Я делаю глоток, и он обжигает горло, но он нужен мне, чтобы противостоять хаосу, который представляет собой Габриэль Вульф.

– Мне тоже нужно работать, – говорю я, глядя на мерцающее озеро передо мной.

– Нет. Ты останешься здесь, пока мы не выясним, что на самом деле планируют «Адепты Греха».

– Я точно не буду прятаться в этом доме, пока ты приходишь и уходишь, когда тебе заблагорассудится.

Габриэль делает глоток виски. Я наблюдаю за движением его горла, пока он сосредоточенно смотрит на озеро.

– Отлично. Ты можешь идти на работу. Я отправлю проспекта посидеть на улице.

Я смеюсь.

– Ты собираешься заставить бедного парня просидеть там весь день?

– Да, – мгновенно отвечает он.

– Ты сумасшедший.

– Тоже да, – говорит он без намека на улыбку.

Наблюдая за тем, как в его глазах разгорается жажда крови, проникающая мне под кожу, я понимаю, что это действительно так, и все же я сижу здесь, уже желая, чтобы он снова оказался внутри меня.

Я делаю еще один глоток.

– Все остальное время, кроме работы, ты будешь здесь. Я собираюсь тебя тренировать. Тебе нужно освоить приемы самообороны. Что еще важнее, тебе нужно научиться стрелять из пистолета. – Он встает. – Пойдем со мной… Я покажу тебе все.

Я проглатываю свой бурбон и встаю, мне интересно увидеть остальную часть дома.

Мы проходим через спальню. Она такая же строгая и современная, как и все, что я видела до сих пор. Его кровать железная и даже большего размера, чем кровать в клубе. Я осматриваюсь, пока иду по коридору, и замечаю, что на втором этаже есть еще одна спальня и ванная комната. Я знаю, что еще одна примыкает к спальне Габриэля.

Он ведет меня на главный этаж, который я уже видела, и продолжает двигаться к лестнице, ведущей вниз.

Подвал на самом деле не подвал. Те же кованые железные перила ведут вниз, в огромное помещение. Тут нет перегородок, а французские двери открываются в крытый внутренний дворик с видом на озеро.

Весь пол покрыт резиновыми ковриками. Зеркала занимают всю заднюю стену. Дело не столько в пространстве, сколько в том, что здесь расположено. Большая зона для спарринга, окруженная тренажерами, гантелями, штангами, стойками с дополнительными весами, ультрасовременной беговой дорожкой, множеством боксерских мешков разных размеров.

– Вау, – выдыхаю я. – Это… нечто. Неудивительно, что ты выглядишь так… – выпаливаю я, и от меня не ускользает ухмылка, с которой он искоса смотрит на меня.

– Ты видела стрельбище снаружи?

Я киваю.

– Да.

– Ты научишься им пользоваться.

– Я никогда не стреляла из оружия. И не собираюсь…

– Конечно, ты не стреляла, но именно здесь ты научишься драться, маленькая колибри. Я говорил серьезно. Я хочу, чтобы ты больше никогда ничего не боялась, если ты научишься драться со мной, ты сможешь справиться с кем угодно.

Я сглатываю и оглядываюсь по сторонам, чувствуя всю тяжесть того, через что, как я подозреваю, он заставит меня пройти.

– Каждую минуту, когда ты не на работе, а я свободен, мы проводим здесь. Я сделаю из тебя воина. Будь готова.

– Потрясающе, – выдыхаю я.

Габриэль проходит мимо и шлепает меня по обтянутой трусиками заднице, и я стараюсь не думать о том, как он возбуждает меня.

– Давай спать. Тренировки начнутся завтра.

Глава 41

Габриэль

Я поднимаю взгляд, уронив сумку на бетонный пол. Последний. Мой приказ об отправке на очередную операцию придет через восемь часов. Еще один срок. Последний длился восемнадцать месяцев. Мне сказали подготовиться, привести себя в порядок.

Я сказал им, чтобы они шли в жопу. Служба в Кувейте меня не пугает. Если я умру, то умру. Есть только один человек, о котором я забочусь. Только одна женщина, чьи чувства и переживания имеют для меня значение. Единственная причина, по которой я не хочу ехать, – это то, что меня не будет здесь, чтобы защитить ее.

Я смотрю через комнату на отца, который сидит под окном и курит травку на завтрак. Удивительно, что он вообще жив после вчерашнего провала. Моему дяде Рэю пришлось заехать за ним в мотель «Кардинал» на 17-й улице. В ярости, вызванной кокаином, он чуть не забил до смерти какую-то двадцатилетнюю девчонку после того, как тупо трахнул ее.

Мой дядя уже не раз разбирался с подобным дерьмом. Для него это рутина, и я удивлен, что он до сих пор сам не позаботился о моем отце. Единственная причина, по которой, как я могу предположить, он этого не делает, заключается в том, что у моего дяди есть свои собственные проблемы, с которыми он должен разобраться. Он нездоров, и сейчас почти все его силы уходят на то, чтобы просто встать утром с кровати. Но это было бы облегчением для клуба, потому что в данный момент отец создает больше дерьма, чем он того стоит, и мы все, блядь, это знаем.

Особенно когда мы узнали, что девушка, которую он избил прошлой ночью, – дочь вице-президента конкурирующего клуба. МК «Huesos Rosas», крупного клуба в Атланте и Колумбусе. Мы еще долго будем пытаться это исправить.

– Лучше найди свою мать. Она проплакала все гребаное утро, – говорит он между затяжками.

Я сжимаю кулаки. Я не бью его только потому, что мой дядя запретил мне это делать. В большинстве случаев это отнимает у меня все силы.

– Мы можем поехать вместе? – говорит Джейк, похлопывая меня по спине и избавляя от необходимости отвечать своему дерьмовому донору спермы.

– Да, – отвечаю я.

– Она в садовом центре, – добавляет мой отец, встает и, спотыкаясь, выходит из комнаты.

Я качаю головой. По крайней мере, мне не придется видеть его в течение следующего года. Может быть, когда я вернусь, он будет уже мертв.

Дорога до садового центра, в котором моя мама работает волонтером, занимает у нас с Джейком меньше десяти минут. Она замечает меня и начинает махать рукой еще до того, как я останавливаю мотоцикл. В последнее время она чувствует себя счастливее. Мой отец не обращает на нее внимания, поскольку знает, что, приблизившись к ней, рискует умереть от моей руки. Он знает, что она находится под моей защитой, а мой дядя позаботился о том, чтобы он не прикасался к ней, по крайней мере физически, пока меня нет. Обещание оторвать ему руки, похоже, возымело действие.

Она улыбается мне, но я вижу печаль в ее глазах, когда подхожу ближе.

– Гейб. Мой воин, – приветствует она, обнимая меня. Ее длинные темные волосы собраны для работы, а морщинки вокруг глаз напоминают мне, что она стареет. Я надеюсь, что, вернувшись домой, найду ее такой же умиротворенной и здоровой.

Джейк уходит поговорить с блондинкой, с которой работает моя мама, а мы с ней решаем пойти пообедать.

– Для парней, с которыми ты едешь, это первый срок службы? – спрашивает мама, пока мы едим.

Я киваю и откусываю от своего стейка.

– 12-е разведывательное подразделение, многие едут первый раз.

– Присматривай за ними, – говорит она мне.

Я ухмыляюсь, как будто не собираюсь этого делать. Моя работа заключается в том, чтобы выбить из них страх. Забрать у них последние остатки нерешительности и растоптать их. Они должны действовать как машины, лишенные чувств. Тогда и только тогда они будут готовы.

– Не беспокойся обо мне. Мы с Шелл поддерживаем друг у друга. Пока мы знаем, что вы с Шоном вместе, нам легче. – Ее голос срывается. Я знаю, что это тяжело для нее.

– Мама, я не собираюсь подвергаться опасности, но если это случится… значит такова моя судьба.

– Мне просто не хочется, чтобы ты уезжал. Когда ты вернешься, тебе нужно избавиться от гнева на него и сосредоточиться на своем будущем. Я знаю, что не являюсь хорошим примером. Я оставалась с твоим отцом, несмотря ни на что. – Она протягивает руку и похлопывает меня по плечу, и я понимаю, что сейчас прозвучит речь. Тереза Вульф ничего не пускает на самотек, пока не добьется своего. Даже сейчас, когда у меня нет никаких перспектив, ее карие глаза полны надежды. Это усиливает чувство вины, потому что я знаю, что никогда не найду женщину, с которой остепенюсь или свяжу себя узами брака, а она именно этого и хочет.

– Ты – не он. Тебе нужно отпустить это. Найди женщину, которая станет твоей королевой. Однажды ты возглавишь этот клуб. Жизнь в одиночестве – это пустота. – Она улыбается: – Найти любимую женщину – это начало и конец всего.

Я делаю глоток своего напитка.

– Спасибо за речь и цитаты из «Великого Гэтсби». – Я ухмыляюсь и накрываю ее руку своей. – У меня есть женщина, которую я люблю. И Джейки займет это место, а не я.

Она улыбается и качает головой.

– Дорогой, он едва справляется с тем, чтобы прожить день, не приняв ни одного плохого решения. Он больше твой отец, чем ты. Рэй этого не потерпит. Он рассчитывает на тебя.

Она широко улыбается.

– Как только ты станешь президентом, ты найдешь себе ангела, который станет твоей королевой. Ту, которая станет для тебя убежищем в этом дерьмовом образе жизни. Ту, которая подарит тебе сыновей, которых ты сможешь вырастить, чтобы они стали твоим наследием. Не его.

Я не в настроении говорить с ней о том, чего никогда не случится. Вместо этого я оставлю маме надежду, что это может произойти.

– Сейчас все это не имеет значения. Если я вернусь, то разберусь с этим. Рэй будет у руля еще пару лет, как минимум, и я не представляю, чтобы он отказался от собственного сына. Джейки повзрослеет.

– Когда вернешься, – говорит она, когда я убираю руку и возвращаюсь к еде, наслаждаясь последним обедом с ней перед отъездом.

Я откусываю еще кусочек, когда одновременно происходят четыре события. Кто-то кричит, а рядом с нами с визгом останавливается красный «El Camino». Я чувствую острую боль в плече, прежде чем вижу пистолет и слышу резкий, безошибочно узнаваемый звук выстрела, наполняющий воздух.

Я смотрю на свою рубашку, быстро пропитывающуюся кровью, и собираюсь закрыть собой маму, которая сидит напротив меня, но уже поздно. Шины автомобиля визжат, крутятся и дымятся, когда он мчится прочь, а моя мать – единственная женщина, которую я когда-либо любил, – уже падает со стула. То, что осталось от ее короткой жизни, вытекает из пулевого ранения в виске.

У меня не было времени даже достать оружие. Я подвел ее.

Я сажусь в постели, сжимая плечо. Шрам от пули, которую я получил, когда она умерла, болит в такие ночи. Я обливаюсь холодным потом. Звук шагов заставляет меня действовать быстрее, чем мой разум успевает сказать не делать этого. Я достаю из-под подушки свой 45-й калибр и прицеливаюсь, наблюдая за тем, как вспышка черных волос с криком исчезает за дверью.

Бринли. Не злоумышленник.

– Черт. – Я опускаю пистолет. Она заснула на диване в моей гостиной, и я просто накрыл ее и позволил остаться там.

– Ты не должна подкрадываться ко мне, – говорю я, мой тон злее, чем я сам.

Она не отвечает.

– Тебе ничего не угрожает, – говорю я, заставляя свой голос звучать менее раздраженно.

– Флэшбэк? – спрашивает она, не возвращаясь в мой дверной проем, явно напуганная. Я выдыхаю и провожу рукой по волосам.

– Иди сюда, – говорю я.

Обычно я сижу как в тумане, вспоминая, как нашел ублюдка, убившего мою мать, и перерезал ему горло всего через час после ее смерти. Воспоминания о том, как его жизнь медленно вытекала из него, обычно успокаивают меня, но, когда Бринли появляется передо мной в одной лишь футболке, дымка того дня начинает рассеиваться.

– Это из-за того, что ты пережил на службе за границей? – тихо спрашивает она в темноте.

Я глубоко вздыхаю и откидываюсь на спинку кровати, позволяя ей забраться рядом со мной, затем притягиваю ее к себе, потому что, черт возьми, просто хочу этого.

Она устраивается под моей рукой, словно это место в моем теле было создано специально для нее. Я глубоко вдыхаю ее аромат жасмина, смешавшийся с моим запахом в ее волосах, на ее теле, и не могу решить, какой из них мне нравится больше.

– Моя мать умерла у меня на глазах. В тот день, когда я отправился мотать свой последний срок в Кувейте. Мой отец был куском дерьма. Он бил ее, издевался над ней. Он был неуправляем с того дня, как она с ним познакомилась. В ночь перед ее смертью он трахнул и избил не ту девушку. Она была дочерью конкурирующей пуэрториканской банды. Око за око, сказали они. У моего отца не было дочери, поэтому они убили ее. Он убил ее.

– Господи, – выдыхает Бринли, легко проводя пальцем по татуировкам на моей груди. – Лейла рассказывала мне, как сильно ты ее любил. Она говорит, что Акс постоянно вспоминает о ней.

– Она и ему была как мать.

– Ты не убил его после этого? Своего отца?

Я ухмыляюсь, понимая, что она меня уже достаточно хорошо знает.

– Я пытался, – признаюсь я. Я действительно пытался. – Мысль о том, что я убью его, – вот что помогло мне продержаться шестнадцать месяцев службы. Каждую свободную секунду я обдумывал, как сделаю это.

– Но ты этого не сделал.

– Когда я вернулся домой, мой дядя был очень болен – его болезнь была редкой и неожиданной.

Я сжимаю челюсти. Разговоры об этом обычно вызывают гнев, который мне трудно контролировать. Вместо того чтобы сжать кулаки, как я обычно делаю, я провожу большим мозолистым пальцем по ее мягкой щеке, по плечу, вверх-вниз по руке, пока говорю. Это немного успокаивает меня.

– Он просил меня не убивать его. Сказал, что это его последнее желание. Он хотел, чтобы я сохранил мир, и сказал, что если я убью его, то буду не лучше, чем он.

– Твой дядя значил для тебя больше, чем твой отец? – мягко спрашивает она.

– Да, в сотне разных аспектов. Он научил меня ясно мыслить, быть терпеливым, сосредоточенным, – честно говорю я. – Он сказал, что убить моего отца будет легким выходом. Он хотел, чтобы мой отец страдал до последнего вздоха. И именно так и произошло…

– Как? – спрашивает она, поворачивая ко мне свое милое личико. Я не могу удержаться от поцелуя, я просто одержим этой женщиной.

– Перед смертью мой дядя выдвинул мою кандидатуру, чтобы я занял его кресло. Я думал, что мой кузен будет злиться, что его обошли, но в то время он был в полном дерьме. У него была эпоха экспериментов. С тех пор он сильно изменился.

– Это было условием, что он передаст тебе власть, если ты сохранишь жизнь своему отцу? – спрашивает она, и ее теплое тело, прижимающееся ко мне, уже заставляет меня возбуждаться.

– Нет, это была просьба. Ты не оспариваешь просьбы умирающего человека. Ты уважаешь их.

Бринли молчит, а я продолжаю гладить ее волосы и кожу.

– Через год после моего возвращения он пропустил две встречи. Я решил, что лучше проверю, жив ли он. Поэтому я отправился к нему домой. Когда я приехал, он был мертв около восьми дней, плюс-минус, сказал коронер. Предположительно, он был в запое и захлебнулся собственной рвотой. Пришлось вырезать часть пола, где он начал разлагаться. Он был один. Ни один гребаный человек в мире не позаботился о том, чтобы проведать его.

– Жаль, что тебе пришлось увидеть его… – говорит она. Я щипаю ее, и она вскрикивает.

– Не произноси слова «жаль» и «он» в одном предложении. Шеймуса Вульфа слишком легко отпустили с крючка, на мой взгляд. Моя мать была невероятной. Она всегда сохраняла надежду и позитивный настрой в любой ситуации. Она никогда не жаловалась и делала все, чтобы оградить меня от него. Это было невозможно, но она делала, что могла. В ее глазах всегда светилась искра жизни, как будто она всегда ждала, что за следующим поворотом появится что-то замечательное. Моя мать умерла без всякой причины – вот откуда я знаю, что за нами не следят никакие высшие силы. Если бы они были, она была бы первым спасенным человеком. Люди живут и умирают. Все происходит случайно. Поэтому я живу так, как хочу, каждый гребаный день, зная, что смерть всегда стоит у моей двери.

– Это реалистичный и пессимистичный взгляд на вещи, – говорит она усталым голосом. – Ты совсем не веришь в судьбу? В нужное место, правильное время?

– Нет, – отвечаю я, все еще сохраняя свою уверенность.

– А я верю, – говорит Бринли, и я почти завидую ей.

– Может быть, твоя мать присматривала за тобой на Ближнем Востоке, пока ты служил. Может быть, ты должен был возглавить этот клуб. Ты должен был добиться большего, чем твой отец. И ты уже это делаешь.

– Или ничего не было предначертано, и я просто делаю правильный выбор каждый день.

Бринли зевает и прижимается ко мне поближе.

– Возможно. Ты как будто не хочешь позволять себе чувствовать, но я наблюдала за тобой. У тебя есть чувства.

– Агрх, – ворчу я, она затягивает меня в неизведанные воды того, что я никогда не обсуждаю. – Я не могу позволить себе чувствовать, занимаясь тем, чем занимаюсь. Ко всем, кто мне дорог, смерть тоже стучится в дверь.

– За нами присматривают ангелы, даже за тобой. Может быть, ты просто ездишь быстрее, чем они могут летать. Возможно, пора немного сбавить обороты? – Я чувствую, как она улыбается, прижимаясь ко мне. – Позволь им догнать тебя.

Моя грудь словно разрывается на части, и я почти чувствую, как начинает биться мое мертвое сердце, когда вспоминаю слова матери… Найди себе ангела, которая станет твоей королевой, безопасной гаванью.

Я целую ее в лоб, зная, что сейчас держу в своих объятиях самое близкое к ангелу существо.

Эти мысли на мгновение овладевают мной.

Черт возьми, я словно сам себя больше не узнаю.

– Ладно, хватит об этом, – ворчу я. – Я хочу ощутить вкус твоей киски на своем языке. Раздвинь бедра, сейчас же.

Она ахает, когда я переворачиваю ее и стягиваю с нее мою футболку, и до самого рассвета доказываю ей, как серьезно я к ней отношусь, зарываясь своим членом как можно глубже.

Глава 42

Габриэль

– Какие новости? – спрашиваю я в церкви следующим вечером.

– Кажется, у меня кое-что есть, – говорит Джейк. – Я думал об этом некоторое время.

Я киваю, давая ему понять, чтобы он продолжал.

– На ралли в Глен Эдене будет много членов «Гончих Ада». Мы ведь хотим захватить «Адептов Греха», верно? Это все еще в планах?

Я киваю.

– Я не хочу убивать их всех, некоторые из них будут полезны. Только их дерьмового президента и, возможно, вице-президента, потому что он будет мстить, если мы его не уберем. После этого все должно быть просто. Если понадобится, мы поступим как они, но дети под запретом. – Я поворачиваюсь к Каю.

– Думаю, ралли будет идеальным местом, чтобы поговорить с Отисом о помощи, – говорит Джейк, упоминая президента нашего братского клуба «Титаны».

– Согласен. У тебя все на них есть? – спрашиваю я Кая. Он понимает, что я имею в виду членов «Адептов Греха».

– Я работаю над этим. Но да.

– Хорошо. Предлагаю уничтожить их клубный дом, – говорю я сидящим за столом. – Мы можем достать немного взрывчатки? – спрашиваю я Джейка. Если кто и знает, где нам раздобыть достаточно аммиачной селитры и мазута, чтобы снести здание, так это он. – Я не хочу C4. Не хочу рисковать, что пострадают здания вокруг клуба. Здание расположено в густонаселенной части Саванны, мы сделаем это ночью и будем предварительно наблюдать за ним в течение нескольких недель, чтобы убедиться, что не будет никаких сюрпризов.

Он кивает.

– Легко. Я как раз знаю нужного парня.

– Хорошо, начинаем собирать информацию. Я хочу знать все, что эти ублюдки собираются делать в течение следующего месяца. Мы не можем слишком торопиться, они будут готовы к быстрому ответу. Мы должны действовать расчетливо. – Я смотрю на своих людей. – Мы должны быть умнее их, понятно? Тогда мы снесем их здание, уберем их дерьмового президента. Ударим в их ахиллесову пяту.

Они все кивают.

– Хорошо.

– Что у тебя с Бринли? – спрашивает меня Акс. – Лей хочет ее увидеть. – Он пожимает плечами. – Она злится, что ей придется сидеть под домашним арестом, пока это дерьмо не закончится.

Я знаю, что Акс сказал Лейле, что ей можно ходить в оздоровительный центр, где она работает массажисткой, и домой только в сопровождении проспекта или с ним. Все девушки в одной лодке. Мы не можем рисковать.

– Бринли у меня дома, – отвечаю я. Все глаза в комнате устремляются на меня, когда я это говорю. Я оглядываю всех по очереди.

– У тебя дома? – Кай ухмыляется.

– Я знаю, о чем вы все думаете. Да, она там. Я не буду это обсуждать.

Джейк усмехается, а остальные за столом кивают.

– Что мы все думаем о том, что През неожиданно стал человеком? – спрашивает Кай.

В ответ все начинают улюлюкать и колотить по столу.

Акс похлопывает меня по плечу.

– Добро пожаловать на темную сторону, чувак.

– Отвали, – ворчу я.

– Мы будем защищать ее так же, как и тебя, босс, – серьезно говорит Акс.

Я киваю и заканчиваю службу, ухмыляясь им в ответ.

Когда я закончу с ней, она сама сможет защитить их.

– Основы самообороны – всегда знать больше, чем нападающий, – говорю я Бринли два часа спустя.

Мы в спортзале после трудного часа на стрельбище, где Бринли промахнулась практически по всем мишеням. Я ожидал этого. У меня ушло сорок минут на то, чтобы заставить ее хотя бы нажать на этот чертов курок.

Чего я не ожидал, так это того, что тьма, живущая в этой женщине, оказалась глубже, чем я думал. Когда она наконец выстрелила, мне оставалось только стоять в стороне и смотреть.

Бринли не останавливалась, пока не опустел чертов магазин. Затем она повернулась ко мне, ее грудь тяжело вздымалась, на лице читалась решимость, и потребовала:

– Еще раз.

Не скажу, что тренировка далась мне легко – ее волосы собраны в хвост, она в защитных очках, выражение лица сосредоточенное, губы плотно сжаты, когда она стреляла раз за разом. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы напомнить себе, что у нас есть цель.

Я могу трахнуть ее позже.

Я продолжаю напоминать себе об этом сейчас, когда Бринли стоит передо мной после тридцатиминутной тренировки с отягощениями, где она показала на удивление лучшие результаты, чем на стрельбище. Она и так достаточно сильная благодаря ежедневной йоге. А теперь она станет еще сильнее. Я просто не смогу быть с ней каждую секунду, а знание того, что она может защитить себя, даст мне то крошечное подобие покоя, которого у меня никогда не было с моей матерью.

– Ты не увидишь их приближения. Время никогда не будет на твоей стороне, поэтому тебе нужно сосредоточиться на том, чтобы быть предельно внимательной в любой ситуации, – говорю я Бринли, толкая ее в плечо, возможно, немного сильнее, чем следовало бы. – Это может быть что-то простое, например, кто-то толкнул тебя.

Она удивленно приоткрывает рот, когда я снова толкаю ее.

– В девяти случаях из десяти на тебя нападут сзади. – Я резко разворачиваю ее и беру в шейный захват, затем напоминаю себе, что она не солдат, и немного ослабляю хватку.

Ее задница прижимается к моему члену, она вырывается, пытаясь освободиться, и вжимается в меня еще сильнее. Если это специально, то я чертовски горжусь ею, потому что это отвлекло бы любого мужчину.

Впервые, может быть, за всю мою жизнь, мне приходится заставлять себя сосредоточиться, когда я крепче сжимаю ее. Она начинает царапать меня.

– Ты можешь царапаться, но это не очень эффективно, – говорю я, зная, что ей трудно дышать, но не отпускаю. Она должна знать, каково это, чтобы, если это действительно случится, она не боялась.

– Ты должна быть умнее нападающего. Стратегический расчет, лишняя секунда выжидания может спасти тебе жизнь.

Я отпускаю ее, и она резко втягивает воздух. Наклонившись, она упирается ладонями в бедра, пока ее дыхание восстанавливается.

– Ты сукин сын… – Она набрасывается на меня, злясь из-за того, что я не давал ей дышать. Это только усиливает мое желание трахнуть ее.

Я хватаю ее за горло, чтобы успокоить, и цокаю языком.

– Умный маленький ротик не означает, что ты действительно умнее, – говорю я.

– Я не могла дышать, – говорит она, все еще немного задыхаясь.

– Я знаю. И тебе лучше привыкнуть к этому. Я буду душить тебя каждый день, пока ты не сможешь освободиться от моей хватки.

Я отодвигаю табурет от стены в центр комнаты – это даст ей достаточное преимущество в росте, чтобы обхватить меня за шею. Я обнимаю все еще хмурую Бринли за талию и поднимаю ее на табурет, прежде чем она успевает возразить, а затем поворачиваюсь к ней спиной. Я хватаю ее за руку и обвиваю ее вокруг своей шеи, она крепко сжимает ее и сильно дергает. Я смеюсь.

– Господи. Успокойся, – говорю я. – У тебя еще будет шанс выбить из меня все дерьмо во время тренировок.

– Ну что ж, мне есть к чему стремиться, – ворчит Бринли, все еще пытаясь удержать меня в захвате, но безуспешно. Я хватаю ее за руку и тяну вперед, она вскрикивает от боли.

Это привлекает ее внимание.

– Ты – мой нападающий, – говорю я, возвращая ее руку обратно на мою шею.

– Первое, что я сделаю, это опущу подбородок. Если мой подбородок опущен, меня гораздо труднее задушить. – Я похлопываю ее по другой руке.

– А теперь обхвати меня двумя руками за шею.

Она делает это и у нее получается чертовски крепкий захват, но не настолько, чтобы причинить какой-либо вред.

Мы повторяем это несколько раз, пока она не начинает понимать.

Я поворачиваюсь к ней лицом. Она все еще стоит на табурете, почти достигая моего роста. Я целую ее в губы, и она хмурится. Я наклоняю ее голову, не в силах удержаться, и провожу языком от ключиц до подбородка, позволяя себе небольшое удовольствие до окончания тренировки. Она вздрагивает, когда я поднимаю ее с табурета и ставлю перед собой, быстро поворачивая ее так, чтобы она оказалась спиной ко мне.

Я крепко обхватываю ее горло, шаг за шагом объясняя, как освободиться от этого захвата. После нескольких попыток ей это удается.

– Хорошая девочка… Теперь ты сделаешь шаг в сторону и ударишь рукой назад. Целься в пах.

Бринли делает это, но я успеваю переместиться так, что она промахивается.

Некоторое время мы тщательно отрабатываем движения, пока я не убеждаюсь в ее успехах, а солнце не садится за горизонт. Она пару раз попадает мне по яйцам, и кажется, находит это чертовски забавным. Она определенно будет наказана за это позже.

– Мне нужна вода, – пыхтит Бринли.

Я напоминаю себе, что она не делает это каждый день, как я. Я отпускаю ее и отправляю за водой, наблюдая, как подпрыгивает ее грудь при ходьбе. Ее голубые тайтсы для йоги облегают ее сочную задницу и каким-то образом заставляют ее выглядеть еще лучше, чем она есть на самом деле. Короткий топик в тон не особенно отличается от бюстгальтера, с успехом справляясь с задачей поддерживать эту полную грудь. Тонкая пленка пота покрывает ее и усиливает ее сладкий аромат. Ее волосы влажные, шея, руки… каждая ее часть блестит, и, черт возьми, все, что я хочу сделать, это вылизать каждый ее дюйм дочиста. Я ухмыляюсь, наблюдая, как она выпивает половину бутылки воды, а затем вытирает лоб. Я понимаю, что есть способ тренировать ее и достигнуть требуемой цели. Она поворачивается ко мне лицом.

– Что теперь? Сотня отжиманий? Несколько берпи²⁰? – спрашивает Бринли, опустив руку на бедро, ее грудь все еще тяжело вздымается.

Она отставляет бутылку с водой, и по выражению моего лица она, должно быть, понимает, что я собираюсь устроить ей испытание.

Бринли не двигается, только склоняет голову набок и стоит, наблюдая за мной и глубоко дыша. Я отворачиваюсь от нее и иду к двери во внутренний дворик, выходящей на мой двор и лес. Я отпираю ее и распахиваю настежь.

Повернувшись к ней, я вытягиваю руки перед собой, переплетаю пальцы и давлю на них, пока они не хрустнут. Ее взгляд скользит по мне, пытаясь понять, что я делаю, и я почти чувствую, как ее киска становится влажной.

Я начинаю медленно приближаться к ней, стягивая на ходу футболку. Когда я прохожу половину расстояния, разделяющего нас, я останавливаюсь и ухмыляюсь ей.