Текст книги "Вульф (ЛП)"
Автор книги: Пейсли Хоуп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Все последствия вчерашней вечеринки устранены, везде царит порядок. Пахнет беконом и яичницей. Мой желудок урчит, но я знаю, что должна убраться отсюда. Я оглядываю стол и смотрю на девушек, неторопливо наслаждающихся завтраком.
– У нас не было секса, я не врала, – шепчу я, пока три другие девушки из ее компании хихикают. Я проверяю такси, чтобы не смотреть им в глаза.
– Но он определенно подарил тебе оргазм, изменивший твою жизнь, – заявляет Эмбер, откидываясь на спинку стула.
Я смотрю на нее.
– Вы, девочки, просто делитесь всем? И я говорю серьезно. Никакого секса – ничего не было. – Я складываю пальцы, изображая ноль, и смотрю на кофе Лейлы. Он так вкусно пахнет.
– Я не говорила про секс. Ты не могла спать в постели этого мужчины, потому что никто не спит в его постели. Я даже думаю, что никто никогда не был в его комнате, – говорит Эмбер, глядя на других девушек в поисках поддержки.
– Ни единого шанса. – Хмыкает Мария.
– Вот именно… только не говори нам, что он не заставил тебя кончить. Черт, бывает, что от одного взгляда на него я почти кончаю, – говорит Шанталь с ухмылкой.
Не знаю почему, но мне не нравится, что она так говорит о Вульфе. Я не имею на него никаких прав после одного оргазма. Ладно, одного очень сильного оргазма.
Самого лучшего из всех, что у меня были.
Мое лицо морщится, когда я в очередной раз пытаюсь понять, что же такого в нем было, что заставило меня оставить все ценности и моральные принципы, которыми я горжусь, за дверью его спальни.
Мария замечает выражение моего лица и начинает смеяться.
– Я же говорила.
– О боже. – Я обхватываю голову руками. – Никогда больше. Встретиться с ним сегодня вечером будет унизительно, – говорю я им, стягиваю у Лейлы кусок бекона и начинаю нервно его грызть.
Лейла протягивает руку и хватает меня за предплечье.
– Эй. Выкинь это из головы, – говорит она и шлепает меня по руке.
Я киваю, как нервная школьница.
– Ты не какая-то безвольная женщина, которую обманом заманили к Вульфу. Если он тебе понравился, это нормально. Если я все правильно поняла, а я, кстати, знаю, что так оно и есть, прошлым вечером ты тоже не сводила с него глаз. Это было горячо, что бы ни произошло дальше…
– Ее действительно хороший оргазм, которого у нее точно не было. – Эмбер хихикает.
Я смотрю на нее и улыбаюсь, признавая свое поражение. Эти девушки такие свободные, и, хотя я к этому не привыкла, это даже приятно, что мне не нужно постоянно чувствовать себя виноватой или пытаться быть «лучше», потому что мне кажется, что кто-то ожидает от меня большего. Приятно быть собой, несмотря на ошибки и все такое.
– Это было очень, очень хорошо, – говорю я, и все четыре девушки истерически смеются.
– Ты это заслужила. Можешь не беспокоиться, все нормально. Он не из тех, кто заводит отношения, я же говорила тебе. Это не будет проблемой, – говорит Лейла.
– Черт, тебе повезет, если он вообще вспомнит твое имя, новенькая. – Шанталь хмыкает. Меня это немного задевает, хотя я и сама это понимаю. Но чего я могу ожидать, когда с такой легкостью отдала ему свое тело?
– Ты придешь на мою свадьбу. Я вижу это выражение на твоем лице. Не думай, что ты сможешь отвертеться. Я хочу, чтобы ты была там, и это не случайность, что ты сейчас дома, Брин. Давай потанцуем, повеселимся, и, может быть, ты вернешься в свою комнату одна, а может, и нет. Но здесь, – Лейла обводит рукой всех девушек, – Зона, свободная от осуждения. Что с того, что ты немного замутила с Вульфом? Смирись с этим. Иди домой, прими душ, ради Бога, приведи себя в порядок, от тебя несет водкой. Я пойду к алтарю на закате, – радостно говорит она, откусывая кусочек тоста.
Я смеюсь, чувствуя себя, как ни странно, лучше.
Глядя на Лейлу, я понимаю, что она права. Впервые в жизни единственный человек, перед которым я должна объясниться этим утром, – это я сама.
– Смириться, – повторяю я. – Ерунда, ничего особенного?
– Именно. Ты справишься, – подтверждает Лейла. – Веди себя так, будто это ему повезло, что он довел тебя до оргазма. – Она подмигивает и смеется. – Делай то, что хочешь, Брин. Перестань корить себя.
– Ладно, да, такая ошибка – это нормально, пока я извлекаю из нее уроки. – Я мысленно съеживаюсь, потому что говорю прямо как моя мать.
– Или не извлекай и просто радуйся, что тебе было хорошо. – Лейла ухмыляется, запихивая в рот яичницу.
Мой телефон пикает, и я вижу, что такси на месте. Я улыбаюсь им и обнимаю Лейлу, прощаясь с остальными девушками, а затем хватаю кусок бекона.
– Эй, Брин, ты должна выглядеть сексуально, – бросает она через плечо, когда я направляюсь к двери. – Заставь его съесть свое сердце. У тебя есть киска. У тебя есть сила, – кричит Лейла слишком громко, учитывая количество людей, собравшихся вокруг.
Мои щеки становятся ярко-розовыми, когда я выбегаю из дверей клуба под проливной дождь и ныряю на заднее сидение такси. Я приветствую водителя и вздыхаю с облегчением, когда он, развернувшись, начинает двигаться. Последнее, что я вижу перед тем, как мы выезжаем в ворота, – это Вульф, выходящий из черного «Dodge Ram» вместе с Робби, который держит поднос с кучей больших кофейных чашек.
Вульф смотрит прямо на меня.
Очевидно, что я убегаю с места преступления, и мне хочется умереть медленной смертью от смущения. Я откидываюсь на спинку сидения.
Это определенно плохое решение, возможно, самое худшее, которое я могла принять в данный момент своей жизни. Но что-то в том, как он смотрит на меня, заставляет меня желать его.
Снова и снова.
Глава 1
4
Габриэль
Я снимаю маску и осматриваю смесь красок, которую только что проверил Кай. Это для бензобака Харлея, на который я вручную наношу рисунок в виде шестиугольников. Мы приехали в гараж, чтобы сделать это до того, как заберем Гатора, когда его охрана оставит его ради субботней шлюхи. То, что мы планируем провернуть сегодня, не совсем обычно, но иногда грань между моим легальным бизнесом и повседневными делами клуба размывается.
Я и так задержался больше, чем рассчитывал, потому что служба затянулась, и мне пришлось поговорить с Мейсоном, чтобы напомнить ему, что он не может убить Гатора сразу же, как только мы затащим его в фургон. Мы должны знать, кто отдал ему приказ сделать это с младшей сестрой Мейсона и, кто за последний месяц ограбил две наши клиники в Атланте.
Мы уверены, что знаем, но нам нужно подтверждение, чтобы не начать ненужную войну, которая поставит мой клуб под угрозу.
– Нужно больше блеска, – говорю я Каю, точно зная, чего хочет мой клиент. Он привередливый, и, если повезет, мы выполним эту работу сегодня, и мне не о чем будет беспокоиться. – Он хочет, чтобы это было похоже на глянцевую помаду – именно такого оттенка, которым пользуется его невеста. Я снова протягиваю ему изображение цвета, чтобы он мог подобрать оттенок.
Я представляю его на пухлых губах Бринли, и мой член оживает от этой мысли. Ирония заключается в том, что обычно я выставляю женщин за дверь, но та, которой я позволил остаться в моей комнате прошлой ночью, сегодня утром улизнула и спряталась от меня на заднем сидении такси.
Чему мне нужно ее научить? Что она не может уйти, пока я не разрешу ей.
Кай берет фото с оттенком помады и кладет ее в карман комбинезона.
– Кстати, это чертовски круто, чувак. – Кай кивает на мою работу.
Аэрография13 сложных рисунков – моя специальность. Когда мы закончим, здесь будут изображены соты и логотип Харлея.
Я уже собираюсь вернуться к работе, когда снаружи гаража раздается звук, похожий на громкий выстрел. Мы оба вздрагиваем и бросаем то, над чем работаем. Я выключаю компрессор, к которому подключен мой аэрограф, и направляюсь к приоткрытой двери. Я широко распахиваю ее, зная, что ничего страшного не может произойти, ведь мы находимся в центре Хармони.
Не могу сказать, чего я ожидал, но что бы то ни было, это не может сравниться с тем, что я вижу на самом деле.
Мою маленькую колибри. В самых узких обрезанных джинсовых шортах, которые она смогла найти, и обтягивающей черной майке. Она сосредоточена и изо всех сил пытается поднять капот проржавевшего «Форда».
С таким же успехом на ней мог быть большой красный бант и подарочная бирка, адресованная мне.
Я вытягиваю руку и блокирую стремительное движение Кая. Я, блядь, так не думаю.
Он ухмыляется, а затем разворачивается и направляется обратно в гараж. Бринли каким-то чудом поднимает капот и закрепляет его. Я наблюдаю за тем, как она машет рукой, разгоняя дым, а ее майка подчеркивает изгиб ее тонкой талии, соблазняя меня сорвать с нее шорты и впиться губами в самую сладкую киску, которую я когда-либо пробовал. И я бы сделал это прямо здесь, посреди своей парковки.
Я стою с минуту, пока она не понимает, что я здесь, просто наблюдаю за ней, гадая, чей этот гребаный грузовик. Он не в таком уж плохом состоянии для оригинального, но над ним определенно нужно поработать. Я стягиваю маску и оставляю ее болтаться на шее, вытирая пот со лба рукавом футболки.
Я достаточно насмотрелся на ее задницу, теперь хочу увидеть, что спереди, поэтому прочищаю горло.
Она мгновенно оборачивается, и когда понимает, что это я, у нее от удивления приоткрывается рот.
Ее волосы собраны в высокий хвост, а от ее милого лица в форме сердца невозможно оторвать взгляд.
Долбаный удар грома.
Бринли берет себя в руки и сжимает свои пухлые губы. Стыдно.
Она чертовски горячая.
– Что за… серьезно? – спрашивает она вполголоса, убирая телефон в задний карман, ее дыхание прерывистое.
Ее вежливое раздражение еще больше распаляет меня. Мне чертовски нравится, как она волнуется.
Я хочу большего.
– Я просто… – Я наблюдаю, как ее щеки заливает румянец, и почти чувствую, как учащается пульс. – Я едва справилась с этой штукой. Как ты везде успеваешь? – спрашивает она.
– Если под словом «везде» ты подразумеваешь город, в котором я живу, и бизнес, которым я владею, то, думаю, это очевидно, – невозмутимо отвечаю я.
– Точно, мой сосед сказал, что ты лучший, – говорит она, складывая руки перед собой. Я начинаю понимать, что это способ Бринли сосредоточиться, когда ей кажется, что она переступила черту, или когда она нервничает, – еще одна вещь, которой ее, вероятно, научили.
Я не могу дождаться, когда научу ее никогда, блядь, не извиняться.
– Так и есть, – говорю я. – Кузовные и малярные работы на заказ, которые тебе явно нужны. По соседству в «Big Mike» могут помочь с салоном, что судя по всему, тоже не помешает, – говорю я, глядя на ее дымящийся грузовик.
– Я не думаю… Я, наверное, обращусь к Тейлору. Туда ездил мой отец, а сюда я приехала только потому, что мистер Кеннеди был убедителен…
– Тейлор больше не занимается кузовными работами, – перебиваю я ее. – И почему бы тебе не обратиться к лучшим?
– Просто, ну… черт возьми. – Бринли выпрямляет спину, прежде чем заговорить, как будто отвечает на вопрос на конкурсе красоты. – Если ты не заметил, мне это дается нелегко. Обычно я не делаю ничего подобного тому, чем мы занимались прошлой ночью. И у меня не так много денег. – Ее глаза встречаются с моими, и я бесстыдно пялюсь на нее. – К тому же… – продолжает она.
Я не перебиваю ее.
– Мне нужно, чтобы работа над этим грузовиком была законной, – говорит Бринли, поднимая на меня глаза и прерывая мое голодное блуждание по ее телу своим пристальным взглядом.
Я выгибаю бровь и снимаю перчатки, стремительно преодолевая расстояние в десять футов между нами, чтобы поближе рассмотреть ее грузовик, и, черт возьми, почувствовать ее запах.
Когда я подхожу, Бринли прижимается спиной к капоту, не зная, что делать, и румянец начинает возвращаться. Я вдыхаю ее аромат жасмина, протягиваю руку, хватаюсь двумя пальцами за шлевки на ее поясе и притягиваю к себе. Ее рот приоткрывается, и я испытываю дикое желание засунуть в него язык.
Какого хрена? Возьми себя в руки. Господи Иисусе.
Я жду несколько секунд, просто наслаждаясь ее борьбой, а затем опускаю руку.
Ее дыхание сбивается, словно она думает, что я могу причинить ей боль. Если она и дальше будет так на меня смотреть, я могу это сделать, но я позабочусь о том, чтобы ей это чертовски понравилось.
Я лезу в передний карман Бринли и достаю ее ключи. Я отпускаю ее, и она быстро отскакивает в сторону, пытаясь убраться с моего пути. Я бросаю взгляд на катастрофу перед собой.
– То, что ты сюда пригнала, – это наполовину съеденная электрическая система. Наверное, мыши, я даже не знаю, как ты доехала.
– Черт, – бормочет она, опуская взгляд, а затем снова глядя мне в глаза.
– Это ненормально, что у грузовика такого возраста такая проводка. Кто-то занимался ей? – спрашиваю я, продолжая осмотр.
– Мой отец, – отвечает Бринли, поправляя свой длинный хвост.
Я наблюдаю за тем, как растет беспокойство на ее лице, и вижу, как растут цифры в долларах по мере того, как я рассказываю обо всем, что придется заменить.
– Большой Майк даст тебе подробный расклад, но… – Я на секунду задумываюсь. – Ты планируешь его продать? Именно поэтому ты хочешь его отремонтировать?
– Да, я думала об этом. Чтобы починить крыльцо, о котором Лейла говорила вчера вечером.
– Мы можем что-нибудь придумать, – говорю я, закрывая капот. Я присаживаюсь на корточки и веду рукой вдоль кузова, начиная с передней части грузовика, чтобы осмотреть его.
– Я… просто не хочу быть замешанной в чем-то… нелегальном, – говорит она.
Эта женщина понятия не имеет, как соблюдать границы. По сути, она намекает, что я преступник. То есть это так, но все же.
Я встаю и начинаю пробираться к задней части грузовика, прижимая ее к кузову. Она отступает назад, как будто может раствориться в нем, но не раньше, чем наши тела соприкоснутся, и у нее на шее забьется пульс. Я прижимаюсь к ней, просто потому что хочу почувствовать ее.
– Ты меня не знаешь и не доверяешь мне, – говорю я очевидное, опустив руки на кузов машины с двух сторон от нее. – Но сейчас мы проясним одну вещь. Мне не нравятся предположения. Мы ведем бизнес легально.
– Хорошо, – говорит она. – П-прости, я не знала.
– Ты думаешь, я собираюсь тебя ограбить, потому что управляю мотоклубом? – спрашиваю я.
Я отталкиваюсь от грузовика и отпускаю ее, освобождая пространство между нами. Бринли глубоко, прерывисто вздыхает, но не двигается.
Я снова натягиваю перчатку и провожу рукой по нижней части ее двери. Ржавчина осыпается по мере того, как я продвигаюсь.
– У меня меньше шансов обокрасть тебя, потому что я возглавляю мотоклуб. Одно из базовых правил улицы. У нас есть свой кодекс, – говорю я.
– Конечно. – Бринли соглашается, но только из страха.
– Насколько все плохо? – спрашивает она, меняя тему разговора и наблюдая, как я осматриваю остальную часть грузовика. Я встаю и засовываю перчатки в задний карман комбинезона.
– Тяжело. Много работы по восстановлению кузова. Им еще никто не занимался, верно?
– Не думаю, – говорит она, подтверждая то, что я уже знаю.
– Мы сделаем его таким же голубым, как яйцо малиновки, каким он был изначально.
– Сколько это будет стоить? – спрашивает она, прикрывая рукой глаза от солнца.
– Как я уже сказал, мы можем что-нибудь придумать. – Я придвигаюсь ближе к ней. – Ты рассчитаешься с нами, когда продашь его. Ты получишь двойную стоимость реставрации. Я могу это гарантировать. Я даже знаю людей, которые могут быть заинтересованы в покупке.
Бринли опускает руку, и в ее глазах вспыхивает солнце. Они становятся такого светло-голубого оттенка, что у меня перехватывает дыхание. Она смотрит на грузовик, потом снова на меня.
– Могу я подумать об этом?
– Нет. – Я опускаю ее ключи в карман. – Никто другой не позаботится о тебе так, как я. Кроме того, я бы не позволил тебе поехать на этой машине домой.
Она бросает на меня надменный взгляд, но это лишь напоминает мне о той маленькой дерзкой искорке, которая, как я знаю, скрывается под ее чопорной и правильной поверхностью.
– Я не собиралась ехать на нем домой. Сосед, о котором я тебе рассказывала, предложил подвезти меня обратно… – говорит она в тот самый момент, когда на парковку въезжает маленький бежевый седан.
Я уже готов сказать, что сам отвезу ее домой, а не какой-то гребаный парень, которого я не знаю, когда вижу, что ему около семидесяти пяти лет. Он машет ей рукой с морщинистой улыбкой, потом мне, и я понимаю, что он клиент Майка.
– Да, ладно, дай мне твой телефон, – говорю я, помахав ему рукой.
Бринли выглядит так, будто сомневается, и я начинаю терять терпение.
Я протягиваю руку.
– Ты ожидаешь, что Майк назовет тебе цену посреди Главной улицы? – грубо спрашиваю я ее.
Она, не отводя взгляда, лезет в карман, достает телефон и протягивает его мне, сложив руки перед собой в ожидании. Я сохраняю в нем свои данные, пишу сообщение и протягиваю обратно. Она хочет его взять, но я отдергиваю руку.
Бринли усмехается, и эта маленькая искра снова вспыхивает, когда она тянется к нему.
– Нам не десять лет, просто отдай его. – Она оглядывается на своего счастливого соседа. – Я не хочу заставлять его ждать.
Я решаю, что мне нравится Бринли Бомонт, немного раздраженная и взвинченная.
– Обязательно ответь, если я позвоню, – твердо говорю я, не двигаясь с места. Она смотрит на него, потом снова на меня.
– Ладно, – говорит она и тянется к телефону. Я позволяю ей взять его, и она практически бежит от меня к пассажирскому сидению машины старика, запихивая его в карман.
– До свидания, мистер Вульф, – говорит она тоном, который должен быть деловым, но заставляет мой член дернуться, когда она опускается на переднее сидение.
До скорой встречи, колибри. Очень скорой.
Глава 1
5
Бринли
Я не могу отделаться от этого мужчины. Он владеет единственной кузовной мастерской в городе? Разве преступники не должны заниматься чем-то нелегальным, а не работать с девяти до пяти, как все остальные?
Наверное, я схожу с ума, раз оставила гордость и радость своего отца – пусть и потрепанную, и ржавую – с президентом байкеров, который лишает воздуха мои легкие. Особенно когда он весь такой мужественный и грязный от того, что все утро работал своими сильными руками с деталями мотоцикла. Я сама загнала себя в ситуацию, в которой буду вынуждена снова увидеться с ним сегодня вечером.
Я пишу Лейле, пока мистер Кеннеди едет по городу, подпевая Джону Прайну14 на местной радиостанции.
Я: Я думала, ты сказала, что он будет игнорировать меня?
ПБ: Обычно так.
Я: А вот и нет, похоже, он собирается доставать меня при каждом удобном случае.
ПБ: Забавно. Раньше такого не случалось. Ты как новая блестящая игрушка.
Я закатываю глаза.
Я: Повезло мне.
ПБ: Можно сказать, своего рода научный эксперимент.
Я: Это не смешно, у него грузовик моего отца. Лучше бы он не использовал его, чтобы кого-нибудь прибить.
ПБ: О боже, я обещаю, что он не будет этого делать. А теперь, пожалуйста, доставь свою красивую задницу домой и начинай собираться. Ты должна быть здесь, чтобы увидеть мою потрясающую королевскую персону менее чем через четыре часа.
Я едва успеваю собраться, как через час мне звонит сам Большой Майк и подтверждает цену на ремонт моего грузовика. Я даже не успеваю закончить разговор, как приходит сообщение.
Вульф: Планы меняются. Собирай вещи и не выходи одна, поняла?
Я отвожу телефон от лица, чтобы прочитать сообщение, пока заканчиваю разговор с Майком.
После того как завершаю звонок, я смотрю на экран целую минуту. Я начинаю набирать текст, но потом останавливаюсь. За последние два дня его стало слишком много в моей жизни. Мне нужно немного отстраниться, чтобы подумать.
Я переворачиваю телефон на кухонной стойке.
Я знаю, что это ребячество, но проще притвориться, что я этого не видела, и, кроме того, я все равно не обязана перед ним отчитываться. Заканчивая собирать вещи, я напоминаю себе, что сегодня вечером повсюду будут женщины – много женщин. Более чем достаточно, чтобы привлечь его внимание. Убедившись, что все чисто и готово к моему отъезду, я убеждаю себя, что Вульф зациклился на мне только потому, что я не стала обхаживать его с утра. И, возможно, большой, всемогущий президент не привык к такому.
Как бы я ни старалась не думать о нем, слова, сказанные им сегодня утром, глубоким баритоном прокручиваются в моей голове, – он сказал, чтобы я обязательно ответила на его звонок.
Неважно. Думаю, мне уже надоело делать все, что мне говорят.
Он это переживет.
Глава 16
Габриэль
Это своего рода адреналин, прилив сил, когда ты что-то планируешь и идеально выполняешь, умудряясь сохранить в безопасности всех своих людей.
Робби прорезает ограждение убежища «Адептов Греха». Нам сообщили, что один из охранников Гатора только что прибыл в номер его постоянного эскорта в мотеле. Гатор никогда не бывает один, сейчас лучший момент.
Он прячется, как чертова сука.
Мне нужно сосредоточиться. Я должен думать только об одном – войти, схватить Гатора и свалить к чертовой матери, но это не так. Я, черт возьми, отвлекаюсь на женщину, которая все утро не отвечает на мои сообщения, хотя я специально попросил ее так не делать, и это меня бесит.
– Как дела? – Робби спрашивает Кая по рации. Кай находится в нашем служебном фургоне на Третьей Кантри-роуд – единственной дороге, которая ведет к этому полуразрушенному куску дерьма.
– Чисто, – отвечает Кай. – Мое фейковое видео все еще крутится в их системе безопасности, так что поторопитесь.
Робби, Акс и я протискиваемся через дыру в заборе, который граничит с лесом за домом, и ждем. Мы изучали это место почти две недели, у нас есть план участка, и мы знаем всех, кто приходит и уходит. Мы готовы и не уйдем отсюда без человека, который украл невинность младшей сестры Мейсона. Главное правило, по которому мы живем? Женщины и дети – под запретом. Нарушишь его – умрешь, кем бы ты ни был.
Я прислушиваюсь к звукам, к движению, к чему угодно, но ничего не слышу. Только насекомые и лес. Утренний дождь закончился уже несколько часов назад, но трава под нашими ботинками все еще влажная.
– Иди, – говорю я Аксу, указывая в направлении дома, который находится в ста с лишним ярдах от нас. Мы выступаем, уверенно продвигаясь между деревьями, и останавливаемся у задней стены дома. Мой пистолет ощущается как привычная и комфортная тяжесть в руках, пока мы пробираемся через просеку между лесом и задней стеной этой дыры, которую они называют домом. Как только мы достигаем угла дома, в воздухе раздаются выстрелы. Мы ожидали этого.
Я оглядываюсь на Робби, чтобы убедиться, что он в порядке. Он прячется за бочкой, а мы с Аксом – за перилами веранды. Она загромождена мебелью и старыми шинами, что помогает нам укрыться. Мы оцениваем, откуда летят пули и сколько стрелков. Когда находишься в боевой обстановке, время идет странно медленно.
Это способ организма бороться за выживание. Тренировки дают о себе знать, и ты начинаешь действовать на автопилоте и инстинктах. Ты начинаешь замечать все вокруг – как шевелятся деревья, как скрипят половицы, как шумит ветер. Все.
Я прицеливаюсь и стреляю в пустую банку из-под пива на противоположной от меня стороне веранды, надеясь, что тот, кто находится внутри дома, не так умен, как я. Мои ожидания оправдываются, когда он распахивает дверь и стреляет. Я простреливаю ему ухо, и он безжизненно падает, а я жду. Я знал его, он был рядовым членом – неряшливым, вечно под кайфом. Обычно в это время суток их здесь двое, поэтому мы ждем вторую цель, хотя знаем, что у нас есть всего сорок пять минут до возвращения номера три. Отсутствие второго стрелка заставляет меня нервничать.
Я поднимаю глаза на Робби и указываю на боковое окно. Мы не пойдем через заднюю дверь, чтобы стать легкой добычей для Гатора. Я крадусь вдоль края веранды, пока не оказываюсь под окном, и достаю из кармана маленькое карманное зеркальце, чтобы заглянуть внутрь. Трясущаяся рука, держащая «Glock 17», направлена на заднюю дверь. Я жду.
Назовите это побочным эффектом взросления с моим отцом. Терпение. Способность сохранять спокойствие в напряженной ситуации. Я могу начать действовать и выстрелом выбить пистолет у него из рук, а могу дождаться лучшего шанса и определить, действительно ли это Гатор стреляет в нас и один ли он. Он не знает, что я здесь, так что у меня есть преимущество. Он делает шаг вперед, и я убеждаюсь, что это он. Он знавал и лучшие времена. Если запереться в одиночестве в хижине с обезболивающими и выпивкой, и, полагаю, кто угодно будет выглядеть также – грязным, нервным, испуганным.
Вот почему я никогда не употребляю никакого дерьма. Это спасение для слабого человека.
Как только у меня появляется возможность выстрелить в окно, я делаю это. Я не хочу его убивать. Пока.
Сначала мы немного развлечемся с ним и поможем ему понять, почему трахаться с шестнадцатилетней – это плохое решение.
Мой выстрел попадает Гатору прямо в правое плечо, и он опускает руку, а его пистолет с грохотом падает на пол. Я оглядываюсь на Робби, потом на Акса, который все еще стоит за перилами веранды, и указываю на заднюю дверь. Акс начинает двигаться, а я прикрываю его. Если Гатору удастся дотянуться до своего пистолета, у него опустится рука еще до того, как он его поднимет.
Я подаю сигнал Робби. Он врывается через входную дверь и пинком отбрасывает пистолет Гатора в другой конец комнаты. Я не свожу глаз с фигуры Робби через окно, пока он перемещается по крошечному домику.
– Чисто, – произносит он, давая мне понять, что мы выполнили свою задачу.
Я достаю рацию из заднего кармана.
– Все в порядке? – спрашиваю я Кая. – Сейчас мы упакуем посылку.
– Все по плану, – отвечает Кай.
Несколько минут спустя, после того как я заткнул рот Гатора кляпом и протащил его тяжелую задницу почти через весь участок, по дороге к дому проносится мотоцикл, с которого в считанные секунды спрыгивает молодой парень и начинает стрелять в нас. Я поворачиваюсь к нему лицом и прикрываюсь ублюдком Гатором как щитом. Как я уже сказал, я не хочу, чтобы он пока умирал, только если это не выбор между его жизнью и моей.
Парень бежит к нам, пытаясь укрываться за хламом, раскиданным по всему двору. Я почти уверен, что он проспект. Он нервничает, это видно по тому, как он стреляет, пули свистят далеко, и чем ближе он подходит, тем заметнее, как он трясется.
Кто-то отправил этого парня сюда в неподходящее время. Надо было проехать мимо, парень.
Робби стреляет и попадает ему в правое плечо. Он падает на землю, и мы добираемся до линии деревьев под эхо издаваемых им нечленораздельных звуков как раз в тот момент, когда Кай и Мейсон приближаются сквозь деревья, чтобы подстраховать нас.
– Становишься мягкотелым? – усмехаюсь я Робби, запихивая ноги стонущего от ран Гатора в кузов фургона. Он все еще покрыт кровью вчерашнего проспекта, который лежит на заднем сидении. Глаза Гатора расширяются, когда он видит еще одного члена своего клуба, и адреналин, который мне необходим, проносится по моим венам.
– Он еще ребенок, мужик. Черт, ему не больше семнадцати. Господи, что за херня творится с этим клубом? – риторически спрашивает Робби, ударяя Гатора головой о стенку фургона.
– Я тебя слышу, – говорю я. – Парень расскажет клубу, что мы тебя забрали, – говорю я Гатору. – Может, они попытаются спасти тебя. – Я ухмыляюсь, зная, что они точно не придут.
Гатор что-то бормочет сквозь кляп. Он до смерти напуган, он знает, что ему конец.
– Постарайся не слишком сильно истекать кровью, – добавляю я, прежде чем захлопнуть дверь.
– Это было легко. Я надеялся, что тебе придется прострелить ему коленную чашечку, чтобы доставить сюда, – говорит Мейсон, оглядываясь по сторонам, когда мы подходим к пассажирской двери фургона, чтобы сказать, что они с Каем могут ехать.
Я пожимаю плечами.
– Иногда легко, иногда нет. – Я похлопываю его по руке. – Терпение. Мы его взяли, и ты сделаешь с ним, что посчитаешь нужным.
Я оглядываюсь по сторонам, никого не видно, до возвращения третьего охранника еще пятнадцать минут.
Акс, Робби и я садимся в мой грузовик позади фургона.
– Пора потрошить кальмаров, парни, – говорю я по рации парням в фургон Кая. Мужчины в моем грузовике и Кай выкрикивают в ответ что-то вроде – да, черт возьми. А я ухмыляюсь.
Главная проблема сегодняшнего дня решена.
Теперь нужно научить мою дерзкую маленькую колибри делать то, что ей говорят.
Глава 17
Бринли
Ровно в 14:15 я уже готова выйти за дверь в своих привычных джинсах-скинни и чаксах15 и направиться к своей машине, когда слышу гул мотоцикла. Я хватаю сумку, выключаю все и спешу, решив на всякий случай поскорее выбраться со своей подъездной дороги. Но когда я подхожу к крыльцу, становится очевидно, что ее уже кто-то перегородил. Харлей. Он шикарный, странно, что я не заметила его в тот день, когда впервые увидела Вульфа в центре города. Он черного матового цвета и совершенно точно изготовлен на заказ.
Но сейчас мое внимание приковано не к мотоциклу. Это мужчина, сидящий на нем. Тот самый, которого я старалась избегать весь день, похожий на разбитое сердце и самый опасный грех.
Впервые с тех пор, как увидела его, я открыто и без колебаний признаюсь себе в этом.
Вульф настолько великолепен, что у меня перехватывает дыхание, и по какой-то безумной причине он расположился на моей подъездной дорожке и ждет меня.
– Полагаю, то, что ты владелец лучшей автомастерской в городе, имеет свои преимущества? – спрашиваю я, кивая на мотоцикл.
На нем очередная пара черных джинсов, которые сидят на нем идеально, и черная футболка под жилетом. Вульф не отвечает мне, он просто устраивается поудобнее, и я снова пытаюсь его разговорить.
– Ты потерялся? – спрашиваю я, изо всех сил стараясь казаться спокойной и рассудительной. Я явно не спокойна, также, как и он не терялся. На самом деле Вульф выглядит совершенно естественно на моей подъездной дорожке. Я замираю, когда он опускает руки, продолжая удивляться почему он здесь.
– Я же просил тебя отвечать на телефон, – говорит он раздраженно. Его глаза буравят меня. – Хорошо, что я приехал пораньше. Ты явно собиралась отправиться туда одна.
Я пожимаю плечами.
– Ты не звонил, ты написал смс, и ты не мой президент.
Как только слова вылетают у меня изо рта, я жалею об этом. Не знаю, что в нем такого, что заставляет меня нести всякую чушь и постоянно провоцировать.
Я съеживаюсь, когда он слезает с мотоцикла, встает во весь свой внушительный рост и подходит ко мне. Его челюсть сжата так сильно, что кажется, вот-вот лопнет сухожилие.
– Помнишь, что я говорил тебе об этом остром язычке? – спрашивает он.
Видения того, как мы были вместе, начинают проноситься в моей голове. Я киваю.
– В следующий раз ты мне ответишь. А сейчас мы уезжаем. – Его челюсть снова сжимается.
